БОРТ 556. Мистико-приключенческий триллер. Серия 3. Экранная версия (Только для взрослых). Рассказы для взрослых

Было уже десять утра, и Джейн, раскрыв все оконные иллюминаторы в моей каюте, сделав общее проветривание нашей любовной обители, собрала скомканные и измятые простыни с последствиями нашей ночной любви в большой комок и, выйдя в коридор, бросила в стирку. Она голышом, сбегала в душевую и в свою каюту. И вновь переоделась в домашний свой легкий шелковый, как тогда когда первый раз я ee увидел тельного цвета короткий до колен халатик. Собрав снова в пучок на темечке миленькой девичьей головки, длинные вьющиеся свои растрепанные o мою постель черные как смоль волосы, заколов их золоченой снова заколкой. Она, снова рассыпав кассеты по постели. Включила магнитофон и, припевая под мелодию «Моtlеу Crue», из магнитофонной записи, Джейн пританцовывала, вихляя, соблазнительно вновь предо мной своим полуголыми почти черными от загара бедрами, сверкала из-под его коротких пол шелкового домашнего халатика, узкими желтыми от купальника плавками и своими обворожительными и прелестными голыми девичьими ножками. Мною жадно исцелованными, от самой девичьей промежности до пяток. До черных от загара маленьких девичьих ступней в домашних тапочках.

— Любовь моя — сказал, помню я ей из душа — A как же то твое черное вечернее платье? — вдруг вспомнил я, глядя на этот ee шелковый прелестный халатик — Ты его после того раза, помнишь на том атолле, тогда в тот шторм, больше и не надевала. Вместе с теми туфлями на каблуках на своих прелестных ножках. Ты в нем была особенной!

— Неужели — тихо ответила моя Джейн, делая удивленный вид. Она, смотрела на меня выразительными в том удивлении черными, как ночь глазами — Я из всех своих тряпок долго тогда выбирала, что надеть и вообще тогда подумала, что это было лишним — мы уже разговаривали как потенциальные муж и жена — Нашла, когда носить вечерние платья и время и место. Дурой была. Ты же меня так назвал — она в упор уставилась на меня черными своими обворожительными полными любви и одновременно укора женскими глазами — Дурой влюбленной до дури в русского потерпевшего крушение моряка. Нацепила его, прекрасно понимая, что оно не идет мне, к моему почти от загара черному телу. То, что совсем неуместно в морском походе.

— Нет, не так! — я громко шумел водой и сказал восторженно и восхищенно — Ты была просто потрясающей! Я не мог отвести от тебя глаз!

— Я знаю, — ответила Джейн довольная моими словами — Ты постоянно на меня смотришь и не особо слушаешь Дэниела.

— Моя любимая! — я выскочил из душа, опять обнаженный как дикарь, взглянул ей в лицо. Схватив за гибкую тонкую талию, обнял ее за пояс халата — Прости меня, глупого! — произнес я с раскаянием, смотря на нее своими сине-зелеными влюбленными глазами. Подняв Джейн на руки перед собой, оторвав от пола, добавил — У меня это вырвалось в гневе! Прости! Прости за Дэниела! — Я придавил ее к себе сильнее, и она попыталась освободиться из моих мокрых скользких рук, только прошептала: — Ты все меня намочил! Безумный влюбленный! — и прижалась ко мне своей пышной грудью, которая снова возбуждалась для следующих ласк. — Я тебя люблю, — шепнула она мне на ухо. Опустив свою черноволосую головку на мое плечо, она дышала жарко в мою щеку. Ее черные ручки, загорелые от солнца, обняли меня за шею.

Я прижимал ее к своему мокрому от загара телу русского моряка.

Она продолжила: — Милый Володя, я не виню тебя ни в чем. Я все обдумала после того вечера и поняла, что все было правильно. Дэниел также признался мне, что он больше виноват перед тобой, чем ты перед ним. Ты поступил правильно, удерживая его. Иначе он бы точно утонул.

Я держал свою красавицу Джейн в руках как сумасшедший и одержимый любовью.

— Отпусти меня любимый — произнесла моя Джейн, тяжело и надрывно уже дыша — освобождаясь от моего крепкого и цепкого за ee гибкую девичью талию захвата, от моих схвативших ee сильных рук пальцев — На сегодня хватит любимый мой. Хватит.

Джейн, освободившись от моих рук, опустилась на пол.

Она, любуясь мною своим и только ee мужчиной, и пожирая меня черным взглядом своих женских наполненных безумной любовью глаз, взяла в руки сброшенный ночью на пол прежний свой длинный махровый халат, Джейн вышла из моей каюты и, пройдя по коридору, постучалась в каюту брата Дэниела.

Я, быстренько надел, плавки, прямо на мокрое тело, свои штаны и майку, высунулся прямо из своей каюты, стоя босиком на пороге и глядел любовно на свою очень красивую и любвеобильную морскую подругу — Любимая, a как же наш новый вечер наедине и твое вечернее то платье?!

— Будет время, милый мой, будет тебе и вечер и мое, то вечернее платье — произнесла, на меня обернувшись, и сверкнув любовно вновь глазками, чмокнув в мою сторону зацелованными своими девичьими губками, произнесла ласково моя Джейн, и толкнула дверь в каюту Дэниела. Дверь из кранного дерева открылась, но Денни там не было. Она напугалась, как и я, надев пляжные свои сланцы, вместе с ней выскочили на палубу Арабеллы.

Дэни встал рано, и, пока мы, умаявшись до беспамятства любовью, крепко как убитые оба спали, приняв душ, успел уже позавтракать и ходил быстро уже туда сюда по палубе яхты. Он, был на удивление собран и спокоен на вид. Он перетягивал оснастку Арабеллы. Менял на новые тросы из металлизированного нейлона и крепления, на которых они держались. Работали снова оба мотора вхолостую в моторном отсеке в трюме, заряжая в аккумуляторном герметичном над килем внизу рядом с моторным отсеком, отсеке аккумуляторы.

— Мы должны заняться парусами — спокойно улыбаясь, сказал он нам обоим — Заменим все и подготовимся к возвращению.

Дэниел был в хорошем настроении. Он справился со всеми проблемами. И начал действовать, так как не мог просто сидеть без дела.

— Тебе нужна помощь, Дэни? — осторожно спросил я, надеясь восстановить контакт с другом.

— Да, помоги мне скрутить тот трос — обратился ко мне Дэниел. Я радостно принялся за работу, помогая своему другу при виде счастливой Джейн.

Под громкие крики альбатросов мы вместе скрутили основные большие паруса, которые ранее болтались без ветра как обычные тряпки, и закрыли их брезентовыми чехлами, а также кливера на носу яхты. Дэни успел даже поймать полутораметровую рифовую акулу на свою удочку, которая была на борту яхты.

— Сегодня будем ужинать акулой — сказал он довольно.

Все было в порядке, как и раньше. Но я все равно чувствовал некоторое неудобство за свое поведение. За то, что был груб с Дэниелом. Но иначе его не остановить было нельзя. Он сам это осознал и понял. И видимо, тоже испытывал такое же неудобство по отношению ко мне и своей сестренке Джейн. Особенно ко мне. Я заметил, как он избегает встречи наших глаз — черных, как у его сестры Джейн и у меня — молодого двадцатисемилетнего парня. Но все было теперь хорошо. Он приветливо улыбался, бросая косые взгляды на меня, и я отвечал ему тем же. Мы работали на палубе нашей яхты, стараясь помириться друг с другом при помощи работы и взаимной поддержки, не зная о том, что за ближайшим островом уже давно скрывается черная яхта морских гангстеров. Они давно следят за нами с этого удаленного острова, разделенного полукилометровым глубоководным проливом шириной в полтора километра.

Там были те, кто преследовал нас по океану все время и держался на расстоянии все время и всю дорогу. И теперь готовились к нападению.

Дэниел не зря паниковал и вытащил все оружие на палубу. Он чувствовал скорую ожидаемую развязку. Это были люди мистера Джексона.

Дэни говорил про них, это были крайне опасные люди. Но я хорохорился перед мальчишкой, мол, ничего, отобьемся. Еще с тем оружием, что на борту Арабеллы. Мы их переколотим всех если что. Я чисто с русским размахом моряка пытался внести смелость и, уверенность в нашу команду. Особенно в мою любовницу Джейн, не представляя, с кем мы имели теперь дело и как все сложиться вскоре. Мне приходилось видеть Сомалийских пиратов. Однажды как-то на сухогрузе «DUYPFRAINE», судне на котором я некоторое время плавал, еще до «KATRIN DYUPON» в Индийском океане у берегов Африки. Мы столкнулись с теми пиратами, и нам даже удалось отбиться своими силами до прихода военного пограничного корабля. Практически без жертв. Но то, что было сейчас, не лезет, ни в какие рамки моего представления o тех людях, что были на той черной яхте.

Это были, даже не столько гангстеры, вернее часть из них, a настоящие спецы. Большая часть из бывших военных. Военные моряки и аквалангисты диверсанты и наемники, a не какие-нибудь голозадые, черножепые негры дикари с автоматами. И было ясно, и очевидно, что действовать они будут не так как те Сомалийские пираты. Нанятые Джексоном им настоящие убийцы для поиска нашей яхты и преследования до конечной точки. Они были в курсе всего, что мы искали и были в любое время и в любую погоду готовые напасть на нас, когда прейдет время. Их время.

Они были вооружены до зубов и только ожидали появления самолета и, конечно же, золота, которое мистер Джексон так нуждался. Они готовы были убить любого человека ради своей доли этого блестящего металла. Там были подводные специалисты и аквалангисты, с которыми я должен был столкнуться среди обломков BOEING747.

Им было поручено отслеживать нас до конца, так как точная информация о крушении рейса 556 им неизвестна, и они следовали за нами до этих островов. Их задачей было уничтожить все следы катастрофы и забрать золото, при необходимости избавившись от нас. Что они готовятся делать там на том удаленном острове на своей большой черной двухмачтовой яхте?

Они спустили две резиновые моторные лодки, похожие на наш скутер, только больше и вместительнее. Они загружали подводное снаряжение и оружие так же, как мы вместе с Дэниелом и Джейн. Они собирались выдвигаться в нашу сторону, наблюдая за нами с вершины острова через бинокль. Они следили за нашей яхтой Арабелла, стоящей между островами внутри заросшей кораллами скалистой бухты.

Я даже не мог представить, что начнется настоящая резня между этими островами. Мы были один на один с этими людьми мистера Джексона. И моя жизнь обречена на интересное развитие. Хотя она будет полна грусти и трагедии.

***

Я все-таки чувствовал крайнее неудобство перед Дэниелом после того неприятного инцидента между нами троими. Особенно по отношению к себе. Этот молодой и дружелюбный американец поделился со мной практически всем, после того как спас меня, а я...

В общем нельзя было просто отмалчиваться и даже просто не извиниться перед ним. Я тоже был кое в чем не прав. Да и надо было отношение выправлять по любому. Жить вот так теперь в натянутом состоянии нельзя. Это не жизнь.

Если с Джейн все уже выправилось само собой. Между нами нашей очередной любовной ночью. Она уже простила меня за все мои с дурру в запале оскорбления. Хотя какие там оскорбления. Я ee не материл чисто по-русски, но американка восприняла и слово дура соответственно для себя в оскорбительную сторону. Ситуацию спасла наша межу нами сумасшедшая до остервенения любовь. Она, изрядно покусав меня в момент нашего очередного с ней близкого дикого спаривания, выпустила свой пар и уже была в полном порядке. То с Денни надо было как-то решать эту между нами проблему.

Я подошел к нему и положил руку на плече — Прости Дэни — сказал я ему — Прости меня. Я виноват в недавней нашей ссоре, но я должен был так сделать. Ты понимаешь меня. Ты мог погибнуть, и ты был не в себе.

— Ладно, Владимир, проехали — сказал, Дэниел. И видно ему было тоже, неудобно, за свой тот безумный срыв — Это место сводит меня с ума. Надо найти этот самолет и сделать все что надо и уплыть отсюда. И чем быстрее, тем лучше.

— Я понимаю Дэни — сказал я ему в ответ — Я сделаю все, что только потребуется Дэни. Все что только надо будет сделать. Можешь снова рассчитывать на мою помощь, и прости еще раз.

Мы с Дэниелом обнялись как родные уже люди.

— Денни потренируешь меня с разделкой большой рыбы — сказал я ему уже более радостно. Зная, что Дэниел, тоже не хуже Джейн, хоть и редко, но под настроение готовил — Сегодня возьмешь меня с собой на кухню. Еще один тунец не завалялся где-нибудь на Арабелле?

— О, на самом деле, почему все только о Джейн, а мы что, не умеем готовить? — сказал с улыбкой Дэниел, радуясь нашему восстановленному дружеству. — Позвольте сестренке отдохнуть от кухни сегодня.

Возвращение на высокогорное плато

— Когда спуститесь в проход между рифами, — объяснила мне Джейн со своим братом Дэниелом на верхней палубе яхты "Арабелла" после вкусного завтрака из тунца и акульих плавников, которых сам Дэниел поймал. Мы приготовили их в нашей яхтенной камбузе и с нетерпением начали есть в основном помещении, где мы всегда проводим время в дружеской обстановке.

Сидя на мягком кожаном кресле в главной каюте яхты, я с Дэниелом уплетали вареную акулу из большого горшка. Вдруг я вспомнил о недавно приготовленном супе от моей любимой Джейн из консервированного мяса, который спас мне жизнь.

Джейн не хотела особо вспоминать то ужасное событие.

— Держитесь близко к дну, — сказала Джейн, показывая руками как нужно ориентироваться. Она была одета в короткий шелковый халат до колен, который приятно развевался перед нашими лицами.

— "Моя прекрасная Джейн", — я возбуждался, любуясь ею и допивая горячий шоколад из чашки. — "Моя загорелая мулатка с южными корнями, испепеляющаяся этим тропическим тихоокеанским солнцем" — я не только слушал ее инструкции, но и восхищался ею, думая о ней. Забыв про все наши разногласия, я глядел на нее влюбленными глазами безумца.

Джейн! Моя красавица Джейн! Теперь, такая вся, раскованная и уверенная в себе, объясняющая, что да как мне и Дэниелу. Она смотрит на меня и видит, как я киплю сейчас к ней.

— Ты сейчас смотришь на мои руки или мои ноги? — произнесла критически и возмущенно моя ненаглядная Джейн — Я для кого провожу инструктаж того места где я недавно была?

— На то и другое моя любимая — произнес сам по себе я, даже не думая.

Дэниел посмотрел тоже на меня, и засмеялся, по-дружески без всякой злобы или неудобства. Он уже не питал ничего обидного против меня, за прошлую стычку.

— Уже одиннадцать на часах — произнес Дэниел, глянув на свои подводные часы на левой руке — Время поджимает.

— «Вот он и вернулся назад» — подумал я, глянув на него с воодушевлением, и рассмеялся. Потом произнес, поперхнувшись и глядя на возмущенный взгляд черных глаз моей Джейн.

— Послушай меня Дэни — произнесла Джейн — Еще все успеете. A инструкцию выслушать придется и это не шутки. Там сто пятьдесят метров. И ты меня послушай Володя.

— Прости любимая — сказал я — Все нормально я тебя слушаю.

— Хорошо бы — сказала, тоже соблазнительно улыбаясь, моя Джейн — Угораздило же меня влюбиться в такого несносного до женских прелестей бабника.

— Все, все я весь во внимании моя любовь — я не стеснялся в своих выражениях даже при Дэни. Что таить и так все происходило на его глазах почти. И он знал прекрасно, что Джейн тоже без ума от любви ко мне. Он сейчас я думаю, как и я просто хотел затереть, быстрей все случившиеся размолвки наши между нами и восстановить дружбу и взаимопонимание между друзьями. Ведь у нас все так гладко шло и то, что произошло, было в основном его виной и виной этого жуткого места. — Так вот повторяю отдельно для несносных бабников — сказала Джейн, сверкая в мою сторону обворожительным взглядом черных как ночь влюбленных глаз — Держитесь вместе. Там глубина больше ста метров, может сто пятьдесят. Один белый песок и больше никого. Но вода там не такая холодная, как в том меж островов ущелье. Я доверяю вам друг друга. Слышишь Дэни — она посмотрела, на меня любящим взглядом и на родного своего брата.

Он, скорректировав свои черные солнечные очки на загорелом лбу, кивнул головой в знак примирения и согласия. Стремительно покачав своей густой черной головой, он дал понять, что все в порядке и он все понял.

— Итак, отправляйтесь к самому дну — продолжила она — Я всегда так делаю. Это облегчает маневрирование и ориентацию. Там на дне после трещины все ровное и гладкое как стекло. Но давление воды сильное. Даже в акваланге его можно почувствовать. Хорошо, что ты, Дэни, использовал смесь гелия, а не кислород — она произнесла это так нежно в его адрес, чтобы смягчить свое чувство вины перед ним за то, что произошло вчера — Вы дойдете до первых обломков. Я не продвинулась дальше. Я испугалась от всего увиденного.

— Понятно, Джейн — ответил Дэниэль — мы с Владимиром все поняли.

— В районе обломков есть еще сильное течение — сказала Джейн — Смотрите, это опасное течение в сторону океана. Держитесь друг за друга, мои ребята. Я думаю, там еще много обломков самолета. Возможно, остальное уже упало в пропасть на большую глубину или унесено течением за все это время. Что будет дальше — не знаю. Вам придется выяснить это.

— Хорошо, сестренка, мы поняли — ответил Дэниэль и я кивнул головой, смотря с любовью на свою возлюбленную Джейн. Он был теперь под моим командованием, уже не такой, как раньше. Это было условием Джейн. И это увеличивало мою ответственность перед ним и перед моей Джейн. Так хотела Джейн. Она взяла на себя роль старшей над своим братом на время нашего первого погружения к обломкам самолета. Моя любимая Джейн Морган. Моя загорелая русалка и пиратка Энн Бони. Я снова без ума от нее. Ее гибкая талия и невысокий рост, загорелая до черноты кожа в коротком шелковом халатике приводили меня в исступление, как и раньше. Она только покачала головой осуждающе, но с удовольствием, со своими милыми черными волосами и золотыми сережками с маленькими кольцами на ее милых ушках, окаймленных плечевыми локонами. И, закрывая свои черные глаза от влюбленных взглядов, она прощально сказала нам: "Я буду ждать вас, мои ребята" — и подошла сначала к Дэниэлю, прижавшись своей пышной женской грудью к его груди и поцеловала его как родного брата в щеку.

— Дэни, Братик мой родной. Будь осторожен там. Слышишь меня любимый — произнесла она ему — Я люблю тебя.

— Я тебя тоже Джейн, сестренка — произнес Дэниел.

После чего, Дэниел пошел продолжать, быстро собирать лодку. Он исчез в носовом отсеке яхты, где лежали свежее заряженные акваланга баллоны и гидрокостюмы. Он загремел там оборудованием, a моя Джейн подошла ко мне и, прижавшись и обняв крепко любовно цепкими девичьими пальчиками и руками за шею, поцеловала в губы, глядя в мои глаза пристально с безумной новой любовью, сказала мне — Береги его Володя. Береги Дэни. Прошу тебя. Береги ради меня.

Я впился своими губами в ee губы и прижал крепко к себе.

— Любимая — произнес я ей — Все будет отлично. Я присмотрю за Дэни. Не бойся за нас любовь моя — произнес я любимой моей Джейн, не ведая, что скоро Дэни не станет и весь свет перевернется для нас с Джейн вверх тормашками.

Я, в своих теперь палубных пляжных сланцах, бросился почти бегом помогать Дэниелу до собирать водолазным оборудованием наш моторный резиновый скутер. Джейн только стояла и смотрела в сторону океана. Она, надев на свои черные, как у цыганки глаза, убийственной красоты солнечные очки. Стояла, прижавшись к оградительным леерным перилам левого борта. Она стояла в своем том, как и раньше в шелковом короткоподолом халатике, выгнувшись в спине над ними, выставив вперед свой девичий под халатиком черный от загара в нашу сторону пупком животик. Она, разбросав в стороны обе в длинных халатика рукавах девичьи такие же почти черные от загара руки, ухватившись ими за перила, как и тогда в океане, когда я первый раз смотрел на нее там, стояла, сверкая крутыми, голыми почти целиком загоревшими как уголь красивыми бедрами ног. Полными икрами до самых маленьких девичьих ступней в домашних мягких тапочках.

— «О, какая обворожительная ты сексуальная красотка!» — восхвалял я про себя ее, смотря на нее любовными глазами из-под затемненных солнечных очков с ощущением возбуждения внизу живота. В своих трехдесятилетних коротких штанах, закатанных до колен.

Моя Джейн! Только моя Джейн!

Я вспомнил, как все началось между нами. Наш первый опыт любви. Тот первый безумный взгляд ее глаз, полных безумной страсти по отношению ко мне. После аварии это были глаза полные недоверия черной бездны океана. Ее робкое поведение и слова благодарности и осторожности. В отличие от Дэниела, у нее было недоверие к русскому моряку, пережившему крушение.

Когда я подхватил ее на волнах Арабеллы, я не знал ее такой, какая она стала сейчас. Она смотрела на меня через черные очки и не спускала глаз с меня. Она осматривала меня с головы до ног, пристально смотря в мои зелено-синие глаза. Ее жадный взгляд, похожий на цыганку, обратился к моему загорелому лицу латиноамериканского происхождения, который она страстно и сексуально пожирала своими глазами.

Я всё еще помню тот безумный взгляд будущей возлюбленной на меня. Взгляд двадцатидевятилетней необузданной латиноамериканской красотки, которая была жаждущей любви и дикая в своих сексуальных желаниях. Я тогда думал о ней, очарованный ее образом в черном вечернем платье в полумраке основной каюты Арабеллы. У нее был бокал вина в руке, а все ее движения и мысли были направлены только на любовь. Она двигалась под звуки музыки из ее кассетного магнитофона. В коротком шелковом халатике цвета домашних тапочек, с загорелыми красивыми ножками, она привлекала меня к себе на палубу. Мы плавали по волнам нашей яхты, а она была одета в вечернее платье и туфли на высоких каблуках и...

Ee говорящий без слов беззвучным голосом взгляд — Не уходи! — Когда мы одни первый раз беседовали с глазу на глаз в главной каюте Арабеллы.

Я первая ee настоящая любовь. Любовь посреди Тихого океана. Первая и единственная так и оставшаяся навечно застывшая в тропических тихоокеанских волнах любовь.

Я вспомнил ee тогда когда, она, в этом своем шелковом коротком халатике, мелькая голыми почти черными от загара бедрами ног, теряя эти свои домашние тапочки с маленьких девичьих ступней, неслась сломя голову ко мне. Напуганная в панике на нас нападением коралловых акул, и потом ee обиду и слезы за пролитый еще ею недоваренный мясной суп. И наш дурацкий ржач на всю округу. От того что остались живы, благодаря тому вылитому за борт Джейн супу.

Ee отчаянный испуг за мою жизнь. Ту стаю в коралловой лагуне атолла акул. И как я пулей вместе с баллонами акваланга вылетел на палубу Арабеллы.

Помню ee, пощечины на своем лице и то — Дураки! — и ee те слезы. И то, как я первый раз прикоснулся в ee каюте к ee телу.

Я вспомнил, как повредил ee, одурманенный любовью, дикий и не осторожный, и как она заболела. И как я ee нес на руках тогда с палубы на глазах Дэниела больную слабую и беспомощную. Мою ненаглядную американку Джейн. A сменившись после вахты с Дэниелом, ласкал ee, прижимая к себе, теми двумя ночами в ee каюте и не отходил от нее. От моей малышки Джейн.

Помню, как она играла со мной, как совсем, малолетняя девчонка, бегая в своем желтом изящном купальнике по палубе яхты, убегая от меня, и красиво выгибаясь в спине, как дикая гибкая кошка, свешивалась с леерного носового ограждения. Прямо под волнорез Арабеллы своей головой, сверкая на ярком жарком океанском солнце своими золотыми в ушах маленькими сережками и длинными и черными как смоль вьющимися, как змеи до самой пенной воды волосами. И я, напуганный каждый раз такими ee дикими любовными забавами, ловил ee, свою Джейн на руки и носил по всей качающейся на волнах яхте, как дурак одурманенный ee любовью и бился сам o, все, получая синяки и ссадины, но, только стараясь не зашибить свою безумную любовь. A она хохотала и целовала меня. Целовала как сумасшедшая. Она действительно была сумасшедшая от любви ко мне. Моя красавица Джейн. Целовала она меня страстно и безудержно безумно. Тогда же я вспомнил и Дэниэла. Почему-то в пляжных шортах. Которые он вообще крайне редко одевал, но почему-то именно в них, стоящего у мачты Арабеллы. И держащегося за мачты прочный металлизированный из нейлона веревочный натянутый трос.

Я вспомнил, как Дэниэл спас меня, и я обязан был ему. Он, можно сказать, помог мне дважды. Дэниэл. Джейн доверила мне жизнь своего брата. Она хотела защитить его. После происшествия он еще долго будет приходить в себя. Она также ощущала наступление неизбежного, точно так же, как и он. Теперь он был более беззащитен, чем она. И Джейн беспокоилась о своем брате. Теперь он уже не тот человек. Бедный Дэниэл - убитый страхом и горем.

Тогда все сложилось само собой. Джейн отправила нас к обломкам самолета, который она сама нашла на подводном плато. Это место было покрыто коралловым илем и усыпано обломками разбившегося здесь пассажирского самолета. Я назвал это плато "Платом Смерти", потому что здесь погиб мой лучший друг Дэниэл.

Я помню, как мы проверяли акваланги и баллоны с кислородно-гелиевой смесью. Прежде чем нырнуть на глубину в 150 метров, мы оказались у самого обрыва трехкилометровой пропасти, усеянной обломками и поросшей кораллами горгонарии. Здесь лежали останки разбившегося пассажирского самолета.

Дэниэл. Бедный Дэниэл. Мне будет его не хватать, так же как и моей любимой Джейн.

Все эти воспоминания до сих пор тяжело лежат на моей душе и не желают покидать меня, несмотря на все, что произошло после этого. И после всего, что случилось со мной и того, как все закончилось.

***

Мы двигались с Дэниэлом по самому дну, следуя инструкциям моей красавицы Джейн. Мы были в том же месте, где была она. Ошибок быть не могло - это точно. Я был с ней в этом погружении над тем местом, откуда она провожала нас сюда - от края кораллового обрыва. Везде водоросли и кораллы. Я чуть не задел морского ежа, отвлекшись на зубастую рыбу. Мой гидрокостюм синего цвета с черными полосками просто повезло не пострадал, за исключением небольшой царапины на правом боку после контакта с иглой большого черного ежа, лежащего на кораллах. Их было здесь столько же, сколько и звезд. Дно уходило в мутные воды, как крутой склон, и простирались в сторону океана, к обрыву. Это была подводная яма. Именно здесь я подхватил паникующую Джейн, которая летела ко мне в слезах. Здесь мы начали всплывать к поверхности.

Мы с Дэниелом нырнули с лодки и быстро достигли кораллового дна, насыщенного своей подводной многообразной красивой природой. Не менее насыщенного, как и любой другой подводный коралловый ландшафт океанов. Здесь также было полно всего и кораллов и коралловых рыб.

Помню даже несколько местных видимо барракуд, которые шли смертоносной быстроходной косой. Друг над другом в несколько особей. Барракуды пронеслись стороной от нас. Всего в нескольких метрах, от нас мерно идущих над коралловым дном в стайках разноцветных ярко раскрашенных рыбешек.

Так мы достигли того самого места, где я проводил свою любимую Джейн в то глубоководное погружение.

И сейчас мы стартовали с того самого места и шли по ee маршруту, вне всяких сомнений.

Мы прошли тот вниз идущий узкий скальный подводный пролом, который и был продолжением этой подводной ямы, торчащий со дна вверх узким коридором как раз до края почти той коралловой кромки и выходящим внизу прямо на это песчаное плато. Его не было видно сверху того края обрыва, где тогда сидел я. Он метров на двадцать или тридцать был ниже меня и по нему прошла первый раз моя любимая Джейн. Он был для нее ориентиром к возвращению назад. И надо было взять это на учет, как она и говорила.

Чувствовалась глубина, как и говорила моя любимая Джейн. Здесь было не менее ста, a может и все двести метров. Я так точно и не

определил. Мы несколько ошиблись в глубинах по карте. Здесь мне кажется, были достаточные глубины, особенно к краю пропасти.

Видимость здесь была просто отличная в этом странном месте. Вокруг далеко было видно, хотя солнечные лучи сюда практически уже не проникали. И было мрачновато. Было холодно на этой глубине и по-настоящему одиноко. Может потому что тут не было никого. Ни единой рыбешки. По крайней мере, я не увидел ничего, кроме вокруг нас с Дэни одной мутноватой синей воды и под нами белого кораллового песка.

В начале, над проломом, было множество кораллов и разнообразной живности. Однако здесь не было ничего, кроме песка. Это нижнее плато, которое только моя возлюбленная Джейн видела до этого момента. И теперь мы с Дэниелом видим его тоже.

Прежде чем мы нырнули сюда, мы осторожно опустили кабель провода. На кабеле была аппаратура для измерения глубины и видеосъемки, подводной активности и записи звуков. Мы закрепили его за кораллами на краю обрыва - на случай аварии или необходимости вручную вернуться на верхнее плато. А скутер мы прикрепили якорем к дну верхнего кораллового плато. Так что сейчас мы на самом деле находились внизу. На равнине из песка. В глубокой водной бездне, которую сверху не видно. Мы шли по самому песчаному дну.

Это плато было ровным, как футбольное поле, и абсолютно лишенным жизни.

И вот вдруг перед нами, в мутной голубизне воды, появилась странная крылатая тень, плывущая в нашу сторону. Она медленно приближалась к нам над песчаным дном. Дэниел остановился и жестом показал мне сделать то же самое.

Мы замерли, паря в воде и едва двигая руками и ногами в ластах. Затем мы опустились прямо на дно. Я помню, как песок рассыпался под нашими руками и ногами, а мы оставались неподвижными.

Это была огромная манта - королевская рогатая манта. Ее также называют морским дьяволом. Она приплыла сюда со стороны обрыва издалека. Ведь плато простирается до самого океана, и где-то там, вдалеке, есть обрыв, уходящий на несколько километров в глубину.

Моя безутешная любовь бывала там. Там откуда пришла эта громадная манта.

Дэниел затушил фонарик, как и я, следом за ним. Только пузыри отработанного гелия вырывались вверх из наших с Дэниелом аквалангов. И мы смотрели, как манта кружила над песчаной равниной нижнего плата, приближаясь кругами к нам и сбивая своим большим телом наши вверх бурлящие и рвущиеся к поверхности от тяжелого дыхания при выхлопе фильтров пузыри. Что она тут делала, где в настоящий момент не было никого, кроме нас. Даже океанского криля, которым она питается. Я думаю, она просто сюда приплыла просто поплавать. Может она уже здесь была не первый раз.

Манта шла прямо на нас, и почти налетев на Дэниела, чем не на шутку видимо, напугала своей полутонной рыбьей массой, резко взмыла вверх и пронеслась над нашими головами. Я помню ee красивые большие на нижней белой стороне брюха работающие жабры. Я их видел в упор над своей в маске акваланга головой.

Помню, Дэни даже пригнулся к коралловому песку. Почти лег весь на него, опасаясь попасть под этот летящий на нас в воде локомотив.

Да удар был бы не слабый, налети она на кого-нибудь из нас. Обоих бы смела своим тяжеленным планирующим в толще океанской воды телом. Рогач взмыл вверх, и тут же появилась вторая манта. Их было две. Это были, наверное, самка и самец. Возможно, мы застали их в период брачных игр. В сезон спаривания. Возможно, это место было местом спаривания этих красивых живых чудес моря. Это были поистине красивые огромные создания Тихого океана.

Манты парили кругами вокруг нас, мелькая то черной, как глаза моей ненаглядной красавицы Джейн, спиной, то белыми с неровными пятнами животами, словно играя уже и с нами. Их длинные черные как жгуты или нейлоновые корабельные канаты нашей Арабеллы, хвосты парили вослед своим хозяевам. A мы, соприкоснувшись с илистым коралловым дном этого песчаного обширного островного плата, замерев, лишь

Мы наблюдали и восхищались, совершенно забыв обо всем, прекрасной красотой и изящностью этих удивительных морских существ.

— «Как жаль, что моя Джейн не может видеть это! » — подумал я тогда — «Не может наслаждаться этой красотой» — я оторвался от реальности и начал мечтать, глядя на великолепие этих океанских рыб.

Я наблюдал за мантами и видел нас с Джейн, парящими в глубинах этой воды. Нашу игру в океанском пространстве. Мы были похожи на эти два прекрасных манта. Темные спины мант напомнили мне глаза моей возлюбленной Джейн. Их плавание в воде, этот танец любви двух влюбленных людей, полностью преданных друг другу, освобожденных на волю дикого океанского потока.

Дэниел ударил меня кулаком по плечу и указал продолжать плавание.

Я пришел в себя и начал двигаться ногами и ластами за ним.

Скоро мы заметили первые признаки катастрофы. Первые обломки, похожие на останки разбившегося в воду самолета.

Здесь дно было более каменистое и меньше покрытое коралловым илом. Поверхность покрывали скопления кораллов и водорослей, так же как на верхнем плато, а количество обломков становилось все больше. Вскоре дно было полностью завалено обломками, покрытыми водорослями и кораллами.

Я увидел два вырванных самолетных кресла, уже выпавших в воду. Несколько чемоданов, переполненных вещами до отказа, и странным образом — велосипед. Он лежал колесами вверх на ржавых спицах. Весь он был поросший кораллами горгонариями и покрытый водорослями. Здесь были куски бортовой обшивки и даже предметы утопленников. Сумки и чемоданы. Все это превратилось в единое скопление кораллов на каменистом дне нижнего плато. Мелкие осколки самолета указывали нам путь катастрофы.

На пути попалось еще несколько оторванных кресел с ремнями безопасности в застегнутом виде на замках, выпавших из развалившегося самолета и куски обшивки, и обломки корпуса лайнера.

Становилось все холоднее и глубже. Потянуло сильным течением, и Дэниел ухватился за мою руку своей рукой. Именно здесь, наверное, и

побывала моя любимая Джейн. Это место ee и напугало, и она под впечатлением всего кругом не решилась дальше плыть и вернулась назад.

Нас потащило в сторону океана. Мы, слабо работая ногами и ластами, буквально стоймя зависли над каменистым, теперь замусоренным самолетными обломками дном. Мы оба глубоко и тяжело дышали, пуская вверх с фильтров аквалангов обильные крупные в воду углекислые пузыри. Сказывалось сильное уже давление. Надо было проверить еще впереди. Там я увидел силуэт в глубине синеющей воды. Что-то более крупное. Тенью оно лежало на каменистом, как и обломки,

дне плато. И было глубже, чем там, где мы были с Дэниелом, стоя вертикально борясь сильным течением.

Это был располовиненный ударом об воду кусок корпуса самолета. Там чуть дальше от него был еще один и так видимо до самого низа и края самого океанского обрыва. И все усеяно обломками и вещами смертников, от которых уже ничего не осталось в океанской соленой воде. Кусок маячил нам навстречу своими пассажирскими повыбитыми o воду иллюминаторов окошками.

Я показал Дэни на тот ближний большой кусок торчащий силуэтом в синей воде, и мы устремились, борясь с течением к останкам искалеченного o воду пассажирского большого самолета.

Здесь была глубина, превышавшая сто метров. Это безусловно. Давление оказывало давление на голову и тело, делая дыхание еще труднее. Глубина продолжала расти, но мы плавали настойчиво и упорно, едва не задевая предметы погибших и куски обломков на дне. Дэни стремительно двигался вперед, а я следовал за ним.

— "Джейн! Моя прекрасная любимая Джейн!" — мои мысли бурлили в голове — "Моя Энн Бони! Это твой BOEING747. Мы его нашли! Мы нашли твой самолет с Дэниелом 556!".

Мы проникли в этот большой оторванный фрагмент пассажирского самолета. Его корпус был окрашен трехцветной слезящейся краской. Это была средняя часть BOEING747. Она сохраняла относительную целостность, за исключением обломанной части по обеим сторонам и нескольких отсутствующих кусков с краю пассажирской палубы, видимо выброшенных за борт во время аварии. Мы могли видеть остатки наружной и внутренней отделки и перегородок, которые выжили после жесткого падения в воду. Часть кресел лежала разбросанными под нами на дне, оторвавшимися при ударе о дно.

Этот фрагмент самолета, с надписью компании "ТRАNS AERIAL" на борту, представлял собой салон второго класса. Все кресла были с ремнями безопасности и застегнутыми пряжками, но никого не было в креслах. Океанская вода и соответствующие условия сделали свое дело. Часть самолетного корпуса лежала на острых черных камнях, его брюхо было серьезно пострадавшим от удара.

Я заметил одно из крыльев Боинга, большую плоскость, которая застряла в камнях и грязи и уже была покрыта кораллами и водорослями. Второго крыла я не увидел, возможно, оно упало в пропасть, так же как и несколько частей самолета. Не было ни одного шасси, возможно, они все еще находились внутри днища самолета и не выпали при ударе лайнера о воду и каменистое дно в этом месте. Вокруг нас была развалина.

Печальная скажу вам и удручающая картина. Никого, только кресла со свисающими ремнями на замках безопасности и оторванные такие же кресла на дне плато, вокруг центральной части самолета.

Мы с Дэниелом проплыли вдоль его по внутренней стороне большого фрагмента корпуса и, повернув влекомые сильным подводным течением, отправились дальше ко второму куску самолета.

То был хвост с вертикальным высоким стабилизатором и надписью еле заметной 747 на вертикальной основной лопасти. Что и подтверждало

еще раз идентификацию нашей с Дэниелом находки. Он лежал горизонтально поверхности самого заросшего кораллами каменистого дна. Его боковые большие лопасти стабилизаторов высоты почти лежали на самом дне. На внешней обшивке сохранилась местами еще краска.

Мы проплыли мимо. Нам надо было обследовать дно и найти голову рухнувшей с неба сюда машины. Кабину, где размещались пилоты. Это

головная часть пассажирского отсека первого класса и над ним кабина пилотов.

Дэни уже начал, как и я сам, опасаться, что не упала ли она в пропасть с обрыва. Тогда наш успех был бы фатальным. Нам нужны были черные ящики самолета. Это была приоритетная задача.

Боинг сильно переломался при падении o воду. Он разбился на три куска, и его обломки разлетелись по дну на обширное расстояние вокруг места его падения. Без сомнения, что часть, какая-то упала и в многокилометровую пропасть, которая была впереди нас.

Мы хотели пойти дальше, туда, где дно уходило вниз, и было значительно глубже. Дэниел собирался дойти до края бездонного пропасти. Я показал руками Дэниелу об вероятной опасности, и он в этот раз, послушался меня.

Мы уже были изнеможены и собирались вернуться, так как наше время в этом месте подходило к концу. Мы прекратили поиски, не обнаружив нос самолета, после того как я показал Дэниелу о высоком расходе кислородной смеси. Глубокое дыхание при такой глубине и высоком давлении приводило к большому расходу смеси, поэтому нам следовало поторопиться уйти отсюда. Мы начали двигаться назад, практически прикасаясь друг к другу и держась за дно ластами, чтобы противостоять течению. Нам пришлось расцепиться и использовать руки для захвата кораллов и обломков, а также предметов с разбитого самолета, которые приросли к дну плато. Течение шло со стороны ближайшего острова. Место его происхождения точно неизвестно, однако оно было здесь постоянным и очень сильным. Неудивительно, что часть обломков была унесена в открытый океан, а только более тяжелые предметы с самолета зацепились за дно, кораллы и полностью вросли в них. Я особенно запомнил два пассажирских кресла, несколько сумок и чемоданов, заполненных, вероятно, личными вещами пассажиров, которые были засеяны среди красных кораллов горгонарий. Также там был велосипед, точнее его остатки, выделяющиеся из дна своими резиновыми колесами. Внезапно появилась манта. Она появилась над нами и плыла примерно на одном уровне с нашими головами. Мы двигались против течения почти на равных. Я был поражен тем, как Джейн вышла из этой ситуации безупречной. Возможно, она не дошла до того места, где мы побывали и не столкнулась с таким течением, но предупредила нас о нем.

Манта плыла вместе с нами и была одна. Может это другая манта, a не из тех двоих. Третья и одинокая, заплывшая сюда из океана. Может в поисках своей любви.

Мы пропустили ee вперед, и она также как и мы шла над самым дном.

Мы повернули в сторону. В направлении пролома и вышли снова на песчаное дно. Ровное как стеклышко. Дэниел погреб ластами, что силы вырываясь из слабеющего подводного течения, как и я идущий за ним следом.

Надо было возвращаться и как можно быстрее. Время было на исходе. Я постоянно теперь поглядывал на свои подводные часы. Становилось слишком тяжело дышать. Уже не хватало смеси в баллонах, и мы прошли быстро пролом, где течение прекращалось, и вскоре поднявшись с нижнего плато, мы ухватились за висячий над краем кромки обрыва перед ямой кабель трос с эхолота, сонара гидрофона и видеокамеры.

Мы ухватились за него обеими руками и почти в раз, и, перемещаясь по нему руками перехватываясь пальцами за этот длинный кабель-трос и подгребая ластами, в окружении рыб губанов, пошли на всплытие к нашей, на поверхности воды, резиновой лодке. Очень медленно стравливая отработанный гелий на выдохе, проходя декомпрессию.

Первым вынырнул Дэниел и, выплюнув мундштук шланга и сняв маску, забросил ee в наш скутер. Потом это, тоже, самое после всплытия сделал сам. Мы отстегнули пустые уже практически плавающие на воде баллоны и вскарабкались на борт лодки. Забросив ноги, я и Дэниел,

упали на дно скутера уже без сил, и тяжело дышали в сильной одышке, вдыхая свежий воздух идущий порывами ветра с океана.

— Ветер, опять ветер! — произнес Дэни, расстегивая на груди замок своего гидрокостюма — Наконец-то! — он выразил свою радость — Я уже начал думать, что его больше не будет никогда! — он почти кричал от радости, лежа на спине в лодке рядом со мной. Мы лежали рядом друг с другом, смотря в одну сторону.

— В самом деле, течение там очень сильное! — громко ответил я, также расстегивая замок на своем гидрокостюме — Еле-еле удержались! Нужно иметь запасные баллоны с собой! Смеси не хватит до конца!

— Правильно Володя — успокаиваясь и говоря тихо, но все еще тяжело дыша, произнес Дэниел — Нам придется брать для трех человек.

— Что значит? — переспросил я его.

— Джейн тоже пойдет с нами — ответил он мне — Она хочет побывать там еще раз. Дальше от места, где она уже была. Она отлично плавает, ты сам видел, и ее помощь тоже может пригодиться, если что-то будет на глубине.

— Хорошо — сказал я — Идем втроем, значит втроем.

***

Мы вернулись на яхту. Было полдень. Мы вернулись как раз ко времени обеда. Из камбуза внизу доносился аппетитный запах чего-то вареного. Моя прекрасная Джейн приготовила что-то для нас с Дэни своими милыми девичьими черными от загара ручками. С помощью ручной лебедки мы подняли на борт надувной резиновый скутер и поставили его на самый край левого борта яхты без выгрузки. Палуба из красного дерева была такая же горячая, как сковородка, но появление уже достаточно сильного ветра создавало надежду на хоть какое-то облегчение.

Джейн ждала нас, уже переодевшись в свои джинсовые шорты, которые плотно облегали ее округлую попку и загорелые до черноты девичьи бедра. Она приняла душ и от нее исходил аромат свежести ее девичьего тела. Джейн надела свою красную бейсболку и желтую футболку с картинкой. Как всегда поверх своего узкого, плотно прилегающего к ее загоревшему телу желтого купальника. В то время, пока мы ныряли, Джейн успела приготовиться

генеральную уборку на яхте и сготовила обед. Она обняла нас и сказала, что пора обедать и ждет нас внизу в главной каюте Арабеллы. Она расспросила o нашем нырянии и Денни воодушевленный находками, ей все сам без моего вмешательства поведал все в подробностях. Я поцеловал ee в губы и, проводив до спуска вниз к жилым каютам, принялся менять баллоны. Загружая поднятый на борт лебедками резиновый скутер, новыми баллонами со свежей закачкой гелиевой смеси. Я заменил маски и ласты, и сами гидрокостюмы. Дэниел сказал взять и акваланг самой сестренки Джейн. Джейн тоже с нами пойдет в следующее погружение. Она все-таки должна там побывать. Он так считает. И я думаю, он возможно прав. Это был самолет и ee отца, и она должна быть там. К тому же она его и нашла.

Мы тоже приняли душ, по-быстрому и по очереди с Дэни и отобедали в главной нашей кают-компании обставленной кожаными креслами и диваном в главной каюте Арабеллы вместе с нашей красавицей Джейн.

Свежий ветер дул с Востока на Запад. Из-за скалистых хребтов островов. И можно было при случае ставить паруса.

Я разделся до плавок и обдуваемый этим ветром в одних опять только плавках и сланцах наслаждался блаженной прохладой.

Джейн занялась со мной снаряжением аквалангов и закачкой гелиевой с кислородом смеси в баллоны.

Дэниел снова занялся мотором. Он, снял его с моей уже помощью. Он зараза, снова барахлил, и ему это не нравилось. Но Денниел был спокоен и не нервничал больше. Он не был таким как раньше. Он успокоился и был даже доволен. Он нашел следы катастрофы самолета своего отца. Он спокойно разговаривал с Джейн и был опять выдержан и оптимистично настроен на работу. Сложилось впечатление, что у Дэниела даже прекратились какие-либо страхи за свою жизнь и жизнь сестры. Он был у своей цели. Он стал более решительным, чем был до этого. Дэниел стал каким-то теперь отрешенным от всего. Он стал каким-то теперь отчаянным и порой безрассудным в своих действиях. И это теперь был его другой краеугольный камень. Этот вот камень и стал вскоре причиной трагической в скором времени гибели.

Джейн испытывала больше беспокойства, чем он. То, что он увидел, привнесло некоторую надежду в сердце двадцатисемилетнего парня из Америки. Он надеялся, что в конечном счете найдет ответ на тайну гибели Боинга-747.

Теперь Дэни верил, что узнает о роли его дяди Джонни Маквэла в этом преступлении. Он слышал от Дэниела о темных делах мистера Джексона: о золоте на борту самолета и загадочных обстоятельствах гибели. Возможно, совесть его мучила или же он просто позволил своему языку развязаться в состоянии алкогольного опьянения. Дэни начал угрожать Джексону в ходе расследования этого дела. Скоро все факты станут против мистера Джексона, с которым он теперь лично почти враждует, и обещает выяснить причины смерти своего отца.

Дэниел рассказал о том, как его даже избили у дома Джексона, когда он пообещал выяснить причины смерти своего отца и Джейн. Он даже оказался в больнице с травмами. Свидетели конфликта были, но они уже мертвы. Инцидент получил широкий резонанс в местных и национальных СМИ США. Однако нужны были доказательства вины мистера Джексона в гибели самолета. Это требовалось и его соучастникам в темном бизнесе. Они тоже хотели знать, где находится золото. В то время все в Калифорнии об этом говорили. Даже ФБР и полиция знали, кто такой мистер Джексон, но было невозможно доказать его причастность к исчезновению как золота, так и пассажиров гражданского самолета из-за отсутствия следов обоих. Нужны были факты и улики. И вот первый факт, правда, еще не проверенный - он оказался в руках его сестры и моей нынешней возлюбленной Джейн. Джексон опасается за свое золото и свою жизнь. Несмотря на свои связи, он рискует перед своими соучастниками, которые захватили его сбережения на борту самолета.

крови и продаже оружия общак. Он стремился скрыть все следы своего преступления под видом неизвестности. Мол, нет самолета и нет золота. И он тоже не причем, просто несчастный случай и все. Если кто-либо узнает o его причастности к гибели самолета и пропаже золота, то ему голову будет не снести. И он это прекрасно знал и делал все возможное, чтобы хапнуть и золото и спастись от гнева своих подельников по кровавому бизнесу.

И от Дэниела и Джейн требовалось найти черные аварийные ящики BOEING 747.

Это карта этого островного скалистого и мрачного архипелага с курсом борта 556. И то, что над этими островами прервалась связь Боинга в грозу. И вот теперь, когда Джейн нашла первые останки лайнера, появилась надежда узнать правду o гибели отца и самолета. И Дэниел был теперь в особом, трудовом поисковом настрое, пережив свой недавний с ним стресс. Он взял себя в руки, хотя и было видно, ему было все еще неприятно за свои сцены той истерии, которая не закончилась для него смертью. Но он знал, что все сгладиться, особенно если ему удастся найти и золото, и черные ящики борта 556. Тогда он придавит этого убийцу его отца Джексона. Который долгое время общался с отцом Дэни и Джейн. Он был их другом семьи еще с Южной Америки. С Панамы. Они тогда неплохо ладили, и отец работал на мистера Джексона какое-то время. Занимался воздушными перевозками лично для него. Потом отец перешел в гражданскую авиацию и отошел от дел Джексона. Но обстоятельства так сложились, что судьба их снова свела в авиакомпании «ТRАNS AERIAL», где и работала какое-то время и сама Джейн. И, наверное, даже смерти. Джейн за него теперь боялась еще сильнее, чем раньше. Впрочем, она и так за него боялась как за своего родного брата. Она теперь и за меня боялась. Женщина есть женщина. Я как русский моряк так вот по-русски

Я понимал и осознавал это. Несмотря на то, что она была американкой, она все же была женщиной. Более того, она стала принимать мои привычки и образ жизни моряка, вкладываясь в русский менталитет за время нашего близкого общения. Я наблюдал, как у Джейн появлялись мои привычки и манеры, что ранее удивляло Дэниела. Постепенно он уже привык к этому, как и ко мне самому. Я не буду рассказывать вам все детали нашего долгого путешествия по морю или о нашем общении – это лишнее. Я лишь передаю те события, которые необходимо упомянуть: любовь Джейн ко мне и наши близкие отношения во время нашего путешествия – таких отношений я никогда не имел ранее и больше никогда не будет. Потому что я безумно и страстно любил ее, аналогично она меня. Это была неотъемлемая часть всего рассказа, которую нельзя было опустить.

Так вот Джейн беспокоилась за своего брата Дэниела и полностью доверяла его жизнь и судьбу мне, русскому моряку. Она хотела, чтобы я не отходил от Дэни ни на шаг, особенно под водой.

Но избежать того, что должно было вскоре произойти, было невозможно. Хотя я очень хотел защитить Дэниела, своего лучшего друга, от неизбежной смерти, я ничего не смог сделать. Так же как и они по отношению ко мне. Это была судьба или роковое трагическое предопределение. Как бы то ни было, при всем моем желании я не смог сохранить Дэниела от того, что должно было случиться.

В главной каюте Арабеллы на часах показывалось четырнадцать пятнадцать. Мы уже пять дней находились в океане и пересекли линию экватора. Вторые сутки мы находились в районе крушения борта 556 – между двумя самыми большими черными скалами архипелага, прямо в середине огромной коралловой лагуны, находящейся на глубоком двухуровневом коралловом плато под нами.

Где-то там, в сторону Тихого океана лежат обломки пассажирского самолета. Там на краю океанической многокилометровой бездны под постоянным сильным течением со стороны островов.

Там на глубине превышающей сто метров, лежат останки тех, кто погиб здесь, найдя вечный покой в здешних водах. Покой четырехсот пассажиров и членов экипажа. Их вещи вперемешку с обломками самолета BOEING747, рассыпаны по всему нижнему плато до самого края обрыва. И там где-то среди них должно лежать три тонны золота и бортовые черные ящики самолета. Там где-то в зарослях кораллов горгонарий и водорослей. Там где нет ничего практически живого, лишь иногда заплывают с океана скаты рогачи-манты и акулы.

Солнце палит по-прежнему нещадно, но появившийся сильный ветер, все, же помогает легче переносить палящую его жару. Он помогает Арабелле выйти на заданную точку, намеченную Дэниелом над местом

крушения самолета. Денни бросил якорь в этом месте и закрепил на одном месте нашу Арабеллу. Как раз, над самым тем местом, где мы наметили свое к нему второе погружение. Подготовив акваланги и все дополнительное оборудование. Запасные баллоны с гелиевой смесью для глубокого погружения. Мы, втроем уже спустив лестницу с кормы яхты и свесив веревочный фал, проводной кабель от подводной исследовательской аппаратуры на лебедке снова для собственной подстраховки уже до самого дна на все сто пятьдесят метров над местом падения самолета, я с Дэниелом и Джейн спустили еще тросы, туда же, с бортовой лебедки. На конце мы закрепили объемистую мелким сечением сеть. Этакий кошель, вытащенный Дэниелом из трюма и прикрепленный грузилами по краям для утяжеления, убрав резиновый надувной скутер с правого борта и переместив его вручную без мотора на нос нашего круизного быстроходного судна.

Лодка уже не требовалась. Дэниел решил проводить погружения прямо с яхты, обеспечивая себя длинным и крепким проводным фалом, который опускался до самого дна второго уровня. Он также использовал глубоководный эхолот сонар и видеокамеру для наблюдения под водой.

Расчет был точным и тщательно продуманным. Учитывая сильное течение внизу, это было крайне важно как для поиска и подъема черных ящиков, так и для личного спасения при возможном подводном несчастном случае или происшествии. Также необходимо было найти золото в качестве доказательства контрабанды на борту погибшего самолета. Дэниел также на это рассчитывал. Ему нужно было найти хотя бы один слиток, чтобы представить его на полицейском участке дома, в Калифорнии или лучше прямо в ФБР, вместе с черными ящиками. Возможно, на борту самолета также могло быть оружие, что могло стать еще одним значительным доказательством против мистера Джексона.

Баллоны снова заполнены кислородно-гелиевой смесью. Проверены шланги с мундштуками и воздушные фильтры, гидрокостюмы. Особенно мой, с вставками в синем цвете. Недавно я задел рукой морского ежа, поэтому необходимо было проверить герметичность резиновой ткани костюма. Маски и ласты заменены. Мы заменили свинцовые поясные противовесы и взяли новые ласты.

Дэниел планировал надеть свой черный акваланг с желтыми вставками на руках и ногах, хотя у него было еще два гидрокостюма. Он объяснил, что этот лучше справляется с высоким давлением на глубине. Резиновая прорезинка акваланга толще и прочнее. Он посоветовал мне использовать один из своих, что я и сделал. Просто на всякий случай, чтобы не беспокоиться о проверке на герметичность.

Дэниел сбросил, прямо на палубу с себя всю до черных своих плавок одежду вместе с темными солнечными очками, и взял лежащий приготовленный для себя гидрокостюм.

Я, следом за Дэниелом снял с себя бейсболку и свои брюки, и цветную рубашку из его подаренного мне гардероба. Сверкая в одних плавках тельного цвета своим атлетическим загорелым до черноты телом перед моей красавицей Джейн. Совращая ee в очередной раз русского моряка своим сексуальным мужским мускулистым телом. Я, кинув свою одежду рядом с одеждой Дэни, взял один из таких же черных прорезиненных гидрокостюмов, какой был у Дэни, обсмотрев его весь и прейдя к выводу, что годиться вполне и решил его взять, заменив свой. По сути, он меня и спас потом своим темным цветом на глубине плато.

Мы с кормы яхты на веревочном кабеле подводной аппаратуры спустили на глубину ста пятидесяти метров на дно второго плато запасные, закачанные гелиево-кислородной смесью до отказа баллоны

акваланга. В следующем погружении мы решили с Джейн и Дэниелом их спустить на дно под грузом у провала, для подстраховки, учитывая сильный перерасход смеси на глубине, когда опять пойдем с Дэни вдвоем в погружение на поиски черных самописцев ящиков Боинга.

— Поправь во здесь — сказал Дэниел Джейн, застегивая на груди замок гидрокостюма, поворачиваясь к ней спиной — Опять там что-то мешает. И Джейн, чмокнув в щеку брата, загорелыми своими ручками там поправила завернувшийся воротник у шеи гидрокостюма под шлангами воздушного фильтра. Опять, как и тогда на том мелководном атолле. Она, сверкая на меня снова своими черными, как ночь глазками сделала это.

— A у тебя все нормально? — спросила она, мягко и нежно с придыханием меня, уже тоже при нас раздевшись. Закатывая, играючи, мне свои

черные от восторга глазки, и сняв темные зеркальные солнечные очки и мигом, выскочив из джинсовых шорт и желтой своей футболки.

— Может тоже что-нибудь поправить? — она хитро улыбнулась. Бросив аккуратно свою одежду прямо на палубу яхты рядом с брошенной нашей одеждой. Она хихикнула, все с намеками на очередные близкие отношения, красуясь передо мной, мне в ответ, своей почти полной загорелой до угольной черноты наготой. В своем желтом узком купальнике, обтягивающим, плотно ee узкую спину тонкими лямками и треугольными лепестками лифчика ee девичью с торчащими в мою сторону черными сосками грудь, и узкими до нельзя натянутыми на бедра плавками подтягивающих меж девичьих полных почти черных от загара ног промежность и волосатый лобок. Она повиляла передо мной крутыми красивыми девичьими перетянутыми тугими тесемками плавок загорелыми такими же, как и ee все тело, бедрами ног, снова выгнувшись в спине и выставив играючи в мою сторону свой пупком и чудесным овалом над тугим пояском тех купальника плавок девичий живот. Я понял ee в самом прямом смысле слова, и посмотрел вновь синими с зеленью своими мужскими влюбленными безумными глазами русского моряка, очаровывая свою помешанную на любви ко мне молодую мою любовницу.

— Да, но не сейчас милая моя — сказал я, ей смотря ей в глаза, застегивая замок на груди акваланга — Попозже, когда сплаваем.

— Ладно, хватит хохмить и раздаривать комплименты — произнес, улыбаясь Дэни — На еще нырнуть надо, a там течение и глубина. Все проверили друг у друга?

Джейн, глянув скользящим критическим взглядом своих черных глаз на брата, подошла ко мне — Повернись — сказала она также нежно и мягко — Кругом милый.

Я повернулся сначала спиной к ней. Она все осмотрела и потрогала, все, проверяя на работопригодность. Потом повернулся передом и наши взгляды встретились.

Джейн смотрела на меня влюбленным взглядом своих черных, как бездна океана глаз, не отводя их и намекая на очередную любовь этой будущей ночью. Я смотрел также на нее и сходил с ума от своей красавицы двадцадевятилетней молодой латиноамериканки. От ee тех

гипнотических убийственной красоты глаз и милого смуглого до черноты загорелого личика и вьющихся на головке кругленькой с заколотыми вновь под золоченную булавку черных как смоль волос. Смотрел на маленькие аккуратные девичьи ушки и золотые колечками такие же маленькие сережки. Я уже опять хотел ee, но надо было подчиняться общему нашему теперь делу и снова приказам нашего восстановившего себя в правах капитана Дэниела.

— Ну ладно, влюбленные мои голубки — произнес Дэниел — Хватит друг другом любоваться. Пора нырять — он был стремительно настроен на погружение и был как никогда теперь решителен — Нас ждет океан.

***

Дэни был доволен. Все шло как надо теперь. Мы нашли самолет, и оставалось найти черные с него аварийные ящики.

— Чур, мое золото! — произнесла радостно моя красавица Джейн, осматривая меня всего с ног до головы и поворачиваясь как модель в своем новом для более глубокого погружения черном полностью гидрокостюме передо мной.

— Если обнаружим — произнес Дэниел.

Я внимательно осмотрел ее с головы до ног и в некоторых местах также поправил ее подводное снаряжение акваланга. Особенно проверил фильтры и шланги, а также поправил свинцовый противовес на ее тонком поясе.

— Вот и все, дорогая — произнес я — Теперь можем спускаться на самое дно океана.

— Размечтался. Не слишком ли глубоко? А что насчет давления? — в шутку сказала Джейн, улыбаясь.

— Знаешь, дорогая — продолжил я, поддерживая шутку Джейн — В наших любовных погружениях я испытываю такое глубинное давление, что кажется, не переживу эту ночь и умру от декомпрессии.

Джейн засмеялась и расхохоталась.

— Сумасшедший влюбленный! — произнесла она, смеясь в шутку и игриво мигая своими черными гипнотическими глазами, моя красавица Джейн.

— Ну, вот и все, настроение отличное — сказал, тоже смеясь, Дэниел, отвечая на мою шутку — Это бодрость духа, это то, что нам нужно сейчас. Ну, до свидания! — он сказал, надевая маску и кладя мундштук шланга в рот, спускаясь за борт яхты.

Дэниел осторожно ступил в ластах по лестнице Арабеллы. Точно тем же местом, где я попал на эту яхту. В темную синюю воду островного обширного плато. Там глубина составляла около ста метров, и мы стояли у самого края обрыва ко второму ярусу, куда опущен ее якорь на длинной цепи. Именно здесь я провожал Джейн вниз, а затем мы с Дэниелом спускались к обломкам самолета и ровному коралловому дну.

— Дэни! — крикнула ему перед тем как он прыгнул в воду — Помни про течение!

И Дэниел погрузился в воду, вызывая большие брызги своими аквалангом.

Потом за ним последовала и моя красавица Джейн. Я поддержал ee на спуске, и она тоже плюхнулась красиво своим кругленьким и обтянутым новым гидрокостюмом девичьим задом, обрызгав меня забортной водой.

Я был следующим, и мы покинули втроем нашу круизную красивую, как моя Джейн белоснежную бортами и мачтой со спущенными вниз всеми парусиновыми белыми парусами яхту.

Я ушел под воду, быстро пуская пузыри отработанного первого своего вздоха, видя мою красавицу Джейн, идущую следом за Дэни, след в след, чуть не касаясь его работающих в воде ласт. Я пристроился в аккурат за ee красивой женской широкой попкой.

— «Моя русалка Джейн! Моя морская нимфа! » — опять я ушел в сексуальные свои мужские несдержанные в желаниях мечты. Я смотрел

на нее идущую впереди. Она иногда оглядывалась на меня и снова смотрела вперед на своего брата Дэниела и плыла за ним вниз.

Давление глубины давало o себе знать с каждым метром. И мы достигли дна верхнего яруса как раз на самом краю обрыва, ко второму дну, идущему к раю самого океана. Как раз возле спущенной с яхты цепи брошенного якоря, цепь которого уходила вниз в глубину второго

яруса плато. Здесь же спускалась и нейлоновая с борта яхты на лебедке веревка со спущенной где-то там, на дне мелкоячеистой крепкой сетью.

Мы спустились туда к каменистому похожему на узкое неглубокое ущелье пролому под нами, заросшему, большими кораллами горгонариями, водорослями и напичканному мелкой океанской рыбешкой.

Рядом с нами вниз спускался сброшенный с нашей яхты вниз до второго плато возле пролома кабель трос нашего глубоководного эхолота и сонара. Он уходил в глубину и где-то был там на дне.

Впереди на дне мутной синевы виднелись обломки Боинга — 747.

Мы вместе со всей троицей спустились вниз, преодолевая верхний уровень кораллового рифа.

Медленно подстраиваясь под давление воды, мы адаптировались к глубине и достигли пролома, который вел на песчаное голое дно. Мы шли друг за другом, последовательно двигая ластами и выдыхая из фильтров использованный кислородно-гелиевый смесь.

Раньше я не обращал внимания на стены этой ущелины. Красота была не приоритетом, если честно. Но сейчас она привлекла мое внимание. Возможно, благодаря разнообразным коралловым рыбам. Пейзаж был невероятно красив.

Кораллы переливались своей граненой красотой в прозрачной воде и чередовались с черными заросшими водорослями на скалах.

Прежде эта область была пустынной и не особо живописной. Не так как сейчас. Пролом ожил. Весь путь нас сопровождали разноцветные коралловые рыбы.

Встречались медузы, как и в бухте между островами. Почти такие же, но крупнее и ясно, что они не были местными обитателями, а гостями открытого океана.

***

Мы двигались тройкой у самого дна, преодолевая спуск по пролому и справляясь с давлением воды. Гидрокостюмы хорошо защищали от глубины, но здесь, на глубине около двухсот метров, давление все равно оказывало свое влияние.

Акваланги Дэниела были надежными и проверенными. Мы уже не раз ныряли сюда и знали, что нас ждет.

Мы шагали по белоснежному ровному песку второго яруса на большой открытой пустынной равнине. Оставив пролом позади и закрепив рядом с якорной цепью спущенную до дна нейлоновую сеть для подстраховки нашего возвращения, мы также прикрепили к веревочному фалу кабель с нашего эхолота, сонара и видеоаппаратуры.

Дэни как всегда первым. За ним моя Джейн и я, пристроившись к ней сзади. Чтобы лучше созерцать красивую в обтягивающем гидрокостюме девичью попку естественно.

— «Джейн, Джейн! » — думал все время я — «Моя Джейн! » — я, опять, совершенно не думал o том, o чем надо было думать. Я окончательно помешался на любви к своей любимой. Дэниел остановился и показывал нам с Джейн правой рукою и жестами своих пальцев впереди себя. Я сначала не понял его. Но потом увидел впереди стаю над самым дном, как и мы рифовых серых акул.

Они приплыли сюда с открытого океана и промышляли тут рыбой. Видно было, как они ловили заплывшую сюда, спасаясь от них довольно крупную океанскую макрель. Они загнали целую стаю сюда с открытого океана, чтобы здесь мирно пообедать.

Дэниел показывал рукой, как и куда дальше плыть и мы оба прекрасно понимали его жесты рук.

Он нам, показывал, что надо обойти этих хищниц и желательно дальше стороной. Акулы сейчас были в охотничьем азарте, и не стоило находиться рядом с ними. И мы решили обойти их по правой стороне, тихо и спокойно, и не дергаясь. Так и сделали. Дэниел повел меня и Джейн в обход над самым также дном плато, по дуге обходя морских

пирующих острозубых хищниц. A те продолжили свое пиршество, не замечая совершенно нас. Это их появление здесь настораживало. Здесь в этом пустынном гибельном месте, месте, где кроме песка и торчащих черных скал из него не было ничего. Ничего до самых обломков БОЕING 747.

Мы обошли острозубую стаю и двинули дальше также не особо спеша, мерно работая своими ластами, и вскоре приблизились к первым обломкам самолета. Отсюда начиналось место трагедии и наших поисков. И здесь же было сильное течение. Оно не прекращалось ни на минуту и постоянно сносило в открытый океан.

Со стороны это было для нас выгодно. Нам не пришлось особо усердствовать и долго ходить пешком. Течение само несло нас над россыпью мелких обломков и разбросанных предметов от пассажиров Боинга. Но больше всего нас интересовали кораллы, вросшие в самое дно и вырастающие из скалистого грунта в этом районе.

Внезапно появились ската. Целая стая скатов. Мало кто видел такое даже в океане. Джейн остановилась, восхищенная увиденным. И я ласково взял ее за поднятую в удивлении руку. Мы наклонились под ними, медленно проплывающими над нашими головами с масками на лицах. Именно здесь мы в прошлый раз с Дэниелом обнаружили два оторванных пассажирских кресла с пристегнутыми ремнями безопасности и заполненные до отказа несколькими чемоданами, которые заросли кораллами.

Я видел изумленные и радостные глаза Джейн. Она замерла на месте и любовалась увиденным. А Дэниел даже осмелился прикоснуться к одному из них, протянув руку в гидрокостюме и проведя по брюху первого ската.

Здесь, на месте крушения лайнера, они прошли стаями прямо над нашими головами и останками тех, кто погиб здесь, словно совершали ритуал поминовения умерших, а затем скрылись из виду в мутной синеве глубоководного островного плато.

Десять тонн золота

Я нечаянно наткнулся на тот выступающий из красных кораллов горгонарий - перевернутый вверх колесами от резинового велосипеда. Это был тот самый перевернутый велосипед. Вполне случайно. Сам виноват, я слишком заинтересовался задницей своей любимой Джейн и представлял новую ночь с ней.

Я ударился об него боком, прямо o торчащее заднее колесо. Осыпав прилипший к нему белый донный ил.

— «Чертов велик! » — выругался про себя я — «Больно же! » — я, аж выпустил облако обильных выдохнувших пузырей отработанной смеси.

Джейн обернулась в мою сторону в очередной раз и увидела, как я сунулся, боком o торчащее из красных кораллов колесо.

Она покачала сочувственно своей в маске головкой и показала руками, что все ли в порядке. Я ей отсигнализировал, также руками, что все нормально, что переживу и поплыли дальше.

Дэниел оторвался уже от нас на целых десять метров, и надо было его срочно догонять. Он плыл, не переставая работать ногами и ластами, и не оборачивался. На моих подводных часах было уже три часа дня.

Мы углублялись, в целую свалку обломков лежащих под нами. Множество вещей и прочего уже хлама оставшегося от самолета. Это все я Денни видели в прошлом заплыве.

Теперь Джейн и сам Дэниел это увиденное переносили как-то спокойнее, чем тогда, когда мы все перессорились из-за случившегося. Они просто мирно, и не дергаясь, спокойно плыли впереди меня.

Я догнал свою Джейн и посмотрел на нее, стараясь заглянуть ей в лицо в ee глаза. И она, посмотрев на меня глазами черными, как бездна океана наполненными грустью и протянула мне правую с маленькими пальчиками ручку. Я взял ee за руку и мы, усилив свое движение, и глядя друг на друга, догнали быстро Дэниела. Джейн ухватилась за мою руку, прямо за мои руки пальцы сжав их с силой, и видно было, как моя красотка переживает, видя все это. Но она смирилась с тем, что предстояло им с Дэниелом увидеть и хорошо тогда вместе со мной понервничав, взяла себя как и Дэни в руки.

Впервые, достигнув обломков, Джейн испугалась до чертиков, но теперь она смело продолжала свой путь. Она находилась рядом с нами - мной и Дэниелом, и в этом кошмаре авиакатастрофы ей было страшно.

Я понял, куда направляется Дэниел. Он спешил к той части самолета, которую мы не успели найти из-за нехватки времени и газовой смеси. Это была передняя часть воздушного судна. Она должна была быть где-то впереди нас, в темно-синем море. Течение несло нас прямо к обрыву. Оно постоянно отклоняло нас в сторону и поднимало вертикально, и нам приходилось активно использовать ласты для корректировки маршрута. Сила течения была огромной и буквально тянула нас к пропасти. Более того, здесь был резкий перепад высоты - это было еще глубже, чем предыдущее место. Уже свыше двухсот метров давление ощущалось на всем теле, особенно в голове. Я чувствовал, как каждым вдохом оно становилось все сильнее. Глубина не давала свободно дышать. Дыхание становилось все тяжелее. И газ из баллонов и фильтров уходил быстрее из-за глубоких вздохов.

Гелиевая смесь позволяла нам дышать на такой глубине, но она расходовалась быстрее, чем требовалось из-за интенсивного и трудного дыхания. Все это было вызвано глубиной и ее давлением.

Я видел, что и Джейн борется с этой глубиной. Она тоже понимала, что здесь намного опаснее, чем на поверхности.

Я объяснял Джейн, что на такой глубине нельзя задерживаться слишком долго, опираясь на свой опыт русского подводника-моряка. Могло случиться так, что мы все трое не сможем выбраться отсюда живыми. Но Дэниел упорно плыл к обрыву.

Мы проплыли заднюю часть лайнера с хвостовым оперением, покрытым кораллами и имеющим маркировку 747. То, что мы увидели вместе с Дэниелом - это средняя часть второго класса, разрушенная обшивка и обломки корпуса пассажирского самолета, упавшего в воду, на котором было написано "ТRАNS AERIAL". Мы прошли сквозь это все.

Мимо разбитых окон и несколько выживших переборок и обшивки, мы осмотрели оставшиеся безопасности ремни на креслах пассажиров в целых отсеках. Часть кресел лежала на дне под нами - точно такие, какие мы видели раньше.

Мы проплыли через эту часть потерпевшего бедствие самолета и продолжили двигаться дальше, спускаясь все ниже и приближаясь к обрыву. В ту сторону, где нам не удалось добраться в прошлый раз.

Внезапно перед нами вырисовалась фигура, очень похожая на нос самолета. Огромная острая масса лежала там, и по всему было видно, что это то, что мы искали. Она находилась почти на краю опасного обрыва в трехкилометровую бездну океана.

Как она не упала? Непонятно, что помешало ей упасть в пропасть глубиной в три километра. И Дэниел спешил туда. Казалось, он знал, где нужно искать, и он ускорил свое движение. Мы последовали за ним.

***

Мы прибыли на место. Мы нашли то, что искали. Это была передняя часть самолета. Первая половина его оторвалась при падении в воду. Большая громоздкая часть БOEING747 состояла из первого класса для пассажиров и надстройки над ним.