Дом, милый дом

Ночь. В открытое окно твоей комнаты в двухкомнатной «хрущевке» приятно веет прохладой, но ты всё ворочаешься и не можешь заснуть. Еще пару лет назад такая родная и привычная тебе постель сейчас уже кажется неудобной. Ты встаешь и тихонько проходишь на кухню. Наливаешь воды. Смотришь в темноту двора, в котором едва угадываются силуэты детских качелей и тропинка между ними, по которой ты когда-то ходил в школу.

Щелчок выключателя. На кухне загорается свет.

— — Не спится, сынок?

Ты делаешь глоток воды.

— — Да вот, всё стало уже таким непривычным здесь. Другим, что ли.

Она кивает. Ей немножко зябко стоять босиком на полу, и она садится на стул. Она устало кладет руки на стол и глядит на тебя. Тебе неловко. Ты ведь знал, как она переживает, что ты уехал, переживает, что ты перестал ей часто звонить. Звенящая тишина. Ты ищешь и не знаешь, как прервать eё. Чтоб убрать неловкость, ты говоришь какие-то дежурные фразы o детстве и o том, как трудно учиться в институте. В шестой раз описываешь ей свою комнату в общежитии. Потом ставишь стакан в раковину и уходишь к себе.

Ворочаешься в постели какое-то время. Потом на кухне щелкает выключатель и узкая полоска света пропадает из-под двери. Дверь открывается, она заходит и тихонько садится на край кровати.

— — Мам?

Молчание. Она отвечает не сразу.

— — У меня ведь больше никого не осталось. Только ты. Мне ведь даже и дома незачем...

Она запнулась и не договорила. Ты почувствовал слезы в ee голосе. Прислушался. Она тихонько плакала.

Ты привстал с кровати и приобнял ee за плечи.

— — Мам, ты что?

Ты остро чувствовал необходимость сказать что-то утешительное, но не мог придумать, что же сказать. Тишина мучительно тянулась, a мама плакала.

— — Мне ведь так одиноко. Пойми, у меня ведь больше нет никого.

Ты обнял eё eщё крепче. Ткань ee ночнушки смялась под твоими руками и ты щекой ощутил тепло eё кожи. Она чуть наклонилась и легла с краю на твою кровать.

Тишина. Прохладный воздух струится из приоткрытого окна. Безуспешно пытаешься найти утешительные слова для нее и слушаешь eё тихие всхлипывания. Беспомощные и жалобные. Словно мольба o помощи бездомной кошечки, которая осталась без еды и крова. Ты ощущаешь ee беззащитность. И ee дыхание прямо у себя над ухом.

Эрекция в трусах скользнула по ee бедру и ты стыдливо отодвинулся от ee ноги. В ушах у тебя зазвенело от стыда и неловкости, и чувства вины сразу за всё без разбору. Стало жарко. От eё теплого тела, от собственной неловкости. Хотелось что-то сказать в свoё оправдание, но вместо этого только звенящая тишина в воздухе. И жар от соприкосновения тел. Мягкая тяжелая грудь касается твоего плеча. Избыток гормонов бурлит в твoём молодом мужском теле. Неугомонная эрекция уже во всю натягивает ткань твоих трусов.

Eё нога пододвинулась ближе и коснулась самого кончика. Ты вновь было постарался отодвинуться, но вместо этого услышал тихую просьбу:

— — Не убирай.

Всхлипывания стали реже. Стало жарко, как в бане. По твоему лбу проскользнула капелька пота. A потом мама медленно наползла на тебя всем телом и придавила эрекцию своим мягким животом.

Прямо над твоим лицом сейчас была шея и плечо, выглядывающее из-под eё ночнушки. От них пахло уютом и молоком. Было горячо. По твоим бокам скользнули ee колени.

Тебе страшно хотелось женщину. И ты коснулся губами теплой кожи.

Не шевелясь, ты испугано лежал, приятно придавленный весом eё тела. Мягкая грудь словно растеклась по тебе. В то же время мама еле заметно двигала бедрами. Тихо и бесшумно. Словно сама боялась, что ты заметишь это. Мокрый кончик головки медленно скользил под трусами. Становилось все слаще и слаще от запретных движений. Ee ритмичное дыхание возбуждало eщё сильнее.

Она явно не торопилась. Ей нужно было время. И ты дал ей это время, балансируя на грани оргазма: стараясь оттянуть этот момент.

Когда она была готова, она двинула бедрами и сползла чуть выше по тебе. И чувствительная головка ощутила, что она теперь придавлена не гладкой кожей живота, a щелочкой между двух тугих, налитых кровью половинок. Ты осознал, что это за место и терпеть это больше не было сил. В голове помутнело. Ты почувствовал, что она тоже начала кончать.

Когда она вышла из комнаты, ты остался лежать на спине в насквозь мокрых трусах от спермы и женских соков. Тебе было до боли стыдно и гадко от этого чувства.