Лихие 90-ые. Глава 03

Я уже говорил, что план был придуман заранее.

Пунктом первым и одним из главных в нем шло: "постоянно показывай ей, будто относишься к ней как к совсем мелкой, как к детсадовке". Так я себя и вел.

По дороге домой мы познакомились. Девочку звали Дашей. Я разрешил называть меня на "ты", и она легко приняла такое обращение.

И вот я, наконец, открыл входную дверь дома. Мы шагнули за порог. Активная часть плана началась.

- Голодная? - спросил я. Она неуверенно кивнула.

- Сейчас поставлю ужин, скоро все будет.

Оставив Дашу в прихожей, я зашел на кухню, поставил подогреваться мясо и гарнир. А пока сделал пару бутербродов с колбасой, налил стакан сока и вернулся с этим к робко жмущейся к входной двери девочке.

- Держи для разгона, а скоро нормально поедим.

Бутерброды исчезли в момент. Бедняга действительно наголодалась.

- Так, - небрежно сказал я, - в таком виде я тебя в комнаты не пущу. Заросла грязью по уши. Еще и вшивая, небось?

- Я не вши... - возмутилась Дашка.

Но я ее перебил и не терпящим возражений тоном отрезал:

- В ванну!

Распахнул дверь в ванную, включил свет, пустил теплую воду и скомандовал:

- Тряпье кидай в этот таз, а сама залезай. Я из тебя быстро человека сделаю!

Малышка кивнула и начала было снимать платье, но потом остановилась и недоуменно уставилась на меня. Я не выходил.

- Спасибо, - вежливо дала она мне понять, что стесняется раздеваться при мне.

- Раздевайся и залезай в ванну, - сделал я вид, будто ничего не понял.

Наступил решающий момент. Я сейчас обязательно должен был оставить девочку без трусиков. Но не силой. Это должен быть ее выбор.

- Я сама помоюсь, я уже давным-давно умею, - сделала еще одну попытку уладить ситуацию миром Дашка.

- Вижу, как ты сама умеешь, - ответил я, поворачивая ее к зеркалу, - вон, загадилась с ног до головы как чушка. Воняет от тебя как из помойки, умелица. Залезай без рассуждений!

Девочка занервничала. Вдруг она попала к какому-то насильнику? Но я держался спокойно, говорил строго и уверенно. И все время подчеркивал всем своим поведением, что почему-то вижу в ней совсем маленького ребенка. Ну что же, многие взрослые, особенно мужики, не разбираются в детях. На насильника я похож не был.

Даша задумалась. И решила прояснить ситуацию.

- Я не буду при тебе мыться.

- Очень жалко, - сказал я, - но такую засранку я пустить в дом не могу. Или я тебя сейчас как следует отмываю, или поехали, отвезу тебя обратно, возвращайся в свой подвал.

- А может, . . - шмыгнула девочка.

- Ничего другого быть не может, - отрезал я. - Или ты сейчас залезаешь в ванну, или мы прощаемся. В доме такие грязнули не живут. Ну, выбирай.

Я с замиранием сердца ждал ее решения, изо всех сил изображая на лице спокойное безразличие. Наступил момент истины. Заведется у меня дома прекрасный голенький зверек? Или сейчас мы попрощаемся навсегда?

И Дашка решилась.

- Отвернись, - попросила она, краснея, и взялась за пуговицу на воротнике платья.

Пока девочка раздевалась, я старался на нее не смотреть. Ни в коем случае нельзя было показать, что мне это интересно. Ведь у Дашки не началась истерика только по одной причине. Эта дурочка поверила, будто считаю ее совсем малявкой.

А что должен чувствовать подросток, которого непонятно почему считают чуть ли не ясельным ребенком? Дашку такое отношение не должно пугать (и отлично! только поэтому она сейчас раздевается при парне, которого впервые в жизни видит) . Но зато должно дико обижать, и это тоже замечательно: по моему плану, эта ее обида очень поможет чуть позже развить наши отношения.

И вот уже чудо свершилось: в моей ванне, скорчившись и закрывшись руками, сидит голышом чудесная девочка! Она вся ужасно покраснела от стыда. И от этого стала еще прекрасней. У меня даже дыхание перехватило от желания всласть, досыта залапать ее. Но делать этого было, конечно, пока нельзя. Даже разглядывать было пока нельзя. Я сглотнул комок в горле. Восстановил дыхание. И пустил теплую воду.

Я очень тщательно вымыл Дашке голову, потом полил средством от паразитов. Оно должно было оставаться на волосах не меньше десяти минут. Поэтому мы перешли к мытью остального. Я заставил девочку встать в ванной. Она поднялась, повернувшись ко мне спиной. И так и стояла, скрючившись в три погибели и зажавшись руками.

Я не стал спорить. Хорошенько несколько раз вымыл ее сзади и бока. Потом по одной отмыл ручки. Потом ножки, не касаясь попки. И только после этого развернул ее лицом к себе. Она продолжала закрываться, но я не возражал. Оттер ее спереди, кроме сисек и письки (которые я пока даже ни разу не увидел) . А потом вручил мочалку Дашке:

- Раз ты такая стеснительная, то сиськи-попки-письки помой сама. Но как следует. Даешь слово?

- Да, - прохрипела девочка, которая к этому времени от своей голопопости, натирания мочалкой и моего небрежного упоминания ее "неприличных" мест стала рубиновой. Она так замечательно стеснялась, была такой милой и обаятельной, что я решил: в таких "краснокожих" ей у меня предстоит играть частенько. Буду стыдить и любоваться ее алым свечением.

Но до этого, конечно, было далеко. Приручение только-только началось. Я демонстративно отвернулся. И занялся вещами:

- Так, теперь твои тряпки, - я брезгливо пошевелил сваленные в таз грязные лохмотья, - попробую сейчас их замочить. Если получится, потом в стиралке их прокрутим. Хотя у меня большие сомнения, что они хоть как-то отстираются. Ладно, попытка не пытка.

Я насыпал в таз порошок и залил водой из умывальника.

- А вонючие какие они у тебя! - Фыркнул я. - Вынесу пока из дому их. Мойся как следует, сейчас вернусь.

Я выставил таз наружу, заглянул на кухню (все давно разогрелось) и не спеша вернулся к своей новенькой и уже почти чистенькой живой игрушке. Спросил, хорошо ли она помылась, смыл средство от паразитов и еще разок промыл волосы шампунем.

- Ну, вот и все. Ух ты, а ты у нас беленькая, оказывается. И волосы у тебя чудесные. Жалко, что под мальчика пострижены, ну да еще отрастут. Приятно быть чистенькой? Теперь выбирай. Если хочешь, наберем водички и поваляйся в ванне. А я пока уйду, чтоб тебя не смущать. А хочешь, вылезай. Ужин готов и ждет.

Конечно, беспризорница выбрала ужин!

- Правильное решение, - одобрил я.

Она по-прежнему закрывалась руками. Я не стал ей мешать, просто взял за ручки у самых плеч, вытащил из ванны, в которой она стояла, и поставил на круглую табуретку-таблетку.

Сейчас от меня требовалось точно исполнить маленькую сценку: нам предстоял очередной критический момент.

Снял с крючка полотенце (в ванной оно было единственным, остальные я днем спрятал под ключ - вместе со скатертями и вообще всеми лежащими в свободном доступе тряпками) . Хорошо вытер Дашку, но не пытаясь оторвать ее ручки от мест, которые она прикрывала. Сунул полотенце девочке:

- Сиськи-письки-попки вытираем быстренько!

Дождавшись, когда она промокнула свои сокровища, забрал полотенце обратно. А чтобы это выглядело оправданным, еще раз вытер ей ноги, на которые снова накапало сверху.

- На будущее запоминай, - я потряс перед ней полотенцем, - как только помоешься и вытрешься, полотенце отправляешь в стирку. Вот так. Чтобы грязными не вытираться.

Я кинул его в стиралку, захлопнул дверцу и нажал кнопку. Программа была выставлена заранее. Машина щелкнула, запирая дверцу. Мигнула индикаторами: включилась защита от детей. Теперь, не зная кода, стирку не остановить. И барабан начал крутиться.

- А теперь идем ужинать, - я взял Дашку за плечо и мягко подтолкнул.

От растерянности она послушно шагнула в коридор. И только там сообразила:

- А вещи?

- Я ведь твои замочил. А чистых девчоночьих у меня нету. Откуда?

- Но я же не могу ТАК ходить!!! - девочка даже присела от ужаса. А ее глаза превратились в два огромных синих блюдца.

- Ерунда, пока без них побегаешь. Все равно у тебя еще ничего не выросло. Да никто тебя и не увидит. Я живу один, а мне ты даром не нужна, малявка, - как можно небрежней отмахнулся я. - Идем, ужин остынет.

- Ты... Ты... Отдай мои вещи!!!

- Те вонючие тряпки?

Дашка кивнула.

- Они только недавно замочены и плавают в тазу.

- Отдай!

- Ребенок, - я старался почаще поминать ее возраст, чтобы одновременно успокоить и обидеть, - мы с тобой договорились. Золушки-засранки в этом доме не живут. И жить не будут.

- Отдай!

- Хорошо. Идем.

Мы вышли в прихожую и остановились у входной двери.

- Я тебя не держу. Твои лохмотья благоухают у крыльца. В дом я тебя в них не пущу, конечно. Если хочешь, надевай их. И мы прощаемся. В машину я тебя тоже посадить не смогу в мокром, извини. Но дам деньги на автобус. И пожрать заверну с собой.

Дашка замолчала. Она поняла, что никто ее не держит, и немного растерялась.

- А хочешь, оставайся. Тряпки еще часок покиснут, потом попробую их отстирать. Вдруг выйдет? А нет, куплю тебе все новое. Да и по любому надо будет нормально тебя одеть.

Девочка испытующе смотрела на меня. Я щелкнул замком и распахнул дверь.

- Вон там таз, видишь?

Мы помолчали. Я старался не смотреть на нее, чтобы не спугнуть.

Прошло около минуты. И вдруг я почувствовал, что Дашка решилась.

- Ну что, куда идем, на улицу или на кухню? - мягко спросил я, хотя и так уже понял.

В ответ малышка только смущенно чуть пожала плечами и опустила покрасневшее личико.

- Ладно, пошли, пока теплое.

Я закрыл дверь. Ободряюще тронул девочку за плечо: она должна привыкать к моим прикосновениям. Мысленно поздравил себя, что разыграл весь этот длинный и трудный психологический этюд, ни разу ни в чем не проколовшись. Так же мысленно стер со лба трудовой пот.

И не глядя на Дашу, чтобы не смущать, повел ее ужинать.