Это незаконно (Перевод с английского). Часть 3

Я не узнал номер и ответил официальным деловым тоном.

«Далтон Конрад», — объявил я.

«Привет, Далтон, это Джуди Андерсон, как ты? » — спросила она приятным тоном.

Я почувствовал себя немного виноватым, услышав ее голос. Я действительно собирался пригласить их на обед на заднем дворе или что-то в этом роде, но так и не дошел до этого.

«Привет, Джуди, я в порядке, как насчет тебя, Карла и маленького Стивена? »

«У всех все хорошо, — ответила она. — Послушай, сестра Карла приехала в прошлом месяце. У нее есть галерея на Стейт-стрит, ее зовут Трейси... »

«Да, ты упоминала ее в тот день, когда я отдал тебе фотографию. Вы действительно ее повесили? » — спросил я, не желая ее перебивать.

«Конечно! Она висит прямо на задней стене нашей гостиной. Мы просто обожаем ее! », — сказала она.

Я был немного удивлен. Я вспомнил, как она была застенчивой в парке, и, хотя в кадре не было абсолютно ничего грязного или эротического, на нем была видна почти вся ее левая грудь, а также часть правой. Я действительно думал, что они повесят ее в своей спальне или, может быть, в детской.

«На самом деле именно поэтому я и звоню, » — сказала Джуди, — «когда Трейси увидела ее, она сошла с ума. Она сказала, что ей нравится, как ты запечатлел невинность этой сцены. На самом деле она предложила нам назвать ее «Сущность невинности».

«Вау, — сказал я, — мне это нравится».

«Да, нам тоже. Карл собирается сделать небольшую латунную табличку с гравировкой и прикрепить ее к стене под фотографией. Но я хотела спросить тебя еще кое-что. Трейси только что позвонила и хотела узнать, может ли она выставить ее в своей галерее на какое-то время? Она, конечно, отдаст тебе должное. Я знаю, что ты обычно не делаешь таких фотографий, поэтому я сказала, что мне нужно выяснить, есть ли у тебя какие-то возражения, прежде, чем я соглашусь. »

«Джуди, фотография твоя. Это подарок, ты можешь делать с ним все, что хочешь. Но отвечу на твой вопрос... Нет, у меня нет никаких возражений, на самом деле для меня это большая честь», — сказал я ей.

«О, Далтон, спасибо, я надеялась, что ты это скажешь. Мы получили так много комплиментов по поводу этой фотографии, что я даже не могу описать тебе. Карл и я действительно хотим поблагодарить тебя еще раз, мы будем дорожить ею. Всегда, » — сказала она с волнением в голосе.

До этого звонка мои дни и ночи просто сливались в один мрачный час за другим. Как в пословице: «В Мадвилле нет радости»? Что ж, в Конрадвилле тоже не было радости, с тех пор как я расстался с женой... Кроме этого звонка. У меня как у промышленного фотографа не много похвал, только деньги. Было действительно приятно услышать, что кто так ценит мою работу.

Прошел еще месяц, но легче не становилось, более того, становилось все труднее. Чем более привычным становилось возвращение в пустой дом, тем больше я все это ненавидел. Я подумал, что, может быть, когда все закончится, и я смогу начать все сначала, мне станет легче. Сейчас это была игра ожидания, казалось, вся моя жизнь проходила в подвешенном состоянии. Но чем ближе подходил к концу мой брак, тем чаще я обнаруживал, что сижу в баре Плато в конце дня. Друзья говорили мне, что нужно время. Полагаю, они правы, но что в это время делать?

Это было в том баре ну Плато, то что меня немного взволновало, и, как бы оно ни было мимолетно, оно разрушило однообразие. Я пробыл там около часа, разговаривая с Питом, моим любимым барменом, когда вошел парень, которого никто из нас раньше не видел. Он сел через пару стульев от меня. Он был похож на общительного парня, поэтому мы начали по-дружески шутить, пока природа не позвала. Как мы все знаем, ты не покупаешь пиво, ты просто берешь его в аренду. Я извинился перед своим новым приятелем и побрел в маленькую комнатку, где время от времени тусуются все мужчины. На обратном пути я заметил, что Пит разговаривает с Большим Джоном. Он вышибала, и как раз пришел на свою обычную ночную смену. Эти двое выглядели так, как будто были в середине важного разговора, когда Джон поймал мой взгляд и жестом пригласил меня присоединиться к ним.

«Привет, Джон, — поздоровался я с ним, — как дела? » Судя по выражению их лиц, что-то происходило.

«Тот парень в баре», — сказал Пит, указывая головой на моего нового лучшего друга.

«Да», — сказал я, гадая, о чем все это было.

«Когда я повернулся спиной и подошел к другому концу бара, он что-то подсыпал в твой бокал», — сказал мне Пит.

«Что? Ты уверен? »

«Да, я видел его в зеркале», — сказал Пит, кивая на одно из двух зеркал в углу потолка. В эти зеркала бармен мог видеть все, что происходит в баре.

«Я никогда раньше не видел этого парня, зачем ему что-то подмешивать в мою выпивку? » — вопрос был риторическим.

«Это очень сложный вопрос, — прошептал Большой Джон, — мы с Питом только что обсуждали, как лучше поступить. Мы можем позвонить в полицию или отвести его в мужской туалет и выяснить сами». Он посмотрел на меня, как будто хотел, чтобы я сказал ему, что делать... Я так и сделал.

«Я хотел бы узнать, что происходит, господа, я голосую за небольшое убеждение в мужском туалете».

«Тогда давай сделаем это», — сказал Пит.

Незнакомец только что оглянулся через плечо в нашу сторону, когда мы все направились к нему. Он попытался сбежать, но Большой Джон догнал его прежде, чем парень успел сделать три шага от своего стула. Мы затащили его в туалет, чтобы «поговорить». Сначала он отрицал, что подсыпал что-то в мой напиток. Потом Большой Джон хрустнул костяшками пальцев, и парень запел как канарейка.

Похоже, что это был фенобарбитал. При употреблении с алкоголем у человека появляется головокружение и сонливость, из-за чего он выглядит так, как будто он слишком много выпил. Мой новый приятель должен был наблюдать за мной, и когда я начал бы демонстрировать эти эффекты, он собирался отвести меня к машине, где ждал мой старый друг Ирв Петерсон. Казалось, Ирв хотел отомстить, как и обещал. Вдвоем они бы меня взгрели.

«Что ты хочешь сделать, Далтон, вызвать полицию? » — спросил меня Пит.

Я вздохнул: «Проблема в том, что Петерсон просто будет все отрицать. Его слово против слов этого парня. Ничего не произойдет, и мне все время придется оглядываться. Нет, я хочу закончить это прямо здесь и сейчас». — заявил я.

Никто из нас, конечно, не знал, был ли пойманный нами парень ублюдочным приятелем Петерсона или это просто парень, которого он нанял, но, по общему мнению, ему никто не доверял. Поэтому Большой Джон приковал его наручниками к одной из кабинок. Мы передадим его копам вместе с Петерсоном, если все пройдет хорошо. Было решено, что я пойду, спотыкаясь, на стоянку, и буду надеяться, что у Петерсона все еще хватит смелости предпринять что-нибудь.

Я сделал это настолько реальным, насколько мог. На пути к выходу я остановился и прислонился к дверному косяку, затем остановился и оперся о крыло нескольких машин по пути к своей. Я не видел ни следа Петерсона и подумал, что он потерял самообладание. Но я продолжил свое маленькую представление, пока добирался к своей машине и возился с ключом в замке двери.

Наконец, я увидел отражение кого-то приближающегося в боковом стекле своей машины и обернулся, все еще оставаясь в роли. Когда я это сделал, он остановился примерно в пяти футах от меня. Он стоял там с ножом. Это был не очень большой карманный нож с лезвием около четырех дюймов, но все же нож. Я видел сомнение на его лице, когда он смотрел, как мои глаза опускаются, а тело качается. Широкая улыбка расплылась на его лице, когда он сделал следующий шаг и оказался в пределах досягаемости. Я быстро двинулся вперед левой ногой, а затем ударил правой на столько сильно, на сколько мог, по голени.

Его реакция была типичной: нож упал, когда он потянулся к ноге обеими руками, падая вперед и ударяясь о тротуар. Я опустился, прижав своим коленом его грудь, и приложился четырьмя короткими ударами правой по лицу. Он уже в значительной степени проиграл по счету, но, черт возьми, это был парень, который разрушил мою жизнь. Я встал и поднял его на ноги за рубашку, прежде чем ударить кулаком ему в живот. Он с громким стоном сложился в пополам. Я выпрямил его и отправил еще один хороший удар в челюсть. Он влетел в мою машину и снова соскользнул на асфальт. Большой Джон наблюдал из угла стоянки на случай, если что-то пойдет не так. Он вызвал полицейских из своей комнаты, прежде чем оттащить меня от предполагаемого нападавшего. И снова мои давние связи с полицией сыграли мне на руку. Я знал троих из шести полицейских, которые прибыли, по имени. С Большим Джоном в качестве свидетеля они арестовали Петерсона за нападение с применением смертельного оружия. Это не было правонарушением, на этот раз он не выйдет под подписку о невыезде. Ему придется внести залог. А если он не сможет, он будет находиться в тюрьме до суда. Единственное, что портило мое удовольствие от тяжелого положения Ирва, — это мысли о его жене и детях. Они были невинными жертвами во всем этом.

Сделав заявление на станции, я пошел домой, чтобы поместить руку в лед. Она адски пульсировало и действительно опухла. Я даже не был уверен, что смогу какое-то время держать камеру.

На следующий день была суббота. Лето прошло, и по ночам стало совсем холодно. Я был в настроении ничего не делать, и я поступил именно так, не делая абсолютно ничего. На самом деле не в моем характере лежать и жалеть себя два дня подряд, поэтому в воскресенье я принял душ, спустился к Денни позавтракать и направился в город в поисках, чем бы заняться. Более чем вероятно, что я попал бы в зоопарк Линкольн-парка, но я все еще был открыт для других предложений от себя.

Я съезжал со скоростной автомагистрали, когда вспомнил про художественную галерею, в которой работала сестра Карла, и подумал, не выставили ли они мою фотографию. Я не знал точного адреса этого места, но знал, что оно находится в центре города, на Стейт-стрит, и найти его должно быть не сложно. Я просто подумал, будет ли оно открыто в воскресенье.

Как оказалось, я нашел его без особых проблем, и оно был открыто. Я был сразу очарован. Заведение было большим, и на стенах висело множество впечатляющих произведений искусства. Прямо посреди пола стоял мольберт с моей фотографией Джуди. В надежде подслушать, я присоединился к паре людей, которые стояли рядом и смотрели на нее, но они отошли, как только я подошел. Я собирался пойти посмотреть пару акварельных картин, которые увидел, когда услышал позади себя женский голос.

«Это потрясающая фотография, не так ли? »

Я повернулся и чуть не задохнулся — передо мной стояла красивая женщина с золотыми волосами, яркими голубыми глазами и улыбкой, которая растопила бы ледник. Я слышал, что она сказала, но, увидев великолепный образ, мой разум опустел, поэтому я ответил утонченной даме учтиво, как Джеймс Бонд... «А? »

«Фотография, — повторила она снова, — это моя невестка, и я думаю, это потрясающе».

Ее невестка... Это была сестра Карла? Я вытащил свой разум из лабиринта ошеломления и заговорил достаточно связно. «Да, соглашусь», — я сказал, решив немного одурачить ее. Вы не можете заниматься искусством, не изучив немного психологической болтовни художников.

Я отступил, делая вид, что обдумываю экспонат: «Вся эта фотография выглядит свежо и невинно, мне нравится, как фотограф использовал низкое утреннее солнце, чтобы выделить волосы. И посмотрите, как оно просвечивает сквозь ткань ее блузки. Это заставляет материал выглядеть полупрозрачным и заливает фокусную точку снимка теплым, блестящим светом. Я вижу, что это было снято с помощью телеобъектива, я предполагаю, триста миллиметров. Вы можете сказать по мягкости фона, что углы фотографии были затемнены, чтобы зритель понял суть кадра? »

Она была потрясена моей критикой. «Вау, ты либо фотограф, либо художник, либо критик, » — сказала она, протягивая руку, — «я Трейси».

«Как поживаешь? » — ответил я, осторожно пожимая ей руку, — «Я Далтон Конрад».

Она на секунду нахмурилась. Я знаю, что она пыталась распознать имя. «Далтон, это звучит... ты фотограф», — сказала она, вздрогнув. «Неудивительно, что ты так много знаешь о снимке», — засмеялась она.

«Виновен по всем статьям», — засмеялся я.

Должно быть, она почувствовала, что моя рука опухла, все еще держа ее в своей, она перевернула ее, чтобы посмотреть. «Да, вчера вечером у меня был небольшой инцидент, но сейчас уже все намного лучше», — сказал я ей.

Мы начали разговаривать, и я упомянул, что видел пару акварельных картин, на которые хотел бы взглянуть. Она устроила мне личную экскурсию, рассказывая мне о разных художниках и ​​о тех, кто, по ее мнению, добьется успеха в будущем. Завершили экскурсию интересными мне картинами. Оказывается, их нарисовал ее отец.

«Проклятье, Карл сказал мне, что его отец был художником, но я понятия не имел... « — говорил я, пока мои слова становились тише. «Он все еще рисует? » — я спросил.

«Нет, несколько лет назад у него развилась болезнь Паркинсона, которая положила конец его карьере», — грустно сказала она.

«О, мне так жаль это слышать, он чрезвычайно талантлив. Как жаль, что он не может больше этим поделиться», — сказал я. Я посмотрел на те две картины. Я пытался решить, какую купить, но они оба были красивы, и одна мысль о том, что одна из них висит у меня дома на стене, немного подняла мне настроение. Я наконец выбрал одну.

«Я возьму эту», — сказал я прекрасной хозяйке.

«На самом деле, — сказала она немного удивленно, — я не знала, что ты покупатель».

Я улыбнулся. «Сказать по правде, я просто пришел посмотреть, у тебя ли моя фотография до сих пор, но они привлекли мое внимание, как только я вошел. Я знал, что не уйду отсюда без одной из них».

Она упаковала картину для безопасной транспортировки в новый дом, и впервые за долгое время я почувствовал себя действительно хорошо. Было забавно, каждый раз, когда я смотрел на картину, я видел красивое лицо Трейси, смотрящее на меня.

Несколько дней у меня было хорошее настроение, но, конечно, ничто не длится вечно. Когда я посмотрел на дисплей своего телефона, я увидел, что звонит Джин.

«Привет», — ответил я уклончивым голосом.

«Далтон, это я. Я только что услышала, что случилось. Ты в порядке? »

Сначала я подумал, что она говорила о том, что я покупаю картину, но потом я понял, о чем она говорила: «Ты имеешь в виду, что твой парень напал на меня с ножом... да, я... »

«Нож! », — воскликнула она, — «Боже мой, я не слышала, что у него был нож, только то, что он напал на тебя».

«Ну, если честно, это был небольшой нож. Я думаю, это было запоздалой мыслью, когда он понял, что его приятеля нет рядом. Их должно было быть двое, но мы приковали его друга наручниками к кабинке в туалете, пока не приехали копы».

Я слышал, как она начала плакать: «Прости, Далтон, это все моя вина», — заплакала она.

Думаю, со временем все налаживалось. Несколько месяцев назад я бы разрывался, если бы услышал такой плач Джин, теперь... Ну, я не скажу, что это доставило мне удовольствие, но это точно не оказывало на меня такого же эффекта, как когда-то. Я знал, что моя лекция, вероятно, была последним, что она хотела услышать, но меня это не волновало, она все равно ее получит.

«Действия имеют последствия, Джин. Из-за того, что ты слишком стеснялась говорить со своим мужем о своих сексуальных фантазиях вместо какого-то засранца, две семьи были разрушены. Подумай об этом. Не только о том, что мы потеряли друг друга, но и о матери-одиночке с двумя мальчиками-подростками, которая теперь должна сказать своим сыновьям, что их отец отправится в тюрьму. Ты сказала ЕЙ, как тебе жаль? Тебе следовало бы это сделать «. Я слышал, как она завывает сейчас. «Если ты снова выйдешь замуж, Джин, я надеюсь, ты усвоила урок», — сказал я перед тем, как отключиться.

Ну что ж, это был конец моего трехдневного хорошего настроения. Мое самочувствие снова улучшилось через пару дней, когда мне позвонила Бел. Я не разговаривал с ней с момента нашего ужина несколькими месяцами ранее. Она была милой. Не в моем вкусе, но с ней приятно было поговорить, поэтому, когда она спросила, не хочу ли я выпить после работы, я с улыбкой согласился. На этот раз я победил и уже держал в руке пиво, когда она вошла.

«Привет, Бел», — я встал, чтобы поздороваться с ней, пока она проскользнула на место напротив меня. Одна вещь, которую я узнал о Бел из нашей последней встречи — она не любит светскую болтовню. она сразу переходит к делу.

«Что, черт возьми, ты сказал Джин на днях, что на следующее утро она все еще плакала? » так она начала наш разговор.

«А, — мне пришлось вспомнить, — она ​​продолжала извиняться передо мной. Я сказал ей, что она должна извиниться перед женой и детьми Ирва».

Бел немного отклонилась, собираясь что-то сказать, когда нас прервала официантка. Она заказала белое вино и подождала, пока девушка уйдет, прежде чем снова наброситься на меня.

«Черт возьми, Далтон, я знаю, что она облажалась... по-крупному, но сейчас она очень ранимая. Ты снова ругаешься на нее как тогда и можешь полностью уничтожить ее», — заявила она.

«Бел, я не пытаюсь никого уничтожить... ну, может быть, Ирва, и только его. Но она должна взять на себя ответственность за свои действия».

«Она уже, Далтон. Держу пари, ты даже не знаешь, что она сказала окружному прокурору, не так ли? »

«Окружной прокурор? », — спросил я, — «Нет, я еще ничего не слышал от него».

«И не услышишь. Когда он решил, что они действительно собираются возбудить дело против нее... »

«Они действительно решили? Я этого не знал. Копы сказали, что это маловероятно. Почему меня не уведомили? » Я спросил. Черт возьми, она, казалось, знала все ответы.

«Потому что это не заходило слишком далеко. Джин назначили государственного защитника, он сказал ей не признавать себя виновной. Он сказал, что ни один судья никогда не осудит ее за прелюбодеяние, но Джин отказалась. Она пошла к окружному прокурору и признала себя виновной. Судья дал ей двести часов общественных работ».

«Бел, откуда ты, черт возьми, все это знаешь? » Пришлось спросить.

«Мой жених — полицейский округа Кук, он работает в офисе окружного прокурора», — ответила она.

Я взглянул на ее левую руку и впервые заметил кольцо. Я знал, что его у нее не было, когда мы виделись в последний раз. «Прости, что не заметил, Бел. Поздравляю! », — сказал я.

Она подняла руку, чтобы дать мне получше рассмотреть. «Спасибо», — ответила она с широкой улыбкой.

«Я знаю большинство из этих парней, как зовут счастливчика? » — я спросил.

«Дэйв Куинн».

«Дэйв? » — я ответил, думая, на сколько этот мир мал. «Я знаю Дэйва много лет».

«Я знаю. Как только он увидел фамилию в протоколе ареста, он понял, что это ты. Хотя, он не знал, что я работаю с твоей женой, пока он не рассказал мне, что у одного из его друзей были семейные проблемы. Тогда мы начали сопоставлять факты». Она сделала свой первый глоток вина.

«В любом случае, я хочу сказать... Джин, скорее всего, могла бы обойтись без последствий, но она взяла на себя ответственность, как ты и сказал. Она пытается искупить вину».

Я ничего не сказал, просто сидел и смотрел в стакан, который крутил в руке, позволяя ее словам проникнуть в меня.

«Знаешь, она все еще любит тебя».

Я кивнул головой: «Да, я знаю, и в какой-то степени я все еще люблю ее, но мы никогда не сможем снова стать парой, раны слишком глубоки», — сказал я.

«Я знаю, » — сказала она с легким вздохом, — «и Джин тоже... И она приняла это, но это не значит, что ты должен продолжать причинять ей боль, Далтон. Боже, она так сильно плакала после того, как повесила трубку после недавнего разговора с тобой, так что мы все зашли к ней в офис, пытаясь ее успокоить... даже Беверли пыталась помочь. Она была так расстроена. Мы все знали, что ей следовало поехать домой, но никто не хотел, чтобы она вела машину. Вошел мистер Джейкобсон и сказал мне отвезти ее домой. Далтон, она ужасно выглядела. Когда я отвезла домой, я помогла ее матери уложить ее спать, а затем села и немного поговорила с ее мамой и папой. Она собиралась позвонить тебе в понедельник по поводу драки, но ее родители отговорили ее от этого. Они знали, как сильно ты страдаешь, и беспокоились о том, что ты ей скажешь. Конечно, она все равно позвонила тебе на следующий день».

«Хорошо, я не буду с ней так строг, когда мы снова будем разговаривать», — пообещал я.

Кажется, удовлетворенная моим заявлением, она откинулась в назад и посмотрела на меня. На ее лице появилась легкая ухмылка. «А теперь, — застенчиво сказала она, — расскажи мне о драке».

Я должен был отсмеяться, прежде чем приступить к своему монологу. Мне было интересно, что должен чувствовать Ирв, зная, что так много людей получают удовольствие, слушая, что его побили.

Я рассказал ей всю историю. «Ты не знаешь, его освободили под залог? » — спросил я Бэл.

«Нет, и я сомневаюсь, что он скоро выйдет», — сказала она. «Другой парень, который пытался что-то подмешать в твой напиток, собирался свидетельствовать, что Ирв заплатил ему за то, чтобы он накачал тебя. Поэтому Ирва обвиняют в нападении и побоях с использованием смертельного оружия, попытке нанести тебе ножевое ранение, а также в заговоре с целью совершить нападение и избиение. Его залог составляет сто тысяч долларов, и его жена не подпишет бумаги, чтобы заложить дом... Так что, похоже, старый мальчик Ирв будет какое-то время в тюрьме, » — сказала она продолжая улыбаться. «Дэйв говорит, что это выигрышное дело для окружного прокурора, и он полагает, что Ирв получит от трех до пяти».

Мне наплевать на Ирва, но мне все равно было жалко его жену и детей. Я также не мог не пожалеть Джин. Каким бы тяжелым ни был для меня наш развод, казалось, что она страдает еще больше.

Через несколько дней после разговора с Бел я обнаружил, что у меня есть пара часов, которые нужно чем-то занять между рабочими делами. Я знал, что Джин будет на работе, поэтому направился поговорить с ее родителями. У нее была собственная квартира, но ее родители не хотели, чтобы она была одна, поэтому они уговорили ее остаться с ними еще немного. Они рассказали в значительной степени то же, что рассказала мне Бел — она была не в порядке. Она ходила на работу каждый будний день и сразу же возвращалась домой. Она никогда не останавливалась, чтобы выпить с подругами, никогда ни с кем не разговаривала по телефону и не выходила по вечерам. Единственное время, когда она выходила из дома по выходным, была прогулка с мамой по магазинам.

Я спросил, могу ли я чем-нибудь помочь, кроме как забрать ее обратно, конечно, они сказали нет. Они не сомневались. Наконец-то они уговорили ее пойти на консультацию к психологу. Вместе с этим и их любовью, и поддержкой они думали, что она все переживет. Они также выразили сожаление по поводу ее действий и сказали мне, что всегда будут любить меня как сына. Было приятно это слышать.

Я напомнил им, что Джин получит копию окончательного решения еще через три недели. Они сказали, что знают. Я был рад услышать, что они уговорили ее взять на работе недельный отпуск, и собирались взять ее с собой в гости к друзьям в Форт-Лодердейл. Джин любила океан и пляж. Возможно, это было именно то, что ей нужно, чтобы снова начать свою жизнь.

Уходя, я задавался вопросом, должен ли я сделать то же самое. Просто забронировать себе где-нибудь место и уехать. Проблема была в том, что у меня было плотное расписание на следующие несколько месяцев, и я никак не мог этого сделать.

В тот день, когда наш развод стал окончательным, я работал как сумасшедший, стараясь не думать об этом. После работы Джек и еще несколько моих друзей удивили меня, вытащив меня из дома в «джентльменский клуб». Следующее, что я вспомнил, это то, что я проснулся на диване Джека, когда его дети играли в ковбоев и индейцев рядом со мной... угадайте, кто был индейцем? » В следующем месяце я получил повестку в суд в качестве свидетеля обвинения по делу «Штат Иллинойс против Петерсона». Суд длился всего три дня. Дэйв был прав, это было выигрышное дело для прокуратуры. Ирв был приговорен к сроку от трех до пяти лет в исправительном центре Данвилля, тюрьме общего режима.

Все было кончено. Теперь я могу закрыть книгу, на этой главе моей жизни, и двигаться дальше, но как это сделать? Я решил, что отпуск — хорошая идея. Я пошел домой и снова посмотрел свое расписание. Помимо того, что я сам составлял график работы, у меня также была работа с заказами от агентства. Они получали двадцать процентов от всего, что им перечисляли. Из-за этого мой календарь был заполнен вплоть до сентября, до которого оставалось несколько месяцев. Ну, лучше поздно, чем никогда, подумал я, это будет то, чего я буду с нетерпением ждать. Я закрыл ту неделю от заказов и сказал агентству сделать то же самое. Теперь мне оставалось только решить, куда поехать и что делать. Да ладно, у меня было время подумать об этом.

После этого жизнь стала довольно серой. Время от времени я выпивал с другом, но в основном это было встать, пойти на работу, прийти домой и лечь спать. Я не много общался с людьми. Я ненавидел даже мысль о том, чтобы снова нырнуть в омут знакомств.

Как обычно бывает в Чикаго, в один весенний день было сорок пять градусов тепла, на следующий день было восемьдесят два, и приближалось лето. Вот черт, подумал я, до Дня Поминовения осталось меньше двух недель, а я не строил никаких планов. Обычно я устраивал вечеринки на заднем дворе со всеми нашими друзьями и родственниками, но на самом деле Джин организовывала их. Мое сердце слегка задрожало, когда я впервые за долгое время подумал о ней. Интересно, как у нее дела? Она такая же одинока, как я?

Думаю, мои друзья уже подумали, что у меня не будет вечеринки, поэтому к концу недели у меня было три приглашения на вечеринку в честь Дня Поминовения. В воскресенье у Джека был небольшой обед, и это было здорово, потому что у меня осталась возможность посетить барбекю Карла и Джуди Андерсон в понедельник. Я надеялся, что Трейси будет там. Когда я приехал, я узнал пару соседей, но был разочарован тем, что нигде не увидел Трейси. Я ходил с пивом в руке, разговаривал с несколькими знакомыми из района, но чувствовал себя лишним, поскольку у всех были супруги.

Наконец, из-за того, что мне больше нечего было делать, я вызвался официально встать за гриль. Это было бы моей работой, если бы у меня все равно была своя вечеринка. Карл с готовностью согласился, и вот я раздавал всем гамбургеры и хот-доги на подогретых булочках.

Я переворачивал новую партию гамбургеров, когда что-то село мне на ухо. Я тряхнул головой и одновременно слегка ударил по нему рукой, но оно тут же вернулось. На этот раз я шлепнул по нему и по собственному уху. Будь я проклят, если эта долбаная штука не вернется. Я уже собирался дать себе глупую пощечину, пытаясь убить эту мерзкую штуку, когда услышал позади себя смех. Внезапно весь мой день стал ярче, когда я обернулся и увидел стоящую там Трейси с этой великолепной улыбкой и пером, которое она, должно быть, нашла на земле.

«Привет, моряк, — соблазнительно сказала она, — у тебя небольшие проблемы? » Она собрала небольшую аудиторию, которая весело посмеивалась надо мной, но мне было все равно, мое сердце начало колотиться от того, что я снова был рядом с ней.

«Нет, все мои проблемы легки как перышко», — сказал я, пытаясь придумать что-нибудь умное.

«А, — сказала она, кивая в сторону гриля, — тебе, наверное, стоит перевернуть остальные, пока они не стали черными, как уголь».

«О да», — сказал я, покраснев, когда повернулся, — «Как ты предпочитаешь, чтобы тебе приготовили? » — Я спросил.

«Я не привередлива, любая из них подойдет», — ответила она.

Я выбрала самую большую и красивую теплую булочку и протянул ей. Она поблагодарила меня и пошла искать место, чтобы присесть. Я нашел Карла и сказал ему, что мне нужен перерыв. Я взял себе бургер и нашел Трейси. «Можно? » Я спросил.

«Пожалуйста, — сказала она, похлопывая по покрытой одеялом земле рядом с собой. «Надеюсь, ты не был против того, что я немного повеселилась с тобой? Но я должна была ответить тебе за то, что ты в тот день одурачил меня в галерее».

Я засмеялся и заверил ее, что все в порядке. Должно быть, я засмеялся впервые за много месяцев. В течение дня за одним смехом последовало еще много. Блин, я хорошо провел время, думаю, она тоже. Мы просто прекрасно понимали друг друга. Мы говорили об искусстве, фотографии, танцах, фильмах и о вещах, которыми мы все еще хотим заниматься. Одним из ее планов на будущее был полуостров Монтерей в северной Калифорнии. Она была там, когда была маленьким ребенком, со своим отцом. Она запомнила пейзаж, от которого захватывает дух, и поклялась, что однажды вернется.

Мне было очень жаль видеть, как садится солнце. Я хотел, чтобы этот день длился вечно. Когда наступила ночь, и толпа поредела, я знал, что мы скоро разойдемся. Следует ли мне спросить ее номер телефона или просто зайти и снова увидеть ее в галерее? Черт возьми, я ненавидел быть нерешительным, но я не добивался женщин много лет. В наши дни парни все еще спрашивали номер телефона, или это было слишком старомодно?

Она собиралась идти, а я все время заикался, совершенно неуверенный в себе. Должно быть, это было очевидно, потому что она сжалилась надо мной. Она полезла в сумочку, достала ручку и одну из своих визитных карточек. «Это моя мобильный», — сказала она, написав номер на обратной стороне своей визитки, «Мне очень понравилось сегодня, позвони мне, если захочешь прогуляться когда-нибудь «. Она вручила мне визитку и сказала, что собирается попрощаться, но еще раз увидится со мной перед отъездом.

Я сделал то же самое, попрощавшись с несколькими людьми, которых я знал, и хозяевами, рассказав им, как хорошо я провел время, и поблагодарив их за приглашение. Когда я пожал руку Карлу, он наклонился ближе, чтобы никто не услышал: «Ты первый парень, которым она заинтересовалась за долгое время», — тихо сказал он мне, — «Действуй». Я улыбнулся и поблагодарил его.

Мы с Трейси нашли друг друга еще раз, когда собирались уходить. Я проводил ее до машины. Блин, я хотел ее поцеловать, хоть маленький поцелуй в щечку, но до смерти боялся. Я снова думаю, что она прочитала мои мысли. Иногда мне кажется, что это очень похоже на чтение учебника для первоклашек. Трейси приподнялась на цыпочках и поцеловала меня в щеку. «Позвони мне», — сказала она, выезжая с проезжей части.

До дома было четыре квартала пешком, но кажется, что мои ноги вообще не касались земли.

На следующий день я почти наполовину выполнил свою вторую съемку за день, когда мне позвонил Джек. «Эй, приятель, у тебя есть врем, чтобы выпить сегодня вечером? »

«Джек, в эти дни у меня нет ничего, кроме времени», — ответил я. Когда я вошел, он сидел в баре рядом с пустым стулом. «Привет, Пит, — обратился я к своему любимому бармену, — Светлый Миллер, пожалуйста».

«Сию минуту», — ответил он.

«Итак, приятель, как дела, как твоя личная жизнь? » — спросил Джек.

«Ха, в настоящий момент отсутствует», — сказал я.

«Боже, тебе нужно возвращаться обратно, Далтон. Сидеть дома в одиночестве каждую ночь — бестолковое занятие. Ты красивый, успешный парень с богатым внутренним миром. Используй это, чувак. А что насчет той девушки из галереи, о которой ты мне говорил? » Он увидел, как по моему лицу расплылась улыбка. «Ага, значит, что-то интересное. Ты видели ее после того дня в галерее? »

«Собственно говоря, я видел ее вчера. Ее брат пригласил меня на барбекю, и она была там. Она действительно потрясающая женщина, мы разговаривали весь день, и нам всегда было, о чем поговорить», — сказал я ему.

«Ты уже пригласил ее на свидание? » «Нет, — сказал я, качая головой, — я бы хотел, но... о, я не знаю, все это с Джин. Думаю, еще слишком рано начинать встречаться с кем-то».

«Чушь собачья, » — с энтузиазмом сказал Джек. «Послушай, мне никогда не приходилось проходить через что-то подобное, но я предполагаю, что это должно быть разрушительно для твоей уверенности в себе. Это естественно, но это просто означает, что тебе нужно снова вернуться в седло. »

Я ничего не сказал. Я просто позволил словам Джека впитаться. Если бы это было так просто, подумал я

«Ей нравится Шекспир? » — спросил Джек.

«Шекспир? Я не знаю. Мы вчера не говорили об этом, а что? »

«Ну, тебе нравится Шекспир. На сколько я знаю, ты это любишь».

«Черт, да, мне это нравится, к чему ты клонишь? » — Я спросил.

Джек вытащил из кармана рубашки четыре билета. Это были билеты на пьесу «Юлий Цезарь», которую ставили в Шекспировском театре в ту пятницу. «На днях мне их подарил обозреватель развлекательных программ. Я не без ума от этого, но Линетт — фанатка. В любом случае, я знаю, что тебе тоже это нравится. Почему бы тебе не позвонить девушке из галереи и не узнать, не хочет ли она пойти? Пойдем вместе.

Мой голова закружилась, как волчок. С одной стороны, это звучало идеально, с другой стороны, что, если она скажет нет? Я вспомнил, как Карл говорил мне, что она заинтересована, и она сказала ей позвонить. Я должен рискнуть? Я снова посмотрел на билеты, потом на Джека. На его лице была дерьмовая ухмылка, как будто он говорил: «Ладно, засранец, давай посмотрим, как ты выберешься из этого».

Черт возьми, я собирался пойти на это. Я уже записал номер Трейси и номер галереи в свой телефон. Я вытащил его и позвонил.

«Привет», — я слышал ее улыбку прямо по телефону. Вдруг я снова занервничал.

«Привет, ах, это я... ах, я имею в виду, ах, Далтон, Далтон Конрад», — наконец выдавил я.

«Привет, Далтон! Вау, не пришлось долго ждать... я имею в виду, ты позвонишь мне».

Это звучало обнадеживающе. Я глубоко вздохнул: «Ну, я обнаружил тему, о которой мы вчера не говорили, и я... а, ну, мне было интересно, нравится ли тебе Шекспир? Ну, понимаешь, я имею в виду шекспировские пьесы? »

«Ты шутишь? Абсолютно! Я люблю Шекспира! ».

Джек, должно быть, слышал ее, потому что я видел широкую ухмылку на его лице. Мое сердце начало отбивать чечетку. Я сделал еще один глубокий вдох: «Ну, у моего друга есть четыре билета на Юлия Цезаря в эту пятницу вечером, это в Шекспировском театре на Военно-Морском пирсе. ты подойти сюда и помочь мне, пожалуйста? » — услышал я ее крик из задней комнаты. «Иду», — ответил я.

«СЮРПРИЗ! » Все закричали, когда я вошел в дверь. Я был шокирован, там было большинство моих друзей плюс Карл, Джуди и еще несколько человек, которых я не знал.

«Что происходит? » — пробормотал я.

Трейси подошла ко мне с большой улыбкой и обняла. «С днем ​​рождения, Далтон! », — сказала она, прежде чем страстно поцеловать меня. Я подумал: ага, мой день рождения был в следующий понедельник.

«Как ты узнала? » — Я спросил.

«Я гуглила тебя, дорогой. Ты удивишься информации, которая там о тебе есть», — ответила она. Я позвонил Джеку, и он позаботился о том, чтобы пригласить от меня твоих друзей».

Это было слишком! Джин устроила для меня пару маленьких вечеринок по случаю дня рождения, когда мы были женаты, но никогда не устраивала сюрпризов, никогда ничего подобного. Еще я понял, что она впервые назвала меня «дорогой». Я был ошеломлен. У большинства людей были только открытки, но у некоторых даже были подарки. Я открыл их и всех поблагодарил. Трейси прятала свой до последнего. Было очевидно, что это картина, но я не понимал, какая именно, пока не развернул ее. Это была вторая картина ее отца, которую я хотел. Я был так потрясен, что мне приходилось буквально сдерживать слезы.

Вечеринка продлилась бы всю ночь, но мы хотели убедиться, что все будут трезвыми, когда будут уходить. Поэтому Трейси положила конец вечеринке в восемь часов. Я помог убраться после того, как все ушли. Когда мы заканчивали работу, у Трейси был для меня еще один сюрприз: «Далтон, я подумала, что пойду с тобой домой и помогу тебе повесить это», — сказала она, указывая на картину. «Кроме того, Энджи откроет все утром, так что у меня есть вся ночь», — сказала она с блеском в глазах. Энджи была ее помощницей.

Вау, это действительно должно было случиться! Прошло несколько месяцев с тех пор, как я вошел в галерею и впервые встретил Трейси. Я помню, как мое сердце екнуло, но в то время я не осмелился даже подумать о том, чтобы принять участие во всем этом. Я не знал, что ждет меня в будущем, и что она сделает меня таким счастливым.

Когда мы добрались до моего дома, мы действительно повесили картину. Она отлично смотрелась на стене рядом с другой. Вот тогда я снова было ощущение холода. Я спросил Трейси, не хочет ли она чего-нибудь выпить. Я думал, что произнес это, просто будучи вежливым, но было очевидно, что я тянул время.

Трейси посмотрела на меня так, будто изучала мое лицо: «Ты еще не готов? »

Я не был уверен, что она имела в виду: «Прости»?

«Джуди рассказала мне о твоем разводе. Извини, я могу только представить, как тяжело это должно быть пройти. Самое близкое к этому было, когда я обнаружила, что мой жених изменял мне месяц до нашей свадьбы, это опустошило меня». Я хотела тебя с того момента, как ты вошел в галерею, но я хотела подождать, пока ты не решишь, что готов к такому роду обязательств. Я подумала, что ты готов, но, возможно, я была неправа».

Я был ошеломлен, я даже не знал, что Джуди или кто-то еще, кроме нескольких друзей и семьи, знали о моем разводе.

«Я знаю, что прошло не так много времени. Если тебе некомфортно, что я здесь... »

Она позволила своим словам повиснуть в воздухе. Я думаю, она ждала, что я что-то скажу, но я все еще колебался от ее знания о Джин: «Тебе, наверное, стоит отвезти меня домой», — сказала она.

«Нет, нет, пожалуйста. Прости, если я выгляжу напуганным; просто... ну, ты первая женщина в этом доме с тех пор, как она ушла. Я думаю, что просто немного нервничаю».

Она посмотрела на меня. Я думаю, она пыталась решить, остаться ей или уйти. Наконец, она улыбнулась: «Ты говорил что-то о том, чтобы напоить девушку? »

«Совершенно верно», — сказал я, выходя из своего испуга, — «Что бы ты хотела? »

«Было бы неплохо выпить стакан холодной воды», — сказала она.

«Холодная вода, сию минуту. Вот, » — сказал я, указывая на диван, — «присядь. Отсюда ты сможешь смотреть на картины своего отца, а я сейчас вернусь».

Я пошел на кухню, молча ругаясь. Что, черт возьми, я делал? Почему это чувство неполноценности вновь всплыло на поверхность? Я сделал глубокий вдох и наполнил стакан холодной водой из холодильника... еще один глубокий вдох, чтобы набраться храбрости...

«Вот, » — сказал я, протягивая Трейси стакан.

«Ты хочешь поговорить об этом? » — спросила она. «Я хороший слушатель».

«Нет, я ценю предложение, но я бы лучше поговорил о тебе». Нам всегда было, о чем поговорить на свиданиях, но она никогда не говорила о себе. Я имею в виду что-то личное.

Она немного рассказала о своем детстве и о том, как сильно она восхищалась своим отцом и его талантом. Он дал ей деньги, чтобы открыть галерею. Конечно, она сама добилась успеха.

«Я боготворила его, » — сказала она, — «я все еще поклоняюсь его таланту, его страсти к красоте. У меня просто разрывается сердце, когда я вижу его сейчас. Раньше он всегда был так счастлив, всегда улыбался и шутил. Теперь он прикован к инвалидной коляске, и он потерял контроль над своими руками на столько, что не может больше даже обнимать меня».

Я видел, как она сражалась в проигранной битве со слезами. «Мне очень жаль, дорогая. Все это время ты не особо много говорила о своих родителях, и я не хотел спрашивать, потому что эта тема всегда, казалось, заставляла тебя грустить», — сказал я, надеясь, что она выскажется. «Твоя мать еще жива? »

Трейси кивнула: «И она все еще заботится об отце. Она отказывается отправлять его в дом престарелых. Для нее это так тяжело, но с ней даже нельзя говорить об этом — она просто посмотрит на тебя и скажет, что он ее муж, и она никогда не бросит его».

Вот тогда одинокая слеза вырвалась и скатилась по ее щеке. Она вытерла ее и, к моему удивлению, продолжала открываться мне. Она продолжила и рассказала, что у нее было только двое длительных отношениях. Ее первым был парень, которого она встретила на втором курсе колледжа. Они были эксклюзивными партнерами в течение двух лет, но вскоре после окончания учебы расстались.

Другим был мужчина, с которым она была помолвлена. Он был вундеркиндом в сфере недвижимости, который быстро добился больших денег, продавая коммерческую недвижимость. Она влюбилась в него по-крупному, и после трех лет свиданий он сделал предложение. Она сказала, что ей было почти неловко носить обручальное кольцо, потому что оно было таким большим. Она сказала мне, что это было самое счастливое время в ее жизни, затем случилась катастрофа — она узнала, что у него был годичный роман со своей секретаршей. Она была раздавлена. Прошло четыре года с тех пор, как она порвала с ним, но даже по прошествии всего этого времени я мог видеть, как она сдерживала слезы, когда говорила об этом. Из-за этого опыта она с тех пор очень опасалась слишком сильно привязываться к кому-либо.

«Итак, теперь ты знаешь историю моей жизни, » — сказала она, — «грустно, но это правда. Если ты собираешься бежать, то сейчас, вероятно, самое подходящее время это сделать. »

Я терял решимость. Менее года назад, когда я подал на развод, я сказал себе, что пройдет много времени, прежде чем я открою свое сердце другой женщине, но я сидел, почти загипнотизированный, когда я слушал эту красивую, сильную, уверенную в себе женщину. Последние четыре года она сохраняла бдительность, защищала себя от повторной травмы, и все же она была здесь, отбрасывая свою защиту и впуская меня внутрь, доверяя мне свою уязвимость... Могу ли я сделать то же самое для нее?

«Я никуда не пойду», — сказал я.

Она улыбнулась, наклонилась ближе и нежно поцеловала меня в губы. «Я должна признаться, » — сказала она, когда наши губы разъединились, — «я думаю, что немного влюбилась в тебя, еще до того, как мы встретились».

Я, должно быть, выглядел озадаченным... Тем не менее, ее улыбка стала шире, и она продолжила: «Это случилось, когда я впервые увидела твой портрет Джуди. Один взгляд, и он сказал мне, что фотограф был добрым, сострадательным, романтичным и обладал сердцем поэта. Теперь, когда я знаю тебя лучше, я вижу, что я была права. Кроме того, у тебя есть внутренняя сила, которой я восхищаюсь, сила, которая позволила тебе пережить невзгоды и выйти с другой стороны с мужеством и решимостью «.

«Вау! » — смиренно сказал я, — ты заставляешь меня походить на какого-то супермена».

«Может быть», — пошутила она, легонько проводя пальцами по внутренней стороне моего бедра, останавливаясь у палатки, поднимающейся в моих штанах. Она посмотрела мне в глаза: «Ты человек из стали? » — спросила она с дьявольским выражением лица.

«Что ж, есть одна часть меня, которую можно так назвать», — ответил я с той же дьявольской улыбкой.

Она поцеловала меня. Наши языки сплелись, как две танцующие феи. «Я просто надеюсь, что ты не быстрее летящей пули», — сказала она со смехом, когда она уже начала расстегивать верхнюю пуговицу моей рубашки. «Я хотела сделать это с тех пор, как ты впервые вошел в галерею».

Мы продолжали целоваться, пока она расстегивала одну пуговицу за другой. Мои глаза были закрыты, я погрузился ощущение эротичности, когда почувствовал, как ее рука нежно потирает мои грудные мышцы. «Умм, хороший торс», — прошептала она. Я подумал, может ли она почувствовать, как сильно билось мое сердце.

Я взял ее за руку и встал. Я подошел к ней сзади, пока она поднималась ко мне. Я поцеловал ее в шею и за ухом, в то время как дотянулся, чтобы расстегнуть ее блузку. Когда ее передняя часть распахнулась, я обнаружил, что на ней был бюстгальтер с застежкой спереди. Я почувствовал упругость ее груди, когда расстегнул его.

Она застонала и откинулась назад, положив голову мне на плечо, а я продолжал покусывать ее красивую длинную шею. Она протянула левую руку и скользнула между нами, чувствуя мое полностью увеличившееся мужское достоинство.

«Отведи меня в постель, Далтон», — соблазнительно прошептала она. «Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью», — проворковала она.

«Пойдем», — сказал я ей, держа ее за руку, пока я вел ее вверх по лестнице. На одно короткое мгновение меня поразил укол вины. Единственным человеком, с которым я когда-либо занимался любовью в этой постели, была Джин. Эта мысль полностью исчезла, когда я взял Трейси на руки. Медленно я закончил раздевать ее. С каждой частью одежды, которую я снимал, обнажалось все больше ее подтянутого тела. Она была великолепна!

Мы лежали обнаженными на кровати, в которой было так одиноко много месяцев. Ее ответ на мои поцелуи был мгновенным и волнующим. Она стонала и извивалась от нежного прикосновения моих губ. Ее дыхание участилось. «О, Боже», — закричала она, когда я нашел ее чудесную маленькую кнопку любви своим языком. «Аааааааа «, — она кричала в экстазе, и ее тело напряглось от первого оргазма.

Я продолжил свое оральное нападение, доведя ее до крайней точки еще два раза. Я был так тверд, что думал, что моя кожа разорвется надвое. Мне необходимо было войти в нее, вот тогда ко мне пришла ужасная мысль. У меня не было защиты. Меня не волновали болезни — во время нашего разговора я узнал, что она не была ни с кем два года, и с тех пор ее проверили и выписали справку о состоянии здоровья. Но как бы я ни хотел ребенка, другой человек тоже должен был этого хотеть.

«Мне нужен презерватив? » — выпалил я.

Она помотала головой из стороны в сторону: — «Нет... на... таблетках... », — сказала она почти бессвязно. Она выгнула спину, возвращаясь ко мне для соединения наших двух тел. Ее глаза были стеклянными от агонии страсти, когда я скользнул внутрь нее.

«О да... « — промурлыкала она с энтузиазмом. Она хлопала веками, пытаясь сосредоточиться, когда она обвила руками мою шею и улыбнулась. Я медленно проскользнул внутрь и задержался там на мгновение. Она закрыла глаза: «О ощущать тебя так хорошо», — вздохнула она. Я начал длинные медленные движения. Ее хватка крепче сжала мою шею, и я почувствовал, как ее тело снова напряглось, когда эйфория захлестнула ее в четвертый раз. Я сильно замедлился и сократил движения, пока она не спустилась со своего пика, и не вернулась.

Я почувствовал, что она вот-вот кончит, как только я прошел точку невозврата. Я стиснул зубы и потянулся вверх, выгибая спину, крепко удерживая нас вместе. Я услышал крик Трейси, когда она притянула меня к своей груди, удерживая меня, пока мы оба достигли кульминации в истинном блаженстве.

Мы лежали, прижавшись друг к другу, пытаясь восстановить некоторое подобие нормального дыхания. Трейси была первой, кто смог говорить. «Вау! » — сказала она, немного задыхаясь. «С днем ​​рождения, мистер Кент... или могу я называть вас Кларк? »

Мы оба хихикнули, мы слишком устали, чтобы смеяться. «Мисс Андерсон, вы можете называть меня как хотите», — ответил я, будучи в состоянии достаточно хорошо говорить сам. Она осталась на ночь. Я не могу передать вам, как здорово было проснуться с кем-то в моих объятиях, особенно такой замечательной, как Трейси.

На следующее утро я встал первым. Я тихонько надел халат и на цыпочках спустился по лестнице на кухню. Я планировал принести ей завтрак в постель, но она помешала моему замыслу своим присутствием, пока я все еще боролся с яйцами.

Краем глаза я уловил образ и повернулся. Она стояла с улыбкой, прислонившись к дверному косяку, в одной из моих рубашек. Я почувствовал свой кадык, когда я тяжело сглотнул... какое зрелище!

«Надеюсь, ты не против, я не взяла халат», — сказала она, и на кухне стало намного жарче, чем было.

«Нет ни одного мужчины в этом мире или каком-либо другом, который был бы против видеть тебя в такой одежде», — запинаясь, пробормотала я. Я слышал, как шлепают ее босые ноги по кафельному полу, когда она подошла ко мне сзади. Я улыбнулся от уха до уха, когда она обняла меня за грудь и положила голову мне на спину... Боже, прошло много времени с тех пор, как я чувствовал такую ​​привязанность.

Мы закончили завтрак, затем поднялись наверх и снова занялись любовью. Мы оба, наконец, выдохлись. Когда мы принимали душ вместе, поняли, что мы не на столько вымотаны, как думали. Мы, наконец, исчерпали себя как раз, когда у нас закончилась горячая вода. Было два тридцать дня, когда мы впервые за весь день оделись.

Мы вышли поесть, а затем вернулись ко мне. Черт возьми, мне не хотелось видеть окончание дня. Я знал, что скоро должен отвести Трейси домой. Мое сердце уже начало болеть при одной мысли об этом. Западное небо только начало светиться пастельными тонами, когда я спросил, есть ли у нее время посидеть со мной на крыльце и полюбоваться закатом перед отъездом. Она прижалась ко мне и положила голову мне на плечо, а я обнял ее. Первые несколько минут мы сидели в тишине, наблюдая, как синий, желтый и оранжевый цвета сливаются воедино в захватывающем световом шоу природы.

Я не знал этого, но мы оба были глубоко погружены в свои мысли. Я знал, что влюбляюсь в нее. Я собирался сказать ей, но она сказала первое слово.

«Далтон, ты действительно имел это в виду вчера, когда сказал, что я потрясающая? »

«Совершенно верно, Трейси, ты невероятный человек». Поскольку она начала, я собирался продолжить. «Я знаю, что мы знаем друг друга всего несколько месяцев, но... »

«Да», — спросила она, глядя мне в лицо. «Ну, я, а... я... я влюбляюсь в тебя, Трейси».

Она просто продолжала смотреть на меня; не хмуриться, не улыбаться, просто смотреть. «Что, если бы было что-то, что не делало меня такой замечательной в твоих глазах», — наконец сказала она, — «Что, если бы у меня был секрет, который ты... а, ну, ты счел бы извращенным или, по крайней мере, не по вкусу? «Ее лицо внезапно стало серьезным, почти испуганным.