Звезда Минета aka Минет на работе

Здравствуйте, меня зовут Надин. Какэто казенно, звучит, а? «Здравствуйте, меня зовут Надин». Гораздо пикантнее: «звезда миньета». Вульгарно? Ну что же, моя профессия изначально подразумевает некоторую вульгарность.

Ничего, если я расстегну пару верхних пуговиц своей блузки? Не то, чтобы мне было жарко, но так лучше чувствуются мужские флюиды, обладающие вполневзаимным действием — вы глазеете на мое тело, а я ловлю от этого кайф.

Вот так гораздо лучше, поверьте мне. Итак, начнем. Мне двадцать пять, меня зовут Надин и я знаю о мужчинах все. Неправда ли, смело? Мне не очень-то повезло с фигурой, хотя публика считает меня очень даже симпатичной. Я здорово проигрываюв росте, плюс явная предрасположенность к полноте… Как бы не стать толстухой: Хотя: Хотя время у меня еще есть. И есть козырь — врожденнаячувственность, которая и управляет моим поведением: как я говорю, смотрю, хожу, двигаюсь, даже дышу.

Некоторые называют таких женщин как я шлюхами. Что это вы так зашевелились? успокойтесь — все правда.

Я шлюха. И не беру за это денег. Поскольку считаю свое увлечение сексом не профессией, а призванием. Весьма, отмечу, приятным призванием.

Действительно, сколько интриги таит в себемимолетный трах с молодым незнакомцем! Вот просто так, взять и отсосать у него уже после первый пяти минут знакомства! Проглотить его сперму иуйти, оставив его глупо путаться в спущенных штанах:

Но я отвлеклась. Сегодня я хочу рассказать вам, как все началось, точнее — как я лишилась своей драгоценной девственности. Я полагаю, что это весьма занятная история.

Итак, я жила с родителями в большом двенадцатиэтажном доме. Родители много работали, и я была целиком и полностью предоставлена самой себе. Желание проснулось во мне лет с тринадцати. Именно тогда, когда стали набухать груди и появился рыжий пушок на лобке.

Я прекратила задергивать у себя в комнатешторы. А заодно — пользоваться халатиком. Я ходила по дому совершенно голая и мне было приятно думать, что за мной кто-нибудь может наблюдать. Впрочем, так оно и было: половина обитателей окрестных окон бросали все свои занятия, чтобы посмотреть мое шоу: как я, выйдя из ванны, стою возлеокна и медленно расчесываю волосы. Уже вечер, в комнате горит свет, а я стою как в аквариуме — голая и напоказ. Кончики грудей бесстыже вздернуты, моя влажная кожа как будто светится, сходясьлиниями тела на гладком лобке, едва покрытым рыжей поросльюволос, аглаза…Я всегда смотрела прямо перед собой глазами мадонны — спокойно и без тени смущения.

Что удивительно — родителям никто не доносил о моих проделках. Возможно из-за того, что в противном случае подобные «шоу» прекратились бы враз и навсегда. А пока все шло как шло и очень скоро я узнала радости мастурбации. Открытие свершилосьслучайно — во время купания в ванной. И это было только началом. Позже я научилась это делать мастерски: экспериментировала с темпом движений, меняла руки по мере привыкания, подстегивала саму себя нужными фантазиями.

Теперь мое «шоу» дополнялось всевозможными пикантностями -я уже не просто стояла пред зеркалом, а всячески выпендривалась, принимая самые фривольные позы. Мои губы шептали что-нибудь далеко не благопристойное, например: «Я готова: Трахни меня: ». Мне нравилось наблюдать даже за самой собой, как в этот момент мои пухлые губки прелестно приоткрываются, остроконечные соскиналивающихся зрелостью грудей вытягиваются почти параллельноземле, глаза затуманит влажная поволока…Ямедленноопускалась на стульчик возле зеркала, развратно расставляла ножки встороны, а руки запускаласебе в промежность, поглаживая там…

Девчонки в классе ужевовсю поговаривали о мальчиках, оперируя услышанными где-то подробностями: «член», «сперма», «кончить», они так и сыпали этими словечками, но я-то знала — бравада! Никто из них в жизни не щупал живого члена. А я хотела знать об этом все, чтобы нащупаться их вдоволь.

Но не как-нибудь, аумело! Со вкусом и знанием предмета! Одним словом, мне нужна была подготовка.

И однажды я получила то, чтохотела. Будучи в гостях у своего дяди, я случайно нашла у него пачку порнографическихфотографий. Дядябыл тот ещежук — он снимал скрытой камерой все свои амурные похождения, а из наиболее выдающихся трофеевсобралсамую настоящую коллекцию. Для меня этисамыефотографиисталисамым настоящим откровением — я и непредполагала, что слово «любовь» можно трактовать такими невообразимыми позициями, такими возможностямитела…

Тогда я побила все свои рекорды, прозанимавшись «любовью» сама с собой до самого утра. Эти фотографии обладали поистине волшебным свойством -стоило их поразглядывать хотя бы несколько минут, как я вновь заводилась, и вновь принималась за полировку пуговки моего клитора:

Сюжеты на фотографиях были дополнены несколькими прочтенными номерами «Хастлера». И послеэтого я смогла твердо сказать самой себе- теоретически я знаю о сексе все. Теперьмне потребовался объект для испытаний моего «женского оружия» на практике. С объектом проблем не возникло — я быстренько завербовала себе в «гости» своего одноклассника Джонни.

Я уже не помню предлог, под которым я заманила Джонник себе. Факт тот, что он пришел точно в назначенное время, а я, как порядочная хозяйка, заварила ему чаю. А когда подавала ему чашку, позволила ему всласть полюбоваться своей грудью в распахе халатика. Бедняга уже по самые зрачки погрузился туда, когда поймала его с поличным:

— Нравится?

Он молча покраснел, а я добила его, пальчиком указав на его вздувшуюся ширинку:

-Вижу — нравится:

Джонни храбро хлебал кипяток, в тщетном поиске подходящих слов. Но я ободрительно улыбалась и его язык развязался:

— Может покажешь?

Я опять стрельнула глазами по его брюкам:

— Может и покажу… Может, поцелуешь меня сначала?

Он закивал, робко подошел ко мне и неумело клюнул губамимою щеку.

Эта робость меня даже рассмешила:

— Не так, дурачок…

Я обвила его шею руками и буквально всосаласьв его губы, целикомзасунувязык к нему в рот. Джонни страстно прижался ко мне, обжигая меня своим горячим телом, он уже потихоньку лапал меня за бедра, за грудь, пробираясь ко мнеподхалатик.

Но я обломала Джонни судовольствием садиста, жестоко выдворив его домой. А на дорожку дала ему посмотреть пару журналов «Хастлера», взяв с него твердое обещание, что он «точно принесет их завтра».

Не знаю, как он дожил это этого «завтра». В школе он чуть не сожрал меня глазами, а я искусно поддразнивала его, как бы невзначай касаясь своей груди или чуть-чуть задирая юбку.

Естественно, ко мне он прибежал за двадцать минут до назначенного времени. С обоими журналами. Заполучивобратно свое сокровище, я издалека намекнула ему:

— Эти журналы для дошкольников… Вот у меня естьдесяткатри фотографий… Там натурально, есть на что посмотреть!

— Покажи! — сразу загорелся Джонни.

— Ну не знаю… — картинно ломалась я. -Авдругтыкому-нибудь про них расскажешь?

— Не расскажу, правда! Клянусь, не расскажу!

Я приняла клятву. Достала из тайника под кроватью заветные снимки и вручилаихДжонни. Тот жадно впился взглядом в фотографии, внимательноразглядывая каждую сцену.

Прошло минут десять, пока я не спросила его:

— Ну как?

Джонни был убит наповал этими снимками. Его тряслоотвозбуждения, аштаны грозили взорваться по швам.

— Потрясающе!

— И кто лучше? — невинно спросила я Джонни.

— Я или эти: На фотографиях?

Ну конечно, он ответил, что я. И тут же полез целоваться. Я сильно оттолкнула Джонни назад, с такой силой, что он не удержался на ногах и плюхнулся в очень кстати подвернувшееся кресло.

Юношахотел было подняться обратно, но я остановила его властным жестом:

— Сиди!

Я включила негромкую ритмичную музыку, встав прямо перед сидящем в кресле парнем. Не то чтобы я танцевала… Это былдаже не танец, я просто двигалабедрами, поудивительнозавлекательной синусоиде. А потом, глядя прямоемувглаза, медленно стянула футболку. Моигруди, сверкнувнабухшими остроконечными сосками, выпрыгнули наружу.

Чуть приоткрыв рот, я облизаласвои собственные пальцы, втянула живот и запустила руки себе под юбку…Танец продолжался.

— Ну же, Джонни: Достань свой член: — я удивлялась самой себе, насколько эти слова легко выходили из моих уст. — Подрочи себе: Ты ведь дрочишь?

Джонни едва нашел силы сознаться:

— Да так… Бывает…

— Так сделай это! — почти приказала я ему.

Джонни дрожащимипальцамирасстегнул брюки и достал оттуда свой напряженный орган. Я восхищенно ахнула — этот толстяк оказался длиною более двадцати сантиметров.

— Нефига себе! — ядействительно была поражена габаритами члена. — И ты прятал такое у себя в шатанах???

Джонни стеснительно улыбнулся, откинулся наспинкукреслаи принялся медленно массировать свое чудовище. Но очень скоронабрал приличный темп, часто задышал, возбужденно раздувая ноздри. Я жадно смотрела на его руки, стараясь попадать в такт движений. Я получала удовольствие уже от самогопроцесса совращения Джонни и наблюдения за этим самым процессом.

Хоп! Треснула молния юбки. Легкая ткань скользнула кмоим ногам, открывкартину промежности, покрытой редкими рыжими волосами. Пухлые губки моего влагалища заметно разошлись в стороны, а мои пальчики быстро-быстро теребили пуговку клитора.

От такого зрелища Джонни здорово напрягся. Еще несколькосудорожных движений рукой… Залп! Первый залп был направлен мне в живот, именно туда он и попал.

Я восторженно наблюдала за оргазмом Джонни. А потомобмакнула пальчик в жидкость, густо растекающуюся у нее по животу и попробовала ее на вкус.

— Ну как? — хрипло проинтересовался Джонни. — Нравится?

— Возможно: — уклонилась я от ответа и облачилась в махровый халатик. — Тебе пора.

Сегодня он не сопротивлялся — видимо впечатлений хватило. Но когдаподошелк двери и желал попрощаться со мной поцелуем, я ловко увернулась от его губ, сама прижалась к нему, обняла и тихо спросила:

— Скажи, ты бы хотел большего?

Он мог бы не отвечать, я и так знала эти два слова: «Да, очень! ».

Я уверена, что эту ночь Джонни провел как и я — почти без сна, бесконечно ворочаясь в кровати. Я маяласьсвоими мечтами о крепко стоящем члене. Пробовала дрочить, но мастурбация соло уже не приносила былого удовлетворения. Действительно, хотелось большего.

Джонни звонил мне каждый день, но я не подпускала его к себе, дразня многообещающими намеками. А когда его терпение раскалилось до предела, позвонила ему сама:

— Привет! Я собираюсь принять ванну.

Хочешь со мной?

Еще бы! Он примчался через десять минут, потный и запыхавшийся. Ванна уже была готова, горячая, с пеной по колено. Пока Джонни раздевался в комнате, я уже успела скинуть свой халатик и шмыгнуть в горячую воду.

Пока он устраивался вместе со мной в горячей тесноте, я как следует рассмотрела его несгибаемо стоящий член. Да, он был хорош во всех отношениях — толстый, длинный, обвитый со всех сторон веревками вздувшихся вен. Головка этого чуда высокой мачтойторчала из пены.

Для пущего возбуждения мы прихватили с собой пресловутую пачку фотографий и теперь развлекались разглядываниемэтого средоточия разврата. Джонни особенно нравился сюжет, где мой родной дядя засовывал член какой-то грудастой тетеньке чуть ли не в самое горло. Но он, отчего-то не верил, что такое вообще возможно.

— Черт, неужели это правда? Как она не задыхается?

— А ты сомневаешься?

— Не знаю…

Я не удержалась, чтобы не потравить его:

— А хотел бы так же? Представляешь: она берет член в свой сладкийротик, ты загоняешь ей по самые гланды, а она сосет его, сосет…

Джонниажзастонал от остро подступившего желания. Не в силах больше сидеть, он поднялся на ноги. Водастекала по его телу, его член вырос до совершенно невероятныхразмеров.

Мнестало его жалко. Я всталаперед ним наколени и ухватилась рукой за страдающий орган. Джонни, казалось, только этого и ждал — оперся руками о кафельную стену, закрыл глаза, застонал…

Огромная, разбухшая головкачлена упругоболталась прямо у меня перед лицом. Я успевалаправой рукой массировать это чудопо всей его длине, а левой теребить его подтянувшиеся яички. Этотствол выглядел великолепным монументом вожделения, о котором только может мечтать женщина.

— Слушай, а ты бы хотел… — я еще только произносила эти слова, а внизу живота уже что-тозаныло, в предвкушении чего-то сладкого, запретно-развратного…

— Чего? — хрипло спросил Джонни, его член уже немногопредоргазменно подергивался и этот вопрос его заметно сбил с верногопути к нирване.

— Чтобы тебе пососали? — на одном дыхании произнесла я.

— Еще бы!

— Ну тогда… — якончиком языкакоснуласьбагрового чудовища Джонни. И в следующую секундуужебезраздумий погрузила его член себе в рот.

На вкус он оказался немножко пряным, но приятным. Онбылкаким-то упругим, и одновременно мягким. Я сосала его как большую конфету, с удовольствием облизывая головку по всей ее окружности, время от времени пробуя заглотить его поглубже.

Джоннизастонал, а я неожиданно поняла, чтопроцесс миньета доставляет лично мне неслабоеудовольствие: во-первых, это было просто приятно, во-вторых я опять ловилакайф отсамого факта совращения.

Ясразу сообразила, как это делается: я охватывала член в тугое кольцо губами, делая поступательные движения по всей длине ствола, особое внимание уделяя головке, а для большейприятностине забывала пальчиками левой рукой поглаживать свой собственный клитор.

Обезумевший от наслаждения Джоннистал сам двигатьсявперед и назад, вгоняя головку мне в самое горло. Я поначалу испытала приступ тошноты, но очень скоронаучиласьпридерживать член рукой, не давая ему пройти слишком глубоко.

Но когда член у меня во рту стал непроизвольно подергиваться, японяла — сейчас Джонни рванет. И как не готовилась к извержению, вулкан взорвался все-таки неожиданно: первая струя спермыпрошла прямо ко мне в горло — япочувствовала ее по горячему ожогу, вторая ударила в небо, заполняя мой рот липкойбезвкусноймассой. Что-то я сумела проглотить, но большая частьжидкостивышланаружу, просочилась в тесное пространство между губами и членом.

Джоннихрипел, выгибаясь тазом вперед, конвульсивно следуя направлению своих залпов, акогда все закончилось, мы оба упали в остывшую воду совершенно безо всяких сил. В воде плавали белые сгустки спермы. Первые мгновения мы даже боялись смотреть друг на друга. Нам было стыдно.

Но только немножко, самую малость.

С этого дня Джонни умирал от желания меня трахнуть. И как всегда — я была неприступна.

Мне было скучно трахаться «просто так», без изюминки. А он все названивал мне: И однажды, я придумал свою «изюминку» во время одного такого звонка.

— Собираешься куда-то? — деловито спросил Джонни.

— Да так… — я умело посыпала солью на его больное самолюбие. — Один дядечка пригласил.

— Понятно. Ты знаешь… Давно хотел спросить: Ты пробовала с девчонкой?

— Почему пробовала? — я как бы даже обиделась. -Мыужегод так развлекаемся!

Джонни завелся с полоборота:

— Ух ты! И кто это?

— Да так: — с ходу соврала я.

— Подружка одна:

И отчего мужчины так неравнодушны к женской любви? Возможно из-за самой пикантности, запретности темы или быть может желания почувствовать себя султаном в своем маленьком гареме? Вероятно, у каждого свои причины.

— И ты: — еще раз недоверчиво уточнил Джонни. — Тыс нейзанималасьлюбовью?

— Ну!

— И… Как это?

— Ну ты знаешь… В принципе прикольно, но… Живой член лучше.

— Эт-точно! — со знанием дела согласился Джонни.

Внезапно мне в голову пришлаоченьинтересная мысль:

— Слушай, у меня есть грандиозная идея!

— Говори!

— Ты хочешь меня трахнуть?

Джонни так засопел, что об ответе догадался даже круглый идиот.

— Но предупреждаю — я до сих пор девственна:

Джонни засопел еще громче — трудности его не пугали.

— Ты же хотел большего? Вот мы и встретимся завтра. В живую, так сказать. И все узнаешь.

— А где? У тебя?

Я немного подумала — мои родители, кажется, собирались в отпуск.

— Нет, у меня опасно. Лучше я выпрошу ключи от квартиры моего дяди.

-Черт возьми! Как это здорово! — Джоннибыл вне себя от восторга.

Я была такого же мнения.

Дядя долго выпытывал, зачем мне его квартира. Я наврала ему что-то такое: Как сумела и толком не помню что. Но главное -я все-таки выпросила ключи и на следующий день после школы мы с Джонни отправились туда.

Эпицентром квартиры служил шикарный диван. На котором мы и устроились, я и Джонни. Сначала просто целовались, потом разделись донага и улеглисьв позицию «шестьдесят девять». Да, он делал мне очень приятно своим язычком. Настолько приятно, что я чуть не забыла о главном пункте программы. Но я все-таки нашла в себе силы опомниться:

— Все, я не могу больше: — шепнула я ему. — Трахни меня, пожалуйста! Только не кончай в меня:

Джонни не надо было долго упрашивать и он тут же лег на меня сверху.

Он тыкался в меня своим членом, но от волнения никак не мог попасть куда следовало. Я помогла ему рукой войти в свою пещерку. Почувствовав верное направление, Джонни сделал движение вглубь, и в этот момент резкая боль ударила меня подобно электрическому разряду. Я вскрикнула, но Джонни не замечал ничего, пройдя сквозь мою девственность напролом.

Это оказалось гораздо больнее, чем я предполагала. Я так и не смогла толком получить удовольствие, даже когда Джонни поставил меня «раком». Но такая поза, по всей видимости, его устаивала больше всего, ибо я почти сразу услышала учащение дыхания, как вероятно, бывает перед оргазмом.

Наконец, он предоргазменно застонал, но вспомнив о моих словах, успел вытащить член наружу и выпустить сперму мне на спину. А потом мы долго еще лежали, отдыхая. Джонни делился со мной восторгами, а я молча улыбалась: А что еще мне было говорить? Моя боль прошла вместе с невинностью.

А на следующий день ко мне пришел дядя. Днем, когда родители были на работе. молча положил передо мной пачку фотографий. На снимках была я, собственной персоной, трахающаяся с Джонни в тех самых позах, о которых вы только что прочли.

Я боялась даже думать, что будет, если дядя покажет эти снимки родителям: Но он показал мне кое-что другое: А точнее — свой здоровенный член, так хорошо изученный мной по фотографиям.

Я сглотнула подступившую к горлу слюну. Я так часто представляла себя на месте его подруг, что как мне кажется, знала этот член вдоль и поперек, каждую его жилочку, этот изгиб, эту огромную головку с отверстием на вершине:

Он подошел ближе, а я опустилась перед ним на колени и взяла дядин член себе в рот: Я старалась делать все, как было на фотографиях, загоняя это чудо себе в самое горло. Черт возьми, как это оказалось приятно — воплотить свои призрачные мечты в самую, что ни на есть реальность!

Мой рот уже начал уставать, но дядядействительно был опытным любовником — держался, но не кончал. Тогда я стала помогать себе рукой, поддрачивая этот член по всей его длине. А когда я почувствовал резкое напряжение в головке члена, резко вытащила его изо рта и поймала губами первую струю спермы, стремительно вырвавшуюся на свободу.

Он залилвсе мое лицо. Довольноусмехнулся и убрал член обратно в штаны. Единственное, о чем я его после спросила:

— Но как ты получил те фотографии? Мы же были одни?

Он опять усмехнулся:

— Одни, да не совсем: На полочке был фотоаппарат, а на фотоаппарате включен таймер, с помощью которого один раз в две минуты делался снимок: Кстати, он и сейчас здесь.

Я посмотрела на журнальный столик и увидел в дядиной сумке тускло поблескивающий объектив.

— Он включен?

— Да, — хладнокровно ответилон. — И я дарю тебе эту сумочку:

Вот такая получилась история. Потом: Потом было много всего. И с дядей и со многими другими, но в одном я всегда была неизменна — я всегда оставляла на столике фотоаппарат в пресловутой сумочке. А потом отобрала самые лучшие снимки и отнесла их в «Хастлер».

Просто положила их на стол менеджеру, оставила свой телефони молча ушла.

На следующий день меня взяли на работу в этот журнал. Как выяснилось, им как раз не хватало таких раскомплекованных моделей. В студии журнала всем всегда давали прозвища — традиция.

Мое оказалось самым оригинальным — «звезда миньета».

Но я не обижаюсь. Ведь я и в самом деле — звезда. И я обожаю миньет.

А вы?