Буду скучать. Часть пятая

Моему вдохновителю Сергею, с благодарностью.

Мы позже таки попили кофе, и Серёжа засобирался домой, вернее, к Мише. Я всё время забывал о том кто он и почему приехал сюда. А вот сейчас очень остро ощутил ревность. Серёжа уходил в другой дом, к другому мужчине, и сейчас будет делать с ним всё то, что делал со мной.

— Серёж, — несмело сказал я. — А тебе обязательно идти к нему?

— Да, Денис, обязательно, — ответил он твёрдо, даже не задумываясь ни на миг. — Это моя работа, как твоя вставать по утрам и кормить своих животных.

— Я понимаю...

— Вот и отлично, — перебил он, улыбаясь, и не дав мне договорить. — Пойду я, а то Миша уже ждёт меня. А работодателя нельзя заставлять ждать.

Позже я был тоже благодарен ему за то, что он не позволил мне сделать признание так же как был рад своему малодушию на чердаке. А в тот миг, мне будто нож в сердце вонзили. Выдавив из себя улыбку, я позволил ему уйти. Даже бодренько так махнул рукой на прощанье, когда он у калитки оглянулся в мою сторону.

Серёжа скрылся в недрах двора соседа, я тоже развернулся и пошел по делам. Мне предстоял ещё час усиленной работы по вечернему кормлению и доению моих животных. Работа привычная, которая напрягает мускулы. И мне она сейчас была очень нужна, потому что я готов был всё крушить, настолько острую боль чувствовал от того, что Серёжа не мой, и никогда им не будет.

Обычно под конец рабочего дня всегда уставший, потому вечером еле ползаешь возле скотины. Траву набираешь небольшими порциями, чтобы заложить в ясли, комбикорм свиньям носишь небольшим ведёрком — сил нет напрягаться. А сейчас было всё наоборот. Всю траву перенёс в два приёма, хотя обычно делаю это за четыре-пять приёмов. Ведро взял самое большое. Во, свиньи обрадовались. Это ж им всегда драться приходится за еду между собой, а сейчас попало в два раза больше. Корова, правда, наоборот — пострадала. Не было у меня сейчас нежности в руках, потому как только она вздумала ногой пошевелить, чтобы устроиться поудобнее, я так рявкнул на неё, и так прижал к стенке, что она ещё долго не смела сдвинуться с места, даже после того, как я ушел. А успокоили меня, как это не смешно звучит, яйца. Пошел в курятник собрать их. Этот товар, как известно, очень хрупкий. У меня же в руках было столько дури, что я просто раздавил его. Стою, со стекающим по пальцам белком и как начал ржать. Если бы кто посмотрел со стороны, подумал бы — с ума мужик сошел. А это была истерика, после которой мне полегчало. Смог расслабиться, ушла эта злость и напряженность мышц. Даже остальные яйца перекочевали в корзинку целыми и невредимыми.

В дом зашел почти спокойным. Принял душ, зашел на кухню, хотел ужин себе сделать, но аппетита не было. Выпил чашку молока и лег спать. Вчерашняя бессонная ночь сказывалась. Уснул я практически мгновенно.

Утро выдалось на удивление бодрым. Вот что значит здоровый сон! С утренними хлопотами по хозяйству управился тоже быстро и без напряга. Сел завтракать уже привычной для себя в отсутствие жены, яичницей. А вместе с тем строить планы на день.

Во всём это утро было похоже на любое другое утро в моей жизни, если бы не один маленький нюанс — фоном его были постоянные мысли о Серёже.

Первым делом я вспомнил вчерашнюю свою вспышку ревности и злости. Теперь, когда эмоции немножко поулеглись, я смог проанализировать происходящее. Ну что же, ревновать — это естественно для влюблённого человека. Злиться — тоже. Но ни к чему хорошему ни злость, ни ревность не приведёт. Нужно искать выход. А вот выхода-то и нет, кроме как просто перестать ревновать.

Ха! Легко сказать — перестань ревновать. А попробуй не ревнуй, если любишь, если хочешь, чтобы этот человек был только твой, и делить ни с кем не хочешь его. Только, я хотя и был влюблён по уши, как говорится, всё же трезвость ума сохранил. Серёжа не мальчик — взрослый мужчина. И он выбрал себе такую жизнь. По доброй ли воле, или так обстоятельства сложились — это уже не важно. Вряд ли его нужно спасать от этого. Если бы ему было восемнадцать, тогда да, но не в тридцать.

Я же выбрал себе совершенно другую жизнь. У меня жена и дочь. Я ответственен за них. И я люблю обоих. Может, с женой и нет страсти, но за более чем двадцать лет, что мы вместе, она ведь стала мне родной. Потерять её — это потерять часть себя. А смогу ли я быть счастлив после этого?

И так, на одной чаше весов моя любовь и страсть к Серёже — на другой моя старая жизнь. Как и следовало ожидать — они были в равновесии. Чувства к Серёже были столь сильны, что даже многолетняя привычка и любовь к жене и дочке не смогли перевесить их. Выбор нужно было делать мне умом. И я сделал его в пользу семьи. Отчасти это было продиктовано моими обязательствами перед ними, а отчасти возможно из-за трусости. Я боялся, что Серёжа меня не любит, и не полюбит так, как я его люблю. А страдать и испытывать каждый раз боль ревности, которую я испытал вчера я не хотел. Конечно, мне будет больно, когда мы расстанемся, но время лечит. Со временем всё пройдёт, всё забудется. А останется только память о такой неожиданной и такой сильной любви, что мне подарила судьба в моём возрасте. Ещё не в преклонном, но и не в юном уже.

Как это часто бывает, приняв решение, мне сразу стало легче и спокойнее. Я знал что меня ожидает дальше, и морально приготовился к тому, что когда он уедет, я буду страдать. Но сейчас-то он ещё не уехал, он здесь. И я проведу с ним это время, сколько бы его у меня не осталось. Кажется, он говорил, что приехал на неделю. Сегодня лишь третий день его пребывания в селе.

Я взглянул на часы. Половина девятого. Серёжа наверняка ещё сладко спит. Чем же мне занять себя? Вот, нужно поехать скосить остальную траву. Синоптики вроде бы обещали сухую погоду. Два часа занятости мне обеспечены, потому не придётся глаза мозолить, глядя на соседский дом, в ожидании когда появится Серёжа.

Вернулся я с чувством удовлетворения от выполненной работы, а меня ещё и вознаграждение ожидало. Серёжа услышав, что я грохочу трактором пришел поприветствовать меня.

— Ты ранняя птица, — шутит он. — Думал, хоть сегодня не буду скучать утром, а тебя и след простыл.

— А ты скучал? — не смог удержаться я от вопроса, просто не веря в своё счастье.

— Конечно, скучал! — сказал он с каким-то недоумением. Мол, неужели ты сомневаешься в этом?

— Ну, извини, если бы я знал, что ты рано проснёшься, взял бы с собой, — радовался я встрече с ним и ещё больше тому, что он скучал, а значит, тоже думал обо мне.

Серёжа всю жизнь прожил в городе, жизнь в селе была для него в диковинку, много того, что сельские дети знают сызмальства, он видел впервые, но проявлял интерес, как ребёнок.

— А что это у тебя за штуковина прицеплена к трактору? — спросил он, рассматривая косилку.

— Этой штуковиной я кошу траву.

— А как она работает?

— Отойди, сейчас покажу.

Я залез в трактор и продемонстрировал принцип работы косильного агрегата, прокатив по газону. Конечно, такой низкой травы этот агрегат не берёт, но всё, что выросло чуть выше газонки, легло ровным слоем.

— Хороший агрегат. Только уж больно громкий.

— Во всём есть свои плюсы и минусы, — заметил я философски. — Зато производительность хорошая, и сильно облегчает труд.

Я уже поставил трактор на место и позвал Серёжу в дом.

— Серёжа, пойдём. Я кушать хочу. Составишь мне компанию?

— С удовольствием. Вчера вареники были вкусные. С картошечкой...

— А с творожком хочешь попробовать?

— Хочу. И ещё хочу...

— Может, с ягодами ещё хочешь? Жена и такие сделала, — перебил я его, откровенно уже смеясь. Я ведь понял на что он намекает, говоря ещё хочу, но не дал ему сказать, как он вчера меня перебил, не дав сказать то, что я намеревался.

— Да, и с ягодами тоже, — заржал он.

Конечно, одним обедом мы не ограничились. Если уж быть точным, то начали мы как раз не с обеда, а с его «хочу». Не успел я ...