Мебельный магазин / The Furniture Store © justthejanitor aka Секс в магазине бесплатно

Магазин мебели / Мебельный салон © justthejanitor

****************************************

Этот день был прохладным и тусклым ноябрьским утром, когда я стоял на пустыре в Чикаго и леденящий ветер проникал сквозь меня, словно до самых костей. Я осмотрел окружающую обстановку: небольшие обгоревшие деревяшки и стены, испачканные сажей, сопровождаемые обломками разбитого стекла, заселяли землю. Поднимающиеся от ветра мелкие кусочки мусора легко переносятся по участку. Всё это казалось мне подходящей аналогией тому, что изменилось в моей жизни: сгоревшая оболочка того, что она была раньше - холодная и заброшенная памятка одиночеству, горечи и неудачам. Я пнул ногой бетонный ком и продолжил грустить о том, каким образом использовать то, что ещё осталось.

*****

Я случайно повстречал Оливию на благотворительном сборе средств всего через несколько недель после моего двадцать девятого дня рождения. В то время я был, по сути, вторым лицом в семейном бизнесе по продаже товаров розничной торговли, и мой двоюродный дядя Сет, который был главным акционером и генеральным директором, приказал мне присутствовать на этом мероприятии, чтобы поднять флаг, завести новые знакомства и возможно привлечь новый бизнес. Мероприятие оказалось скучным: здесь были слишком пафосные и самовлюбленные люди, которые ошибочно полагали, что собрав несколько тысяч долларов на строительство местной библиотеки они стали такими же благотворителями как Мать Тереза. Я старался быть вежливым - кивал головой, улыбался отрешённо и иногда прикусывал язык до крови. Отчаянно надеялся на возможность уйти пораньше. Именно тогда она спокойно опустила свою задницу на сиденье рядом со мной, улыбнулась своей тысячеваттной улыбкой и заговорила так, словно мы были старыми друзьями. Оливия была легкой и изящной, стройной шатенкой с бронзовой кожей, которая излучала уверенность и общительность. Я вдруг не возражал против этого благотворительного мероприятия.

Я всегда был довольно упорным, конкурентоспособным парнем в школе, на работе или в спорте, но никогда не чувствовал себя особенно комфортно в социальных ситуациях. После окончания бизнес-школы, я был более или менее женат на своей работе, и это, в сочетании с присущей мне социальной неловкостью, вдвойне затрудняло развитие какого-либо опыта общения с женщинами. В результате моей застенчивости, я почти никогда не подходил к женщине для свидания, если не знал ее долгое время, но Оливия показалась мне неотразимой, и к концу вечера, я пригласил ее на ужин. В итоге мы отлично провели время и, вопреки моим опасениям, у нас оказалось много общих интересов, и нам было о чем поговорить. Я быстро влюбился в нее, и это чувство оказалось взаимным, и к тому времени, когда я отвез ее домой, стало ясно, что мы будем часто встречаться.

Мы встречались в течение нескольких месяцев, пока романтика набирала обороты, и прошло совсем немного времени, прежде чем мы стали видеться пару раз в неделю и проводить достаточно много времени на каждом свидании, занимаясь сексом. Она мне явно нравилась, и я был более чем заинтересован в том, чтобы затащить ее в постель, но я совершенно не был уверен, как сделать следующий шаг вперед, не рискуя получить болезненный отказ или даже навсегда отпугнуть ее. Однако однажды вечером Оливия дала понять, что считает меня слишком медлительным, когда вместо поцелуя на ночь перед входной дверью, она буквально взяла дело в свои руки, расстегнув мои брюки и втащив меня в дом за один-единственный придаток, за которым я был уверен, что последую за ней.

Я не был девственником, но у меня также не было большого опыта общения с женщинами, и я всегда думал, что похотливая страсть - это мужское занятие. Оливия с большой готовностью разуверила меня в этом. Она устроила мне такое катание, что механический бык показался бы прирученным, и к тому времени, когда мы закончили, я был полностью и совершенно вымотан. На тот момент, это была самая приятная вещь, которую я когда-либо делал в своей жизни.

С этого момента, близость стала частой и легкой, а наши отношения углублялись. Уже через несколько месяцев мы жили вместе, а чуть больше чем через год после знакомства, мы поженились. Мы переехали в дом с четырьмя спальнями в красивом районе с деревьями, сделали небольшой ландшафтный дизайн, завели собаку, и жизнь была очень, очень хороша.

Почти все в браке меня устраивало: конец одиночества, которое я не хотел признавать, безусловная эмоциональная поддержка, физическое удовлетворение от полноценного секса, наличие того, кого можно любить и быть любимым. Это было все, чего я хотел, и даже больше.

Конечно, были некоторые проблемы. Я всегда был немного загружен на работе, поэтому Оливия была несколько разочарована моей доступностью, и, наверное, было еще несколько привычек, которые она находила немного раздражающими. Естественно, меня тоже кое-что раздражало. Возможно, самой большой проблемой было то, что нам приходилось общаться с ее семьей гораздо больше, чем мне бы хотелось. Не поймите меня неправильно, я не испытывал неприязни к ее семье, они были хорошими, достойными людьми, в целом вежливыми и не отличались какими-то особенно неприятными чертами характера, но я просто не хотел проводить с ними много-много времени. Ее родители были общительной, приветливой парой, и я им, кажется, нравился, но они были склонны читать лекции о том, как мы должны жить, и оказывали на нас определенное давление, чтобы мы завели детей. Но мы никогда не находились рядом достаточно долго, чтобы меня это особенно раздражало, поэтому особых проблем не возникало.

Ее младшая сестра Минди и ее супруг вызывали у меня некоторые неудобства. Минди была более низкого роста и имела немного полнее телосложение по сравнению с Оливией. Она одевалась так же, как Оливия, разговаривала так же, как она, и когда Оливия находилась поблизости, Минди всегда находилась рядом с ней, не отходя от нее на большее расстояние чем на пару минут. Они были словно виртуальные соединенные близнецы, шептались заговорщически, смеялись над личными шутками и беззастенчиво сплетничали о своих друзьях и родственниках. Так как она и ее муж проживали всего в 15 минутах езды от нас, мы проводили довольно много времени вместе. Я предполагаю, что это не столь плохо, возможно это была ревность, но когда она была со своей сестрой Минди, то я чувствовал, что она не до конца присутствует со мной, и это вызывало дискомфорт.

Муж Минди также не улучшал ситуацию. Он был высоким, светловолосым и привлекательным мужчиной по имени Брюс. Он был дружелюбным, покладистым и, по моему мнению, не особенно сообразительным. Его семье принадлежал мебельный магазин в Джолиете, и он обожал говорить только о нем. Он рассказывал о своем магазине так, будто это была компания Microsoft, а он сам - Билл Гейтс. Он хвастался тем, как отлично ему удается управлять им и что никто другой в этом бизнесе не обладает его знаниями и опытом. Проблема заключалась в том, что его магазин испытывал финансовые трудности, и я был уверен, что любой человек с элементарными представлениями о бизнесе знает, что Брюс лично является одной из причин этих проблем. Но я хотел сохранить покой и желал счастья для Оливии, поэтому не стал поднимать эту тему со своими сомнениями. Я проводил много вечеров, застывая с неподвижным кивком головы, слушая Брюса продолжающего разговор.

*****

Мы были женаты почти два года, когда Оливия впервые попросила меня помочь Минди и Брюсу. Она приготовила шикарный ужин со свечами и музыкой для настроения и оделась так, что это обещало приятную ночь в постели, поэтому, как типичный муж-новичок, я подумал, что она просто заинтересована в том, чтобы отлично поваляться со мной на сене. Но по мере того, как продолжался вечер, стало ясно, что у нее есть свои планы. Она продолжала говорить о том, как нам повезло, что у нас такой большой доход и как она чувствует, что мы находимся в прекрасном положении, чтобы помогать другим. Затем, с видом практического страдания, она призналась, как беспокоится о Минди и Брюсе, которые просто сводят концы с концами. Оказалось, что Брюс задолжал некоторую сумму денег и испытывает трудности с выплатами, а без помощи, он не сможет заполнить свой инвентарный список. Я быстро понял, к чему все идет, и перешел к делу.

— Сколько им нужно, Лив?

Она сделала паузу и подняла брови, давая мне понять, что я запутал ее запланированную презентацию. Она пожевала губу, задумавшись на минуту, а затем застенчиво посмотрела мне в глаза.

— Ему нужно 50 или 60 тысяч. Это сделает их свободными и уверенными.

Я чуть не подавился. Да, дела у нас шли хорошо, но большая часть моих денег была связана в семейном трасте, и эта сумма поставила бы очень, очень большую точку в наших готовых наличных. Я знал, что могу получить деньги из траста, если они мне действительно понадобятся, но мне не хотелось объяснять это Берни Блэкману, нашему главному бизнес-адвокату, который также занимался трастом. Он сделал бы то, что я попросил, но я знал, что в обозримом будущем он будет возиться со мной, чтобы вернуть деньги. Он не был жестоким, он просто очень серьезно относился к своей работе по защите денег в трасте, а также бизнеса.

Размышляя над этим, однажды в течение нашего долгого брака, я решил отказаться от серьезной просьбы Оливии.

— Лив, мне кажется, это слишком много денег — сказал я ей.

Она нахмурилась.

— Минди говорит, что у нее есть несколько отличных идей, которые помогут нам быстро вернуть деньги. Они очень успешные и зарабатывают хорошо. Ты можешь им доверять, я уверена в этом.

Я не был столь уверен. На самом деле, я предполагал, что эти деньги просто исчезнут в пустую, если отправлю их Брюсу. Но ради счастья Оливии я решил не жалеть о потраченных финансах и выписал чек на 60 тысяч. При этом я предупредил Оливию о том, что мы должны будем немного экономить до возврата средств.

Однажды мне посоветовали: "Если одолжил деньги родственникам, то представьте себе, что больше никогда не увидите эти деньги". Это помогает сохранить эмоциональное равновесие в отношениях, если деньги не вернутся. Таким образом, я рассматривал это как подарок — подарок для сестры Оливии и ее не очень компетентного мужа на 60 тысяч долларов. Я знал, что эти деньги не решат их проблемы, потому что Брюс не слишком опытный бизнесмен и не сможет развить свой магазин даже при наличии финансирования. Хотя я был несчастен, я хотел быть хорошим для Оливии и ее семьи. Я стремился понравиться им и был готов потратить 60 тысяч, чтобы это осуществить.

*****

Прошло три или четыре месяца после того, как я одолжил Брюсу деньги. В один из вечеров я оказался дома и начал разбирать вещи в поисках флешки с важной информацией. У меня была плохая привычка складывать важные предметы в самые неподходящие места, поэтому я перевернул всю квартиру задом наперед. Проверил все обычные места, заглянул даже под кровать. Когда я встал, то заметил, что она была необычно рыхлой и беспорядочной, особенно для дома Оливии. Кто-то недавно лежал на ней и поспешно накинул простыни и покрывала, не разгладив их должным образом. На тот момент это не показалось мне чем-то важным, но позже вечером случайно упомянул об этом Оливии.

— Эй, кто-то спал в гостевой кровати? Я недавно заходил туда, и она была довольно неубранной.

Оливия начала запинаться в ответе и выглядела раскрасневшейся и нервной.

— Э... э... ну, я, э... вздремнула там раньше. Извини... я делала уборку и так вымоталась, что просто прыгнула в кровать и не успела ничего убрать.

На том этапе нашего брака я настолько доверял Оливии, что мысль о том, что ее объяснение было чем-то иным, кроме честной Божьей правды, не приходила мне в голову. На самом деле, я помню, как мне показалось забавным, что она нервничает или смущается из-за того, что ей нужно было вздремнуть в середине дня.

Но покрывало было не единственной уликой, которую я упустил. В течение следующего года или около того, произошло еще несколько странных необъяснимых вещей, которые, если бы я не засунул голову так далеко в задницу, показали бы, что Оливия не была образцом добродетели. Например, я воспринял как Евангелие, что ее обычно спокойная работа помощника менеджера в небольшом самостоятельном книжном магазине, вдруг потребовала от нее посещения пяти или шестичасового непрерывного совещания, которое проводилось каждый вторник. Встреча, которая была настолько важной, что я не должен был пытаться связаться с ней в это время. Я также принимал все объяснения по поводу маленьких синяков, которые появлялись на ее теле, некоторые из них в относительно интимных местах, или белья в стирке, которое я не помнил, чтобы она надевала.

А потом была история с апельсиновым соком. Оливия начала делать покупки в новом элитном продуктовом магазине, что само по себе не было большой проблемой, за исключением того, что она не могла купить многое из того, что мне нравилось, включая мою любимую марку апельсинового сока. Я жаловался на это и просил ее сменить магазин, но она настаивала, что новый магазин лучше и гораздо удобнее для нее, так как он находится прямо по дороге домой после ее вторничных встреч. Вряд ли ее выбор продуктовых магазинов может показаться особенно сильным индикатором того, что она изменяет, но это стало той информацией, которая заставила меня, наконец, остановиться и задуматься, что в конечном итоге, привело к прозрению, разбившему мне сердце.

Менее чем через 18 месяцев после первого займа, Оливия начала намекать на то, что Брюс и Минди могут нуждаться в дополнительных средствах. К тому времени он еще не вернул и крошечной части изначальных 60 тысяч, и я не хотел предоставлять больше денег, особенно для поддержки бизнеса, который я считал нестабильным. Поэтому я отклонил предложение Оливии, надеясь, что она поймет намек и перестанет просить. Но она продолжала вести себя так же и предположила, что Минди и Брюс рискуют потерять свой бизнес, если они не модернизируют его и не получат больше запасов. Все еще стараясь быть популярным парнем, я почувствовал, что не могу прямо отказать. Поэтому в конце концов я согласился рассмотреть бизнес-план Брюса и посетить его магазин, чтобы увидеть его планы. Я надеялся, что Оливия отступит, если я хотя бы подтвержу, что это не выгодное вложение.

В понедельник утром я встретился с Брюсом в его магазине, и он с обычным энтузиазмом провел меня по всему магазину, показал план помещения, представил своих сотрудников. Он улыбался и ласково похлопывал меня по спине, словно мы были старыми друзьями. Когда мы останавливались для разговора с кем-то, он рассказывал о своем бизнес-плане с уверенностью и искренностью, уверяя, что небольшие дополнительные инвестиции в улучшение запасов и модернизацию помогут ему получить значительную прибыль.

Мы с Брюсом провели полчаса в его кабинете, где я выразил свои опасения. Я постарался выразить это как можно более тактично и намекнуть на то, что на бизнес есть несколько серьезных проблем. Я указал на то, что если он не сможет оптимизировать расходы и цены, то ему будет сложно привлечь новых клиентов и повысить доходы, даже при внесении изменений, о которых он говорил. Я даже мягко предложил ему рассмотреть возможность продажи бизнеса и заняться другой работой, но он обиделся и настоял на том, что верит в то, что достаточно лишь улучшить внешность магазина для улучшения ситуации.

У меня не хватило духу прямо сказать "нет" на его просьбу о деньгах, поэтому я объяснил, что у меня недостаточно личных средств, чтобы дать ему крупный кредит, и что его придется взять из траста. Я сказал ему, что вернусь и поговорю с Берни и посмотрю, сможет ли он расчистить путь для займа, но я не могу ничего гарантировать. Мой план состоял в том, чтобы избежать конфликта и хотя бы создать впечатление, что я прилагаю законные усилия, чтобы получить деньги для него, прежде чем сообщить плохие новости и по сути обвинить Берни в том, что мы ему отказали. Трусливо, я знаю, но я хотел сохранить мир в семье и не был в настроении терять столько денег. По правде говоря, Берни сделал бы практически все, о чем бы я его ни попросил, но я всегда внушал всем знакомым, что он обязан жестко контролировать траст и я не могу отменять его решения. Это может показаться несправедливым - выставлять Берни плохим парнем, но, честно говоря, я думаю, что ему нравилась эта роль, и он никогда не жаловался мне на нее.

В конце разговора Брюс кивнул головой и сверкнул широкой, уверенной улыбкой, давая мне понять, что он чувствует, что получит кредит. Он крепко пожал мне руку и еще раз похлопал по спине, заставив меня почувствовать себя еще более виноватым, когда я уходил.

Я выехал с парковки и поехал по шоссе, думая о встрече с Брюсом и пытаясь мысленно отпустить себе грехи трусости и пограничной нечестности, которые я только что совершил в его магазине. Я ехал, не обращая особого внимания на окружающую обстановку, когда увидел нечто, что сначала показалось мне странным совпадением, но затем переросло в смутную тревожную мысль.

Это был продуктовый магазин, меньшего размера, чем большинство крупных сетей, выкрашенный в зеленый цвет, с большой вывеской "Salvadore's". Он выглядел настолько необычно, что я был уверен, что никогда и нигде не видел такого, но почему-то название прозвенело, и я не сразу смог понять, почему. Я размышлял над этим несколько минут, прежде чем меня наконец осенило. Salvadore's" - так назывался магазин, в котором Оливия начала делать покупки, магазин, в котором не было моего любимого апельсинового сока и до которого было "гораздо проще добраться".

Только этот магазин находился не рядом с ее работой, нашим домом или любым другим местом, где ей было бы разумно находиться в течение недели, так что просто не было никакого смысла в том, что этот магазин был удобен для того, что она делала по вторникам, если, конечно, она не делала это в мебельном магазине. Подумав об этом, стали появляться некоторые тревожные возможности.

Я развернулся буквой "U" и проехал мимо магазина "Salvadore's", а затем вернулся к мебельному магазину Брюса и несколько минут посидел на его парковке. Я достал свой мобильный телефон и проверил, что это единственный магазин "Salvadore's" в Чикаго, а затем в течение 15 или 20 минут размышлял о всех возможных причинах, по которым она могла бы делать там покупки. Я рассматривал возможность того, что у Оливии на работе есть еще один офис в этом районе, что она может встретиться с Минди за ланчем, что, возможно, она посещает фитнес-клуб или что-то в этом районе. Но мой разум продолжал возвращать меня к выводу, с которым я не хотел сталкиваться.

Внезапно мне захотелось больше информации, и я решил взять быка за рога и встретиться с Брюсом лицом к лицу. Я выскочил из машины и бодро зашагал к входной двери мебельного магазина, где, как я заметил, часы, написанные на стекле, указывали на то, что магазин открыт до восьми по будням, кроме вторника, когда они закрывались в полдень. Раковое подозрение, зародившееся несколько минут назад, продолжало расти.

Хлопнув дверью, я вошел в магазин и направился к первому попавшемуся работнику, довольно неуклюжему мужчине средних лет, который помешивал кофе.

— Прошу прощения, но...

— Извините, у меня сейчас перерыв, — раздраженно перебил он.

— Послушайте, я не хочу отнимать ваше время, но мне нужно срочно поговорить с Брюсом Маккоем. Я обсуждал с ним некоторые важные финансовые вопросы, и мне нужна дополнительная информация.

Я выжидающе посмотрел на него, но он продолжал помешивать свой кофе и даже сделал глоток, не обратив внимания на мою просьбу. Одна из причин, по которой они не могли продвигать товар, стала очевидной, и я подождал мгновение в ошеломленном молчании, прежде чем снова заговорить, на этот раз более настойчивым тоном.

— Э, серьезно, это очень важно, так что не могли бы вы вызвать его для меня?

Он настороженно посмотрел на меня, но, в конце концов, на его лице появилось выражение узнавания.

— Вы тот парень, который был здесь раньше с Брюсом, верно? Хэй, да, проходите. Брюс сейчас встречается с поставщиком, но вы можете подождать его в комнате отдыха, если хотите. Я не думаю, что он будет слишком долго. Может, максимум полчаса.

Он спокойно провел меня обратно в комнату и оставил одного с чашкой кофе и пультом от телевизора. У меня был готовый план, в котором я должен был решительно противостоять Брюсу и использовать блеф о наличии у меня серьезных доказательств его измены с Оливией. Я угрожал, что если он не признается немедленно, то эти доказательства окажутся перед Минди и другими членами семьи. Я решил, что если Брюс изменял ей, то он не сможет скрыть свою вину, а если нет, то мне придется просто принять этот факт. Возможно, я изобразил это как шутку или какое-то развлечение.

Я ходил по комнате, перебирая в голове свою речь и представляя себе момент, когда намекну на наличие фотографий или видеозаписей или даже скажу, что Оливия сама все признала. Размышляя о предстоящей конфронтации, я начал рассеянно осматривать комнату. Немного перелистывая журналы и переключая несколько телевизионных каналов, я решил немного исследовать комнату в поисках подсказок.

Постепенно до меня дошло, что если они используют этот номер для своих махинаций, то вероятнее всего это происходит именно здесь, в этой комнате отдыха. И если они делают это здесь, то с большой вероятностью используют старый потертый диван, на который я глядел.

Минуту или две я размышлял о диване с неким раздражением и трепетом. Он был блеклого зеленого цвета со следами кофе и порванной обивкой на одном из подлокотников - он уже видел лучшие времена и, возможно, лучше всего бы подошел для помещения на свалке или в каком-нибудь магазине бывших в употреблении предметов. Я поднял подушку, и мое сердцебиение немного участилось, когда увидел раскладную кровать с простынями на ней.

Я быстро проверил, что Брюс все еще в своем кабинете, а затем раздвинул кровать. Простыни были в беспорядке, полны морщин, с парой немного более темных, пожелтевших участков, как раз там, где можно было бы ожидать "мокрое пятно" от секса. Похоже, было пятно от губной помады или два, и от кровати слабо пахло духами.

Открыв кровать, я увидел немного мусора на полу под диваном, поэтому просунул правую руку в пространство над кроватью, потянулся и напрягся, чтобы достать до нечищеного ковра внизу, подтягивая предметы по одному. В конце концов, я нашел ручку, 37 центов мелочью, разбитую кофейную чашку, пустой тюбик из-под геля KY и чек из ресторана. Чек был из мексиканского ресторана, в котором Оливия любила обедать, и там, внизу, была ее подпись, плавная, элегантная и уличающая.

Даже оглядываясь назад, я понимаю, что чек был всего лишь хлипкой косвенной уликой, которую можно было легко объяснить любым количеством историй или оправданий. Но каким-то образом, его обнаружение сняло окончательный туман с моих мыслей, и маленькие неприятные странности о расписании ее встреч по вторникам, ее синяках, использовании нижнего белья и беспорядке в постели, сложились в четкую картину об измене жены и дерьмовом шурине.

Внезапно мой план запугать Брюса, чтобы он признался, показался мне плохой идеей. Мне нужны были четкие доказательства измены, и я понимал, что конфронтация может свести все на нет, а может и сделать невозможным доказательство. Но теперь, зная вероятное время и место их вероятной измены, я почти наверняка смогу собрать информацию - доказательства - которые мне были нужны, чтобы быть уверенным.

Я аккуратно пригладил постель и уселся на диван, сдерживая ярость и напряжение в зубах, пока сердце бешено колотилось. Раз несколько меня подводили в деловых сделках, и хотя мне известен случай обмана в карты, никогда прежде я не испытывал такое предательство. Мои эмоции были на грани взрыва - я хотел одновременно кричать, плакать, вопить и сразить кулаком стену. Однако постепенно из этого эмоционального оцепенения начал рождаться огненный пламень желания - желание отомстить.

Я слегка успокоился и стал анализировать свое положение, стремясь думать холодно и без влияния эмоций. Я размышлял о слабостях Брюса и моей жены, задумываясь о том, как использовать эти уязвимости для получения удовлетворения своего самолюбия через неопровержимые доказательства.

Первой мыслью было навести порядок с Брюсом, выставить его на чистую воду. Но мне было ясно, что это приведет лишь к тюремному заключению. Вторая идея - отказаться от кредита и требовать немедленного возврата всех неоплаченных долгов - тоже не выглядела оптимальной. Мне пришло на память совет Берни, который он однажды дал мне, когда я рассматривал возможность получения финансирования из агрессивного банка. Он предупредил меня: если ты задолжал кому-то, особенно тому, кто не заботится о твоих интересах, то этот человек контролирует тебя.

Я хотел положить Брюса в жесткий захват.

Взглянув еще раз в офис Брюса, я увидел его, пожимающего руку поставщику. Я махнул ему на прощание, улыбнулся, и он ответил мне жестом рукой. Проводив поставщика до двери, он спешно вернулся обратно в свою комнату отдыха.

— Эй, Майк, ты что-то забыл? Тебе нужна дополнительная информация?

Я покачал головой и улыбнулся.

— Послушай, Брюс, я все обдумал и хочу сказать, что, возможно, сегодня я произвел неправильное впечатление. Я очень надеюсь, что ты понимаешь, что я считаю тебя отличным бизнесменом и думаю, что у тебя есть реальная возможность выиграть с этим магазином. Но, когда я уезжал, я понял, что, возможно, я неправильно выразился, когда спросил о твоих планах на случай, если дела пойдут не так, как ты хотел.

Он улыбнулся в ответ.

— О, нет, Майк, я понял. Любой хороший бизнесмен задаст трудные вопросы.

— Отлично, отлично. Я просто хочу быть уверенным, что ты знаешь, что мне очень нравится то, что ты здесь делаешь. Кроме того, ты член семьи, и я должен чувствовать, что это не просто безопасная инвестиция, это правильное решение для тебя как для друга и члена семьи, а также как для хорошего бизнесмена. Поэтому я не хотел, чтобы ты уходил домой, не зная наверняка, что я планирую очень сильно постараться, чтобы получить эти деньги для тебя, и не могу представить, что мы их не получим. Как я уже говорил, у меня нет такой суммы на личных счетах, поэтому мне придется попросить снять деньги из трастового фонда, но, честно говоря, я практически уверен, что смогу заставить Берни прогнуться, и мы получим деньги для тебя.

Брюс слушал с ожидающей ухмылкой на лице, которая становилась все шире по мере того, как я говорил.

— О, чувак, звучит здорово. Говорю тебе, этот бизнес находится на грани взлета, так что этот кредит в безопасности со мной, как в банке. Тебе не нужно ни капли волноваться.

— Брюс, мне нет никакой причины беспокоиться. Берни, безусловно, придется составить какое-то соглашение, так как он настаивает на обеспечении доверия залогом и другими условиями. Я смогу получить все необходимые подписи в течение нескольких дней. Если у тебя нет возражений по этому поводу, я полагаю, что ты получишь деньги в течение недели.

*****

На следующее утро я зашел в кабинет Берни, закрыл дверь и расслабился в кресле. Берни продолжал разговаривать по телефону, делая пометки и поднял палец в знак того, что он скоро закончит разговор. Я начал нервничать и беспокоиться, пока он не закончил разговор. Очевидно, он заметил мою тревогу, потому что положил трубку и спросил:

— Так Майк, что заставляет тебя так волноваться сегодня утром?

Я произнес несколько слов чтобы прочистить горло и слегка наклонился вперед:

— Берни, мне нужен доступ к трасту для получения достаточно крупного кредита.

— Да, я думаю, что это не должно быть проблемой. Какой... э-э-э... кредит и на какую сумму?

Он включил компьютер и открыл таблицу с данными о трастовых фондах. Я снова прочистил горло и приблизился еще ближе.

— Послушай, Берни, перед тем как мы начнем оформлять документы, первое, что я хочу от тебя - это полная конфиденциальность.

— Конечно, я всегда...

— Нет, послушай меня внимательно. Я хочу чтобы ты понял, что это... необычная ситуация... и может возникнуть желание поговорить об этом с Сетом или кем-то еще здесь на работе или даже с членами своей семьи. Мне не хотелось бы, чтобы кто-то помимо нас узнал о моих планах.

Он поерзал на своем стуле, наморщил лоб и, немного поколебавшись, начал отвечать.

— Майк, если это незаконно...

— Это не незаконно. Вовсе нет. На самом деле я хочу, чтобы ты создал документ, который является вершиной надежной законности.

Он покачал головой, и я продолжил.

— Хочу одолжить немного денег. И хочу, чтобы ты составил документы о займе. Я хочу, чтобы условия займа были очень четкими. Хочу, чтобы кредит был надлежащим образом обеспечен тем самым бизнесом, для которого я планирую его предоставить, и чтобы штрафные санкции за неуплату были очень, очень четко прописаны.

— Звучит так, будто ты ожидаешь дефолта. Как будто ты хочешь заманить парня в ловушку.

— Более или менее.

— Итак, кого ты пытаешься заманить в ловушку и почему?

Я колебался минуту, прежде чем ответить, а затем посмотрел ему прямо в глаза.

— Я хочу заманить в ловушку своего шурина Брюса. А причина - Оливия.

Он удивленно поднял брови и несколько раз открывал рот, чтобы ответить, но так и не произнес ни слова. Наконец, он отпил из стакана воды, стоявшего на столе, и задыхаясь произнес:

— Ты, эээ, уверен в этом?

— Очень, — ответил я. — Очень.

*****

В течение недели документ был составлен, и я лично принес его Брюсу, чтобы он ознакомился с ним и подписал. Он попросил своего адвоката, маленького, мускулистого парня по имени Тим Соуэрс, который также оказался его двоюродным братом, сесть с нами, чтобы просмотреть документ.

— Хорошо, — начал Сауэрс. — Я просмотрел его вчера вечером, и это практически то, что я ожидал от кредита для бизнеса. Но есть пара моментов, которые я хотел бы отметить, Брюс, прежде чем ты поставишь свою подпись, хорошо?

Брюс, как всегда, вспыхнул своей простой улыбкой, соглашаясь и невежественно, как обычно.

— Конечно, передай мне информацию, Тим.

Соуэрс прокашлялся и внимательно посмотрел на Брюса. Мне показалось, что я заметил в его глазах каплю презрения, будто он знал о том, насколько Брюс не разбирается в деловом мире.

— Ладно, начнем с первого. Этот кредит на 425 000 долларов будет выплачиваться в течение 7 лет. У тебя стандартная процентная ставка. Платежи начнутся немедленно – чуть больше 6 тысяч каждый месяц.

Брюс кивнул.

— Фактическая сумма, которую ты получишь – всего лишь 365 000 долларов, так как мы объединяем ее с твоим предыдущим кредитом от пару лет назад. Майк получит свои 60 000 долларов обратно, а остальное достанется тебе. ПОНЯТНО?

— Я понял (Capisce), — самодовольно ответил Брюс с легким итальянским акцентом.

Тим вновь посмотрел на него и тихо вздохнул.

— Хорошо, продолжаем. Кредит обеспечен залогом. Он связан с твоим бизнесом и владением в Кеокуке. Это место, где охотятся на уток, верно?

— Да, — Брюс указал на Берни, разговаривая с Соуэрсом. — Они... э-э... хотят быть уверены, что Майковым доверием будет покрыто все случаи, если бизнес неудачно закончится.

Он коротко скривился и быстро добавил:

— Но этого не случится. Бизнес прекрасно процветает. Я так думаю, и похоже Берни Блэк также считает. — Тут он кивнул мне и улыбнулся: — И Майк точно так же думает. Правда, Майк?

— О да, — ответил я с максимальным энтузиазмом. — Брюс показал мне финансовые отчеты, и я уверен, что здесь мы имеем успех. — Улыбка расцвела на моем лице. — Но, хм, я не знаю, знаком ли ты с Берни лично, но он очень-очень консервативен и всегда рассматривает худший сценарий. Он желает быть полностью уверенным в защите фонда, поэтому для него важно иметь возможность возместить фонд, если бизнес по какой-то странной причине обанкротится.

Соуэрс нахмурился, а затем пристально посмотрел на Брюса.

— Ты понимаешь, что если ты объявишь дефолт, то вполне можешь потерять бизнес, переданный в траст? Может быть, даже земли для охоты на уток? Это уже давно в нашей семье.

— Конечно. — Брюс говорил серьезно, возможно, пытаясь донести до Соуэрса, что он понимает предупреждение и относится к нему очень серьезно. — Я понимаю... последствия. Еще бы. Но, честно говоря, я очень уверен в бизнесе и думаю, что гораздо безопаснее взять этот кредит, чем пытаться вести бизнес без него.

— Ты понимаешь, что уже через 3 месяца после недостаточного платежа, начинают начисляться штрафы? Верно?

— Конечно, я понимаю.

Он улыбнулся мне, как будто у нас был какой-то общий секрет, как будто он понял, что я никогда не позволю Берни применить штрафные санкции за что-либо, кроме самых вопиющих нарушений. Я просто улыбнулся в ответ.

*****

Дома Оливия была вне себя от радости. Она все говорила и говорила о том, как хорошо пойдет бизнес Брюса теперь, когда у него достаточно денег, чтобы решить основные проблемы. Каким-то образом мне удалось не проболтаться о том, что я так хотел сказать, а именно, что главная проблема - это сам Брюс, и никакое количество денег ее не решит.

Но в течение следующих нескольких недель, держать язык за зубами относительно деловой хватки Брюса было самым простым делом, которое мне приходилось делать, когда я был рядом с Оливией. Мне нужно было больше информации, прежде чем я смог бы закончить свой брак так, как я хотел, и это заняло бы немного времени, поэтому я знал, что мне придется контролировать свои эмоции, которые ежедневно менялись от меланхолии до ярости и отвращения, когда я думал о ее измене. Поужинать с ней, не взорвавшись, стало сложной задачей, а секс стал тем, чего нужно было избегать, если это было возможно, и когда у меня не было "выхода", я был вынужден полагаться на воспоминания о довольно грязном сексуальном контакте много лет назад.

Когда мне было 18 лет, мы с друзьями поехали на весенние каникулы в Сан-Диего. Однажды ночью мы оказались в Тихуане, чтобы выпустить пар. Мы выпили, посмотрели несколько довольно откровенных и, откровенно говоря, выворачивающих кишки, секс-шоу и, в конце концов, оказались с несколькими шлюхами. Каким-то образом я оказался в паре с женщиной лет 30, которая, очевидно, прожила довольно тяжелую жизнь. Она не была особенно привлекательной, и, возможно, даже хуже, чем я помню, учитывая, что мои представления об эстетической красоте, несомненно, были нарушены довольно высоким уровнем алкоголя в крови. Но даже в таком состоянии, у меня были серьезные сомнения по поводу того, что я возьму ее в постель, и я начал придумывать отговорки, пытаясь выкрутиться. Но мои приятели не давали мне покоя, ставя под сомнение мою мужественность, мою сексуальную ориентацию и все такое прочее.

Чувствуя, что у меня нет выбора, я нацепил фальшивую улыбку, быстро выпил еще пару рюмок, стиснул зубы и последовал за ней в сырую, неухоженную отдельную комнату над баром, чтобы приступить к делу. Теперь, чтобы, так сказать, довести дело до конца, я обнаружил, что должен притвориться, будто ее там нет, будто она просто какое-то приспособление для секса. В итоге я использовал ее как кусок мяса, трахал ее и получал удовольствие, несмотря на шум из бара, клаустрофобическую комнату, грязные простыни и неприятный запах, который она издавала.

Так что в течение следующих нескольких недель, когда я занимался сексом с Оливией, она снова стала той шлюхой в моем воображении. Я закрыл глаза, зажал свой эмоциональный нос и долбил ее, как долбил ту бедную мексиканку много лет назад. Ничего нежного, никаких привязанностей, просто биологическая функция, не более глубокая, чем ссать. Как только я начал, стало почти слишком легко трахать ее так сильно и быстро, как только мог. Я был очень жесток в своей технике, и, наверное, это даже могло бы показаться изнасилованием, если бы Оливия не билась в ответ.

Неудивительно, что Оливия заметила изменения и, в конце концов, упомянула об этом, пожаловавшись, что ей хотелось бы иметь хотя бы нежный романтический секс, когда мы ложились в постель - но в целом, казалось, что она не возражала против того, чтобы ее трахали, и считала это, в целом, улучшением, по сравнению с тем сексом, который у нас был до этого момента.

Думаю, в другой жизни, она бы хорошо зарабатывала на американских туристах в Тихуане.

*****

Получить неопровержимые доказательства интрижки оказалось, примерно, так же просто, как я и думал. Брюс использовал часть денег, чтобы немного переделать сам магазин, и в течение дня вокруг бродило довольно много рабочих, которые что-то ремонтировали. Я правильно догадался, что никто не заметит, как электрик, у которого в заднем кармане было 500 долларов из моих денег, в понедельник утром, через месяц или около того после того, как Брюс получил деньги, вставит камеру и записывающее устройство в один из светильников над диваном в комнате отдыха, а через два дня снова уберет его.

Теперь у меня было довольно хорошее представление о том, чем занимались Брюс и Оливия, поэтому я полагал, что готов к тому, что увижу из камеры. Я решил, что буду сидеть в своем кабинете на работе с напитком и чипсами и воспринимать все как можно беспристрастнее, как будто смотрю кино.

Оказалось, что видеть, как твоя жена трахается с другим парнем, гораздо хуже, чем просто понимать, что это происходит. Намного, намного хуже. К концу записи я выпил столько скотча, что никак не мог доехать до дома, разгромил свой стол, дважды блевал и бросил пресс-папье в дверь своего кабинета.

В общем, детали были такими, как ожидалось. Я переместился в начало вторника и начал просмотр на быстрой скорости. Вдруг я заметил женщину в синем платье, несущую большую хозяйственную сумку. Она резко вошла в комнату и достала свежие простыни из сумки, разложив их на диване. Затем я замедлил запись до нормальной скорости и увидел, что это была Оливия.

После смены простыней она достала бутылку вина и два бокала из сумки. Она аккуратно сложила свое голубое платье и положила его в сумку, а потом стала ждать, сидя на краю кровати в чулках до бедер, трусиках с французским разрезом и откровенном бюстгальтере, читая роман. Это выглядело странно и немного похоже на выставку перформанса, которую я видел когда-то в Нью-Йорке. Молодая женщина там читала странные стихи нового времени перед аудиторией, которой больше интересовали ее фигура, чем содержание стихотворений.

Когда Брюс, наконец, вошел в комнату, Оливия улыбнулась и подошла, чтобы обнять его. Потом она слегка оттолкнула его, выражая свое недовольство тем, что он заставил ее ждать. Он ответил шутливо, говоря ей, что ее проблема заключается в том, что она всегда не может дождаться его прихода. И они оба засмеялись над этой старой шуткой.

Они целовались несколько минут, а затем Оливия потянулась к его ремню, развернула брюки и сняла их вместе с нижним бельем. Он вышел из них, а она ласково погладила его пару раз по спине и улыбнулась ему перед тем как взять его в рот. Она страстно занималась этим несколько минут до тех пор, пока он медленно проникал в нее держа руками ее головку. Вдруг он остановился и отстранился от неё. Она улыбнулась ему и сняла трусики, затем легла на кровать и раздвинула ноги. Он опустился на колени и некоторое время делал ей куннилингус, а затем встал, снял рубашку и вошел в нее. Меня удивило, что ни один из них не закончил орально, потому что когда я был с Оливией, это было обязательным условием. Но я понял, что для них это была просто рутина - они молча продолжали, предвкушая следующий шаг.

Трах был не более интересным, чем оральный секс. Он сильно долбил ее, используя постоянный ритм, как метроном, который я бы счел скучным, если бы не чувствовал возмущение. Где-то на 10-й минуте Брюс испытал оргазм, и у меня возникло ощущение, что Оливия кончила одновременно с ним, по тому, как она внезапно вытянула ноги и откинула голову назад. Они лежали, молча, с Брюсом внутри нее, несколько мгновений, пока он не перекатился на бок, и они начали целоваться.

К тому времени, когда они наконец закончили, я был так уязвлен и разъярен, что дышал тяжелее, чем они. Я знал, что увиденные мною картины впечатались в мое сознание как неизгладимый шрам, который никогда не сотрется и, соответственно, не позволит простить ни одного из этих двух изменщиков. И я был рад, что у меня был план, как закончить, а не спасти свой брак.

Наклонившись вперед, чтобы выключить видео, я заметил, что они начали разговаривать в постели. Оливия лежала на боку, приподняв голову, опираясь правой рукой на согнутый правый локоть, и лениво чертила узоры на груди лежащего на спине Брюса. Они смотрели друг на друга, тихонько шептались, удовлетворенно улыбались. Оливия начала негромко жаловаться на то, что ей приходится использовать мебельный магазин, в качестве любовного гнездышка. Брюс повернулся на бок и ответил.

— Да ладно, Лив, если мы воспользуемся гостиницей, то точно оставим следы, и нас чуть не поймали, когда мы пользовались одним из наших домов. У нас действительно нет выбора.

Оливия пожала плечами.

— Я знаю, знаю, но, правда, я бы хотела, чтобы у нас было другое место для игры. Мне просто не нравится эта комната, и смена грязных простыней прошлой недели перед занятием любовью, меня не особенно вдохновляет.

Брюс протянулся и ласково похлопал ее по щеке, улыбаясь.

— Впрочем, мы всегда можем просто совершить побег вместе.

Оливия ответила смехом, и лицо Брюса стало задумчивым, а его улыбка слегка угасла.

— Искренне говоря, Лив, ты когда-нибудь жалела о своей жене Майке? Я имею в виду, что я люблю Минди и она хорошая супруга. Но порой я думаю о том, что было бы лучше, если бы мы двое соединили свои жизни?

Оливия приподнялась на кровати таким образом, что фактически сидела, спиной опираясь на спинку дивана и обхватив колени руками, прижатыми к груди. Она задумчиво посмотрела на Брюса перед тем как ответить.

— Ну давай-ка подумаем, Брюс. Сколько раз нам уже приходилось повторять это? То, что у нас есть - особенное. Очень особенное. Но нет, я не считаю, что было бы лучше, если бы мы официально поженились. Конечно, мы были бы очень счастливы вместе, но я также люблю Майка, а ты любишь Минди. Если мы двое будем вместе, это будет только наша история. Майк - человек моногамный и он никогда не начал бы отношения со мной, если бы я была замужем. И я думаю, что это не понравилось бы Минди.

Она наклонилась и поцеловала Брюса в щеку, потерев его грудь левой рукой.

— Истина заключается в том, Брюс, что такие люди как мы обладают особенным даром любить. Мы можем одновременно испытывать чувства к нескольким людям и нам нужно это делать. Для нас это правильно. Но у Минди и Майка все по-другому. Их склонность к моногамии означает, что они никогда не смогут делать то же самое, что мы с тобой делаем. Они никогда не смогут контролировать свои эмоции таким образом и доставить радость всем.

Услышав это, мое возмущение достигло пика, и именно тогда я отправил свое пресс-папье в дверь кабинета.

Поскольку я любил ее, а может быть, потому, что она была единственной женщиной, которая когда-либо любила меня, я никогда не осознавал, насколько высокомерной, заблуждающейся и самовлюбленной была моя жена. В своем сознании, она каким-то образом превратила свои измены в некую добродетель. Для нее, очевидно, это был не поступок, который представлял собой удар в спину законному мужу, а, скорее, что-то, что увеличивало любовь в мире. То, на что она не только имела право, но и моральный императив.

В ту ночь я спал на диване в своем офисе, а на следующее утро завершил всю необходимую бумажную работу.

*****

Когда я вернулся домой на следующий вечер, Оливия встретила меня, положив руки на бедра и с кислым выражением лица.

— Где, черт возьми, ты был вчера вечером? Я ужасно волновалась. Ты не звонил, не писал, ты не дал мне ни малейшего понятия, что за черт...?

Я остановил ее поднятой рукой.

— Вчера вечером, я был на работе. Я напился и не мог ехать домой, поэтому я остался там...

Она посмотрела на меня с полным недоумением.

— Подожди... что? Ты напился? На работе?

Я улыбнулся и кивнул ей в ответ, а она продолжила.

— Ну, как минимум, ты мог бы дать мне знать, что происходит. Я чуть не вызвала полицию. И какого черта ты пил на работе?

Она все еще смотрела на меня, но в ее вопросе сквозило крайнее недоумение.

Не отвечая, я прошел мимо нее в гостиную, сел на диван, положил ноги на журнальный столик, взял портфель на колени и открыл его. Оливия, издав возмущенный вздох, последовала за мной в гостиную и сердито уселась в кресло напротив дивана.

— Привет, Майк. Хочу узнать некоторые детали.

— Да?

— Почему ты так активно использовал свои возможности на работе? Что произошло вчера вечером? Что происходит?

Я продолжил искать нужные документы в своем портфеле, выложил их аккуратным стеком на диван рядом со мной.

— Подожди минутку, Лив, я хочу немного организоваться.

Я провел пальцами по бумагам, опустил ноги с обеденного стола и наклонился вперед, заменяя их листами. Я протер руки, словно готовясь к изысканному ужину, посмотрел на Оливию и улыбнулся.

— Отлично, начнем.

— Начнем... что?

— Ну, после того, что произошло вчера вечером...

— Вчера вечером? Что случилось?

Агрессия Оливии по моему приходу домой быстро сменилась пассивностью. Мне казалось, что она испытывает легкий страх.

— Ты можешь хотя бы сказать мне, чем ты занимался вчера вечером?

— А, да. Я смотрел видео.

— Мм?

— Да, я видел запись, где ты и Брюс занимаетесь любовью на этом диване в комнате отдыха. Оно показалось мне немного беспокойным, так что я, возможно, немного перегнул палку. Понимаешь...

Я улыбнулся Оливии холодной улыбкой, ее лицо изменило выражение с недоумения на потрясение, а затем на шок и страх. Ее рот полуоткрытый делал нервные судорожные движения, неспособный произнести ни слова. Ее глаза были влажными и все больше наполнялись слезами, они бегали туда-сюда от бумаг на столе к двери и ко мне, словно она ждала, что кто-то или что-то войдет в дверь, уберет бумаги и все вернется в прежнее русло. Наконец она заговорила.

— Я... я не понимаю, Майк. О чем ты говоришь?

— Да ладно, Оливия. Ты не можешь быть такой тупой. Я говорю о тебе, о Брюсе и о том, что вы двое делали вчера и каждый второй гребаный вторник в течение года. — Я жестом указал на бумаги, лежащие передо мной. — Я говорю о конце нашего брака.

Оливия внезапно ахнула и на мгновение прикрыла рот рукой. Я ждал, что она ответит.

— Майк, мы можем все уладить. Я думаю, что смогу заставить тебя понять...

— О, я думаю, я понимаю Лив. — Я достал из портфеля DVD-диск, подержал его в руках, а затем подвинул к ней через стол. — Прошлым вечером я получил все виды информации, чтобы помочь мне понять. Действительно, настоящая золотая жила новых фактов о моей любящей жене и моем дружелюбном шурине.

Она смотрела на DVD, как на ядовитую змею, физически слегка отпрянув, но не делая никаких усилий, чтобы взять его в руки.

— Давай, Лив, это твоя копия. Я не скажу тебе, как я получил ее, но у меня есть своя собственная для будущих ссылок и для дальнейшего обучения твоей философии любви и преданности.

Она наклонилась вперед и начала вставать, и на мгновение показалось, что она собирается подойти ко мне, но я поднял руку и остановил ее, и она села. На секунду она прикусила губу, а затем, глядя прямо на меня, заговорила снова, медленно и нарочито, с какой-то фальшивой уверенностью, которая, как я подозреваю, должна была скрыть дрожь в ее голосе.

— Майк, послушай, ты должен открыть свой разум и подумать об этом. Для тебя нет смысла разрушать свою жизнь, наши жизни, потому что у нас разные ценности и таланты. Я люблю тебя и... и всегда была готова приспособиться к нашим различиям, и я надеюсь, что...

Я прервал ее, насмешливо фыркнув.

— Различные ценности и таланты? Серьезно? Ты думаешь, изменение мужу - это какой-то талант? Потому что, честно говоря, Лив, я уверен, что все в состоянии сделать это, серьезно...

— Талант - это не подходящее слово. — Она глубоко вздохнула и на мгновение окинула взглядом потолок, а затем снова посмотрела на меня. — Способность. Я полагаю, правильное слово - способность. У меня есть большая способность любить, и я могу и успешно любила более одного человека одновременно. Кроме устаревших представлений о любви и отношениях, нет никаких причин, по которым я не могу или не должна использовать свою способность.

— Пожалуйста, просто остановись. Честно говоря, ты просто изнуряешь меня своими оправданиями. Я понял, что ты считаешь себя особым человеком с особыми способностями, которые дают тебе право обманывать, лгать и изменять, когда должна быть верной. Но на самом деле это просто отговорка Лив. Любой человек может одновременно поддерживать романтические отношения с несколькими людьми. Это не делает их обладателями "великих способностей". Это просто делает их изменниками.

В мгновение ока, извиняющаяся, примирительная Оливия исчезла, сменившись злобной, агрессивной, чрезвычайно уверенной в себе женщиной.

— Ты называешь меня изменницей? — набросилась она на меня. — Что ж, справедливо с твоей точки зрения, возможно так и есть. Но я никогда не потеряла или подавила свою любовь к тебе или любовь к Брюсу, так что я никогда не изменяла своим эмоциям, никогда не ставила под удар свои чувства или свои действия из-за какого-то старомодного кодекса, который гласит о том, что я должна ограничивать свои отношения одним и только одним человеком. Так что, да, возможно, для тебя я выгляжу как изменница, но когда я смотрю в зеркало, у меня нет никаких проблем с тем, что я вижу, никаких сомнений по поводу того, что я сделала, никаких.

Она тяжело и страстно дышала, ее лицо и грудь раскраснелись, в глазах горел огонь, взгляд, который заставлял меня бросить ей вызов.

И я бросил.

— Ты хочешь так жить? Какие-то свободные отношения с множеством разных парней, любить одного парня в один день, а другого - в другой? Да пожалуйста - каждому свое. Но притворяться, что ты не изменяла, не была нечестной - это полная чушь, потому что ты ни разу не сказала мне, что трахалась с Брюсом, и ты прекрасно знаешь, что я бы на это не пошел. Ты знаешь это.

Она почувствовала мой огонь и слегка отвернулась от меня, избегая моего взгляда, но я повернулся так, что мои глаза остановились на ее, а затем продолжил.

— Итак, ты решила солгать путем умолчания. Величайшим гребаным умолчанием правды, с которым я когда-либо лично сталкивался. Ты заставила меня, да и практически всех остальных, думать, что мы были парой, парой, связанной исключительно друг с другом. Но ты пошла и начала или продолжила трахать Брюса, скрывая свои дешевые похождения в мебельном магазине, как только могла. Ты говорила ложь, жила во лжи... и неважно, какого черта у тебя странная семейная философия, которая делает тебя изменщицей.

К этому времени по ее щекам текли сердитые слезы, а рот был плотно сжат, она скорее сердилась, чем печалилась, медленно покачивая головой в знак несогласия с тем, что я сказал, но, очевидно, не имея слов, чтобы подкрепить свои чувства. Я продолжал смотреть на нее, ожидая ответа, но когда ничего не последовало, я прервал это противостояние, пододвинув бумаги ближе к ней.

— Прочти, пожалуйста. Найди адвоката. Это справедливо.

В конечном итоге она начала разговаривать.

— А если я не желаю разводиться?

— Тогда тебе не повезло, Лив, потому что развод будет. — Я немного задержался и добавил с невинной улыбкой: — Но это не значит, что ты будешь одинока.

Того вечера я переехал в квартиру поближе к работе и быстро вернулся к своей прежней жизни до Оливии. Я стал работящим и деловым человеком, одиночкой, который не имел времени или желания участвовать в общественных мероприятиях. Рабочие часы стали просто изнурительными, и люди заметили это. Но я понимал, что если останусь дома, то буду зациклен на Оливии, бесконечно переживая ее роман и думая, думает ли она обо мне или занимается сексом с Брюсом в данный момент. У меня просто не было другого выбора, кроме как отдаться работе на полную катушку и постараться как можно быстрее забыть о своем браке.

Моя обычная склонность в любом соревновании — делать все необходимое для победы, и я думаю, что большинство людей, знавших меня в деловом мире, ожидали от меня долгих и напряженных переговоров для достижения соглашения. Но это было бы затяжным процессом, включало бы разногласия и боль, и я готов был заплатить, чтобы выйти из этого дела быстро и без проблем. Я предложил Оливии значительную сумму однократно с условием постоянной поддержки и угрозой отменить предложение, если она не согласится на скорый развод.

Глубоко в душе, возможно, я хотел, чтобы она возражала, настаивала на том, что мы можем спасти брак как-то, отказалась от предложения и боролась за него. Мне хотелось, чтобы эта маленькая возможность спасения нашего брака была для нее важнее денег.

Оказалось, что это не так.

С некоторыми полусерьезными возражениями она согласилась на условия, и через 60 дней мой брак был закончен.

*****

Через пару месяцев после оформления развода Брюс, что вполне предсказуемо, начал задерживать выплаты. Он получил соответствующие предупреждения и неприятное письмо от Берни, в котором ему сообщалось, что мы начнем забирать деньги любым способом. Он звонил и писал по электронной почте с оправданиями и обещаниями, практически умоляя дать ему больше времени на оплату. Я проинструктировал Берни, чтобы он вел жесткую игру, и мы ясно дали понять, что воспользуемся своими правами и начнем выбивать залог, как только это будет возможно по закону. Накануне "отработки" Брюс умолял встретиться со мной лично, и я согласился. В тот момент я понял, что он в отчаянии и готов на все или взять деньги у кого угодно, чтобы спастись от волков.

Я хотел, чтобы деньги пришли от Оливии. Я с нетерпением ждал встречи.

Мы встретились в моем офисе, после окончания рабочего дня. Почти все секретари ушли домой, но моя личная помощница Шерри оставалась во внешнем офисе, готовая подготовить бумаги, если потребуется. Брюс нервничал, больше, чем я когда-либо видел его, и протянул мне руку, покрытую капельками пота, чтобы пожать ее, когда он неуверенно вошел в мой кабинет. Позади него, почти робко, стояла Оливия, и мне было трудно перевести дыхание, когда я увидел ее.

Оливия села ближе ко мне, чем Брюс, на ней был один из моих любимых нарядов, она была полностью накрашена и сверкала своей зажигательной улыбкой, и у меня не было сомнений, что она была здесь, чтобы попытаться укрепить шансы Брюса, обращаясь к моим бывшим эмоциональным связям.

Внезапно передо мной возникла почти неудержимая тяга к ней, хотелось схватить ее за руку, обнять и поцеловать. Но осознавая опасность своих чувств, я сильно подавил это желание, напряг лицо и произнес приветствие с нескрываемой нежеланием в ее присутствии.

Честно говоря, я был приятно удивлен ее появлению. Я долго ожидал эту встречу и тщательно продумывал ее ход, но не предполагал, что Оливия будет здесь. И меня беспокоило то, что ее присутствие может помешать моему плану связать ее с неудачами ее партнера. Я задумался о возражении или даже настойчивом требовании ей подождать за пределами помещения, но в конечном счете решил, что ее присутствие может сделать результат более приятным.

Брюс начал свое выступление со стремлением очаровать меня. Пожав мне руку, он улыбнулся широко и начал разговор на поверхности о том, как он хочет исправить все, чтобы я был счастлив, и надеется, что я понимаю, как сильно он меня уважает и как жаль ему, что все так вышло. Я был потрясен тем, что он казалось бы хотел возобновить нашу дружбу и верил, что мы можем стать приятелями снова.

Я не поверил в это. Не проявив намека на улыбку, я пристально посмотрел на него и сказал максимально безэмоционально:

— Брюс, пожалуйста, прекрати этот бред. Твои извинения для меня не имеют значения, понятно?

Он задрожал на своем стуле, будто я его ударил. Затем сжал губы, глубоко вздохнул через нос и кивнул в знак согласия перед тем как продолжить.

— Хорошо, извини, Майк. Давай перейдем к делу.

Он посмотрел на меня, как будто это была моя встреча, как будто он думал, что я должен продолжать, но я просто раскинул руки в ожидающем жесте и ждал, пока он изложит свое дело.

Он нервно облизнул губы и провел дрожащей рукой по волосам, прежде чем начать рассказывать о том, что у него были все намерения вернуть деньги, но "в данный момент" их немного не хватает. Он рассказал, как Берни ведет жесткую игру, и выразил сомнение, что я знаю, как сильно он давит на него, чтобы он заплатил. Затем он продолжил говорить о том, что бизнес находится на грани восстановления и что "немного времени" - и он сможет поднять голову над водой. Наконец, он закончил тем, что попытался доказать, что я буду в лучшем финансовом положении, если дам ему больше времени.

Я откинулся в кресле, медленно, внимательно изучая нервную улыбку Брюса, тонкую пленку пота, выступившую на его лбу, и плохо контролируемую дрожь, которую демонстрировала его правая рука, лежавшая на столе между нами.

— Брюс, если бы ты не был откровенным обманщиком, я бы подумал о том, чтобы дать тебе отсрочку.

Его глаза широко раскрылись от удивления и страдания, и он наклонился вперед, собираясь протестовать, когда я остановил его поднятой рукой.

— Ну же, Брюс, ты должен понимать, что почти невозможно доверять человеку, который совершенно не задумался о том, чтобы трахнуть свою замужнюю невестку. Ты должен знать, что просить финансовой помощи у мужа той же женщины, просто смешно.

Брюс неловко ерзал на своем стуле, в то время как Оливия нервно прочистила горло и жалобным голосом произнесла.

— Майк, пожалуйста, не стоит наказывать Брюса бездоказательно, — начала Оливия. — Ты должен понимать, что...

— Я имею полное право делать все, что хочу, Оливия, — перебил я ее с неприязнью в голосе. — И зачем ты здесь вообще?

— Я рассчитывала, что смогу уговорить тебя помиловать его ради нашего прошлого. Я все еще беспокоюсь о тебе и подумала...

Я прервал ее грубо и громко.

— Ты ошиблась в своих мыслях. Если быть откровенным, твое присутствие лишь напоминает мне о том, как Брюс изнасиловал меня образно и буквально изнасиловал тебя. Поэтому постарайся быть красивой и держи свои комментарии при себе.

Слезы заполнили ее глаза, а подбородок начал трястись, но она сделала то, что я от нее хотел - спокойно уселась в кресло. Я повернулся к Брюсу.

— Ладно, Брюс, так и будет. Ты будешь платить долг вовремя, по расписанию, или я начну процесс отбирания имущества в залоге.

Брюс настойчиво покачал головой.

— Да ладно, Майк. Ты не можешь забрать мой бизнес. Ты не можешь...

— Могу и сделаю это, если ты не заплатишь, Брюс. Мое предложение - найди деньги. Обратись к родственникам. Попроси у банка. Продай что-нибудь. Мне все равно. Просто достань деньги, иначе я возьму все, что смогу.

— Но... но... ты знаешь, что банки отказывают мне в кредите, иначе я бы обратился к ним первым делом. И моя семья не может помочь. У них нет таких денег...

Я пристально посмотрел Брюсу в глаза.

— Не пытайся втолковывать мне чепуху о том, что у твоей семьи нет денег. Я знаю, что они есть.

— Нет, нет. Они бы помогли, если бы могли, но они просто не могут.

— А что насчет нее? — Я ткнул пальцем в Оливию. — Ты просил у нее денег?

Брюс сел обратно.

— Лив? У Лив нет...

Я рассмеялся.

— Конечно, есть. Я выписал ей чек на сто пятьдесят тысяч. У нее полно денег. Правда, Оливия?

Я посмотрел на Оливию с ухмылкой, а Брюс посмотрел на нее с вопросом на лице. Как я и предполагал, он не знал о единовременной выплате. Она внезапно занервничала, возможно, ее слегка затошнило.

— Ну, да, у меня есть, но мне нужны эти деньги.

Я снова засмеялся.

— Стоп, Лив. Я помню, насколько "безопасным" ты считала давать деньги Брюсу, когда уговаривала меня помочь в первую очередь. Почему ты колеблешься сейчас? Разве ты не уверена в том, что Брюс сможет повернуть свой бизнес в нужное русло? Разве ты не хочешь помочь убедить меня, что он хорош для денег? Если ты считаешь, что это хорошая инвестиция для меня, то почему бы и не для тебя?

Я одарил ее ожидающей, злобной ухмылкой.

Она тяжело сглотнула, на секунду посмотрела на Брюса, а затем снова на меня. Сделав глубокий вдох, она расправила плечи и с неопределенно вызывающим тоном заявила, что она, конечно, может на некоторое время компенсировать разницу. Брюс улыбнулся ей, она слабо улыбнулась в ответ, и они ушли: Брюс шел с большей уверенностью, а Оливия - с разочарованием. Когда я держал дверь открытой для них, я оставил им последнее наставление.

— Помни, Брюс, мне все равно как. Мне просто нужны деньги.

— Ты получишь свои деньги, — плюнул он мне в ответ.

Оливия выглядела тревожно.

В течение следующих нескольких месяцев я постоянно старался найти утешение в своей работе. Был деловым и эффективным в общении, настойчиво избегая личных разговоров и откладывая все социальные возможности в сторону, предпочитая работать или быть в одиночестве. Я отчаянно пытался не думать о предательстве и измене со стороны жены, но все напоминало о ней, даже ежемесячный чек от Брюса, который лежал на моем столе. Этот чек приносил горькое удовлетворение, как будто я смог погрузить авторов моего горя в нищету.

Ситуация стала еще сложнее, когда Минди связалась со мной. Она несколько раз отправляла мне письма и даже звонила. Я был удивлен узнать, что Брюс и Оливия рассказали ей о своей интрижке, конечно же, в более легкой форме, и что она простила их обоих после изначального тяжелого переживания. К моему огорчению и ужасу, она намекнула, что догадывалась об их любовной связи и что они даже достигли какого-то соглашения, продолжая видеться друг с другом. Она даже попыталась убедить меня подумать о возможности вернуть Оливию. Мои ответы были горькими и резкими, и я уверен, что после второго звонка оставил ее в слезах, после чего больше не слышал ничего от нее.

Видимое терпение Минди указывало на то, что эмоциональная цена, которую Брюс и Оливия заплатили, была гораздо меньше, чем я надеялся. Теперь меня охватывала тревога от мысли о том, что магазин может стать прибыльным, Брюс выплатит свой долг и уладит все дела с Оливией. И что все они будут довольны результатами как финансово, так и эмоционально. Что они просто оставят меня позади, качая головами над бедным несчастным человеком, который не может понять, что такое современная любовь.

Мне не стоило беспокоиться.

*****

Мебельный салон сгорел дотла, через девять месяцев после моей встречи с Брюсом и Оливией. Это был впечатляющий пожар с двумя сигналами тревоги, который угрожал нескольким соседним зданиям и попал в ночные новости. Я не видел сюжета, но Берни видел, и он немедленно позвонил мне, чтобы обсудить последствия. Он был зол на меня за то, что я взял на себя такой риск, потому что был уверен, что траст спустил в унитаз довольно большую сумму денег. Я успокоил его, пообещав лично выкупить обязательства по кредиту, если случится дефолт, заверив его также, что сама недвижимость чего-то стоит просто из-за местоположения.

Были заданы очевидные вопросы о пожаре, и, когда были обнаружены катализаторы, страховая компания сразу же отказалась от выплат. Не получая дохода от магазина, Брюс объявил дефолт по кредиту, а я приобрел дымящиеся развалины участка и 35 акров земли для охоты на уток на Миссисипи.

Уголовное расследование продолжалось почти шесть месяцев. Детективы собрали довольно хорошее косвенное дело против Брюса и Оливии. Они смогли доказать, что магазин приносил убытки, а Оливия ежемесячно выкладывала все большие и большие суммы, чтобы поддерживать его на плаву. Брюс предпринял несколько отчаянных попыток получить кредиты из других источников, но потерпел неудачу, а затем, как можно тише, предпринял последнюю отчаянную попытку продать бизнес. Но покупателей не нашлось, даже по сильно заниженной цене.

Следователи не смогли найти никаких доказательств того, что Оливия или Брюс находились рядом с магазином в ночь пожара или что они приобрели что-либо для его начала или ускорения, но их дело было построено на версии, что они наняли профессионала для поджога магазина. Они обнаружили многочисленные поисковые запросы, содержащие термин "поджог", на домашнем компьютере Оливии, записи телефонных разговоров, показывающие общение, по крайней мере, с двумя мужчинами с судимостью за поджог, и отметили, что она сняла пятнадцать тысяч наличными за неделю до пожара.

У Оливии и Брюса был прекрасный адвокатский состав, конечно, оплаченный средствами, которые у них остались, и окружной прокурор знал, что ему придется бороться, поэтому он начал вести переговоры. Предположительно, они начали с обвинений в поджоге первой степени и мошенничестве, а затем двигались дальше. Защита не соглашалась на что-либо кроме поджога четвертой степени, поэтому началась игра с назначением даты суда.

Я был включен в список свидетелей и ожидал в фойе на улице в первый день процесса. Сидя на жесткой скамье из дерева, я читал газету и рассеянно топтал ногой по полу из плитки, когда вышел представитель суда и объявил об отмене заседания, сообщив, что они наконец достигли сделки и все мы можем отправиться домой. Когда я собирал свои вещи для отъезда, Оливия и Брюс вышли из зала под охраной нескольких полицейских и их адвоката. Несколько репортеров подскочили и протянули им микрофоны, но они отказались давать комментарии, и журналисты обратились к их адвокату.

Брюс встретился с Минди и ушел из фойе в сопровождении нескольких полицейских, но Оливия посмотрела в мою сторону и решительно подошла ко мне для разговора. Должен признаться, я был поражен ее храбростью встретиться со мной в таких обстоятельствах.

— Ну что, Майк, тебе сегодня повезло? Ты желал, чтобы я понесла наказание за свои ошибки?

Я горько засмеялся и насмешливо покачал головой.

— Я хотел иметь преданную жену и успешный брак. Я никогда не получу от тебя то, чего желал. В отсутствие этого я просто хочу вернуть свои деньги.

Она фыркнула.

— Ну, теперь ты ничего из этого не получишь, не так ли?

— О, я получил кое-что из этого обратно, и у меня есть магазин.

Она рассмеялась.

— И что ты будешь с этим делать? Уже перестал дымиться?

— Ты удивишься, что грамотный бизнесмен может сделать с хорошим куском собственности, даже с дымящимся.

Ее ноздри раздулись, а лицо немного ожесточилось. Она глубоко вдохнула и сделала паузу, прежде чем снова заговорить.

— И теперь ты счастливее? В одиночестве? Без кого-либо? Замужем за своей работой в обозримом будущем? — Она одарила меня знающей ухмылкой. — Не отрицай, я знаю тебя. Я знаю, как ужасно тебе не нравится встречаться с новыми людьми.

— Я работаю над этим, Лив. Я любил тебя, но ты не единственная женщина в мире, которую ты знаешь.

Она уверенно улыбнулась.

— Нет, не единственная. Но я не думаю, что ты сможешь найти... как вы, бизнесмены, это называете? Эквивалентную замену? Нравится тебе это или нет, но ты будешь скучать по мне.

Я наклонился к ней и прошептал ей на ухо.

— Мне может быть немного одиноко, но тебе не будет, не так ли? Хорошая новость в том, что ты будешь жить в тесном помещении с кучей довольно андрогинных женщин (в википедии - человек, наделённый внешними признаками обоих полов, объединяющий в себе оба пола либо лишённый каких бы то ни было половых признаков. Однако, в психологии, понятие андрогинности, никак не связано с половыми признаками, это гендерный аспект поведения человека), с которыми ты сможешь разделить всю эту обильную любовь, которая у тебя есть. Это будет выгодно и тебе, и лесбиянкам.

Оливия поразила меня, внезапно потеряв самообладание от моего последнего комментария. Она отпрянула от меня, словно я был радиоактивным, ее лицо искажено презрением, а глаза выражали ярость. Глубоко вздохнув, она несколько раз агрессивно подняла грудь, а затем разразилась.

— Ты проклятый ханжа, эгоистичный и эмоционально неполноценный ублюдок! — закричала она, когда офицеры вытащили ее от меня к двери. — Ты окажешься в таком же запустении, как и я. Одинокий и без никого. Замужем за своей проклятой рабой...

Взглядывая на нее и слушая ее ругань, я почувствовал волну меланхолии. Я сдержал желание ответить таким образом, чтобы выразить свою боль; тонко улыбнулся и бросил какую-то насмешку по поводу ее использования оскорбительных слов. Но она продолжала свое осуждающее выступление, будто я ничего не сказал.

—...но пройдет немного времени, и я выйду из своей тюрьмы, и буду жить дальше, а ты останешься один, желая быть со мной. А потом, через годы, когда ты будешь женат на какой-нибудь скучной бывшей секретарше, ты все равно будешь сожалеть о том, что отказался...

Дверь закрылась за ней, оборвав остаток ее речи. Я повернулся и покинул зал суда.

*****

Мой день был освобожден от судебных заседаний. Теперь без встреч и консультаций я боролся с нарастающим чувством уныния и одиночества. Я отправился на опустевший участок земли и задумался о своей жизни.

Температура понизилась, ветер продолжал колотить мою куртку и обжигать лицо, пока я осматривал окружающее пространство, все еще размышляя о возможности восстановления обломков. Я не был уверен в способности исправить положение дел и мое главное желание было продать все, забыть о потере и сосредоточиться на том, чем я всегда занимался. Это было безопасно, возможно, даже разумно.

Но я знал, что есть и другой вариант. Можно было рискнуть и перестроиться, может быть, даже открыть еще один мебельный магазин. Я размышлял о возможности успешной продажи мебели с того же места, где Брюс потерпел неудачу. Я думал о том, чтобы сделать из этого большое дело с большим количеством рекламы, билбордов, может быть, даже рекламных роликов по телевидению - то, что Брюс и моя бывшая не смогли бы пропустить. Я даже мог бы назвать его "У Оливии" и устроить множество "горящих распродаж".

Меня поразило, что решения, которые я буду принимать относительно участка, были похожи на те, которые я бессознательно принимал относительно своей жизни в целом. Оливия была права насчет меня. Моей естественной склонностью, фактически единственной социальной склонностью до встречи с ней, было отстраниться, избегать риска интимных отношений и сосредоточиться на работе. Я видел, что неумолимо приближаюсь к жизни одиночки, к финансово безопасному, но относительно безрадостному существованию. Я снова становился тем, что меня устраивало - занимался безопасным делом.

Усевшись на бетонный блок, я еще раз осмотрелся вокруг, все еще взвешивая свои возможности, все еще обдумывая свое будущее. Я застрял между своими страхами и желаниями, укоренившимися привычками, которые служили мне и определяли меня, и желанием измениться, стать другим.

Я уже собирался уйти и вернуться на работу, пустить все на самотек и отложить решение на другой день, когда несколько лучей позднего полуденного солнца пробились сквозь облака и между зданиями и осветили стену, исписанную граффити, на другой стороне улицы. Свет отбрасывал на стену жгуче-оранжевый отблеск, придавая бетону и надписям качество накаливания. Слова были написаны жирными белыми буквами, четкими и легко читаемыми.

"Действуй".

Я всегда с пренебрежением относился к суеверным людям и к тому, как они позволяют бессодержательным, объективно не имеющим значения вещам, управлять их жизнью в качестве знаков или привычек. Но здесь, сидя на бетонной плите в ноябрьский холод, эти слова показались мне судьбой, посланием от Бога.

Я достал свой мобильный и позвонил в офис, вызвав своего помощника.

— Эй, Шерри, что это за архитектурное бюро, которое спроектировало новый торговый центр, получивший всю прессу? Тот, что со стеклом и фонтанами.

— Э-э-э... Хаммер... что-то такое, я думаю... — Она слегка хмыкнула про себя на пару мгновений, пока проверяла. — Да, Хаммерстоун. Похоже, они базируются здесь, в Чикаго.

— Хорошо, послушай, не могла бы ты устроить мне встречу как можно скорее?

Она замешкалась на секунду.

— Мы... э-э-э... что-то строим?

Я оглядел участок, мысленно представляя себе новый магазин, и вдруг почувствовал прилив уверенности.

— Да, да, я думаю, что мы... думаю, что да.

— Э-э... хорошо. Конечно, босс, что-нибудь еще?

Я пожевал губу на секунду, когда мои глаза снова остановились на граффити на противоположной стороне улицы, снова прочитав императив "Действуй".

— Да, Шерри, есть еще кое-что. Ты помнишь ту представительницу в контрафактных джинсах, высокую блондинку, Бренду? Бренда Уайт, кажется...

— Да...

Голос Шерри становился все более недоверчивым, и мне стало интересно, не думает ли она, что у меня что-то вроде срыва.

— Можешь дать мне ее номер?

— Конечно, конечно, босс. Хотите, чтобы я ее соединила?

— Нет. Нет, я сам позвоню. Спасибо.