Ловушка молодости / The Youth Trap © angiquesophie

Это была ловушка, которую молодость расставила перед ним, и Джон Филмор Каннингем в ней попал. И он не заметил этого сразу. Позвольте мне объяснить.

Он был как лошадь, на которую надели шоры. Ему было видно только то, что находилось прямо перед ним. Но он чувствовал, что где-то рядом есть еще что-то. Он слышал шумы, ощущал запахи.

Но не видел этого. Пока не повернул голову.

Однажды голова Джона повернулась сама по себе. Нет, на самом деле его голова была повернута другими людьми - двумя мужчинами.

Глава первая: Как Сара бросила его.

Позвольте мне рассказать вам об этом случае.

Джон подслушал разговор двух мужчин о сексуальных способностях его жены. Это был не просто разговор в теории. Они обсуждали свой опыт достаточно откровенно.

Их разговор включал такие слова, как "развратница", "глубокий минет" и "анальный секс". Эти слова никогда не ассоциировались у него с женщиной, за которую он был женат двадцать один год. Они находились в таком далеком мире от его собственной реальности, что ему было трудно поверить, что речь идет о его жене.

Это произошло в пабе.

Он был там со своими коллегами, чтобы отметить конец еще одной недели. Двое мужчин находились за стеклянным перегородкой. Перегородка была полупрозрачной, и он видел их только отрывками.

Их голоса разносились по всему бару. Было очевидно, что они выпили уже довольно много и стали достаточно откровенными.

Как я уже упоминал, Джон не сразу осознал, что этот разговор может его тревожить. Возможно, он пропустил большую часть разговора. То, что запомнилось ему, было собранным из разбросанных фраз и кусочков информации. Он начал слушать только после того, как услышал свое имя из уст одного из мужчин.

Например, "эта хитрая особа из отдела финансов".

Услышав такое упоминание своей фамилии, обычно вызывает интерес, не так ли? И да, его супруга работала в отделе финансов крупной компании, название которой было упомянуто через несколько секунд.

Это было достаточно для того, чтобы привлечь его внимание. Однако выбор слов был слишком странным, чтобы он понял, что они могут относиться к Саре, его жене.

Тем не менее, это вызвало в нем беспокойство.

Он подошел поближе автоматически. Но похоже, они уже закончили разговор. Один из них отвернулся и сказал о том, что пора ему уходить. Джон выглянул из-за угла и увидел только спину этого человека на улице. Он был полноватый и лысый на верху головы.

Джон Каннингем не имел представления о том, кто мог быть этим вторым человеком. Место было довольно оживленным.

*****

Когда Джон вернулся домой через полчаса, Сары не было. Еще через полчаса ее все еще не было.

Это заставило его задуматься, если бы не глупости, которые он случайно услышал. Или он задумался сам по себе, потому что почувствовал, что в этом есть какая-то истина?

Нелепо, подумал он.

Сара имела право расслабиться так же, как и он. И ей, конечно же, не требовались часы, чтобы определить момент, когда она решит вернуться домой.

Но она могла бы позвонить.

Обычно она делала это, когда задерживалась на работе до поздна. В последнее время она делала это часто - он заметил. И всплыли в его памяти отголоски других вечеров и ночей этих последних месяцев. Прошедшего года.

Через еще один час Джон попытался позвонить ей на мобильный. Он был выключен. Затем он попробовал позвонить в ее рабочий кабинет. Трубку подняла уборщица.

Затем она поспешила выйти через парадную дверь.

Какое оправдание вы бы не приняли? Час пик? Проблемы с машиной? Он мог бы смириться с задержкой. Но два часа без звонка? Может, это был внезапный приступ сверхурочной работы? Ну, может быть, хотя это и необычно в пятницу вечером, особенно, без ее предварительного уведомления.

Кроме того, уборщица сказала ему, что все ушли несколько часов назад.

Могла ли она забыть о времени, пока засиживалась с девочками? Возможно. Но это было бы впервые, если бы она задержалась более чем на два часа без звонка.

Как я уже сказал, отрыжка братков оказала на него свое влияние.

Если быть точным, она не использовала ни одно из этих оправданий. Если быть еще более точным, она вообще не использовала никаких отговорок. Просто сказала "привет". Затем она взбежала по лестнице и пошла в душ.

Не нужно говорить, что она никогда не принимала душ, когда возвращалась домой.

*****

Когда она спустилась вниз, то выглядела совсем свежей.

Ее кожа была здорового розового цвета, а волосы еще влажными. Вы должны знать, что она была красивой женщиной, и не только по предвзятым стандартам ее мужа. Хрустящая белая блузка и льняная юбка, облегали ее подтянутое тело.

Она надела фартук и попросила его накрыть на стол. Затем она повернулась, чтобы достать ужин из холодильника.

Она не сразу заметила, что он никак не отреагировал. Она засунула запеканку в духовку и пошла готовить салат. Он все еще не приступил к сервировке стола.

— Что-то случилось? — спросила она.

Она вытерла руки о фартук. Это был первый раз, когда она посмотрела ему в глаза.

— Можно мне задать вопрос? — спросил он.

Она пристально посмотрела на него.

— О чем хочешь спросить, дорогой?

— Я был обеспокоен. Ты опоздала. Ты так и не позвонила.

Она скривила брови. Затем она бросила взгляд на кухонные часы.

— О, Господи, только сейчас заметила! Уже так поздно. Я не знала об этом.

Ее рука прикоснулась к губам. Затем она подошла к нему и обняла его за шею.

— Мне очень жаль, дорогой. Я забыла про время.

Ее глаза были безмятежными и немного припали, а брови слегка скрючились. Получился взгляд умоляющего щенка.

Джон схватил ее за руки и отодвинул от себя. Он держал их между своими телами.

— Давай перекусим, — сказал он. — Я голоден.

*****

В тот вечер они занимались любовью.

Ну, возможно, это можно было назвать любовью. Но это было разочарованием. У Джона возникли проблемы с эрекцией. И когда он проникал в нее, его полуэрегированный член казался потерянным в никуда.

Сара уже не была такой упругой, как раньше. Естественно, нет. Она была матерью. Ей уже за сорок. К тому же, в этот вечер он не был таким большим и твердым, как обычно.

Но никогда раньше он не видел ее такой раскрепощенной, как сейчас.

Она вздохнула и позволила ему выскользнуть из себя. Затем она взяла слабый член в свой теплый рот. Джон кончил без эрекции. Это должно было удивить ее. Ведь всегда ей удавалось легко возбудить его.

Первая капля его спермы попала на ее язык. Она вынула член со страстью, успев перехватить следующий слабый поток рукой.

Джон извинился и протянул ей салфетку. Она вытерла руку. Затем она просто отвернулась и притворилась спящей.

Это было больше, чем он мог сделать.

*****

На следующее утро, на завтрак они выпили кофе. Джон съел кекс, Сара - свежие фрукты и хлопья. Они также выпили по стакану сока. Они никогда не были большими любителями завтрака.

Сара приняла душ. Но она все еще была в халате. Джон был в спортивной форме. Он любил бегать ранним субботним утром. В этот раз, было очень рано - он не выспался.

Потягивая кофе, он пытался поймать ее взгляд. Это заняло у него некоторое время.

— Разговор поможет, Сара? — спросил он.

Она смотрела несколько секунд - прямо сквозь него.

— Поможет в чем, милый? — наконец, спросила она.

— Я думаю, ты мне изменяешь, Сара, — сказал он. — Думаю, ты встречаешься с другим мужчиной.

Ее лицо ничуть не изменилось. Ее взгляд не изменился. Ни один мускул не дернулся. Ничего.

Она просто смотрела.

Кровь прилила к его голове. Он чувствовал себя, как светящаяся лампочка. Он мог только предположить, что она согласилась.

Он заикался.

— Почему, Сара?

Ее глаза расширились от удивления.

— Почему, Джон? — после долгого молчания, сказала она.

Ее удивление, перешло в усмешку.

— Действительно, почему! Почему ты думаешь, что я тебе изменяю?

Джон знал, что, когда она называет его по имени, все очень серьезно. Его более распространенное имя было "милый". Должно быть, она обижена, даже оскорблена. Или, по крайней мере, взволнована.

— Почему ты обвиняешь меня, Джон! — Она почти кричала.

Он поднял руку и попросил ее понизить голос.

Затем он рассказал ей о том, что услышал в пабе. Он добавил, что она опоздала без звонка или даже без извинения. И ее необычный душ.

Он также заметил, что она больше не проявляла беспокойства по поводу его проблем с эрекцией. И влагалище стало свободным.

Все это вызывало у него чувство неловкости. Ему казалось странным, что он испытывает стыд, сомневаясь в ней. Он вынужден был делать паузы и переформулировать свои обвинения.

Она отодвинула чашку, встала и приоткрыла халат.

— Мне не нужно это слушать, — сказала она.

И вышла из кухни.

*****

Джон мог бы последовать за ней в спальню. Возможно, он должен был так поступить. Но он не решился на это.

Было ли это проявлением слабости? Боязнью принятия решения? Может быть, даже страхом? Он не считал так. Он не думал, что все это имело отношение к этим эмоциям. Потому что он знал, что удерживал его на месте.

Это было обоснование его правоты. Ему больше не требовались объяснения.

Вы видите ли, Сара никогда не избегала конфликтов. Она даже приветствовала их. Всегда она обвиняла своего мужа в том, что он уклоняется от них. Чтобы сохранить мир, Джон почти всегда избегал конфронтации. Или он соглашался, потому что вопрос не стоил такого разрушительного спора.

В данный момент Сара сделала то, чего она всегда избегала.

Она обиделась. Выглядела очень обиженной. Но она не противостояла ему. Она не выдвигала своих аргументов и не отвечала на его нападки. Она покинула поле битвы без сражения. Это было очень необычно для нее. И Джон знал, почему она так сделала.

У нее не было достойного ответа на его вопросы. Потому что он был прав.

Сара изменяла ему.

*****

Когда Сара Каннингем вернулась из продуктового магазина, она обнаружила пустой дом.

Это не удивило ее.

На самом деле, она уже купила меньше продуктов и пропустила обычные банки пива. Она также не взяла большую часть мяса.

Она ожидала, что Джона не будет. И он ушел.

Она нашла маленькую записку и прочитала ее. Потом скомкала ее и выбросила.

Чайник засвистел. Она залила кипятком чай. Погода была достаточно хорошей, чтобы сидеть на палубе и наслаждаться ею. Она сидела. И наслаждалась.

Жалела ли она о том, что Джон уехал?

Она знала, что будет скучать по нему. По легкости, комфорту. И воспоминаний. Но она также знала, что уже забыла его. Она работала над этим моментом, более двух лет.

Она почти никогда не задумывалась, почему ей было так легко действовать за спиной Джона. Почему не было почти никакого чувства вины или угрызений совести. Она догадывалась, что потеряла к нему уважение. Он не смог завоевать его, так зачем давать ему его? Он был таким ничтожеством по сравнению с другими мужчинами, которых она встречала.

Он просто уступал, всегда ставя свои желания позади ее. Возможно, другие женщины назвали бы это любовью и преданностью. Сару это раздражало. Она видела, как сильные мужчины подчиняют своей воле других, и восхищалась ими за это. Стэн, например. Вот это был мужчина...

Мелкая дрожь, коснулась промежности Сары.

Честно говоря, было удивительно, что Джону понадобилось столько времени, чтобы обнаружить ее измену. Это даже оскорбительно, подумала она. Еще одно свидетельство, его незаинтересованности.

Сара изменяла Джону с тех пор, как Джули, их дочь, уехала из дома в колледж. Это было почти два года назад. Вначале это были небольшие интрижки и приключения. Флирт, который выходил из-под контроля. Но в последние месяцы, она наконец-то дала волю неутолимой похоти, которую испытывала уже много лет.

Она в очередной раз удивилась, как просто было находить молодых, прекрасных любовников.

Она была привлекательной женщиной. Она заботилась о своей внешности. Фактически, большая часть ее собственно заработанных денег уходила на это. Особенно после того, как она начала работать полный рабочий день, значительная часть ее дохода шла на одежду, нижнее белье, прически и макияж. Она нахмурилась, думая о том, что Джон никогда не возражал. Или он даже замечал?

Ей было уже за сорок. Иногда она могла быть матерью для этих молодых людей, с которыми они занимались сексом. Но все равно они приходили к ней.

С самого начала она понимала, что такова ее жизнь.

Она также с самого начала понимала, что делать, если Джон узнает об этом. Если он не может это принять, то предпочтет свою новую жизнь этой скучной существованию рядом с ним. Она предложит Джону развод. Или согласится с тем, что он предложит.

Она никогда не откажется от этой новой жизни.

Но она также решила с самого начала, что не будет провоцировать разоблачения. Она будет скрывать это как можно лучше. Она никогда не будет заниматься сексом с ними у себя дома. И никогда не уйдет без серьезных объяснений. Она также не станет заниматься любовью с Джоном сразу после интимных отношений с другим мужчиной. Хотя он никогда не делал кунилингус, она не заставит его пробовать вагину, наполненную спермой.

Она чувствовала, что должна ему это. На самом деле, она гордилась тем, что была такой предусмотрительной.

За последний год она разделяла постель с несколькими своими коллегами-мужчинами и даже клиентами. В основном это происходило один на один в автомобиле или на вечеринке. Но были и мотели и гостиничные номера. И иногда - тройной секс.

Все это было легко, приятно и доставляло огромное удовольствие. Это также способствовало повышению ее самооценки. И это привело к повышению по службе и довольно приятной премии.

К ее удивлению, Джон не подал ни малейшего намека на то, что он что-то подозревает.

В их супружеской постели, она оставалась такой же консервативной, как и всегда. Их занятия любовью были ванильными, скучными и, хвала небесам, редкими. Ей даже нравилась эта предсказуемость. Она всегда давала себе достаточно времени, чтобы сузить свою киску. Она никогда не беспокоилась о своей заднице. Джон бы туда не полез.

Но теперь, наконец, она бросила вызов судьбе.

Все изменилось. Возбуждение от запретного, уже давно прошло. Сохранение тайны, стало скорее неприятностью, чем стимулом.

И конечно, теперь был Стэн. И та замечательная вещь, о которой он ее попросил.

Стэн пришел в компанию полгода назад. О, Стэн Милтон... Высокий, светловолосый, сильный, стремительно поднимающийся по корпоративной лестнице. Он был маняще мужественным, уверенным в себе, властным, молодым, потрясающе подтянутым... и недавно разведенным.

Любила ли она Стэна? Если нет, то почему она так легкомысленно относилась к нему? Почему он всегда был в ее мыслях, мечтах? Если не любовь, то что заставляло ее колени слабеть?

А Стэн? Он тоже заботился о ней? Ну разумеется. Он не раз говорил ей об этом. А зачем ему еще спрашивать ее?

Стэн в ней - это был рай. Он был далеко не нежным, заметьте. Он был большим, грубым, бесцеремонным. И она наслаждалась этим.

Она нуждалась в Стэне. Она жаждала быть с ним. Она мечтала о свободе, чтобы стать его преданной возлюбленной. Вместе идти по новому, захватывающему пути. Ощущать жизнь вновь, вернуться к молодости.

В прошлую пятницу днем двое коллег и случайных любовников, по ее просьбе, шумно беседовали в баре. А она сама провела целый день с Стэном в гостинице, погрузившись в страстные объятия. Задержалась там до поздна, не сделав никаких звонков. Затем поспешила домой и не стала оправдываться. Просто долго принимала душ.

Джон должен был это заметить.

Чтобы придать этому больший вес, она устроила им еще один интимный разговор той же ночью. Должен был быть шанс для Джона заметить ее изменчивость.

Ей было странно, что он испытывает проблемы с эрекцией. Раньше такого не было. Но когда она видела слабый оргазм на его дрожащей руке, она поняла. Он знал. Или, по крайней мере, у него было сильное подозрение.

Это потрясло его. Она почувствовала мгновенный укол вины, который тут же вызвал раздражение.

На следующее утро за завтраком она поразила саму себя. Когда он прямо спросил ее об измене, она не смогла признаться. Она специально создала такой момент. Но когда он наступил, она не смогла выговорить ни слова. Ей позволено было молчать. Почему?

Возможно, она все еще любила Джона? Это была причина? Это был стыд?

Она насмешливо улыбнулась недоверчиво. Хорошо, в каком-то смысле, она все еще любила его. Было это теплое и бескорыстное сочувствие, медленная связь двух стариков. Они были в браке уже больше двадцати одного года. Много их связывало - сложное начало, их дом, жизнь, которую они создавали. Воспоминания. Многие из этих связей уже развязались. Ей было грустно, что теперь последние из них будут утрачены.

Все, кроме одной... одна всегда останется: Джули.

Джули была единственным ярким, славным доказательством их любви. Красивая, живая девушка. Умная, смелая, молодая. Сара знала, что если она до сих пор любит Джона, то только из-за Джули.

Она вздохнула и отпила чай.

Должна ли она сдерживать свою активную, молодую сексуальность? Только из-за мужа, который был слишком скучен, чтобы удовлетворить ее? Который был слишком стар, чтобы дать ей то, в чем она нуждалась? Должна ли она винить себя за это и считать это проклятием?

Она пожала плечами.

Если бы она винила себя, это было бы все равно, что винить дождь в том, что он прошел. Или молнию в том, что она ударила. Кроме того - отказ себе в этой восхитительной чувственности, превратил бы ее в горькую, преждевременно состарившуюся женщину. Кому это было бы выгодно? Жизнь - или то, что от нее осталось - была здесь для того, чтобы ее взять. Она была сладкой и все более короткой.

Не будет ли грехом проигнорировать ее?

Зазвонил ее мобильный телефон. Это был Стэн. Бабочки взлетели вверх. Один его голос, заставил ее киску течь. Вчера он сказал ей, что она особенная. Лучшая из всех, кого он когда-либо трахал. Намного лучше, чем все эти молодые сучки. И он снова вогнал свой невероятный член, в ее задницу.

Сара улыбнулась и подтвердила дату. Принять его у себя дома, было бы впервые. Но отнюдь не последним.

Сара хихикнула. Жизнь была хороша. Она поднялась и пошла наверх, чтобы примерить свой новый шелковый наряд.

В ее шагах, чувствовалась пружина.

* * * * *

Глава вторая: Спасение от падающего дерева.

Разговаривал ли он когда-нибудь с женой настоящим языком?

Возможно, именно об этом задумываются мужья, оказавшись в его положении. Этот вопрос может разрушить всю вашу жизнь. Как скатерть, вырванная из-под хрусталя и фарфора.

Оставив только разбитые надежды.

Вы можете удивиться, что он этого не предвидел. Конечно, он замечал, как она стала отдаляться в последний год. Но он думал, что это из-за пустого гнезда. И он думал, что она погрузилась в работу, перейдя с нескольких дней на полный рабочий день.

Но в основном он не замечал ее.

Понимаете ли вы, многие мужчины не проживают настоящий момент. Они живут рядом с ним. Их мысли заполнены проектами и мечтами. В основном - о будущем. Они любят сложности - строить, создавать. Они планируют вместе и говорят друг другу, насколько это важно. И, конечно, они должны знать, насколько хорошо у них это получается.

Это их одержимость.

Из-за этого Джон плохо понимал людей. Почти никогда не задерживался, чтобы внимательно посмотреть на них. И он не был исключением. Мужчины подобны мальчишкам на пляже, которые объединяются для строительства замка из песка. Или в лесу, перекрывая ручей.

Мир сужается до их пределов. Они видят только текущий проект. Задачу. И они знают, что они в безопасности. У них есть поддержка сзади. По крайней мере, так им кажется. Когда они совместно планируют свои захватывающие проекты, они верят, что о них будут заботиться с любовью.

Наивны ли они? Или просто принимают все как должное?

Женщинам трудно понять такую точку зрения. И им трудно скрыть свое презрение. В лучшем случае, они мягко шутят по этому поводу и пожимают плечами.

Женщины живут в настоящем. Оно принадлежит им.

Они любят встречаться и разговаривать - плести коллективную паутину, которая распространяется во всех направлениях. Это ткань настоящего времени. Она поддерживает семьи, сообщества, рабочие места, даже целые города. Это запутанный лабиринт. И они инстинктивно знают свой путь.

А мужчины - нет. У них нет времени даже увидеть паутину. Поэтому они так легко попадают в нее, я думаю. Женщины - это милые и красивые паучки. Они ловят мужчин. Они обволакивают их. И с этого момента, мужчины оставляют весь мир им.

Джон обдумывал свои мысли и понимал, что бредит. Его мысли не были упорядочены, как обычно.

Выйдя из дома, он припарковал свой чемодан в соответствующем унылом мотеле, в нескольких милях вниз по межштатному шоссе. Затем он отправился на прогулку. Вернее, пошел пешком.

С тех пор, как он женился на Саре, он не часто совершал такие прогулки. Она была городским человеком. Ее представление об отдыхе, состояло из пляжей и торговых центров, загара и общего улучшения фигуры.

В детстве Джон любил ходить в походы. В старших классах, он изучал сельские тропы и горные маршруты. В колледже, он находил единомышленников для походов по безлюдным каньонам и сплавов по самым бурным рекам.

Потом он начал ухаживать за Сарой.

Она была ему не по зубам. Наверное, это именно так называют, когда серьезный парень влюбляется в любительницу вечеринок. Джон знал, что он - крепкая, но окрашенная в бежевый цвет скала, для ее легкомысленного морского прибоя. Она была безумно красива. И она топила его в своей страсти.

Он испытывал глубокие чувства к ней. Он поглощал ее присутствие с наслаждением. Он напоминал скитальца, заброшенного из иссушенной пустыни.

Однако, он так и не понял, что привлекало ее в нем. Возможно, она сама не могла объяснить это. Скорее всего, это была любовь. В конце концов, если не можешь разобраться в происходящем, почему бы не назвать это любовью? Или даже искусством.

В первые годы они были очень близки друг другу. Они разделяли сладкие и трудные времена. Всюду находили удовольствие и радость: в путешествиях, в открытиях.

И создали Джеймса.

Рождение Джеймса было настоящим чудом. Хотя оно никогда не представляло опасности для Сары или ее жизни. Оно лишь означало, что больше у них не будет детей.

В больнице Саре сделали гистерэктомию (удаление матки – перевод).

Является ли верность признаком настоящей любви? Джон считал, что да. Если Саре это было нужно, то ему тоже. Так что Джон разделил ее судьбу и сделал вазэктомию.

Он уже не помнил, как она отреагировала. В прошлом году она заметила, что он поступил глупо. Что если он найдет другую женщину и захочет с ней детей? Он только посмеялся.

Ему показалось, что она шутит.

Пробираясь сквозь песок и высокую траву, Джон осознал, что не помнит многих недавних воспоминаний. Казалось, они все погрузились в серый туман. Но по мере продвижения вперед сильный ветер прочистил его мысли.

Может быть, есть такой вид любви, который не является здоровым, подумал он. Тот вид любви, который подтачивает самооценку. Тот вид любви, который не дает узреть исчезновение любви своей возлюбленной и заставляет забыть о том, как начинаешь отказываться от самого себя.

Он присел на поваленное дерево, с видом на долину. Там он увидел то, о чем забыл. Он увидел, как зеленеют деревья в мае. Каким голубым может быть чистое умытое небо, каким искрящимся - журчащий ручей.

Его глаза почти заслезились, от переизбытка новых впечатлений. Как и его мозг, от наплыва давно забытых воспоминаний. Их боль наконец-то прорвалась сквозь оцепенение, которое стало слишком привычным, чтобы его замечать.

Видите ли, когда в старые времена снимали тщеславных голливудских звезд, линзы смазывали вазелином. Он смягчал контуры и волшебным образом уменьшал морщины на лице женщины.

Наверное, Джон смазывал глаза вазелином столько, сколько знал Сару. Назовите это любовью, назовите это глупостью. Но там, на поваленном дереве, мягкая, знакомая вуаль исчезла.

Она была сорвана. И он остался с реальностью.

Можно ли передозировать реальность? О да. Просто посмотрите на этого человека, на поваленном стволе дерева. Посмотрите, как сотрясаются его плечи. Услышьте его приглушенные рыдания, которые он даже сейчас пытается сдержать.

Когда прорывается плотина, невозможно зарегистрировать все отдельные бревна, обломки и обломки, которые выливаются вместе с ревущим потоком. Даже не пытайтесь. Просто подождите, пока вода спадет. Затем влезайте в свои стоптанные сапоги и разбирайтесь с ущербом.

Это было то, что Джон делал там, на дереве. Он сортировал все, что осталось от его жизни с Сарой - взвешивал в руках бревна и обломки. Он был поражен тем, насколько они легкие. И насколько хрупкими.

Кроме одного, сверкающего драгоценного камня, который лежал в его руке и улыбался ему.

Когда он поднялся, лучи солнца ослепили его. Они едва касались вершин деревьев. Он слегка покачнулся, пытаясь вернуться в свою унылую гостиничную комнату. За ним простиралась длинная тень.

Ему необходимо было совершить звонок.

*****

— Мама?

— Джули! Как дела, моя дорогая?

Сара Каннингем заиграла кончиками пальцев, окрашенных в бордовый оттенок. Этот цвет ей нравился.

— Не очень хорошо, — тонкий голос зазвучал из телефона.

Сара постаралась не задеть свежепокрашенные губы на трубке.

— Папа только что звонил. Он сказал, что ушел от тебя.

Сара Каннингем испустила стон. Черт возьми, зачем он должен был рассказывать ей об этом прямо сейчас?

— Мама? Что происходит? В его голосе прозвучала печаль.

Сара активировала громкую связь и аккуратно положила телефон напротив зеркала в ванной. Затем она продолжила накрашивать ногти на левой руке.

— Милая, — сказала она, сглаживая все проявления раздражения. — Не расстраивайся. Давай обсудим это завтра. Ты можешь приехать? Я могу тебя где-нибудь встретить? По телефону об этом не говорят, согласна?

Черт возьми, она испачкала безымянный палец.

Из спальни послышался голос Джули.

— Разошлись вы, мама? Почему ты не сказала мне? Что происходит?

Сара вздохнула. Скоро Стэн должен был забрать ее, а она даже отдаленно не была готова.

— Пожалуйста, дорогая, — сказала она, стараясь звучать веселее. — Я просто не могу сейчас разговаривать. У меня запланирована встреча и я уже опаздываю. Возможно, мы поговорим завтра после тренировки? Обед в небольшой кафешке?

Наступило озадаченное молчание.

Сара наклонилась к телефону.

— Джули? На самом деле не о чем беспокоиться, дорогая. Все в порядке. Это только между мной и твоим отцом. Тебе не из-за чего расстраиваться. Я люблю тебя. Папа любит тебя. Пожалуйста? Завтра в двенадцать!

Джули попыталась что-то сказать, но Сара прервала ее.

— Мне пора бежать, дорогая. Извини!

И она отключилась.

Сара Каннингем поднялась. Она обула бордовые туфли на десятисантиметровом каблуке и подошла к зеркалу от пола до потолка. Ей нравилось, как каблуки приподнимают ее. Она заправила белую блузку глубже в юбку, заставляя свои сиськи вдавливаться в тонкий материал. Затем она повернулась и посмотрела через плечо на свою задницу и ноги.

— Черт..., — прошептала она. — Ты такая горячая.

Раздался звонок в дверь.

*****

Джули выглядела хорошо, хотя и немного взволнованно.

Он задумался. Разве можно двадцатилетней девушке не выглядеть великолепно, даже когда она волнуется? Наверное, все дело в одном ингредиенте: молодости. Зависть стариков и само собой разумеющаяся молодость.

— Привет, папа, — сказала она и поцеловала его. — Ты выглядишь усталым.

Было так приятно чувствовать, как ее упругое тело прижимается к его.

Они сели за маленький столик, в задней части крошечного итальянского ресторана. Улыбки не покидали их лиц. Молчание было вполне нормальным. Ему понравился ее простой свитер, и он сказал ей об этом. Небесно-голубой, всегда был ее цветом.

— Ты звонила своей маме? — спросил он.

— Да, — ответила она. — Но ей пришлось уехать. Я увижу ее завтра в обед.

— Да, — произнес он, аккуратно гладя салфетку. — Твоя мама очень занятая женщина в настоящее время.

Его рука была покрыта ее рукой, а ее глаза выглядели огромными.

— Папа. Что происходит?

Официантка вмешалась и приняла их заказ. Джон терпеливо ждал, пока она не принесла им вино, хлеб и воду.

— Джули, — начал он, поворачивая бокал так, чтобы рубиновый напиток играл светом свечей. — Твоя мать больше не нуждается во мне.

Она вздохнула.

— Что ты имеешь в виду, папа? Что...

Он заставил ее замолчать.

— Милая, — продолжил он. — Ты так молода. Все так ново и захватывающе. Когда я первый раз встретился с твоей мамой, это было также ново и захватывающе. Мы полюбили друг друга очень глубоко, это было... особенное чувство. Мы думали, что мы единственные на свете, кто испытывает такую сильную любовь. Это было...

Джон сделал паузу, потому что невозможно было найти слова для описания того, что он чувствовал. Он улыбнулся извинительно.

— Дорогая. Если ты хочешь узнать, насколько глубоко была наша любовь, просто посмотри в зеркало. Это то, что сделало тебя возможной.

Его рука все еще лежала поверх ее руки. Он заметил блеск слез в ее глазах. Джули перестала дышать.

— О, папа, — прошептала она.

— Когда ты появилась на свет, мы поняли, что ты будешь нашим единственным ребенком. Но я теперь понимаю, что произошло нечто большее. Я думаю, что со временем мама перестала любить меня.

Джули уставилась на него в ужасе. Затем она отрицательно покачала головой, и слезы выступили в ее глазах. Он поднял руку, чтобы успокоить ее.

— Видишь ли, милая, я думаю, что разочаровал твою мать. Мне кажется, я должен был быть кем-то другим. Может быть, более сильным, более безжалостным? Более амбициозным, конечно. Любителем покрасоваться. Но я не был таким. И никогда таким не был. Я думал, она любит меня за это.

Джон извиняюще улыбнулся, втянувшись в грусть своих мыслей.

— Я старался баловать ее своей любовью. Очень старался дать ей все, в чем, как я думал, она нуждалась. Я верил, что дал ей все, о чем она просила, но она продолжала просить еще. Но в конце концов, возможно, это было совсем не то, чего она хотела...

Джон догадался, что смутил Джули. Она просто смотрела, медленно покачивая головой.

— Милая, — продолжил он, удивляясь, почему его голос был таким спокойным. — Учитывая все, кроме меня, винить некого. И время. Ты не можешь понять этого сейчас. Думаю, я бы тоже не понял в твоем возрасте. Но время - великий убийца любви. Оно тянет и грызет. Оно может превратить нас в этих огромных, липких слизняков. Мы обречены ползти по бесконечной бетонной дороге, на которой нет ничего, кроме повторения.

— Пожалуйста, папа, не надо, — прошептала она.

Он улыбнулся и коснулся ее руки.

— Прости, да. Я не должен был так с тобой разговаривать, — извинился он. — Потому что это не обязательно должно быть так. Для меня, это никогда не было так. У меня было два уникальных человека в мире, которых я любил. Они делали каждый момент, новым для меня. Они стоили каждого часа моей работы.

Он вздохнул, когда эта мысль пришла ему в голову.

— Я думаю, в то время я был очень ограничен в возможностях выражать свою любовь. Я работал много - часы, недели, месяцы. Думал, что это имеет значение. Но ошибался, не так ли?

Он почувствовал, как пальцы Джули сжали его руку.

Принесли закуски. Ей — салат, ему — антипасти. Он уверен был, что все было отлично - едва-едва чувствовал вкус.

— У меня было все необходимое, думаю я. А твоя мама была наоборот, — продолжил он. — И сейчас я виню себя за то, что не заметил этого. Знаешь... Я любил ее и тебя одновременно. Мне нравились трудности работы: проекты для выполнения, создание новых вещей, встречи с друзьями и путешествия. Мои дни были полными.

Джон положил вилку на стол.

— У твоей мамы все было иначе. Конечно же, единственное препятствие на пути к Саре была ты, Джули. Но ты растешь и меняешься, такова природа. Ты должна найти себя и обрести свою собственную...

Он внезапно замолчал, понимая угрозу, которую несут его слова. Он видел, что могут заставить Джули чувствовать себя виноватой. А этого он хотел избежать.

— В любом случае, — сказал он, пожав плечами и пытаясь разогнать тучи улыбкой, — последние годы я не справлялся. Моя любовь должна была охранять женщину, которую я люблю, от демонов времени. Но я потерпел поражение...

— О нет! — вскрикнула Джули. — Ты никогда не терпел неудачи. Ты...

Он вновь заставил ее замолчать.

— О да, — сказал он. — Моя любовь была ничем. Это был детский лук и стрела, на пути ревущего быка. Равнодушие времени вошло в наш дом. И оно застало твою мать нараспашку. У нее не было шанса. И я ничего не сделал, чтобы спасти ее. Видел ли я это?

Джули теперь открыто плакала. Джон корил себя за то, что стал причиной этого. Все, что он мог сделать, это передать ей свою салфетку.

— Ей было уже сорок. Время скоро сделает ее старухой. Ее дом был бы пуст. Тебя бы не было. А я уже давно уехал, в каком-то смысле. Ты помнишь, как она перешла с трехдневной работы на полный рабочий день? Как она стала одеваться сексуальнее? Стала больше тренироваться? Как ей пришлось много путешествовать? Ну, а после того, как ты поступила в колледж, были времена, когда она уже почти не приходила домой в обычные часы.

Джули побледнела. Он ненавидел себя за то, что продолжает. Но он должен был.

— О, у нее всегда были веские причины опаздывать или отсутствовать. Это была работа, и кто я такой, чтобы отказывать ей в карьере? Я и сам так часто отсутствовал. Видишь ли, она имела полное право, наконец, подумать о себе. А если я не соглашался, она была готова мне все объяснить.

Наступила тишина, на мгновение им обоим показалось, что у них нет слов. Возможно, адекватных слов не осталось.

Джули отпила глоток воды.

— У нее не все получалось, правда, папа? — Голос у нее был тоненький, точно колыбель для опасных мыслей.

— Возможно, поначалу так и было, — ответил он. — Может быть, сначала она думала, что ее новая свобода, может быть найдена через успешную карьеру. Я не знаю. Но теперь я точно знаю, что ей нужно было больше доказательства.

Джули приподняла взгляд.

— У тебя есть доказательства?

— Да, у меня есть подтверждения ее молодости и привлекательности. Это сила, которую нельзя игнорировать. Я уверен, что она привлекает достаточно мужчин, чтобы почувствовать себя желанной. И убедить ее в ценности определенных женских качеств.

Он испытывал отвращение к своим словам. Без сомнения, Джули жила в мире, где прямота была принципом жизни. Но для него она все равно оставалась маленькой девочкой. И всегда будет ею, подумал он.

— Ты об этом говорили? — спросила она.

Джон вынужден был признать, что нет. Он сказал ей, что это не было необходимо. Они жили рядом друг с другом как корабли в ночи. Он предполагал, что даже не обратил на это внимание. Ей казалось, что она счастлива, а его занимали другие дела.

— Может быть, это временное явление? — попыталась она. — Возможно, она пожалеет?

Подали пасту. Официантка забрала почти не тронутую закуску. Он извиняюще улыбнулся. Он боялся, что только что принесенная тарелка может стать преградой на его пути.

— Нет, дорогая. Я не думаю, что это временное явление. И не думаю, что она будет жалеть. Или что она перестанет встречаться с мужчинами. Потому что, понимаешь, для нее встречи с мужчинами - это способ подтверждения своей ценности. Она от этого не откажется.

— Папа, тебе нужно поговорить с ней.

— Я... я не думаю, что это будет полезно, дорогая.

Глаза Джули снова наполнились слезами. Проклятье.

— Но если это важно для тебя, я сделаю это, Джули.

— Боже мой, папа. Это так грустно.

— Да, так оно и есть. Но теперь тебе нужно поесть.

*****

Сара Каннингем нашла столик в тени. Ее волосы были еще влажными после душа, а кожа сияла. Возможно, это от работы с тренажерами. Или от ультрафиолетовой процедуры, которую она принимала. В основном, однако, она сияла от крема, который она втирала по доллару за каплю.

В ее возрасте она знала, что лучше не рисковать своей нежной кожей, под лучами настоящего солнца.

Ходить в спортзал, она начала после рождения Джули. Ей пришлось заниматься спортом, чтобы сбросить лишние килограммы. С тех пор, она была безжалостна к своему телу. Она ходила в спортзал, по крайней мере, три раза в неделю.

В последние годы, она ходила даже каждый день.

Она знала, что это приносит свои плоды. Она видела это в глазах молодых людей, которые постоянно приставали к ней. Она видела это в зеркале, когда примеряла те же самые платья крошечного размера, которые носила в свои двадцать лет. Она чувствовала это на работе, на вечеринках, у бассейна и в торговых центрах. Это даже окупилось здесь, где так много гораздо более молодых крепких тел, демонстрировали свои достоинства.

Хирургическая помощь ей пока не требовалась. Ее сиськи были упругими, живот плоским. Ее подтянутые ноги, все еще были великолепны. А несколько морщинок вокруг глаз, были преимуществом перед пустыми, бездушными ботоксными масками ее конкуренток.

Сара Каннингем удовлетворенно вздохнула. Она потягивала стоящий перед ней высокий коктейль с фруктовым соком. Ее мир был идеален. И тут ее розовый пузырь лопнул.

С другой стороны террасы, появилась молодая женщина. У нее были такие же белокурые, танцующие локоны. Та же безупречная кожа и голубые сверкающие глаза. Та же кошачья походка, плавная и непринужденная. Ноги.

Но ее волосы светились, словно они сами излучали свет. Они блестели ярче под лучами солнца. Ее прыжки были более легкими, а кожа сияла глубже. В глазах девушки был особый, неповторимый блеск невинности. Ее походка не выдавала никакого скрытого замысла или расчета. Даже когда за ней следили множество глаз, она не обращала на это внимания.

Она просто была Джули, и ей этого хватало.

Сара видела, как ее дочь ловко перемещается между стульями и столами. В сердце у нее возникло чувство ревности. Нет, может быть, это была всего лишь тень зависти? Легкая доля зависти? Она поднялась, чтобы обнять дочь, но ее губы лишь коснулись воздуха.

Поделились любезностями, рассказали последние новости, заказали ещё один сок. Потом в комнате наступило молчание. Джули знала, что ее мать никогда не проявляла интереса к светским разговорам. Раньше это не беспокоило ее. Но теперь она чувствовала равнодушие, которое стало причиной такого поведения.

Ужин с отцом изменил ее взгляд на мать. Он не изменил саму дочь, скорее наоборот - Сара словно вышла из тени на солнце. Появились новые детали, контуры стали более ясными.

Джули увидела свою мать так, как она видела большинство людей вокруг себя. Ясным, аналитическим взглядом взрослой женщины, а уже не ребенка. Может быть, все еще любящей дочерь, но уже не безоговорочно.

Она опустила свой стакан.

- Мама, скажи мне, что происходит и почему я здесь?

Ее мать закрыла и открыла ресницы с нанесенной тушью.

Она произнесла с легким хрипотцой:

- Ах, дорогая, такие вещи случаются постоянно в наше время, верно? Мы стали далекими друг от друга, твой отец и я. Это случается. Мне очень жаль. Я всегда думала, что мы будем стареть вместе.

Она вздохнула.

— Этому не суждено случиться.

Затем, она протянула руку к Джули.

— Пожалуйста, Джули. Мы оба любим тебя, это не изменится. Пожалуйста, поверь мне, мы всегда будем любить тебя.

Джули просто уставилась на нее. Она была потрясена тем, с какой легкостью ее мать произносила самые банальные банальности перед ней, своей двадцатилетней дочерью. Она просто цитировала всю эту муть, из глянцевых журналов и дерьмовых телешоу. И она явно верила, что ей это сойдет с рук.

Джули помахала рукой перед лицом матери.

— Эй, мам? — сказала она. — Смотри? Это я, помнишь? Джули, твоя дочь, которая почти такая же умная, как ты?

Ресницы теперь трепетали в коротком исступлении. Был ли румянец на изнеженных щеках?

Еще один вздох.

— Да, прости, дорогая. Я ужасна. Пожалуйста, пойми, я так расстроена. Я действительно не знаю, как сказать тебе об этом.

— Почему бы не попробовать сказать правду?

Джули была поражена своими собственными словами. Она никогда не разговаривала с матерью подобным образом. Но неискренняя женщина перед ней, спровоцировала это.

Сара беспокойно двигалась в своем крошечном дизайнерском кресле. Ее бордовые ногти постукивали по высокому бокалу. На секунду показалось, что в ее бровях промелькнуло раздражение. Затем она подняла глаза.

— Милая. Это действительно что-то между мной и твоим отцом. Мы оба любим тебя и всегда будем любить. Пожалуйста, держи это подальше от себя. Мы с Джоном отдалились друг от друга. Мы больше не те люди, которые полюбили друг друга. Это случилось. Давай, пожалуйста, примем это и будем жить дальше.

Впервые в своей жизни, гнев начал теплиться внутри Джули. Ее голос застрял в горле, пытаясь выбраться наружу.

— Это все, что у тебя есть, мам? Это всё, что ты можешь сказать мне?

Глаза перед ней закрылись. Уголок ее раскрашенных губ дрожал.

— Всё будет хорошо, дорогая. Поверь мне.

В этот момент они услышали имя Сары, произносимое у входа. К их столику подошел высокий светловолосый мужчина. Он выглядел привлекательно и стройно. Ему было около 30 лет.

Когда он приблизился к ним, Сара встала со стула. Ее взгляд скакал от приближающегося мужчины к дочери и обратно. Казалось, она была нервной и не знала, что делать. Но он знал. Он притянул ее к себе и обнял ее. Его рот уже направлялся к ее губам, но она отвернулась в последний момент. Он поцеловал ее щеку.

— Эй, Стэн, — сказала она дрожащим голосом. — Позволь познакомить тебя с моей дочерью Джули. Джули, это Стэн, мы работаем вместе.

Это было немного неудобно. Джули пожала его руку и ответила на его мягкие комплименты улыбкой. Она наблюдала за ним, когда он снова обратился к Саре. Она заметила белую футболку на его широкой груди и безупречные брюки. На загорелой руке были светлые волосы.

Он пошутил о том, что они могли бы быть сестрами. Затем он что-то прошептал Саре, приблизившись к ней. Она нервно кивнула и оттолкнула его.

Мужчина засмеялся.

— Увидимся, красавица! — сказал он.

Затем он вернулся к двум своим друзьям, которые ждали у входа. Он что-то сказал им, и они громко хохотали по пути внутрь.

— Ты спишь с ним, мам? — спросила Джули, когда они остались наедине снова.

Ее рот превратился в тонкую линию.

Сара побледнела. Затем она рассердилась.

— Кто научил тебя таким словам, Джули? Я не обязана принимать это от тебя! Это действительно неуместно!

Сара была вся в движении. Ее руки порхали, волосы плясали вокруг лица. Она перекладывала свою маленькую сумочку из левой руки в правую и обратно.

Джули продолжала смотреть на нее.

— Ты, ведь, трахаешься с ним, не так ли? И уже давно. Отец узнал?

— Ты ошибаешься!

Голос Сары поднялся на октаву.

— Ты ошибаешься. Мы работаем вместе, Стэн и я. Мы хорошие друзья. Такие вещи случаются, понимаешь? Сейчас 2008 год. Разве у меня не может быть друзей? Неужели моя высокопоставленная и могущественная дочь, не одобряет этого?

Это был гневный голос. Головы повернулись.

Джули отодвинула стул. Она слегка скрипнула по камням, что совсем не походило на голос ее матери.

— Тебе действительно нечего мне сказать, мама?

Сара перестала двигаться. Ее глаза, теперь были жесткими.

— Я не знаю что, Джули.

Девушка поднялась.

— Понятно. Что ж, дорогая мамочка, это твоя привилегия. Но, пожалуйста, не звони мне, пока тебе не будет что мне рассказать. Желательно правду. Хорошо?

Сара задохнулась. Она подняла руку в знак протеста.

— Нет, Джули, не надо. Не слушай его. Я твоя мать, пожалуйста. Не позволяй ему встать между нами.

Джули уже повернулась на полпути. Она остановилась.

— Ты имеешь в виду папу? О, боже. Ты его совсем не знаешь, да? А ты когда-нибудь знала? Ты такая жалкая. Пока, мама. Развлекайся как хочешь.

Блондинка повернулась на каблуках и пошла прочь, от такой же светловолосой женщины.

Сумочка Сары была сжата ее руками.

— Иди к черту, Джон, — прошипела она. — Иди к черту.

* * * * *

Глава третья: Продолжение его жизни.

Впервые после всех происшествий Джон хорошо спал.

Возможно, это все благодаря прогулке. И ужину с Джули тоже. И конечно же, благодаря плану. Это был такой план, который вызывал ощущение ожидания. Такой, который приносил волнение. Он заставлял улыбаться при мысли о нем. Именно так можно было понять, что это хороший план.

Его нужно было осуществить.

Вчера он повстречал Фрэнка. Они не виделись несколько месяцев, и Джона чуть-чуть смущало звонить ему сейчас. Но Фрэнк оказался очень добрым по отношению к нему. Ведь для этого и нужны друзья?

Друг друга они знали еще со школы. После школы Джон поступил в далекий колледж, но каким-то образом они всегда поддерживали связь.

Они смогли встретиться снова после того, как Джон вернулся и открыл свою практику здесь, работая психологом. Он женился на очаровательной брюнетке Мари, и они стали хорошими друзьями. У них появились двое мальчиков после того, как Джон и Сара родили Джули. Они играли в теннис, дети играли вместе, они даже провели несколько семейных отпусков вместе.

Затем, около двух лет назад, Сара вдруг сообщила Джону, что больше не хочет видеть их. Он попытался выяснить причину, но она не захотела говорить об этом подробно. Она даже запретила Джули видеться с мальчиками.

Джон почувствовал себя очень неловко. Тогда он обратился к Фрэнку и рассказал ему о внезапном решении Сары. Он помнил, что Фрэнк был обеспокоен этим. И к его удивлению, Фрэнк сказал, что Мари тоже больше не хочет видеть их.

Он так и не узнал, почему. И Фрэнк сказал, что тоже. Как это часто бывает у мужчин, они просто отмахнулись от непонимания и продолжали встречаться за случайной игрой в бильярд или ночью в пабе.

Джон не сказал Саре. Она бы не поняла.

В баре, где они встретились, он рассказал ему об измене Сары, о том, как он узнал об этом, и о ее реакции. Он также сказал Фрэнку, что ушел из дома.

Затем он рассказал ему о прогулке. О внезапной перемене, которая произошла с ним. И о том, как он оглядывался на последние несколько лет. О темноте, которую он увидел, или, скорее, о пленке серости. Его чувства - или их отсутствие, если быть точным. Это, должно быть, удивило Фрэнка - они никогда не говорили о таких вещах.

Он и сам удивился.

По мере того как Джон рассказывал свою историю, он заметил, как Фрэнк немного побледнел. Он судорожно сжимал свой бокал с пивом. И когда Джон сделал паузу, Фрэнк вдруг извинился. Как друг, сказал он, но еще больше как врач, он подвел его. Он должен был видеть, что произошло.

Его вспышка удивила Джона. Затем Фрэнк рассказал, что у Джона проявились все признаки депрессии. И он почувствовал свою ответственность, сказал он. Он, врач, не заметил этого. Он не заметил оцепенения. Зацикленность на работе. Отсутствие связи с миром.

Когда Джули ушла из дома, а Сара постепенно отвернулась от Джона, он позволил себе погрузиться в это, сказал Фрэнк. Джон винил во всем случившемся, свое отсутствие интереса и участия. Даже сейчас он, возможно, думает, что это он прогнал Сару. Но это была его болезнь.

Джон осознал, что его мысли были ясными. Погруженный в депрессию, он скрывал это ото всех. Никто на работе не обращал на него внимания. Зачем им беспокоиться, если он продолжает функционировать? И Джули тоже не замечала ничего странного, она редко бывала дома и всегда была слишком занята своей новой жизнью. В редкие моменты ее посещения Джон делал все возможное, чтобы быть хорошей компанией.

А Сара? Она либо не имела времени, либо не хотела видеть то, что происходит. Ей было все равно. Она слишком сосредоточена на своем восстановлении после столь долгого угнетения ее мужем.

Даже Фрэнк не замечал этого. Для него Джон был другом, а не пациентом. И они всегда радовались встречам друг с другом. Они проводили время весело и никогда не обсуждали проблемы.

Но однажды Фрэнк все-таки заметил изменения в Джоне. Он начал извиняться и спрашивать, не нуждается ли Джон в терапии или лечении. Тогда Джон рассказал ему о своем плане. Фрэнк усмехнулся и сказал ему, что он всегда был непредсказуемым типом. Но да, возможно, это может сработать. Хотя, есть риск ощущать одиночество, что часто ведет к депрессии. Поэтому Джон попросил Фрэнка выписать ему какое-нибудь лекарство.

Джон похлопал друга по плечу и сказал:

— Сегодня я получил все необходимые препараты. Я полон предвкушения завтрашнего дня. Теперь я чист и светлюсь изнутри. Оставайся на связи.

Они выпили еще пару пива и разошлись.

Джон давно не спал так хорошо.

*****

Сара Каннингем мимолетно взглянула на сильный и привлекательный профиль мужчины перед ней. Сквозь слезы, которые она удерживала, она видела, как самолет поднимается со стартовой полосы.

Они провели три дня в великолепном Вегасе. Это должно было оставить ее в состоянии блаженства. Знакомая тяга силы g, должна была смешаться с тучами бабочек в ее животе.

Но все, к чему они тянулись, было пустотой.

Конечно, в начале это был рай. Как еще можно описать три дня в Вегасе с белокурым богом, с оплатой всех расходов? Апартаменты размером с футбольное поле, блестящие шоу и роскошные ужины. Новые платья, рискованное нижнее белье, ее тело, купающееся в теплом море комплиментов. Но самое главное: безраздельное внимание ее возлюбленного. Она должна быть измотана бесконечными ночами траха - лавинами оргазма.

Что ж, она была измотана. Больная, избитая, измотанная - эти слова, также хорошо описывали ее. В ее теле не было ни одной кости или мышцы, которая бы не болела. Ее кожа была усеяна укусами и синяками.

И все же, вместо удовлетворения, она чувствовала себя подавленной, разочарованной, шокированной, угнетенной и униженной.

Сейчас, ей было трудно вспомнить первый день. В каком возбужденном настроении она была, когда они вошли в свой номер, откуда открывался вид на город. Ах да, тогда ей казалось, что номер - это плывущее облако на фоне голубого неба. Ее сердце заколотилось в горле. Она обняла Стэна и не отпускала его, пока он не сорвал с нее все одежды и не оттрахал ее, до тройного взрыва вожделения.

Посыльный даже не успел закрыть дверь. Должно быть, он вышел из комнаты в смущении. Или это была зависть?

После этого они пошли купаться, ходить по магазинам, ужинать и танцевать. Затем они вернулись в номер, несомненно, для того, чтобы возобновить праздник секса.

Сара Каннингем издала стон. Ее лицо исказилось, когда она вспомнила произошедшее.

Они вернулись в свой номер и обнаружили, что все на месте. Они целовались и ласкали друг друга по всей дороге. По приходу в номер, Стэн предложил ей принять душ и приготовиться. Он сказал, что подготовит для нее несколько соблазнительных предметов. В результате Сара почувствовала себя молодой и наивной девушкой, которая засмеялась и отправилась в ванную.

Восхищенная и облаченная только в туманный аромат дорогих парфюмов, она вернулась из ванной комнаты. С тревогой она осмотрела кровать, надеясь найти свой наряд. Однако там были только дешевые чулки с сеточкой и две безумные красные туфли на высоких каблуках. Она глотнула слюну. Затем пожала плечами, засмеялась и позвала его по имени. Но ответа не последовало. Она оглянулась и не увидела его.

— Непослушный мальчишка! — воскликнула она, поднимая чулки. Скользкий нейлон проскальзывал между ее пальцами.

Чтобы проверить это, она осмотрела комнату вокруг себя. Возможно, на вешалке висел прекрасный халат, или может быть, милый тедди? Но там не было ничего, кроме развратных чулок и порнографических шпилек. Может быть, она найдет черные стринги и лифчик из своего гардероба? Или может быть решится на короткий сексапильный халатик, который она приобрела всего на прошлой неделе? Стоит ли ей рискнуть? В конце концов, Стэн ясно выразил свои желания.

Она опять засмеялась и вздохнула – какая глупая детская фантазия! Затем села и аккуратно надевала чулки на свои гладко выбритые ноги. Каблуки едва не вывели ее из равновесия при первых шагах. Все это казалось таким дешевым. Она чувствовала себя невероятно развратной.

— Стэн? — спросила она, когда дверь в номере распахнулась.

Мужчина был огромным и чернокожим. На нем был синий деловой костюм, как и на двух белых мужчинах, сопровождавших его.

Сара задохнулась. Ее руки взлетели вверх, чтобы прикрыть сиськи и бритую киску.

— Не та комната! — крикнула она. Ее голос был писклявым. — Пожалуйста, уходите, — продолжала она. — Вы не в той комнате.

Мужчины засмеялись. Они не переставали подходить к ней.

— Я позову своего мужа! Стэн? — попыталась Сара. — Стэн?

Но мужчины только громче смеялись.

Когда они дошли до нее, они просто оторвали ее руки от тела. Один из них держал ее сзади, выставляя сиськи напоказ. Он закрыл рукой ее открытый рот.

Двое других мужчин, разделись догола. Их члены поднялись из чресел. Они были большими, твердыми и очень готовыми.

Это было начало, очень долгой ночи для Сары Каннингем. Она даже не могла точно вспомнить, когда она закончилась. Но когда она проснулась, то поняла, что было уже позднее утро, почти полдень.

Ее тело напоминало поле битвы, только крови не было - только много желтовато-белой слизи, запекшейся по всей коже. Вокруг стоял запах несвежего секса. Простыни прилипли к ее коже. А ее киска словно горела. Ее соски, задница и челюсти тоже горели.

Спотыкаясь, она дошла до ванной.

Зеркало заставило ее застонать. Ее волосы торчали липким ореолом. Тушь и помада были повсюду. И ей стало интересно, что это за следы белой пудры в ноздрях.

Боже, как хорош был душ.

Двенадцать или более струй окружали ее. Они массировали ее больное тело. Шипящая вода, по крайней мере, унесла с собой в канализацию часть ее усталости.

Когда пар рассеялся, она осмотрела себя. Отекшие красные соски были покрыты яркими следами и укусами. Из полных красных губок вагины все еще выделялась отвратительная белая жидкость. Она нахмурилась, пытаясь дотронуться до своей задницы.

Даже мягкий халат вызывал боль.

На столике стоял огромный завтрак. Она почувствовала неудержимый аппетит. Еда была еще горячей. Вероятно, принесли во время ее душа. Она заметила, что кровать тоже была заправлена.

Когда она заканчивала есть яичницу, дверь открылась. Это был Стэн. Он был одет в Армани и широко улыбался.

Он схватил ее сзади. Она вскрикнула, просив его оставить ее в покое. Он только усмехнулся.

— Неприятная ночь, милая?

Она бросила на него свою ложку. С усмешкой он избежал ее удара.

— Стэн! — крикнула она. — Я завершила нашу связь! Ты проклятый предатель, бросивший меня с этими гориллами. О чем ты думал! Я чувствую себя так униженной.

Она плакала от ярости и разочарования. Он схватил ее за руки и прижал к своему телу. Его лицо почти касалось ее лица.

— Униженной, Сара? Правда? Я удивлен, что ты вообще знаешь это слово. Тебе стоит увидеть себя на видеозаписи, дорогая. Если правда, что тебе не нравилась каждая минута, то ты, вероятно, самая талантливая актриса на Земле.

Он отпустил ее. Она опустилась в кресло. Полотенце сползло с ее волос.

— Видеозапись? — пораженно спросила она.

Он взял сосиску со своей тарелки и пристально посмотрел на нее.

— Да, милая. И знаешь что самое интересное? Это только первая серия из трех.

*****

В самолете, Сара посмотрела на мужчину рядом с ней. Похмелье тяжело ложилось на ее брови. Слава Богу, что есть солнцезащитные очки.

— Я думала, что тебе я небезразлична, — сказала она. Ее голос звучал густо и вязко.

Он поднял глаза от своего журнала.

— Кому, мне? — ухмыльнулся он.

Слезы снова хлынули из ее глаз. Он улыбнулся и положил руку на ее руку.

— Дразнюсь, милая. Конечно, я забочусь о тебе. Ты знаешь, сколько ты для меня заработала, в эти выходные?

Сара только всхлипнула. Перерождение было жестоким. Узнать спустя почти тридцать лет, что ты ничему не научилась с четырнадцати лет, может быть весьма отрезвляющим.

Стэн не выпускал ее из комнаты. Он прислал массажистку, чтобы обработать ее больное тело. Ощущения были райскими. Стэн кормил ее через обслуживание номеров. Он также передал ей таблетки и заставил принять их. Затем он заставил ее надеть еще один развратный наряд, из черного винила. Сапоги, которые к нему прилагались, снова были на платформах и невозможных шпильках. Он отправил ее обратно в ванную, пока не остался доволен самым развратным макияжем и прической, которые она когда-либо носила.

В ту вторую ночь, было пять мужчин. Двое из них были с лишним весом, одному было больше шестидесяти лет. Должно быть, она потеряла сознание задолго до того, как последний член извергся в нее. Или на нее. Или еще куда-нибудь.

На следующий день, она умоляла его позволить ей уехать. Она пыталась дозвониться. Телефон в отеле был разряжен, а ее мобильный исчез. В конце концов, она даже угрожала покончить с собой.

Стэна это так смешно, что он разорвал мышцу от смеха.

Теперь они возвращались обратно. Сара была полностью подавлена в последние часы. У нее было яростное похмелье, и она шла через зал вылета, словно старая и хрупкая дама. Огромные очки для защиты от солнца едва ли могли скрыть ее страдания.

— Я тебя ненавижу, — произнесла она светловолосому мужчине.

— Я знаю, дорогая, — ответил он и вернулся к своему журналу.

*****

Джон закрыл дверь своего бывшего дома - теперь это уже не его жилище. Он вставил ключ обратно внутрь.

Утро было прохладным, но обещало скорую потеплеть. Вчера был напряженный день. И позавчера тоже. Управление финансами не имело для него особых загадок. Но подготовка документов о разводе представляла собой достаточно новый опыт. Как и увольнение с работы, на которой он проработал более двадцати лет.

Он должен был предупредить за месяц, но у него скопилось много неиспользованных отпускных дней за последние два года, благодаря его безумной трудолюбивости. Он обещал вернуться, чтобы организовать прощальную вечеринку. Но он знал, что до ее проведения пройдет много времени. Если вообще состоится.

Последние дни напоминали вытирание старой школьной доски. Все следы его жизни медленно исчезали в облаках мела. Он наслаждался безупречной пустотой, которую оставил после себя.

Последнее, что Джон сделал сегодня утром - это прогулялся по дому, который был его жилищем. Их жилищем. В нем не хватало вещей, прежде всего одежды и нескольких фотографий. Но почему-то это казалось правильным. Отсутствие всех этих крошечных материальных предметов было ничто по сравнению с пустотой, которая образовалась в его сердце.

Он напевал, когда ходил по дому. Он видел фотографии. Он увидел подставку для книг, которую сделал сам. Осторожной рукой он проверил - она все еще немного шатается. Он усмехнулся. Все вещи, которые он делал сам, имели определенный личный оттенок. Они либо шатались, либо плохо закрывались, либо скрипели при использовании.

Как уместно.

Последнее, что сделал Джон, это потянулся в карман. Он достал довольно толстый конверт. На лицевой стороне было написано "Сара".

Он положил его в центр кухонного стола. Он прислонил его к очень уродливой, но горячо любимой вазе, которую Джули сделала в школе, когда ей было шесть лет.

Сара найдет конверт, когда вернется, где бы она ни была. В нем было всего две вещи. Первая - документы о разводе. Другая - аккуратная визитная карточка его адвоката.

Он закрыл за собой дверь.

Серебристый кемпер (автодом - пер.), сиял в лучах раннего солнца. Джон с восхищением провел рукой по алюминиевой обшивке. От необходимости забираться высоко в кабину, по телу пробежала волна предвкушения.

Он сел и взялся за огромный плоский руль. На него нахлынули воспоминания. Он вспомнил, как сидел на коленях у своего дяди Джека. Его короткие пятилетние руки были широко раскинуты, чтобы удержать огромный руль его могучего грузовика. Они ехали, а он управлял. Нога Джека в сапоге, нажимала на газ. Все это было очень захватывающе.

И все вернулось. Могучий рев двигателя. Ветер через открытое окно. Серьезный голос дяди Джека у него над ухом: "Давай, Джонни! Давай отправимся в путь!".

Когда Кемпер ожил, Джон почувствовал волнение, поворачивая ключ зажигания. Он бросил последний взгляд на спокойный дом, за которым половина солнца пряталась. Маленькая черно-белая кошка легко перепрыгнула через забор, вероятно, возвращаясь с ночной прогулки.

Джон любил звук хруста больших колес по гальке на их краткой дорожке.

— Поехали, — прошептал он.

*****

Первая остановка была быстрой.

Кампус Джули находился примерно в 30 милях вниз по дороге. Она могла бы остаться дома и поступить в колледж, но ей хотелось "испытать все ощущения", как она говорила. Джон жалел, что она уезжает, но он никогда не высказывал это вслух. Сара, конечно же, открыто поддерживала ее решение со всеми правильными аргументами о свободе и независимости. В то время Джон никогда не предполагал, что она имела в виду свою собственную свободу.

Он зашел в небольшую кафешку, расположенную неподалеку от кампуса. Было еще рано, но это не имело значения. Так он мог провести больше времени с Джули до ее занятий.

Он заметил ее за одним из столов. Сегодня все казалось таким свежим и новым. Полосатое покрывало на столе, проникающее солнце, ее широкие глаза и улыбка на лице.

Они обнялись.

— Ты действительно собираешься это делать? — спросила она.

Он усмехнулся.

— Позволь стариковским мечтам забавиться, дорогая.

— О, я верю! — хихикнула она. — Верю в то, что найдешь все, что только можно.

Они заказали завтрак. Аромат свежего кофе и жареного бекона заставил его сердце почти выскочить из груди.

Они разговаривали о глупых воспоминаниях. Ни слова не было сказано о Саре. Время пролетело незаметно. Джон посмотрел на часы и взял ее за руку.

— Джули, — сказал он. — Мне нужно три обещания, прежде чем я уеду.

Она улыбнулась.

— Только три?

— Три, — сказал Джон. — Первое: стань настолько счастливой, насколько сможешь.

Он почувствовал, как ее пальцы сжали его.

— Это легко, — прошептала она.

Ее глаза, покрылись пленкой влаги.

— Обещай, — настаивал Джон.

Она потянулась и поцеловала его в щеку.

— Обещаю, — сказала она.

— Второе, — продолжил он. — Поговори с Сарой, когда она тебе позвонит. Дай ей шанс.

Улыбка исчезла.

— Обещай! — сказал он.

Он сжал ее руки в тиски.

— Папа..., — сказала она.

— Обещай, Джули.

Наступила тишина. Она затянулась. Потом она кивнула.

— Обещаю. Но только, если она скажет правду.

Джон пристально посмотрел на нее.

— Достаточно хорошо, — сказал он затем. — Третий...

Он поднялся из-за стола и потянулся в карман. Он достал четвертак. Тот блестел, когда он поворачивал его пальцами.

— Джули, я хочу, чтобы ты бросила эту монету. Орел - восток, решка - запад.

Он протянул ей монету. Она засмеялась. Все снова было хорошо.

Серебро вспыхнуло, когда монета пролетела сквозь луч утреннего солнца. Он вернулся из зенита и упал ей на ладонь. Не глядя, она повернула руку и шлепнула ею по тыльной стороне другой. Затем раскрыла ее.

Абсолютное безрассудство того, что он делал, послало прилив возбуждения в его сердце. Это была судьба. От свободы позволить этому случиться, у него закружилась голова.

— Решка! — сказала Джули.

Джон обнял ее. Они вышли на парковку. Джули задохнулась, увидев кемпер.

— Ух ты, папа. Он большой.

Он провел ее вокруг. Она была впечатлена. Затем, он дал ей листок бумаги. На нем был номер его мобильного телефона. Это был новый номер, его больше ни у кого не было.

— Я буду информировать тебя, дорогая, — сказал он. — Только мы двое. Обещай мне, что никто больше не будет знать об этом.

Она кивнула, пообещав. Оба они плакали.

Последнее, что он увидел, была едва заметная точка в боковом зеркале.

Иногда глотание становится трудной задачей.

* * * * *

Первым, что она заметила, был ключ.

Она ожидала, что за почтой и бумагами придется пробиваться через входную дверь. Но там был только ключ. Он сверкнул на фоне темно-красной подставки.

Такой ключ был только у Джона и Джулии.

Она подняла его и вошла в дом. Вторым необычным предметом было пустое место на стене прямо над диваном. Там не было фотографии с Джулией и Джоном в Диснейленде восемь лет назад.

Почему она исчезла? Кто забрал ее?

Ничего больше не пропало. Она прошла на кухню с желанием выпить что-нибудь освежающее. На столе ей бросился в глаза белый конверт.

"Сара" - было написано на нем. Она узнала почерк. С тяжелым вздохом она села на стул. Неприятный удар заставил ее дрогнуть. Потом она потянулась к письму, но замедлила движение.

После приземления Стэн оставил ее саму себе. Взяв свой багаж, он сразу исчез. Даже не помог ей снять свой с конвейера. У нее было достаточно денег, чтобы заплатить за такси до дома.

Теперь она смотрела на конверт. Вскрикнув, она потрясла измученное тело.

— Поздравляю, Сара. Молодец, моя девочка, — прошептала она.

Ее голос затих в тишине кухни. Затем она просто расплакалась.

Конец