Дикарь / The Savage © PastMaster

Дикарь / The Savage © PastMaster

********************

Привет, меня зовут Саймон, и у меня проблемы с гневом.

Я думал, что справился с ними, но оказалось, что я только подавлял их. В детстве, я проходил назначенную судом терапию по управлению гневом и принимал лекарства, но теперь все это позади, записи опечатаны.

Я всегда был бойцом. Вырастая в семье с шестью детьми, ты становишься самым маленьким в помете.

Мои родители были трудолюбивыми людьми, солью земли, но большими сторонниками школы воспитания "не жалей розги и не балуй ребенка", поэтому побои, хотя и не частые и, возможно, если быть честным, незаслуженные, были частью моего взросления. Это случалось со всеми нами, детьми. Даже с девочками. Если мы переступали черту, мы получали болезненное напоминание и резко возвращались на место.

Мы, дети, также дрались. Будучи самым младшим и самым маленьким, я часто оказывался в самом низу кучи, и поэтому мне приходилось полагаться на свою смекалку и грязные трюки, чтобы одержать верх. У меня это получалось настолько хорошо, что мои старшие братья остерегались вступать со мной в драку один на один, но мы все равно ссорились и ругались, как и подобает братьям и сестрам.

Я говорю так, как будто я жил в жестокой семье, но это далеко не так. Мы все любили друг друга, и если кто-то портил отношения с кем-то из моей семьи, он отвечал передо мной. То же самое, касалось любого из нас. Но внутри семьи, у нас были обычные проблемы, с которыми сталкивается семья с низким доходом, пытающаяся свести концы с концами.

Позвольте мне представить мою семью.

Мама, чье настоящее имя было Мэри-Бет, но я никогда бы не осмелился его использовать, даже сейчас, была поразительной женщиной. Худая, как плеть, с суровым лицом и тонкими чертами. Она верховодила в доме и была тем человеком, который чаще всего наказывал. Даже папа уходил с ее пути, когда она была в гневе. Она вела дом и присматривала за нами, детьми, а по утрам работала уборщицей в элитных домах, на другом конце города. Я никогда не видел, чтобы эта женщина сидела на месте. Она всегда была в движении.

Папа, настоящее имя Дэрил, не был особенно крупным мужчиной, 178 сантиметров, но, клянусь Богом, он был сильным. Не было ничего, что он не мог бы сдвинуть с места. Он работал механиком на местной автобазе, обслуживая их парк грузовиков. Иногда он садился за руль, если не хватало водителей, и это была редкая, но очень желанная привилегия - отправиться с ним в путешествие. Обычно это были довольно локальные поездки, но никогда с ночевкой. Больше всего, мне запомнился его запах. От него всегда пахло дизелем и пердежом.

Белла была старшим ребенком. И на восемь лет старше меня.

Потом появились Том и Джеймс - близнецы, которые были на шесть лет старше.

А Дэвид, был старше на четыре года.

Предполагалось, что Дэвид будет последним, но они решили, что хотят еще одну девочку, и пошли на это. Они были благословлены Мэри только через двенадцать месяцев после Дэвида. Это должно было стать завершением их семьи. Однако у судьбы были другие планы, и в результате пьяного кутежа и плохо вставленной диафрагмы, три года спустя появился я.

Не поймите меня неправильно. Несмотря на то, что я был "ошибкой", ко мне не относились иначе и не любили меня меньше, чем всех моих братьев и сестер. Но я рос немного отдельно от них и проводил много времени в одиночестве, играя и исследуя сад на заднем дворе нашего дома.

Итак, к инциденту, из-за которого я попал под суд.

В то время мне было пятнадцать лет, и я возвращался домой из школы.

Как мне кажется, я уже упоминал, мы не были богаты. На самом деле, мы были очень бедны, и поэтому часто становились объектом шуток и издевательств. Мои братья прошли через это, но после первых двух лет учебы Беллы, у них всегда были братья и сестры, чтобы поддержать их. У Беллы были Том и Джеймс, и они были друг у друга, а когда в школу пришел Дэвид, Том и Джеймс все еще были там, и к тому времени, когда Мэри пошла в школу, Дэвид был там, чтобы присматривать за ней, как старший брат.

К тому времени, когда я пошел в школу, Дэвид ушел, и хотя Мэри была там, как девочке ей не хватало сил, чтобы защитить меня. Не то чтобы я в этом нуждался. В течение первых нескольких недель, у меня было несколько потасовок со старшими учениками, и я твердо убедил своих сверстников, что шутить со мной - плохая идея.

После каждой драки, меня отправляли домой с письмом для родителей и снова били за причиненные неприятности. Я чувствовал, что это несправедливо, но знал, что лучше не жаловаться. Однако это разжигало мою ярость перед следующей дракой, и я питался ею.

То, что, в конце концов, привело к тому, что меня исключили из школы и я предстал перед судьей, случилось, когда я возвращался домой из школы.

Я шел по дорожке, примерно в миле от нашего дома, когда услышал смех и чей-то плач. Подойдя к небольшому повороту дороги, я увидел группу из четырех подростков, окруживших мою сестру Мэри. У них была ее школьная сумка, и они швыряли ее туда-сюда. Я подошел ближе и услышал, как один из них, предположительно лидер, сказал, что она может забрать сумку, если покажет им свою грудь.

В этот момент она замерла, и один из подростков схватил ее сзади. Лидер уронил ее сумку на землю и навалился на нее, схватив ее платье спереди и пытаясь заглянуть под него. Оно порвалось, и он, смеясь, потянул сильнее, но при этом разорвал верхнюю часть ее платья до талии, обнажив ее маленькую грудь, прикрытую лифчиком. Она попыталась прикрыться, но парень, державший ее, прижал ее руки.

Я дал выход своей ярости.

Суду сообщили, что парню, который держал Мэри, придется сделать реконструктивную операцию на лице. У одного из других подростков, обе руки будут в гипсе в течение 6-8 недель, а лидер, тот, который порвал ее платье, никогда не сможет иметь детей. Другой парнишка, который убежал и позвал на помощь, рассказал, что я неспровоцированно напал на них, но рассказ Мэри и свидетельства ее синяков и порванного платья, несколько смягчили мою вину.

Несмотря на это, адвокат обвинения назвал меня "Дикарем", непредсказуемым и опасным человеком, и то, что я сделал с этими бедными невинными мальчиками, было выше разумной защиты моей сестры, даже если бы ее рассказ был правдой.

Суд согласился, и меня поместили в колонию для несовершеннолетних до моего восемнадцатилетия, и, как уже говорил, я должен был пройти обязательную терапию по управлению гневом.

Перед тем как меня увели, моей семье разрешили попрощаться со мной. Я стоял со стыдливым лицом, а мама смотрела на меня ровным взглядом. Я никогда не мог сказать, о чем она думает. Потом я увидел то, чего никогда раньше не видел. По ее щеке скатилась слеза. Она крепко обняла меня и прошептала мне на ухо, что гордится мной. Я, ожидавший упрека, был ошеломлен. Меня обняли папа и остальные члены моей семьи и даже поцеловали в щеку Бет и Мэри, которые задержались дольше всех. Каждая из них сказала мне, как они гордятся тем, что я защитил свою сестру.

Тюрьма, куда меня привезли, находилась на полпути через весь штат, поэтому я не надеялся, что кто-то из них навестит меня. В колонии было трудно, но можно справиться. До сих пор, моя жизнь приучила меня заботиться о себе, и после нескольких стычек с так называемыми авторитетами, они поняли, что проще оставить меня в покое. Это не значит, что ко мне не приставали и я не ввязывался в драки, это так, но побои, которые я наносил, вызывали достаточное уважение, чтобы меня оставляли в покое.

В последний год моего заключения я был удивлен, когда мне сказали, что у меня есть посетители, и меня отвели в комнату для посетителей, где меня ждали Бет и молодой человек.

Белла выросла в поразительную молодую женщину, не красавицу, но этого никак нельзя было ожидать, учитывая ее комплекцию. Ее лицо не было таким суровым, как у мамы, но глаза были такими же. Она смотрела на меня с грустью.

Мужчину звали Джеральд, и, судя по всему, он был ее мужем. Они были женаты год, и он был коммивояжером. Он казался довольно милым, но молчал.

— Саймон, — начала Белла, — нет простого способа сделать это, поэтому я просто скажу. Дома произошел несчастный случай. Случился пожар. Мама, папа и остальные, — в этот момент, слезы наполнили ее глаза, и она начала рыдать, — они все погибли!!!

Она обняла меня и начала рыдать у меня на плече. Джеральд стоял рядом, неумело похлопывая ее по спине и бормоча что-то нечленораздельное.

Я не обнял Беллу - я просто стоял и смотрел на нее, ничего не чувствуя. Наконец, охранники разделили нас, и после еще одного часа посещения, Белла и Джеральд ушли. Пройдет несколько лет, прежде чем я снова увижу Беллу.

Так прошли годы моего заключения. Два раза в неделю сеансы управления гневом, дополняемые лекарствами (которые я вскоре научился заглатывать и выплевывать, как только оставался один), казалось, излечили мой гнев, и в день моего восемнадцатилетия, меня признали годным для выхода в общество. Пока находился в тюрьме, я получил аттестат зрелости, и мое личное дело было закрыто. У меня был чистый лист, мне дали 200 долларов и билет на автобус до ближайшего города, и не позволяйте двери ударить вас по заднице на выходе.

Я не остался в местном городке, а поменял билет на автобус и поехал через границу штата. Все знали, что местная колония выпускает своих заключенных в местный городок, так что от этого никуда не деться. Однако, когда я приехал в Джексонвилл, штат Огайо, я начал все с чистого листа. Я говорил людям, что был вынужден покинуть город из-за пожара, в котором погибла моя семья, и что без семьи и друзей, я решил попытаться построить свое будущее в новом городе. Вскоре я нашел работу в небольшой автомастерской, жилье и начал строить свою жизнь заново.

Я много работал. Мое воспитание не позволяло ничего другого, и через некоторое время, мне разрешили делать больше. Очевидно, я унаследовал от отца способности к механике и находил работу легкой и приятной. Мои способности были замечены, и меня отправили на курсы с дневным освобождением от учебы, и всего через 6 лет, я стал дипломированным механиком. Моя жизнь вернулась на круги своя, и я наслаждался жизнью. Владелец автомастерской, Майк, был всего на 5 лет старше меня, но успел удачно жениться. У его жены были деньги, и она предоставила ему деньги на открытие бизнеса. Я находил их отношения немного странными: когда мы были одни, он был прекрасным персонажем, полным шуток и не прочь пошутить. Однако, когда рядом была Стефани, он был гораздо более сдержанным и всегда подчинялся ей.

Стефани, в свою очередь, была прекрасна. На два года моложе Майка, у нее были длинные русые волосы и ярко-зеленые глаза. Она никогда не теряла голову и флиртовала со всеми подряд. Даже со мной. Поначалу мне это казалось неловким, и я даже заговорил об этом с Майком, опасаясь, что он подумает, будто я пытаюсь посягнуть на его брак. Он посмеялся над этим.

— Ей просто нравится быть в центре внимания, — сказал он.

Через три года случилась трагедия, Майк погиб, когда домкрат рухнул и придавил его машиной. Я уехал из автомастерской на дорожные испытания и, вернувшись, обнаружил шерифа и местную пожарную команду, которые пытались его извлечь. Но было уже слишком поздно.

На следующий день после похорон, его вдова пришла ко мне в квартиру. Мастерская была закрыта после несчастного случая, как из-за необходимости проведения расследования, так и из уважения. Смерть Майка была признана случайной, он должен был использовать подставки для поддержки автомобиля, но он спешил закончить работу и рискнул. Это удивило меня, поскольку я никогда не видел, чтобы он делал это раньше, но все мы, время от времени, выбираем короткие пути.

— Саймон, — сказала она, — нам нужно поговорить.

Я пригласил ее войти.

Она сразу перешла к делу.

— Мне нужно, чтобы ты возглавил мастерскую, — сказала она.

— Что? — удивился я. — Я механик. У меня нет достаточных знаний, чтобы управлять бизнесом.

— Майк тоже не знал, когда мы познакомились, — ответила она. — Я изучаю бизнес, и научила его, как управлять мастерской. Я сделаю то же самое для тебя. Городу нужна мастерская, иначе людям придется проехать много миль, чтобы сделать ремонт. Тебе нужна работа, а мне нужен человек, который будет управлять мастерской. Я ничего не знаю о ремонте. Мы можем сделать это вместе. Что скажешь?

Я задумался на несколько минут:

— Как это будет работать?

— Как тебе известно, я помогла Майку организовать бизнес, так что мы были партнерами. Он вложил часть капитала, а я предоставила остальное. После твоего появления, у него появилось достаточно свободного времени, чтобы управлять мастерской, а также просто работать в ней, поэтому я отошла от дел и оставила вас, мальчики, наедине. Мы же в этом году, собирались создать семью, — ее глаза наполнились слезами, и я неосознанно обнял ее.

Она некоторое время тихо плакала, а затем сделала сознательное усилие, чтобы взять себя в руки.

— То, что я предлагаю - это партнерство. Я знаю, сколько Майк платил тебе на протяжении многих лет, и я также знаю, что ты просто не тратишь деньги. Полагаю, у тебя есть кое-какой запас? — она вопросительно посмотрела на меня.

— У меня есть немного денег, — немного настороженно ответил я.

— Я не собираюсь красть твои деньги, — сказала она, немного смеясь, — мне просто нужно, чтобы ты купил долю в бизнесе, чтобы ты стал партнером. Затем мы можем сделать долю в бизнесе частью твоего нового пакета заработной платы, так что в течение нескольких лет, ты будешь владеть все большей и большей долей. Если ты захочешь, в конечном итоге, полностью выкупить меня, я буду открыта для этого, но мне очень нравится статус совладельца, так что если ты этого не захочешь, я тоже буду довольна.

— А если я не хочу быть владельцем? — спросил я.

— Думаю, мне придется найти покупателя на нее, но я понятия не имею, кто это будет и захотят ли они после продажи, оставить тебя в штате.

Она печально сказала:

— Мне бы не хотелось терять все. Я уже потеряла Майка. Пожалуйста, не дай мне потерять мастерскую и тебя тоже, — умоляла она.

"Потерять меня?" - подумал я.

— Можно мне дать немного времени, чтобы подумать об этом? — спросил я.

— Конечно, — сказала она, — я подготовила для тебя несколько документов. Если ты решишь действовать, тебе стоит обратиться к адвокату. Пожалуйста, подумай об этом, мне нужна твоя помощь. Я знаю, что Майк не хотел бы, чтобы мастерская была продана.

Я чувствовал, что это было немного нечестно, но я также знал, что она была права. Майк не хотел бы, чтобы мастерская была продана постороннему человеку.

Постороннему. А разве я не был посторонним? Я прожил в городе всего 9 лет. В Америке в маленьких городках считается, что ты чужак, если твой дедушка родился не в этом городе, так как же меня теперь так приняли?

Я вспомнил всех людей, которых встретил, и друзей, которых приобрел с тех пор, как приехал в город. Как уже говорил, я много работал и старался соответствовать. Это облегчало жизнь. Если я мог кому-то помочь, то делал это. Я неоднократно оказывал услуги жителям города, и в сочетании с тем, что я работал на Майка, всегда хорошо ремонтировал их машины (мы чинили не только автомобили) и всегда был вежлив и уважителен, меня, похоже, приняли в общество. Я не ходил пить и не создавал проблем, у меня были прекрасные отношения с шерифом города и его помощниками, и я знал практически всех по имени. Этот город стал моим домом.

Пару раз я пытался пригласить девушек на свидание, но из-за полного отсутствия опыта общения с противоположным полом, в годы моего становления, я чувствовал себя неловко рядом с женщинами. Была пара пожилых замужних женщин, которые, услышав слух о том, что я девственник, решили, что их долг - избавить меня от этого бремени, но я находил их поведение хищным и отталкивающим. Я знал, как бы моя мама хотела, чтобы я себя вел, и, хотя ее больше нет рядом, ее присутствие в моем сердце заставляло меня держать себя в руках.

Я просмотрел документы, которые Стефани оставила мне, но они не имели для меня особого смысла, поэтому я позвонил одному из своих друзей, Ли Грейнджеру, который был адвокатом, и спросил его, не мог бы он просмотреть их для меня.

— Я могу, — сказал он, — но поскольку я уже действую от имени Стефани, то посоветовал бы тебе, получить независимый совет.

В следующий вторник, я совершил 90-минутную поездку в Колумбус. Я нашел в Интернете номер адвоката и записался на прием, воспользовавшись формой онлайн-записи.

Должен сказать, что я не сразу узнал ее. И только когда секретарша в офисе адвоката, вышла из-за стола и обняла меня - меня осенило. Мои руки инстинктивно сомкнулись вокруг нее.

Нас разлучил звук прочистки горла позади меня.

— Джонатон, — сказала секретарша мужчине, который смотрел на меня через весь кабинет, — я хочу представить тебе Саймона, моего брата.

Вот так Белла, вернулась в мою жизнь.

После первого знакомства, я объяснил Джонатону, почему я здесь.

— Вот что я тебе скажу, — сказал он, посмотрев на контракт пару секунд. — Белла, почему бы тебе не отвезти Саймона обратно в дом и не приготовить ему обед? Возьми вторую половину дня и займись делами. Я просмотрю это, и у меня есть еще кое-какие дела. Встретимся дома за обедом.

Пока мы обедали, Белла рассказала мне, что ее брак с Джеральдом, торговым агентом по страхованию, продлился всего год после того, как я увидел их. Из-за его разъездной жизни и недельных отлучек из дома, она чувствовала себя покинутой. Она подозревала его в изменах, когда он был в разъездах, но так и не нашла никаких доказательств. Когда она сказала ему, что хочет развестись, он просто пожал плечами и подписал бумаги. Через неделю она съехала и с тех пор больше его не видела.

Через полгода, она приехала в Колумбус в поисках работы и устроилась секретарем в адвокатскую контору - предыдущий секретарь ушел на пенсию.

За следующие два года они с Джонатоном сблизились, стали парой и, наконец, поженились.

Через год она родила ребенка, Мэри. Близнецы, Джеймс и Дэвид, родились через год после этого. Мэри было шесть лет, мальчикам - по пять, и все трое должны были вернуться из школы, примерно через 45 минут.

Мы закончили ланч, и я просвещал Беллу по поводу моей жизни после освобождения. Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату влетели три торнадо. Они замерли, увидев меня, сидящего с Беллой, с расширенными глазами и открытыми ртами.

Как только нас представили, и я узнал, что меня будут звать дядей Саймоном, я оказался на заднем дворе, играя с мальчиками в мяч. Мэри была гораздо более сдержанной, чем мальчики, и сидела с мамой, наблюдая за нами.

Джонатон вернулся домой после пяти и протянул мне контракт.

— Подпиши его, — сказал он просто, — ты не получишь ничего лучше, чем то, что она предлагает.

Я поблагодарил его и спросил, сколько я должен за его работу, но получил от Беллы шлепок по затылку.

— Семья не берет денег с семьи, — сказала она.

Я посмотрел на Джонатона, который просто пожал плечами.

— Я оставляю наши финансы в руках Беллы.

— Ну, я знаю, что мастерская находится довольно далеко отсюда, но если вам что-нибудь понадобится, я могу вам помочь, — сказал я.

После ужина я уехал, все-таки 90 минут езды, и вернулся в свою квартиру, сжимая в руках подписанный контракт и готовый сообщить Стефани новости.

На следующий день, я решил открыть мастерскую. Там еще были свободные рабочие боксы, и люди в городе рассчитывали на то, что мы сможем наладить работу их техники. Самой сложной работой было закончить машину, над которой работал Майк, когда рухнул домкрат. Сама по себе работа не была сложной, но когда я залез под эту машину, зная, что именно там погиб Майк, меня бросало в дрожь.

Перед обедом пришла Стефани, и я сообщил ей новость. Она завизжала от восторга и обняла меня, сказав, что я не пожалею об этом и что мы будем очень хорошей командой.

В течение следующих двух лет, у нас все шло своим чередом.

Я работал в мастерской, а Стефани - в офисе. Каждую неделю я тратил полдня на работу с ней, изучая, как вести бизнес, оформлять все необходимые документы, следить за тем, чтобы все лицензии и страховки были актуальны. Сводить баланс и платить налоги. Нужно было многому научиться.

Помимо работы в течение дня, каждый вечер я тратил несколько часов на онлайн-курсы, пытаясь заполнить пробелы в своем образовании.

Каждые выходные я ездил к Белле, Джонатону и детям. Обычно я проводил выходные с ними, оставаясь на раскладной кровати. Я помогал по дому, играл с детьми и знакомился с моим шурином. Он показался мне очень милым парнем.

Однажды вечером, Стефани пришла в мастерскую, когда я закрывался.

— Саймон, — сказала она. — Нам нужно поговорить.

— Хорошо, — сказал я, — могу я сначала сходить в душ? Я весь день провалялся под трактором.

Она кивнула мне.

— Иди в душ, а потом встретимся у меня дома через час, — сказала она.

Я немного нервничал, когда звонил в звонок у ее дома. Я не ожидал ничего хорошего от разговора, который начинался со слов "нам надо поговорить", и задавался вопросом, что не так.

Когда она открыла дверь, меня встретил восхитительный запах.

— Я приготовила нам ужин, так как не думала, что ты уже поел, — сказала она.

Мы сели за стол и стали есть вкусный мясной рулет, с зеленью и картофелем. Пока мы ели, она сказала.

— Саймон, я не уверена, что наше партнерство работает, — сказала она.

Я застыл, моя вилка была на полпути ко рту.

— О! — это все, что я смог придумать.

Я задался вопросом, что я сделал не так. Возможно, я просто не создан для того, чтобы быть владельцем. Я очень старался научиться всему, что нужно, и думал, что у меня получается, но Стефани, очевидно, так не считала.

— Я делаю что-то не так? — спросил я.

— Ну, — сказала Стефани, — откровенно говоря, да.

Я вздохнул.

— Мне жаль. Я думал, что у меня все хорошо. Просто в мастерской так много работы. Я стараюсь не отставать от работы, а тут еще и другие дела. Я ходил на курсы по вечерам, чтобы попытаться научиться...

— Это всего лишь моя точка зрения, — мягко сказала она. — Ты работаешь на износ. Ты и так делаешь больше, чем человек, который просто занимается ремонтом в мастерской, потом мы проводим время вместе, занимаясь офисной работой, потом ты идешь домой и учишься на курсах по вечерам. Когда в последний раз у тебя был выходной? Когда ты в последний раз ходил на свидание? Когда ты в последний раз трахался???

Хорошо, что я успел поставить свой стакан с соком, когда она задала последний вопрос, иначе бы она могла получить его в лицо.

Я опустил глаза, покраснев.

Она уставилась на меня с открытым ртом.

— О. Боже мой, — сказала она. — До меня доходили слухи, но я думала...

Я начал подниматься. Мое смущение, начало переходить в гнев.

— Подожди, Саймон. Прости меня. Я не хотела тебя обидеть. Своим глупым и неуклюжим способом я пыталась сказать, что беспокоюсь о тебе. Тебе нужно немного отдохнуть. Кроме того, что ты навещаешь свою сестру, ты ничего не делаешь, только работаешь и спишь. Никто не может продолжать в том же духе бесконечно. Тебя ждет кризис, а я, как твой деловой партнер, не могу себе этого позволить, и как твой друг, я беспокоюсь за тебя.

Я сел обратно на свое место, мой гнев и смущение улетучились. Она была права. Я устал до мозга костей. Конечно, я увеличил свою долю в гараже, и дела шли хорошо, но я работал 12 из каждых 14 дней, по крайней мере, 14 часов в день. Работал, шел домой, принимал душ, ел, работая за компьютером, и спал. Все повторялось снова и снова.

Я не мог вспомнить, когда в последний раз, я делал что-то только для себя.

— Вот что мы собираемся сделать. Во-первых, мы возьмем кого-нибудь в мастерскую, помощника, если найдем подходящего человека, или просто рабочего, если нет. Во-вторых, у тебя будет, по крайней мере, один свободный день каждую неделю. Даже в выходные, когда ты не едешь к Белле, у тебя будет хотя бы один выходной. В-третьих, ты будешь выходить в свет, хотя бы раз в неделю. Мне все равно, куда и с кем ты пойдешь, но ты будешь выходить.

Как бы я ни был согласен с большей частью того, что она говорила, мне никогда не нравились ультиматумы.

— Или? — спросил я, и в моем голосе прозвучал намек на рычание.

Она посмотрела на меня, ее голова слегка наклонилась в одну сторону.

Я знал, что как старший партнер в бизнесе, она была бы вполне в своем праве продать бизнес из-под моего носа. Но я чувствовал, что ей лучше было не угрожать мне.

— Здесь нет "или", Саймон, — мягко сказала она. — Это не угроза. Наверное, это можно назвать вмешательством, но я думала, что мы с тобой стали хорошими друзьями. Заботиться друг о друге - вот что делают друзья.

Я опустился обратно в кресло, потерпев поражение.

— Хорошо, — тихо сказал я, — я не уверен насчет общения. Я не встречался..., — я сделал паузу, — ну, я не встречался по-настоящему, наверное.

— Что, никогда? — недоверчиво спросила она.

Я покачал головой.

— Ты никогда не встречался с девушкой?

Еще одно покачивание.

— А как насчет парня? — спросила она, с озорным блеском в глазах.

— Я не гей, — тихо сказал я.

— Ты когда-нибудь приглашал девушку на свидание?

— Я пытался пару раз, когда только приехал в город, — сказал я. — Я разбился и сгорел. Потом я занялся работой, и все отошло на второй план. Я получил несколько приглашений от женщин постарше, но они были замужем, а моя мама содрала бы с меня кожу живьем, если бы я ввязался в чужой брак.

Она растерянно посмотрела на меня.

— Я думала, ты сказал, что твоя мама умерла...

— Поверь мне, смерть ее не остановит. К тому же, Белла бьет так же сильно.

Она хихикнула.

— Ах, ты, бедная курочка-наседка, — сказала она, но в ее глазах был расчет.

— Вот что я тебе скажу. Почему бы мне, не назначить тебе свидание на эту пятницу? Я знаю одну девушку, которая давно интересуется тобой, но боится пригласить тебя на свидание. Я уверена, что она тебе понравится.

— Кто она? — спросил я.

Я знал практически всех людей в городке и не мог вспомнить ни одной женщины моего возраста, которая проявила бы к тебе интерес.

— Э..., — сказала она, — это будет интересно. Выбери место для встречи, и я попрошу ее встретиться с тобой там в пятницу в 8 вечера. Поскольку в прошлые выходные ты был у Беллы, значит, эти выходные свободны, так что если свидание пройдет хорошо, вы сможете провести некоторое время вместе.

Я сидел и некоторое время думал об этом.

— И что бы мы делали? — спросил я. — Я не пью, я не умею танцевать.

— Как насчет кино? — предложила она. — Своди ее в кино. Вот тебе совет - пусть она сама выберет фильм.

— А что, если мне не понравится ее выбор? — спросил я.

— Тогда ты расширишь свой кругозор. Возможно, ты даже чему-то научишься. Фильмы про девчонок - это сплошная романтика. Даже если тебе не понравится фильм, смотри и учись на нем.

— Хорошо, — сказал я. — Скажи... прости, как ее звали?

Я подумал, что смогу ее подловить.

Она засмеялась.

— Хорошая попытка. Я скажу ей, чтобы она встретила тебя в кинотеатре в..., — она несколько минут смотрела на свой телефон, — это должно быть 7.30., иначе ты не успеешь купить билеты до начала сеанса.

Мы закончили ужин, и я помог с посудой.

Когда я уходил, она обняла меня.

— Не забудь про пятницу в 7.30. Будь добр к ней. В последнее время, у нее были плохие времена, и ей нужен кто-то хороший.

Остаток недели прошел в работе, еще работе и беспокойстве. По мере приближения пятницы, я нервничал все больше и больше.

К четырем часам дня пятницы я так нервничал, что чувствовал себя физически больным. Стефани работала в офисе, а мне все время хотелось зайти и попросить ее отменить свидание.

Я стоял и смотрел на генератор, который я только что установил на автомобиль, прежде чем понял, что это тот же самый генератор, который я снял, а новый все еще лежал в своей коробке на верстаке.

— Саймон, — раздался голос сзади меня.

Я подпрыгнул.

Стефани стояла там и ухмылялась мне.

— Иди домой, прими душ, переоденься и приготовься.

— Я не уверен, что смогу..., — начал я.

— Конечно, сможешь. Поверь мне, она так же нервничает, как и ты. Но я думаю, что она прекрасная женщина, и вы отлично поладите.

— Но, — начал я, — я не знаю, как разговаривать с девушками. Что, если я скажу что-то, что ее расстроит? Я никогда не умел читать сигналы, что если я буду думать, что нравлюсь ей, и сделаю что-то, но на самом деле это не так, и она подумает, что я пытаюсь...

Я начинал паниковать.

Она положила свою руку на мою руку.

— Послушай. С тобой все будет хорошо. У всех бывают такие сомнения перед первым свиданием, особенно перед твоим первым - первым свиданием. Расслабься, будь собой и получай удовольствие. Все остальное, приложится само собой.

Я начал убирать свои инструменты перед тем, как закрыться на вечер.

— Кстати, — сказала она, — не приноси цветы.

— Не надо? — спросил я. — Я думал, что это обязательно на первом свидании.

— Что она будет делать с этой чертовой штукой в театр? Ты можешь купить ей конфеты или попкорн, когда будешь заходить, если хочешь ей что-то подарить.

Я повернулся, чтобы уйти.

— Как я вообще смогу ее узнать? Я не могу просто подходить к случайным женщинам и спрашивать, не моя ли это пара. Меня, скорее всего, арестуют.

— О, поверь мне, ты узнаешь ее, — улыбнулась она. — Но она знает тебя. Так что, если ты не уверен, просто подожди, и она сама к тебе подойдет.

Я пошел домой и принял душ. Потом я снова принял душ. Работа в автомастерской означает, что на тебя иногда попадают масло, смазка и другие жидкости, связанные с двигателем, а они иногда не хотят отстирываться. Я всегда ношу защитные перчатки и комбинезон, но перчатки иногда рвутся, а комбинезон иногда пропитывается насквозь. А если честно, некоторые автомобили, с которыми нам приходится иметь дело, просто отвратительны.

Я посмотрел на свой ограниченный гардероб, пытаясь придумать, что надеть. Я выбрал джинсы и рубашку на пуговицах.

Накануне я постригся, чтобы хоть как-то прилично выглядеть, и к шести часам я был готов. Дорога до театра займет около 20 минут, так что у меня было достаточно времени, чтобы сидеть и волноваться.

Я, наверное, дюжину раз брал телефон, чтобы попросить Стефани позвонить ее подруге и отменить свидание. Затем в 6.45, я получил сообщение от Стефани.

"Если ты держишь телефон в руках, набираясь смелости, чтобы позвонить мне и попросить отменить встречу, то не трудись. Это произойдет. Убедись, что ты придешь вовремя. Моя подруга не любит, когда ее заставляют ждать".

Я подъехал к кинотеатру в 7.15 и припарковал машину. Подойдя к кассе, я оглянулся, но никого не увидел в ожидании. Я решил пойти посмотреть на рекламные щиты демонстрирующихся сейчас фильмов, чтобы узнать, что показывают.

Идя вдоль ряда щитов, я читал каждый из них, изредка поглядывая по сторонам, чтобы убедиться, что не пропустил свое время. Мои часы, медленно ползли к половине восьмого.

Вдруг я почувствовал чье-то присутствие рядом с собой и повернулся.

У меня перехватило дыхание.

Там стояла Стефани, ее русые волосы были собраны в простой хвост.

На ней были джинсы, настолько узкие, что их легко можно было спутать с краской для тела, и свободная изумрудно-зеленая рубашка, поверх белой футболки.

Я был в замешательстве. Она пришла сказать мне, что ее подруга решила отменить встречу?

Затем она взяла меня за руку.

— Пойдем, — сказала она, — а то мы пропустим начало.

Я был прав, она выбрала девчачий фильм.

Я пытался сделать вид, что мне интересен фильм, я даже попытался сделать, как она предложила, и посмотреть, как главный герой заводит роман с женщинами, но диалог показался мне банальным и избитым. Конечно, такие реплики не работают, не так ли?

Примерно на третьей части фильма я почувствовал, что Стефани прижимает ко мне свою руку.

Подумав, что занимаю слишком много места, я слегка отстранился, чтобы дать ей больше пространства.

Она посмотрела на меня, с выражением "серьезно?" на лице, затем потянулась, взяла меня за руку и положила мою руку себе на плечи, прижимаясь ко мне.

Несколько минут я сидел неподвижно, но ощущение того, что она прижимается к моему боку, творило со мной странные вещи. Я чувствовал ее запах - смесь духов, мыла и пряного запаха, который делал со мной еще более странные вещи. Я чувствовал ее грудь, прижатую к моему боку, а поскольку она засунула мою руку под мышку и держала ее, она была прижата к ее другой груди.

Долгое время я не смел даже дышать, затем она наклонилась и прошептала мне на ухо.

— Расслабься. Я не сделаю тебе больно.

Остальную часть фильма, я не помнил.

После фильма Стефани сказала, что хочет есть, и мы пошли в закусочную, чтобы перекусить.

Это, по крайней мере, было более удобно для меня. Для начала, между нами был столик, и как только мы начали говорить, я значительно расслабился.

Я спрашивал ее о тех фрагментах фильма, которые запомнил, и о том, подействовали ли на нее использованные пикаперские фразы.

К тому времени, когда мы закончили трапезу, мы уже смеялись вместе, и я чувствовал себя гораздо лучше.

Стефани взяла такси до кинотеатра, мы пересели и я отвез ее домой.

Будучи джентльменом, каким меня воспитали, я подошел и открыл ее дверь, чтобы выпустить ее из своего пикапа. Она взяла меня под руку, чтобы я проводил ее до ее двери.

— Спасибо за вечер, — сказала она, — я действительно хорошо провела время.

Она наклонилась и нежно поцеловала меня в губы.

— Спокойной ночи, Саймон. — Она вошла в дом и закрыла дверь.

Я долго стоял и смотрел на дверь - я был в таком противоречии.

Она была красивой женщиной и не оставляла сомнений в том, что я ей интересен.

Но в моей голове, она все еще оставалась "женой Майка". Я знал, что это нелепо, поскольку он уже больше года как умер, и, насколько я знал, за это время она ни с кем больше не встречалась, но все же.

Я вернулся в свой пикап и поехал домой.

На следующее утро, я собирался ехать в мастерскую к восьми часам, когда зазвонил телефон. Это была Стефани.

— Доброе утро, — сказал я. — Как дела?

— Что ты сейчас делаешь? — спросила она.

— Просто готовлюсь к открытию, — сказал я.

— Нет, — сказала она. — Одевайся, мы едем кататься.

В мою дверь постучали.

— Подожди, Стеф, кто-то у моей двери, — сказал я, подходя к двери и открывая ее.

Она стояла там и ухмылялась мне.

— Нет, — сказала она снова, — ты не можешь кататься в комбинезоне. Иди переоденься.

Она отвезла меня на ранчо, в часе езды от города.

— Мой друг держит здесь лошадей, — сказала она, — я приезжаю сюда покататься, когда у меня есть возможность.

— Я никогда..., — начал я.

— Не волнуйся, — сказала она. — Я научу тебя ездить верхом.

Она отвернулась, но я был уверен, что слышал, как она сказала "и на лошадях", наполовину про себя.

Мы весело провели день. Лошадь, которую она выбрала для меня, была спокойной и послушной, но просто следовала за ее лошадью, так что у меня не было особого контроля. Она собрала пикник, и мы поели на одеяле на склоне холма.

После того как мы поели, она легла на спину и посмотрела на облака.

— Смотри, — сказала она, — собака.

Она показала на облако, которое при большом воображении, могло бы выглядеть как очень деформированная собака. Я решил не комментировать.

Я долго смотрел на небо, наблюдая за проплывающими облаками. Это было расслабляюще, лежать рядом со Стефани. Она не совсем прижималась ко мне, но была так близко, что я чувствовал ее тепло.

Вдруг она приподнялась и склонилась надо мной.

Она поднесла руку к моей щеке, а затем наклонилась ко мне. Нежно прильнула своим ртом к моему.

Сначала я замер, не зная, что делать. Но потом я почувствовал кончик ее языка на своих губах, ищущий, и я впустил ее.

Стефани вела. У меня не было опыта, это был фактически мой первый поцелуй, но я попытался вспомнить все, что я читал о поцелуях (интернет помнит). Я повторял ее движения и старался быть достаточно нежным, чтобы не поранить ее, но достаточно твердым, чтобы не щекотать.

Я поднял руку и провел ладонью по ее волосам, поглаживая заднюю часть шеи, и она вздрогнула.

Мы отстранились друг от друга.

Я с трудом переводил дыхание и удивлялся, что мой член не разорвал брюки.

Она тоже казалась немного запыхавшейся, и я мог видеть некоторые очень интересные точки на ее рубашке.

— Мне очень жаль, — сказала она, выглядя совсем не так, как обычно. — Я просто не смогла устоять.

— Стефани? — спросил я. — Что мы делаем?

Она немного озадаченно посмотрела на меня.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она.

— Ты знаешь, я никогда..., — начал я, но она приложила пальцы к моим губам.

— Шшш, — сказала она. — В этом нет ничего плохого.

— Просто я так запутался, — сказал я. — К чему это приведет? Тебе придется рассказать мне, потому что я понятия не имею, и я слеп, когда дело доходит до чтения женщин. Мы просто дурачимся, это просто забава или нечто большее? Как далеко мы собираемся зайти, потому что сейчас я полон мыслей, чувств и желаний, которые тянут меня в разные стороны. Эмоционально, полагаю, я немного отстал от жизни. До 30 секунд назад, я даже не целовался с девушкой, с которой не был связан, и я НИКОГДА не целовался с такой девушкой.

Стефани снова легла, на этот раз положив голову мне на грудь.

— Мне жаль говорить тебе, что на эти вопросы я не могу ответить, — сказала она. —Видишь ли, от этого не становится легче. Да, у меня больше опыта, чем у тебя, у меня было несколько парней и я была замужем, но "это", что бы это ни было, для меня так же ново и неопределенно, как и для тебя. Я тоже полна тех же мыслей и чувств. И влечений, — хихикнула она.

— Но я не могу сказать, куда мы идем, —продолжила она. — Сейчас я скучаю по Майку. Но я знаю, что он ушел и не вернется. И я не могу провести остаток жизни в одиночестве только потому, что его больше нет. Поскольку мы так много работали вместе, у меня появились чувства к тебе, которые я хотела бы исследовать. Но куда это исследование нас приведет, мы должны будем выяснить вместе, если ты не против?

— Но почему я, ты же знаешь, что я никогда не был с женщиной, разве ты не хочешь кого-то, кто знает, как..., — начал я.

— Если тот поцелуй был чем-то знаменательным, я уверена, что ты быстро научишься. Но, как я уже говорила, мы оба будем учиться. Занятие любовью с кем-то - это очень индивидуальная вещь. То, что нравится одному человеку, другой будет ненавидеть. Когда мы будем готовы, я буду учить тебя, а ты будешь учить меня. Мы еще не готовы к этому, и, возможно, никогда не будем готовы, но пока давай перестанем думать о месте назначения и будем наслаждаться путешествием.

Она снова наклонилась, и мы снова долго целовались. И снова мы прервались.

— Нам пора возвращаться, — сказала она.

После возвращения, мы потратили время на расчесывание лошадей, а затем выпустили их в поле.

— Мне нужен душ, — сказал я, — от меня воняет лошадью.

С тех пор, каждую пятницу вечером мы что-нибудь делали вместе. Мы ходили в кино, ужинали, она даже уговорила меня пойти с ней на танцы, и я обнаружил, что могу не слишком опозориться на танцплощадке.

По выходным, когда меня не было у Беллы, мы проводили вместе субботу или воскресенье и что-нибудь делали. Мы гуляли или ездили куда-нибудь. Мы даже ходили на несколько автошоу, когда они были не слишком далеко. Мы проводили много времени в поцелуях, и я хорошо изучил ее тело в одежде. Я знал, где и как она любит, чтобы к ней прикасались, что она боится щекотки, если недостаточно тверд, и что правильное прикосновение к ее соскам, даже через рубашку, может заставить ее ноги превратиться в желе.

Примерно через три месяца, мы вернулись к ней домой, проведя день на местном автошоу.

Я был немного разочарован, так как выставка была довольно скудной, а экспонаты были низкого уровня, но мне удалось найти деталь для машины клиента, которую я искал. Не у всех моих клиентов были новые машины или даже машины, для которых еще можно было достать новые запчасти.

Как обычно, я открыл для нее дверь грузовика и проводил ее до двери.

Она пригласила меня войти, в чем не было ничего необычного, мы часто ужинали после прогулок, но я почувствовал, что сегодня что-то изменилось.

Я повернулся, чтобы закрыть входную дверь, а когда обернулся, Стефани стояла прямо передо мной, так близко, что я рефлекторно отступил назад, прижавшись спиной к двери. Она прижала меня к двери и поцеловала. Крепко. Прижимаясь ко мне всем телом.

Затем она отстранилась и посмотрела мне в глаза.

— Прости, Саймон, — сказала она. — Я не могу больше ждать.

Затем она опустилась на колени.

В течение нескольких секунд, она расстегнула мой ремень и брюки и выставила на обзор, мой напряженный член.

Я много читал в сети, о размерах мужских причиндалов, и, будучи типичным мужчиной, я измерил. Мой размер оказался чуть больше 18 сантиметров, что, насколько я понял, было выше среднего. Я также был немного толще среднего. Я только однажды видел другой член, и то, когда кто-то пытался засунуть его мне в глотку в колонии для несовершеннолетних, и я не был уверен, как у меня обстоят дела в реальной жизни.

Стефани, казалось, была довольна этим.

— Отлично, — сказала она, — я знала, что у тебя приличный размер после всех тех раз, когда мы целовались, но это просто идеально.

Она погладила его несколько раз. Невозможно было представить, чтобы он стал еще тверже, но он стал. Он был таким твердым, что было почти больно.

Затем меня охватило мягкое, влажное тепло, и я понял, что она взяла меня в рот.

— МММММММ, — сказала она, осторожно продвигаясь вперед, принимая в себя все больше меня. Я ощутил, как она провела языком по головке моего члена, и почти сразу почувствовал, что мои яйца начали подниматься.

Должно быть, она почувствовала это, потому что немного отступила, пока ощущения не ослабли, прежде чем начать снова. Я посмотрел вниз и увидел, что она смотрит на меня снизу вверх, заглядывая в мои глаза, пока она двигала ртом вверх и вниз по моему стволу. Мои яйца снова начали подниматься, и я понял, что продержусь еще несколько секунд.

— Стефани, остановись, я собираюсь...

Я попытался отстраниться, но она прижала меня к двери, и отступать было некуда. Она опустила лицо вниз, пока ее нос не оказался прижатым к моему животу, и сглотнула.

Ощущения, возникающие на головке моего члена, отняли последнюю каплю контроля, которую я изо всех сил пытался удержать, и разрушили ее. С криком, я кончил.

Мой член дергался, когда я выплескивал струю за струей сперму, прямо ей в горло. После трех или четырех струй она отстранилась, держа головку во рту, так что остатки попали на ее язык. Она продолжала играть со мной, проводя языком по головке, нежно лаская мою мошонку, пока я не кончил.

Я посмотрел вниз, смущенный и пристыженный.

— Мне так жаль, — сказал я, — я не мог...

Она встала и приложила пальцы к моим губам.

— Шшшш. Не за что извиняться. Я точно знала, что делаю, и что может произойти. Я получила именно то, что хотела. Теперь, если ты позволишь, я бы хотела отвести тебя наверх и показать тебе, чего я еще хочу.

Она повела меня наверх, в свою спальню.

Она снова поцеловала меня, когда начала снимать с меня рубашку, сначала в губы, а затем проводя ими по челюсти и шее. Когда она расстегнула рубашку и начала спускать ее на плечи, она прижалась к ним ртом, целуя и слегка покусывая плоть, от чего по моему позвоночнику побежали мурашки. Она спустилась ниже, продолжая целовать, пока не добралась до моего правого соска, который она нежно прикусила зубами, перекатывая другой в пальцах. Я почувствовал, что мои колени слегка подкосились. Это был первый раз, когда я подумал, что мои соски - это не просто украшение.

Она спустилась ниже, целуя, облизывая и покусывая мой живот. К этому времени, рубашки на мне уже не было, и она снова расстегнула мои брюки, стянула их вниз, а затем руками, губами и зубами, целуя, покусывая, поглаживая и облизывая, спускалась все ниже и ниже. На этот раз она обошла мой пах, но ощущение ее рук на моих ногах, бедрах и заднице было невероятным, когда она, наконец, избавила меня от оставшейся одежды.

Нет нужды говорить, что к этому времени, я снова был твердым, как камень.

Она снова встала, прижалась ко мне и снова поцеловала меня.

— Теперь ты, — сказала она.

Мне не нужно было повторять дважды.

Я решил, что будет проще раздеть ее сзади, поэтому я развернул ее и начал целовать и покусывать ее шею. Она влилась в меня, когда я расстегнул пуговицы ее топа и стянул его с плеч, следуя ее примеру, я целовал ее плечи, пока топ опускался ниже, и спускался вниз по ее руке, поглаживая другую руку, чтобы попытаться повторить ощущения там.

Пока что я обошел лифчик и поцеловал ее бока, помня, что ей нужны более твердые прикосновения, так как она боится щекотки. Я снова стал целовать ее бока и плечи, используя это время, чтобы украдкой заглянуть в застежку ее лифчика. Я слышал, что это может быть минным полем, и не хотел нарушать настроение.

Мне повезло, и когда я, наконец, был готов попробовать, то расстегнул ее лифчик одним движением.

— Ты уверен, что не делал этого раньше? — спросила она. — Потому что ОХХХ...

Я позволил ее лифчику упасть вперед и, стоя позади нее, следил за ним руками. Поглаживая ее грудь, я снова начал целовать ее шею. По пути вниз, я намеренно избегал ее сосков и гладил по бокам груди и под ней, прежде чем обхватить их и поднять руки вверх, чтобы взять их вес. Наконец, я слегка провел ладонями по кончикам ее эрегированных сосков.

Я переместился в сторону, чтобы поцелуями провести по ее плечу и по склону левой груди. Она начала слегка дрожать, когда я целовал ее сбоку и еще раз под грудью, а затем поднялся выше. Ее соски были покрасневшими и твердыми, и она застонала, когда я провел языком, по кончику ее левого соска. Наконец, я взял сосок в рот и начал дразнить его языком и зубами, используя пальцы на другом соске, чтобы продублировать ощущения.

Я уже знал, что груди Стефани были особенно чувствительны, после наших предыдущих сеансов поцелуев, поэтому я продолжал играть с ними, двигаясь теперь перед ней. Я сел на край кровати так, чтобы моя голова была на высоте, позволяющей уделять им столько внимания, сколько им было нужно. Я переключил свое внимание на другую грудь и начал дразнить, покусывать и облизывать и ее. Стефани положила руку мне на затылок, удерживая меня на месте, и я почувствовал, как ее бедра начали извиваться, когда она потеряла себя в ощущениях от того, что я делал с ней.

Я продолжал работать с ее грудью, используя поочередно рот и руки, облизывая, целуя, пощипывая и покусывая. Я немного увлекся и ущипнул ее за сосок чуть сильнее, чем намеревался, и она слегка вскрикнула, но не отстранилась. Я слышал, как она что-то шептала, но не мог разобрать что, но по мере того, как я продолжал, это становилось яснее.

— Нет... больше не надо... остановись... ты собираешься... нет, пожалуйста... нет... да... боже, да... остановись... нет, не останавливайся...

Она говорила все громче и громче, прижимая мою голову к своей груди. Я думал, что раскусил ее, и решил попробовать что-то, что либо разозлит ее, либо подтолкнет. Одновременно я ущипнул зубами ее левый сосок, а пальцами сделал то же самое с правым, и с криком "Ублюдок!!!" она кончила.

Она прижалась ко мне, пока я сосал и покусывал ее сосок, пока она преодолевала волны своего оргазма, а затем оттолкнула меня, когда это стало слишком сильно, и у нее начались афтершоки.

— Хватит, — сказала она, — я больше не могу ждать.

Толкнув меня обратно на кровать, она одним движением сорвала с себя джинсы и трусики, бросив их в угол, а затем забралась на меня сверху, устроив меня полулежа на кровати.

Она крепко поцеловала меня, одновременно протягивая руку между нами, чтобы взять мой член и провести головкой по внешней стороне, своей плачущей щели. Ей потребовалось мгновение, чтобы занять удобное положение, а затем одним медленным, но неумолимым движением, она насадилась на меня.

— О, Боже, — сказала она, когда я почувствовал невероятный жар и давление, охватившие меня.

Она уперлась в меня тазом, и почти сразу я почувствовал, как ее киска начала спазмировать.

— О, Боже, Боже, Боже, Боже, — повторяла она, когда кончила еще раз.

В течение нескольких секунд, она лежала неподвижно на мне, ее дыхание было срывистым.

— Ублюдок, — снова сказала она. — Это я должна была потрясти твой мир.

— Поверь мне, — ответил я. — Так и есть.

Она подняла на меня глаза и улыбнулась.

— Еще нет.

Я не знаю, как описать остаток ночи. Мы занимались любовью, трахались, занимались сексом. Через некоторое время, все стало как в тумане. Но это была самая лучшая ночь в моей жизни.

Когда мы, в конце концов, насытились, я лежал на спине, задыхаясь, а она лежала напротив меня, положив голову мне на грудь и перекинув ногу через мою. Я смотрел на нее сверху вниз.

Я не знал, что сказать. Я не хотел портить все глупыми словами.

Она, казалось, прочитала мои мысли.

— После этого нет слов, — сказала она. — Спи, и посмотрим, что принесет завтрашний день.

После этого, мы часто занимались сексом. Но наши отношения развивались и за пределами спальни. Мы стали парой, мы обручились, мы поженились. И вот тогда, все начало меняться.

Теперь я знаю, что найдутся те, кто будет читать это, кто назовет меня тряпкой, куком и всякими другими именами, когда я расскажу вам, как все развивалось. Они будут утверждать, что в таких же обстоятельствах, они сделали бы то или другое, и они никогда бы не позволили событиям развиваться так, как они развивались. А я вам скажу три вещи.

Во-первых, помните, что то, что вы прочитаете через несколько минут, на самом деле происходило в течение года. Крошечные изменения, которые сами по себе, казались незначительными, но в совокупности, они привели к тем событиям, которые произошли. Вспомните часто упоминаемую лягушку в кастрюле. Если опустить лягушку в слишком горячую воду, она тут же выпрыгнет. Но если поместить ее в холодную воду и медленно нагревать, пока вода не закипит, она будет сидеть там довольная, пока не сварится.

Во-вторых, вы также должны помнить, что это были мои первые в жизни отношения, у меня не было никаких ориентиров. Со мной играл эксперт, а я даже не был на уровне новичка.

И наконец, пошел ты! Тебя не было рядом, ты не жил моей жизнью, и я не отвечаю перед тобой. О, и я уже упоминал, что "Пошел ты"?

Мы поженились весной, Джонатон был рядом со мной, а Мэри и близнецы участвовали в церемонии, которую я не очень понимал.

Это была, понятно, большая свадьба. Пришли почти все, кого мы знали, то есть, весь город. Счет был феноменальным, но, как я уже говорил, у Стефани были деньги, и к этому времени, дела в мастерской шли хорошо, я был почти равноправным партнером и с лихвой окупил свои первоначальные вложения.

Попечители фонда Стефани, настаивали на брачном контракте, который был представлен мне на подпись.

Только их отношение ко мне, побудило меня сказать, что я изучу это дело у своего адвоката и верну его им. Оказалось, что это было правильное решение, поскольку оно было полностью односторонним. Если бы я был неверен Стефани, я бы ушел с тем, что вложил в брак, и с небольшой суммой за каждый год нашего брака. Однако если бы позиции поменялись местами, брачный контракт не имел бы никакой силы, и на меня распространялось бы обычное законодательство о разводе. Другими словами, я был бы в полной заднице и, скорее всего, потерял бы все.

Я снова получил семейную скидку от Джонатона и оставил его договариваться о более справедливом соглашении, непосредственно с попечителями.

Я переехал к Стефани еще до свадьбы, мы наняли помощника и рабочего в мастерскую, которая хорошо развивалась, и я был так счастлив, как только мог надеяться. Единственное, что могло бы сделать меня еще счастливее, это если бы Стефани сказала мне, что мы ждем ребенка, но, несмотря на то, что она прекратила прием противозачаточных средств, этого не произошло.

Через три месяца после нашей свадьбы, начали происходить небольшие события.

Как я уже упоминал ранее, когда Майк был жив, Стефани всегда была кокеткой, но это прекратилось после его смерти и во время нашего "ухаживания" Она уделяла мне все внимание, и она всегда вела себя прилично с другими мужчинами. Это произошло не сразу, но постепенно я начал замечать, что она возвращается к своему флирту.

Думаю, впервые я действительно заметил, опять же, как я сказал, постепенный процесс, однажды вечером когда мы пошли танцевать. Она любила делать это, по крайней мере, раз в месяц. Мы уже несколько раз танцевали вместе, но тут к ней подошел крупный, ухоженный мужчина, которого я никогда раньше не видел, и спросил, не хочет ли она потанцевать.

Во всех предыдущих случаях она смотрела на меня, когда это происходило, и я всегда отвечал, что если она хочет, то я не против. В этот раз, все было по-другому. Не взглянув в мою сторону, она взяла его за руку, встала и вышла на паркет.

Они станцевали пару быстрых номеров, но потом темп замедлился, и они придвинулись гораздо ближе, чем мне бы хотелось. Она обнимала его за шею, а он держал руки на ее бедрах, и я видел, что они медленно спускаются к ее попке. Между ними, нельзя было просунуть кредитную карточку.

Я решил вмешаться.

Я постучал его по плечу, и он обернулся, скривив губы.

— Думаю, теперь я хотел бы вернуть свою жену, — холодно сказал я.

Я видел, как он обдумывает свой следующий шаг, и мысленно приготовился к удару, которого полностью ожидал от него. Но затем он улыбнулся и отступил назад.

— Конечно, — сказал он, а затем повернулся к Стефани: — Спасибо за танец.

— Что это было, черт возьми? — Стефани была в ярости. — Мы даже не закончили танец, — она просто повернулась и вышла из бара.

Я был ошеломлен - почему это я виноват в том, что этот мерзавец не мог держать свои руки при себе?

— Мне не понравилось, как он обращался с тобой, — сказал я. — Он, практически, держал свои руки на твоей заднице.

— И что? — сказала она. — Это моя задница, и я могу сама о себе позаботиться, мне не нужно, чтобы ты говорил мне, с кем я могу танцевать, а с кем нет.

— Значит, ты была бы не против, если бы я танцевал с какой-нибудь другой женщиной и обхватил ее руками? — горячо спросил я.

Она рассмеялась.

— Ты думаешь, что из-за того, что мы несколько раз трахались, ты имеешь какое-то понятие о женщинах? Помечтай!

Она ворвалась в нашу спальню, и я услышал, как она закрывает дверь.

Все выходные все было холодно, я спал в одной из комнат для гостей. Я несколько раз пытался поговорить с ней, но она просто игнорировала меня или выходила из комнаты.

В конце концов, я решил, что, должно быть, слишком остро отреагировал.

Когда я вернулся домой в понедельник вечером, я извинился.

Мне показалось, что в ее глазах мелькнул блеск триумфа, но он исчез так быстро, что я не мог быть уверен.

Она обняла меня.

— Саймон, ты знаешь, что я люблю тебя, но ты мой муж, а не тюремщик. Я танцевала с каким-то парнем, ну и что? Если бы он зашел дальше, чем я хотела, я бы с этим разобралась. Разве ты не видишь, что своим вмешательством ты сказал ему, что беспокоишься, что я могу сбиться с пути? Если он так думает, насколько больше вероятность, что он вернется и попытается снова? Если бы ты позволил мне разобраться с ним, он бы понял, где границы.

Я на мгновение задумался над этим. В этом был определенный смысл.

— Мне жаль, — сказал я снова, и все вроде бы успокоилось.

В спальне все тоже начало меняться. Стефани начала проявлять свою доминирующую натуру. Секс стал зависеть от ее удовольствия и от того, сколько раз я смогу заставить ее кончить. Я тратил часы на прелюдию, используя все, что у меня было, чтобы доставить ей удовольствие. Она должна была кончить, по крайней мере, полдюжины раз, прежде чем разрешить мне трахнуть ее. Я не жаловался, мне нравилось играть с ее телом, и это заставляло меня чувствовать себя сильным, когда я мог играть с ее телом так хорошо, что она кончала так часто. Сейчас понимаю, каким наивным я был.

Прошло шесть месяцев после свадьбы, когда я нашел ее противозачаточные таблетки.

Я полез в ее сумку за чем-то, кажется, за ручкой, и нашел полпачки таблеток. Сначала я подумал, что они, должно быть, остались еще до того, как мы начали пытаться завести ребенка, и ничего не сказал. Но через пару дней, когда она была в душе, я снова посмотрел и увидел, что еще две таблетки исчезли. Очевидно, она все еще употребляла их.

Сначала я собирался предъявить ей коробку с таблетками, но понял, что это ни к чему хорошему не приведет. Каждый раз, когда у нас возникал какой-либо спор, я проигрывал. Она просто переставала со мной разговаривать и игнорировала меня, пока я не извинялся. Да, после этого у нас часто был отличный примирительный секс, но только после того, как я уступал.

Однажды я заговорил об этом с Беллой, и она спросила, помню ли я, чтобы мама и папа когда-нибудь спорили?

Я задумался. Я никогда не помнил, чтобы они ссорились. Папа просто соглашался с тем, что говорила мама. Он говорил:

— Счастливая жена, счастливая жизнь.

— Но, конечно, так жить нельзя? — сказал я. — Мы должны быть партнерами, а не хозяином и слугой.

Белла посмотрела на меня.

— Я помню один спор между мамой и папой, — сказала она. — Это было из-за тебя.

— Меня? — сказал я.

— Это было до твоего рождения. Ты всегда знал, что тебя не планировали, но я надеюсь, что при всем этом, ты когда-нибудь чувствовал, что Ма и Па относятся к тебе иначе, чем к остальным? — спросила она.

— Нет, — усмехнулся я, — я получал те же побои, что и все остальные. Некоторые из них от тебя, — вспомнил я.

— И ты заслужил их все, — усмехнулась она в ответ.

— Но ты должен помнить, — продолжала она, — какими бедными мы были. У нас ничего не было, и мы едва выживали. Когда она была на седьмом месяце беременности тобой, мама вернулась домой с мужчиной. Очевидно, она решила, что они не могут позволить себе завести еще одного ребенка, и хотя никогда не было и мысли о том, что она не будет рожать, она навела справки о том, чтобы тебя усыновили. Этот человек был из агентства по усыновлению, и он пришел поговорить с Па.

— Па просто сидел и слушал, что говорил мужчина, поблагодарил его и сказал, что он зря тратит время, они ни за что не отдадут своего ребенка на усыновление. Он показал мужчине на выход.

— Мама пришла в ярость. Ты знаешь, какой она была, когда злилась. Она называла его всеми именами, которые я когда-либо слышала, а некоторые я не слышала. Она говорила ему, какой он дурак, как он обрек их всех на голодную смерть или жизнь в нищете до конца их дней, как они не смогут справиться с лишним ртом, который нужно кормить, и со всеми расходами на нового ребенка. Она продолжала и продолжала. В течение всего этого, Па просто смотрел на нее.

— Когда она закричала, он просто подошел и обнял ее. Он сказал ей, что они ни за что не расстанутся со своим ребенком. Что, несмотря ни на что, ребенок будет расти в любящем доме и будет жить в своей собственной семье. Они справятся. У них все будет хорошо.

— Это был конец спора. А остальное ты знаешь. Видишь ли, папа никогда не спорил с мамой, потому что никогда не было ничего, о чем бы он чувствовал себя достаточно сильно, чтобы спорить. Он доверял маме в принятии правильных решений и поэтому шел у нее на поводу. Очевидно, он считал, что ее решение насчет тебя было неправильным, и поэтому он что-то с этим сделал.

— Итак, ты считаешь, что мне нужно выбрать свои битвы, чтобы решить, является ли проблема достаточно серьезной, чтобы бороться за нее?

— Да, — сказала она. — Но будь уверен, потому что, судя по ее поведению, она кажется упрямой женщиной. Если ты решишь выступить против, это может стать концом вашего брака. Я думаю, она готова зайти так далеко, чтобы добиться своего, так что тебе тоже нужно быть уверенным.

— Вы с Джонатоном спорите? — спросил я.

— Нет, — раздался голос сзади меня. — Я просто делаю то, что мне говорят.

Она тепло улыбнулась ему.

— Как и должно быть, — сказала она.

Я решил поговорить со Стефани так, как если бы я не нашел таблетки.

— Стефани, я думаю, мне нужно сходить к врачу, — сказал я однажды утром, когда мы собирались.

— Почему? — спросила она, выглядя обеспокоенной, — что-то не так?

— Нет, я чувствую себя хорошо, — успокоил я ее. — Но мы уже несколько месяцев пытаемся завести ребенка, и ничего не происходит, может быть, мне нужно провериться, вдруг со мной что-то не так.

Она мягко улыбнулась мне:

— Детка, на все нужно время. Будь терпеливым. Давай подождем еще несколько месяцев, и если ничего не произойдет, тогда, может быть, поговорим с доктором Смитом. Мы оба молоды и здоровы, я уверена, что это произойдет.

Я грустно кивнул. Она явно лгала мне, но я не понимал почему. Я вспомнил свой разговор с Беллой. Должен ли я возразить ей насчет таблеток? Это определенно вызвало бы ссору. Я уже слышал, как она обвиняет меня в том, что я шпионил за ней, нарушил ее личное пространство. Возможно, она хотела немного подождать с детьми. Возможно, она считала, что еще не готова.

Я решил, что дам ей год на то, чтобы привести себя в порядок, а потом мы снова обсудим детей. Кроме того, пока она думала, что я считаю, что мы стараемся...

Через несколько недель, Стефани сказала мне, что ее пригласили подружки. Она согласилась, так как знала, что я не особенно люблю танцевать.

И так это стало обычным делом - каждую пятницу вечером, она уходила с девочками. Сначала она возвращалась домой к 11, но постепенно это становилось все позже и позже, пока в некоторые выходные, я не отправлялся к Белле до того, как она возвращалась домой.

Наша сексуальная жизнь менялась все больше. Она стала еще более требовательной в спальне, но теперь она начала требовать, чтобы я делал ей оральный секс после того, как мы трахались. Казалось, она получала огромное удовольствие от того, что я вычищал из нее свою сперму. Я не знал, как на это реагировать. Мне не было противно от этого, в конце концов, это была моя собственная сперма, но я чувствовал, что все становится еще более странным. Я даже не мог поговорить об этом с Беллой - кто станет обсуждать такие вещи со своей старшей сестрой?

В очередной раз я решил, что этого недостаточно, чтобы развестись с ней, и поэтому привык к этому. По крайней мере, это означало, что я получал хороший секс, потому что, чтобы вычистить ее, мне нужно было сначала вставить ее. Я научился оттягивать свой оргазм, дошло даже до того, что я тайком наносил на себя перед этим, специальный крем для отсрочки. Если она получала свой, то и я должен был получить свой.

Примерно через три месяца, она вернулась домой после одной из своих "девичьих" вечеринок. Она была немного пьяна, но для нее это было довольно рано, сразу после полуночи. Я уже лег спать, но она разбудила меня, пососав мой член.

— Ты мне нужен, — сказала она, когда увидела, что ей удалось сделать меня твердым, и не теряя времени, насадилась на меня.

Я мог сказать, что она была очень, очень возбуждена. Я не чувствовал ее такой мокрой уже несколько месяцев, и она заставила меня подчиниться. Меньше чем через пять минут я кончил, но это был очень неудовлетворительный опыт.

После того, как она почувствовала мою сперму внутри себя, она легла на кровать и толкнула меня вниз, желая, чтобы я еще раз обчистил ее. Я знал, что она кончит, по крайней мере, пару раз от этого, и поскольку она не кончила от траха, я не стал ее упрекать, поэтому я опустился и начал ласкать ее. Попробовал смесь наших жидкостей. На вкус она была более горькой, чем обычно, но я списал это на то, что после ночных танцев, она не принимала душ.

Следующие тридцать минут я провел, используя язык и пальцы, чтобы возбудить ее, одновременно очищая ее от всех остатков нашего траха. Она извивалась и упиралась своей пиздой мне в лицо, все время разговаривая со мной.

— Правильно, вычисти ее, съешь этот пирог с кремом. Тебе нравится высасывать эту мерзкую сперму из моей пизды. Не так ли?

Эти разговоры ничего не дали мне, но я мог сказать, что она работала над собой с остервенением, вбиваясь в мое лицо все сильнее и сильнее, обхватив ногами мою голову и зажав ее, пока она вбивалась в меня.

Когда она кончила, она закричала.

— О Боже, да, высоси его сперму из меня!

И на меня хлынул поток жидкости, когда она кончила мне на лицо, часть попала мне в рот, но большая часть на лицо, на подбородок и на грудь.

Она так сильно сжала ноги вокруг моего лица, что я не мог дышать, и к тому времени, когда я понял, что попал в беду, я потерял сознание.

Когда я пришел в себя, Стефани уже ушла в ванную и принимала душ.

Я все еще был в сонном состоянии, но в голове у меня крутилось одно и то же.

"Высоси ЕГО сперму из меня".

Было ли это на самом деле? Неужели я только что ел сперму другого мужчины, из киски моей жены? Я почувствовал тошноту, но не был уверен, было ли это результатом того, что я подавился, или мыслью о том, что я ем сперму другого мужчины.

Возможно ли, что это была просто фантазия, которая пронеслась у нее в голове, пока я ее возбуждал? Я был уверен, что если брошу ей вызов, она ответит именно так. Поскольку я трахнул ее, а затем вычистил, я никак не мог ничего доказать.

Я решил, что в будущем, мне нужно будет наблюдать за ней гораздо внимательнее. И еще, опускаться на нее только после того, как я буду уверен, что моя сперма была единственной, находящейся поблизости.

Через неделю я вернулся домой из мастерской и обнаружил Стефани сидящей за кухонным столом, перед ней было разложено несколько бумаг.

— Что все это? — спросил я.

— Деловое предложение, — ответила она, не отрывая взгляда от бумаг.

— От кого?

— Есть один парень, его зовут Дэнфорт Эванс. Он собирается стать финансовым брокером. Ему нужен деловой партнер, и попечители фонда, направили его ко мне.

— Мы ничего не знаем о финансах, — сказал я. — У нас автомастерская.

— Может, МЫ и не знаем, но я знаю. И автомастерская - это твое детище. Теперь она снова работает, и мне нужно что-то более стимулирующее.

— Что ты знаешь об этом Дэнфорте? Откуда ты знаешь, что он не просто мошенник, который пытается опустошить твой трастовый фонд?

Она презрительно посмотрела на меня.

— Послушай. Я знаю, что ты принял управление мастерской, что сейчас ты управляешь ею, и дела у нее идут хорошо. Но не думай, что это делает тебя экспертом в бизнесе. Я и мои доверенные лица, уже давно инвестируем в бизнес. Я знаю, что я делаю. Ты просто беспокоишься о своем маленьком бизнесе.

Она снова зарылась головой в бумаги.

В течение следующих нескольких недель, она проводила много времени, посещая встречи с этим Дэнфортом, чтобы наладить их партнерство. Каждый раз, когда я замечал, что она, похоже, проводит с ним много времени, она огрызалась, говоря, что создание нового бизнеса требует времени. Она напомнила мне, сколько времени мы провели вместе, создавая автомастерскую.

Я сдержался, чтобы не напомнить ей о результатах того, что мы провели столько времени вместе.

Прошел еще месяц, прежде чем произошло что-то еще, и это стало началом конца.

Я вернулся с выходных, проведенных у Беллы, и пошел в спальню, чтобы распаковать сумку, которую взял с собой. Я заметил, что постельное белье на кровати было сменено. Это показалось мне странным, поскольку мы поменяли его только в пятницу, перед моим отъездом.

Когда я заглянул в корзину для белья, там не оказалось грязных простыней, что тоже было странно, поскольку обычно я стирал белье в воскресенье, чтобы подготовиться к предстоящей неделе.

Мой разум сразу же сделал вывод, о котором я не хотел думать.

Я вернулся в гостиную, где сидела Стефани, просматривая еще больше бумаг.

— Ну, как прошли твои выходные, — негромко спросил я.

— Хорошо, — ответила она.

— Опять бумаги? — сказал я, указывая на стопку, которой, я был уверен, не было в пятницу.

— Да, — рассеянно ответила она. — Дэнфорт занес их.

Я почувствовал, что мой гнев начинает нарастать, но я подавил его. То, что она сказала, что он был здесь, и то, что постель была заменена, не означало того, о чем я думал.

Мне нужно было гораздо больше доказательств, если я собирался обвинить ее в измене.

— Почему я никогда не встречался с Дэнфортом? — спросил я.

Она подняла на меня глаза.

— Он деловой партнер. Почему ты хочешь с ним познакомиться? — спросила она.

— Я просто подумал, что было бы неплохо нам всем собраться вместе. Почему бы тебе не пригласить, как-нибудь вечером, его и его жену на ужин?

— О, он не женат, — сказала она, — но, возможно, ты прав. Как насчет следующей пятницы?

Мы заказали столик на 7 часов в пятницу, Стефани сказала, чтобы я встретил ее там, так как мне нужно будет заехать домой, принять душ и переодеться. Она поедет прямо из нового офиса.

Когда я приехал, они уже сидели за столом и болтали, и я понял, что уже встречал этого парня раньше. Это был тот мудак, который пригласил Стефани на танец все эти месяцы назад.

Они оба встали, когда я подошел, и Стефани представила нас. Он протянул руку, но выражение его лица, было отнюдь не приветливым. Это было что-то среднее между самодовольством и отвращением.

Я сделал вид, что не заметил его руки, поцеловал Стефани в щеку и кивнул ему, садясь.

Трапеза была мучительной для меня. После первых нескольких минут, они начали говорить о делах и практически игнорировали меня весь вечер. После основного блюда я извинился, вышел из ресторана и отправился домой.

Я не знаю, во сколько Стефани вернулась домой, я ожидал, что она разбудит меня ссорой, но когда проснулся на следующее утро, она спала в постели, но так далеко от меня, как только возможно, чтобы не выпасть из нее.

Я решил, что мне нужно с кем-то поговорить, и очевидным человеком была Белла. Это был не мой выходной, но я не думал, что она будет возражать, поэтому я зашел в мастерскую, оставил там инструкции для ребят, сказав им, что у меня есть поручения, и отправился в Колумбус.

Когда я подъехал, Джонатон подстригал лужайку перед домом и недоуменно посмотрел на меня.

— У тебя часы быстро идут? Ты на неделю раньше, — усмехнулся он.

Белла увидела, как подъехал мой пикап, и вышла. Она взглянула на мое лицо и сказала.

— Джонатон, отведи Саймона в дом. Я отвезу детей к Мэри и вернусь через полчаса.

Джонатон посмотрел на нас и подчинился, ведя меня в каморку и протягивая мне стакан с янтарной жидкостью.

— Ты хочешь поговорить сейчас или подождать Беллу? — спросил он.

— Я не уверен, что некоторые вещи, о которых мне нужно поговорить...

— Послушай, — сказал он, — ни Белла, ни я не наивны. Мы оба уже были женаты, и у нас есть дети. Кроме того, не забывай, чем я зарабатываю на жизнь. Белла участвует во всех моих беседах по поводу развода, так что она слышала много такого, что заставило бы покраснеть даже шлюху.

— Но она моя сестра, — сказал я.

— А это значит, что она любит тебя и не будет осуждать. Я не говорю, что ты не получишь по голове, если она посчитает, что ты этого заслуживаешь, - добавил он, слегка улыбаясь.

— Она тебя бьет? — спросил я.

Почему-то это казалось неправильным. Сейчас все было иначе, чем в мое время, и мысль о том, что Белла может ударить своего мужа или кого-то из детей, была очень тревожной.

— Нет, — сказал он, — она приберегает это для тебя. Она никогда даже не повышала в гневе на меня голос. Детей она может обвести вокруг пальца. Я знаю, что все должно быть наоборот, но они просто обожают ее. Как и я.

Я улыбнулся ему.

Потом попробовал сделать глоток янтарной жидкости в своем бокале.

Она обжигала. Я закашлялся, и мои глаза заслезились.

— Что это за черт? — спросил я, кашляя еще больше.

— Это, мой мальчик, двенадцатилетний солод. Это приобретенный вкус.

— Извини, но я не думаю, что приобрету его в ближайшее время. У тебя есть пиво?

Он засмеялся и пошел на кухню, чтобы принести мне пиво. Он бросил кружок на стол, а затем поставил бутылку.

К этому времени вернулась Белла и вошла в комнату.

Она села напротив меня и впилась в меня взглядом.

— Хорошо, расскажи мне! — было все, что она сказала.

И я рассказал. Было невероятно приятно выложить все. Я думал, что мне будет стыдно, когда буду рассказывать им об изменениях в нашей сексуальной жизни, но я начал говорить, и не смог бы остановиться, если бы они попросили меня. Все просто вылилось наружу.

— Могу я спросить, — мягко сказала Белла, когда я закончил свой рассказ, — она была твоей первой?

Я опустил голову, смутившись, но кивнул.

— Что ты собираешься делать? — спросил Джонатон. — Ты все еще не знаешь наверняка, что происходит между этим Дэнфортом и Стефани?

Я удивленно посмотрел на него.

— Он имеет в виду, юридически, — сказала Белла. — Я полагаю, ты думаешь развестись с этой сучкой, а значит, тебе нужно активировать брачный контракт, и значит, тебе нужны доказательства.

Джонатон кивнул.

— Если ты думаешь, что они занимались сексом в твоей спальне, то самое простое, что можно сделать, это установить там камеру наблюдения.

Он встал и пошел в свой кабинет, а затем вернулся с небольшим устройством.

— Спрячь это где-нибудь в месте, с хорошим обзором комнаты. Она активируется по движению и записывает до 72 часов видео, на прилагаемую SD-карту.

— Я полагаю, что наиболее логичное время, когда они могут заниматься нехорошими делами, это время, когда ты здесь. Так что, возможно, ты получишь доказательства, которые тебе нужны, в следующие выходные?

— И еще одно, — добавила Белла. — Помни, что я знаю тебя, Саймон. Не вступай ни с кем из них, ни в какие физические конфликты.

Джонатон посмотрел на нас, он никогда не видел меня даже слегка раздраженным, поэтому это его удивило.

— У Саймона в детстве, были проблемы с гневом, — объяснила она. — Сейчас у него нет проблем с этим, но что-то вроде этого, может вновь пробудить его.

— Она права, — сказал Джонатон, — если ты будешь с ним драться, то, скорее всего, окажешься в тюрьме и потеряешь все. Сделай все правильно, и ты выйдешь из ситуации в приемлемой форме.

Я кивнул им, а затем Джонатон подробно показал мне, как настроить и проверить камеру, прежде чем я отправился домой.

Счастье, что я установил камеру сразу же, как только приехал домой. Я установил ее в спальне, пока Стефани была на работе, и проверил ее. Она отлично работала и была совершенно незаметна, если только вы не знали, что искать.

Затем я пошел в мастерскую на последние пару часов, перед закрытием.

Когда я вернулся домой, Стефани ждала меня в гостиной.

— Иди прими душ, а потом возвращайся сюда, нам нужно поговорить, — сказала она.

Я не спешил в душ, мне не хотелось заводить этот разговор, и я пожалел, что у меня нет другой камеры, чтобы поставить ее в гостиной. Я решил запустить видеоприложение на своем телефоне, чтобы хоть что-то снять, если она собирается в чем-то признаться сегодня вечером.

Подойдя к гостиной, я услышал голоса и увидел, что пока был в душе, пришел Дэнфорт. Они сидели на диване спиной ко мне. Я тихонько положил телефон на сервант, надеясь, что его не заметят.

Я прошел через гостиную и опустился в кресло, напротив этой пары. Стефани поставила пиво перед моим креслом, я взял его и сделал большой глоток. Я чувствовал, что оно мне понадобится.

— Саймон, — сказала Стефани, — то, что ты сделал прошлым вечером, было невероятно грубо. Я думаю, ты должен извиниться перед Дэнфортом.

— Правда? — ровным голосом сказал я. — Я не понимаю, почему. Вам явно не нужен был я там, зачем мне оставаться?

— Это ты настоял на том, чтобы пригласить его на ужин, — настаивала она. — Почему ты так ушел?

Дэнфорт просто смотрел на меня, с самодовольным выражением лица.

— Может быть, потому что мне больше не хотелось проводить вечер с человеком, который трахал мою жену, — сказал я, не повышая голоса.

Казалось, это задело за живое. Я знал, что они трахаются, но они не знали, что я в курсе, и это меняло дело.

— Итак, он наконец-то понял это. Это заняло у него достаточно много времени. А ты понял, что уже несколько месяцев, ешь мою сперму из пизды своей жены? — усмехнулся он.

— Так долго? — сказал я ровно, решив не поддаваться на его уловку. — Мне показалось, что в прошлый раз я смог уловить запах дерьма, но я просто подумал, что она забыла вытереться.

— Признайся, — сказала Стефани. — Ты знал и тебе это нравилось.

— Нет, — ответил я, — я не знал, и я любил тебя. Я доверял тебе, а ты предала все, что у нас было. И теперь, между нами все кончено.

— О нет, — сказал Говнюк. — Мы далеко не закончили. Видишь ли, у нас со Стефани есть договоренность. Мне нужен деловой партнер, а еще мне нужно куда-то регулярно сбрасывать свою сперму.

— Я не понимаю, какое отношение это имеет ко мне, — сказал я. — Добро пожаловать к шлюхе.

— Потому что моя жена разведется со мной, и я потеряю доступ ко всем ее деньгам, — сказал он. — И кроме того, это так весело - рогоносить такого неудачника, как ты, заставлять тебя убирать за мной и, возможно, даже воспитывать моих детей, если я решу оплодотворить "твою" жену.

— Я думал, ты не женат? — сказал я, глядя на Стефани.

Она засмеялась:

— Ты думаешь, он бы привел ее с собой? Чтобы она увидела его и меня вместе?

— Так ты сделала это и с Майком? — спросил я.

— В конце концов, Майк был хорошим маленьким засранцем. Пришлось его уговаривать, но, в конце концов, он успокоился. Прямо как ты, — сказал он.

— Нет необходимости делать из этого что-то ужасное, — сказала Стефани, — если ты будешь играть в мяч, мы можем продолжать все как есть. Небольшие изменения в спальне, и никто не должен знать!

— Я буду знать, — сказал я. — И его жена будет знать, потому что я скажу ей.

— Ты будешь делать то, что тебе говорят, жалкий маленький кук, — прорычал он.

Я сделал еще один долгий глоток пива. Борясь с желанием разбить бутылку об его голову, а затем засунуть разбитый конец ему в задницу.

— Думаю, я пас, — сказал я, — я заберу свои вещи и уйду. Я передам привет твоей жене, когда увижу ее. Стефани, я попрошу Джонатона связаться с твоим адвок...

Я почувствовал, как на меня накатывает волна головокружения.

"Твоим адв...", - снова пронеслось в голове.

Я попытался встать, но тут же потерял сознание.

Потом услышал голоса.

— Черт, Стеф, сколько ты ему дала?

— Столько же, сколько мы использовали на Майке.

— Он и близко не такой большой. Тебе повезет, если у него не будет передозировки.

— О, он будет в порядке. Возможно, ему понадобится немного больше времени, чтобы прийти в себя, вот и все.

Я почувствовал руку на своей шее, прощупывающую пульс.

— Думаю, ты права. Мне нужно пиво, — они вышли из комнаты.

Мне понадобилось время, чтобы прийти в себя. Голова пульсировала.

Я был привязан за руки и за ноги к стулу, который стоял у изножья кровати в нашей спальне. Я был голый. Проверил веревки - я никак не мог сдвинуть их с места. Попробовал раскачать стул, но это был прочный старый стул, который тоже не двигался.

Я оглядел комнату и поднял взгляд на то место, где установил камеру. Я мог различить ее, так что я был доволен. Если они не убьют меня, в чем я сомневался, то получу все необходимые доказательства. Возможно, мне придется смотреть, как Говнюк трахает Стефани, но поскольку я уже развелся с ней в своей голове, я смогу это вынести.

Я не понимал, зачем я им вообще нужен. Она могла бы трахаться с Говнюком, не ставя в известность его жену, и без моего присутствия. Мне казалось, что они просто пытаются получить власть. Им нужен был кто-то для подчинения в отношениях. Они были извращенцами.

Я настороженно наблюдал за ними, когда они вернулись в комнату.

Они оба были в халатах и с напитками.

Стефани подошла ко мне и поднесла бутылку к моим губам.

— Выпей это, — сказала она. — Это поможет.

— И что, чтобы ты смогла снова накачать меня наркотиками? — сказал я. — Нет, спасибо.

— Зачем нам тебя накачивать? — ласково спросила она. — Ты у нас именно там, где мы хотим. Но я знаю, что у тебя сейчас мать всех головных болей, и это поможет. Не будь дураком и пей.

Неохотно я отпил немного. Оно было горьким, но я должен сказать, что моя головная боль, почти сразу же начала ослабевать. Я также почувствовал тепло и легкую неясность. И более, чем немного, возбужденным.

— Это также поможет тебе расслабиться, — промурлыкала она мне на ухо, — и насладиться тем, что будет дальше.

Она провела рукой по моей груди, а затем взяла мой член, который был твердым как камень.

— Просто расслабься, — сказала она. — Так будет намного легче и приятнее.

Говнюк подошел и встал передо мной боком, а Стефани опустилась перед ним на колени, распахнув его халат. Он был обнажен, и его эрекция гордо торчала. Если прикинуть, я бы сказал, что он был около 20-23 сантиметров и по толщине не уступал мне. Я догадался, что Стефани нашла в нем именно это.

Стефани принялась за него, делая ему минет всей жизни, издавая благодарные стоны и крутя бедрами, словно само сосание его члена, доставляло ей удовольствие. Я был уверен, что это представление было устроено для моего блага, но в моем одурманенном состоянии, мне было все равно. На самом деле живое порно, происходящее передо мной, воздействовало на меня, делая меня еще более возбужденным. Стефани потянулась ко мне, и пока она обрабатывала член Говнюка ртом и одной рукой. Она начала другой рукой играть с моим членом.

Все быстрее и быстрее она дрочила мне, а я как зачарованный смотрел, как она делает ему мастерский минет, наркотик сделал так, что мне было все равно, что это моя жена, принимающая член другого мужчины, так глубоко в свое горло. Но образ этого минета, усиливал мое возбуждение.

Я был близок к этому, но и он тоже. Она немного отстранилась от меня, следя за тем, чтобы я не кончил, пока он держал ее голову неподвижно. Отстранившись, он положил головку своего члена ей на язык и начал дрочить ей в рот.

Она смотрела прямо на него, облизывая кончик его члена, и тут он кончил. Струя за струей густой белой спермы, брызнула в рот моей жены. Она продолжала ласкать и сосать кончик его члена, пока он полностью не кончил. Убедившись, что поймала все до последней капли, она повернулась ко мне и снова начала обрабатывать мой член. Теперь обеими руками она массировала, терла и тянула, пока я не оказался на самой грани оргазма.

А потом, она поцеловала меня.

Ощущения от поцелуя подтолкнули меня к краю, и я сильно кончил, пока она выливала сперму, которую держала во рту, в мой рот. Я глотал рефлекторно и к тому времени, как оправился от оргазма, выпил ее всю.

Она продолжала массировать мой член, втирая в него мою собственную сперму, шепча мне на ухо о том, какой я хороший мальчик и как мне понравится быть их куком.

Я внутренне кричал, но то, что она дала мне, лишило меня всякой воли к сопротивлению.

Говнюк сидел на краю кровати и ухмылялся мне, пока приходил в себя.

— Видишь, кук, — сказал он, — все будет гораздо проще для тебя, когда ты признаешь, кто ты есть, и займешь подобающее тебе место.

Он пошел в ванную, и через минуту я услышал, как смывается унитаз.

Он вышел и лег на кровать. Стефани присоединилась к нему, и они начали целоваться, очевидно, ожидая, пока он восстановиться.

К счастью, мое время восстановления было быстрее, чем его.

Я чувствовал, что то, что она мне дала, начало стираться. Если я смогу больше не пить, то у меня появится шанс.

Это означало, что мне все еще придется выглядеть одурманенным и, возможно, придется делать то, что мне не понравится, пока я не придумаю, как использовать тот факт, что я не настолько податлив, как они думали.

Говнюк пришел в себя, и они начали трахаться. Она снова издавала громкие и благодарные звуки, когда он долбил ее. Мне было труднее смотреть на это, так как моя диссоциация начала исчезать, но мне нужно было сделать так, чтобы это выглядело, как будто я реагирую на это. Я решил, что Стефани больше не была моей женой, она была просто проституткой, которую наняли, чтобы устроить шоу. Помогло то, что в данный момент, я не мог видеть ее лица.

Говнюк оглянулся на меня и усмехнулся.

— Наш маленький кук снова возбужден, — сказал он.

Они поменялись позициями, и на этот раз, Стефани встала на колени передо мной и снова начала играть с моим членом. В то же время, Говнюк начал трахать ее сзади.

Все это время она стонала и говорила, как хорошо он заставляет ее чувствовать себя, и как хорошо будет, когда я смогу присоединиться к ним, что я и должен был сделать.

Признаюсь, я приближался к очередному оргазму. Стефани играла со мной мастерски, плюя на мой член, чтобы он оставался мокрым и скользким, пока она возбуждала меня, и в то же время, ее имели сзади.

Примерно через двадцать минут Говнюк начал стонать, а затем напрягся и снова опустошил свои яйца в мою жену.

— Что теперь? — спросил он.

— Заставь его вычистить тебя, — сказала она, — пусть он вылижет его дочиста, а потом, когда я заставлю его кончить, заставь его отсосать тебе.

Он поднес свой, еще полуэрегированный, член, к моему лицу.

— Почисти его, кук, — сказал он.

Стефани надавила ртом на мой член, и я задохнулся.

Словно по собственной воле, мой язык высунулся, и я нежно провел им по всей длине его члена, зачерпнув немного соков, накопившихся после их занятий любовью. Большая часть сока вытекла, прежде чем мне удалось вернуть язык обратно в рот, но кое-что мне удалось.

Говнюк застонал, в знак благодарности.

— Из него получится отличный хуесос, — сказал он.

— Продолжай, — сказал он мне.

Пока я чистил его языком, Стефани двигалась на моем члене все быстрее и быстрее. Приближая меня, к моему собственному оргазму.

Наконец он наступил, и я задохнулся, широко открыв рот.

Говнюк, как и было велено, ввел свой член мне в рот, держа мою голову так, чтобы он мог протащить его до упора.

Я укусил. Сильно.

Говнюк закричал и начал пытаться вытащить свой член из моего рта, но я, как терьер с крысой, клацал зубами и тряс головой из стороны в сторону. У меня была одна цель - откусить его член до конца.

Я чувствовал, как кровь пульсирует в моем рту, и я пытался выплюнуть ее, одновременно пытаясь продолжать дышать и делая все возможное, чтобы причинить как можно больше вреда. Затем я почувствовал, как что-то ударило меня по голове. Я видел звезды, но держался. Раз за разом сыпались удары, и он делал все возможное, чтобы заставить меня отпустить.

В конце концов, я думаю, именно его удар по боковой части моей головы, окончательно разделил потрепанный кусок ткани, который все еще был у меня во рту, и корешок, который оставался прикрепленным к нему. К сожалению, тот же удар окончательно лишил меня сознания, и больше я ничего не помнил.

*****

Я проснулся с матерью и отцом всех головных болей. В комнате было темно, и я услышал регулярные гудки. Будучи гением, я решил, что нахожусь в больнице.

Попытавшись поднять руку, я обнаружил, что она прикована наручниками к краю кровати. Это было нехорошо.

В поле моего зрения появилось лицо. Белла

— Ну, наконец-то, — сказала она, — давно пора тебе проснуться.

— Оу, оннг, — прохрипел я.

Она поднесла ледяную крошку к моим губам, и я втянул ее в рот, сразу облегчив горло.

Попросив еще один, я получил и его.

— Как долго я здесь нахожусь? — спросил я.

— Три дня, — ответила она.

— Что случилось? — спросил я.

— Это то, о чем мы ждали спросить тебя, — сказала она. — История, которую твоя жена и ее любовник рассказали полиции - чистая фантазия. Но они утверждают, что ты напал на них, поэтому ты арестован, пока шериф не разберется со всем этим.

— Мой телефон должен быть в гостиной дома, а камера, которую дал мне Джонатон, находится на верхней полке туалетного столика в спальне. Как ты думаешь, ты сможешь добраться до них? — спросил я.

Она кивнула.

— Я скажу, что тебе нужна одежда. Стефани бдит снаружи. Это дерьмовое шоу. Его жена здесь и требует знать, как ее муж умудрился потерять свой член, — усмехнулась она.

— Что, по их словам, произошло?

— Они сказали, что ты пришел домой и застал их в постели вместе. Ты попытался напасть на Дэнфорта, и он повалил тебя на пол. Тогда, поскольку ты стоял на коленях, ты набросился на него и откусил ему пенис.

Она немного посмеялась над этим.

— Я знала, что ты дикарь, но не думала, что даже ты способен на такое.

— О, я откусил его хорошо, — сказал я, и ее глаза расширились. — Но обстоятельства, были совсем другими.

— Они взяли у меня кровь, когда я поступил? — спросил я, и она кивнула.

— Попроси Джонатона настоять на том, чтобы ее проверили на наркотики. И забери эти вещи из моего дома, — сказал я.

В этот момент вошла медсестра и сказала Белле, что я слишком взволнован и мне нужно отдохнуть. Она нажала кнопку на приборе у кровати, и я снова почувствовал сонливость.

"Черт", - подумал я, - "Опять наркотики".

Меня разбудило то, что кто-то поднял мою руку. Посмотрев вниз, я увидел человека в форме. Похоже, он снимал наручники.

— Что? — осмысленно сказал я.

— Полегче, Саймон. Мне просто нужно было снять их. Твоя сестра забрала из дома твой телефон и камеру. Джонатон показал нам улики. Ты больше не арестован. Что касается двух других, — он мрачно улыбнулся, — у меня есть новое применение для них, — сказал он, покручивая их на пальце.

Прошло почти две недели, прежде чем я смог нормально спать: у меня был проломлен череп, сотрясение мозга и выбита пара зубов, когда Говнюк навалился на меня, пытаясь заставить отпустить его.

Я сидел в кровати, ожидая визита Джонатона и Беллы, когда в мою дверь постучали.

Там стояла красивая женщина, вероятно, лет тридцати.

— Привет? — сказал я.

— Привет, — сказала она. — Меня зовут Лилли Эванс, я жена Дэнфорта Эванса. Могу я войти?

— Я не уверен..., — начал я.

— Пожалуйста, — сказала она, — я здесь не для того, чтобы причинить вам неприятности или вред. Я просто хотела поговорить.

Я указал на стул рядом с моей кроватью, и она устроилась на нем.

— Наконец-то я услышала правду о том, что произошло, — сказала она, — мне очень жаль, что он заставил вас пройти через это.

Я смотрел на нее, недоумевая, зачем она пришла. Неужели она пришла просить о снисхождении для своего мужа? Может ли она сказать мне: "Он хороший человек, и детям нужен отец"? Ну, если так, то ей не повезло. Я хотел повесить этого ублюдка на просушку.

— Простите за грубость, — сказал я, — но почему вы здесь?

Она посмотрела на меня, и я уверен, что она прочитала мои мысли.

— Вы думаете, что я здесь, чтобы выступить в его защиту? — Спросила она. — Это не может быть дальше от истины. Но я здесь, чтобы отстаивать свою.

— Не понимаю, — сказал я.

— Ваш шурин сказал мне, что он намерен взыскать с Данфорта значительную компенсацию за то, что он сделал с вами. Но дело в том, что Данфорт ничем не владеет. После развода, который, кстати, уже подан, ему повезет, если он уйдет со своей шкурой. Но поскольку, на момент нападения, мы были женаты, иск будет подан против нас, как пары. Точнее, против меня.

— Не поймите меня неправильно, — сказала она, — у меня есть деньги, не целое состояние, но достаточно, чтобы жить разумной жизнью и воспитывать детей, но если вы отнимете их у меня, вы накажете меня и моих детей за то, чего мы не делали. Ему не будет хуже, а нам будет. Пожалуйста, мы ничего вам не сделали, пожалуйста, не наказывайте нас за его преступления.

Она начала плакать, и мне захотелось обнять ее и утешить.

В этот момент, в комнату вошли Джонатон и Белла. Джонатон нахмурился, увидев Лилли, сидящую рядом со мной.

— Вам не следует здесь находиться, — сказал он. — Пожалуйста, уйдите.

Фыркнув, она кивнула, встала и ушла. Она умоляюще оглянулась на меня, когда проходила через дверь.

— Это правда? — спросил я.

— Мне нужно немного больше информации, — сказал он.

— Я подаю в суд на нее и ее детей за то, что эта дрянь сделала со мной?

— И Стефани. Я собирался поговорить с тобой, о подаче гражданских исков против них обеих.

— Была ли его жена, как-то связана с тем, что происходило? Знала ли она об этом? — спросил я.

Он покачал головой.

— Нет. Насколько мы поняли, он сказал ей, что открывает новый бизнес в городе. Она сказала, что частично профинансирует его, если он найдет других партнеров. Она могла бы полностью профинансировать его, но она пыталась заставить его, сделать что-то самому.

— Это правда, что она подала на развод?

Он кивнул.

— Судя по документам, он уйдет ни с чем.

— Тогда почему мы преследуем ее и ее детей? Они не имеют к этому никакого отношения!

— Белла думала, что ты так скажешь, но я должен был зарегистрировать интерес, до подачи заявления о разводе, иначе не было бы ничего, против чего можно было бы действовать. Я так понимаю, ты не хочешь ее преследовать?

Я покачал головой.

— Я не собираюсь брать еду изо рта у детей. Кстати, как обстоят дела со Стефани и автомастерской?

— Ну, — сказал он, — с доказательствами употребления наркотиков и изнасилования...

— Изнасилования? — воскликнул я. — Он не насиловал ее, она сделала это добровольно.

— Не ее, идиот, — сказала Белла, — тебя.

— Меня изнасиловали?

— Не волнуйся, — сказал Джонатон, — ничего больше, чем ты помнишь, не произошло. Но то, что они сделали с тобой, было изнасилованием. Он засунул свой пенис тебе в рот, когда ты был одурманен и не мог дать согласие, в то время как был привязан к стулу. Это является изнасилованием. Твоя реакция на его действия, ясно указывает на то, что это было против твоей воли.

— О, — с облегчением вздохнул я.

— Как я уже говорил, с этими доказательствами, брачный контракт вступит в силу. Это означает, что ты уходишь со всем, чем владеешь в настоящее время, то есть 55% акций автосервиса, плюс все твои собственные сбережения. Очевидно, мы также будем добиваться компенсации, но я не думаю, что мы получим много из ее трастового фонда. Он, кажется, крепко заперт. Ее единственные активы за его пределами - это дом, ее часть автомастерской и ее часть финансового бизнеса, который она начала вместе со своим любовником. Я полагаю, она владела 60% этой доли.

— Это жизнеспособный бизнес? — спросил я.

— Он был бы жизнеспособным, с правильными людьми. Если бы я владел им, я бы нанял кого-нибудь для управления им и позволил бы ему построить его, с возможностью выкупа по ходу дела, — ответил он.

— Хорошо. Я определенно хочу эту мастерскую.

— В реальности, я думаю, мы могли бы рассчитывать получить оба бизнеса и часть капитала от дома, — сказал он.

— Давай сделаем это. Но не надо преследовать Лилли, — напомнила я ему, и он кивнул.

С помощью видеодоказательств и моих показаний, Дэнфорту Эвансу были предъявлены обвинения в хранении контролируемых веществ с целью сбыта, сексуальном насилии первой и второй степени и нападении первой степени. Он был приговорен к 15 годам. Врачи определили, что его пенис слишком поврежден, чтобы его можно было прикрепить заново, поэтому ему изготовили новый из кожи на бедре. Он мог мочиться через него, но так как нервные окончания были разрушены, он никогда больше не смог бы использовать его, в отношении женщины.

Он отчаялся, что больше никогда не сможет испытывать оргазм, но после года или двух в тюрьме обнаружил, что это происходит, когда его трахают. Однако, особого удовольствия, это ему не доставляло.

Стефани была осуждена за хранение контролируемого вещества и незаконное применение. Она также была признана виновной в сексуальном насилии первой и второй степени. Она была приговорена к 10 годам. Развод состоялся через 6 месяцев, и ее адвокаты согласились передать ее долю в обоих бизнесах и выплатить 50% стоимости дома. Джонатон сказал, что это самое лучшее предложение, которое мы можем получить, и я согласился.

Однажды днем, я застал Джонатона одного и сказал ему, что мне нужно найти способ, заплатить ему за всю его работу. Беглый взгляд на контракт - это одно, но он потратил значительное количество времени от моего имени, и как группа, состоящая из одного человека, он не мог тратить это время на заработок.

Он нагнулся и пригласил меня сделать то же самое.

Я сделал это, и он шлепнул меня по голове. Ухмыляясь.

— Белла сказала мне, что ты сделаешь это. И она сказала мне, что делать, когда ты это сделаешь.

Я горестно потер голову.

— Моя сестра бьет сильнее, чем ты, — сказал я.

Месяц спустя, документы на передачу активов бизнеса от Стефани наконец-то пришли, и я решил пойти посмотреть на этот финансовый бизнес и выяснить, есть ли там что-то стоящее, что можно спасти. Мне сказали, что в бизнесе работает несколько человек, но он не приносит вдохновляющих результатов.

Открыв дверь, я увидел мужчину, который стоял нос к носу с Лилли Эванс и кричал ей в лицо.

— Иди в жопу! — кричал он. — Может, у тебя и есть доля в этом бизнесе, но я единственный, кто держит его на плаву. Пока старший партнер не придет и не скажет мне обратное, я буду управлять этим офисом по-своему.

— Доброе утро, — сказал я.

Он повернулся ко мне лицом.

— Кто ты, блядь, такой? — спросил он.

— Ну, я мог бы быть потенциальным клиентом, с портфелем в миллион долларов для инвестирования. Но, думаю, я бы просто перевел свой бизнес в другое место, — сказал я.

Он осмотрел меня с ног до головы. Поскольку я только что пришел из автомастерской, то все еще был в комбинезоне, хотя и чистом, но все же комбинезоне. Он насмешливо сказал.

— Чушь, у тебя есть миллион долларов?

— Я не думаю, что вам следует так кричать на людей, — заметил я, — особенно на женщину.

— Ну, ты можешь просто пососать мой член! — сказал он.

Я поднял бровь на это, но Лилли хихикнула.

— Я бы не советовала, — сказала она, — это не очень хорошо обернулось для Дэнфорта.

Он побледнел и перевел взгляд с нее на меня.

— Вы тот парень, который...

— Я тот, кто владеет 60% этого бизнеса, — сказал я. — Что, как вы так красноречиво выразились, делает меня старшим партнером, а это значит, что вы... Уволены. Уволен.

— Вы не можете меня уволить, — сказал он, — этот бизнес разорится в один день.

Я пожал плечами.

— Мне все равно, — сказал я. — Мне это не нужно, — я указал на Лилли, — ей это не нужно, единственные люди, которые пострадают от того, что ты полный и абсолютный мудак, это сотрудники. Это ты.

— И я, — печально произнес голос сзади меня.

Я обернулся и увидел молодую женщину, сидящую за стойкой администратора.

— Извините, — сказал я, — я вас там не видел. Кто вы?

— Я никто. А сейчас, видимо, безработная, — сказала она, и по ее щеке потекла слеза. — Похоже, мне снова придется стать официанткой.

— Чем вы здесь занимаетесь? — спросил я.

— Отвечаю на звонки, открываю почту, делаю кофе, — сказала она. — Это не так много, но часы и зарплата лучше, чем у официантки, и это значит, что я могу быть вечером дома с дочерью.

Я поджал губы.

— Хорошо, побудьте здесь минутку. — Я повернулся к назойливому парню: — Ты, пошёл вон.

На мгновение он побледнел и начал становиться в позу. Я улыбнулся. Думаю, это все решило. Он ушел.

Я закрыл и запер за ним дверь.

— Лилли, вы, я и..., — я посмотрел на девушку.

— Моника, — сказала она.

— Моника, — продолжил я, — нам нужно поговорить.

— Сначала, — сказал я, глядя на Монику, — где тот кофе, о котором вы говорили?

Она начала подниматься.

— Нет, нет, — сказал я, — просто укажите - я принесу, — она указала на кофеварку в другом конце офиса.

— Лилли? — спросил я.

— Просто черный для меня, — сказала она.

— Моника?

— Сливки и сахар, пожалуйста.

С кофе в руках, я сел к дамам.

— Итак, — сказал я, — я знаю проценты, но сколько мы имеем в долларах?

— Стоимость бизнеса, составляет около 250 тысяч, что означает, что ваша доля составляет около 150 тысяч, — сказала Лилли.

— А что произойдет, если мы просто уйдем, помимо потери этой доли? — спросил я. спросил я.

— Мы не можем просто уйти, у нас есть клиенты. Нашим выходом, будет продажа бизнеса другим брокерам. Я провела расследование, когда впервые узнала об этом, и мы могли бы продать его быстро и вернуть большую часть наших денег, если не все, — сказала она.

— А как насчет офисов здесь? — спросил я.

— Они сданы в аренду на год и уже оплачены. Они будут стоять пустыми, до конца срока аренды.

— Значит, все так просто? Продать и уйти?

— Вполне, — сказала она, — если это то, что вы хотите сделать.

— А у вас есть другой вариант? — спросил я.

— Мы могли бы попытаться нанять кого-нибудь, для управления офисом, — предложила она.

— Что вы знаете о финансовом планировании? — спросил я.

— Не много, — ответила она, покачав головой.

— Я тоже. Я механик. Мы можем просто подставиться, под еще одного такого же засранца.

Я указал на дверь, через которую он ушел.

— Если только..., — сказал я, повернувшись к Монике. — Вы сможете это сделать?

Она грустно улыбнулась и покачала головой:

— Я назначаю встречи, отвечаю на звонки и делаю кофе.

Я кивнул.

— Тогда решено. С этого момента, мы закрываем офис. Вы сказали, что у вас есть потенциальные покупатели? — спросил я Лилли.

Она кивнула.

— Не могли бы вы организовать это, пожалуйста?

Она снова кивнула.

— Я должна вам хотя бы это. Я так и не смогла поблагодарить вас за то, что вы отозвали свой иск против нас.

— У меня никогда не было иска против вас, — сказал я. — Это был иск против Гов... простите, вашего бывшего мужа. Вы и ваши дети, ничего мне не сделали.

Она усмехнулась:

— Говнюк - это верно. Но я с удовольствием организую продажу. Я дам вам знать, когда контракты будут готовы, чтобы ваш адвокат мог с ними ознакомиться.

Я повернулся к Монике.

— Теперь вы, — сказал я. — Не прокатитесь ли вы со мной?

Она перевела взгляд с меня на Лилли.

— Хорошо, — нервно сказала она.

До автомастерской, было всего десять минут езды. Я отвез ее в офис.

— Стол, книга записей, телефон, кофеварка. — Я указал на каждый предмет. — Если вам интересно. Это не очень мощное финансовое учреждение, но это честная регулярная работа, и вы сможете по вечерам, оставаться дома с дочерью. Зарплата будет соответствовать той, что вы получали на прошлой работе, с 10% надбавкой.

— О, вы умеете водить машину? — спросил я.

— У меня нет машины, но у меня есть права, — ответила она.

— Хорошо. Возможно, вам придется ездить за запчастями, забирать или высаживать клиентов, чьи машины находятся в сервисе. У нас есть фургон, который мы используем для запчастей, и машина для клиентов. Очевидно, что нет смысла оставлять его на ночь в магазине, поэтому вы сможете брать машину домой на ночь и пользоваться ею. При условии, что она будет содержаться в чистоте, — сказал я.

Она оглядела офис.

— Когда мне начинать? — спросила она, улыбаясь.

— Вы уже опаздываете. Не самое лучшее начало первого дня, — сказал я, улыбаясь, чтобы смягчить остроту своих слов.

Мы с Моникой, почти сразу нашли общий язык.

Она была на год младше меня, и ее дочь, Бетани, была абсолютной радостью. Она забеременела после пьяной ночи с друзьями, которая переросла в нечто большее. Она мало что помнила об этом, меньше всего о том, с кем она спала. Она давно подозревала, что здесь замешаны наркотики, но у нее не было ни доказательств, ни даже подозреваемого, чтобы обратиться в полицию.

Я предложил, чтобы в те дни, когда ее мать не могла присматривать за Бетани, она приводила ее в магазин. Она могла сидеть с мамой в офисе, смотреть что-то на своем планшете, а также ездить с мамой за запчастями, или даже забирать или высаживать клиентов. Горожане не возражали против того, чтобы ребенок сидел в автокресле позади них, когда их везли в магазин или из него.

Как только мы создали прецедент, это стало нормой, и каждый день, Бетани сопровождала маму на работу.

Мы тщательно следили за тем, чтобы она не заходила в мастерскую, которая является опасным местом, но офис был достаточно безопасным и даже стал намного чище, благодаря усилиям Моники.

После нескольких месяцев танцев вокруг друг друга, я набирался смелости, чтобы пригласить ее на свидание, когда Бетани, в манере детей, устроила мне настоящую проверку на прочность.

Мне пришлось уехать из города на двухдневное автошоу, я искал определенную деталь для старой машины и был надежно информирован, что на шоу может быть кто-то, кто сможет помочь.

Но вернулся, разочарованный тем, что у него не было того, что мне нужно.

Я вернулся в магазин в середине утра и пошел в офис, чтобы сообщить Монике о своем возвращении.

Бетани подняла голову, когда я вошел в офис, и со звонким криком "Папа!!!", побежала обнимать меня.

Моника застыла, как олень в свете фар. Должен сказать, что я и сам был ошеломлен, но я подхватил маленький сверток, требующий внимания, и отнес ее обратно к матери.

— Мне так жаль, — сказала Моника, — я не знаю, откуда это взялось.

Я усмехнулся.

— Я думаю, это намек, — сказал я. — Она говорит мне, что мне пора оторвать задницу и пригласить ее маму на свидание.

Моника покраснела, но посмотрела на меня спокойно.

— Так ты собираешься?

— Думаю, да. Но я не уверен, куда она может захотеть пойти на такое свидание. У тебя есть какие-нибудь идеи?

— Кино? — спросила она.

Я внутренне скривился, вспомнив свое первое свидание со Стефани, но не подал виду.

Несмотря на прошлое, свидание прошло хорошо, и почти год спустя, Бетани была одной из подружек Моники на нашей свадьбе.

Произошли еще два примечательных события, которые могут вас заинтересовать или не заинтересовать - я предоставляю вам самим решать.

Примерно через три месяца после того, как мы с Моникой начали встречаться, меня навестил шериф. Очевидно, сокамерник Данфорта сообщил властям, что Данфорт признался ему, что смерть Майка не была случайной. Что он умер в результате передозировки наркотиков, во время одной из их сексуальных сессий, а упавший домкрат был инсценирован. Вскрытие в то время не проводилось, так как обстоятельства казались простыми. Они собирались эксгумировать его тело и проверить на наркотики.

Если слова сокамерника были правдой, то Дэнфорту и Стефани грозило обвинение, как минимум в убийстве и попытке убийства двух человек.

Другой случай, произошел на следующей неделе.

Моника, Бетани и я, поехали навестить Беллу, Джонатона и детей. В какой-то момент во время выходных, я совершил какой-то проступок, и Белла стукнула меня по голове.

Я собирался посмеяться над этим, но Монике это не понравилось.

— Это последний раз, когда ты прикасаешься к моему мужчине! — холодно сказала она Белле.

Я открыл рот, чтобы заговорить, но Джонатон поймал мой взгляд и покачал головой, показывая, что мне нужно держаться подальше от этого.

Белла и Моника смотрели друг на друга, как кошки, готовые к драке, а затем, невероятно, Белла отступила.

— Ты права, — сказала она Монике. — Это больше не мое место.

В ее голосе звучала грусть.

Моника обняла ее.

— Все в порядке, теперь я буду присматривать за ним, — мягко сказала она, и я понял, что до этого момента, Белла все еще действовала вместо моей матери, роль, которую она взяла на себя после смерти мамы.

— Позаботься о нем, — сказала Белла, мягко положив руку мне на щеку. — Он заслуживает этого.