В вечернем воздухе

В ту ночь в воздухе ощущалась необычная энергия. Судьба, казалось, управляла событиями этого вечера, выстраивая каждую звезду и планету специально для меня. Ничего из этого я не планировал, все произошло случайно.

Мое имя - Фил Томлинсон. Да, именно тот Фил Томлинсон. Я принял приглашение на вечеринку в последний момент, не уверенный, успею ли я приехать вовремя. Но судьба решила по-своему и я попал на бассейн, стоя у края и наблюдая за человеком, который начал тонуть.

Странно было то, что я не испытывал никаких эмоций в этот момент, только странное оцепенение. Казалось, будто я смотрю фильм один в пустом кинотеатре - фильм созданный только для меня. Я закурил сигарету и следил за его лицом, которое исчезло под поверхностью воды и растворилось в небытии. Мои мысли вернулись к последнему разу, когда я видел это лицо. Той ночью была первая и последняя встреча.

Это произошло летом, более пяти лет назад, когда меня познакомили с человеком по имени Том Шиллинг. В нашем доме в Хидден-Хиллз проводились работы на кухне, и нам порекомендовали его как специалиста по благоустройству домов. Начальное впечатление о нем было не самым лучшим. Он казался типичным "синим воротничком", который тратит свое время на физический труд ради скромного заработка, что было совершенно противоположно моей музыкальной деятельности. Единственное выдающееся его черта - он всегда носил кепку "Сан-Франциско Джайентс". И я не мог терпеть этих "Гигантов".

Пожимая парню руку, я направился в свой кабинет, где занимался записью нескольких текстов песен, которые пришли мне на ум. Через некоторое время я вернулся на кухню, чтобы сделать перерыв. Именно тогда я обнаружил их вместе. Моя жена Ванесса стояла лицом к лицу с ним на расстоянии, которое можно назвать "близким". Они шептались и улыбались друг другу, словно два закадычных приятеля. Он ласково снял ей прядь волос с лица, она покраснела и резко отвернулась. Я быстро отступил в сторону. Когда я заглянул снова из-за угла, ее уже не было, а он продолжал работать, замеряя шкафы.

Я почувствовал бурю гнева в своем сердце. Моя первая мысль была подойти к нему сзади, взять молоток со столешницы и избить его им. Я задумывался о том, чтобы встретиться с Ванессой и выяснить все лично. Рассматривал различные варианты, но факт оставался - у меня не было никаких доказательств. Все, что у меня было, это сильное подозрение и тяжесть в желудке от того, что происходит за моей спиной. Я вернулся в свой кабинет и закрыл за собой дверь. Позвонил своему агенту Ларри и попросил его найти частного детектива.

"Зачем?" - спросил Ларри.

"Это не твое дело", - ответил я резко. "Просто найди мне профессионала, который знает, что делает. Кто-то опытный в следовании".

Я бы сам провел наблюдение, но следующая часть нашего путешествия начиналась уже на следующий день. Остаток дня я провел играя на полу со своим трехлетним сыном Филом-младшим. Мы прозвали его "Маленький Фил". Он был самым младшим из наших трех детей и светом моей жизни. Его любимое занятие - барабанить, точно как его отец. В таком юном возрасте он уже показывал потенциал, поверьте или нет. Прямо как его отец.

"Хорошо, покажи мне парадигму", - сказал я ему.

Он посмотрел на меня своими большими голубыми глазами и пухлыми щеками и выполнил ее идеально.

"А теперь двойную".

Еще одна хищная улыбка, и еще одно идеальное исполнение.

"Как ты стал таким хорошим в этом?" - спросил я, взяв его на руки и крепко сжав.

"Прямо как папа", - ответил он. У этого ребенка был способ растопить мое сердце.

На следующий день я встретился с остальными членами группы в аэропорту. Я решил ни слова не говорить Ванессе о своих подозрениях. Лучше было оставить ее в неведении, чтобы она думала, что ей это сходит с рук. Я действительно позаботился о том, чтобы трахнуть ее в последний раз, прежде чем уйти. Она всегда была хороша в сексе. Я даже заставил ее дать мне немного взбодриться утром. Если бы это был наш последний раз вместе, и она, без сомнения, получила бы половину моего дерьма, я позаботился о том, чтобы мои деньги стоили того.

Наша группа, "Откровение", выступала в пятницу в Сакраменто, а затем в субботу в Портленде. После воскресного концерта в Сиэтле мне позвонил частный детектив, с которым связался Ларри. Он называл себя Шерманом. Я не знаю, было ли это его имя или фамилия. Это не имело значения.

"Мистер Томлинсон, у меня для вас пока немного информации", - сказал Шерман.

"Информация", - повторил я с забавной насмешкой. "Давайте послушаем".

"Вчера вечером, примерно в 10:30, фургон Шиллинга въехал на вашу подъездную дорожку. Он вышел, подошел к входной двери, и она впустила его. У двери не было видно никакой видимой привязанности, но я сделал несколько снимков, как он направляется внутрь. Все шторы в доме были задернуты, поэтому я не мог видеть, что происходит, но я видел, как в вашей спальне включается и выключается свет. Он ушел только чуть позже 1:30".

"Ты издеваешься надо мной", - сказал я. "Они занимались интимными делами в нашем жилище? В нашей проклятой спальне?"

"Ну, мы не можем быть уверены", - ответил Шерман, - "но все указывает на это".

Опять я почувствовал кипящий гнев внизу живота. Я был так разозлен, что меня трясло. "Хорошо, продолжайте следить за ней и сообщите мне, если что-то еще увидите".

"Есть еще одна деталь", - сказал Шерман. "Я узнал информацию о том парне Шиллинге. Он женат уже около десяти лет и у него есть восьмилетняя дочь".

"Проклятый подонок", - прошипел я. "Мне нужен его адрес и имя его жены".

"Уже получил", - ответил Шерман. "Отправлю вам информацию".

Я закончил разговор и осмотрел номер в отеле. Керамическая ваза была самым подходящим предметом, который можно было использовать как снаряд, и я полностью воспользовался этой возможностью. Она разбилась о стену на кусочки. Еще один "случайный" предмет, который можно добавить в список.

Прошла целая неделя, прежде чем я снова услышал о Шермане. Я разговаривал с Ванессой по телефону каждый вечер, что было нашей обычной привычкой, пока я был в командировке. Хотя я старался вести себя как обычно, я уверен, что она почувствовала, что что-то не так. Боялся, что она может заметить происходящее и изменить свое поведение соответствующим образом. Но тут позвонил Шерман.

"У меня есть все это", - сказал он. "Фотографии, видеозаписи с временными метками, все необходимое".

Мое сердце упало. Хотя я ожидал эту новость, это не уменьшило шока и боли. Было ощущение, будто мне нанесли выстрел в грудь из пушки.

"Что именно вы записали?" - спросил я. Я должен был знать.

"В субботу вечером", - сказал Шерман. "Он появился снова. На этот раз она села в его машину. Какая-то пожилая женщина пришла в дом перед самым его появлением и ушла с детьми".

"Это ее тетя Дженни", - отметил я. Я не могла не задаться вопросом, знала ли ее хорошая, добропорядочная, посещающая церковь тетя, почему она сидела с детьми в тот вечер.

"Ванесса села в машину, и они уехали", - продолжал Шерман. "Я следовал за ними почти час до отеля в глуши. Они поселились в одном номере. Позже вечером они спустились в бар отеля, чтобы поесть и выпить. Они были ужасно дружелюбны и кокетливы. Они несколько раз поцеловались, когда думали, что никто не смотрит. Они остались на ночь, и он высадил ее рано утром на следующий день. У меня есть фотографии и несколько видеозаписей всего, что я только что описал".

"Хорошо", - сказал я. Как бы отчаянно я ни хотел поймать ее на месте преступления и доказать ее неверность, подтверждение этого подозрения ощущалось так, словно кто-то залез мне в живот и скрутил мои внутренности в узлы. Становилось трудно дышать. Голова кружилась.

"Вы в порядке, мистер Томлинсон?" - спросил Шерман. Я не осознавал, сколько времени прошло в тишине.

"Да, - сказал я, - я в порядке. Спасибо. Вы хорошо поработали".

"Я пришлю вам все, что у меня есть", - ответил он. "Если уж на то пошло, мне жаль, что это случилось с вами. Я был вашим большим поклонником в течение многих лет. Желаю вам удачи".

"Спасибо", - сказал я, прежде чем закончить нашу беседу.

Таким образом, моя жизнь изменилась навсегда. Это был всего лишь последний в ряду тяжелых ударов, которые мне пришлось перенести к тому моменту. Несмотря на то, что "Откровение" оставалось популярной группой, продажи наших альбомов становились все менее значительными, а концертные залы уменьшались в размерах. Последний альбом получил признание как критиков, так и поклонников. СМИ полнились слухами о разногласиях внутри группы и предстоящем распаде. И эти слухи были правдивы. Мы постоянно ссорились друг с другом и подвергались критике. Я задумывался о том, сколько еще времени мы сможем держаться вместе как группа.

Все это давило на меня. От меня требовали результатов как от вокалиста, так и от автора текстов песен. Долгие поездки изматывали меня физически и психологически. Я ожидал поддержки от Ванессы, чтобы снять стресс, но вместо этого она только усугубляла его. Она становилась все более требовательной, и мы чаще ссорились, чем ладили. Я изводил себя, чтобы обеспечить хорошую жизнь для нее и наших детей, а она, по-видимому, не ценила это. К тому же, эта женщина изменяла мне за спиной.

Прошло почти две недели до того, как мы вернулись в Лос-Анджелес. Это дало мне время связаться с адвокатом и начать процесс развода. Я продолжал разговаривать с Ванессой каждую ночь и делал вид, что все хорошо. Решил, что чем меньше времени она будет иметь на подготовку к этому, тем лучше. В конце концов, это не имело большого значения.

Хотя у нас был дом в Нью-Йорке, наш дом в Хидден-Хиллз был нашим основным местом жительства. Поскольку Калифорния - штат, без вины при разводе, и мне не хватило предусмотрительности составить брачный контракт, Ванесса в конечном итоге получила бы половину всего, чем мы владели, в дополнение к внушительным алиментам. Тот факт, что она была изменяющей шлюхой, очевидно, не имел значения. Я надрывал свою задницу, чтобы обеспечить ей определенный "образ жизни", и теперь, согласно государству, она имела право на этот образ жизни на неопределенный срок. Слово "Поганая" даже близко не подходит для описания нашей правовой системы.

И еще соль на рану: в итоге она получит полную опеку над детьми. Эта часть действительно имела смысл для меня, так как я был в дороге чаще, чем дома. По крайней мере, я получил бы право на посещение. Представьте себе: жена мне изменяет, а государство "разрешает" мне время от времени "навещать" собственных детей.

Прежде чем вернуться в Лос-Анджелес, я попросил Ванессу попросить ее тетю присмотреть за нашими детьми в течение дня. Вероятно, она подумала, что у меня романтические планы. Ее предположение не могло быть дальше от истины. Мне нужен был пустой дом, потому что я подготовил эпическую речь, дополненную фотографиями и видео. Мне не терпелось увидеть на ее лице выражение шока и унижения, когда я выложу все это на стол.

Я ворвался в нашу дверь, швырнул свой чемодан на пол и прошел в гостиную, где, как я знал, она будет ждать меня. Я не получил того приема, которого ожидал. Вместо того, чтобы вскочить на ноги и подбежать ко мне, чтобы обнять, Ванесса тихо сидела, уставившись в телевизор, как будто не слышала моего драматического появления. Я просто стоял там с минуту, оценивая ситуацию. Наконец, она выключила телевизор и повернулась ко мне. Вот тогда-то я и заметил, что она плакала. Ее глаза были опухшими и красными. Использованные салфетки были скомканы и сложены на столе рядом с ней. Ее тушь была размазана, а волосы растрепаны.

"Нам необходимо поговорить", тихо промолвила она.

Я стоял, ошеломленный. Всерьез ли она пытается помешать той конфронтации, которую я затеял несколько недель назад? Я начал говорить, но она перебила меня.

"Хочу разорвать брак", сказала она.

Я не мог сдвинуться с места. Голос и слова отказывались служить мне. Я просто стоял, как парализованный человек, ждущий свое обучение. В голове трудно было складывать мысли в слова. Как все так перевернулось с ног на голову? После бесконечности, кажется, я наконец-то нашел свой голос.

"Ты хочешь развода?!" - выкрикнул я. "Да иди ты, Ванесса! Я опередил тебя, ты проклятая шлюха! Уже давно обратился к адвокату! Распутство уже на подходе!"

"Ладно", произнесла она несколько небрежно. Она не должна была радоваться этому.

"Я знаю все об этом вашем интрижке", сказал я. "У меня даже есть фотографии для подтверждения. Не беспокойся - отправил копии жене и семье твоего любовника".

Ванесса внезапно вскочила с дивана и насмотрелась на меня недоверчивыми глазами. "Ты не мог это сделать".

Я кивнул, ухмыляясь от уха до уха. Наконец-то она почувствовала свою долю боли. "Ты чертовски права".

"Но как ты..."

"Я нанял частного детектива", сказал я, наслаждаясь выражением ее лица. "Расскажи мне, как давно ты спишь с Джоном Тупоголовым?"

Она медленно покачала головой, все еще широко раскрыв глаза на меня. "Это было только раз. Все уже закончено".

"Ох, это очень плохо", сказал я. "Между вами возникли проблемы в отношениях?"

"Иди к черту", произнесла она. Это только разозлило меня.

Я приблизился к ней через всю комнату, а она быстро отступила. Страх в ее глазах еще больше раззадорил мой гнев. Она отходила, пока не уперлась в стену. Я встал перед ней и дышал ей в шею.

"Решила наебать меня?" - прорычал я. Я ткнул пальцем ей в лицо. "Пошла ТЫ. Ты никчемный кусок дерьма".

Я никогда в жизни не бил женщин, хотя в тот момент мне отчаянно хотелось ударить ее. Но как бы я ни был разъярен, тот маленький голосок в глубине моей головы говорил со мной. Это был голос моего отца, который учил меня никогда не бить девушек. Поэтому я ударил кулаком в стену, прямо рядом с ее головой, оставив огромную вмятину. К сожалению, я задел гвоздь. Я немедленно схватился за свою поврежденную руку и поспешил из комнаты.

Шина на правой руке не позволяла мне некоторое время сидеть за барабанами. Обычно я играл на барабанах в течение нескольких песен, что, похоже, нравилось нашим пожилым поклонникам. Однако на протяжении всего следующего этапа нашего турне я был вынужден оставаться на авансцене во время каждой песни. Это разочаровало наших поклонников, многие из которых пришли, чтобы увидеть меня на барабанах. Это был первый раз в моей жизни, когда я услышал освистывание во время выступления.

В последующие недели я прошел через все стадии горя, пока длился бракоразводный процесс. Сначала было отрицание. Я не мог поверить, что наш брак распадается. Я не мог поверить, что наша семья разрывается на части, и все из-за какого-то гребаного придурка, которого я даже не знал. Я все думал, что Ванесса вернется ко мне и будет умолять о прощении, но этого так и не произошло.

Когда я миновал стадию отрицания и перешел к гневу, тогда мое творчество действительно взлетело до таких высот, о которых я и не подозревал. Слова лились из моего мозга на бумагу. Эти тексты были блестящими и мрачными, не похожими ни на что, что я когда-либо писал раньше. Когда я показал их парням из группы, я ожидал, что они оценят грубые, пробирающие до костей эмоции так же, как и я. Вместо этого они просто посмотрели друг на друга и попытались мягко объяснить, что тексты не подходят для "Откровения".

Их критика сильно меня потрясла. Я покинул студию, сжимая в руках свои песенные тексты и решившись никогда не возвращаться. В этот момент я пережил переход от стадии "торга" к состоянию глубокой депрессии. Она оказала на меня разрушительное воздействие. Я утонул в бутылке и потом прибегнул к использованию кокаина. Большую часть времени проводил в своей новой квартире в Лос-Анджелесе, полностью погруженный в саможалость, раскаяние и сожаление. Этот мрачный период продолжался намного дольше, чем следовало бы. Поразительно, что он не уничтожил меня.

Единственным источником света в тех темных днях моей жизни стали короткие минуты, проведенные с моим маленьким Филом. Я отправлял за ним автомобиль к нашему прежнему дому, и он приезжал ко мне на день или два. Мы играли на барабанах вместе, и эти непродолжительные моменты казались единственно важными. Возможно, именно его визиты не давали мне окончательно сойти с ума. Мальчик смотрел на меня как на своего героя, и я не хотел его подводить. Но как только он уходил, я снова погружался во тьму.

Именно в тот самый момент, когда я думал, что достиг самого низкого пункта, мой агент позвонил мне. Мы уже несколько раз обсуждали возможность начать сольную карьеру, но я всегда отвергал эту идею. Однако после конфликтов со своей группой у меня уже не было что терять. Я согласился провести некоторое время в студии. Как только я присел за барабанную установку, почувствовалось, будто я рождаюсь заново. Музыка стала магическим эликсиром, который осветил путь сквозь мой личный туман. Я ощущал такое вдохновение, которого никогда не испытывал за всю свою карьеру.

Удары по барабанам были катарсисом, но именно тексты песен помогли мне высвободить всю сдерживаемую боль и гнев, которые так долго копились во мне. Я выплеснул поток ярости в микрофон, и впервые за долгое время я почувствовал, что контролирую ситуацию. По выражениям лиц, которые я видел за стеклом, я понял, что создаю нечто особенное. Этот альбом выдержит испытание временем. Звуки, которые я создал в этой студии, будут слышны еще долго после того, как я умру и буду похоронен. Самое приятное, что весь мир узнает, что эта сука сделала со мной.

Этот альбом, названный "Двуличие", стал платиновым менее чем за три недели. Я отправился в свое первое сольное турне и выступал перед большими аудиториями, чем "Откровение" видели за последние годы. Помимо поклонников "Откровения", я, казалось, открыл для себя совершенно новую фан-базу. Они были моложе и сексуальнее, и я в полной мере воспользовался этим.

Однажды вечером, после концерта в Шарлотте, Ларри послал одну из фанаток навестить меня в моем номере. Когда я открыл дверь, я не мог поверить своим глазам. Эта девушка была точной копией Ванессы - только моложе и с большими сиськами. Ей было больно, и казалось, что я не могу отшлепать ее по заднице достаточно сильно. Я перевернул ее и трахал так сильно, как только мог. Я даже немного придушил ее, когда входил в нее. Затем, когда я уже был готов кончить, я переместился к изголовью кровати и полностью залил ее лицо своей спермой. Ей это так понравилось, что она отказалась вытираться. Она вышла из комнаты, неся это как почетный знак.

В другой раз, когда я открыл дверь, меня встретила пара близнецов. Они выглядели потрясающе. У них были пухлые губы и большие карие глаза, напоминающие лани. Они не проявляли желания заниматься сексом или раздеваться. Вместо этого они просто хотели порадовать меня оральным сексом. Как мне было возразить? Я разделся и залез на кровать, а они устроились по обе стороны от меня. В течение следующего часа они удовлетворяли меня своими языками до слез. Они работали вместе по обе стороны моего члена, двигаясь вверх и вниз, словно тренировались настолько хорошо, что были синхронизированы до совершенства. Когда я кончил наконец-то, это было подобно извержению гейзера. Я никогда не испытывал такого сильного оргазма ранее. Я едва не потерял сознание от блаженства. В течение этой поездки за одну неделю я получил больше удовольствия, чем за всю предыдущую жизнь. Я был на вершине своей сексуальной игры и зарабатывал больше денег, чем когда-либо ранее. Я так отдалился от Ванессы в зеркало заднего вида, что перестал о ней думать.

Потом я увидел его лицо на вечеринке, и все вспомнилось.

Мой друг-продюсер Арт Гриффин пригласил меня на свою вечеринку в Малибу, где представлялся альбом другого артиста. Сначала я отказался от приглашения, так как уже заказал частный самолет для возвращения в Лос-Анджелес, но возникли некоторые проблемы с механикой самолета, которые могли вызвать задержку вылета. Поэтому я извинился перед Артом и сообщил ему о сложностях. Однако случайно появился другой самолет. Я позвонил Арту и рассказал ему об этой хорошей новости.

Я прогуливался по столу с закусками, разговаривая с одной игривой блондинкой, когда заметил его в другом конце комнаты. Я не мог поверить своим глазам. В этом лице не было никакой ошибки. Я запечатлел его в своей памяти. Я отошел от блондинки, нашел Арта и позвал его в сторону.

"Ты видишь вон того парня в светло-голубом пиджаке?" - спросил я его.

"Да, это Том", - ответил он. Я, блядь, так и знал!

"Что он здесь делает?" - спросил я.

"В прошлом месяце он сделал для нас кое-какие ремонтные работы. Я думал, он получит удовольствие, придя сюда. Он хороший парень. Ты его знаешь?"

"Да", - сказал я. "Я знаю его".

"Ты должен пойти поздороваться", - сказал Арт, похлопав меня по плечу.

Я кивнул и изобразил улыбку. Я расположился за колонной и наблюдал, как Том отделился от группы и направился к задней части дома. Он вышел через заднюю дверь, и я подождал мгновение, прежде чем сделать то же самое. Я действительно не знал, что мне делать или как говорить с ним. Я почувствовал знакомое бурлящее ощущение в животе. После стольких лет я думал, что окончательно вступил в последнюю стадию горя: принятие. Однако, когда я снова увидел это лицо, оно вызвало знакомые эмоции, которые долгое время подавлялись. Вся боль, которую я так долго испытывал, была вызвана этим человеком. Между тем, он казался совершенно здоровым. Я даже слышал, что его жена приняла его обратно. Он ничуть не страдал. Ему нужно было понять, какую боль он причинил. Пришло время стереть эту ухмылку.

Я нашел его стоящим на краю бассейна, лицом к дому. Он курил сигарету, совершенно не замечая, что я стою у него за спиной.

"Эй, придурок", - сказал я.

Он повернулся ко мне лицом, и я ударил его изо всех сил. Он попятился назад и упал в бассейн. Сначала я подумал, что это смешно. Я подумал, что он вылезет полностью мокрый с головы до ног. Он испортил, вероятно, свой лучший костюм. Ему пришлось бы красться вокруг дома к своей машине, поджав хвост, как сучке, которой он и был.

Вместо этого он метался в воде. Со злостью махая руками и ногами. Можно было подумать, что он будет кричать, но вместо этого он лишь выпрямил лицо из воды и отчаянно глотал воздух. Тогда меня осенило, что он не обладает навыком плавания. Зрелый мужчина, который не умеет плавать. Каковы были его шансы?

Моя рука пульсировала. Я сразу догадался, что опять повредил ее. Я достал из кармана сигарету и прикурил. Прошло всего лишь немного времени, прежде чем его лицо окутала вода и спряталась под поверхностью. Он все еще бросался и тонул на дне бассейна. Его глаза были выпучены, а рот широко раскрыт. Несколько пузырьков возникло на поверхности, а затем... он замер.

Я снова потянулся за сигаретой и улыбнулся.

*** ВАНЕССА ***

Я уже собиралась лечь спать, когда мой мобильный телефон задрожал. Это была моя старая подруга Эллисон, с которой я познакомилась, когда жила в Лос-Анджелесе. Хотя мы поддерживали связь, она звонила редко.

"Ванесса, - сказала она спешным тоном, - включи CNN. Скорее".

Я хватанула пульт и включила CNN. Ведущий новостей с серьезным выражением лица смотрел в камеру.

"...владелец успешного бизнеса по ремонту домов в Сан-Бернардино, который обслуживал знаменитых клиентов. Его труп был обнаружен на дне бассейна одним из гостей вечеринки позднее того же вечера".

На экране неожиданно возникло фото, и у меня перехватило дыхание. Я едва не уронила мобильный телефон, и мое горло стиснуло. Я давно не видела Тома Шиллинга, но на фотографии он выглядел точно так же, как я помнила его.

"Власти допрашивают гостей, чтобы установить причину этого трагического инцидента. Пока никакой информации не поступало. У Шиллинга остались жена и дочь".

Я выключила телевизор. "Я не могу в это поверить", - сказала я Эллисон. "Я... не могу поверить, что он мертв. Это так печально".

"Есть кое-что еще", - сказала Эллисон.

"Что именно?"

"Фил тоже был на вечеринке той ночью", - сказала она. Холодный озноб пробежал по моему позвоночнику, заставив затрепетать маленькие волоски на шее.

"Откуда... откуда ты это знаешь?"

"Мой друг был там. Он сказал мне, что Фил был там какое-то время, но ушел до того, как нашли тело".

Эллисон продолжала говорить, но я не могла понять, что она сказала, так как у меня кружилась голова. Это не могло быть совпадением. Этого просто не могло быть. Воспоминания нахлынули на меня, как будто я наткнулась на старую коробку из-под обуви, наполненную давно забытыми фотографиями.

Я была всего лишь в шестом классе, когда впервые встретила Фила. Мы жили в Нью-Джерси и играли в школьном оркестре. Я играла на кларнете, а он, конечно же, на барабане. Хотя мы продолжали флиртовать друг с другом на протяжении всей средней школы, встречаться мы начали только в старших классах. Он был моим первым настоящим парнем и моим первым любовником. В те дни мы были безумно влюблены друг в друга и всегда были совершенно неразлучны. Это сводило моих родителей с ума.

Мы поженились сразу после окончания школы, и вскоре после этого у нас родилась первая дочь, Джессика. Примерно в это время его музыкальная карьера начала развиваться. До этого времени он и его группа выступали на местных концертах, везде, где только могли. На одном из таких выступлений в зале случайно оказался музыкальный агент, который после концерта подошел к группе. Он убеждал Фила и группу подумать о переезде в Лос-Анджелес, где, по его словам, у них будет больше возможностей.

Сначала я решительно противилась этой идее. Я всю свою жизнь прожила в Джерси. Переезд семьи на другой конец страны означал бы резкое изменение образа жизни. Меня тревожило, как мне придется воспитывать Джессику в такой радикально новой и незнакомой среде, почти на расстоянии 2500 миль от наших близких и друзей. Однако группа была в полном восторге от этой возможности, а Фил уверял, что это решение приведет к материальному благополучию, которое мы себе и не представляли. Вспоминая прошлое, можно сказать, что он был прав.

Мы приняли этот шаг и группа Фила, теперь называвшаяся "Откровение", начала выступать на всех доступных площадках практически каждую ночь. Скоро они стали чрезвычайно популярными и заработали достаточно денег для записи своего первого альбома в студии. Фил сам написал тексты для большинства песен на альбоме. Я гордилась им.

Когда вышел первый альбом, наша жизнь приняла направление, о котором я никогда не думала. Мы получали приглашения на роскошные вечеринки и знакомились с известными личностями. Мы зарабатывали так много денег, что смогли покинуть нашу маленькую квартиру и купить свой первый дом. Фил заработал за год больше денег, чем за всю предыдущую жизнь.

"Откровение" выпустили свой второй альбом через год после дебюта и отправились в свой первый тур. Я не могла примириться с мыслью о таком долгом разлуке с Филом, поэтому я решила взять Джессику с собой в путешествие. Было забавно жить в отелях и посещать один город за другим - хотя только на некоторое время. К концу тура я уже жаждала вернуться домой и вернуться к какому-то виду обычной жизни.

Даже после того, как мы вернулись домой, Фила почти не было рядом. Когда он не писал тексты, он барабанил. Когда он не барабанил, он тусовался с группой. Всякий раз, когда он проводил время с Джессикой и мной, я чувствовала, что он предпочел бы быть в другом месте. Я начала чувствовать себя обязанной".

"Откровение" выпустили свой третий альбом, который многие с тех пор считают вершиной их творчества. Я решила не ехать с группой в их следующее турне, которое переросло в международный тур. Пока я сидела дома с Джессикой, Фил гастролировал в Англии, Париже и Берлине. Он звонил мне каждый вечер, но когда мы разговаривали, я могла сказать, что его мысли были так же далеко, как и он сам, физически.

Группа периодически возвращалась в Лос-Анджелес между этапами своего турне - иногда на несколько дней, иногда на несколько недель. Именно во время одного из таких перерывов и была зачата Одра. Во время ее беременности я испытывала некоторые трудности и несколько раз попадал в больницу из-за обезвоживания. Я просто не могла ничего проглотить. Даже колотый лед поднимался обратно, как будто мое тело отвергало этого чужака, растущего внутри меня".

Фил был в Роли, Северная Каролина, когда меня госпитализировали в первый раз. Слава Богу, моя тетя Дженни была там, чтобы позаботиться о Джессике. Она была единственной моей родственницей на Западном побережье. Не знаю, что бы я без нее делала. Я знала, что Фил взял на себя обязательства, но меня все равно беспокоило, что он, похоже, ставил свою группу выше, чем жену и семью. Если бы мне нужно было указать момент времени, когда я впервые начала обижаться на группу, то это был именно он.

Фортунато, Фил присутствовал при рождении Одры. Мы решили не узнавать пол ребенка до момента рождения, и по выражению его лица я поняла, что он был разочарован. Он старался скрыть это и утверждал, что это не имеет значения, но я знаю, что для него было очень важно иметь сына. Я помню, как чувствовала странную вину за то, что не смогла ему этого дать.

Примерно тогда группа взяла перерыв на несколько месяцев, и было радостно видеть Фила снова в нашем доме. Я быстро осознала, что воспитание двух детей – это не просто удвоение работы. Я благодарна за помощь. Затем, как только подумала, что наша жизнь на время успокоится, случилась суматоха.

Люк Винсент, вокалист "Откровений", принял решение покинуть группу и начать сольную карьеру. Хотя многим его выбор показался спонтанным порывом, Фил уже давно предвидел такой поворот событий. Напряжение возникло между участниками группы в дороге. Были сказаны неподобающие слова, и казалось, что все развалится в любой момент.

Оставшимся членам группы предстояло принять важное решение. Никто из них не желал распускать группу окончательно. Они вложили столько энергии и труда в создание своего бренда. Было бы огромной потерей выбросить все это на ветер. Они рассматривали несколько кандидатов на замену Люку. Затем Робби, главный гитарист, предложил Фила.

Я всегда говорила Филу, что у него приятный голос, с того момента, как впервые услышала его еще в школе. У него был не только талант певца, но его голос достаточно напоминал голос Люка, чтобы он смог с некоторой достоверностью исполнять старые песни группы на концертах. Фил изначально не хотел этого делать, но вскоре эта идея ему пришлась по душе. С Филом на вокале они записали свой следующий альбом. Реакция критиков была сразу положительной.

Хотя он скучал по сидению за барабанами, ему, казалось, очень нравилось внимание и слава, которые приходили к нему, когда он стоял на авансцене. С этого момента мы не могли выйти на публику без того, чтобы кто-нибудь не узнал его. Сначала это было волнующе, но вскоре стало утомительно. Мы беседовали за ужином, и какая-то поклонница - обычно бойкая молодая женщина - прерывала нас, требуя автографа или фотографии. Фил впитывал все это как губка. Как только появлялась поклонница, он полностью игнорировал меня. Обида стала моим постоянным спутником.

Я не думала, что это возможно, но в тот момент он еще больше сосредоточился на своей карьере. Теперь, будучи лицом группы, он чувствовал большее давление, чем когда-либо, чтобы добиться успеха. Он стал угрюмым и часто враждебным по отношению ко мне и девочкам. У него был вспыльчивый характер, который мог вспыхнуть в любой момент по малейшему поводу. Он часто относился ко мне снисходительно, как будто я больше не достойна его общества. Его эго раздувалось до неузнаваемости.

Я узнала, что беременна, во время первого тура группы с Филом в качестве вокалиста. Это была не запланированная беременность. Я не знала, как сказать Филу, так как мне показалось неуместным сообщать ему такую новость по телефону. Я бы подождала, пока он вернется домой, но, к сожалению, я переживала еще одну тяжелую беременность и снова оказалась в больнице. У меня не было другого выбора, кроме как сказать ему.

"Малыш, я беременна", - сказала я по телефону.

На короткое мгновение наступило безмолвие. Затем он, наконец, открыл рот. "Как ты позволила этому случиться? Я полагал, что мы договорились больше не иметь детей - по крайней мере, пока мы не разберемся, что происходит с группой".

"Извини, если создаю тебе и группе неудобства, Фил", - ответила я.

"Не начинай, Ванесса! Не смей заставлять меня чувствовать себя виноватым за то, что я обеспечиваю нашу семью! Я работаю как лошадь!"

"Не кричи на меня!" - возразила я. "Я не планировала этого. Мне это не нравится. Но это то, что есть".

С этого момента мы постоянно спорили. Я знала, что не стоит надеяться на то, что он прекратит свой тур или предложит помощь в справлении со сложной беременностью и одновременным воспитанием двух детей. Его решением было нанять няню, что сняло часть нагрузки с меня, но эмоциональную поддержку я не получала. Я погрузилась в глубокую депрессию и постоянно плакала. Никогда раньше я не ощущала себя такой одинокой.

Младший Фил родился через две недели после срока. Следующий этап тура был отложен из-за этого, и Фил не скрывал своего негодования по поводу задержки. Я заметила мимолетное сияние радости на его лице, когда родился Младший. Если быть точными, я наконец-то дала ему сына, о котором он всегда мечтал. Но через два дня после родов Фил улетел. И снова группа стала на первое место перед его семьей.

По какой-то причине у меня возникли проблемы с грудным вскармливанием Младшего. Он просто не желал кормиться грудью, и я чувствовала себя отвергнутой. Мне пришлось перейти на искусственное вскармливание. И вновь я обнаруживала себя, просыпаясь посреди ночи для кормления нашего ребенка, чувствуя себя полностью одинокой и отвергнутой. Затем Джуниор заболел псориазом и провел две недели в больнице. Фил, казалось, очень беспокоился о здоровье своего сына, хотя не настолько, чтобы отменить несколько остановок в своем турне. Что касается меня, то он не проявлял особого сочувствия к моей ситуации.

"Хватит постоянно жаловаться", - сказал он мне однажды по телефону.

"Ты не знаешь, каково это", - ответила я. "Пока ты путешествуешь по миру и играешь перед обожаемыми фанатами, я здесь, с нашим больным ребенком и двумя другими, о которых нужно заботиться".

"Я путешествую по миру, надрывая задницу!" - запротестовал он. "Я же не осматриваю достопримечательности! Я не какой-то гребаный турист. Ты думаешь, это все веселье и игры?"

"Нет", - сказал я. "Я знаю, что ты работаешь и обеспечиваешь нас материально. Я это понимаю. Мне просто нужна эмоциональная поддержка, вот и все. Я чувствую себя родителем-одиночкой".

"Ну, тебе придется потерпеть еще какое-то время", - сказал он. "У тебя есть горничная, чтобы делать работу по дому. У тебя есть няня, чтобы помогать с детьми. Что еще тебе нужно? Я больше ничего не могу сделать. У меня есть обязательства, Ванесса. Я не могу просто отменить этот гребаный тур, чтобы приехать домой и помочь тебе поменять подгузники".

Следующие несколько лет были трудным временем для всех нас. Именно в это время светские журналы начали сообщать, что Фил занимался сексом с различными поклонницами во время гастролей. Публиковалась фотография за фотографией, на которых он шел куда-то, положив руку на спину женщины, шептал на ухо другой женщине и вообще вел себя на публике как подросток, подпитываемый гормонами. Это было унизительно.

Фил, конечно, все отрицал. Он злился всякий раз, когда я заводила об этом разговор - эмоция, которая быстро становилась для него привычной. Это должно было быть самое счастливое время в нашей жизни. У нас было трое замечательных детей, все деньги мира и образ жизни, которому мог бы позавидовать любой. Однако мы с Филом были совершенно несчастны. "Оставаться вместе ради детей" стало клише, и все же именно это мы и делали в тот момент. Мы просто выполняли свои обязанности.

Я не заранее планировала свою романтическую связь с Томом Шиллингом. Это было весьма неожиданное решение, принятое по различным обстоятельствам. Я ощущала себя брошенной и одинокой. Я чувствовала, что меня унижают из-за похождений Фила и решила, что небольшая возмездие будет оправданным. Том заставил меня почувствовать себя привлекательной, желанной и значимой. Мне очень не хватало таких эмоций. Все началось с пары невинных кокетливых шуток и, казалось бы, только нарастало с того момента. Я всегда могла остановить это в любой момент, но осознанно решила позволить этому продолжаться.

Мы занимались интимными отношениями дважды. В первый раз я договорилась со своей сестрой, чтобы она забрала детей на ночь. Том пришел ко мне домой с бутылкой отменного вина. Мы едва успели выпить первый бокал, как он повлек меня вверх по лестнице. Он приступил к меня с таким энтузиазмом, что я не могла вспомнить, когда в последний раз испытывала подобные ощущения - если вообще когда-либо испытывала. Он страстно ласкал мою интимную зону своим ртом и языком, быстро доведя меня до предела возбуждения. Затем он проник в меня с такой силой, что кровать затряслась от нашего страстного объединения. Я широко расставила ноги и полностью отдалась блаженству.

Мы договорились увидеться снова на следующих выходных. Он отвез меня в гостиницу. Было приятно временно уйти от всего этого и представиться другим человеком на одну ночь. В течение этой ночи мы успели заняться любовью три раза, перед тем как неохотно расстаться. Когда он сказал "прощай", мы оба понимали, что это окончательное прощание. Он был женат, и ни один из нас не стремился разрушить его брак. Оба мы получили от этого опыта то, чего хотели. Я чувствовала себя новым человеком и не жалела о происходившем.

Этот опыт с Томом открыл мне глаза. Я поняла, что мне не нужно ставить под угрозу свое счастье и идти на те жертвы, на которые я шла. Оставаться замужем за Филом ради детей было глупо. Он все равно почти не был рядом с ними. А когда был, то делал нас всех несчастными. Проведя это время наедине с Томом, я поняла, что мы все могли бы быть счастливее без Фила в нашей повседневной жизни. Именно тогда я решила, что хочу развестись.

Когда я сообщила Филу эту новость, я ожидала, что он будет зол. Я не ожидала, что он будет жестоким. Хотя я много раз видела, как он выходит из себя, я никогда не была свидетелем такой леденящей душу жестокости, которую он проявил в ту ночь. Впервые за все годы, что я его знала, я почувствовала неподдельный страх за свою безопасность. Я действительно думала, что он убьет меня. Меня трясло, когда он уходил той ночью.

Развод был особенно тяжелым с моей стороны, так как на мне лежала задача сообщить об этом детям. Я просто объяснила, что у нас с отцом было много разногласий и мы отдалились друг от друга. Я заверила их, что они будут продолжать видеться с отцом, и что он останется важной частью их жизни.

После развода дом вскоре был продан. Я перевезла нашу семью обратно в Нью-Джерси, и казалось, что наша семья, наконец, устроилась. Дети, казалось, хорошо адаптировались к новому дому. Они быстро нашли новых друзей, что, несомненно, облегчил их знаменитый отец. Девочки выросли в ответственных молодых женщин, а младший стал тревожно одержим барабанами. Он только что пошел в первый класс, когда после школы вбежал в нашу гостиную. Он промчался мимо моих протянутых рук и схватил пульт.

"Привет! Где мои объятия?" - возмутилась я. "Как у тебя дела в школе?"

"Всё хорошо", - ответил он задыхаясь. "Вчера вечером я записал шоу Джимми Фэллона. Мой папа был гостем".

Мне стало немного не по себе, когда он перебирал записанные программы и прокручивал шоу вперед. Он остановился, когда увидел своего отца, сидящего рядом с Джимми в кресле. Я боялась, что Фил скажет что-то непристойное - как он обычно делает на этих поздних ночных шоу, - но он оставался вежливым. Иногда даже забавным. Я облегченно заметила, что он выглядит счастливым и здоровым - лучше, чем последнее время. Программа перерывается на рекламу и Младший перематывает ее вперед. Он останавливается на изображении Фила за барабанной установкой на сцене. Он начинает бить по барабанам с первобытным и яростным ритмом. Мое сердце бьется в такт. Затем он начинает петь, и мое сердце замирает.

Ты - пустота для меня

Пустота для меня, я говорю

Кто ты себе думала, черт возьми?

Ты предала мое сердце

С самого начала

Все это было ложью.

Это все... просто ложь.

Ты раздвинула свои ноги перед другим мужчиной

В эгоистичной лицемерности

Без стыда, без сожаления

Как ты могла забыть

Обещание, которое ты дала мне?

Я была в ужасе. Потом я замечаю небольшой столик рядом со станком ударных и кепку "Сан-Франциско Джайентс", лежащую на столе. Я смотрю на Младшего, а он просто широко раскрывает глаза на экране, будто не замечая ничего. Я думаю о девочках. О наших друзьях и семье.

Если его целью было унизить меня на глазах у всей страны, то ему это удалось. В течение нескольких недель после его выступления мне звонили представители СМИ и различных бульварных изданий. По мере того как его первый сольный альбом становился все более популярным, а слова каждой песни из него обретали собственную жизнь, я стала козлом отпущения для каждого разгневанного мужчины, чья жена или девушка когда-либо изменяла ему. Мне угрожали смертью. Мне резали шины. Мне пришлось нанять службу охраны, чтобы следить за домом, так как я боялась за жизнь своих детей.

Хуже того, наши дети также были унижены. Их друзья - и даже некоторые учителя - начали задавать личные вопросы о моем браке. Они стали объектами бесконечных насмешек и начали обижаться на меня за это. Я делала все возможное, чтобы объяснить им свою версию событий, но они были неумолимы - особенно Младший. Его отец всегда был его героем. Даже в таком юном возрасте он понимал, что я сделала что-то плохое его герою и что именно из-за меня его отец больше не живет с нами.

Прошли годы, и ярость в конце концов утихла. Наконец, преследования закончились, и началось исцеление. Я полагала, что мы все уже прошли через это - даже Фил. Затем мне позвонила Эллисон, и я поняла, что старые раны вновь открылись, и наша семья снова подвергнется общественному обсуждению и унижению.

*** МАРК ***

Меня зовут Марк Рассел. Последние тринадцать лет я работал в полицейском управлении Лос-Анджелеса и был ведущим детективом по делу Фила Томлинсона. Когда я впервые прибыл в поместье Гриффинов в ночь происшествия, я сильно подозревал, что имела место нечестная игра. Жертва была найдена на дне бассейна полностью одетой. Не похоже, что он отправился купаться ночью.

Возможно, случайное попадание в бассейн было результатом неловкого спотыкания и падения. Хотя задний двор был достаточно хорошо освещен, возможно, он был отвлечен и не обратил внимания на свое направление. Есть вероятность того, что он ударился головой о какой-то предмет и потерял сознание перед тем, как упасть в бассейн. Никого не было рядом, чтобы стать свидетелем этого происшествия, поэтому он просто утонул беззвучно, и никто не заметил его до позднего вечера.

Хотя все это могло быть правдой, я не мог избавиться от ощущения, что что-то здесь не так. Мне не нравится использовать слово "предчувствие", потому что оно делает меня похожим на избитых детективов из телевизионных сериалов. Это чувство было больше чем интуитивным. Я уже сталкивался с подобными ситуациями и часто то, что кажется случайностью, на самом деле является чем-то более сложным.

Мои подозрения начали подкрепляться, когда мы стали находить все больше улик. Мы опросили всех гостей вечеринки, кроме одного. Этот человек покинул мероприятие раньше остальных. Когда я приехал домой к Филу Томлинсону, он встретил меня у двери с притворной улыбкой. Я протянул руку, но он не смог ее пожать из-за повязки на своей руке.

"Что случилось с вашей рукой?" - спросил я.

"Я переносил вещи в гараже", - объяснил он, - "и один из больших металлических ящиков с инструментами упал на нее со стеллажа".

"Когда это произошло?" - спросил я.

"Только сегодня утром", - ответил он. "Я сразу же пошел к своему врачу, и он наложил эту штуку на мою руку. Это временно лишает меня возможности играть на барабанах".

У меня достаточно опыта, чтобы знать, когда кто-то мне лжет. Этот парень подставлял свою задницу. Вот тогда я и понял, что он как-то связан с тем, что Том Шиллинг оказался в том бассейне.

Не пришлось долго копать, чтобы узнать, что у Шиллинга был роман с бывшей женой Томлинсона за несколько лет до этого. Годами ходили слухи, что альбом Томлинсона "Двуличие" был посвящен его бывшей жене, ее роману и их горькому разводу. Парень сделал карьеру на своем неудачном браке. Учитывая это, он должен был быть благодарен Шиллингу. Очевидно, что он все еще затаил обиду.

"Вы знали жертву, Тома Шиллинга?" - спросил я его.

Томлинсон сделал небольшую паузу, как будто роясь в памяти. Он был лучшим певцом, чем актером. "Да, я знал его. Он делал кое-какую работу по дому много лет назад". Он снова сделал паузу. Я понял, что он пытается определить, как много я уже знаю. Затем он добавил: "О, и он трахал мою жену".

Я проигнорировал его легкомысленное замечание. "Были ли у вас с ним какие-либо контакты с тех пор?"

Томлинсон покачал головой. "Нет, я избегал этого мудака как чумы".

"Вы знали, что он был на вечеринке прошлой ночью?"

"Я понятия не имел. Я даже не уверен, что узнал бы этого парня. Прошло, наверное, шесть лет с тех пор, как я видел его в последний раз".

Я набросал несколько страниц заметок. Томлинсон был очень любезен и ответил на все мои вопросы. Я поблагодарил его за потраченное время и вернулся в участок, убежденный, что произошла нечестная игра, и Томлинсон имеет к ней отношение. Теперь нужно было доказать это.

После проведения длительного расследования я собрал все доказательства, которые мы обнаружили, и представил их окружному прокурору. Хотя у меня были серьезные подозрения в адрес Томлинсона, я осознавал, что нам не хватает достаточного количества улик для вынесения обвинительного приговора. Однако окружной прокурор был молодым новичком, только что окончившим юридическую школу. У него было чересчур большое желание засветиться и завоевать свою славу. Естественно, у нас возникли различия по этому делу.

Он стремился преследовать Томлинсона с полной строгостью закона. Однако говорить о первой степени убийства не приходилось, так как мы не могли доказать, что Томлинсон пришел на вечеринку с целью убить Шиллинга. Рассматривалось второй степени убийства, но это потребовало бы от нас доказывать "под воздействием страсти", что для присяжных может быть сложной задачей, особенно если рассматривается дело, связанное с таким известным и популярным человеком, как Фил Томлинсон. Таким образом, наиболее реальными вариантами оставались непредумышленное убийство и убийство по неосторожности.

Я предложил оставить дело открытым и ждать новых доказательств. Несмотря на то, что все улики указывали в одном направлении, было достаточно обоснованных сомнений в том, что опытный защитник легко разобьет все это на части. Однако наш молодой окружной прокурор проигнорировал мои сомнения. Он пошел дальше и предъявил обвинения. И начался цирк в СМИ.

Я сидел в середине зала суда рядом со Шиллинговой женой и дочерью. Я наблюдал за бывшей женой Томлинсона и его детьми, когда его привели в зал суда. Он выглядел нервным, но хорошо скрывал свое состояние, кивая и улыбаясь своей семье. Заметил, что только его сын ответил улыбкой.

После вступительных слов адвокатов обвинения и защиты я стал первым свидетелем, вызванным на трибуну. Это то, что я уже делал много раз. Я хорошо знаком с тем, как ведется игра. Моя задача заключалась в том, чтобы обобщить все доказательства, собранные на месте преступления, и проведенные допросы.

Я объяснил, что мистер Шиллинг был обнаружен на дне бассейна другим гостем вечеринки. Этот гость прыгнул в бассейн, вытащил его из воды и попытался провести элементарную процедуру искусственного дыхания, пока другой гость звонил в 911. По прибытии Шиллинг был признан мертвым.

Я отметил, что мистер Шиллинг был полностью одет, а у края бассейна была найдена почти целая сигарета с ДНК, совпадающей с ДНК жертвы. Я объяснил, что в кустах по периметру бассейна был найден еще один окурок, ДНК которого совпала с ДНК мистера Томлинсона. На клумбе вдоль дома был обнаружен след, совпадающий с размером обуви мистера Томлинсона, и с таким же рисунком, обнаруженным на паре его ботинок.

Я отметил, что на левой щеке мистера Шиллинга, чуть ниже глаза, была небольшая ссадина. Я объяснил, что мистер Томлинсон носил шину на правой руке, когда я приехал к нему домой на допрос. Я кратко рассказал об интервью, которые я проводил с гостями вечеринки. Никто из гостей не смог объяснить, где находился мистер Томлинсон во время вечеринки, а беседа с хозяином вечеринки, мистером Артуром Гриффином, показала, что мистер Томлинсон знал о присутствии мистера Шиллинга на вечеринке, что противоречило показаниям, данным мне мистером Томлинсоном во время моего первоначального интервью.

Я пришел к выводу, что мои наблюдения наиболее точно отражают реальные факты и показания свидетелей. Теперь оставалось выяснить причину произошедшего. Конечно же, известный и влиятельный адвокат Карл Блумберг не упускал времени даром, подвергая сомнению каждое собранное доказательство.

"Мистер Рассел", - начал Блумберг, - "Вы утверждали, что на месте происшествия была найдена сигаретная окурка с ДНК моего клиента, так ли это?"

"Да, господин", - ответил я.

"Также вы утверждали, что опрошенные вами свидетели не могут объяснить местонахождение мистера Томлинсона в каждый конкретный момент вечера".

"Это правда".

"Не может ли быть такого, что мистер Томлинсон вышел наружу поскорее для того чтобы выкурить сигарету? Возможно, он решил прогуляться и насладиться свежим воздухом и именно тогда оставил следы на клумбе. Это не может быть исключено?"

"Возможно", - ответил я. "Мы просто устанавливаем факт, что мистер Томлинсон находился на заднем дворе в определенный момент вечера".

Блумберг стоял на трибуне и перебирал свои записи. Я сомневаюсь, что он услышал хотя бы слово из того, что я только что сказал. Его вопрос не был направлен на получение ответа. Он намеренно засеять сомнения в уме присяжных. "Давайте поговорим о царапине на щеке мистера Шиллинга. Были ли какие-то другие доказательства, указывающие на его участие в потасовке? Была ли порвана его одежда? Были ли обнаружены какие-то следы на его теле?".

"Ничего существенного", - заявил я. "Но для этого достаточно одного удара".

"А по вашему опыту, когда мужчина наносит один удар, часто ли это приводит к перелому руки?"

"Нет, - сказал я, - но мистер Томлинсон уже ломал эту руку ранее, и мы считаем, что это было одним из факторов, способствовавших этому".

"Вы полагаете, - повторил он, - но вы не знаете наверняка". На самом деле, позже в ходе этого процесса я вызову на свидетельское место врача, который подтвердит, что после заживления перелома вероятность того, что кость сломается снова, не выше, чем у любой другой кости".

"Может быть, мистер Томлинсон просто не умеет наносить удары", - перебил я. Блумберг ухмыльнулся.

"В своих записях, - продолжал он, - вы указали, что мистер Томлинсон сказал вам, что его рука сломалась, когда на нее упал ящик с инструментами. Есть ли у вас какие-либо доказательства, чтобы опровергнуть это утверждение?"

"Нет, но это кажется ужасным совпадением, не так ли?"

"Совпадения случаются каждый день, детектив", - с усмешкой сказал Блумберг.

Следующим выступал наш эксперт-криминалист. Он подробно объяснил признаки ушиба на щеке Шиллинга и то, как это согласуется с ударом, нанесенным правой рукой. Он также рассказал о редкости обуви Томлинсона и об обнаружении ДНК на окурке, но Блумберг уже посеял достаточно сомнений, чтобы сделать эти доказательства бесполезными.

Оставалось установить мотив. Это, в сочетании с вещественными доказательствами, должно было укрепить наше дело и устранить достаточно обоснованные сомнения для вынесения обвинительного приговора. По крайней мере, так считал наш окружной прокурор. Несколько гостей вечеринки были вызваны в качестве свидетелей, чтобы подтвердить тот факт, что Шиллинг был в хорошем настроении в тот вечер, ни с кем на вечеринке не спорил и ни у кого не было повода напасть на него. Затем жену Шиллинга, Бекки, попросили выступить в суде. Она со слезами на глазах рассказала о романе своего мужа с Ванессой Мартин (бывшей Ванессой Томлинсон).

Обвинение задало ей вопрос о фотографиях, которые были отправлены Шиллингам из неизвестного источника. На фотографиях Ванесса и Том были запечатлены в пабе, прикасались друг к другу, целовались и шли в номер гостиницы. Уголком глаза я заметил, что дочь Шиллинга, Саманта, закрыла лицо руками. Я уверен, что она знала о происходящем, но услышать об этом снова могло причинить ей боль.

"Миссис Шиллинг, я хочу начать с того, что искренне сожалею о вашей потере", - начал Блумберг. Перекрестный допрос вдовы был сложным испытанием. "Скажите, пожалуйста, вы когда-нибудь видели обвиняемого лично до этого момента?"

Она посмотрела на Томлинсона и покачала головой. "Я видела его только по телевизору".

"У вас есть какие-то предположения относительно происхождения этих фотографий?"

"Я предполагаю, что они были отправлены им", - ответила она. "Кто еще мог их прислать?"

"Вы предполагаете", - повторил Блумберг. "На данный момент у нас есть множество догадок и предположений, чтобы поддержать версию обвинения".

"Протестую!" - возразил прокурор.

"Согласен", - сказал судья. "Пожалуйста, исключите это заявление из записей".

"Миссис Шиллинг", - продолжил Блумберг, - вы утверждаете, что эти фотографии поступили в ваш почтовый ящик более шести лет назад. Это так?"

Бекки кивнула. "Да".

"Есть ли у вас основания полагать, что мистер Томлинсон поддерживал какие-либо контакты с вашим мужем после этого времени?"

"Нет", - ответила она.

"Таким образом, за все эти годы мистер Томлинсон не имел никаких связей с вашим мужем и не предпринимал попыток связаться с вами или кем-либо другим из вашей семьи, за исключением фотографий, которые вы утверждаете, но не можете доказать, что он отправлял. Однако версия обвинения основывается на предположении о том, что мой клиент сохранял обиду столько времени и намеренно убил человека, с которым до этого момента никогда не встречался".

"Протестую!"

"Поддерживаю", - сказал судья. "Мистер Блумберг, оставьте свои мнения для заключительного выступления. Есть ли у вас еще какие-нибудь реальные вопросы к этому свидетелю?"

"Только один вопрос, ваша честь", - сказал Блумберг. "Миссис Шиллинг, ваш муж умел плавать?".

"Нет", - сказала она, - "он так и не научился".

"Есть ли у вас основания полагать, что мистер Томлинсон знал об этом?"

"Я... я не знаю. Я сомневаюсь, что он мог это знать".

"Но вы это знали", - заявил Блумберг. Он сделал небольшую паузу, как бы раздумывая, стоит ли задавать следующий вопрос. Я точно знал, к чему он клонит, и понимал причину его колебаний. "Миссис Шиллинг, что вы почувствовали, когда узнали об измене вашего мужа?"

На глаза Бекки навернулись слезы, и она посмотрела на свою дочь. "Я... я, конечно, была расстроена".

"Разозлились?"

"Ну... да, конечно. Как и любой другой человек".

Блумберг снова заколебался. "Миссис Шиллинг, почему вы не пришли на вечеринку в тот вечер вместе с мужем?".

Свидетельница перевела взгляд с Блумберга на адвокатов обвинения, выглядя озадаченной. "Я планировала пойти, но в тот вечер мне было нехорошо, поэтому я осталась дома".

"Есть ли кто-нибудь, кто может это подтвердить?"

"Простите?"

"Есть ли кто-нибудь, кто может подтвердить, что вы были дома в ночь вечеринки, и что вы никогда не покидали свой дом в ту ночь?"

Глаза Бекки расширились, а челюсть отвисла, когда она внезапно поняла, на что намекает Блумберг. Она посмотрела на обвинителей в поисках помощи. Ведущий прокурор поднялся на ноги.

"Возражаю, ваше превосходительство. Какое отношение эта линия допроса имеет к делу?" - заявил Блумберг. "Я лишь пытаюсь установить местонахождение миссис Шиллинг в указанную ночь. Вся версия обвинения основывается на предположении о совершении убийства и о том, что мистер Томлинсон - единственный человек, который имел бы мотив для такого отвратительного поступка".

Судья покачал головой. "Отклонено. Пожалуйста, ответьте на вопрос, миссис Шиллинг".

"Я... нет, в ту ночь я была одна дома. Со мной никого не было", - ответила миссис Шиллинг.

"Это все", - сказал Блумберг. "Благодарю вас, миссис Шиллинг".

Мы потратили столько времени и усилий на то, чтобы доказать, что никто кроме Томлинсона не имел бы мотива напасть на Шиллинга в тот вечер на вечеринке. Зато защита только что представила возможного - хотя и абсурдного - подозреваемого, который не был присутствен на вечеринке. Наше дело быстро разваливалось.

На свидетельское место был вызван Артур Гриффин. Он рассказал о разговоре с Томлинсоном в тот вечер, когда Томлинсон спросил о Шиллинге. Прокурор напомнил присяжным, что это противоречит предыдущим показаниям Томлинсона. Томлинсон не только лгал, что не знал, что Шиллинг был на вечеринке, но даже лгал о том, как он выглядит. После этого Блумберг вышел на перекрестный допрос.

"Был ли мистер Томлинсон расстроен, когда вы увидели мистера Шиллинга?" - спросил он.

"Расстроен?" - ответил Гриффин. "Нет, я так не считаю".

"Разозлился?"

"Нет, не разозлился".

"Как бы вы описали его реакцию, когда вы подтвердили личность мистера Шиллинга?" - спросил Блумберг.

Гриффин пожал плечами. "Я не знаю. Я бы сказал... безразличная? Как будто ему было все равно, понимаете?". Он взглянул на Томлинсона и ухмыльнулся.

"Когда вы подтвердили личность мистера Шиллинга, мистер Томлинсон вступил с ним в конфронтацию?"

"Нет, он просто смеялся, пил очень дорогое вино, ел невероятную еду и хорошо проводил время, как и все остальные на моих вечеринках".

"Выглядел ли он так, как будто был на грани совершения убийства?" - спросил Блумберг.

"Протестую! Призывает к спекуляциям!"

"Поддерживаю", - сказал судья.

"Больше вопросов нет, ваша честь", - сказал Блумберг.

Когда обвинение закончило изложение своей части дела, я почувствовал знакомое пустое, тошнотворное ощущение в желудке. Этот процесс развивался в направлении, которое было одновременно предсказуемым и вызывающем отвращение. Блумберг пробил достаточно дыр в версии обвинения, и ему почти не потребовалось вызывать свидетелей. Томлинсон просто сидел с самодовольным и уверенным видом, в то время как Блумберг вызвал лишь небольшую горстку свидетелей. Хотя обвинение было бы радо, если бы Томлинсон сам дал показания, у защиты не было причин идти на такой риск.

Два ведущих адвоката выступили с заключительными словами, и присяжные приступили к обсуждению. Бекки и Саманта уже были в слезах. Они знали, что их ждет. Я вышел из зала суда и направился в коридор в поисках чего-нибудь перекусить. Я направился к торговому автомату. И тут я заметил молодого Фила, который стоял перед автоматом и просто тупо смотрел на выбор снеков.

Я дал ему немного времени на раздумья. После продолжительной задержки он, наконец, принял свое решение. Повернувшись, он заметил меня и кивнул в признательность. Я увидел боль в его глазах.

"Кит-Кат", - произнес я и подмигнул, указывая на его закуску. "Отличный выбор".

Он просто на мгновение посмотрел на меня. Затем сказал: "Он это сделал, верно?".

Я не знал, что ответить. "Ну, решать это должны присяжные", - ответил я.

"Не важно, что они скажут", - возразил он. "Я знаю, что это правда. Думаю, все об этом знают".

Пока я молчал и пытался придумать вежливый ответ, парень прошел мимо меня и вернулся в зал суда.

Присяжные потребовали меньше часа для вынесения решения. По обвинению в убийстве второй степени: невиновен. По обвинению в неосторожном убийстве: невиновен. По обвинению в убийстве по неосторожности: невиновен. Томлинсон только что избежал наказания за убийство.

Он вспыхнул своей известной улыбкой от уха до уха, сжал кулак и пожал руку своим адвокатам после оглашения окончательного вердикта. Он обменялся знающими взглядами с несколькими членами жюри и повернулся, чтобы найти свою семью. Его улыбка исчезла, когда он заметил выражение их лиц. Его бывшая жена и ее дочери повернулись и вышли из зала суда. Его сын тоже повернулся, чтобы уйти, но потом развернулся и направился к отцу.

Улыбка Томлинсона вернулась, и он подошел к перилам, широко раскинув руки для приветствия. Его сын остановился на расстоянии вытянутой руки. Затем он достал пару барабанных палочек из кармана пиджака и положил их на стол перед собой. Посмотрев на отца, он повернулся и вышел из зала суда.