ВОЗЛЕ БАССЕЙНА. ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

Маховик, запущенный Большаковым и его компанией, начал набирать обороты.

В области знали хватку жены товарища Ковальчука, её семейные связи и решение о выезде комиссии в количестве двух авторитетных представителей области на место временного бивака, даже не требовало согласований. Достаточно было телефонного звонка. «Надо? Будет сделано! »

Уже вечером в «Ястребке» говорили о приезде «большого начальства», имея ввиду Ксению Абрамовну и с ней «ещё кого-то». С ночёвкой! Что для лагерного контингента - крайне редкое явление.

— Будет проверка, - говорили сторожилы. Но проверка чего, не знали. И это тревожило.

— В семьдесят девятом, в середине лета олимпийский чемпион приезжал. Валерий Борзов. – припоминал завхоз. – То же суетились... А так, чтобы до открытия сезона? Непонятки...

Большаков помалкивал. Утром Захарыча и без его подсказки уведомят...

«Правильно, - одобрял такое поведение шефа осторожный Петрович. – Ну, как, что-то, не сложится. Чего ерундить попусту? »

.. . Ранним утром возле хозяйственных ворот «Ястребка» заглушил двигатель крытый брезентовым тентом армейский «Урал». К машине была прицеплена полевая кухня.

— Никак на учения собрался? – поинтересовался у шофёра, вызванный за ворота Захарыч.

Водитель в звании ефрейтора передал Захарычу накладную:

— Велено доставить: палатка медицинская четырёх местная – одна; палатки армейские Берег «5М1» - шесть штук; настилы дощатые – тридцать штук, матрацы ватные, одеяла верблюжине, пододеяльники простыни, наволочки – пятьдесят комплектов. К сему - кухня полевая. Разгружаться здесь будем, или куда-то повезём?

Захарыч смотрел на водилу дикими глазами, не понимая к чему привалило такое хозяйство.

— Ты часом, не ошибся, сынок?

Выручила САМА. Вышла в костюме олимпийской сборной СССР (сувенир от Борзова), свежая и красивая. По-хозяйски завладела накладной, пробежала взглядом по содержанию.

— Всё верно, Иван Захарович! С вечера не предупредила. Не думала, что мой Ковальчук так быстро управится. Разгрузи всё (кроме кухни) на хоздворе под навесы. Будем вывозить, куда скажу позже. Солдатика покорми.

— А что с кухней?

— Нет надобности. Пусть везёт обратно.

Повернулась и ушла асфальтной дорожкой, что вела к общежитию, как по подиуму. Пожилой завхоз и девятнадцатилетний ефрейтор с одинаковым интересом смотрели в след её выверенного движения.

— Не думал, что в лесу ТАКИЕ водятся, - сказал водитель. – Батя, кто это? На актрису похожа...

— Наша директриса, - со вздохом сожаления или гордости сказал Захарыч. – Хороша снаружи, а внутри - стерва, каких поискать.

Спохватившись, что сказал лишнее, попросил:

— Ты уж не выдавай меня, милок. Хоть и служу здесь, кто знает какой год (ещё при прежнем директоре начинал), выгонит - враз, коли узнает...

...

Борис заканчивал свою утреннею пробежку силовыми упражнениями возле невысокого турника.

Рассчитывал после второй очереди среди пионерии, отправиться в учебные центры Приэльбрусья: «Баксан» или «Шхельду» для интересных восхождений в составе сильной группы. А затем, читая лекции новичкам, побаловать «малыша» с какой-нибудь аппетитной тёлочкой, что приехала за романтикой и попала на трах с бывалым инструктором.

Понятие: замужняя, не замужняя, для Большакова оставалось неизменным. Доступных «пищалок» терпеть не мог. Всегда выискивал верную, сбежавшую на три недели от однообразного, кухонного быта к заснеженным вершинам. С такой он проводил полный курс «обучения». Накачивал крепенькую, голенастую спортсменку «мёдом» измены. Превращал вчерашнюю скромницу в городскую шалаву, познавшую, что кроме писюна супруга, вокруг неё полно достойных внимания хуёв. Стоит лишь поманить, и скучающая пилотка получит очередного «молотобойца»!

Бывало, что супруги приезжали парами. И тогда, Борис, с особой деликатностью, пока муж бродил по склонами леса в поисках хвороста, ставил замужнею альпинистку раком, где-нибудь у горной речки или за отколом скалы и делал с нею то, чему его научила многолетняя практика профессионального ёбаря.

Такие эпизоды были для него особенно запоминающимся!

...

Итак, поведав о планах нашего героя на вторую половину лета, автор возвращает читателя в нынешнее майское утро.

Поигрывая мышцами голого торса, Большаков заканчивал отжиматься на кулаках от песчаного грунта спортивной площадки, когда его окликнул прибежавший физрук по имени Игорь. Кандидат в мастера по прыжкам в высоту сообщил, что старшего физрука разыскивает директор лагеря:

— Сказала, что уезжает и требует срочно явиться к её машине.

— О как! Требует, да ещё и срочно, - стряхивая с ладоней песок и сосновую хвою, усмехнулся Большаков. – Где хоть эта машина стоит?

— Возле общежития.

— Ладно. Сейчас буду...

Поджав ноги, Борис повис на слишком низком для его роста турнике и, в таком скукоженном виде, начал подтягиваться. После многочисленных быстрых движений мощной груди к перекладине, сразу же, не отдыхая, сделал ряд подъёмов с переворотом.

Наконец, подошвы, его видавшие виды кроссовок, ступили на грунт:

— Надо где-то подыскать турник... или ветку... повыше... - сказал Большаков, вытирая футболкой вспотевшее лицо. – А может поставить новый... Среди нынешней пионерии есть высокие ребята...

Сделал руками упражнение на восстановление дыхания и, с видом человека, получившего от физических упражнений желаемую долю удовлетворения, с футболкой в руках, неспешным шагом направился к зданию общежития. Большаков гордился своим телосложением и любил его демонстрировать.

— Борис Петрович, - догнал своего начальника Игорь. – А сколько раз вы можете подтянуться?

— Сейчас или вообще?

— Сейчас было тридцать, а вообще.

— Сорок, сорок пять. А что?

— Здорово! Ребятам скажу, не поверят. При вашем-то росте...

— А ты не говори, - засмеялся Большаков. - Так где машина?

Перед общежитием таковой не наблюдалось.

Со стороны кованой ограды коротко просигналили. Светло-бежевые «Жигули» стояли перед открытыми створами, ворот, одну из которых придерживал Захарыч.

— Эк ей не терпится! – удивился Борис, направляясь к бежевой «шестёрке» со стороны пассажира. Через опущенное стекло увидел незнакомую женщину лет сорока пяти. Приятное восточное лицо. С изломом, словно крылья чайки, брови. Миндалевидные глаза. Изучающий прищур. Ярко окрашенный рот. Тонкий изящный нос с чувственными ноздрями. Чёрные, как смоль волосы.

«Шахерезада! » - сразу дал ей прозвище скорый в таких случаях Борик.

— Сколько вас ждать!? – спросила с водительского сиденья директриса. – Мы бы уже давно уехали... Да Ксения Абрамовна хотела на автора «Речной косы» посмотреть. Ну как он тебе, Ксюша? Стоит такому доверять?

Миндалевидные глаза областной начальницы с удовольствием скользили по потному лицу, крепкой шее, атлетической груди. Задержались на кубиках плоского живота.

— На Валеру Борзова похож... Разве, что выше... Такому детей доверить можно. А вот к молоденьким вожатым не подпускай. Совратит... - «Шахерезада одарила Большакова широкой, почти одобряющей улыбкой, чем свела свою скабрезную реплику в разряд невинной шутки.

— Ксения Абрамовна, нам, действительно надо ехать, чтобы вернуться к завтраку, - раздался из глубины затемнённого салона новый женский голос.

Оказывается, там тоже сидела, какая-то, нужная для Ковальчук представительница. Из ОблОНО или санэпидстанции.

— Так я могу ехать? – сердитым вопросом разрушала смотрины директриса.

— Да, - разрешила Ксения Абрамовна.

Водитель повернула ключ зажигания.

— Погодите! – сказал Борис. – Вы серьёзно думаете быстро добраться к косе на этом?

— Что значит на ЭТОМ? Прекрасная машина!

(Потому, как легко завёлся, тихо работающий двигатель, было ясно, что машина в действительно отличном состоянии).

— Коса находится в массиве пойменного леса – леваде, говорил Борис Петрович, стараясь быть убедительным. Весенний паводок ушёл, но сама дорога, местами, залита водой... Нужен грузовик с хорошей проходимостью... И дорогу надо знать досконально...

— Не беспокойтесь, молодой человек. У нас есть подробная карта поймы. - На коленях «Шахерезады» лежала развёрнутая километровка.

— Если застрянете, ищите просеку, что ведёт на запад. Она должна быть на карте. По ней выйдите точно на косу.

— Если он так хорошо знает местность, возьмём его с собой... - предложила незнакомка из автосалона.

— Обойдёмся. Где получится - проедем, где не получится - пройдём пешком. Не сахарные! - сказала Ковальчук включила первую передачу и - шедевр шестой модели отечественного автопрома плавно выехал за приделы «Ястребка».. .

...

Обматывая створки ворот стальной цепью с навесным замком, завхоз ворчал:

— Вот неугомонная! Приехала и сразу всех взбаламутила. Даже в ТАКОЙ день не дала спокойно отметить!

На молчаливый вопрос Большакова, пояснил:

— Двадцать восьмое мая сегодня. День пограничника! Про остров Даманский, слыхал?

— А как же! О нем все знают.

— Не все. Иная молодёжь забывать стала.

— Я в Приморье мотострелком срочную проходил. В двадцати километрах от Бикина.

— Вот дела! Можно сказать, сослуживца встретил! - обрадовался Захарыч. - Мотострелки нам тогда здорово помогли! Да и танкисты сто тридцать пятой прикрыли... Ты лично, ТАМ тоже был?

— Нет. По возрасту опоздал...

— Ясно. А я ещё и войну зацепил. Два ранения имею. Во, - откатил завхоз ворот байковой рубахи, - по касательной прошло...

Мужчины двух поколений, неспешно беседуя, пошли в сторону общежития.

Борис с почтением слушал ветерана пограничных войск и, между всем, вспоминал «подвиги» СВОЕЙ армейской жизни, которую, слава Богу, минули боевые негоразды.

«Каждому своё! » - оправдывал фривольность тех мыслей циничный Я.

«Не к месту они сейчас! » - возражал коллеге патриотично настроенный Петрович.

Читатель сам должен определить какую точку зрения он поддерживает. Не втягивайте в этот диспут автора, который излагает так, как было на самом деле. И не его вина, что судьбы поколений разнятся не только историей, но и страстями...

...

Как и предупреждал самоуверенную гордячку Борис Петрович, по непросохшей дороге левады «шестёрка» Люси Ковальчук к «Речной косе» не пробилась. Последние несколько километров областная комиссия проделала пешком, через лес, ориентируясь по подсказанной Большаковым просеке. Осмотр места выездного лагеря и обратный путь к машине был долгим. Несколько раз толкали авто напрягаясь не по-женски.

— Чего того бугая с собой не взяли? - сердилась, крепко сбитая девица среднего роста – третья участница «экспедиции». – Он бы эту железяку враз вытолкал!

Судя по очкам и скромному макияжу, эта представительница педагогической интеллигенции, не была в среде подруг лидером, но упиралась в корпус багажника так же отчаянно, как и пыхтевшая рядом Ксения.

— А то ты Люську не знаешь... - пыхтела Абрамовна, - Не нравится ей этот парень и всё! Эй, Люси, чего не газуешь? Давай! - покрикивала она в сторону водителя.

Сидевшая за рулём Ковальчук жала на педаль акселератора. «Бурлаки на Волге»» напрягались. Колёса отчаянно загребли. Разбрызгивали жижу. Брючные костюмы толкающих теряли шик.

Начиналось отчаянное продвижение...

— Давай, давай! – шумела «Шахерезада». – Идёт, идёт!

Чудо советского автопрома медленно выкатывалась из очередного плена...

— Блин! И чего я спортивное трико не надела? – протирая очки корила себя «училка». – Ведь знала же, что здесь такие леса...

— На Люську посмотри в её белой олимпийке... Вот умора-то!

— На себя посмотрели бы...

Дружный хохот тёток оглашал сосновый лес бодрящим эхом...

...

Уставшие, голодные, забрызганные с головы до ног «девочки» въехали на территорию «Ястребка» после захода солнца. Оставили «уставшую» машину на попечение выпившего в законный день стражу государственной границы, приняли горячий душ и отправились ужинать в комнату Людмилы Сергеевны.

Две бутылки шампанского на троих развязали языки. И «путешественницы», быстро исчерпав избитую за этот долгий день тему «Косы» перешли к теме «о мужиках».

Это только при обычных, повседневных условиях холеные дамы чураются откровенничать о запретном. В узкой, проверенной подобными общениями компании, да ещё с подпитием, их стоит послушать...

Когда, после шампанского усугубили ещё и бутылочку «Амаретто» (Людмила едва не «забыла»), что стоял в глубине серванта, языки «алкоголичек» совершенно развязались.

— Девочки, знаете, о чём я жалею?

— Ну? Танюха, не тяни.

Третья пассажирка, которую не разглядел Борис Петрович при выезде, сидела в кресле хозяйки комнаты и глядела на перегруженную «бриллиантами» люстру на низком потолке.

— О том, что Люськин физрук не был с нами. И не сделал, что мы должны были сделать, как ответственная комиссия – промерить глубину лагуны. Представляете, как бы он выглядел выйдя из воды на фоне того замечательного пляжа!

— Да... Сначала показал бы нам, как безопасна лагуна, а потом бы долго обсыхал на солнце... В своих, облегающих бёдра плавках... У него, наверняка, поджарая попка. Обожаю такие!

— И не только попка... Думаю, кроме неё, парню было что демонстри... ро... вать... О, у меня уже язык заплетается...

Гости дружно прыснули. Хозяйка комнаты округлила глаза:

— Когда я с ним вчера знакомилась, он так меня разглядывал! Так разглядывал – просто жуть. Жадно. Алчно. И в шортах его такое дыбилось! Просто не верилось... Словно там кукурузина!

— И ты?

— Как порядочная женщина, сделала вид что не замечаю...

— А сама, где-то в сторонке, тихонько себя поласкала.

— Ксюша, ты – дура! Я замужем...

— Подумаешь «замужем»! Я бы под таким расслабилась... Там же на косе... Жаль, что он не поехал... Люси, почему ты его не взяла? Специально да? Показала и спрятала, что бы он нас... Эгоистка...

— С ума сошла! Ксюша, Таньке нельзя пить.

– Эх, подруги, мне бы ваши годы! – сладко потянулась «Шахерезада». - Честное слово, с таким физруком заблядовала бы...

— У дураков мысли схожи, - ахнула Ковальчук.

— Танька, Людка, вы ещё молодые. Всё впереди... - продолжала Ксения. – Можете выбрать кому дать, кого послать. Мне рядом с вами не комильфо. Вот когда, приезжал Валера... Мне ещё не было сорока...

— Она о ком? – повернулась к Татьяне Людмила.

— О Борзове, конечно...

— Вот когда я пожалела, что не свободна... Такой красавец. Чемпион...

— Девочки. Мы же замужние женщины!

— Ах, перестань! У самой олимпийка не от него ли?

— Ага, признавайся... - прицелилась на подругу Танька. – Чего, покраснела...

— Вот ещё придумала! Здесь освещение такое...

— Сейчас скажет, что это был просто дружеский сувенир.

— Да, дружеский...

— А я бы хотела от него ребёночка...

— Танька, ты совсем пьяна. Давай пойдём баиньки...

— Ну, конечно, конечно. – «училка» высвободила руку, - Физрука-то выбрала не него похожего...

— Так совпало.

— Летом каждая щепка на щепку лезет, - философским тоном произнесла Ксения Абрамовна, проверяя на свет не осталось ли в плоской бутылочке итальянского ликёра.

— А спорим, что наша скромница Люся своему физруку даст? – совершенно пьяненькая Танюха плюхнулась диван к «Шахерезаде».

— На что? – с готовностью приняла предложение Ксения Абрамовна.

— Да, хотя бы... - подслеповатые глазки Танюхи оглядели ближайшие предметы. – На бутылку шампанского!

— И парочку «Амаретто».

— Идёт! Люсь, разбей...

— На меня спорите и мне же разбивать? Совсем очумели. Всё! Отправляемся спать! Каждая в свою комнату. Идёмте, идёмте...

— А когда мы уйдём, она будет на своего физрука дрочить. Ксюха, спорим?

— Спорим! Люська, разбей...

— Да. идите вы, озабоченные, знаете куда? – почти с силой выпроводила пьяных подруг директриса. Убедилась, что те улеглись и вернулась к себе.

Выключила свет, накрылась тонким покрывалом. Подумала о детях, которые приедут из города под её крыло на всё лето. Про мужа, с его частыми командировками. О сегодняшней поездке на «Косу». О том, что влиятельные подруги подпишут нужную резолюцию. И о том, что за любое ЧП вне лагеря будет отвечать не она, а назначенный ею руководитель похода. Черновик такого приказа она уже составила и согласовала по телефону с юристом мужа.

«Только так... чтобы не подставится... »

Пары шампанского приятно укачивали. Рука сама оказалась между ног. Отыскала привычное для ладошки местечко. Это была её любимая поза засыпания без мужа.

«А спорим, что он её выебет! » - смеялась где-то в небытие, под самым потолком, возле выключенной люстры, абсолютно пьяная Танюха...

...

Отправив «комиссию» на вызванном по телефону такси в город, Людмила Сергеевна, как всегда, безупречно ухоженная, собрала команду физруков и в своём кабинете.

Оглядев четырёх мужчин и присутствующую с ними девушку, Ковальчук спросила ледяным голосом начальницы:

— Почему не все? Должно быть шесть человек.

— Позавчера один из физруков уволился по собственному желанию. Вот его заявление... - старший физрук положил на стол директрисы написанное Семёном отказную.

— И я узнаю от этом только сегодня?

Борис Петрович пожал плечами:

— Вы были слишком заняты...

— По штатному расписанию в лагере должно работать шесть инструкторов физической культуры. Ни пять, ни семь, а именно шесть!

— Ожидаем замену убывшему... - заверил, стоявший перед столом начальницы БП.

Людмила Сергеевна уже обратила внимание, что прошлого бугра в шортах старшего физрука не было. Намедни был, а теперь нет!

Вначале её это слегка позабавило: «Надо же, замаскировался... Или взял на понт, засунув под живот кукурузину... »

Чтобы спрятать не свойственную её имиджу улыбку, отвернулась к окну. Там бригада маляров заканчивала окраску металлического ограждения по периметру линейки. Работали старательно, знали, что за ними могут наблюдать...

«Чего они там вторые сутки копаются?! »

Приступ, накрыл недавнее спокойствие сильным раздражением. Подобное случалось в детстве, когда отказывали купить интересную игрушку или в студенчестве, когда одурачивали.

«Вот гадёныш! Такой спектакль устроил! Ладно. Я тебе настоящую эрекций организую! Навсегда запомнишь! На весь город ославлю... Дай только «Речную косу» раскрутить... ».

Повернулась к Большакову лицом каменным, взглядом презрительным. Говорить не хотелось. Но пересилила. Сказала не ему, а тем, кто сидел за его спиной на стульях:

— Этот... человек придумал одну затею, которую вам придётся раскручивать. Возможно самим. Без него. Вот ознакомьтесь с отпечатанным на машинке текстом... Хотя нет. Возьмите его с собой. Приготовьте встречные предложения. Через час встречаемся. Здесь же. Идите... А Вы, Большаков, задержитесь. Хочу вас, кое о чём, спросить...

«Словно не баба, а Мюллер в исполнении Броневого, в известном телесериале Танечки Лиозновой, - отметил всё знающий Петрович. – и слегка всполошился, - не к добру это. Ох, не к добру! »