Карточный домик или дом Карт. Часть 3

В тот день в аэропорту я прибыл заранее на два часа и решил воспользоваться временем для размышлений. Наше прощание с Кристин было наполнено смешанными эмоциями. Мы обменялись контактами и объятиями, понимая, что возможно не увидимся в ближайшем будущем или, быть может, никогда больше. Ни она, ни я не рассматривали друг друга как потенциальных долгосрочных партнеров, мы просто были портом в бурной жизни друг друга. Однако связь между нами была глубокой и настоящей - она не ограничивалась лишь физическим удовлетворением, но проникала теплотой и пониманием. Я по-настоящему почувствовал себя счастливым за то время, которое провел с ней.

Конечно же, это свидание также повлияло на мои чувства к Марианне в то время. Оно стало частью шаблона, который я начал использовать две-три недели назад: активно определять свои потребности и воплощать их в жизнь, а не просто страдать как беспомощная жертва измены со стороны моей жены. Хотя я и не стремился к этому, но обнаружил, что всё еще мог быть привлекательным для женщин и способен доставить удовольствие и радость в любовных отношениях. Не то чтобы я сильно сомневался в этом, но измена Марианны безусловно потрепала мою уверенность.

Она утверждала, что ее роман не имел ничего общего со мной или с нашей любовью. Она говорила, что полностью любит меня и наша интимная жизнь была для нее захватывающей и приятной. Весьма приятные слова, но очень сложно поверить им, когда они произносятся женой, которая только что призналась в своих 8-месячных интрижках с кем-то другим!

Однажды я встретил Кристин, и она меня заинтересовала. Она хотела быть со мной и была очень сексуально удовлетворена. Я не сомневался в этом, потому что знал, что это правда, и это было замечательно. В некотором смысле время, проведенное со мной и Кристин, вернуло мне часть того, что Марианна украла у меня своей изменой.

Я связался с Андреа и Стивом из Кливленда по телефону. Андреа ответила на мой звонок и рассказала, что они обедали с Марианной в субботу. По словам Андреа, у моей жены было довольно подавленное настроение, хотя они старались ее подбодрить.

- Я думаю, Том, что твоя связь с Кэрри действительно влияет на Марианну,- продолжила Андреа.- Это нечто положительное. Одна из причин - то, что Марианна очень ревнива и боится потерять тебя из-за Кэрри или новых отношений.

- Но кроме того, ее чувства по отношению к тебе и Кэрри помогли ей лучше понять, какую боль и предательство ты испытываешь. Она видит, что ты страдаешь из-за нее и Эдди, так же как она страдает из-за тебя и Кэрри. Очевидно, что ты переживаешь боль, сомневаясь в ее любви, так же как она беспокоится о твоей любви к ней из-за отношений с Кэрри. И она понимает, что для тебя это было гораздо хуже, потому что ты был полностью обманут. Так что я не знаю, что думаешь ты, Том, но мне кажется разумным держать ее в курсе своих отношений с Кэрри. Но это только мое личное мнение - шутила она.- В любом случае, как у тебя дела?

— Со мной на самом деле все очень хорошо, — ответил я. — Я неожиданно хорошо провел время на этой встрече в Атланте, и кажется, что ситуация немного улучшается. То, что ты рассказала мне о Марианне, также является обнадеживающей новостью. Спасибо, что продолжаете дружить с нами обоими — и спасибо вам также за то, что сохранили мой секрет.

— Не за что, Том, — ответила Андреа. — Мы со Стивом были бы очень счастливы, если вы с Марианной смогли все уладить. Мы оба помним, какой замечательный брак... Прости, Том, может, мне не стоит заканчивать это предложение?

— Все в порядке, Андреа. Я знаю: «какой замечательный брак у нас был». Я не думаю, что у нас когда-нибудь снова будет такой брак — я не понимаю, как это возможно, или, по крайней мере, не на годы. Но возможность собрать достаточно частей, чтобы остаться в браке, похоже, имеет смысл.

— О, Том, теперь ты начинаешь казаться несчастным. Извини, что сказала не то!

— Нет, Андреа, это не твоя вина. Время от времени я, похоже, становлюсь слишком оптимистичным. Тогда все что нужно, это немного подумать, чтобы понять, насколько серьезной будет эта проблема. Мне лучше быть реалистичным касательно этого.

Мы закончили звонок, и через минуту я позвонил домой Марианне.

— Привет, дорогая, это я, звоню из Атланты.

— Привет, Том! — Марианна, казалось, была рада услышать от меня. — Как ты, и как прошла встреча?

— Встреча была неплохой. Я немного устал, но это — обычное дело. Послушай: что ты думаешь о нашей встрече завтра вечером дома? Я хотел бы быть там, чтобы мы могли вместе поговорить с детьми, посокльку я пропустил последние два телефонных разговора в понедельник вечером. И мы могли бы поговорить еще. Я знаю, что наши разговоры, кажется, не оставляют никого из нас таким уж счастливым, но думаю, что нам надо их продолжить.

— Это было бы хорошо, Том. Можно... можно я приготовлю для нас ужин?

Я думал об этом. Раньше я отказывался от ее готовки, но сам дважды готовил для нее обед в квартире.

— Хорошо, это будет здорово. Как насчет того, чтобы я приехал в семь?

— Отлично. Ты знаешь... — она поколебалась, затем начала снова. — Ты знаешь, я действительно скучаю по тебе, Том, — продолжила она более тихо. — Я действительно хочу, чтобы ты вернулся домой.

Я подождал минуту, пытаясь глубоко дышать. Её высказывание, которое привело меня обратно в ярость — «я был бы дома, если бы ты не трахалась с Эдди за моей спиной, черт возьми! »

— Я знаю, Марианна, — наконец, сказал я. — Я хотел бы добраться до того момента, когда мой приход домой покажется правильным, но мы еще не пришли к этому.

— Хорошо, дорогой, — кротко сказала она. Затем добавила: — Я с нетерпением жду встречи с тобой завтра.

— Я тоже, — сказал я. — До свидания, Марианна.

***

Когда в понедельник я прибыл в дом, то не был удивлен, увидев, что Марианна расстаралась. Она тепло поприветствовала меня у двери, надев наряд, который, как она знала, мне нравился. Я мог видеть, что она накрыла стол в столовой, а не на кухне, и увидел подсвечники со свежими свечами, а также бутылку вина, которое нам нравилось.

Я осторожно, но твердо сказал:

— Марианна, мне не нравится то, что ты имеешь в виду. Извини, но сегодня вечером не будет ужина при свечах и с вином. — Я отнес вино и подсвечники обратно на кухню.

Она выглядела обиженной, но ничего не сказала. Я продолжил:

— На самом деле, я принес шесть упаковок Рингнеса. Это норвежское пиво, которое я попробовал в Атланте, и оно отличное. Надеюсь, тебе оно тоже понравится. — Это была маленькая личная шутка, только для меня. Рингнес был тем пивом, с которым меня познакомила Кристин.

Дети занимали большую чсть моих мыслей, особенно потому, что я не разговаривал с ними несколько недель. Я нашел время, чтобы отправить им веселую открытку из Атланты. За восхитительным ужином, который приготовила Марианна, я спросил об их письмах домой, и Марианна рассказала, что они делали в лагере. Оба отлично провели время, и я мог с уверенностью поставить на то, что они не сильно беспокоиились о том, чем занимались их родители.

Я сказал:

— Марианна, у нас есть еще несколько недель, но очевидно, нам придется решить, что мы скажем детям, когда они вернутся из лагеря, если я не буду здесь жить.

Она выглядела пораженной.

— Том, на самом деле я думала... ну, я, конечно, надеялась, что ты вернешься раньше.

— Марианна, — твердо сказала я, — ты изменяла мне в течение ВОСЬМИ МЕСЯЦЕВ. Ты действительно ожидаешь, что я справлюсь с этим в течение нескольких недель?

Она молчала, и я сказал:

— У нас есть время до тридцатого августа — это около трех недель. Если я все еще буду в апартаментах, очевидно, нам нужно будет как-то объяснить им ситуацию. Если же вернусь домой, но буду спать в гостевой комнате, возможно, мы сможем просто сказать, что у одного из нас проблемы со сном. Ну, не знаю, типа у папы ночью кашель, который не дает маме спать, что-то в этом роде.

Марианна все еще выглядела очень несчастной. Наконец, она произнесла:

— Я понимаю, что мы оба хотим избежать разочарования детей, если это возможно.

Я согласно кивнул и ответил:

— Да, я уверен, что в будущем мы найдем лучшее решение вместе.

После обеда мы каждый взяли телефон и позвонили нашим детям. Они были рады пообщаться с нами, но не особо возбуждены. Было ясно, что они были заняты и счастливы в лагере со своими друзьями, и им не хотелось отвлекаться на долго. Учитывая наши эмоциональные переживания, это было для нас облегчением.

Когда разговор закончился, я вернулся к столу и помог Марианне помыть посуду. Затем мы убрались вместе. Я не забыл поблагодарить ее за вкусный ужин и задал ей вопрос:

— Марианна, можно мне спросить тебя о чем-то... Как ты решала вопрос с детьми, когда ты ночевала у Эдди?

Моим измененным тоном она могла понять, что я задаю серьезные вопросы. Однако она не была шокирована и готово ответила:

— Я поняла, что должна была обсудить это раньше. Несколько раз они ночевали у своих друзей, а однажды у них была школьная поездка на природу, где они провели три дня. Все остальное время они ночевали у моих родителей, которые всегда рады принять их в гости. У меня всегда был с собой мобильный телефон, и проблем не возникало. В целом это случалось не так часто, Том, может быть, около шести раз.

Я только кивнул. Потом очень тихо спросил:

— Марианна, а как ты могла позволить ему называть себя «Анни»?

Она только покачала головой.

— На этот вопрос, Том, я не знаю ответа. Я знаю, что это ужасно и непростительно, но так же, как и все, что я делала. — Она не смотрела на меня. — Эдди однажды спросил меня о... тебе и мне... в постели. Что мы делали, и так далее. Я ничего ему не сказала, не стала об этом говорить, поэтому он спустил все на тормозах. Затем, в другой раз он спросил меня, как ты меня называешь, и я не задумываясь, сказала: «иногда он называет меня Анни». Эдди не сразу начал использовать это имя со мной, но, может быть, примерно через неделю начал так меня называть.

Я захолодел от гнева.

— И ты позволила ему?

— Сначала я сказала, чтобы он прекратил, но он этого не сделал. И я... мне нет оправдания, Том, я... просто прекратила бороться с ним из-за этого. Казалось, оно того не стоило. Возможно, это было все та же моя заблуждающаяся мысль, что ты никогда не узнаешь об этом, о чем-либо из этого, так что же это меняло?

Мне пришлось на мгновение сжать зубы. Это была действительно одна из худших частей предательства. Моё любимое имя для неё, вылетающее изо рта этого ублюдка!

Я подождал, затем продолжил, думая, что мой следующий вопрос может застать ее врасплох:

— Марианна, ты все еще видишься с Эдди?

— Нет! — сразу же ответила она и продолжила с жаром: — Том, я тебе уже говорила!... — Затем она слегка откинулась со вздохом. — Извини, ты, вероятно, задаешься вопросом, почему должен верить всему, что я тебе говорю. Но нет, Том. Все, что я могу сказать, — это правда. Я закончила с Эдди, и я покончила с изменой тебе. Навсегда.

Я спросил:

— Ты поддерживала связь с ним после того, как я узнал о вашей связи?

— Как я уже говорила раньше, на следующий день я позвонила ему и сказала, что мы закончили. С тех пор я разговаривала с ним всего один раз. Я выбросила свой старый мобильный телефон, поэтому он не мог со мной связаться. На прошлой неделе он позвонил мне домой в надежде на встречу. Я еще раз четко и ясно объяснила ему, чтобы он больше не звонил мне. Если он позвонит еще раз, я просто положу трубку.

Марианна не знает об этом, хотя я никогда ей не говорил — все устройства для прослушивания по-прежнему работают вокруг дома. Завтра я собирался проверить их.

Она посмотрела на меня:

— Том, перед тем как задашь следующий вопрос, можно я скажу тебе кое-что? Я начала ходить к психотерапевту. На прошлой неделе было первое посещение, а следующее запланировано на завтра. Я собираюсь ходить к ней два раза в неделю.

— Ты хочешь, чтобы я знал об этом? — спросил я.

— Да, если ты не против. Я перечитала список, который ты оставил мне, где ты написал свои чувства по поводу... моей измены. И я начинаю осознавать, что я... — она на мгновение замолчала, а затем продолжила: — ...что с женщиной, которая причиняет такую боль человеку, которого она утверждает любить... что-то не так.

Она смотрела на меня со слезами на глазах.

— Я имею в виду, что женщина, которая замужем за таким прекрасным и любящим мужчиной как ты, — каким же я должна быть эгоистичным монстром, чтобы сделать то, что сделала?

— Я уже говорила тебе, что этот роман не имеет ничего общего с тобой, с нашими отношениями. Но теперь вижу, что это совершенно неверно — посмотри, что я натворила! Я позволила... позволила Эдди называть меня твоим любимым моим именем. У меня были часы секса с ним за день до нашей годовщины свадьбы! Я не порвала с ним, даже когда поняла, что ты меня подозреваешь.

— Таким образом, я поняла, что должно быть... что-то во мне, что я просто не понимаю, и что мне нужна помощь, чтобы это понять. Это... мне очень трудно сказать. Я поняла, что независимо от того, останемся мы вместе, и... даже если ты бросишь меня... — теперь она заплакала, — даже если ты бросишь меня, я должна понять, что я сделала с тобой... и с собой. Потому что в любом случае мне придется прожить всю оставшуюся жизнь с тем, что я натворила.

Она положила голову на руки и тихо плакала. Казалось, она закончила то, что хотела сказать, и через минуту заговорил я:

— Марианна, это звучит как хорошее решение. Я надеюсь, что это будет полезно, и надеюсь, что ты расскажешь мне о том, что узнаешь, когда будешь готова.

Она кивнула, все еще плача, но не посмотрела на меня. Я тихо сказал:

— Ты хочешь, чтобы я ушел?

Она покачала головой.

— Нет, у меня есть еще кое-что, что я бы хотела тебе сказать. Просто дай мне минуту. — Через некоторое время она подняла глаза, улыбнулась сквозь слезы и встала. — Я только умоюсь, и сейчас же вернусь.

Я размышлял о том, что только что сказала мне Марианна. Это вызвало у меня те же вопросы, которые я имел: то, что она сделала со мной и нашим браком, казалось непостижимым. Я полагал, что у нас был прочный и любящий брак, и она подтвердила это. Но как она могла совершить такое? Для меня это было необъяснимо, а теперь стало безумным и для Марианны. Так что ее желание обратиться за помощью должно быть хорошим знаком. Я не знал, поможет ли ей то, что она узнает на терапии, чтобы я мог простить ее. Но по крайней мере будет легче понять ее поступки.

Когда Марианна вернулась, она снова начала контролировать ситуацию.

— Том, мне нужно поговорить с тобой о тебе и Кэрри. Жаль, что я убежала из твоей квартиры на прошлой неделе, но послушав твой рассказ об... вас... мне стало очень нехорошо. В первую очередь, испуг. Я все равно боюсь, что ты решишь оставить меня, развестись. Бог знает, никто не осудит тебя! И то, что в твоей жизни есть эта... любящая, сексуальная, страстная и прекрасная молодая женщина... так вот, имея ее рядом будет легче уйти раз и навсегда. Но я понимаю, что я не могу ничего с этим поделать. Даже после одной всего сессии терапии я признаюсь, что только ты можешь решить, бросишь ли ты меня.

— В некотором смысле - это может быть даже полезным для меня — хотя это больно и странно — то, что у тебя есть роман с Кэрри. Мне просто разрывает сердце мысль о том, что ты близок к кому-то другому. В моих мыслях я представляю, как ты касаешься ее, ласкаешь ее так же нежно и страстно как меня или шепчешь слова любви на ее ухо так же как делал со мной. Это просто сложно для меня пережить. Каждый раз, когда у меня возникают эти чувства, я понимаю - действительно понимаю — что ты прошел через такую же боль из-за моей измены. Я всегда ощущаю эту боль, которую причинила тебе. По крайней мере, в чем-то я избавлена от страданий, связанных с твоей изменой за моей спиной. — Она улыбнулась мне со смешанными чувствами. — Может быть, я все еще легко отпускаю тебя?

— Но я переживаю сравнение ее со мной. Она красивее, лучше как любовница, удовлетворяет ли она тебя больше, чем я? На прошлой неделе, когда ты рассказывал мне о своей первой ночи с ней, это звучало так возбуждающе, что я была в полном отчаянии. Как я могу когда-либо конкурировать с ней, в тридцать девять лет, после шестнадцати лет брака? А потом я увидела, что тебе пришлось столкнуться и со всеми этими чувствами. Плюс тот факт, что ты ничего не сделал, чтобы заслужить их. По крайней мере, у меня есть утешение знать, что я заслуживаю того, что ты делаешь!

Она на мгновение остановилась.

— Я не знаю, есть ли для меня какой-то смысл в сегодняшнем вечере, Том. Между нами такой огромный разрыв, и я — та, кто его сделал. Пару недель назад ты сказал, что мы должны продолжать говорить, несмотря на то, что наши разговоры оставляют нас обоих довольно несчастными. Тогда я этого не понимала, но теперь понимаю. Надеюсь, что... надеюсь, что ты будешь продолжать разговаривать со мной. Я не знаю, как исправить то, что я сделала. На самом деле, я вижу, что просто не могу восполнить это — не полностью. Возможно, даже и не близко. Но я собираюсь сделать все, что смогу, только попробуй. Я сказала тебе это две недели назад, Том: я сделаю АБСОЛЮТНО ВСЕ, если это поможет улучшить ситуацию. И я полностью отвечаю за свои слова.

Марианна откинулась на спинку стула — она выглядела истощенной. И волнующейся. Ну, у нее наверняка была причина быть такой! Мое собственное настроение, которое менялось, когда я находился с ней, от сочувствия до полной ледяной ярости, сбивало меня с толку, и я уверен, что она могла чувствовать это, просто наблюдая за моим лицом. В одну минуту я хотел обнять ее, успокаивая поглаживанием руки, а в следующую — представить, как избиваю ее, когда она сжимается в ужасе от моих ударов.

Люди, которые утверждают, что справиться с изменчивой женой легко: «просто избавиться от нее!», полны ерунды. Вероятно, они никогда не сталкивались с такой ситуацией и не знают, как это на самом деле. Шестнадцать лет любви, счастья и доверия, двое детей, которых мы оба обожаем – это ничто. Ярость может чувствоваться прекрасно, она дает адреналин, и я всегда это понимал. Но через два месяца ты можешь оказаться в небольшой меблированной квартире, уставившись на стены, одинокий и подавленный, задаваясь вопросом, почему ты так далек от людей, которые для тебя самые значимые.

С другой стороны - а всегда есть другая сторона - ты не можешь просто вернуться в гнездо своей жены. Ты можешь его очистить, проветрить и купить новую мебель и ковры, но запах все равно будет ощущаться долго. И нет смысла спешить или преуменьшать эту боль.

Я отвлекся от своих мыслей и заметил, что Марианна смотрит на меня.

— Что, Том? Ты можешь сказать мне, о чем ты думаешь?

Я вздохнул.

— Несколько моментов, Марианна. Я очень рад, что ты начала проходить терапию и рад тому, что только что сказала обо мне и Кэрри. Я не знаю, как будет сложиться наша судьба, но уверен, что я бы ушел, если бы почувствовал, что ты не пытаешься понять то, через что я прохожу. С другой стороны, некоторые из того, что ты сказала обо мне и Кэрри также верно. Ее присутствие в моей жизни напоминает мне о том, что я все еще привлекателен и имею возможность уйти от тебя и не быть одиноким до конца своих дней. Быть с ней сексуально немного облегчает боль при мысли о вас вместе с Эдди.

— И связь, которую я чувствую с ней, неизбежно влияет на связь, которую я чувствую с тобой. — В тот момент я думал о Кристин, хотя и не говорил об этом Марианне. — Было бы неправдой сказать, что это не имело никакого значения — как раз когда я заставил тебя признать, что ваша связь с Эдди повлияла на твои отношения со мной. С Кэрри я отдыхаю. Мы не просто ложимся вместе спать, мы также разговариваем, готовим обед и прижимаемся друг к другу. Этим удовлетворяется большая часть моей потребности в близости с другим человеком. Поэтому, конечно, это означает, что моя потребность в тебе становится меньше.

— Прямо сейчас я думаю, что это хорошо, необходимо, потому что я все еще так обижен и зол на тебя. Нет способа, которым ты могла бы удовлетворить эту нужду во мне, никоим образом, я бы не позволил тебе. Но давай посмотрим правде в глаза, Марианна — у тебя была эта эмоциональная близость с Эдди в течение МЕСЯЦЕВ, и это означало, что ты была не так близка со мной. Частичка твоего сердца была не моей, а его.

Не удивительно, что Марианна опять тихо заплакала.

— Я никогда не любила его, Том. Клянусь тебе. Так не было никогда. Ты можешь подумать, что я еще худший монстр, когда говорю это, но я приходила домой после... встречи с ним, и любила тебя, и с нетерпением ждала встречи с тобой, чтобы заняться с тобой любовью. Я не чувствовала себя словно: «Вау, это весело, я обманываю своего мужа, смотри, что мне сходит с рук». Это было больше похоже на «Вау, это было хорошо», как будто это был массаж или что-то вроде хорошей тренировки в спортзале! «И теперь я с нетерпением жду возможности вернуться к своему любящему мужу». Это очень плохо? Я не знаю. В некотором смысле, я не понимаю, я относила роман к совершенно другой категории. Я выходила в него из своей жизни, а затем возвращалась обратно в свою жизнь. Может быть, это заставляет меня походить на типичного мужчину, который якобы может отделить секс от любви. Может быть, это значит, что я совершенно облажалась, Том, я не знаю. — Она говорила быстро, почти отчаянно. — Но что бы это ни значило для меня, то, что я тебе говорю, — это правда.

Мы провели несколько минут в молчании.

— Том, ты любишь меня? — спросила Марианна тихо, не взглянув на меня.

— Да, Марианна. Именно поэтому все так сложно. Если бы я не испытывал к тебе чувств, и если бы не было детей, уйти было бы просто. Больно, но просто. Но я люблю тебя и хочу вернуть наше счастливое супружество - то, которое было полно любви и доверия, где мы делились всем. На самом деле проблема в том, что каждый раз, когда я об этом думаю, понимаю, что вернуть этот брак уже невозможно - лучшее, на что я могу рассчитывать, это какая-то его половинная версия. И еще я испытываю гнев на тебя за то, что отняла у меня это счастливое супружество.

— Я знаю это, Том — произнесла она. — И я даже не представляю как ты можешь простить меня. Я не знаю как бы я могла простить тебя в такой же ситуации.

Мы помолчали еще несколько минут. Потом я сказал:

— Я ухожу, Марианна. Спасибо за обед. Скоро снова поговорим.

Я протянул руку, чтобы пожать ее руку, а она ответила мне грустной, но мужественной улыбкой.

***

На следующий день во время ланча я пошел в дом и осмотрел магнитофоны, которые все еще находились на чердаке. Я вернулся с записями в свою квартиру и послушал их вечером, задаваясь вопросом, найду ли что-то страшное. Вспомнилось выражение: "Доверяй, но проверяй". Это заставило меня улыбнуться - я не доверял, поэтому пришлось проверять!

К моему облегчению, записи были обычными. Я слышал разговоры Марианны по телефону о работе или разговоры с родителями или Андреа. Было несколько звонков ее психотерапевту, доктору Бреннеру, о записи на приемы. Показалось, что никого из гостей у нас не было.

На магнитофоне в спальне я нашел телефонный звонок от Эдди, о котором мне сказала Марианна. Он было кратким, и все так, как она описала.

«Привет?... Эдди, зачем ты звонишь?... Нет, послушай меня. Мы закончили, и я не хочу больше с тобой разговаривать... Нет, остановись! Ты звонил мне, а я не собираюсь тебя видеть или опять с тобой разговаривать. Это ясно?... Нет! Если ты позвонишь мне снова, я просто повешу трубку. Пока, Эдди! »

Я услышал, как на телефон твердо положили трубку, а затем через мгновение голос Марианны заговорил сам с собой.

«Черт! » — сказала она. — «Черт-черт-черт». — А потом, через мгновение: «О чем, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, я думала? »

Два дня спустя Марианна позвонила мне и сказала, что Эдди звонил еще два раза.

— Я повесила трубку, Том, но мне не нравится, когда он пристает ко мне, — сказала она. Она звучала расстроено. Я сказал, что буду сразу после работы.

Когда я добрался до дома, то сразу сказал:

— Марианна, мне пора кое-что узнать об Эдди. Я думал, что он — наименьшая из наших проблем, но ошибался.

— Я скажу тебе все, что ты хочешь знать, Том, — сразу сказала она.

— Хорошо, как его полное имя, где он живет, где работает?

— Его зовут Эдди Карлсон. У него есть квартира в здании на четырнадцатой и Хейвен — это шестиэтажное здание, а его квартира находится на четвертом этаже. Он работает менеджером в магазине «фото за час» под названием Кольерс, в торговом центре города.

— Как он смог так легко уходить, чтобы встретиться с тобой в середине дня? — спросил я ее.

— В его магазине всегда присутствует еще один человек, будь то помощник менеджера или клерк, который может заменить его.

— Хорошо, Марианна. Пожалуйста, передай ему сообщение завтра в течение дня. Скажи ему, чтобы он перестал звонить домой, и что вы встретитесь на следующий день в 12 часов в Бисконте. Это бар на улице Стивенсон, возле девятого перекрестка.

Она выглядела обеспокоенной.

— Зачем ты хочешь, чтобы я это сделала, Том? Я больше не хочу видеть его никогда!

— Поверь мне, после этого у нас с Эдди не будет проблем. Я тоже буду там. — И я объяснил свое предложение.

Через два дня мы оказались в Бисконте в 12 часов. Марианна сидела в кабинете, а я был примерно в 9-ти метрах от нее за стойкой бара. Когда Эдди вошел, он направился прямо к Марианне и попытался поцеловать ее, но она отвернулась, и он сел напротив нее в кабинете. Я подошел к ним. Когда я приблизился, услышал, как он говорит:

— Анна, рад видеть тебя снова! Я был... — Затем он поднял голову и увидел меня.

Марианна встала из кабинета, а я медленно занял ее место напротив Эдди.

— Эдди, это мой муж Тим. Он хочет сказать тебе что-то. — Молча Марианна вышла и села за стойкой бара.

Лицо Эдди отражало смесь раздражения и тревоги. Он выглядел молодым, примерно 30 лет, и нервничал. Думаю, если хорошенько посмотреть, то можно признать его красивым, но чуть ниже ростом и худощавее меня.

Его рука была протянута через стол к Марианне, и я быстро схватил его запястье правой рукой и пожал его сильно. Он попытался освободиться, но я все больше усиливал свое сжатие до тех пор, пока ему не стало больно.

— Просто оставь свою руку здесь, Эдди. Будь хорошим мальчиком. — Я говорил спокойно, сохраняя свое лицо без выражения.

Он не знал, стоит ли попробовать неповиноваться или выказать уважение, поэтому начал первым, хотя ему и не удалось сделать это достаточно успешно.

— Значит, это — «любящий муж», да? — усмехнулся он, хотя я видел в его глазах страх. — Пришел, чтобы присоединиться к вечеринке?

Я не ответил, просто смотрел ему в глаза, не двигаясь. Он попытался не отводить взгляд, но через минуту не смог смотреть мне в лицо и нервно двинул глазами, оглядывая бар. Я все еще держал его за руку, все еще причиняя небольшую боль. Затем заговорил, сохраняя в голосе спокойствие:

— Эдди, в прошлом Марианна хотела проводить с тобой время. Это было ее решение. Но теперь она этого не хочет, а ты не понял. Так что, теперь это — мое дело. Ты ведь знаешь, чем я зарабатываю на жизнь, верно, Эдди? Я — инженер. В своей работе я много общаюсь с ребятами из строительного бизнеса. Джентльменами с такими именами, как Дино и Винни. Ты успеваешь за мной? У меня был разговор с парой этих джентльменов. Я спросил их, как бы они решили проблему любовника, который побеспокоил одну из их жен, и который не понял того, что он больше не нужен?

Эдди слушал, теперь не двигая мышцами. Удерживая моей правой рукое его руку, я сунул левую в карман и вытащил двадцатитрехсантиметровый зубчатый нож, который положил на стол между нами.

— Мои друзья сразу договорились о том, как будут обращаться с любовником — они отрезали бы ему член и яйца, а затем сунули ему в рот. Может быть, также, рот зашили. Единственное, в чем они не пришли к согласию, был вид ножа для использования. Но трое из четырех сказали, что этот зубчатый нож отлично подойдет. Неаккуратный, но эффективный.

Эдди не мог скрыть свое волнение. Он побледнел, а на его верхней губе заблестели капли пота.

— Мои друзья также предложили помощь в "моей ситуации", если я решу ее принять. Я сказал, что обязательно отпишусь им.

Я подождал еще минуту, все это время наблюдая за Эдди, и закончил:

— Теперь ты больше не будешь звонить Марианне. Больше не будешь видеться с ней, разговаривать или даже о ней думать. И уж точно не подходить к ней ближе, чем на сто метров. При случае ты повернешь и быстро удалится в противоположном направлении. Ты понял все это, Эдди? — Он кивнул, не отводя от меня глаз.

— Хочу услышать тебя самого произнести это, Эдди...

Не задумываясь, он ответил:

— Да. Да. Я все понял.

Я больше ничего не говорил и просто отпустил его руку. Он потер ее другой рукой и быстро встал, не оглядываясь на меня или на нож, и вышел из бара. Проходя мимо Марианны, он не обратил на нее внимания.

Я спрятал нож в карман и вернулся к Марианне.

— А не пора ли нам перекусить? — предложил я. Она посмотрела на меня и улыбнулась, смешанные чувства отразились на ее лице: смущение, облегчение, удовольствие и гордость.

Обед был приятным и расслабленным. У меня было еще одно дело для обсуждения, и я сразу приступил к нему.

— Марианна, нам нужно поговорить о Сьюзен и Джеке.

— Я думала об этом, Том, и хотела тебе сказать то же самое. Весной они уехали из Кливленда в Теннесси. Мы перестали быть подругами после той ночи... Они использовали меня, чтобы я снова встретилась с Эдди. Я признаю свою ошибку, но... скажем так, мне кажется, что они не действовали в моих лучших интересах. В любом случае, они уехали — оба уехали.

***

Следующие две недели августа прошли быстро и без происшествий. Мы с Марианной говорили, по крайней мере через день. Иногда у нас были короткие, обычные телефонные звонки, в другое время я приходил домой на ужин или она приходила ко мне в квартиру, и мы продолжали наши мучительные разговоры. Мы также возобновили нашу привычку бегать по утрам. Я приезжал два или три раза в неделю, мы вместе бегали, затем принимали душ (по очереди) и вместе завтракали. Это было приятно, и мы обнаружили, что можем говорить о рутинных вещах — в основном о детях и нашей работе — без активизации злосчастных эмоций.

Она мимоходом упомянула, что ее терапия очень ей помогла, но, казалось, не была готова рассказать мне детали, поэтому я не стал на нее давить. Без долгих разговоров она предположила, что я все еще регулярно встречаюсь с Кэрри, и я позволил ей продолжать в это верить. На самом деле, я часто думал о Кристин. Однажды, по максимуму, я вообразил с ней долгосрочные отношения. Чаще всего осознавая, что это — просто фантазия, я позволял себе переживать и наслаждаться нашим временем вместе. Она так много сделала, чтобы начать мое исцеление, и я надеялся, что помог ей, пусть хотя бы вдвое меньше.

Не сказав ни слова Марианне, каждые пару дней я продолжал проверять записывающие устройства в доме. Там не было ничего, кроме обычных звонков по работе или члены семьи. Однажды я надеялся, что смогу забрать рекордеры, но еще не был готов это сделать.

В прошлую среду в августе я спросил Марианну, можем ли мы поговорить после нашей утреннего пробежки на следующий день — надо ли ей спешить на работу? Она сказала, что нет, и мы решили оставить это время.

Когда мы оба приняли душ и сели за стол с яйцами и кофе, я решил начать разговор:

— Марианна, в воскресенье нам нужно забрать детей, поэтому я хотел бы обсудить нашу текущую жизненную ситуацию. — Она серьезно посмотрела на меня и кивнула, чтобы продолжал.

— Вот что я думаю, — продолжил я. — Я хочу вернуться домой по нескольким причинам. Но мне важно объяснить, какие эти причины для меня значат и какие нет. И мне также интересно услышать твои мысли и чувства по этому поводу.

Она улыбнулась осторожно, но ее глаза выражали возбуждение.

— Том, я буду... Я очень рада, если ты вернешься домой.

Я продолжил разговор:

— Мне не хочется быть отделенным от наших детей и проводить время одиноко в квартире, удивляясь, почему я не с ними. Кроме того, мне не хотелось бы пугать их без нужды. Если мы разводимся, мне придется смириться с этим, но я хотел бы действовать так, будто у нас все в порядке. Однако мое возвращение не означает, что это действительно так, и ты должна об этом знать. Мы уже не занимались любовью после... с того момента, как я все узнал, и я не готов спать с тобой в нашей спальне. — Ее выражение лица выразило изумление, но она только кивнула. Поэтому я подумал, что перенесу их игровую консоль Nintendo в гостиную комнату, а свой компьютер и рабочие вещи размещу в гостевой комнате. Там уже есть односпальная кровать. Я могу объяснить им, что у меня изменился график работы и у меня появилось много проектов, которые требуют работать поздно вечером, поэтому я буду часто спать в гостевой комнате, чтобы не беспокоить тебя.

Она опять кивнула.

— Кажется, все будет хорошо, Том. Думаю, они поверят этому без особых раздумий.

— Хорошо. Я перевезу свои вещи обратно в течение следующих нескольких дней, так что, к воскресенью все в доме будет готово. — Мне нравилось видеть, что Марианна продолжает улыбаться. Затем ее улыбка внезапно погасла.

— Том, что это... что означает твое возвращение домой... касательно тебя с Кэрри?

— Я все еще встречаюсь с ней, Марианна. Но я никогда не приведу ее сюда. Мы с ней просто время от времени организуем встречи в течение дня.

Я снова задавался вопросом о мудрости расширения моего вымышленного романа и о том, не настало ли время рассказать Марианне правду.

Не существует плана, как быть мужем, чья жена изменила — точно так же, как нет плана того, как быть хорошим мужем или хорошим отцом. Просто надо изо всех сил стараться в каждый момент делать то, что кажется наилучшим. И на данный момент казалось, что лучше всего продолжить мой «роман» с Кэрри. Позже я найду подходящее время, чтобы рассказать Марианне всю историю.

***

Наша поездка в лагерь за детьми была приятной, и наше воссоединение с ними было очень эмоциональным. Мы оба скучали по ним как сумасшедшие — возможно, даже больше, чем они по нам — и угроза того, что наш брак оказался на грани разрыва, еще больше порадовала нас видеть их обоих, обнимать их и слушать их истории о парусном спорте, о новых друзьях и походах с ночевкой.

После того как мы вернулись домой и выгрузили их вещи, они помчались в гостевую комнату, ища свои видеоигры. Я последовал за ними и очень небрежно объяснил мой новый график работы, и что Нинтендо теперь будет в гостиной. Без малейшего колебания они направились обратно по коридору. Эта новая договоренность их не обеспокоила!

Наши первые пару недель нового учебного года прошли в приятной обстановке. Мы с Марианной наслаждались радостью снова быть вместе как семья. Нам не только не хватало детей, но и ее роман оказал меньшее влияние на нашу родительскую роль, чем на наши роли мужа и жены. Быть вместе родителями было так же легко и естественно, как прежде, без переживаний об эмоциональных травмах.

Однако наша жизнь как пары все еще была сложной. Хотя повседневные дела приносили удовольствие, все, что касалось эмоциональной или сексуальной близости, представлялось полем мин. Каждая малейшая ошибка могла вызвать боль и напряжение. Даже если Марианна готовила изысканные блюда или одевалась так, как я люблю, или проявляла чрезмерное внимание ко мне, я задавался вопросом – делает ли она это из любви ко мне или пытается загладить свою вину.

Однажды Марианна взяла меня за руку и поднесла ее ко своим губам, чтобы поцеловать. Я не мог не вздрогнуть, вспоминая, как она это делала в тот день, когда мы поехали на озеро Форбс – день, когда возник конфликт из-за ее стринговых трусиков и она солгала мне прямо в лицо.

Казалось, эти мучительные моменты повторялись раз за разом и время не помогло сделать их менее болезненными или легче принять. Я решил наконец поговорить с Марианной о том, что уже давно задумывался.

***

Я выбрал воскресенье, когда оба детей отправились провести день у друзей, и предложил Марианне устроить пикник на озере Форбс. Она удивленно посмотрела на меня – мы не были там всё лето после того дня, когда я узнал о её романе. Видимо, она сразу поняла, что я имел в виду серьезный разговор.

— Хорошо, Том, — нерешительно сказала она. Она увидела мою улыбку, и я сказал:

— Я подумал, что это будет хорошим местом для разговора. — Это заставило ее еще больше занервничать, но она согласилась пойти.

Когда мы добрались до озера, то расстелили одеяло и пообедали, ни о чем не разговаривая. Марианна ждала, когда упадет какая-то бомба, и ей явно было не по себе. Наконец она сказала:

— Я знаю, что грядет что-то большое, Том. Ты можешь просто сказать мне? Ожидание слишком тяжело.

— Хорошо, — сказал я. — Вот что. С тех пор как я узнал о твоем романе, я злился, что наш брак, каким я его знал и любил, закончился навсегда. Я хотел его вернуть — легкое доверие, которое мы имели друг к другу, близость к тому, чтобы быть единственным любовниками друг у друга — но я знал, что никогда не смогу вернуть его назад. Ну, я еще не горюю, но я принял тот факт, что этот брак мертв. Брак, который у нас с тобой был, мертв, и теперь у нас единственный выбор — иметь другой брак или не иметь брака вообще.

Она смотрела на меня очень серьезно. Она могла видеть, что это не было «прощай, я ухожу», но все еще не знала, куда я направляюсь.

— Это почти как когда умерла моя мать, Марианна, когда я еще учился в колледже. Я плакал, я огорчился, я хотел ее вернуть. Я хотел, чтобы моя жизнь была такой же, какой была до того, как она заболела. Но, конечно, этого случиться не могло. И в конце концов, я нашел способ, чтобы жизнь была полна счастья, но без нее.

— Наш старый брак точно так же мёртв. Я не могу смотреть на тебя и видеть верную жену, которая у меня была в течение шестнадцати лет, женщину, которая никогда ни в чем мне не лгала. И ты не можешь смотреть на меня и видеть мужчину, который тоже был тебе верен. — Я подумал о Кристине, зная в то же время, что Марианна думает о Кэрри. — Я хочу, чтобы мы были вместе. Я хочу, чтобы ты была моей женой. Я хочу опять заниматься с тобой любовью. Но все будет иначе, и, возможно, поначалу будет больно. Когда мы будем заниматься любовью, у нас не будет радости от той близости, которая была только друг для друга. С нами в комнате будут другие люди, с которыми мы были близки и с кем занимались сексом.

— Когда я прикасаюсь к тебе, слышу звуки, которые ты издавала с Эдди, и вижу то, что ты делала с ним. Это не радует, но это реальность. И я знаю, что ты тоже столкнешься с этим. — Я отвернулся от нее и посмотрел на озеро. — Но единственный способ двигаться вперед - это все равно продолжать любить друг друга - и все равно быть мужем и женой. Мы либо преуспеем в нашем новом браке, либо нет. Но наш старый брак исчез. Он мертв, как моя мать.

На время в комнате установилась тишина. Слезы были на лице Марианны. Я понимал, что она чувствует: "Да, наш старый брак мертв, и я - убийца". Я не говорил об этом вслух, но мы оба понимали.

— Том, я знаю, что ты прав. Я говорила об этом с доктором Бреннером, хотя не такими же словами. Как ты выразился: отказаться от этого "старого брака" невероятно сложно, особенно зная, что я - причина его потери. — Она вытерла слезы. — Я все еще надеюсь, вообще говоря мечтаю о том, что мы каким-то образом сможем вернуть это доверие. Но я понимаю, что ты прав. Что ты хочешь, чтобы я сделала?

Я посмотрел на нее с улыбкой.

— Думаю, нам нужно сделать три вещи. Во-первых, прекратить притворяться. Мы оба избегаем всех чувствительных тем и больных моментов в надежде, что если мы их игнорируем, они исчезнут, но так не будет. Когда на днях ты взяла мою руку и поцеловала ее заднюю сторону так же, как делала раньше, это напомнило мне о последнем разе здесь на озере, когда я узнал о твоей связи с Эдди. И это безумно больно!

Я увидел ее выражение удивления и печали, затем она кивнула. Я продолжил.

— Но нам просто придется с этим справиться. Полагаю, мне придется просто сказать: «Я помню, когда ты в последний раз это делала — это было на озере Форбс, в июле». И тогда мы оба узнаем. И что-то изменится — возможно, ты откажешься от этого жеста и найдешь другой. Или ты будешь делать тот же самый старый жест с особым взглядом на меня, который говорит: «Да, мы оба знаем, почему этот жест причиняет боль, но он также передает мою любовь к тебе, и мы оба понимаем, почему я все равно это делаю».

Марианна кивнула, а затем спросила:

— Какие еще две вещи, Том?

— Одной из них является то, что я хочу, чтобы мы снова занялись любовью. Боюсь, что это будет странно, возможно даже поначалу ужасно, хотя я надеюсь, что нет. Но я хочу, чтобы мы начали.

Она почти застенчиво улыбнулась мне и сказала:

— Я тоже этого очень хочу. Я очень скучаю по тебе... очень!

— И последнее: я хочу, чтобы мы уехали на неделю, может быть, в октябре? Мы можем попросить твоих родителей остаться в доме и побыть с детьми. Они всегда любят это делать. Я бы хотел, чтобы мы это сделали, уехав куда-нибудь, где красиво, тепло, есть пляж, и где-то, где мы никогда раньше не были. И я хочу, чтобы ты купила новую одежду. Новую одежду для ношения днем и вечером, новые купальники, и в особенности, новые ночные рубашки и нижнее белье. Я не хочу напоминаний о прошлом отпуске. Давай попробуем сделать несколько приятных новых воспоминаний.

— Мне нравится идея, Том! — Влажные глаза Марианны сверкали от счастья. — Я чувствую, что ты предлагаешь мне больше, чем я заслуживаю, значительно больше, и я не собираюсь отказываться от этой возможности! Позволь мне проверить в офисе расписание обоих, и мы сможем выбрать удобную неделю. И конечно же, шоппинг будет нашим дополнительным бонусом!

Затем она серьезнее посмотрела на меня и произнесла:

— Но ты ничего не говорил о своей обиженности, дорогой. Мы оба знаем, что ты все еще злишься — бывает такое время от времени. Это страшно.

— Да, ты права. У меня все еще бывают такие моменты и возможно, это будет продолжаться еще долго. Однако я думаю, что они становятся реже. Кроме того, есть еще одна вещь, которую я должен сказать тебе, Марианна.

Я пристально посмотрел на нее.

— Ты можешь почувствовать, что это необязательно, но я просто должен высказать это для СЕБЯ, если не для тебя. Я очень стараюсь снова доверять тебе. В идеальном случае, это займет время. Но если ты когда-нибудь снова предашь мое доверие, хотя бы однажды, если ты опять изменяешь или лжешь — мы закончим. — Мой голос начал трепетать, чувствуя всплеск гнева. — Я уйду молча и не вернусь, чтобы дать тебе возможность объясниться. Люди говорят "раз изменщик, всегда изменщик". Я не знаю, насколько это правда. Надеюсь, что в твоем случае это неправда. Но если так случится... ну, я надеюсь, что я ясно выразил свои чувства по этому поводу.

Я сидел неподвижно, позволяя гневу снова отступить, и вздохнул. Затем сказал:

— Мне просто нужно было сказать тебе это. Извини.

Марианна медленно подошла ко мне и взяла мою руку, наблюдая за моим лицом, чтобы убедиться, что со мной все в порядке. Затем сказала:

— Я в долгу перед тобой за честность и верность. И я подвела тебя однажды... долгое время. Но я не повторю эту ошибку снова, если ты останешься со мной. И я сделаю все что смогу, что бы ты ни попросил, чтобы вернуть к себе доверие. Тебе не нужно говорить мне «извини», Том. Все, о чем ты действительно просишь, — это то, что ты должен был от меня иметь все время.

Мы спокойно посидели там еще несколько минут, Марианна держала меня за руку. Затем я сказал ей:

— Я думал сплавать через озеро и обратно, но если бы мы сели в машину и поехали домой, у нас было бы несколько часов уединения, прежде чем домой вернутся дети.

Марианна улыбнулась и сказала:

— Я голосую за уединение!

***

Заниматься любовью с Марианной в тот воскресный полдень в нашей спальне было и чудесно, и странно. Мы делали все очень медленно, очень осознанно, словно говоря друг другу: «Да, мы помним, что произошло — неверность, призраки других любовников в комнате — но мы все равно будем наслаждаться этим».

Мы оба, казалось, чувствовали, что не должны торопиться, поэтому наша прелюдия длилась долго. У меня было много болезненных моментов — у меня в голове были образы Марианны и Эдди, и я должен был смотреть сквозь них, а не игнорировать их. Хуже всего для меня было, когда она лежала передо мной на спине, в возбуждении и улыбаясь, а я был над ней в готовности войти. Она была с ним такая же, открытая, возбужденная, улыбающаяся, жаждущая, чтобы он трахнул ее.

Мое дыхание было приостановлено, и на секунду я ощутил колебания. Улыбка Марианны исчезла, когда она заметила мое неудовольствие. Однако у меня не было выбора, кроме как продолжать. "Это – моя новая связь", подумал я. Я попытался ответить улыбкой, а потом мы оба почувствовали облегчение, когда я проник в ее горячую влагу. Она была полностью готова, и это было хорошо...

Наша связь развивалась также медленно, как и наше предварительное ласковое ласковое обращение друг к другу. Я хотел каждую секунду и каждое ощущение прочувствовать в полной мере. Я продолжал менять ритм и глубину движений, двигая бедрами по-разному, то ускоряясь, то замедляясь. Мы все время смотрели друг на друга, пытаясь успокоить друг друга: "Да, это ТЫ со мной здесь, это ТЫ с кем я хочу этого!".

В конце концов я разрешил себе лечь на Марианну, уткнувшись лицом в ее шею, и двигался быстрее и сильнее, позволяя нарастающему удовольствию и желанию разрядиться захватить меня. Я ощущал, как ее руки сжимают мои плечи, слышал ее ритмичное дыхание в ответ на каждое движение, и с трепетом излился в нее...

Через минуту я сполз с нее в сторону, и мы лежали рядом, обнимая друг друга и глядя друг на друга. Больше не было улыбок, момент был очень серьезным. Это было настолько далеко от наших игривых, беззаботных любовных забав в прошлом, насколько это только возможно. Это больше напоминало ритуал, некий церемониальный акт со своей долей боли. Если это звучит загадочно, пусть так и будет – так оно и было.

Марианна положила руку мне на щеку без улыбки и произнесла:

— Спасибо, Том. Я очень тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю, — сказал я. Потом мы обнялись и оба плакали.

***

На выходных, после того как мы опять занялись любовью, мы пригласили Стива и Андреа на субботний ужин. Это был первый раз, когда мы все четверо были вместе, после того как я узнал о романе Марианны. Я видел Стива и Андреа несколько раз, а Марианна один или два раза; но думаю, что ей было слишком стыдно, чтобы опять насладиться мыслью о том, что мы все можем общаться.

И в течение первых нескольких минут все было напряженно. Я думаю, что мы все поняли, что основными правилами было «не говорить о браке Тома и Марианны». Так что, сначала мы говорили о тривиальных вещах, пока не вступило в силу наше чувство удовольствия в обществе друг друга. Это были два наших любимых человека. Они давно знали нас и волновались о нас обоих. Они были веселые и умные. Мы много смеялись и хорошо проводили время. Я даже заметил, что Стив подсел на Рингнес, мое новое любимое пиво!

В какой-то момент женщины пошли внутрь, чтобы присмотреть за десертом, и Стив тихо сказал мне:

— Все выглядит лучше, Том. — Я кивнул.

— Долгий путь, но мы добиваемся прогресса. Позволь мне еще раз поблагодарить тебя и Андреа, Стив, в сотый раз. Вы, ребята, были потрясающими. Вы были для меня настоящими друзьями, но без вырезания из картины Марианны. Большое вам спасибо.

Он выглядел немного смущенным из-за моих чувств, и в шутку сказал:

— Как там говорят: «Для чего нужны друзья? »

***

В течение следующих нескольких недель мы постепенно вернулись к регулярному сексу. Это было не так здорово, честно говоря. Мы все еще были очень серьезными, осторожными, такими же застенчивыми, как два человека, которые занимались любовным обучающим видео. Мы доставляли друг другу удовольствие, у нас были оргазмы, мы наслаждались ими — но мы не приблизились к тому, чтобы найти неослабевающую радость, которую когда-то получали друг от друга.

Возможно, в голове Марианны присутствовал образ Кэрри, но я думаю, что мы с Марианной боялись одного и того же - моей ярости. Особенно острая была эта ярость в постели из-за ее романа, и хотя я никогда не проявлял свое чувство, оно всегда было налицо. Когда она брала мой член в рот, я слышал ее говорящей Эдди: "Боже, он такой большой, твердый и красивый! Позволь мне его пососать", и мои кулаки сжимались.

Когда я лежал на ней, наслаждаясь ее стонами и движениями бедер, когда она подхаживала ко мне, я слышал ее говорящей: "Ох, Эдди, никто не трахает меня так жестко!". Когда я проникал в нее - в позиции миссионера или сзади, которая была моей любимой - я слышал ее нетерпеливый голос: "Я хочу твой замечательный член внутри меня". И приходилось терпеть, продолжать. Потому что альтернативой было вытащить свой собственный член из нее и уйти из комнаты.

Однажды ночью, после нашего любовного акта, я лежал на спине, опираясь на подушки и глядя в пустоту. Марианна посмотрела на меня и сказала:

- Том, мне очень жаль, что ты слышал мои разговоры с Эдди. Я могу извиняться всю оставшуюся жизнь, и знаю, что это никогда не будет достаточно. Но ТЫ - лучший любовник из всех, кого я когда-либо имела. Это ТВОИ руки, которые я хочу вокруг себя, ТВОЕ тело рядом со мной и ТВОЙ прекрасный член внутри меня. Я просто очень-очень сожалею...

Она замолчала и прижалась ко мне. Я обнял ее, поглаживая. С некоторыми моментами просто невозможно разобраться словами.

***

В середине октября мы с Марианной отправились в недельное путешествие в Сент-Томас на Карибах. Она купила много новой одежды. Я надеялся, что в новых вещах появилось и новое белье, потому что мне нравилось видеть ее в обтягивающей, прозрачной или просто слишком короткой пижаме; но она скрывала свои новые покупки, пока мы не добрались до острова.

Я продолжал проверять записывающие устройства в доме, по крайней мере два раза в неделю. Теперь они были в основном наполнены звуками детей, но время от времени были звонки Марианне или от нее, и я тщательно прослушивал их, со всем вниманием. Сначала я почти затаивал дыхание, не зная, что могу услышать. Но с течением недель мне становилось все легче и легче расслабляться, и я никогда не слышал ничего, что меня бы обеспокоило.

Также пару раз я проверил ее сумочку и машину, когда ее не было рядом, чтобы посмотреть, не появился ли одноразовый сотовый телефон, но тщетно. И звонки на ее обычный сотовый телефон, которые я мог проверить в ежемесячном счете, были обычными.

Означало ли это, что Марианна больше мне не изменяла? Нет. Но отсутствие доказательств было, конечно, лучше, чем наоборот! И она очень хорошо знала, что поставлено на карту. Если бы, несмотря на все что произошло, она не захотела или не смогла быть мне верной, наш брак был бы окончен.

В самолете до Сент-Томаса мы чувствовали себя близкими и романтичными, и я решил сделать ей «подарок», когда мы туда приедем, то, о чем я некоторое время думал. Мы зарегистрировались, переоделись и сразу же поужинали в великолепном ресторане на балконе под открытым небом с видом на Карибы. Марианна выглядела потрясающе в новых шелковых штанах, так что не только мои, но и взгляды всех остальных мужчин были сосредоточены на ней.

Во время нашего ужина я с наслаждением наблюдал за ней. Ее прелестные глаза, наполненные блеском, сияние ее волос, изысканная походка - все это было для меня чудом. Быть далеко от дома, конечно, помогло мне оценить ее.

Когда мы закончили десерт и ждали счета, я произнес:

— Хочу сказать тебе что-то. Думаю, ты найдешь это хорошей новостью.

Она широко улыбнулась и спросила:

— Мне всегда нравятся хорошие новости! О чем речь?

Улыбнувшись в ответ, я продолжил:

— Я больше не встречаюсь с Кэрри.

На ее лице прошла мимолетная серия выражений - удивление, радость, заботливый оптимизм.

— Думаю, Том, это замечательная новость! Расскажешь мне подробности?

— Я понял, что пришло время остановиться. Мы оба стремимся к "новому браку", и ты имеешь полное право рассчитывать на мое полное преданность этому браку, так же как и я ожидаю от тебя. И есть еще одна вещь. Ты знаешь, что Эдди все еще появляется в моих мыслях, когда мы находимся в постели. И Кэрри, без сомнения, присутствует в твоих мыслях. Но теперь это может быть лишь прошлое.

Марианне еще не было полностью уверенности.

— А как... как она отреагировала на это?

— Кэрри всегда знала, в какой ситуации я нахожусь, и я был с ней честен. Честно говоря, она может почувствовать облегчение. Есть парень, который ей очень нравится и который, по ее мнению, собирается пригласить ее к себе, но она пока не давала согласия. Я не знаю, как она могла справиться с этим пока была со мной. Это поможет ей двигаться дальше. И еще одно, Марианна. Когда я говорю, что все окончено с ней - я имею в виду окончательно и бесповоротно. Я больше не увижу ее и можешь быть уверена в этом.

На этот раз улыбка окончательно осталась на ее лице, расширяясь, в то время как она смотрела на меня.

— Спасибо, что сказал мне об этом, Том. Слушай, ты не против грубого поведения в элегантном месте?

По ее тону я мог сказать, что она шутит, поэтому просто ответил:

— Вовсе нет. Что ты имеешь в виду?

— Ну, этот ресторан и обстановка такие милые. Надеюсь, ты не против, если я просто наклонюсь над столом и...

Она наклонилась, так, что между нашими лицами осталось сантиметров десять, и тихо сказала:

— Я бы хотела отвести тебя обратно в комнату и трахнуть до потери сознания!

Я откинулся назад, смеясь.

— Это БЫЛО грубо! Но полагаю, что в этот раз я готов заставить тебя кончать бесконечно — пока не выдохнешься...

Мы быстро оплатили счет и поспешили выйти.

***

Неделя в Сент-Томасе была отличной, и секс был, в основном, отличным. Конец моего «романа» с Кэрри, безусловно, помог, но думаю, что главное было — находиться вдалеке и наедине.

Дети у семейных пар забирают много энергии — не то чтобы при этом не было бонусов! Но весь день в Сент-Томасе нам приходилось думать только друг о друге. И мы были далеки от всего, что напоминало нам о беспокойном недавнем прошлом. Оно все еще было с нами, но казалось намного менее настоящим и намного менее важным.

Мы занимались любовью почти каждый день, а пару раз и дважды. Это показалось довольно хорошим для пары около сорока лет. Все всегда было приятно, и дважды мы были действительно безумны друг с другом (я уверен, что немного помогли также тропическая погода и потребление алкоголя). Но даже больше, чем наслаждение этими двумя безудержными сексуальными сессиями как таковыми, я был счастлив и рад, что мы опять смогли достичь такого уровня свободы друг с другом.

Мне также понравилось, что Марианна проявляла инициативу в нашей близости. Она всегда была открыта для новых экспериментов и не стеснялась проявлять свои желания. Это придавало нашим отношениям особый огонек.

Во время полета домой мы оба чувствовали себя расслабленными, загорелыми и счастливыми. Воздух в самолете создавал особую атмосферу, и Марианна держала мою руку все это время. Почти перед приземлением она тихо спросила меня:

— Том, ты готов вернуться к нам в спальню? Я очень хочу этого.

Я ответил ей улыбкой и кивком, после чего она поцеловала меня счастливыми слезами на щеках.

***

Примерно через две недели после нашего возвращения ко мне вернулись кошмары. Они посещали меня время от времени со времени, когда я узнал о романе Марианны. Иногда они повторялись дважды в неделю, иногда реже. Но все эти сны касались только Марианны.

В одном из этих кошмаров я лежал рядом с Марианной, лаская ее тело, целуя шею и шепча на ушко. Она была полностью предана моим прикосновениям, закрыв глаза и постепенно возбуждаясь. Мои руки опускались все ниже, прикасаясь к ее интимным местам. Когда я достиг клитора, она начала двигаться в такт моим прикосновениям. Ее нога поднялась вверх, и мой член нежно тронулся о ее промежность. Затем она опустила ногу, и я стал двигать своим членом вверх-вниз по ее влагалищу. Мои руки вернулись к ее груди, я легонько ущипнул ее соски. Она стонала все громче и активнее двигалась бедрами. В конце концов, она повернула голову ко мне, глаза по-прежнему закрыты, и прошептала:

— Давай же, Том! Покажи мне этот прекрасный момент!

Когда я в шоке отшатнулся от нее, она открыла глаза и посмотрела на меня. Вздрогнув оттого, что это был я, она закричала: «Где Эдди?! » И внезапно в комнате появился голый Эдди. Он забрался на кровать и одним толчком вошел в нее, заставив ее вскрикнуть от удовольствия. Вскоре они дико трахались, игнорируя меня так, будто меня там и не было.

По какой-то причине я не мог двигаться. Я просто сидел, застыв в полуметре от них на кровати, не в силах вмешаться. Когда я, наконец, смог двигать руками, то начал хватать Эдди, чтобы оттащить его от нее, но Марианна посмотрела на меня и сказала: «Нет, Том, остановись! Мне нужен Эдди, чтобы кончить! » Затем она закрыла глаза и опять стала трахаться с ним как сумасшедшая.

Я услышал ужасный стонущий звук, похожий на рев раненого животного, а затем меня затрясло... Меня разбудила Марианна, и я попыталась вырваться из сна и посмотреть на нее.

— Том, с тобой все в порядке? Это был кошмар? Я просто посмотрел на нее, сбитый с толку, весь в поту, моя ярость и ужас угасали очень медленно. Часы показывали 3:25. Я потряс головой, пытаясь очистить ее. Наконец, я смог говорить и сказал:

— Извини, Марианна. Это был кошмар. Дай мне минуту.

Она пошла в ванную и вернулась с мокрой тряпкой для мытья посуды, которой аккуратно вытирала мое лицо и затылок. Затем она взбила подушки и заставила меня лечь обратно. Я думаю, что я все еще тяжело дышал, и, должно быть, выглядел сам не свой.

— Извини, — сказал я снова.

— Тссс, — ответила Марианна. — Это был просто сон. Теперь все прошло, я здесь, с тобой.

Я не желал делиться этим с ней, но решил, что она, в любом случае, могла догадаться о теме разговора — я упоминал перед ней о некоторых из своих страшных снов. Она прильнула ко мне, положив голову на мою грудь. Через несколько минут я начал успокаиваться, и в конце концов мы снова заснули.

***

В середине декабря мы посетили большой новогодний прием, который каждый год устраивали наши знакомые Алексей и Диана. Алексей ранее работал со мной в одной компании, а наши дети были примерно одного возраста с их детьми, так что мы знали друг друга уже несколько лет. Вечеринка была масштабной - присутствовало около шестидесяти-восьмидесяти человек. Мы повстречали Степана и Андрею и пообщались с ними и другими нашими знакомыми.

Вечеринка проходила в формальном стиле - для мужчин требовался черный галстук, а для женщин - вечерние платья. Мария выбрала черное облегающее платье с тонкими бретельками, украшенное аквамариновым подвесом и соответствующими серьгами. Ее волосы были аккуратно уложены, подчеркивая ее прекрасную шею. Она выглядела великолепно. Возможно, я не совсем объективен, но на всей вечеринке не было женщины, которая была бы хотя бы половиной такой же обольстительной.

В первую часть вечера мы провели вместе, разговаривая и смеясь со своими друзьями. Но по мере того как вечер продолжался, естественно разделились и начали беседовать с другими людьми. Было много алкоголя, и все стали намного более расслабленными. Некоторые мужчины использовали омелу как предлог для поцелуев женщин других парней, вызывая общий смех. Я заметил Матвея, которого мы случайно знали с Марией - он загнал ее в уголок под омелой и страстно поцеловал ее, обнимая всем телом, его руки скользили по ее фигуре, после чего она смеясь оттолкнула его.

В предыдущие годы эта вечеринка иногда становилась довольно шумной, с дикими танцами и даже парами, спаривавшимися (не со своими супругами), используя одну из многих отдаленных спален в большом доме. Имея это в виду, я старался держать Марианну на виду как можно больше. Но я застрял на несколько минут в политическом споре и потерял ее из виду.

Я как раз подумал, что мне нужно ее увидеть, когда услышал шум в гостиной, какие-то повышенные голоса, а затем из гостиной выбежала Марианна и прямиком подошла ко мне, побледневшая и потрясенная.

— Том, пожалуйста, давай просто уйдем сейчас? — сказала она напряженно. Я спросил, что случилось, но она, не отвечая, потянула меня ко входной двери. Я быстро пожал руку нашему хозяину, поблагодарил его за вечеринку, и мы взяли наши пальто и уехали.

В машине я опять спросил, что случилось, но она крепко прижалась к моей руке и сказала:

— Все в порядке, Том. Просто отвези меня домой, и я все объясню. — Она действительно выглядела расстроенной.

Когда мы добрались до дома, и я заплатил няне, я отвел ее в гостиную, налил нам по чуть-чуть бренди и сел рядом с ней на диван, держа ее за руку и нежно поглаживая. Она проглотила немного бренди, вздрогнула, а затем, казалось, немного успокоилась. Наконец, она начала говорить:

— Я хорошо проводила время, как мы всегда это делаем у Алека с Дианой. Ты знаешь, что после того как немного выпьют, все становятся довольно игривыми, но все было не хуже чем обычно. И тут этот парень, которого я раньше не знала, его зовут Малкольм — я думаю, что он работает с Дианой — он на полном серьезе стал ко мне приставать. Он и раньше говорил и флиртовал со мной, но все было безобидно, обычные комплименты моему платью или тому, как аквамарин оттеняет глаза. Знаешь — ничего страшного, и нетрудно справиться.

— Но позднее он сместил меня от группы, в которой мы разговаривали, и привел в угол гостиной. Флирт стал слишком настойчивым. Он говорил мне, что я — самая прекрасная женщина, которую он когда-либо видел, и мой муж не способен оценить меня таким образом, как он. Если бы я только дала ему шанс, он мог бы показать мне такое удовольствие, о котором я раньше и не мечтала. И он ласкал меня по плечу и стоял очень близко, шепча на ухо. Затем он взял меня за руку и повел по коридору к спальням.

— Я испугалась того, что ты можешь зайти в комнату, Том, и неправильно все понять! Я сильно отпрянула от него. Сначала я не смогла освободиться, и никто больше не заметил происходящего. Поэтому я вскрикнула: «Отпусти меня! Я НЕ пойду с тобой!» И в этот момент группа людей повернулась и уставила на нас глаза, и он меня отпустил, а я выскочила из комнаты, пока люди пытались следовать за мной или помочь мне.

Она вздохнула спокойнее, а я просто крепко обнял ее, гладя по волосам. Наконец, я сказал:

— Извини, дорогая. Хотелось бы мне быть ближе — меня просто застали посреди разговора между Биллом и Леонардом, и ты знаешь, как они начинаются.

Затем я спросил:

— Ты боялась, что он на самом деле... затащит тебя в комнату и насильно обольет? Или ты боялась, что я увижу вас двоих и неправильно пойму происходящее?

— Я не думаю, что он бы насильственно обратился со мной, Том. Он определенно был слишком настойчивым, но я уже была в таких ситуациях, и несколько решительных «нет» справятся с этим. А если нет — каблук-шпилька твердо врежется сверху в его ботинок. Но я очень боялась того, что ты мог увидеть, и какой вывод мог сделать. Я не хочу, чтобы у тебя возникли хоть какие-то сомнения во мне КОГДА-ЛИБО, и я не могу стоять в таком положении, когда ты или кто-то другой можете сделать неправильные выводы. Лучше я прекращу посещение вечеринок, чем позволю этому случиться.

Я улыбнулся ей, крепко обнял и мягко поцеловал ее в ароматные волосы, напевая прямо в них — возможно, какую-то дурацкую рождественскую песню, я не слишком оригинален в музыке. Ее история сделала меня счастливым, бог знает почему.

— Я люблю тебя, — сказал я, — и мне жаль, что так случилось. Ты — очень красивая женщина, и сегодня выглядишь так невероятно, что для меня загадка, почему НЕ ВСЯКИЙ мужчина на вечеринке флиртует с тобой. Я не думаю, что нам требуется прекращать ходить на вечеринки. Мы далеки от того места, где были прошлым летом, и до тех пор, пока ты справляешься с флиртом, я буду рад дать тебе возможность справляться. Я не собираюсь сбегать из-за того, что какой-то придурок слегка возбужден, но я рад, что ты думаешь о моих чувствах.

Она вздохнула и расслабилась в моих объятиях, став теперь уже явно спокойнее.

— А сейчас, — сказал я, вставая и осторожно поднимая ее на ноги, — не могла бы ты дать мне ранний рождественский подарок? Я бы хотел поднять тебя наверх и раздеть, начиная с сережек и заканчивая чем угодно, что может найтись под этим красивым платьем!

Она засмеялась, поцеловала меня и сказала:

— С Рождеством, Том!

***

Чуть ранее Нового года я понял, что Марианна заметно, хотя и постепенно, изменила свое поведение и отношении меня.

Она всегда была чувствительной и щедрой — и до, и после романа — но за те месяцы, что я узнал об Эдди, я часто чувствовал ее осторожность по отношению ко мне. Она казалась очень настороженной, предположительно обеспокоенной моими вспышками гнева, но это еще не все. Я думаю, что она также была полна вины и угрызениями совести.

Много раз, когда мы были вместе, она стремилась исправить свои ошибки и сделать все возможное для нашего примирения. Мне приходит на ум аналогия с официантом, который неустанно заботится о своих клиентах. Иногда хочется попросить его расслабиться, принести заказ и оставить нас в покое без постоянных проверок.

Однако такие ситуации стали случаться все реже и реже. Она больше не сомневалась в моей намеренности остаться с ней даже после незначительных разногласий. Ее улыбки были так же теплыми, как всегда, но глаза выражали меньше тревоги, и она казалась более спокойной.

Я был рад этому изменению. Я не хотел иметь жену-«миссис Мне очень жаль», и я знал, что это не подходит для меня. Наш «новый брак» предполагал отказ от прошлых обид и примирение, чтобы начать новую главу нашего семейного счастья. Возможно, новая позиция Марианны означала, что мы добрались до этого места.

***

В конце января, когда я готовился к пробежке, Марианна вошла в спальню.

— Том, что ты скажешь на то, чтобы мы просто прогулялись сегодня утром, а не бежали? У меня есть несколько вещей, о которых я хочу поговорить с тобой.

Она выглядела серьезной, и я ответил:

— Конечно, Марианна. Давай оденемся потеплее и пойдем на прогулку.

Когда мы вышли на улицу, из наших ртов появился пар на холодном воздухе. И тут она сказала:

— Во время моих сеансов с доктором Бреннером я узнала много нового и пришло время поделиться этим с тобой... Я хочу, чтобы ты знал, Том, что все это не оправдания. Мое изменение было неправильным и я осознаю свою ошибку. Но теперь я лучше понимаю, почему это произошло.

— Хорошо, Марианна, — все, что я сказал, не желая ее перебивать.

— Ну, — сказала она, — я уверена, ты будешь шокирован, узнав, что многое из этого связано с моими родителями. — Она закатила глаза. — Такое клише, верно? Дело всегда в родителях. Но в моем случае это действительно кажется правдой.

Конечно, я уже немало знал о родителях Марианны. В течение многих лет у них был ужасный брак. Ее отец был великим бабником, почти никогда без любовницы или череды одноразовых перепихов. В какой-то момент он даже ушел из дома в квартиру с подругой. Когда через несколько месяцев эти отношения закончились, он вернулся домой, даже не извинившись.

Мать Марианны и сама Марианна сильно пострадали от его неверности и отсутствия заботы о своих чувствах. Я никогда не понимал, как или почему ее мать мирилась с этим, вместо того чтобы выбросить ублюдка из своей жизни.

Интересно, что в последующие годы отношения изменились. Когда Марианна подросла, ее отец успокоился, перестал гоняться за юбками и стал более любящим и надежным мужем. Все это было после того, как Марианна уже вышла из семьи, но с тех пор брак стал намного крепче, и теперь они были замечательными бабушкой и дедушкой для наших детей.

— Я много говорила с доктором Бреннер о браке моих родителей и о том, что мой папа трахался на стороне. Как и у каждого ребенка, единственным браком, о котором я много знала, был брак моих родителей, так что, к счастью или к несчастью, это было мое представление о том, каким должен быть брак. Теперь я вижу, что, несмотря на то, что я обожала тебя и доверяла тебе, Том, на каком-то подсознательном уровне я ожидала, что меня обидят и изменят так же, как и моей матери. Я боялась отдавать нашей совместной жизни мою полную, абсолютную приверженность... потому что было бы так глубоко больно, если бы ты это предал. Конечно, ты никогда этого не делал! Ты никогда не был таким придурком, каким был мой отец, когда я росла. Но этот страх всегда находился у меня в голове.

— Опять же, это не оправдание! Но похоже, что моя измена была выражением моего собственного страха полностью посвятить себя нашим отношениям и полностью доверять тебе. И раньше это не произошло, может быть просто потому, что я люблю тебя так сильно, и потому, что ты всегда заставлял меня чувствовать, что я могу тебе доверять. Но мое убеждение, что ты меня предашь, каким-то образом выдернуло коврик из-под моих ног, было тем, с чем я всегда боролась, хотя в действительности об этом и не знала.

— В этом есть еще один сумасшедший аспект, который я хочу упомянуть. Как это ни парадоксально, и хотя я никогда бы не хотела этого сознательно, мое поведение привело к тому, что ты также изменил мне. Поэтому то, чего я больше всего боялась, превратилось в самосбывающееся провидение: из страха, что ты предашь мое доверие к тебе, я сделала нечто настолько ужасное, что, в конце концов, ты это сделал, даже если это было сделано открыто, и даже если тебя к этому привело исключительно мое поведение.

Она была серьезна, целеустремленна, быстро шагала, рассказывая все это мне. Они с терапевтом, должно быть, много раз обсуждали эти идеи, потому что те были совершенно ясны в уме Марианны, и она объяснила их так, что я сразу понял.

Но я не знал, что она хотела бы, чтобы я ответил, поэтому мы некоторое время шли молча. Затем она заговорила опять:

— Тебе не нужно ничего конкретно делать, Том, или даже говорить что-нибудь. Мое понимание этих вещей действительно помогло мне. Я стала более спокойной, менее несчастной. Может быть, все меньше и меньше чувствуя вину.

— Я действительно заметил кое-что из этого, — сказал я. — Я не знаю, когда это началось, возможно, несколько недель назад, но ты казалась более расслабленной, когда мы вместе — и это было здорово. — Я улыбнулся ей. — Я рад, что терапия помогает, Марианна. То, что ты говоришь о браке твоих родителей, безусловно, имеет для меня смысл. Мне хочется, чтобы я знал о твоих чувствах, чтобы я мог посмотреть тебе в глаза и сказать: «Ты можешь доверять мне, Марианна, я — не твой отец». Но я знаю, что это не сработает.

Она сжала мою руку.

— Нет, я бы хотела, чтобы это произошло. Вместо этого нам пришлось пройти через все это... все это дерьмо, чтобы я начала понимать.

Внезапно она остановилась и пристально посмотрела мне в глаза.

— Мне очень жаль, Том, — серьезно сказала она.

— Я знаю, Марианна, — ответила я с такой же серьезностью. После долгого молчания я улыбнулся ей, и мы продолжили нашу прогулку на морозе.

***

Где-то в марте, когда тянулась тоскливая зимняя погода, я почувствовал себя неловко. Я до сих пор не знаю, что меня поразило — произошло ли что-то на самом деле, или я обнаружил в воздухе вирус подозрения — но я начал беспокоиться о преданности Марианны.

«У нас все хорошо», — подумал я. Я, конечно, чувствовал себя лучше по поводу нашего брака, и она казалась очень счастливой от нашей большей близости. Ее терапия продолжала помогать ей. Так какой смутный инстинкт заставил меня заволноваться?

Я проверял скрытые в доме регистраторы примерно два раза в неделю. Теперь я проверял их через день. Я подложил записывающее устройство обратно в отсек для запасного колеса в машине Марианны, где под передним сидением было спрятано подслушивающее устройство, а в ее сумочке — еще одно. Я проверял их каждый день.

Я внимательно прислушивался, когда она ежедневно рассказывала о своей работе, стараясь выявить какие-либо несоответствия. Иногда я звонил ей в офис, и если ее там не было, то обязательно спрашивал ужином, чем она занималась в это время.

Два раза, когда она предупреждала меня, что у нее деловые поручения за пределами офиса, я фактически наблюдал за ее машиной по городу несколько часов. Я парковался на улице рядом с ее служебной парковкой и следил за ней.

Все эти подозрения и расследования ни к чему не привели. Ни одного признака неподобного поведения со стороны моей жены не было. Но как говорил мне профессор в колледже: "Отсутствие доказательств - это не доказательство отсутствия".

В конце концов, я знал, что Марианна изменяет мне с Эдди уже восемь месяцев без моего поймали. Теперь я был более подозрительным, но это не значит, что она просто не была осторожнее!

После примерно трех недель таких действий я чувствовал себя угнетенным и разочарованным. Я нашел только то, что искал: ничего. Но мне казалось, что я чувствую себя скорее хуже, чем лучше. Я не хотел говорить об этом с Марианной, поэтому однажды пригласил Стива на длинный обед и поделился своими мыслями.

Стив воспринял это серьезно, не издевался надо мной и внимательно слушал.

- Том, я знаю, что это не шутки, - сказал он. - Но хорошая новость в том, что ты ничего не нашел. Андреа видела Марианну недавно и рассказала мне, что она продолжает говорить о том, как у вас все отлично. Она сказала, что Марианна кажется очень счастливой.

— Я знаю, что это несколько иррационально, Стив. У меня нет ни единого клочка чего-либо, на чем можно было бы основывать свои подозрения. Но я продолжаю вспоминать, какой я был дурак в первый раз. Марианна чертовски умна!

— Том, я — твой друг, и я, честно говоря, не знаю, что тебе сказать. Думаю, имеет смысл продолжать быть настороже, но мне жаль, что твои подозрения сводят тебя с ума. Могу ли я что-нибудь сделать?

Я вздохнул:

— Думаю, просто выслушивай время от времени как я ругаюсь. Так или иначе, мне придется пережить этот этап.

Моя гиперподозрительность длилась еще неделю или около того, потом постепенно отступила, как небольшая температура, возвращающаяся к нормальной. Я реже проверял записывающие устройства и перестал задавать Марианне наводящие вопросы — короче, я расслабился. Мои заботы никуда не исчезали, но опять стали терпимыми.

***

С приближением лета Марианна заговорила о том, что мы можем сделать, когда дети опять отправятся в лагерь.

— Том, как ты относишься к отпуску, которого мы никогда не делали раньше? Поход в Скалистых горах или где-нибудь в Канаде? Может быть, остановимся в национальном парке?

Мне идея понравилась, в том числе и по другим причинам, потому что я все еще стремился, чтобы мы делали что-то новое, то, что не имело никакой возможности укусить воспоминаниями со времен нашего брака до выявления супружеской измены.

Мы пошли дальше и забронировали домик на озере Росс в Национальном парке Северные каскады в Вашингтоне, и провели несколько счастливых часов, читая путеводители и выискивая информацию в Интернете, чтобы узнать больше о том, что увидим.

На следующий день после прибытия детей в лагерь, мы отправились в Сиэтл. Там мы арендовали автомобиль и направились в парк. Удалось найти уютный загородный коттедж с двумя комнатами, расположенный среди леса и с видом на озеро, окруженное величественными белыми горами.

Каждый день мы открывали для себя что-то новое и радостное. Хотя время для нашей любви тоже было отведено, мы старались не упускать возможности провести больше времени на свежем воздухе. Иногда мы возвращались домой так уставшими (но счастливыми!), что единственное, что хотелось делать, это просто обняться друг с другом на нашей комфортной кровати размера "king size". Мы гуляли пешком, арендовали каноэ и плавали по озеру, загорали на пляже, иногда еще делали небольшие прогулки или готовили стейки на временном мангале, который самостоятельно соорудили. А иногда просто расслаблялись, часами читая вместе или просто лежа на солнце.

Однажды меня охватило желание приключений, и я уговорил Марианну позволить мне проявить фантазию где-нибудь на дереве, глубоко в безлюдном лесу. Дерево стояло на небольшой поляне и имело ветви, расположенные по стволу, похожие на ступеньки лестницы. Я с улыбкой попросил Марианну снять шорты и занять место на прочной ветке, около трех метров от земли. Затем я сам поднялся над ней, обнажившись ниже пояса и заняв позицию на ветке примерно на метр ниже, чтобы достичь нужной эрекции.

Нам приходилось крепко держаться друг за друга за плечи, чтобы не упасть на землю. Это было не очень комфортно, но чертовски

весело. Положение было слишком неудобным для диких оргазмов, но мы не торопились и наслаждались «нахождением вовне», чувствуя, как ветер охлаждает наши обнаженные части тела, когда мы начали это. Ближе к концу наш трах начал расслабленно колебать ветки, на которых мы стояли, увеличивая уровень опасности приключения.

— Ну, это будет история, которую мы расскажем, когда вернемся, — сказал я с улыбкой, после того как мы кончили, и устало цеплялись друг за друга.

— Кому? — ответила она. — Детям? — Мы оба рассмеялись. — Кому мы можем об этом рассказать?

— Ну, по крайней мере, Стиву и Андреа, — сказал я. — Разве они не сделали это однажды в Санфиш посреди озера в Нью-Гемпшире? Это, по крайней мере, такая же хорошая история, как и та. Подожди, Марианна! Пока не спускайся — я хочу сфотографировать тебя обнаженной на этом дереве.

Она засмеялась и быстро натянула шорты, прежде чем я смог сделать фото. Вместо этого я получил снимок прекрасной женщины, более или менее одетой, стоящей на ветке дерева, широко улыбающейся в камеру и вытягивающей вверх средний палец своей правой руки.

***

Утром нашего предпоследнего дня я очень рано выскользнул из постели, натянул легкий свитер и вышел на улицу, чтобы насладиться прохладным воздухом и приглушенным светом сразу после рассвета. Я сидел на крыльце, смотрел на озеро и думал о том, что хочу сказать Марианне.

В течение нескольких недель я планировал, что эта поездка будет временем, чтобы рассказать ей правду о Кэрри — что не было ни Кэрри, ни долгого романа, просто недолгая двухдневная встреча с молодой женщиной на конференции прошлым летом.

Много раз я обдумывал, как подойти к этому сложному вопросу, как сообщить Марианне, что я ее обманывал, не имея никакого романа. "Дорогая," - думал я начать, - "у меня есть что-то важное, о чем я хочу сказать тебе. Это на самом деле хорошая новость, но изначально может показаться иначе. Я понимаю, что ты можешь разозлиться на меня - ты можешь почувствовать себя преданным, но когда ты осознаешь все обстоятельства, я надеюсь, ты примешь это соглашение со мной и поймешь, что все будет хорошо."

Я представил себе ее выражение лица при услышке этой новости: полное изумление, страх потери и затем возможно растущий гнев. Возможно она начнет меня отчитывать и уйдет в гневе на время чтобы побыть одной. Через час или два она вернется и мы сможем обсудить еще раз то факт что я ее обманул и благодарность за то что не отомстил ей своей ложью.

Но что если все пойдет не так? Пока я сидел там, в свете раннего утра, моя идея рассказать правду все больше и больше казалась плохой. Я мог представить себе гораздо более гневную реакцию: "Ты хочешь сказать, что все это время заставлял меня страдать, целые МЕСЯЦЫ, с видениями тебя и этой женщины, лежащих друг на друге в твоей комнате, занимающихся диким акробатическим сексом, который я никогда не могла бы предложить - и все это был вымысел? Ты подлец! Какой чертовский садизм по отношению к тому, кого ты говоришь что любишь?"

"Вот все эти месяцы," - услышал я продолжение Марианны, - "когда я страдала из-за тебя и Кэрри и винила саму себя за то, что это происходит со мной. Я думала что это только по моей вине и что ты просто наслаждался своей игрой! Ты безразличный человек! И после всего этого у тебя еще есть наглость не доверять МНЕ? Ну что ж, парень! Все, что ты только что сказал мне, показывает, что я не могу доверять ТЕБЕ!"

И потом она уйдет в лес; но когда вернется, могут наступить часы или даже дни гневного молчания.

Никто не хочет играть дурака. Я узнал об этом с лихвой, когда меня впервые потрясло знание о супружеской измене Марианны. С тех пор мы вернулись с края пропасти, от возможного конца нашего брака. Мы делали все медленно, мучительно, с большим трудом. Зачем мне ставить все это под угрозу, признавшись во лжи, которая, несомненно, принесла больше пользы, чем вреда?

Жизнь была грязной и непредсказуемой. Симметрия долгосрочной истории Марианны и моей фиктивной долгосрочной истории не была запланирована. Наоборот, я выдумал Кэрри как способ заставить Марианну понять боль, с которой я находился, после того как узнал о ней с Эдди. Это достигло своей цели. Я знал, что это сильно навредило Марианне, но также помогло восстановить баланс в наших отношениях. Я даже думаю, что мой «роман» помог Марианне начать прощать себя за то, что она сделала, быстрее, чем было бы возможно в противном случае.

Я больше не видел причины, не позволяющей своей тайной лжи быть похороненной.

Пока я сидел, размышляя, скрипнула сетчатая дверь, и через мгновение я почувствовал, как руки Марианны обвились вокруг моей шеи, когда она поцеловала меня в макушку и пробормотала в мои волосы:

— Доброе утро, милый!

Я потянулся назад и притянул ее к себе на колени, где она прижалась головой к моей шее. Мы качались взад-вперед несколько минут, наслаждаясь тишиной и ощущением друг друга.

— Значит, поговорим сегодня? — спросила она меня.

Я с удивлением посмотрел на неё.

— О чём?

Посмотрев прямо на меня, она произнесла:

— Независимо от того, что ты хочешь обсудить со мной. — Удивленный моим выражением полного шока, и должно быть, мой рот приоткрылся, она продолжила: — Я довольно хорошо знаю тебя, Том. Последние пару дней ты всё более и более задумчивый, даже отвлеченный. В твоей голове что-то происходит, и я предполагаю, что сегодня или завтра ты будешь готов рассказать мне об этом.

Я просто рассмеялся, покачав головой над чувствительностью и интуицией моей жены, то, что я ценил все эти годы, но которое на какое-то время исчезло в конце её книги.

— Ты — просто фантастическая, ты знаешь это? И да, у меня есть что сказать, и сейчас самое время для этого. Давай спустимся и постоим у озера.

Рука в руке и улыбаясь мы спускались вниз по тропинке к берегу.

Я повернул её лицом ко мне и мы стояли на расстоянии полуметра, держа друг друга за руки и глядя друг другу в глаза.

— Вот что я должен сказать, Марианна. Прошедший год был самым трудным в нашем браке. Но мы здесь — всё ещё вместе. Следующий год будет намного лучше, а через год — ещё лучше. Мы прошли через ад вместе и я хочу быть с тобой до конца своей жизни.

Я замолчал. Её глаза наполнились слезами и она не могла заговорить. Вместо этого мы обнялись. Она полностью отдалась мне, вытянув руки над моими плечами и позволяя им качаться за моей спиной — объятие, означавшее: «Я открыта для тебя полностью, я полностью твоя». Это было жестом нашего прошлого, который я ценил.

Слезы непроизвольно затуманили мои глаза, и вскоре она обратила на них внимание, отступив немного и взглянув на меня.

— Томас Карт, я испытываю к тебе любовь, — прошептала она.

— И я питаю чувства к вам, миссис Карт, — отозвался я.