Хейстак Вилледж. Глава 4: Женщина массового поражения. Из книги Женщина заставила лизать мальчика Часть 3

— Ну, понимаете, было довольно неприятно, — промолвила женщина, когда она снова пришла в себя. Затем энергично повернула голову, чтобы расправить шейные позвонки. — Я бы не рекомендовала повторять это. Ладно. Дайте мне минутку.

Под изумленными взглядами заключенных, прижатых к стене, Беатрис начала приводить себя в порядок. Она надела брючки и разгладила юбку. Спрятала свою выдающуюся грудь, похожую на кормилицу. Подняла зеркальце и шелковый платок, аккуратно вытирая кровь и грязь со своего лица. Обновила макияж. Извлекла стилет Митчелла из его шеи и аккуратно спрятала его в ножны, расчесывая запутанные локоны. И вот она стояла перед ними практически в таком же виде, как пришла, а следы удара на ее лице можно было заметить только тем, кто знал о них и трудился для этого.

Однако по выражению лица Беатрис было видно, что чего-то ей не хватает. Порыскав в своей сумочке, оглядывая пол, она глянула на них и, наконец, нашла косметическую помаду, которая каким-то образом все еще находилась в зубах Олли. Калеб мог сказать про себя, что обычно он наблюдателен. Именно благодаря этому он заметил едва уловимую вспышку ярости, мелькнувшую в ее сапфировых глазах. Улыбка, появившаяся через секунду, уже не могла его обмануть: Беатрис была разозленной.

— Ой-ой-ой! Какой непослушный мальчик! Разве твоя мама не учила тебя не брать чужие вещи без спроса?

Парень, однако, ничего не подозревал. Произнесши извинения, он вернул женщине трубку. Его зубы отпечатались на мундштуке. Вспышка ярости была еще сильнее предыдущей. Калеб почувствовал, как холодный пот стекает вдоль его позвоночника. "Она его убьет. По-настоящему, убьет его на месте", подумал он. Беатрис осторожно протерла помаду рукавом. Взяла ее в рот и задумалась. Или только сделала вид.

— Ты увлекаешься фокусами, Олли? — внезапно спросила она, полностью серьезная. Парень нерешительно кивнул. — Интересно. Хочешь, тетушка Беатрис покажет тебе один? Обещаю, это будет необычное зрелище. Пожалуйста, отдай мне свою куртку и рубашку.

В полном недоумении парень снял верхнюю одежду и передал ее женщине. О нем можно было сказать "кожа да кости". "Фокусница" продемонстрировала всем свою пустую левую руку, зашнуровала рукав и начала туго обмотывать его от кулака до локтя. Сначала рубашкой, а затем поверх нее еще и курткой. Взглянув на получившийся клубок материи, она сообщила, что ей также нужны штаны. Лицо парня стало цветом свеклы, но он не осмелился возразить. Теперь он стоял полностью обнаженный и стесняющийся прикрыться. Но интимные органы юноши вовсе не интересовали "фокусницу". Когда толщина свернутого материала немного увеличилась благодаря штанам, она удовлетворенно кивнула.

— Думаю, подойдет. А теперь замирай.

Беатрис подняла левую руку и направила ее на Олли. Сосредоточившись, она слегка покачивала рукой, внося корректировки. "Как будто прицеливается...", успел подумать наблюдательный Калеб. Мысль его опередила глухой хлопок и шипение, с которыми пламя охватило скрученную ткань, превратив ее в факел. И одновременно с этим голова парня раскололась как спелая арбузная ягода и разлетелась на части, а содержимое кроваво облипло по стене за ним. Звук падения мертвого тела. За последние десять минут он уже раздавался трижды. "Сыгранный" одним и тем же "исполнителем".

Беатрис, не обращая внимания на крики, плачь и мольбы o пощаде оставшейся тройки заключенных, картинно взмахнула рукой. Пылающая ткань отделилась на удивление легко, упала и была затоптана сапожком. Огонь не оставил на коже предплечья и кисти ни малейшего следа: ни волдыря, ни ожога. A что было интереснее всего, так это Кольт «Миротворец», который женщина сжимала в той самой руке. Черный, как волосы его обладательницы, не менее тридцати сантиметров в длину, с сандаловой темно-вишневой рукояткой. И с выгравированной на ней хищной птицей, сжимающей в когтистых лапах цветок розы.

— Та-даам! Ловкость рук и никакого мошенничества! В чем дело? Вам не понравилось? Посмотрите на Олли: он от восторга «голову потерял»!

И снова тот визгливый хохот. Беатрис выглядела безумно. И устрашающе. A потом вдруг сделалась предельно серьезной. Столь резко, как будто повернули рычаг. Усевшись поудобнее на хладном трупе Кантца, она переводила взгляд с одного мужчины на другого. Им же оставалось молить всех богов, в которых они верили и не верили, чтоб в мозгу этой Мисс Непредсказуемость опять что-нибудь не переклинило, и она не решила еще раз «пошутить».

— Посмеялись, и хватит. Теперь к делу. На случай, если переизбыток эмоций... — тут она мягко стукнула Захарию рукояткой по лбу, — ... стер это из ваших умов, я напомню: я пришла, чтобы вытащить отсюда господина Страуба. И вы двое мне в этом поможете. A теперь слушайте внимательно. Ибо то, что я сейчас скажу, прозвучит единожды. И верьте мне, вы не хотите знать, что будет, если мне придется повторять.

— Внимание! — Калеб неожиданно произнес, понимая, что его слова могут быть неприятными. Однако женщина только засмеялась в ответ, излучая красоту и женственность.

— Ого, ого! Посмотрите только на вас! Какая целеустремленность, какая преданность делу! Молодец, господин Страуб. Итак... Теперь я предлагаю следующий план: вы и Луис одеваетесь в униформу надзирателей и берете их оружие. Затем мы разделяемся: вы пойдете со мной, а Луис возьмет этого человека. Вы притворитесь, будто конвоируете его, хотя это будет временно. Возможно, настоящие надзиратели быстро раскусят наш обман. Но это позволит вам приблизиться к ним. И тогда... Вы начинаете устранять преграды. Мне безразличны ваши моральные убеждения или страх перед законом. Будьте в первую очередь бояться меня. Ах да... Во-первых, ваша задача — устранить всю тюремную команду. Надзирателей, поваров, докторов. Всех без исключения. И во-вторых, освободить всех заключенных. Опять же, всех без исключения. Если кто-то из них оказывается против, угрожайте им моим авторитетом, а если это не помогает — стреляйте на месте. Ни одного живого заключенного не должно остаться в камерах. Позвольте им взять оружие у убитых надзирателей и помочь вам. Мы сделаем то же самое в другой части форта. Встретимся в кабинете коменданта, который находится на равном расстоянии отсюда по любому пути. И до конца дня мы все будем свободны. Всем ясно?

— Да, мисс.

— Безрассудный план, senora. Но мы сделаем все, что в наших силах.

— Куда вы денетесь? — усмехнулась Беатрис, пошарив в висящем на поясе Кантца подсумке, извлекла патрон и дозарядила револьвер. — Давайте низвергнем это место в пучины Ада! Что? A, наручники... Секундочку...

***

— Вот и первая парочка. Они тут что, всегда по двое ходят? Ладно, будь наготове, господин Страуб.

— Прошу Вас, мисс, просто «Калеб». Не надо никаких «господинов».

— Хорошо, Просто Калеб. В таком случае, я Просто Беатрис. Никаких «мисс». Джентльмены, приготовьтесь.

... Итак, план был изложен и принят к сведению. Пока Калеб с Луисом напяливали на себя песчаного цвета униформы с фуражками, Беатрис собирала свое раскиданное по полу имущество, в том числе и спрятанную обратно в футлярчик кисэру. Выудила из глубин сумочки туго свернутый серый плащ с капюшоном и закуталась в него. Кольт положила на самый верх, чтобы иметь к нему быстрый доступ. Можно было выдвигаться. Надвинув обоим «оборотням» козырьки на глаза, она наконец вышла в коридор, a вслед за ней и остальные.

Форт имел форму эллипса, длинные стороны которого были прямыми и параллельными, и насчитывал два этажа. На первом располагались пропускной пункт, несколько постов охраны, оружейная, лазарет, кухни, жилые помещения. Второй же занимали бесчисленные на первый взгляд тюремные камеры и кабинет коменданта, которого по неизвестным причинам не устраивал первый. Кабинет находился в одном из оснований эллипса, и, по иронии судьбы, камера беглецов — в противоположном. Как и сказала Беатрис, он был равноудален. Непонятно было, успела ли она разобраться в планировке Сан-Прадера за короткое время своего визита, или же у нее был доступ к чертежам строения заранее. В любом случае, это было неважно. Кивнув друг другу, две команды разошлись в разные стороны: Беатрис с Калебом направо, Луис с Захарией — налево. Первая камера была прямо перед поворотом в прямой и длинный коридор, поэтому они подошли к ней незамеченными. Ключ Митчелла прекрасно подошел к замку, и, по словам женщины, так же прекрасно должен был подойти к остальным. Когда они зашли в комнату, выражения лиц узников позволили Калебу оценить, как он сам выглядел менее часа назад, в последние мгновения спокойствия. Беатрис очень-очень сжато обрисовала им ситуацию и их роль в ней. Калеб, в котором они с удивлением признали своего соседа, все подтвердил. Он чувствовал, что начни они только сомневаться и ерепениться, женщина, как и говорила, не станет церемониться. Но все прошло как нельзя лучше. «Мы целиком в Вашем распоряжении», заявили заключенные с благоговением в голосах. Калеб вспомнил, с каким неверием сам сперва отнесся к идее побега, и его поразил резкий контраст этих реакций. Так их «команда» пополнилась четырьмя новыми членами...

— ... уважаемые господа, будьте готовы.

Перед ними шел квартет свежепобегших, склонивших головы и притворно скрывающих руки за спинами. Калеб, внутренне называя их "куклами", следовал за ними, выдавая себя за строгого сопровождающего. Рядом с ним шла Беатрис с одинаковой ритмичностью. Навстречу им шли двое надзирателей, вид процессии вызвал у них явный интерес. Оставалось только приблизиться на достаточное расстояние для атаки.

— Куда так пешком все направляетесь?

— К командиру.

— Правда ли это? И по какому поводу?

— Позвольте, я объясню. — Беатрис вышла вперед и щелкнула пальцами.

Немедленно "куклы" бросились на охранников, неожиданно подстерегших подвох, связали их и заткнули рты, после чего повалили на пол. Калеб был поражен точностью и слаженностью этих действий, словно они долго тренировались. Относительное превосходство и неожиданность нападения не оставили сотрудникам тюрьмы никаких шансов на сопротивление. "Как по нотам". Беатрис опустилась на корточки перед своими пленниками. Подчиняясь ее жесту, "куклы" подняли им головы за волосы. И в этот момент их глаза расширились: в руке женщины был кинжал.

— Вы читали "Одиссею" Гомера? — внезапно спросила она. Вопрос, конечно же, был риторическим. — "И теперь, друг мой, перейдем к другому: как строился деревянный конь Епеем при помощи богини Афины, как хитростью Одиссей забрался внутрь акрополя и разграбил Илион священный". Великолепная аналогия, вы не находите?

Двумя эффектными движениями она перерезала шеи мужчинам. Кинжал резал так же точно, как скальпель.

— Переодевайтесь.

Калеб, Беатрис и ee «кукольное войско» двинулись дальше. Уже в следующую минуту их отряд принял очередную четверку заключенных, таких же безоговорочно послушных, как и первая. Калеб понял, что прозвище «марионетки» подходит им как нельзя лучше. «A ведь, если подумать... Прямо перед тем, как Захария вмешался, у меня в голове тоже царил жуткий бардак. Она меня прямо-таки заворожила. Так кто же она, черт возьми, такая? ».

Вот и очередной патруль. Двое. Их — уже десятеро, при том трое в форме. На всех семь единиц огнестрельного оружия. Должна сработать та же уловка. Диалог начался почти с тех же слов и шел по тому же руслу. «Как по нотам». И когда уже Беатрис вышла вперед, чтобы «разъяснить», на другом конце форта раздались выстрелы. Маскировка Луиса и Захарии была раскрыта.

— Это еще что за ху...

Тюремщик не успел закончить фразу. Беатрис раздосадовано цыкнула и, выхватив из сумочки «Миротворца», сунула дуло под бороду и спустила курок. Его коллега ничего не успел сделать: «марионетки» бдели. Гулкое эхо прокатилось по коридору, смолкнув где-то очень далеко. В наступившей тишине было отчетливо слышно оживление, возникшее на первом этаже. Эти выстрелы должны были поднять всю тюрьму на уши. С минуты на минуту сюда ломанутся толпы надзирателей, и их маскарад уже ничем не поможет. Калеб чувствовал, как в ожидании схватки приливает адреналин. Подобное сражение выпадало на его долю впервые. «Хотя нет. Это будет не сражение», поправил он себя, глядя на свою внезапную спасительницу, на эту очаровательную дьяволицу, «это будет резня».

Беатрис повернулась в их сторону, сумочка была перекинута через плечо. В одной руке она держала револьвер, а в другой — стилет. Ее лицо и плащ были покрыты кровью, чужой кровью. Однако она не собиралась ее утирать.

— Похоже, что скрытая часть нашей операции подходит к концу. Всем известно, что делать.

***

— Кто ты на самом деле? Кто такая ты?

... Второй этаж был в полном хаосе.

После этих слов Беатрис "марионетки" бросились использовать свои пять ключей для отпирания камер. Запутавшиеся заключенные выволакивались в коридор и подвергались молниеносной пропаганде. Слова "бунт", "побег", "возмездие", "госпожа" и другие похожие разносились повсюду. Армия "кукол" стремительно росла, но им не хватало оружия. Калеб знал, что Беатрис способна приказать им атаковать врагов безоружными, и они без вопросов это сделают. И он был прав.

Ограниченное пространство боя стало тактическим преимуществом. Когда первые группы надзирателей подбежали и началась стрельба, коридор быстро заполнился дымом. Даже с множеством окон, дым не рассеивался и только усиливался каждую секунду. Бой в таких условиях был чрезвычайно затруднительным. Это было похоже на попытку поймать пиявку в болоте. Пальба прекратилась с обеих сторон. И когда тюремщики перезаряжали оружие, из густого тумана появилось десятки заключенных, как черти из шкатулки. Они были без обуви, без оружия, но свирепость и жажда крови берсерков позволяли им уничтожить врагов за несколько секунд. Среди них была эффектная женщина с клинком и револьвером, размахивающая ими влево и вправо, поражая врагов. Некоторые падали на колени и просили пощады, но не получали ее. Когда дым рассеялся, все уже было окончено.

— Поздравляю, джентльмены. Мы справились. Самое сложное позади, — толкала победную речь Беатрис, залитая кровью с ног до головы. — A теперь отправляйтесь вниз и не оставляйте там ничего живого.

Вдохновленные словами своего «кукловода», «марионетки» пособирали трофейное оружие и с улюлюканьем устремились на лестницу, единые, как рой насекомых. Любой, кто их увидит, сначала обгадит портки от страха, и лишь потом испустит дух по какой-нибудь более прозаической причине. Например, из-за пули. Или даже нескольких. «Мне их даже немного жаль», подумал тот, ради чьего спасения и была затеяна вся эта вакханалия.

— Пойдем, Калеб. У нас еще незавершенное дельце.

«... учитывая обстоятельства, мне сейчас в самую пору мучиться совестью, испытывать запоздалое раскаяние. Злиться на себя за свое бездействие и неверие. Ломать голову в поисках подходящего извинения за допущенное по моей вине изнасилование, в котором я сам принимал активное участие», размышлял Калеб по пути. «Но скажите на милость, разве это возможно с этим чудом под боком?! ». «Чудом», разумеется, была Беатрис, чье поведение ну никак не соответствовало ситуации. Всю дорогу она вела себя, как взбаламошенный ребенок. То шла вприпрыжку, то срывалась в какой-то нестройный пляс. То весело распевала кабацкие песенки на французском, то начинала идти перед мужчиной спиной вперед и разыгрывать монологи из пьес европейских классиков трагедии и комедии. И все это не сбавляя скорости. «Неуравновешенная. Чокнутая наглухо. И от этой женщины зависит моя жизнь. Да уж, у Бога есть чувство юмора».

— Я считаю, что человек не должен так себя вести, оставив за собой множество убитых, — открыто выразил он свое мнение, когда они уже несколько минут стояли у двери коменданта. Луисы и Захарии еще не было, а без них Беатрис почему-то не желала заходить. — В самом деле? Интересно... Возможно, ты и прав. Но понимаешь ли, Калеб, в чем проблема: именно то, что я оставила за собой гору трупов настоящим образом меня возбуждает. Я бы даже сказала, заводит. Во всех отношениях...

— Ты безумная, — Калеб сам не понял, задавал ли он вопрос или делал утверждение.

— А-ха-хаха! Так ты все-таки заметил? Молодец, господин Страуб! Никогда не задумывался о вступлении в "Агентство Пинкертона"? Твоя проницательность обеспечила бы тебе успех. Ха... Но знаешь... Если серьезно, мне еще никогда такие комплименты не делали.

— Кто же ты на самом деле? Кто ты такая?

— Я... иногда сама задаюсь этим вопросом, — призналась Беатрис после небольшой паузы, став немного грустной.

"Что будет, то будет", подумал Калеб и, сдавшись внезапному порыву, прижал женщину к стене и заткнул ей рот своим. Немного грубее, чем планировал, но все же нежнее, чем это было в комнате. Ведь теперь между ними было не только животное влечение, а настоящее очарование этой femme fatale (хотя и несколько нетипичной). Он причинил ей боль и ожидал, что она оттолкнет его, скажет "поезд ушел", поцарапает его лицо в конце концов. Однако время шло, а он все еще ощущал соленый привкус застывшей крови на ее губах. Более того, Беатрис переместила его руку с плеча на грудь. Прочитав в ее глазах желание, Калеб мягко сжал упругую грудь и по тому, как она закрыла глаза и приблизилась к нему, понял, что поступил правильно. И продолжил свои старания. Вскоре он почувствовал ее колено, ласкающее его пах, возбуждающее и соблазняющее. И вот, благодаря такому массажу, колено нащупывает что-то твердое и стоячее.

Они готовы были овладеть друг другом прямо там, посреди коридора.

— Я смотрю, вы уже нашли общий язык. Хе-хе, понял, да? «Язык»! «Общий»! — раздался рядом знакомый голос.

Калеб и Беатрис отпрыгнули друг от друга так, словно между ними сработала мощная пружина. Они были похожи на юнцов, застигнутых старшими за содеянием непотребств, раскрасневшиеся и запыхавшиеся. Женщина кинулась поправлять плащ и прическу. Было ясно, что она очень трепетно относится к своему внешнему виду, вот только тот факт, что она выглядела, как графиня Эржебет Батори после принятия ванны, придавал ee действиям комичности.

— Остроты и паясничество — моя прерогатива, Захария. Не отбирай у бедной девушки ee хлеб. Тем более что тебе не идет, — парировала Беатрис, быстро придя в себя. — Как все прошло, mi buen amigo? Полагаю, замечательно, раз вы еще дышите.

— Si, senora. Никаких особых проблем не возникло. Пару-тройку упрямцев пришлось подбодрить поджопниками. Пятеро погибли в перестрелке. Но, как Вы и говорили, мы не дали никому унести ноги. Сейчас парни «зачищают» первый этаж. Ваш гениальный план сработал, senora. Позвольте выразить свое восхищение.

— Ах, ах, что я слышу? «Гениальный»? Уж не лесть ли это? Но слух-то как ласкает! У тебя отлично подвешен язык, Луис, как ни посмотри. Ладно, не время для любезностей. Monsieur commandant нас уже заждался.

— Откуда ты знаешь, что он еще в кабинете?

Беатрис сделала выразительный вдох полной грудью.

— Я чувствую его вонь.

В случае с Джоной, однако, она проявила некоторую осторожность. Ведь всем известно, что загнанный зверь особо опасен. По ee немой команде все приникли к стене с обоих сторон двери. Толкнув ee со словами «Простите, что без стука», Беатрис осмотрела комнату, предусмотрительно используя для этого зеркальце. Никого. На первый взгляд. Женщина знала, что комендант внутри, и то, что он отсутствовал в поле зрения, ничего не меняло. Хоть и давало повод для беспокойства. Так они и зашли в кабинет, нервно озираясь.

— Похоже, Коулман ушел куда-то, но забыл взять свои дурные запахи с собой, — заключил Калеб.

— Иди туда же, mon cher. Он прямо перед нами. Разве капитан должен сидеть в каюте, когда его корабль атакуют? — громко заявила Беатрис, обращаясь к своей скрывающейся жертве. Они все вместе осмотрелись по сторонам, пока ее глаза не увидели массивный платяной шкаф слева от входа. — На пол!

От неожиданного крика Калеб немного ошеломлен. Но к его удаче, его схватили за грудь и потащили на землю. И следующим мгновением над ним проносится пачка свинцовой дроби под аккомпанемент разрушительного грохота. Пролетает прямо там, где он стоял. Если бы не Беатрис, его приключения закончились бы на очень неприятной ноте. Но он повезло. А Луис Мануэль Освальдо Паскуаль Кабрера не обладал такой удачей, как и быстротой реакции: дробь проникает в его грудную клетку, отбрасывая его к стене, где он остается лежать. Мексиканец погибает, когда до обещанной свободы оставалось всего несколько шагов.

Беатрис не теряет сознание. Кольт внезапно появляется в ее руках и, все еще на полу, она делает два быстрых выстрела, нажимая на спусковую скобку краем ладони. Передние ножки шкафа разлетаются на щепки, а затем деревянное сооружение громко падает на переднюю часть, поднимая облако пыли. Такое укрытие внезапно превращается в закрытую ловушку, из которой коменданту уже невозможно выбраться.

«Ублюдок прятался в шкафу! Чуть-чуть больше - и я... О Боже мой, она действительно мой ангел-хранитель... Интересно, что она с ним сделает теперь?».

«Ангел-хранитель» встала над гардеробом, примерилась и пальнула в заднюю стенку, примерно на расстоянии полметра от днища. Изнутри протяжно взвыли. Конструкция весом в десятки килограмм заходила ходуном.

— Monsieur! Скажите, это было колено? Я угадала? Monsieur! Ребята, будьте так любезны, выудите его оттуда.

Пыхтя и отдуваясь, Калеб и Захария все-таки смогли перевернуть шкаф. Распахнули дверцы и сгребли коменданта в охапку. Тот как будто и не замечал выволакивающих его из импровизированного саркофага рук. Его куда сильнее занимало раскуроченное колено. Женщина указала на стол, и хнычущего толстяка бесцеремонно распластали по его поверхности.

— Я вернулась, monsieur commandant, как и обещала. Разве Вы не рады? — продолжила свою игру Беатрис, присаживаясь на краешек столешницы. — Знаете, я обдумала Ваше предложение. Оно действительно щедрое. Так что я уже развлеклась с Вашими подчиненными, и даже денег с них не взяла. И с Вас не возьму. Вот такая я альтруистка. Кстати, как бы между делом, не назовете комбинацию от вон того сейфа?

— Иди к черту, шлюшье отро... Aaa!!! — снова взвыл Джона, когда наманикюренный пальчик начал ковыряться в его раненой ноге.

— Ну, ну, monsieur commandant. Стоицизм Вам не к лицу. — Она склонилась над ним, касаясь волосами его лица. И заговорила на порядок тише. — Вы всего лишь маленький жалкий человечек, трясущийся в страхе за свою жизнь. Так не изменяйте же себе. Давайте, прошепчите мне в самое ушко.

И Джона прошептал. Потрепав его за щеку, Беатрис пошла к сейфу. После нескольких проворотов замка раздался щелчок, означающий, что комбинация оказалась верна. Внутри обнаружилась стопка папок, документов, конвертов, журналов и прочих проявлений бюрократизма. Беатрис не без интереса изучила несколько экземпляров. Перебрала еще с десяток, ограничиваясь краткими взглядами на заглавия. Задумчиво почесала лоб дулом револьвера. И затем несколько неожиданно для мужчин залила всю кипу бумаг взятым с настенной полки виски и подожгла. Проспиртованная документация занялась на ура.

— Тех, кто прибудет сюда после нас, найденная груда пепла наверняка расстроит. Что же, нельзя угодить всем одновременно. Итак, пора прощаться, месье. Наше знакомство было коротким, но очень продуктивным. За это я разрешу вам напоследок полюбоваться моей фигурой, которая вам так понравилась.

Прежде чем Калеб успел размышлять о том, что она имела в виду последним предложением, Беатрис наклонилась над головой командира и с силой прижала его к своей груди. В очередной раз она продемонстрировала свое изобретательное мышление. Джона, чьи легкие уже функционировали плохо, не заставили долго ждать. Его лицо покрылось краской от задыхания, его тело подергивалось в спазмах, и Калеб с Захарией приложили усилия, чтобы удержать его. И чем больше он двигался, тем быстрее заканчивался воздух. Наконец-то Джона Коулман замолк окончательно. Нельзя отрицать, что его смерть была весьма необычной. — Вы посмели грубо домогаться до меня, месье. Касались своими влажными руками. Однако любой, кто вторгается в мое тело, вскоре платит за это. И когда я говорю «любой»... — Тут она внезапно подняла пронзительный взгляд на одноглазого бандита. — ...это означает «каждый».

ВЗРЫВ!!!

Прогремел выстрел. Разлетелась кровь. Захария упал. Беатрис тоже упала. Все дело в том, что выстрелы прозвучали одновременно.

— Проклятье! Беатрис! Ты слышишь меня?! Держись! Я отнесу тебя в медпункт!

«Где наверняка уже нет ни одного живого медика», добавил уже про себя Калеб. С этой унылой мыслью он опустился на колено рядом с раненой женщиной и попытался аккуратно её поднять. Но она неожиданно крепко схватила его за руку. Её веки болезненно задрожали, а в её взгляде проглядывали глубокая горечь и сожаление. Откашлявшись, она выбросила кровь и печально улыбнулась.

— Как глупо все вышло... Кхе-кхе... Этот Захария... все-таки подловил меня... в самом конце... Но я рада, ведь... несмотря ни на что... справилась... Путь свободен, Калеб... Найди мистера Гилла и... скажи ему, что Беатрис... кхе... выполнила поручение... Холодно... Так холодно... Было приятно познакомиться, Калеб... Прощай... Ай! Ты чего? — возмутилась страдалица, получив звонкий подзатыльник.

— Кончай ломать комедию, дура. Тебя ранили в плечо, от такого не умирают, если не запустить, конечно. A кровь во рту, потому что язык прикусила при падении. Ей-богу, нашла, над чем шутить. Ладно, не дергайся, я все-таки отнесу тебя в лазарет.

— Спасибо, сама дойду, — отвергла его помощь Беатрис и сама встала, обиженно надувшись.

И Калеб с трудом сдерживал улыбку, до того это было мило. Она напоминала нашкодившего ребенка, получившего знатный нагоняй. Да, нашкодившего ребенка. A вокруг лежали трупы, три трупа. Результат ee «шкоды», лишь малая часть. A она так мило дуется. Да, мило. «Я сошел с ума. Слетел с катушек, как и она. Мы стоим друг друга».

— Кстати, Калеб... Ты ведь слышал, что я говорила про «покушение на свое тело»? Про то, что ждет покусившихся? Не боишься? — спросила вдруг Беатрис. Ee левая рука висела плетью вдоль тела.

— Нет, Беатрис, не боюсь. И знаешь, почему? Потому, что ты сказала, что ты мой друг. Ты сказала, что пришла спасти меня от какой-то там Джейн МакЭвой. Ты сказала, что защитишь меня. И ты просила верить тебе. И теперь я верю, всем сердцем. A за то, что не поверил раньше, прошу, прости меня, если можешь.

В воздухе повисла напряженная тишина. Женщина с изумлением уставилась на Калеба, раскрыв рот от удивления. А огненный оратор нетерпеливо ждал ответа на свою искреннюю признание. Это была Беатрис, но ее настроение словно зависело от колеса рулетки в казино. Какая реакция последует сейчас? Гнев? Веселье? Счастье? Равнодушие? И Беатрис понимала это. Взглядом, полным ненависти и отвращения, она проникла в сердца всех присутствующих. "Марионетки" или даже "mon cher", все сделали опасный шаг назад. Один заключенный неожиданно упал в припадок эпилепсии, а еще трое страдали сердечными приступами. У Калеба заболела голова и потемнело перед глазами. "Солнечный удар... вероятно... у всех...". — Подождите меня здесь. Я вернусь быстро, — сказала женщина чужим голосом и вытащила из сумочки стилет, чтобы силой выбить дверь, которая захлопнулась с грохотом, как только она вошла.

Не было слышно ни голоса Ее, ни Дональдсона. Никаких жарких дискуссий или светских разговоров. Слышны были только звуки. Звуки, которые ты предпочел бы не слышать. Звуки ужасные. Звуки пугающие. Звуки зловещие. Звуки, от которых тебе хотелось кусать свой кулак до крови, чтобы не закричать от ужаса. Эти звуки продолжали регистрироваться в мозгу даже при закрытых ушах. Они будут преследовать тебя в кошмарах и заставлять потерять рассудок медленно и мучительно.

Когда Беатрис выходила из капеллы спустя целую вечность, она поспешила закрыть двери, но Калеб успел бросить быстрый взгляд внутрь. От увиденного у него перехватило дыхание. Мужчина упал на колени и его охватил тошнотный приступ.

... Да, последующие дни прошли вполне спокойно. В отличие от долгих беспокойных ночей.

***

«Знаете, что? Я больше не хочу знать, кто она такая на самом деле. Потому как подозреваю, что если докопаюсь до этой страшной тайны, моей психике будет нанесен непоправимый ущерб».

После инцидента возле капеллы, который Калеб усердно, но безуспешно пытался выбросить из памяти, на территории форта остались лишь заключенные, переставшие уже быть таковыми, и их освободительница. «Ну, что ж, джентльмены, вот вы и обрели обещанную мной свободу», торжественно заявила она. «На этом наши пути разойдутся. Совет на прощание: лучше здесь не задерживаться». После этого «марионетки» вдруг перестали быть «марионетками» и стали вполне себе самостоятельными «беглецами», спешно начав мародерствовать по тюрьме: мало ли что в дороге пригодится. Беатрис с Калебом таки заглянули в лазарет, где их молчаливо встретили трое застреленных врачей. С концом сражения пропала и нужда в ставшем багровым плаще, и его небрежно скинули на пол. Пуля была извлечена, если не сказать «выковыряна», с соответствующим дилетантизмом, но женщина, категорически отказавшись от инъекции опиума, стойко стерпела операцию. Затем рану продезинфицировали, забинтовали, a руку зафиксировали марлевой повязкой. Не забыл Калеб обработать и лицо раненой, имевшее тесное знакомство с сапогом Захарии, и попутно отмыл его от запекшейся крови. Он хотел сделать для нее как можно больше, чувствовал, что тоже должен o ней позаботиться.

— Спасибо...

— Что ты? Это меньшее, что я могу для тебя сделать. После всего, что ты...

- ...за то, что ты веришь мне. Это для меня очень важно. Настоящая... важность...

Голос Беатрис задрожал. Внешне она все еще пыталась выглядеть спокойной, но глаза заблестели от слез, отражая сдерживаемые эмоции. Калеб никогда не видел ее такой. Он был уверен, что это не простая шутка, которую она обычно любила устраивать. В этот раз все было серьезно: женщина перед ним была готова заплакать в любую минуту. Он не знал причину такой сильной реакции, не понимал, что вызвало эти слезы. Но в тот момент это уже не имело значения. Без раздумий Калеб сел рядом на диван и осторожно обнял Беатрис, стараясь не задеть больную руку. Это было объятие утешения, а не любви, и сопровождалось ласковыми поглаживаниями по голове и спине. Тогда она прижалась к нему сильнее, уткнулась лицом в его грудь и вскоре его одежда стала мокрой от слез. Ее тело, дрожащее от всхлипов, казалось таким хрупким и беззащитным. Где была та сила, то внутреннее пламя? Возможно ли, что оно потухло из-за ее поступков? Нет. Если Калеб что-то понял о Беатрис, то то, что она никогда не ценила чужие жизни. Но пока она могла так плакать на его руках, он верил: перед ним не чудовище. От уходящей нежности он поцеловал ее в волосы, словно укладывая спать ребенка.

- Беатрис?

- Мм? - Она подняла опухшее лицо.

- Давай заботиться друг о друге.

"Черт возьми, что я только что сказал?! ".

Но к его удивлению, его слова имели большой эффект: Беатрис загорелась, громко высморкалась и с блаженной улыбкой уверенно кивнула.

***

Следующие несколько дней им пришлось провести в путешествии, a Калебу пришлось убедиться в правдивости выражения «abbyssus abbyssum invocat», или «подобное притягивает подобное». Речь шла об их внезапном спутнике.

Покидали Сан-Прадера Беатрис с Калебом одними из последних. Отдельные личности еще шмыгали туда-сюда, не обращая на своих освободителей никакого внимания. Конюшня была уже давно разорена: животных разбирали, то и дело затевая драки, ведь никому не хотелось гулять по прериям пешком. Волнения Калеба по поводу отсутствия транспорта и присутствия измотанной раненой женщины были развеяны максимально эффектно. Выйдя с территории форта, он увидел черный средних размеров дилижанс, запряженный парой вороных кобыл. Рядом в живописных позах валялись двое бывших заключенных. Они были совершенно точно мертвы, но причину смерти по ним понять было невозможно. A на козлах сидел самый странный кучер из всех когда-либо виденных Калебом. Это был мальчик лет одиннадцати-двенадцати с виду, черноволосый и болезненно бледный, с темными кругами вокруг глаз. Он был одет в черный фрак с брюками, прекрасно дополняющий всю черномастную картину. Его бесстрастное выражение лица и заглядывающий в самые темные уголки души взгляд, которым он смерил Калеба, заставили того пожелать провалиться сквозь землю. Трупы мальчика нисколько не беспокоили.

— Ох, Дэмиен, прости меня, я немного задержалась. Ты без меня не скучал? — заворковала Беатрис, подошла к кучеру, аккуратно переступая тела, и любовно взъерошила ему волосы. Губы мальчика тронула призрачная улыбка. — Что это у нас? Плохие дяди хотели угнать дилижанс, но вдруг резко снемогли. Как жестока порой эта жизнь! Ох, где же мои манеры? Дэмиен, это Калеб, мой... эм... протеже. Калеб, это Дэмиен, мой друг и помощник.

"Мне показалось, что это ваш ребенок, так вы оба странные", подумал "протеже", конечно же, не выражая этого вслух: мазохизм не был его одной из отклонений. Протянутая рука для пожатия осталась незамеченной. Дэмиен помог Беатрис забраться в дилижанс, прошел мимо мужчины, даже не бросив на него взгляда, и вернулся на свое место на козлах. "Вот интересно!" Дети его еще не унижали. Немного рассердившись, Калеб переоделся в предложенный костюм, который был немного менее строгим, чем у кучера, вошел в кабину и экипаж наконец-то тронулся. Их путь на юг начался в сторону мексиканской границы.

Пейзажи за окном создавали уныние, а скорость дилижанса и хорошие пружины успокаивали и укачивали. Вскорости парочка уже спала глубоким сном, прижавшись друг к другу. Они спали так крепко, что даже дерзкая попытка ограбления не смогла их разбудить. Карету настигли трое разбойников, которые попытались окружить ее. По их мнению, они легко смогут совершить ограбление. Дэмиен не проявил никакого интереса к ним, даже не замедливая скорость. Тогда один из бандитов, уже прицелившийся револьвером в своего товарища, вдруг изменил цель и выстрелил ему в спину, затем второму, а после этого поспешил за ними в адскую глубину. Ограбление закончилось так же быстро, как началось. А Беатрис только сладко прильнула головой к плечу Калеба.

К вечеру они достигли одинокой фермы, принадлежащей пожилой паре с детьми всех возрастов и несколькими наемными рабочими. Беатрис представила их как новобрачных в свадебном путешествии. Дэмиен стал ее племянником, который сопровождал их по чести. Калеб, со своей стороны, спросил, не могли ли они уступить уставшим путешественникам ночлег. И, конечно же, они были приняты с великой радушием. Как можно было устоять перед обаянием Беатрис? Ужин превратился в небольшой праздник, во время которого "молодожены" постоянно задавали вопросы о том, как они познакомились, полюбили друг друга и так далее. Беатрис рассказывала с таким энтузиазмом и естественностью, что Калебу иногда приходилось напоминать себе, глядя на кольцо на безымянном пальце, предоставленное "супругой", что все это вымысел, красивый, но не имеющий отношения к реальности. Дэмиена тоже несколько раз пытались втянуть в разговор, но он сохранял молчание. "Простите его, он немного замкнутый", объяснила его "тетя". Мальчика больше не беспокоили. После ужина им даже подготовили ванну. Калеб решил проявить себя джентльменом и пропустить даму вперед.

— O чем ты, mon amour? Мы будем принимать ванну вместе. И я не приму возражений.

Возражения? Да кто в своем уме сможет даже помыслить отказаться от такого предложения? Уж точно не Калеб. Тем более что его «жена» так или иначе нуждалась в помощи, ввиду своего увечья. Беатрис повернулась к нему спиной и отвела в сторону волосы, явив свету застежку платья. Сей призывной жест был красноречивее любых слов. Чувствуя нарастающий трепет, Калеб с превеликим удовольствием помог ей разоблачиться. И первым делом он снял бархотку, под которой его ждало шокирующее зрелище. Шею со всех сторон охватывал уродливый рубцеватый шрам толщиной с палец.

— Беатрис, это...

— Это называется «отсутствием такта», муженек. Разве можно спрашивать даму об изъянах в ee внешности? Ты бы еще справился o моем возрасте, право слово.

Калеб пристыжено прикусил язык и продолжил раздевание. Правда, как бы сильно ему не хотелось ee узнать, вероятно, до поры до времени останется для него тайной.

Когда она наконец предстала перед ним совершенно нагой, лаская взор в остальном идеальным телом без прочих изъянов, он понял, что никогда прежде не видел хотя бы наполовину столь же прекрасной женщины. Понял также, что больше ему не нужны другие, только она.

Из зачарованного глазения его вывело какое-то движение. Это настойчиво дернули вниз его брючный ремень. Теперь его черед. Не без удовольствия Калеб избавился от непривычной и неудобной одежды. Он не был писаным красавцем, обладал довольно заурядной внешностью. Тем не менее, Беатрис жадно пожирала его глазами, особенно заинтересовавшись его мужским достоинством. Они были поглощены друг другом, они хотели друг друга, им ничего не препятствовало. В таких обстоятельствах было непросто вспомнить, зачем они вообще тут находятся.

Вода была чрезвычайно горячей и испускала пар. Калеб, с широко открытыми глазами и безмолвно ругаясь, улегся в ванну, опустившись на ее край. Беатрис же, не проявляя никакого дискомфорта, погрузилась в этот кипяток и прижалась спиной к своему мужу. Наступило молчание. Они просто расслабились, наслаждаясь близостью друг друга в тишине. Минуты текли. Пот стекал с лиц, волосы стали липкими от влаги, сердца колотились от жара и возбуждения. Невозможность больше терпеть заставила Калеба двигаться. Одна его рука легла на грудь Беатрис и начала играть с ней, а другая змеей проникла между ее сжатых бедер с той же целью. Женщина явно ждала этого с нетерпением, закрыв глаза и прикусив губу, она полностью отдалась этим прекрасным ласкам. Когда несколько пальцев проникли в нее, она замурлыкала и начала двигаться тазом, разбрызгивая воду за краями. На полу уже образовались лужи, которые скоро станут настоящими озерами.

Разумеется, Беатрис не могла и не хотела ограничиваться только пальцами. Оттолкнув руки мужчины и отодвинувшись от него, она изящно повернулась. Теперь она сидела верхом на его ногах, ее груди податливо колыхались. Калеб все понял. Ухватив Беатрис за ягодицы, он прижал ее ближе к себе и опустил на свой уже готовый член. О, это забытое чувство из прошлой жизни! «Человек по своей природе животное», эти слова быстро пронеслись у него в голове, затертыми бурей эмоций. Женщина опиралась целой рукой на его грудь и начала двигаться все быстрее, принимая его полностью в себя. В деревянной ванне разразился настоящий шторм: вода бурлила, создавала волны и переливалась через края. Но они не обращали на это внимания. Они также не замечали кровь, стекающую с раны на груди Калеба или пятно от крови на плече Беатрис. Ничто из окружающей их реальности не имело значения. Важны были только они двое, объединенные вместе. Два человека, подобные животным своей дикой страстью. Когда Беатрис начала уставать, Калеб сам поднял и опустил ее, хотя это требовало немалых усилий. Их дыхание давно уже было сбито, сердца колотились напряженно. И когда руки Калеба готовы были отдаться от усталости, они оба достигли блаженства, потеряв счет времени. Лежа в полностью наполненной ванне, они целовали друг друга со страстью. У них еще хватало сил для этого.

Им предоставили гостевую спальню. Калеб уснул, стоило ему только коснуться головой подушки. Он спал, и его терзали кошмары, от которых он не мог пробудиться.

Их отъезд на следующее утро был немного суетливым. Старшая дочь хозяев, накануне пытавшаяся вытянуть из Дэмиена хоть слово, оступилась на лестнице, упала и сломала ногу, поэтому домочадцам было немного не до проводов гостей. «Молодожены» поблагодарили за теплый прием, пожелали женщине скорейшего выздоровления и двинулись в путь. Следующие четыре дня они провели в своем «свадебном путешествии». Болтали, смеялись, узнавали друг друга получше. Останавливались в редких живописных местах южного Техаса, чтобы перекусить и размять ноги. К вечеру находили очередную ферму с добродушными и гостеприимными владельцами, с радостью пускающими их под свою крышу. A ночью неизменно предавались любви, пылко и ненасытно, выжимая из себя все до последней капли (во всех смыслах), и засыпали в обнимку, обессиленные, но довольные и улыбающиеся. В общем и целом, они неплохо проводили время, a Калеб, еще несколько дней назад чахнувший за решеткой, чувствовал себя самым счастливым человеком на Земле. За всем этим он позабыл, куда они направлялись. A когда вспомнил, то убедился, что все хорошее имеет свойство заканчиваться.

В четверг, пересекши границу в районе округа Мэверик, Беатрис, освободив руку от марлевой повязки и осторожно разминая ee, заявила, что они уже почти на месте. Тут-то до Калеба и дошло, что все это время они ехали к Матиасу Гиллу, к банде, бросившей его пять лет назад в особо жаркой заварушке. «Вообще чудо, что меня тогда на месте не вздернули». На него нахлынуло уныние. Он не хотел возвращаться, ему было хорошо с Беатрис. Он предпочел бы удрать с ней на край света, где бы им никто не досаждал. И его наблюдательность, та самая, что обеспечила бы ему успех в «Агентстве Пинкертона», подсказывала, что женщина без особого энтузиазма ждала встречи со своим покровителем. Тем, за оскорбление которого она влепила Калебу звонкую пощечину. Что ee с ним связывало? Почему она была так ему предана? Зачем подарила Калебу эти несколько дней рая на земле, и теперь собирается оставить одного? Он решил, что попытается все это выяснить.

Дилижанс остановился рядом с входом в узкое скалистое ущелье, и пассажиры вышли на фоне клонящегося к закату солнца. Вокруг было нечто незамечательное: скучные рыжие скалы, треснувший грунт, бесчисленные гигантские кактусы, притаившиеся тут и там ящерицы, бдительно поглядывающие на людей. Беатрис прощалась с Дэмиеном, поцеловав его нескромно на прощание, и мальчик уехал. Просто исчез в неизвестном направлении Калеба, словно мигом пропал. Очень странно. Пора было двигаться дальше. Нет времени для откладывания. Пришло время идти...

- Прости меня, Калеб.

Он молчал.

- Прости. За ложные надежды, которые я дала тебе.

Печально вздохнув, пара отправилась в ущелье. Оно оказалось довольно коротким, но им потребовалось неожиданно много времени, чтобы пройти его. Возможно потому что они шли медленно, неохотно, почти силой. В конце концов ущелье вывело их на просторную круглую площадку, где располагался заброшенный шахтерский лагерь. Там было около десятка потрескавшихся от времени хижин, временно сооруженный деревянный домик (вероятно, для бригадира), костер в центре, уборная в сторонке и рельсы, уходящие в темноту гипсового рудника.

Если быть точным, то лагерь был заброшенным. Но сейчас он ожил заново.

- Ого! Кого я вижу! Наша Беатрис вернулась! И не одна! Приветствую тебя, Калеб. С возвращением.

***

"Странное ощущение. Она сидит всего в нескольких метрах от меня. Но при этом так далека. Как желание просто прикоснуться к ней... ".

Итак, Калеб вновь объединился со своей бандой. Довольно сомнительная радость, как он скоро понял. Хоть все его радостно приветствовали, обнимали, похлопывали по плечу, он не мог полностью простить их за то, что случилось. Ему приходилось улыбаться наигранно. Он не смог подсчитать двоих людей, трех из них видел впервые, но в этом не было ничего удивительного: в их деле замены персонала - обычное дело. Один факт его успокоил: Марти Торндайк был жив-здоров, его старый товарищ по боям, единственный человек из всей компании, которого он мог назвать другом с уверенностью. Единственный, кого он искренне рад был видеть, и это чувство было взаимным. "Прости меня, я тогда ничего не мог сделать", шепнул он Калебу на ухо. Калеб верил.

Вскорости по прибытию путников солнце скрылось за горизонтом, но шахтерский лагерь не погрузился во тьму. Запалили костер, и банда Матиаса в количестве девяти человек расселась вокруг на отшлифованных бревнах, отбрасывая колеблющиеся тени на окружающие их скалы. Само собой, не обошлось без в некотором роде празднества по случаю возвращения камрадов. Жевалось поджариваемое на прутиках мясо и хлеб. Из рук в руки передавались бутылки бурбона и текилы. Калеб старался не упиться в хлам с непривычки, в то время как Беатрис вообще не взяла в рот ни капли. «Она и на фермах отказывалась от спиртного. Закостенелая трезвенница прямо-таки». Когда воцарилась расслабленная хмельная атмосфера, мужчины изъявили желание узнать, как парочка умудрилась устроить побег из Сан-Прадера. Беатрис взяла роль повествователя на себя. Стоя в кругу слушателей с кисэру в руке, она рассказывала o событиях, происходивших в то памятное воскресенье, активно жестикулируя и гримасничая. Ee врожденный артистизм, высокий слог и, собственно, остросюжетность излагаемой истории повергали аудиторию в восторг. Закончив, она поклонилась, будто действительно была на сцене, и под бурные овации села на свое место возле Матиаса. После этого кутеж потихоньку пошел на спад.

— Ладно, парни. Мы с Беатрис пошли. И вы не засиживайтесь. Завтра с утра двинем в Эль-Пасо, a то засиделись тут уже. Доброй ночи, — распрощался со всеми Матиас и вместе с Беатрис отправился в деревянный домик. Рукой он обнимал ee за талию. Калебу показалось, что он услышал скрежет своих зубов.

Будь то все прислушались к совету, либо просто устали или заскучали, но вскоре грабители один за другим стали покидать костер и устраиваться спать под навесами. Однако Калеб не мог уснуть. Он был взволнован, не мог найти себе места, не мог успокоиться и выкуривал одну самокрутку за другой. В его разуме рисовались пошлые картинки того, что сейчас Гилл делает с Беатрис. Ревность бурлила в нем как лава.

— Почему такой сердитый? — раздался вдруг голос рядом. Это был Марти, незаметно подошедший сзади. В его руках были две дымящиеся чашки, и одну он протянул другу. — Вот, попробуй.

— Спасибо. Мм, чай. А ты так и остался прежний. Напиток все так же отвратительный на вкус.

— Я старался для тебя, — ухмыльнулся Марти и присел рядом.

К треску костра добавилось приятное потрескивание. Они остались наедине, все остальные уже ушли в сторону. Наступила полночь. Калеб глотал чай и не ощущал его вкуса, не чувствовал, как горячая жидкость обжигает его горло. На все попытки друга начать разговор он отвечал коротко, иногда даже невпопад. Разумеется, такое поведение быстро вызвало подозрения.

— Хочешь, я проявлю свою проницательность?

— Ага... Ты что имеешь в виду?

— Ты сейчас совсем ничего из того, что я говорил, не слышал и все мысли были там. — Марти указал рукой на домик. Калеб ничего не ответил, а только нахмурился. — Не скажешь мне, что ты влюбился в нее? Скажи мне, что я ошибаюсь.

— Ты издеваешься?

— Нет совершенно нет. Я серьезно беспокоюсь за тебя, парень. Потому что если я не ошибся, то тебя ждет большая разочарованность. Эта... ну как бы лучше выразиться? Девица связана с Матиасом определенными... Как бы это сказать? Обязательствами, думаю. У тебя с ней ничего не получится.

— Большое спасибо, дружище. Ты меня на самом деле успокоил.

— Ну что поделаешь? Между друзьями принято говорить правду без прикрас. Так что забудь об этой ерунде. Завтра мы отправимся в Эль-Пасо и отлично повеселимся. А ты там найдешь себе какую-нибудь прекрасную женщину и...

— Расскажи мне о ней.

— Что? — Марти уже начал придумывать разные истории и немного потерял нить разговора.

— Расскажи мне о Беатрис. Как она присоединилась к вам, про эти "обязательства". Прошу тебя. — Калеб с сердцем в глазах взял друга за плечо. В его голубых глазах была мольба. — Ты был откровенен со мной, так будь откровенным до конца. Мне нужно знать.

— Хорошо, — нехотя согласился Марти после долгой паузы, видно было, что ему трудно это делать. Он нашарил на земле две бутылки с алкоголем и протянул одну Калебу. — Если она так важна для тебя, то я расскажу. Но предупреждаю, тебе будет очень тяжело это слышать.