О том, как было, когда в нашей стране секса не было. Алиса в стране чудес порно

Сразу скажу, что эта история будет интересна только тем, кто родился в середине или конце 1960-х годов. Тем, кто вырос в центре Москвы и потом их родители бесплатно получили отдельные двух-трехкомнатные квартиры вместо коммунальных жилых помещений, где они проживали до этого. У нас, у нашей семьи, была коммуналка на Самотёке - всего одиннадцать квадратных метров. А потом мы получили трехкомнатную квартиру на Россошанке. Какое это было счастье для меня тогда...

Вечером вода в пруду замерзла. Все окружающее застыло: ни один листок не шелохнется, ни единой ряби на поверхности воды - все природа остановилась. Это такой удивительный момент летнего вечера. Когда солнце светит сверху, с неба... И даже отражается в воде снизу. Даже птицы замолкают в этот час. Если ты не занимаешься чем-то полезным в это время, не выкапываешь картошку на своем участке или не занимаешься ремонтом на даче, то просто лежишь на траве и сливаешься с природой в этот удивительный вечерний час лета. И думаешь, и размышляешь, и расслабляешься...

...Нижний пруд мы обнаружили только спустя три года. Мы - это наш класс. Хотя, точнее сказать, только четверть класса.

Наш класс был особенным. Впрочем, почему был? Он таким и остался уже... сколько? Вот интересно, уже 37 лет прошло.

Прежде чем начать рассказывать эту историю, хочу объяснить почему именно наш класс был особенным.

В начале 1970-х годов коммунальное жилье в центре Москвы стали переселять.

Что такое коммунальное жилье? Я могу сказать по себе: до 1972 года мы жили - пять семей со всей общей кухней, одним краном на кухне и одним туалетом для всех. Из крана текла только холодная вода. А горячая... Только раз в неделю, при походе в баню на Селезневке.

И вот у нас есть семья: отец, который уже не живой, мать, младшая сестра и я. Мы жили в небольшой комнате в "коммуналке", а теперь получаем от государства трехкомнатную квартиру. Это может быть немного сложно понять сегодня: мы ее получаем без каких-либо обязательств. Бесплатно. Как в мультфильме про Винни-Пуха, где Сова говорит "Да-а"дом"...

Тогда я был неопытным и глупым четырнадцатилетним. Я не мог понять радости родителей: что хорошего в том, чтобы уехать отсюда, куда-то неизвестно? Но мы действительно уезжали. В Чертаново. И даже не в самый центр Чертаново, а на окраину, на Россошанку - Россошанскую улицу.

Тогда еще говорили о том, что Петр Первый изгонял непокорных дворян из Москвы. Он провел черту и отправлял их за нее. И все, что было за этой чертой, называлось Чертаново. Возможно, так и было. Но нас отправили туда...

Сейчас здесь есть метро. Можешь выбирать - поездки в удобстве и комфорте по широким бульварам... А в начале семидесятых, там где сейчас Северное Бутово, были холмы. Когда я прохожу сегодня по бульвару Дмитрия Донского или улице Грина, я вспоминаю, как мы катались здесь на лыжах зимой, а летом пасли коров на лугах. И пастушки были...

Теперь это дом. И место считается очень престижным.

Даже не говори! Когда только переехали, я выходил из автобуса на остановке "24 квартал Чертаново" (это был единственный способ добраться до нас: от метро "Варшавская" 25 минут на старом автобусе - "керосинке"), и шел к своему дому через ряды уличных торговцев. Тогда я мог купить даже натуральное (свое!) сало. По обе стороны Старого Варшавского шоссе были частные дома, где содержали свиней.

Времена Никиты Сергеевича Хрущева называли блочные пятиэтажки "Хрущёбы", а в эпоху Брежнева, в семидесятых годах, для меня девяти- и двенадцатиэтажные монолиты представлялись как "Брежняки"...

Но все-таки хочу рассказать о своем классе, который был уникален. Сначала нас было всего два класса: 8 "А" и 8 "Б" в новом школьном здании. Старших классов не было - просто некого было отправить туда.

Через год наступили экзамены, которые не сдали не все ученики. Те, кто провалился, были вынуждены поступить в ПТУ, которые теперь стали называть "колледжами". А те из нас, кто остался, стали первыми выпускниками нашей школы - сначала девятого, а затем и десятого классов. По моей инициативе мы потом назвали свой класс "Делом пестрых".

Нам повезло. Когда новенький приходил в класс, он должен был приспособиться к нам. В некотором смысле мы все были новенькими - из Таганки, Самотеки, Покровки, Арбата... Мы не приспосабливались к классу, мы приспосабливались друг к другу.

Со временем мы нашли и другие возможности для объединения. Зимой это были лыжи. А летом...

До Битцы было всего два шага. Можно было дойти пешком за сорок минут. И через нетронутый лес (не вру!) можно было собирать орехи и грибы по дороге. А если перейти МКАД, то там был огромный и почти пустой пруд.

Но со временем этот райский уголок начал терять свою привлекательность. Новые жилые здания росли буквально в нескольких шагах от него...

Жилой комплекс «Ясенево» был застроен, и теперь на берегах пруда стало так же тесно, как на пляжах Черноморского побережья.

Никто не хотел купаться в грязи...

Мишка придумал решение (как ему это пришло в голову?) Однажды он провел нас ниже, к другому пруду — Нижнему. Вода из Верхнего пруда стекала вниз по каскаду, а в Нижнем она очистилась от всей грязи и стала чистейшей; даже на глубине трех метров можно было легко видеть дно.

Это место стало Нашим надолго. Через три года начали появляться редкие полотенца-лежанки новых отдыхающих. Еще один фактор - внизу не было ни одной палатки или магазина, где можно было бы купить пиво или сигареты. Все это можно было приобрести только на Верхнем пруду после долгого ожидания...

... Я не уверен, но сейчас кажется, что доступ туда закрыт. Там есть не только пруд, но и старая усадьба. Из архивов удалось узнать, что она принадлежала Толстым - родителям Льва Николаевича. И, по преданию, там сохранился уникальный диван, на котором он был зачат. Лев Николаевич.

Но нам это было все равно в те времена. В конце концов, к вечеру вода в пруду замерзала, и все природное окружение застывало...

Мы уже год закончили школу. Мужчин осталось мало, включая меня. Военкомат активно собирал свой призывной отряд.

Что касается меня, я находился между двумя состояниями: между допуском к следующему экзамену и фразой из песни «... прощай труба зовет, солдаты — в поход»

В нашем коллективе стало меньше девушек: в данный момент в нашем классе всего десять пар. Когда их парни ушли в армию, они как-то сразу отдали предпочтение обществу других людей. Они реже принимали участие в наших собраниях, если можно так выразиться. В "тусовках", чтобы использовать современный язык.

Но Жэка была исключением из них. Она отличалась от всех. Она была своеобразной и упрямой... С тех пор, к сожалению, я больше не встречал таких людей.

... В тот день нас было всего человек семь или восемь - не больше. Каждый видел замерзшую красоту по-своему, в зависимости от своего расположения к ней. У меня же сердце билось особенно сильно: послезавтра будет решено мое будущее сочинение, которое я сдал в МГУ на факультет журналистики. Так что если меня не будет в списке успешных сочинений, то это станет началом песни "а для тебя родная, есть почта полевая..." И меня здесь не будет в ближайшие два года...

Меня еще одно мучало: как же Женька, Жэка, Жэкочка преобразилась за последний год после школы.

... Мы были знакомы все это время, что существовал наш класс. Я сидел за партой прямо за ней и развлекался с ней по-разному. Например, в середине урока я мог (пришла такая фантазия) легонько ткнуть ее двумя пальцами по бокам. Она вздрогнет, учительница на нас строго посмотрит, а мы уже будем смотреть в свои тетради. Или потянуть ее за косу. И мне удавалось сочетать слова с именем "Жэка", перебрасывая через ее плечо на ее парту. И только по тому, как ее плечо дрожит после этого, я понимал, что это приносит ей удовольствие. Но только на уроках. В перерывах мы были совершенно равнодушны друг к другу. Абсолютно такие, будто нет никаких притяжений между нами. Ничего не было между нами. И после уроков тоже, хотя мы часто проводили время вместе в компании... Нет, тогда не принято было показывать свои чувства на публике!

Вспоминая прошлое, понимаю, что между нами была особая притягательность. Но почему-то мы оба боялись этого. Так сильно, что я стал интересоваться другой девушкой из нашего класса, а Жэка — другим парнем...

Однако однажды нам удалось ненадолго испытать это. Это произошло после окончания школы, через год. Мы встретились на проводах Андрюшки перед тем, как он отправился служить в армию. Мы хорошенько выпили тогда. В конце вечеринки, когда уже «под зад», мы решили потанцевать.

— Пригласишь меня? — я поднял глаза и увидел Жэку рядом со мной.

Наши танцы с девушками также были скромными, с сохранением определенного расстояния. Я обнял ее за талию, держа ее на расстоянии полуметра от себя. И тут Жэка вздохнула громко и прижалась ко мне, обвивая руками мою шею. И я впервые (хотя я еще был мальчиком), физически ощутил всю женственность ее существа, до самой мельчайшей детали. От горячего дыхания на уровне моей шеи, упругости ее груди, которую я чувствовал своей грудью, будто на нас не было ни одежды, до сумасшедшего трепета ее живота...

Музыка закончилась, свет включили, а мы продолжали двигаться друг к другу.

— Разъединитесь! — крикнул кто-то из окружающих, — Танцы закончены. Пора провожать Андрюшку.

После этого мы долго не виделись. И вот теперь снова вместе, как и раньше, на берегу пруда.

Она лежала на спине, опираясь на локти и слегка изгибая спину под солнцем. И она сама не осознавала своей красоты каждой клеточкой своего тела.

В ней была гармония и совершенство. От пальца на ноге до идеально выразительной талии и поднятой груди.

Голова была пуста. Мысли о армии, забыв про журфак, улетали далеко и терялись в недрах размышлений.

У мужчины в голове крутятся разные мысли. Но внимание привлекает один рыжеватый, слегка завитой волосок, который выскочил из плавок Жэки. Сейчас секс стал такой же неотъемлемой частью жизни, как пить, курить или пообедать в ресторане. Конечно, он всё так же привлекателен и притягателен. Однако он потерял свою тайну.

... Жэка расшевелила свои волосы и внезапно уставилась на меня острым неподвижным взглядом. Теперь можно уже не верить в телепатию после этого. Действительно правда, что девушки в таком возрасте, как и парни, выглядят умнее на десять лет.

Я перевернулся на живот, прикрываясь от приближающейся волны и бегущего к цели цунами. Мне это совсем не нужно сейчас. В джинсах это еще можно скрыть от посторонних глаз, но в плавках почти невозможно скрыть свои желания.

— И что же, — Мишка резко сел, достал из сумки часы и притворно фыркнул. Он умел это делать так виртуозно. И никто никогда не осмеливался насмехаться над этим. Он фыркал прямо сейчас, как и всегда. Как, например, на уроке физкультуры. У нас никогда не возникало вопросов к нему. Потому что мы завидовали ему тайной завистью. Мы знали, что он занимается легкой атлетикой, но когда Мишка, сидя перед канатом на уроке физкультуры, матерясь, держа этот канат в руках, поднимался (только руками, ноги - "уголок") до самого верха - это... И потом также медленно (ноги также - "уголок") спускался вниз... Физрук был шокирован. Мы - завидовали...

— Ребята, — проговорил Мишка. — И не только ребята. Уже седьмой час перевалил... Собираемся?

Наш улей зашевелился.

— Да, пора...

— Как-то так непринужденно...

— Вернемся не раньше девяти...

— Собираемся. Завтра придем раньше. Ведь завтра воскресенье.

... Наверное, Жэка была в нашей школе секретарем комсомольской организации по какой-то причине. Она всегда умела хорошо организовать людей. И особенно, когда ей это было нужно:

— Давно уже пора уходить, — она резко поднялась. — Миша, а ты так долго молчал?

Мишка пожал плечами.

— Хорошо, значит все собираются. Только... Только мне нужно забрать купальник..

— И нам тоже! — воскликнула Марина.

— Вам не нужно, — прервала Жэка и направилась к холму, который вел в старый запущенный яблоневый сад. Почти исчезла за тем, что оставалось от изгороди — старых деревянных столбов. А между ними — остатки проволоки. Остановилась и сверху посмотрела на наше место обитания:

— Саша, пойдем со мной. Вдруг там кто-то... Мне страшно.

Меня словно ударили хлыстом по спине, чувствую, как краска стыда заливает лицо.

Парни явно ухмылялись, пряча ухмылки в кулаки.

— Ну что, Саня, пойдешь? — скривив рот, сказал Мишка. — А то может быть там действительно маньяки...

И засмеялся, подлец..

— Идешь ли ты? — повторилась сверху Жэка.

Меня больше беспокоило не то, что сейчас происходит в головах ребят. Три месяца назад Серегу провожали в армию, а он все время был рядом с Жэкой. Между ними что-то было — нет, не знаю точно. Но я себя чувствовал неуютно сейчас.

— Ну что же... — пробормотал я себе под нос. — Живем только раз. А потом, в конце концов, ничего особенного делать и не собираюсь.

Я быстро вскочил с полотенца и несколькими шагами оказался рядом с Жэкой.

— Пойдем, — сказала она и первой направилась в сад. Я последовал за ней.

Шагать было очень неудобно. Я не надел никакую обувь на ноги и шел босиком, в отличие от Жэки. Для городского парня каждый камешек под голой ступней был настоящим испытанием. А здесь под ногами не только камни, а еще какие-то деревяшки, обломки от забора - куски проволоки... Но я шел мужественно, молча выдерживая даже боль при порезе ноги.

— Стопан ап, — внезапно произнесла Жэка.

Мне это так... Как бы это сказать... Мы с Жэкой в нашей маленькой группе по французскому языку в школе считались своеобразными фаворитами. Только пять человек из нашего класса могли грамотно использовать глаголы еtrе и аvоirе... Остальные были просто преданными сторонниками изучения английского. И вот она произнесла: "стопан ап"! Хотя я понял, что она сказала. Перевод понял. Не понял только, почему она перешла на английский.

А Жэка стояла под огромным яблоневым деревом, широко раскинув руки и немного приподняв голову к заходящему солнцу.

— Как здесь хорошо... — проговорила она.

От ее слов по моему телу пробежали мурашки.

Почувствовалось какое-то холодное покалывание по спине. Сверху вниз. Всегда считал себя человеком, который может контролировать себя, даже самую упрямую лошадь. А тут вдруг почувствовал, что теряю контроль над собой...

Но как его не потерять? Мы были в запущенном, но таком прекрасном яблоневом саду. Запах опавших яблок и тех, что все еще держались на ветках, заставлял меня безумно желать двигаться вперед... Ну, не всего меня, а только то, что было под плавками...

Ни молотком, ни пилой не смогут стереть из моей памяти те прекрасные воспоминания. Ведь в моей памяти как будто сейчас: Жэка волшебно стоит в том удивительном, давно не тронутом человеком яблоневом саду...

— Саш, помощь нужна... — её руки как-то очень наигранно и неловко блуждали по спине, словно искали завязку лифчика.

Поясняю. У девушек тогда не было липучек на лифчиках, застежки современные, высокотехнологичные. Тогда были завязки. Проще говоря, как шнурки на ботинках у мужчин.

Я не успел помочь. Жэка потянула "бантик" на спине и верхняя часть её одежды вдруг как-то сжалась, словно ощутила свою бесполезность, скатилась, обнажая два выпуклых места, которые были подарены ей небесами...

Я резко отвернулся. Тогда это было неприемлемо - смотреть то, что так хочется увидеть. В то же время я ощущал, что уже не обычный двуногий. Моя третья нога росла быстро и ужасно...

Не знаю, сколько времени прошло. Для меня - это вечность. Аналитики подскажут: не больше секунды.

Плевать.

— Саш, а я действительно такая непривлекательная, что ты даже не смотришь на меня?

Было подло стоять и не смотреть на Жэку после этих слов. Я повернул голову. Она была всего в шаге от меня.

— Ты прекрасна, — пробормотал я.

Жэка сделала шаг, обняла мою шею руками и поцеловала мои губы.

Я разрешил своим рукам. И они немедленно воспользовались этим разрешением. Хотя им было нелегко - они не могли быть сразу и везде: на бархате Жэкиной груди, на её стройных бёдрах и восхитительно упругой попке.

- Жека, - я на мгновение оторвался от ее губ и сказал, - что же люди подумают о нас.

- Пусть думают, - она шепнула мне на ухо, - тебе что плохо?

Я не ответил, просто крепче прижал ее к себе. Ее низ прильнул к моему низу.

Жека слегка отстранилась от меня:

- Ого, - сказала она.

- Что случилось?

- Ничего... То есть, ничего...

И осторожно опустила мои плавки.

Я закрыл глаза и наслаждался.

До сих пор стыдно за то, что произошло. И что ж? Я был возбужденным? Это не оправдание для меня. Как только ее пальцы коснулись моего члена, я кончил. Из меня вышло так много спермы, чего раньше никогда не было (кто в этом возрасте не занимался онанизмом?)

Жека с отвращением посмотрела на свою руку, которая была забрызгана белыми клейкими каплями. Затем она вытерла руку об мое тело.

- Ну и... - она не закончила, подняла лифчик с земли, повернулась ко мне спиной, - помоги завязать.

Прошло столько времени, но я все еще помню. Пальцы были деревянными и негнущимися. Все во мне пропитано стыдом, смешанным с чувством глубокой вины перед ней. Я долго пытался завязать бантики, которые тогда были как шнурки на обуви...

Затем мы вернулись к нашей компании. Жека была с каменным лицом и молчала. Я был эмоционально разрушен и тоже молчал.

Отдельно нужно упомянуть наших друзей. Никто из них не выдал наше полчаса отсутствия ни словом, ни даже намеком. Все уже собрались. Даже подстилки, на которых они лежали, были сложены в сумки. Они ждали только нас. Мы быстро одели верхнюю одежду, стараясь не взглянуть друг на друга, и всей нашей компанией отправились домой.

... За это сочинение я получил "пятёрку" как по русскому языку, так и по литературе. И это, можно сказать, было "первым местом" на этот раз.

«туром». Я не знаю, как сейчас, но в конце 70-х годов, если ты прошел творческий конкурс и успешно справился сочинением, то можно было считать, что ты поступил. Большинство людей выбывало на этих этапах. Но расслабляться нельзя было. Впереди было еще четыре экзамена...

Я до сих пор помню то, что произошло в Битце. Это все время преследует меня в памяти. Но главное - это то, что было впереди. И я готовился к этому испытанию. Представьте только: я выучил наизусть стихотворения Блока "12" и "Соловьиный сад". И это еще не говоря о других произведениях классиков, которых было более двухсот. И еще я запомнил даты из истории... А также вступительный экзамен по французскому языку, который я сдавал самостоятельно в Китайгородской школе...

Конечно же, в то время все это заботило меня больше всего и не давало покоя. Только когда я разрешал себе задремать около двух часов ночи на четыре часа, во сне мне снились фантазии, очень похожие на то, что произошло. И извините за прямоту, но однажды утром я обнаружил свое белье весьма запачканным... Я кончил во сне.

И тут случилось! Я - не абитуриент. Я - студент первого курса! Не знаю, как это делается сейчас, но тогда я узнал об этом из открытки, которую прислали мне домой из МГУ.

О Боже, что со мной происходило тогда, не передать словами. Я был счастлив. Родители и сестра должны были вернуться через три-четыре дня после отправления на юг. Трехкомнатная квартира полностью была под моим контролем. Я потратил остаток денег на шесть бутылок "Кавказа" (это было дешевое вино портвейн 0,7 литра). В наших кругах его еще называли "огнетушитель", "плодово-выгодное", "бомба"... И чтобы понять, почему, нужно попробовать хотя бы раз. Я также купил килограмм хлебной колбасы (мне повезло, в то время в магазинах было мало продуктов) и несколько буханок хлеба... И я отправился в наш "клуб"...

В те годы у нас в районе было два популярных места. Первое из них - ресторан "Россошь". Как ни странно, он считался одним из самых престижных не только у нас, но и в Москве в целом. Соответственно, цены там были очень высокие. И всегда было сложно забронировать столик.

Второе место - кафе "Мутный глаз" на Россошанке. Там можно было выпить коктейль, покушать арахис и мороженое, а также поучаствовать в драке до девяти часов вечера.

Наш класс, который закончил школу, предпочитал избегать этих заведений. Нашим "клубом" была скамейка около подъезда девятого дома. Почему именно она? Я не знаю. Но каждый вечер, в любое время года и при любой погоде мы собирались там несколько лет подряд. В нашем классе даже не все были гопниками - двое поступили в МГТУ, один учился в МАРХИ, другой уже на протяжении двух лет учился в МАТИ. Был также один медик среди нас, несколько человек пошли в военные факультеты. В общем, большинство из нас получили высшее образование... Жэка училась в институте Управления (теперь Университет)... И я тоже мог похвастаться своим образованием.

Вечером я пришёл в наш "клуб" и пригласил всех к себе домой. Портвейн лился рекой. И скоро каждый поехал домой, оставив свое молодое тело отдыхать.

Я спустился к подъезду вместе с остальными.

Мне что-то говорили, меня поздравляли, целовали даже не только девушки. Когда все это закончилось и каждый разбрежался по своим сторонам, я заметил, что рядом со мной стоит Жэка...

... Я уверен, что сейчас вы все думаете плохо о Жэке. Но зря. Да, и сам я некоторое время имел негативное мнение о ней. Но со временем мысли начинают переворачиваться и мозг начинает работать более правильно. Ведь не только мальчишкам нужны такие вещи, верно? А к тому же, Жэка попала в новый коллектив, новую среду общения... И что, если она тоже хочет? Так ли просто отдаться каждому, кто этого хочет? Ведь женский организм не из железа. Особенно в этом возрасте. То же самое можно сказать и о мужчинах. Ну да ладно, мы-то все понятно - простые кобели. Все ясно. С одной стороны обидно. С другой стороны - привыкли. Все так правильно. Тем более, если нам всего чуть за двадцать...

Что же делать девушке в таком возрасте? Девушка рождается такой же, как и любой другой человек на планете. Если она имеет потребность в чем-то, то она имеет полное право на это, также как и мужчины.

На мой взгляд, особенно когда речь идет о двадцатилетнем возрасте, все сводится к одному: касательства и его восприятия. Оба аспекта одинаково сильно влияют на нас... В самом лучшем смысле этого слова.

Однако, чтобы достичь этого состояния, даже если невидимые и неощутимые сигналы возникли между двумя людьми, необходимо преодолеть множество неформальных запретов. И не всегда (это я о себе) первым этим занимается мужчина...

— Жэка, — произнес я неразборчиво после стакана портвейна, — можешь проводить? Слава Богу, ты живешь рядом.

— Ну ты и скупердяй!

— Скупердяй?

— Ну чтобы предложить кофе... У тебя есть кофе?

— У меня есть кофе...

Портвейн оказывал на меня давление. Я не понимал, что мне говорят, и о чем речь. Кто я, на самом деле?

Я взял Жэку за руку и повел обратно к лифту.

В лифте до девятого этажа мы молчали. И даже не смотрели друг на друга. В квартиру мы тихо вошли и я положил палец на губы, чтобы предотвратить разговоры соседа по лестничной клетке о моих поступках. Когда за нами закрылась дверь, я провел Жэку за руку в свою комнату из трех.

Она зарылась ладонями в моих волосах, откинув голову на стену...

Мне было хорошо. Постепенно пропадал остаток опьянения. А когда Жэка прижала щеки к моим и поцеловала меня в губы, я окончательно выкинул "карусель" из своей головы, если конечно кто-то понимает, что это такое.

Я наблюдал за ней.

Пожалуйста, обратите внимание на нее тоже.

Она имела плотное телосложение, ни полное, ни худощавое. Она была привлекательной для любого парня. В ней было что-то очень женственное. Плюс ко всему, она идеально соответствовала представлениям двадцатилетнего мужчины о идеальной женщине. Сейчас. Здесь и сейчас...

Если вспомнить то, что произошло между нами в Битце...

— Может быть, все-таки чашка кофе?

Я покачал головой и поднялся с колен...

У меня был кофе. Тот самый кофе, который был у каждого в Москве тогда. Арабика. В зернах. Его нужно было перемолоть перед приготовлением напитка. И слава богу, растворимый кофе был дефицитом в то время. Молоть и заваривать - это требовало времени. А мне оно очень нужно было...

Когда коричневая пена начала подниматься в джезве с пузырьками, я начал приходить в себя. После "Кавказа"...

Странно, прошло более тридцати лет, а я до сих пор помню, как вздымалась эта пена от кофе. И как я резко снимал джезву с огня, чтобы не разлить по плите. И как долго я наливал кофе в чашки... Я долго наливаю кофе в чашки и долго рассказываю об этом - задерживая то, что должно последовать потом...

Женя полулежала на кушетке. Мы не зажигали основное освещение... Горел только ночной светильник. В комнате был запах после "пиршества" по случаю моего поступления. Я открыл окно.

— Сахар добавил?

— Сразу, когда готовил... Если недостаточно, добавь.

В те годы я не был "крутым". Но у меня, двадцатилетнего парня, были магнитофон "Ростов", колонки "35АС" и хорошие записи (это поймут только те, кто жил в 70-80 годах). Я экономил на всем возможном.

Я решил выпить «Чоколлату» от Пупа и присоединился к Жэке. Жэка медленно пила кофе из чашки, насмешливо смотря на меня. Ночной светильник создавал игры теней на стене, а она полулежала на подушках, в украинской блузке, которая выразительно обрамляла ее высокую грудь.

Внезапно Жэка сказала: "Ты сделал кофе очень горьким".

Это замечание дало мне понять, что я должен что-то предпринять.

"Я добавлю сахара..." - ответил я и приблизился к Жэке, находя ее губы...

Наконец, оторвавшись от поцелуя, я грубовато спросил: "Добавил достаточно сахара?"

"Мог бы и побольше..." - ответила она.

Это вдохновило меня и я немного опустил ее на подушки. Затем начал более тщательно исследовать ее рот, шею и ушки своими губами и языком. Совершенно неуклюже я положил ладонь на ее грудь, даже сквозь ткань ощутил напряжение и рост ее соска...

"Подожди" - прошептала Жэка, слегка оттолкнув меня руками.

Она откинулась на подушки, взяла свою блузку снизу и стянула ее через голову. Она выглядела очаровательно, полулежа на моей "лежанке"...

Все было наполовину... Было полумрак от ночника. Из моего "Ростова" доносился только полузвук. И самое главное - полуприкрытые, зовущие глаза Жэки.

Больше я не мог себя контролировать. Наклонившись чуть вперед, не касаясь Жэки руками, я нашел ее сосок губами. Он был таким упругим, что буквально впивался в язык. Жэка шумно вздохнула и положила руки на мои плечи.

Как объяснить то, что происходило со мной, человеком живущим в эпоху без секса... Мои джинсы начали трещать по швам, и, вероятно, были бы разорваны, если бы Жэка не расстегнула молнию.

Я сделал то же самое с Женей. Плавно скользнув рукой вниз, я прикоснулся к резинке ее плавок. Женя затихла и обняла мою руку, направив ее ниже, на бедра. Я ласкал их упругость, проводил ладонью по ткани, закрывающей то, что находилось между ее ногами. При каждом касании ткань становилась все влажнее. Больше я не мог сдерживаться. Я потянул верхнюю резинку ее плавок и снял их. Женя не сопротивлялась. Она только притянула меня к себе и слегка подняла попку для удобства и быстроты удаления этого препятствия между нами (свои я не снял - сорвал за одну секунду вместе со своими трусами). Мы лежали без нижнего белья: Женя оголила грудь, а я был в футболке.

- Саша,- шептала она мне на ухо,- только не кончай в меня...

Эти слова освободили меня от странного замешательства. От того, что могло бы оставить меня надолго мальчиком и не сделать настоящим мужчиной. Медленно (почему-то я был уверен, что со мной не повторится такое смущение) я перевел Женю в положение "по-пионерски": она лежала на спине, раздвинув ноги как можно шире. Наклонившись над ней и опираясь локтями о кровать, я рукой обнажил свой возбужденный член и провел им по ее открытой промежности вверх и вниз несколько раз. Мне казалось, что происходящее с Женей сводит меня с ума. Ее голова беспокойно двигалась по подушке, а попка с очаровательной промежностью внезапно начала дрожать... И тут она схватила мой член и резко направила его в себя.

Еще бы я протестовал!

Меня охватило эгоистичное наслаждение владением.

В том смысле, что мне доставляло удовольствие, когда я чувствую, что это доставляет удовольствие Жэке (этого эгоизма я так и не избавился - если лежу с "деревяшкой", честно говоря, не завершу).

... Жэкины ногти-когти вонзились в спину. Никогда раньше я не ощущал этого, что это такое: больно-приятно...

- Саша, - скорее догадался, чем услышал ее, - вынь...

В моей голове плыли розовые круги, я не понимал, что сделал неправильно... Но то, что хочет Женщина, то хочет Бог.

Силой сделал то, что она просила и упал рядом на кровать.

Жэка положилась на меня сверху. Вдавила меня так сильно, что я оказался уже не на боку лежащим на спине. А Жэка наклонилась надо мной и прижала губами...

... Весь опыт моего секса до этого момента сводился к тому, что я "сверху", а она "снизу". А сейчас...

... Жэка приникла губами к моим и долго общалась своим языком с моим. Потом медленно, точками - тем же языком и двумя сосками своих грудей стала опускаться по моей груди, животу вниз... Превращая меня, не боюсь этого сказать - в зомби... Сейчас скажи ей - сделаю все... Вылезу через окно.

- Саша, - внезапно сказала она, - дай слово: прикаснешься ко мне - исполнить любое желание

- Да, - пробормотал я, - все, что хочешь...

Жэка скользнула до главного. Ее ладонь обхватила основание моего достоинства, губки прильнули к члену, а другая рука начала работать над ним.

Слово "выпрыгнуть" здесь не совсем подходит... Исполнители папских инквизиторов, палачи Ивана Грозного, как мне кажется, не смогли бы из меня выжать те крики, которые возникли, воспроизвели хрупкие

Ее нежные ладошки... Я потерял рассудок. Сжимая ее бедра в своих руках, я глубже вводил ее на себя... глубже... еще глубже...

... После этого мы не могли заснуть долгое время. У нас был еще один сексуальный акт. Но повторный, спонтанный - он был каким-то искаженным, измененным...

— Ты просто устал, Саша... Не переживай... Мне было хорошо с тобой. Действительно. Очень хорошо...

Я благодарно обнял Жэку и поцеловал. Внезапно она освободилась из моих объятий и приподнялась надо мной на локте:

— Но ты же обещал что-то... Ты не забыл?

— Обещание? — я лихорадочно вспоминал...

— Вот такие вы, мужчины, — насмешливо произнесла Жэка. — Готовы обещать что угодно и после этого...

Мне пришло в голову, что я действительно коснулся ее ранее!

— Мне не нужно напоминать, Жэка, я все помню... Я коснулся тебя ТОГДА... Что ты хочешь? Чтобы я выпрыгнул в окно?. — Я схватился за кровать.

— Поваляйся, дурак, — Жэка погладила меня по спине. — Мне не нужны такие подвиги...

— Чего же ты хочешь?

— Ну что я хочу... Знаешь, Саша, между нами ничего серьезного не получится... Молчи, — она положила палец на мои губы, когда я попытался возразить ей страстно. — Я не говорю о сейчас, а о будущем... Тебе я в нем не нужна, извини...

Я уловил что-то правильное в ее глазах... Она наклонилась и поцеловала их.

— Не обижайся, мне нужен другой человек. Это я знаю... Но ты сдержишь свое слово?

Я был полностью измучен этой ночью, ситуациями с Жэкой и непониманием друг друга: без слов кивнул головой, предположительно соглашаясь на то время.

— Хорошо, — сказала Жэка. — Тогда мое слово будет таким. После того, как ты поженишься, первая брачная ночь будет не с твоей женой, а со мной.

— Что происходит?

— Дай мне слово!

На горизонте появился очень привлекательный рассвет, который явно подсказывал, что пора уложить Жэку на спину. И я это сделал. Войдя в нее, тихо прошептал:

— Обещаю!

... Если кто-то думает, что учиться на гуманитарном факультете - это легко, как сдавать сопромат, то он ошибается. Вы можете сразу определить разницу между старорусским и древнеславянским? А что отличает метаксу от метонимии? И как правильно использовать петит и нонпарель в строкомере? Не говоря уже о том, как мне повезло: во время моего обучения Л. И. Брежнев создал гениальные произведения "Малая земля", "Возрождение", "Целина"... Практически на каждом предмете требовали задания по этим работам. Так что все они были изучены до мелочей.

В конечном итоге я сломался и ушел на вечерний прием. В одном мне повезло - со здоровьем было нехорошо, имелись проблемы с легкими, поэтому меня не взяли в армию. Три года я работал днем и "зарабатывал" на Моховой по вечерам... Честно признаюсь, на пятом курсе у меня возникли мысли: бросить все это...

Но вот оно, наконец-то. Защита диплома. Вручение диплома от самого Ясена Николаевича Засурского... Весь этот кошмар шестилетнего обучения позади... А что ждет впереди? Впереди то, о чем я всегда мечтал. Вот оно "счастливое будущее". Хорошо, если я смогу провести неделю дома. Остальное время - командировки...

Мать начала подбрасывать намеки, когда мне уже было под 29. Отец, теперь покойный, прямо говорил: сынок, ты что-то не так делаешь? Тебе женщина не нужна?

Я не расстраивал их своей работой, особенно в командировках - это была проблема... Но честно признаться, я задумывался: жизнь пролетает так быстро...

Я не буду углубляться в подробности о том, как я познакомился с человеком - не с женщиной, а именно с человеком (она, конечно же, женщина. В наши дни такое время, что нужно всегда уточнять, чтобы никто ничего неправильного не подумал), и осознал, что готов прожить со своей избранницей всю жизнь, которую мне даровал Бог. До самого конца.

На нашей свадьбе мы выбрали "Белград" (это ресторан напротив Мида. Забавно, что ресторан и гостиницу переименовали: похоже, Белград кое-чем задел Мид).

Что можно рассказать о той церемонии? Было шумно. Было весело. Много играла музыка. Хлебнули горькой русской за здоровье молодых. Всё подходило к концу. Официант подошёл ко мне:

- Вас просят к телефону.

- Кого?

- Вас просят прийти к телефону...

- Вы точно правильный человек?

- Александр?

- Да..

- Значит, именно Вам... Они сказали: Александр, жених...

Я пожал плечами, улыбнулся своей супруге и сказал, что вернусь через несколько минут (тогда не было мобильных телефонов - всё только на проводах). Спустился на первый этаж и поднял трубку. Верхом раздавалась громкая музыка...

- Ты помнишь своё обещание? - услышал я в трубке.

Сначала я ничего не понял... А потом начались жжение в ушах и дальше... все выше

- Почему молчишь?

- Я-а-а..., - проскрипел я в трубку и закашлялся.

- Ты помнишь своё слово?

- Дорогая, но это невозможно... Завтра, послезавтра...

- Тебе дал слово: первая брачная ночь со мной... Или ты отказываешься от своего слова?

- Но как я... ?

- Мне все равно... Запомни адрес.

Я оцепенело смотрел на трубку, откуда доносились короткие гудки...

Что-то нужно решать. Прямо сейчас. Срочно.

Хорошо, что я выбрал эту профессию... К тому же, у меня уже были связи с правоохранительными органами.

Через полчаса гостиницу окружили усиленные наряды полиции. Нашу шумную свадьбу разъезжали по автомобилям. Серега, заместитель начальника полиции, успокаивал мою супругу,

— Не волнуйтесь так, вы же знали, за кого выходите замуж. Пять часов — это всего лишь начало вашей совместной жизни! А он нам сейчас очень нужен (неявно подразумевая причину его необходимости)

Когда мы остались наедине, я крепко сжал руку Сереге.

— Ты действительно безответственный тип, — сказал он мне. — Понимаешь ли ты хоть, какую цену придется заплатить?

— Знаю, — ответил я. — Ящик хорошего коньяка.

Он покачал головой.

— Ты потом расскажешь мне все подробности. Все до мелочей...

... Полчаса спустя, рыча как зверь, я снимал у Жэки халат, колготки и трусы... Разрывал их на части. Обнимал Жэку со страстью... и шептал ей на ухо:

— Ты действительно подлый тип, Жэка...

В те последние пять часов, что мы провели вместе, наша широкая кровать в небольшой комнате казалась ужасно тесной...

P. S.

Вместо заключения. И что же вы ожидали? Долг по игральным картам, как говорят, священен. Мой долг был гораздо больше, чем просто игральный. Я его выплатил. Это и все.