Брак по-американски

Пол Грегори сидел в фойе отеля «Хилтон» и наблюдал за прохожими. Здесь собиралась элитная тусовка, выглядевшая ухоженной и блестящей, словно ценные шахматные фигуры.

... Сначала его взгляд привлекли кудрявые волосы. Когда мужчина видит такую красоту, все остальное на время перестает существовать. Эти волосы были нежными и легкими, словно пушинки, расползались в разные стороны. Пушистая голова напоминала необычный цветок с кружевными лепестками и тычинками. Оттенок их варьировался от каштанового до светло-бежевого, явно свидетельствуя о природной красоте без каких-либо химических окрашиваний или завивок.

... Кудрявые двигались к выходу, готовые скрыться из поля зрения, и Грегори резко вскочил со стула. Его особо интересовало увидеть лицо у Кудрявых. Он знал по опыту, что такая изобилие кудрей обычно компенсирует недостаток привлекательности в других аспектах, поэтому он наблюдал за ними с осторожностью, почти с ревностью.

И вот они остановились, достали что-то из сумочки... наклонили голову... повернулись...

Грегори вздохнул с облегчением: из-под кудрей показалось самое очаровательное личико из всех, кого он видел сегодня в этом фойе. Оно имело что-то обезьянье, но не шутливое, а безумно миленькое — сочетание плавных и изящных форм. Хотелось использовать уменьшительные формы — маленький, слегка приплюснутый носик, озорные губки, раскрытые глазки с подвохом; его кожа была такой бархатистой и свежей, что хотелось вылизать Кудрявую как спелый плод. Или даже плодик...

«Стоит ли?» — задавался вопросом Грегори, приближаясь к Кудрявой. «А впрочем, уже поздно...»

— Вас что-то интересует? Я заметил, как вы ищете что-то в сумке, и подумал, может быть, могу помочь... — Вы подошли ко мне из-за моей прически? — Завитушка насмотрелась на Грегори с любопытством. — Да, черт возьми, — рассмеялся он, преодолевая замешательство. — Можно так сказать. Но не только из-за этого... — А какая еще причина? — Ну, то, что скрывается под волосами... тоже имеет значение. Так сказать. — Как все вы похожи... — Кто это "мы"? — Мужчины. Все подходят ко мне из-за моих волос. Прилипают к ним, словно мухи к меду. Я ненавижу их. Если я побреюсь наголо, то всем вам покажу!.. — Это же ужасно! — Грегори почти испугался. — Если вы это сделаете, вас следует посадить за решетку. За ущерб, нанесенный природе... — Мне все равно. И кстати... я замужем. Так что... гладьте скорее — и... — Гладить? Что гладить? — Ну как же: все просят погладить. Мои волосы. Все без исключения... А вам не хотелось бы? — Очень хотелось бы.

Грегори осторожно прикоснулся к пушистым прядям. Завитушка стояла против солнца, проникающего через окно, и они сверкали золотом. По ощущениям они напоминали тополиный пух. Их хотелось зарыться, утонуть, исчезнуть в нежной мягкости...

— Сколько вы уже замужем? — спросил Грегори, с грустью убрав руку из золотистых локонов. — Два дня. — Ооо!... Поздравляю. — Спасибо, но... — Что такое? — Нет-нет, ничего... Просто муж... Нет, ничего. — Но я вижу, что вы хотите рассказать. Рассказывайте уже, раз начали. — Да тут и нечего рассказывать. Поженились по обстоятельствам, будто зашли в фаст-фуд на минутку. Просто

После свадьбы он отправился на деловую встречу. Он полностью погрузился в деловые переговоры, у него высокий уровень интеграции... - И ты останешься в "Хилтоне"... - Да. У него будет встреча в номере, и он даже не позволит мне присутствовать. Я жду его, чтобы украсть немного времени между делами... Может быть, мы смогли бы... Но он даже не сделал то, что должен был после свадьбы. Не знаю, почему я рассказываю все это... - Вероятно, тебя это достало? - Возможно... Но он скоро спустится, так что лучше тебе здесь не задерживаться. - Ревнивый? - Не знаю. Я ничего о нем не знаю... - Можно задать личный вопрос? - Спрашивай. - Ты девственница? - Я? В общем-то да... А ты грубиян! Это не вопрос, а утверждение. - Я знаю. Хочешь услышать правду? - О чем? - О тебе. Твоя тактика ошибочная. Ты поставила себя в роли жертвы. Он думает, что это то, что тебе нужно, чтобы он тебя любил и замечал. На самом деле ему нужно, чтобы такая прекрасная женщина, как ты, почтила его своим вниманием и заметила его плачевное существование. Понимаешь? Все наоборот. - Ты так думаешь? - Здесь нечего думать! Он просто пользуется тобой. И есть только один выход... - Какой? - Показать ему, что ты не кошелек, который можно положить в карман. Пусть приложит усилия, чтобы завоевать твое расположение. Пусть увидит, что ты не привязана к нему и у тебя есть своя жизнь! Тогда он изменит свою песню... - И что мне нужно сделать? - Что-нибудь необычное. Экстравагантное. Из ряда вон выходящее. - Например? - Например, приехать ко мне. - К тебе?! - Да. Это будет для него хороший урок. - Но... но я замужем. Как это возможно?... - Ты самостоятельная, независимая женщина, а не рабыня, - терпеливо объяснил ей Пол. - Что плохого в приглашении тебя к себе? - Ты... ты приглашаешь меня – или мои волосы? - Хм. Послушай... как тебя зовут? - Сьюзен. Сью. - А меня зовут Пол. Пол Грегори. Послушай, Сью... ха, "Кудряшка Сью", как в фильме!... послушай: я не парикмахер. Я мужчина. Я приглашаю тебя, потому что... честно говоря, я очень возбужден. Именно из-за тебя. - Что?!... Ты думаешь, что я... - Я не буду ничего насиловать. Обещаю. Все будет так, как хочешь ты и никак иначе... Ну что скажешь, Кудряшка Сью?

Она замолчала. Потом, без единого слова, направилась к стойке регистрации. Ее легкая и плавная походка проникала в самое сердце, где уже бурлили кудряшки и пухлые губы-лепестки... Грегори на мгновение захотел последовать за ней, но остановился.

Поговорив с портье, она вернулась к стоявшему в ожидании Грегори:

— Я попросила передать ему... Ну что ж, Пол Грегори, поведи меня! Трам-пам-па! — она закружилась на каблуке и нервно засмеялась. — Вперед, рейнджеры!... Не обращай внимания, это у меня от эмоций. Я очень чувствительная, это мое несчастье...

"Черт возьми... разве добыча может быть такой легкой?" - думал возбужденный Грегори, не веря своей удаче. Когда они приближались к парковке, им навстречу выехала коляска с безногой латиноской девушкой. В ее руках был картон "Помогите мне!". Грегори сначала хотел пройти мимо, но Сью подошла к ней, что-то спросила и достала бумажник. Лицо Сью удивило Грегори: хитринка вдруг исчезла, а губы-лепестки стали напряженными.

Решив, что будет не красиво отстраняться, Грегори подошел к нищенке, вытащив из кармана щедрую сумму - пять баксов. Сью как раз передавала пожертвование; нищенка почему-то возражала, а Сью настойчиво уговаривала ее. Протерев глаза, Грегори убедился, что цифра на бумажке Сью действительно "500"...

"... Ты так щедро дала ей. Наверное, ты очень добрая, верно?" - спросил Грегори, когда они садились в его машину. - Я чувствительная, я же говорила,- усмехнулась Сью. Ее лицо опять сжалось в напряженную маску... но затем снова стало забавным и милым, и Грегори распевал, воодушевленно превышая скорость.

— Давай, выпьем за знакомство! — Сью с нервозным смехом подняла бокал. — Нет, давай, выпьем за новую жизнь! За новую, самостоятельную Сью! Красивую, добрую, милосердную... и за ее локоны. Они не возражают? — Не возражают. — Сью рассмеялась и чокнулась бокалом с Грегори.

Грегори опустошил свой бокал в один глоток и протер губы платком.

— А какое у меня вино? Легкое, игристое, как ты. — Мужская манера: на одном дыхании... У тебя что-то со своим пальцем? — Да. В общем-то его просто нет. — А... Это долгая история. Я расскажу ее тебе, когда мы станем настолько близкими друзьями, что тебе будет интересно слушать рассказы отшельника. — Ты отшельник? — Да. Все мои друзья одержимы моей свадьбой. Мне уже пересватали всю Куинс и скоро начнут находиться в Нью-Джерси* ___*Соседний штат с Нью-Йорком, на другой стороне реки Гудзон. — прим. авт.

— Итак, о чем дело? — Ооо... Ведь я не только отшельник, но и очень требовательный холостяк. Мне нужно нечто особенное, а именно то самое. В точности, можно сказать. То, что растет... ты сама знаешь где. Или не знаешь? — Эээ... — Не знаешь?

В процессе разговора Сью стала все более нервничать: вертеться, перебирать пальцами по столу...

— Почему ты все время смотришь на часы, Сью? — Ох, извини: глупая привычка. — Наверное, муж приучил? — Возможно...

«Пришло время действовать», подумал Грегори.

— А теперь, мисс Кудряшка Сью, давайте поменяем тему разговора. — Что... что ты этим имеешь в виду... — Сью сидела напротив Грегори и смотрела на него снизу вверх. — Я хочу пригласить вас на танец, мисс Кудряшка. Позвольте провести вас на танцпол. — Танцпол? — Да. Небольшой романтический танец вдвоем. При свечах...

Грегорий вежливо протянул руку, Сью схватилась за нее холодными, словно леденцы, пальцами, и они поднялись со стола.

— Это будет особый танец, — говорил Грегорий, вводя ее в просторную комнату, которая была скромно, но изысканно обставлена. — Танец, где все зависит от костюма... — От костюма?... Здесь у тебя так красиво. Как для заядлого холостяка... — И сколько ты видела домов холостяков?... Итак, Сью... — Грегорий зажег ароматические свечи в подсвечниках и выключил освещение. В комнате сразу стало темно, загадочно и магически. В воздухе повис запах свечей - сладкий и головокружительный. — Итак, Сью, давай присядем в эти кресла. Скоро свечи полностью разгорятся и начнется наш танец. Но перед этим я предлагаю сыграть с тобой в одну игру. — В игру?! В какую? — Очень простую игру - ассоциации. Блиц-партию. Я говорю слово, ты говоришь свое. В течение двух секунд. У меня на телефоне есть подходящий секундомер - с громким звуком... Если задумаешься больше двух секунд - значит, проиграла. — Но зачем это? — Так мы решим наш важный вопрос: как нам танцевать. Если ты проиграешь больше трех раз - мы будем танцевать без одежды. Совсем. — Но... — Чтобы все было честно - выбирай количество слов сама. Двадцать устроит? — Эээ... много. Давай десять. — Пятнадцать... — Двенадцать! — Согласна. Давай на это рукопожатие! Итак, готова? Внимание... начинаю!

Свечи наполнили полутемную комнату трепетным пляском света, играющего на стенах и на груди Сью. Ее кудряшки сверкали бледными огоньками, словно новогодний дождь из фольги.

— Итак... Свечи?  — Романтика!  — Ночь?  — Звезды!  — Мужчина?  — Эээ...  — Первое поражение! Обман?  — Правда.  — Двое?  — Ужин.  — Ужин?  — Вино!  — Вино?  — Эээ... Второе поражение! Женщина? — Свобода. — Деньги? — Возможности. — Ограбление? — Эээ... Полиция! — Отравление? — Бокал. — Мужчина? — Эээ... Третье поражение! И двенадцатое слово. Ты проиграла, Кудряшка Сью. Одно слово - и мы никогда не исполнили бы этот танец так, как надо его исполнять. Но ты проиграла... - Грегорий поднялся и медленно приблизился к ней.

Сью также встала: - И что же теперь... - Танец начался! - откуда-то раздалась музыка, тихая и пронзительная, словно аромат свечей. - Танец начался, а мы все еще не в форме. Приготовьтесь к танцу, мисс Кудряшка!

Грегорий подошел к ней и медленно открыл ей пуговицу на блузке. - Не будем спешить. Теперь вы помогите мне...

Сью молча смотрела на него; затем протянула руку и расстегнула ему пуговицу на рубашке. Руки Грегория ласково обхватили ее бедра - и повели в такт почти незаметной музыке...

- Это особенный танец, - шептал он, плавно двигаясь с ней. - Бесконечный, как эта ночь. Нам некуда торопиться...

Вскоре все пуговицы были расстегнуты, и блузка Сью упала на пол, оголяя округлые плечики и изгиб груди, а за ней и рубашка Грегория.

- Пришло время раскрыть все секреты, - шептал он, плавно поднимаясь от бедер Сью к ее спине. Не прерывая танца, он развязал застежку лифчика и медленно потянул к себе черные бретельки... - Теперь ты.

Сью потянула вверх его майку, и она упала на пол.

— Я, кажется, потеряла рассудок, — проговорила она хрипло. — Никогда раньше я не себя... — Оба мы сошли с ума. Пусть это успокаивает тебя, — отвечал Грегори, снимая черное кружево с округлых полушарий. Вырвавшись из плена, груди Сью разбежались в стороны, задрожав упругими большими лунами. Их соски выступали в стороны, как рожки дьявола. Сью посмотрела на них, словно не могла поверить, что они обнажены; затем — на Грегори...

— А теперь — новый этап танца. Готова? Вдохни глубоко... выдохни... Готова? — и Грегори внезапно обнял Сью, притянув ее к себе, к своей обнаженной коже — грудь к груди, живот к животу, плечи к плечам, плотно-плотно, клеточка к клеточке — и начал мягко входить в нее своим телом без прекращения движений.

Сью застонала, обжигаясь теплотой его тела, погрузилась в него, разлилась, задохнулась — и прижалась носом к шее Грегори, опустив свои кудряшки на его спину.

Они колышались так довольно долго, окунаясь в близости. Затем руки Грегори, гладящие спину Сью, расширили зону прикосновений, опустившись на бока, на бедра... и вскоре открытые брюки медленно скатывались по ее ногам.

— Твоя очередь,— шепнул ей Грегори. Сью отделилась от него, стукнув грудью, и расстегнула ему ремень. Под брюками оказался стержень, напрягший белую ткань трусов как мачту корабля. Сью застонала смешно махнув руками...

Через минуту она громко задыхалась, чувствуя, как трусы съезжают с ее бедер и обнажают интимное и пылающее. Еще через минуту она снова застонала, достав из-под белой ткани массивный стержень, твердый и полный, как пушка. Это орудие направлялось прямо к ее лицу... Затем Грегори снова притянул Сью, обнял, вплотную прижал ее своим обнаженным телом, засунул между ее ног стержень — и танец продолжился.

Таран плавно скользил по дверям, смазанным от масла, не проникая внутрь. Сью начала издавать стоны, искривляться и прилипать к Грегори, словно присоска - но он знал, что это только начало.

- Это только начало нашего танца, Сью - шептал он, лаская ее шею губами. Его язык нежно касался шелковистой кожи как бабочки крылья, а руки плавно скользили по ее телу и сжимали его, все сильнее и сильнее.

Прикоснувшись к шее, он поднялся к уху и впился в него мягким требовательным языком, вылизывая все складки упругого лабиринта. Сью хрипела от этой нежности - а он продолжал мучить ее до тех пор, пока наконец не оторвался оставив обожженное ухо гореть на сквозняке.

- ...Но у тебя же есть другое ухо! - прошептала Кудряшка застонала вцепившись ногтями в его спину. Соль ее ушей обжигала язык Грегори, который нашел новую жертву:

- Следующий наш танец будет особенным... Танцуй, танцуй, что же ты? - произнес он, сжимая губами ее сосок словно клюкву. Губы впились в пухлый кружок, а язык играл на самом кончике соска.

Сью охватил зеленый огонек, мигающий перед ее глазами, и она замерла - но руки Грегори плавно ввели ее бедра в движение, и они снова начали покачиваться: Сью с головой назад - а Грегори медленно и плавно дразнил ее грудь.

Ее выделения охладили его член, щедро покрытый ими; он настойчиво требовал внимания, но Грегори знал, что еще рано. Истязая соски, он незаметно стал ласкать ее бока, бедра, ягодицы и спускался все ниже до самого сердца задницы. Расставив половинки ягодиц он щекотал масляную кожу до хихиканья и визга; оставив анус горящим, Грегори вдруг перешел к следующему шагу, нежно раздвинул дрожащие коленки - и проник в тайное пространство между бедер.

Постепенно он приближался к основной области, которая горела влажным покалыванием. ТАМ уже сильно хотелось касания, и Сью садилась, пытаясь вплести свою руку в его ладонь - но еще было рано, и Грегори массировал липкую кожу, все больше усиливая прикосновения...

Наконец он отвернулся от ее соска, который горел так ярко, что светился в темноте, и пробормотал Сью: "Близится время главного Танца. Но пока мы только разминаемся" - и внезапно поцеловал ее коротким, страстным поцелуем.

В этот момент его палец проник в липкое сердцевинное дно и жалящее щекочущее дно - одновременно с языком, лижущим Сью в язык...

Она уже давно стонала, изнемогая от желания - и теперь замычала еще громче, содрогаясь от сладкого спазма. Дразня ее, Грегори делал паузы, в которых она сжималась в судорогах, ожидая ласки, и неожиданно атаковал ее одновременно с двух сторон - в рот и на клитор; и каждый раз его пальцы проникали в нее глубже, и все дольше, и все сладострастнее и щекотнее ее дразнили, а бедная Сью плакала от жгучего зуда, пронизывающего ее зелеными дрожами... Наконец его пальцы остались в ней, не выходя наружу, наполняя ее жаром и пылом, заставляя выделяться сладкой солью, как разрезанный фрукт. Одной рукой Грегори прижимал ее к себе, целуя ее до спазмов в рот, другой медленно и гладко массировал клитор по часовой стрелке, постепенно увеличивая скорость, нажим и вибрацию.

Все это время он продолжал танцевать, удерживая Сью в плавном движении, которое сочеталось с ритмичными движениями его пальцев сверху и снизу. Сью качалась как будто одурманенная и громко стонала. Она давно уже была готова извергнуться соками, и оргазм разрывался в ней, наполнял ее пылающим пухом, щекотавшим живот - но Грегори контролировал его, как механик, крутя ручку пара вперед-назад - и тот кипел в ней все более остро и мучительно, сладко переходя в звон в ушах.

Как-то незаметно они оказались у дивана. Внезапно у Сью подкосились ноги, и она с грохотом опустилась на холодный бархат.

Желание вышло из нее, выбросив ее в полумиллиметре от экстаза; сквозь зеленую дымку доносились слова Грегори - "пришло время основного танца..." Его руки сжимали и обвивали ее, словно горячий воск, - а затем желание снова проникло в нее, приятно окружая кричащей плотью, и внутри напряглось, нарастая - и лопнуло, освобождая долгожданную эйфорию, которая расплескалась по ней как густой кипящий мед...

Сью закричала громко, бросив голову назад. Ее лицо застыло в спазме, превратившись в шаманскую маску, и целовать ее уже было невозможно; Грегори хотел продолжить ее мучить еще немного - но она неожиданно и громко захрипела, ударившись о его руку, и нужно было действовать.

Быстро придя в себя, он сел на нее, пристроился точно в нужное место - и медленно, но сильно погрузился в ее желанную плоть, полностью проникнув в Сью. Сью задыхалась - либо от оргазма, либо от боли - и стонала, бьюсь ногами по дивану; Грегори удерживал ее за плечо и начал ритмично проникать горячее лоно, хлюпая кровью и соками.

Он вгрызался в нее, бился яйцами и извивался от удовольствия, говоря: "Вот так... Вот так мы обращаемся с нашими девочками... С хорошими девочками..." Трахать кончающую Сью было настолько насыщенным чувством до того самого предела тела, до зубной болью, что Грегори хохотал от чувства свободы и мощи между своих ног. Он освободил свое тело - и они двигались сами по себе, подчиняясь животному ритму и затягивая в кончающую Сью разряд за разрядом.

Вскоре страсть заполнила их с любовником до предела, разрывая их крики на кусочки: "Ааа! Ааа! Аээ! Эыы! Ыы! Ы!" - они громко визжали вместе, забыв обо всем. Зверь, который только что был Кудряшкой Сью, изогнулся и широко раскрыл глаза. Новая волна оргазма растекалась по ее телу... Сью часто достигала оргазма раньше - но никогда ей не приходилось переживать что-то подобное, и она испугалась, что умирает. Сладость текла из нее как медовый поток, а ее тело сжалось в бесконечном спазме от черной огненной радости, а внутри нее дергался Он, отнимая последние силы... И только когда Он, причинявший ей щекотку и боль, вдруг выскочил и покрыл ее своей горячей жидкостью, и крепкая рука размазала это по животу и груди - только тогда спазм начал отпускать ее, и судорожная изгибалась дуга стала расслабляться, выравниваться и сдуваться, выбрасывая воздух с шумом...

Когда щекотка покинула ее тело - оно наполнилось насыщенностью, густой и опьяняющей, как ликер. Внутри вдруг пронзительно заболело в разорванной плоти, и Сью вскрикнула.

- Ну, ну, моя девочка... - Грегори обнял ее. - Подойди сюда. Мне было так хорошо с тобой... Все будет хорошо. Подойди...

И он гладил Сьюзен, слепленную от спермы, ласкал ее кончиками пальцев сверху вниз - от затылка до икры - и боль успокаивалась, а густое безграничное лиловое бархатное окружало ее, заполняло мозги, обволакивало ее мягким туманом сна, погружало ее в пышную густую полноту.

• • •

... В полусне, который не перешел в полное отключение, Грегори заметил сам по себе, как Сью проснулась. Она вытянулась всем телом, прошептала тихо, вспомнив, где она и что с ней; медленно и осторожно освободилась из его объятий; встала, оделась и направилась к выходу...

— Не получится, Кудряшка, — сказал он, не открывая глаза.

Звук за стеной прекратился. Минуту или дольше в комнате царила тишина, затем охрипший голос повторил вопрос:

— Что не получится? — Сбежать. У меня на дверях установлена электронная блокировка. Открыть их можно только через компьютер. Если знаешь пароль, конечно...

Грегори потянулся и сел на диване. Сью появилась в дверном проеме:

— Что это значит, мистер Грегори... — ИНСПЕКТОР Грегоги. Старший инспектор, чтобы быть точным. Полиция Нью-Йорка, отдел ограблений.

Дрожащей рукой Сью заглянула в сумочку...

— Его там нет. — Чччч... чего нет? — Пистолета. Он лежит в совсем другом месте. Мужчины всегда разбрасывают вещи, ты же знаешь. Особенно старые холостяки. Ну что же, Кудряшка Сью... — Грегори поднялся и медленно приблизился к ней, голый и насмешливый, — что же? Ты, конечно, удивлена, что наркотик не подействовал? — Ка... какой наркотик? Ты бредишь? Проснись!... — выкрикивала Сью, отступая от него вглубь холла. — Жить без пальца, конечно, неприятно... кстати,

мне его отстрелила одна красивая девушка. Не такая, правда, красивая, как ты... Все просто: в моем когте спрятан мощный абсорбент. Удобная штука, когда тебя пытаются отравить. Подносишь стакан ко рту, вставляешь туда коготь — и все попадает в него. И похоже на то, что попадает в рот. В моем когте — все твое время,... Кудряшка. Все твои пятнадцать лет. Наши эксперты найдут там наркотик и... — Ты... ты бредишь, — невнятно шептала Сью. — Я давно охочусь за тобой, Кудряшка Сью. Мы прозвали тебя Медузой Горгоной. Знаешь, была такая у древних греков? — тоже с кудрями, только из змей... У тебя на счету двенадцать ограблений в разных городах. Твое счастье, что никто из твоих клиентов не умер от наркотика, иначе тебе светило бы не пятнадцать лет, как сейчас, а пожизненное заключение. Ты что, не знаешь, что наркотик смертельно опасен? Как ты можешь делать такое с людьми, со своей кудрявой головой? Но тринадцатый раз тебе не удался. Тринадцать — несчастливое число. Ты попалась, Медуза Горгона. Тебе некуда бежать: дверь заблокирована, окно ведет только на другой мир (27-й этаж, напоминаю), ты без оружия, а я отлично владею джиу-джитсу. Поняла? Поэтому...

Грегори замолчал на мгновение. Сью смотрела на него, прижимаясь к углу.

— Сколько тебе лет? — неожиданно спросил он. — Ва... восемнадцать. — Такая юная девушка... Поэтому у тебя есть два варианта.

Сью раскрыла глаза шире.

— ... Первый вариант, законный: я одеваю штаны, ты надеваешь наручники, и мы спокойно едем в полицейский участок. Тебя судят, дают пятнадцать лет тюрьмы, и ты проводишь там лучшие годы своей жизни - а потом выходишь оттуда 32-летней облезлой крысой с чистой совестью. И без гениталий - потому что в молодую и сексуальную девушку будут каждый день приставать все возможными способами. Если, конечно, не убьют. Женщины в тюрьме - не такие уж милые дамочки, а само место - не колледж, понимаешь?

Белые лепестки стали жесткой маской на лице, которую Грегори уже видел.

— ... Второй вариант. Незаконный... Честно говоря, мне очень не хочется арестовывать девушку, которая доставляет мне такое удовольствие. Я одеваю штаны, — медленно и четко говорил Грегори, — ты одеваешь белое платье, и мы спокойно едем... в церковь. Там ты выходишь за меня замуж, а я делаю вид, что не знаю о твоих незаконных делах. Ты рождаешь для меня много детей и становишься примерной домохозяйкой или суперзвездой - кем бы ты ни хотела быть... Конечно, я не богатый и не Джонни Депп по внешности, но на мой взгляд это вполне неплохой вариант. В конце концов, у "Хилтона" нет своего мужчины, верно?... Разумеется, ты окончательно забываешь о своих незаконных делах и конечно же возвращаете похищенное клиентам. Анонимно и без шума... — Не получится. — Что не получится? — Вернуть не получится. Я все потратила. — Ох, Сью! Куда ты успела потратить миллионы долларов? На ювелирные изделия? На декоративное разведение собак? — Ты все равно не поверишь... и не поймешь. — Ладно-ладно, мы разберемся... Это не принципиально.

Скажи, госпожа Сьюзен Медуза Горгона де Кудряшка? - Я должна подумать... - Ну, пожалуйста. Думай! Это не повредит тебе. Подойди сюда, - раздетый Грегори взял ее за холодную руку и повел в соседнюю комнату, - вот сюда, вот в это кресло... устройся - и размышляй сколько хочешь. Очень полезное занятие. Но перед этим дай мне свою кредитную карту - ту, на которой ты хранишь награбленное. С пин-кодом и паролем.

Колебаясь, Сью достала из сумочки кредитку и протянула Грегори. - Пин-код 1218, пароль "клофелин"... - И сумочку тоже. Давай-давай! Мало ли какие дурные штуки у тебя... а мне трупы не нужны, сама понимаешь. Я не некрофил, как захочешь видеть меня таким. Вот так...

Оставив ее, он вернулся к себе. Поднял одежду, надел на себя трусы, брюки... но тут же снял их обратно.

Включив компьютер, раздетый Грегори уселся в кресле, откинулся на спинку - и глубоко задумался.

Была одна деталь, которая настойчиво не соответствовала картине.

Собственно, из-за нее он с самого начала знал, что не арестует Сьюзен. Грегори проработал в полиции пятнадцать лет и знал психологию вора, как свое собственное кресло. Он знал, что вор может плакать от Моцарта, может преданно любить маму, жену и детей, может спасти жизнь полицейскому - и даже прийти с повинной.

Но никакой вор никогда не отдаст бездомной пятьсот долларов. Это невозможно, как зачатие через прямую кишку.

Одно из двух: либо бездомная имела связь с делом и ее появление рядом с "Хилтоном" - спектакль, организованный Сьюзен специально для богатых клиентов, которых она там подкармливала... но нет, на это не каждый поведется.

Войдя в личный кабинет Сью, Грегори решил заглянуть в историю транзакций. Он был приятно удивлен, когда обнаружил первые операции.

Однако его внимание привлекло нечто странное: за соседней дверью доносились глухие всхлипывания. Грегори подумал, что это, вероятно, Сью плачет. Учитывая информацию, которую он знал о ней, ему стало очень неприятно.

Постояв перед дверью, он решительно открыл ее.

И тут произошел неожиданный момент: на кресле сидела Сью, одевшаяся в белое и розовое, и занималась самоудовлетворением с явным наслаждением.

Грегори был ошарашен:

— Хватит! Прекрати это! Встань на четвереньки скорее!... Подставь задницу!... — Грегори приблизился к ней и быстро повернул ее спиной к себе — вскоре изумленная Сью стояла на коленях с опущенными штанами и опиралась локтями на кресло. Грегори массировал ее голую задницу, начиная от ануса и до клитора, который был красным и упругим.

Он нежно ласкал ее тело, избегая самой чувствительной зоны, и произносил грубые нецензурные выражения, которые раньше никогда не говорил никому. Он не осознавал смысла своих слов, но понимал, что хочет услышать и ощутить Сью Кудряшку, представившую перед ним свою обнаженную интимность; она находилась в таком близком расстоянии от него, что он мог видеть стекающий клейкий сок из окружности, обрамленной фиолетовыми лепестками.

вниз по ноге. Его храбрец, торчащий здесь же, в непосредственной близости от отверстия, стонал и просился внутрь - но Грегорий терпел, стремясь измучить Кудряшку до самой смерти. "Пусть знает, как безобразничать... "

Распахнув ее ягодицы в стороны, он наклонился - и прижался губами к фиолетовым складкам.

Сью подавилась, проглотила воздухом, напрягла челюсть в бессловесном крике, обрела голос - и захрипела, забыв о любом стыде. В ее сердцевину, развернутую, уязвимую, внезапно влилось нежное, ошеломляюще сладкое и липкое, окутало ее цветным блаженством, мерцающим в каждой клетке тела и облизывало ее сердце пленительным медом...

- Где груди? Где сиськи? - ревел на нее Грегорий, но Сью не слышала его слова: она погрузилась в медовое удовольствие. Ее личико зарылось в кресло, и кудрявые волосы покрыли его сверкающей грудью... Грегорий дотянулся до ее груди - и начал сжимать ее сквозь блузку и бюстгальтер, искав соски. Сью пронзительно вскрикнула, задыхаясь - и мгновенно испытала оргазм от этого изощренного мучения, разбрызгивая пену прямо в лицо Грегори.

Встаньте, он лихорадочно засунул свой член в возбуждающие складки - и снова начал насиловать оргазмирующую Сьюзан, не сдерживая ничего.

Это мгновение высшего блаженства продолжалось всего двадцать секунд. Сьюзан стонала глубоко в кресле, подвергаясь ударам безумного молота, а Грегорий резвился в радостной ярости битвы. На этот раз он не думал об уходе - и когда в самом основании нарастилась агонизирующая пустота, он с хрипом наполнил Сьюзан жгучей жидкостью, сжав ее бедра мертвой хваткой - и еще, и еще, и еще, и еще...

Он пожирал ее членом, как голодный зверь, и смеялся от избытка. А потом, когда они опустели до последней капли и обрушились на пол - он смеялся, радуясь за Сьюзан, кудрявую девочку, превратившуюся в безумное тело, перевернутое наизнанку.

— Вот и всё, Кудряшка, — тихо проговорил он ей, когда восстановил голос, — вот и всё. Я насытил тебя до отказа. Теперь у тебя полное животик моих потомков. Ты обязательно забеременеешь. Скоро они начнут расти внутри тебя, двигать своими ручками и ножками, а у тебя будет очаровательный выпуклый животик, словно у бегемотихи... Уффф! Давай, сядем?

Он подтянулся к ней, притянул ее к себе — и они оба опустились на широкое кресло.

— Избавься от одежды... хочу видеть тебя голой... Кажется, я уже догадываюсь, какой выбор ты сделала. Я правильно понимаю? — Да, — улыбнулась Сью. — Но я не знаю тебя достаточно хорошо... — Ну так что? Узнаешь! Вся жизнь впереди, времени хватит! Просто не говори мне, что ты не испытываешь к нему любовь. Твоя кисочка вполне себя отлично чувствует со мной. И вот они тоже... — Грегори вытащил из черного лифчика упругую грудь Сью, и они заиграли, покатились сосками в разные стороны. — Не скажу, — улыбалась Сью. — И я не скажу тебе, — поскаливался Грегори в ответ. — Зато расскажи мне, что заставляет тебя играть в Робин Гуда таким юным возрастом? — Ты просмотрел мои счета? — Конечно. Возможно, у тебя есть какая-то история из детства или семейная трагедия... — Да. Мой отец был настоящим подонком. И до сих пор им остается, наверное... Я просто вычеркнула его из своей жизни и думаю о нем только в прошедшем времени. Он бросил беременную мать, а потом она умерла от туберкулеза. Её можно было спасти, но он забрал все деньги семьи. Были суды, но что-то пошло не так и мы потеряли всё. Я тогда была маленькая и не понимала всего этого... Он был богатым, и сейчас живет где-то здесь, в Нью-Йорке. Потом умерла моя сестра, заразившись от матери. Ей было всего восемь лет, и она скончалась на моих руках.

Я выросла в маленьком приюте, посвященном святой Женевьеве. Этот скромный уголок находится где-то среди болот в Луизиане. В те времена у меня не было ни мобильного телефона, ни привилегий. Одежду для меня подбирали и я сама занималась ее стиркой... Но я решила уйти оттуда, когда мне исполнилось шестнадцать лет. Никто особо не заботился обо мне или искал меня. Уже тогда я была полностью осознающей себя личностью - не думай, я знала свою цену - и это привлекало внимание как пчелы к меду. Хотя я испытывала чудовищное отвращение к мужчинам из-за того, что пережила в детстве, никогда не сбивалась со своего пути. Я не проводила свое время в постели с разными людьми, хотя мне предлагали эту возможность. Я иногда общалась с женщинами... Не подумайте ничего странного, я не была лесбиянкой, и это мне даже не особо нравилось, а скорее вызывало отвращение, но мое тело требовало своего...

Потом я случайно наткнулась в интернете на информацию о благотворительных организациях для женщин, и у меня возникла интересная мысль. Все оказалось проще простого. Первую прибыль от своей работы - семьдесят три тысячи - я перечислила в приют святой Женевьевы, оставив себе пять тысяч на личные нужды. Остальное, как вы знаете, я перечисляла женским фондам, а в последнее время начала помогать девушкам с проблемами со здоровьем, которые не могли позволить себе лечение. Таким образом, я убивала двух зайцев одним выстрелом: помогала девушкам и мстила богатеньким мужчинам, которые считали себя всемогущими. Я часто выбирала для этого роскошные отели. Мне нужно было только хорошенько одеться и аккуратно уложить волосы... К слову сказать, для меня было настоящим открытием, что я могла принять ласки мужчины без отвращения. До вчерашнего дня я думала, что... - Правильно говоришь, Сью. Это уже новый день. Твоя первая брачная ночь подходит к концу... И никогда раньше я не представляла себе, что выйду замуж. Но раз так случилось, нужно выполнить свое обещание - Сью улыбнулась и ее глаза загорелись хитринкой. - О да, этот брак будет очень выгодным, Кудряшка. Во-первых, твой будущий муж умеет хранить тайну. При условии, что его не разозлить, конечно же. Во-вторых... Твоему отцу не повезло осесть в Нью-Йорке. Я думаю, ему пора переехать из Манхэттена в другое место... Кажется, полосатая пижама ему пойдет не хуже костюма от Бриони, и через пару месяцев мы сможем организовать для него приятное дело...

Сью внимательно глянула на Грегори и сильно обняла его. Они провели продолжительное время в объятиях, разговаривая, пока не уснули, и первые лучи солнца не осветили кудри Сью, расположившиеся на плечах Грегори.