Время перемен

Часть 1

– Что за... – простонал я, перевернувшись и зарывшись лицом в подушку.

Ого, как это странно. Шум от включенного пылесоса все равно достиг меня, несмотря на то, что он работал ниже этажом.

– Что за проклятая жизнь! – выкрикнул я, бросив подушку со злости через всю комнату и неохотно вылез из постели.

Мама продолжала пылесосить, даже не глядя на меня, и произнесла: "Доброе утро".

– Доброе, – ответил я ей свирепым взглядом. – Зачем черт возьми ты решила начать уборку в 11 часов утра?

– Сынок, а почему бы тебе не отправиться с твоими проблемами куда-нибудь подальше? – она выключила пылесос и скрестила руки на груди, смотря на меня. – Ты только что проснулся и уже начал жаловаться.

– Ну да, учитывая факт того, что я спал всего два часа. Мамочка дорогая, есть такая штука, как ночная работа, – я включил свет в ванной и напомнил ей. – Я работал до восьми утра, пришел домой около полувосьми и только в девять заснул.

Взяв тюбик с зубной пастой, закончил:

– А сейчас уже одиннадцать утра. Ты это понимаешь?

– Ну, конечно, я очень извиняюсь, – ответила она. – Слушай, мы все теперь должны планировать наши дела исходя из тебя. Кажется, ты занял место Пупа Земли.

– Да перестань со своими шутками, – я вытащил полотенце из ящика. – Неужели так сложно подождать пару часов с этим пылесосом?

– Ну, дорогой, дом должен быть чистым, – пробормотала она. – А я не могу ждать целый день пока ты лежишь в кровати.

– Конечно же, мама, это для тебя почти невозможная задача. Гораздо проще провести весь день играя с подругами в бинго и при этом курить как паровоз. Похоже, ты считаешь, что заняться чем-то другим равносильно восьмому греху.

– Не смей так со мной разговаривать, – проговорила она с гневом, выдергивая шнур пылесоса из розетки. – Ты даже не представляешь, сколько работы у меня по дням.

– Извини. Может быть, я что-то упустил: сигареты, бинго, кофе, дневные сериалы и подобная ерунда. Да, правда, ты работаешь как лошадь.

Включив воду в душе, я предложил:

– Попробуй найти настоящую работу по дням, и тогда ты поймешь, что значит на самом деле уставать. Хотя вряд ли кто-нибудь захочет принять человека с неполным средним образованием.

С чувством победы я захлопнул дверь ванной и вошел под струи душа, затоптывая ответ мамочки своим шумом.

Как долго еще мне придется страдать всей этой фигней? Я ненавидел жить в своем родном доме, но не мог позволить себе что-то другое до тех пор, пока не верну кредит, который взял на учебу в колледже. Я не живу, а просто существую: колледж – пять дней в неделю, работа – три ночи плюс выходные, а в оставшиеся свободные часы я занимаюсь домашними заданиями, а мама всегда недовольна всем. Верно, она почти завидует тому, что я учусь в колледже. Сама-то она бросила школу после того, как забеременела от одного парня, а вернуться ей мешала чрезмерная гордость. Моя старшая сестра Гвен была права, уехав от нас три года назад.

"Почему отец все еще живет с ней?" – подумал я, решительно втирая шампунь в волосы. Десять процентов времени они разговаривают с мамой, сорок процентов времени они не замечают друг друга, а все остальное время – ругаются между собой. И опять я пообещал себе, что как только смогу, обязательно уеду отсюда.

* * *

– Куда это ты собрался? – маменька сидела на кухне с сигаретой, зажатой между пожелтевших от табака пальцев – это был один из ее любимейших вопросов.

– Знаешь, – затянулась она, – Хотела бы я хоть денек пожить твоей жизнью.

– М – да, если хочешь, – пожалуйста, – я покачал головой. – Думаешь двенадцать часов на ногах, вкалывая на кучку ленивых засранцев из профсоюза это здорово, пожалуйста, вперед и с песней.

Надев солнечные очки, я продолжил:

– Однако ты уверенна, что я ни хрена не делаю.

– А ты попробуй как я: стирка, уборка, походы по магазинам и прочее, и посмотрим кому тяжелее.

– Да не вопрос, ма, – ухмыльнулся я. – Вот будут у меня каникулы, и я весь твой.

Докурив сигарету, мама зажгла новую и выдохнула:

– А не пошел бы ты, сынуля, на хер.

– Я тоже люблю тебя, ма.

* * *

– Доброе утро!

– А? Что? – я вскочил, протирая глаза и озираясь по сторонам, пытаясь определить, сколько сейчас времени, однако, часов нигде не было.

– Подымайся, соня. Раковина полна немытой посуды, грязного белья до черта, а на пол без слез не взглянешь.

– Слушай это не смешно. Иди лесом, – заныл я, укладываясь обратно в койку. – У меня сегодня выходной, и надо быть идиотом, чтобы потратить его на твои чертовы домашние дела.

– Нет – нет, это твои домашние дела, – ее голос звенел от радости. – Теперь ведь ты стал мамочкой.

– Что? – я резко сел и огляделся по сторонам, возле постели стояла моя точная копия; пораженный я закрыл глаза, подозревая, что просто еще не проснулся.

– Вставай, мамуля, – хихикнула моя копия – блин, да это же мой собственный голос! – Я уезжаю, а когда вернусь вечером, то хочу увидеть вкусный ужин и чистый дом. Думаю, что папа хочет того же.

С неохотой я открываю глаза и понимаю, что мой двойник все еще здесь.

– Что, черт возьми, происходит?

Скинув одеяло, я вылезаю из кровати и чуть не падаю на ковер. Кажется, я значительно набрал в весе. Смотрю вниз и замечаю, что за ночь у меня появились огромные груди. В панике сую руку под пижаму, которую на себе имел (кто-то натянул ее на меня?) и обнаруживаю женское первичное половое признак.

– Ну как тебе? – спрашивает альтер эго. – Лучше, чем те девчонки, которых ты приносил домой?

Если бы я не был так напуган, то мне точно стало бы плохо прямо на ковер. Ничего не замечая вокруг себя, я бросился в ванную комнату. Включив свет, замечаю, что ногти у меня окрашены розовым лаком и примерно дюймового размера.

– Дьявол! Этого быть не может! – собрав остатки сил, смотрю в зеркало – из него на меня смотрит моя мать.

Это ее тело, а я – мое "я" находится внутри.

– Что за чертовщина это вообще? – спрашиваю у зеркала, надеясь, что мой голос не выдаст ужас, охвативший меня.

– Прищипни меня, – слышу из-за двери. – Но я этим довольна. Все, что я знаю – это то, что проснулась я в твоем теле. И я планирую провести этот выходной интересно и не напрасно.

Громко смеясь, она добавляет:

– Извини, но бинго тебе сегодня не светит, но домашних дел хватает, чтобы скучать не пришлось. Пока.

Потеряв речь, стоял и пристально смотрел в зеркало. Трепещущей рукой ощупываю одну грудь и издаю стон удовольствия при касании холодных пальцев к набухшему соску.

"Неужели мне это нравится?" – подумал я, еще более испуганный, чем раньше. Потом другой рукой я нащупал влажный холмик у себя между ног, и, сунув в щель палец, понял, что мне все больше и больше это нравится.

– Да, пошла она в жопу. У нас обоих будет сегодня выходной.

Я засунул в свою новообретенную письку второй палец и улыбнулся.

* * *

Стоя под горячим душем, омывавшим мое новое, тело, я намылил руки и тщательно исследовал его. Уделяя особое внимание грудям, благодаря которым маман в свое время получила место барменши и влагалищу, давшему жизнь двум детям – мне и сестре, я почти кончил. Черт, у женщин столько способов доставить себе удовольствие – это просто нечестно. Однако маменька едва ли этим. Облазив ее спальню, я обнаружил, что у нее нет ни секс – игрушек, ни порножурналов или кассет, ни эротического белья. Добавив к этому тот факт, что по пальцам одной руки можно посчитать сколько раз, они с папашей трахались в этом году, мне стало ясно, что своим телом она просто пренебрегает. Ладненько, тогда мы оторвемся на полную катушку. Не исключено, что сегодня вечером маман прославится на всю округу как последняя шлюха. Это будет даже забавно. По крайней мере, для меня.

Однако сначала надо закончить этот прекрасный душ. Сняв душ со стояка, я зажал его между ног, направив струю прямо на клитор. О – о – о, блядь, как же клево! Охуительно! Волны удовольствия прокатились по телу. Взяв с полочки бутылочку шампуня, я всадил узкое горлышко в манду. Затем, наклонившись, стал трахать себя бутылочкой и одновременно массировать клитор упругой струей воды. Оргазм не заставил себя долго ждать. Когда он, наконец, наступил, мне стало так хорошо, как никогда раньше

– О-о-о, ах-ах-ах! – взвизгивал я от наслаждения, чувствуя, как мышцы влагалища сокращаются и выталкивают бутылку изнутри. Мое тело покрывали спазмы блаженства, словно я ощущал небеса в алмазном сиянии. Я был изнеможен и бросил душ в сторону, протянув руку между ног и собрав немного своих соков. Затем улыбнувшись, я делал то, что моя мамочка никогда не делала – аккуратно облизывал ладонь, покрытую выделениями, тщательно обсасывая каждый палец по очереди.

* * *

– Здравствуйте, нужна ли вам помощь? – спросила продавщица.

– Да, – ответил я, засовывая правую руку в сумочку. – Где у вас ассортимент вибраторов?

Она указала на стойку возле задней стены и начала объяснять достоинства самых популярных моделей. Мне было приятно отвлечься, так как я не чувствовал себя совсем комфортно в женском платье, и у меня возникали сомнения о правильности моего макияжа. К тому же, когда я видел болтающуюся на руке сумочку, я чувствовал себя полным идиотом. Я старался проявить настоящий интерес к продукции и задавал самые провокационные и интимные вопросы, которые только приходили мне в голову. Может быть, это обернется проблемами для мамочки.

Надеясь, что у мамы есть деньги на кредитной карте, я выбрал самый длинный и толстый фаллоимитатор, самый мощный вибратор, несколько анальных пробок, "удовольствие-шары" и клиторальный массажер в форме бабочки.

– Это все? – спросила продавщица.

– О нет, – я бросил сумочку на прилавок. – У вас есть такое нижнее белье, в котором любая порядочная хозяйка почувствует себя абсолютно развратной?

Начав с трусов с разрезом в промежности, она продемонстрировала мне прозрачное белье, кружевное, кожу, латекс и всякие разные штучки – дрючки. Я выбрал с дюжину разных трусов, лифчиков, корсетов, а также наручники, шарообразный кляп, несколько масок и хлыст.

Было бы не плохо поэкспериментировать с этим днем, но когда папаша "случайно" найдет мой комплект для "раскованной, свободомыслящей женщины", мамулька ждет, чертова уйма неприятностей.

Пропустив мою (мамину) кредитку через терминал, продавщица спросила меня:

– А вы знаете, как пользоваться всем этим?

Она клеится ко мне? Маменька повела бы себя довольно определенно – она терпеть не могла лесбиянок, с тех пор как моя сестра привела домой свою первую подружку, – выскочила бы из магазина, плюясь от отвращения. Назло ей, я ответил:

– Вообще – то нет.

И изобразив жутко кокетливую улыбку, продолжил:

– Очень жалко, что вы не проводите инструктажа.

Сверкнув превосходными зубами в ответной улыбке, она перегнулась через прилавок и стала лениво теребить левый сосок через блузку.

– Знаете, – продавщица ухмыльнулась, – У меня сейчас как раз будет перерыв на ленч, и если хотите, то я смогла бы вам помочь.

Я вернул ей улыбку и нагло ухватил ее за другой сосок:

– С удовольствием.

* * *

"Черт, уже четыре часа дня", – на изучение основ лесбийских удовольствий ушло больше времени, чем я планировал. Но мне не было жаль ни одной секунды, продавщица Эйприл, которой было двадцать с хвостиком, проявила недюжинный для ее возраста опыт. Поглаживая сумочку, я усмехнулся, представив, как папенька посмотрит пленку, где его женушка занимается этим с женщиной. Что он скажет, когда увидит мать своих детей в черном корсете и в наручниках, с торчащей в заднице рукояткой хлыста, а другая женщина, с пристегнутым к бедрам дилдо, в это время от души обрабатывает ее? Сблюет он или спустит, услышав, как его фригидная супружница визжит от удовольствия и умоляет свою случайную любовницу сильнее трахать ее?

Удостоверившись, что кассета надежно спрятана под сиденьем, я решил создать ее дубликат перед тем, как предложить эту пленку отцу. Я не знаю, как он отреагирует, но мне просто не хочется позволить ему уничтожить единственное свидетельство о поведении моей матери. Кроме того, это любительское видео всегда можно будет посмотреть в случае желания провести время весело. И кто знает, может быть, я захочу использовать это для шантажа матери.

Жаль, что у меня не было больше времени на изучение моих новых возможностей, но консультации Эйприл полностью компенсировали этот недостаток. Решив перекусить, я заехал в "Макдональдс", просунул руку под юбку и активировал небольшой вибратор, который Эйприл оставила у меня в память. Когда пришел парень-официант с моим заказом - гамбургером и картофельными фри - я только что закончил, так что юноше было обеспечено отличное развлечение.

* * *

– Как прошел день? – спросила мама. – Вижу, ты даже не притронулся к домашним делам. Получается, ты нашел себе развлечение.

– Вроде того, – ответил я. – Не спеши, через несколько дней все сама узнаешь.

– Да, ну может быть и ты вскоре обнаружишь парочку сюрпризов, когда вернешься к своему обычному состоянию.

Я пожал плечами, зная, что то, что она имеет в виду, несопоставимо с моими сегодняшними приключениями. С улыбкой я сказал ей:

– Ладно, все было очень забавно, но думаю пора заканчивать игру.

– И что ты хочешь от меня? – она расслабилась в кресле и закурила, наполняя мои легкие никотином.

– Эй, – нахмурился я. – Вытащи этот яд из моего рта и верни наши тела обратно.

Мама покачала головой и сделала глубокую затяжку.

– Если б я знала как.

Подтянув штаны, в плохой пародии на мачо с Дикого Запада, она сказала:

– Может быть, все изменится, когда ты проснешься. А я должна идти на работу.

О, черт. Она собирается сделать так, чтобы меня уволили! Она же и понятия не имеет, чем я занимаюсь.

– Ты не можешь это сделать, – сказал я ей. – Позвони и скажи, что заболела, пожалуйста.

– Извини, но я хочу полностью почувствовать себя Карлом, – она уже собралась уходить, но вдруг повернулась и издевательски улыбнулась. – Кстати, наверно, я должна тебя предупредить...

– Предупредить, о чем?

– Ну, у меня со дня на день начнутся месячные, так что, вероятно, твой отец захочет меня, то есть тебя, сегодня ночью трахнуть.

– Обломается, – заявил я. – Скажу, что у меня болит голова или что – нибудь в этом роде.

Все еще улыбаясь, она закончила:

– Если наберешься смелости, сделай ему минет. Обычно этого твоему отцу хватает на всю ночь. Иначе, он трахнет тебя, будет тискать сиськи, покусывать соски. Он довольно груб в постели.

– Пожалуйста, мам, хватит, – определенно это было слишком даже для сегодняшнего дня извращений. – Извини, что нахамил тебе. Я очень об этом сожалею.

– Я уже сказала тебе, что ничего сделать не могу, – не говоря больше ни слова, она повернулась и поспешила вниз, оставляя меня наедине с моим кошмаром.

Сглотнув неожиданно возникший в горле ком, я понял, что должен все сделать для того, чтобы у моего старика сегодня ночью не встал.

* * *

Когда я, наконец, заполз в постель на голове у меня были бигуди, на морде – грязевая маска. Я облачился в длинную мамину фланелевую пижаму. Зубы я тоже не стал чистить, надеясь, что мое "свежее" дыхание окончательно затруднит понимание между мной и папашей.

– Дорогая...

– Пожалуйста, давай уже спать, милый, – быстро перебил я. – Увидимся утром.

Отец прижался ко мне и улыбнулся:

– Ой ты, озорница. Знаешь, как мне нравится снимать с твоего лица этот косметический мусор и выдергивать бигуди зубами, – он погладил меня по шее и добавил. – А эта милая пижамка, ты не представляешь, как она меня заводит.

Вот это да! Кто бы мог подумать, что у папы есть такая странная страсть к бигудям и прочей ерунде? Я надеялся успокоить его, а он только разгорелся еще больше. Видимо, мой отец – настоящий дурак. В любом случае, я попал в неприятную ситуацию.

– Ммм... – он ласкал мою грудь сквозь толстую ткань и предложил: – Почему бы тебе не пососать мой член, пока я освобожусь от бигудей. А потом я смогу полностью вылизать тебя.

Ни за что! Несмотря на то, что моё тело было женским, у меня в голове я всегда был мужчиной. И никогда не стану сосать член другому парню. Особенно своему отцу. К сожалению, мое тело думало иначе. Игнорируя мой внутренний протест, соски затвердели, клитор набух, а влагалище сильно увлажнилось. Я испытывал отвращение к самому себе, но признавался перед собой, что эта ситуация меня возбуждает. Даже больше, чем когда я был парнем.

Оказавшись запертым в ловушке материнского тела, я не мог противиться отцу, который давил на мои плечи. Он расположился подо мной, и я ощущал запах его члена.

– Разевай шире ротик, моя малышка, – ласково прошептал папочка. – Папа приготовил большой сюрприз для своей девочки.

Уставившись на залупу, я быстро прикинул все "за" и "против". Или я у него отсосу, или он оттрахает меня, а в это время будет слюнявить лицо своими поцелуйчиками. Решив, что минет – меньшее зло (едва ли), я закрыл глаза и взял его набрякший член в рот.

– Ой, блядь, да – а – а! Соси, крошка, соси глубже, – я мысленно вернулся к событиям сегодняшнего дня, я представил, что он – Эйприл, а его хер – пропитанное нашими с ней соками дилдо.

Это хоть как – то помогло мне удержаться от рвотных позывов. То, посасывая, то, облизывая, я старался достать языком до самых чувствительных его местечек, которые мне лизала моя подружка. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, чем быстрее папаша кончит, – тем лучше. И все это закончится с его оргазмом.

Ммм, – я удивленно промычал я, почувствовав, как папаша залез пальцем ноги мне в пизду.

Открыв глаза, я был поражен видом своих густо накрашенных губ, елозящих вверх – вниз по отцовскому хую. Мне стало противно до жути, и я попытался выдоить его в рекордно короткий срок. Единственным светлым пятно было, то, что он стимулировал во время минета мою письку. Мне стало не по себе оттого, что ощущения могут перемешаться, и я начну получать удовольствие и от минета.

– Заебись, как хорошо, – методично посрывав с моих волос последние бигуди, отец заявил. – Деб, я вот – вот спущу! А – а – а – ах, не сил больше.

Тяжело дыша, он взмолился:

– Глубже, глубже. Заглотни ствол, поцелуй яйца, и я кончу.

Здорово, что у маминого тела безусловный рефлекс на такие просьбы, иначе меня точно бы вырвало. Сделав глубокий вдох, я за один раз вобрал в рот его член целиком. Не останавливаясь до тех пор, пока нос не защекотали волосы у него на лобке. Только успел я несколько раз быстро лизнуть ему яйца, как он толкнул меня на постель и простонал:

– Приготовься, малыш, скоро ты получишь свое молоко!

Отец держал меня за руки и выдыхал сквозь прищуренные губы, в то время как его семя обрызгивало мое лицо. Снова и снова его густая белая жидкость заливала мои щеки, нос, лоб и губы. Ее запах и вкус вызывали только отвращение. К сожалению, мой организм привык к этому вкусу, и я инстинктивно облизывал губы.

– Ну же, подойди сюда, детка-шлюшка, – произнес он хриплым голосом, поднимаясь надо мной.

Сев на меня сверху, папаша облизывал мое лицо. Время от времени он останавливался, чтобы насладиться вкусом своего семени смешанного с косметической пудрой на моем лице. Это ему действительно нравилось? Я не мог допустить мысли о том, что отец - гей. Но было видно, что он уже не первый раз наслаждается своим собственным семенем.

Наконец, он полностью облизал мое лицо – все было прекрасно, если не считать того, что теперь оно было покрыто его слюной. Мне было отвратительно и стыдно за свои действия, но по крайней мере это закончилось. Поблагодарив его за ночь, я перевернулся на бок и притворился спящим. Сначала это казалось сработавшим, но как только я начал задремывать, что-то вошло в меня между ног. Боясь открыть глаза, я резко вздохнул, когда его член резко вступил в меня, используя то, что он был сильно увлажнен после минета. Целуя меня в шею сзади, папик прошептал:

– Просто лежи здесь, моя дорогая, и наслаждайся. Я хочу отблагодарить тебя за лучший минет в моей жизни и думаю, что оргазм – это то, что нужно для полного удовольствия.

Уткнувшись лицом в подушку, я старался не заплакать, но слезы стыда все равно текли по щекам. Сначала моя попытка охладить в нем страсть полностью провалилась. Потом отчаянный минет, который я ему сделал, оказался лучшим в жизни. А теперь родной отец усердно дрючит меня, и все это закончится только тогда, когда он затопит мою матку спермой. Сгорая от стыда и отвращения, все, что я мог сделать – это лежать и ждать окончания кошмара.

* * *

– Ой, ой! Дебра, что же ты наделала.

– Чего? – я проснулся и снова увидел себя стоявшего возле постели.

Обмена не произошло! Я все еще был в теле матери! Как следует оттраханом, полном до краев спермой теле! Однако, чувствуя влагу между ног, я едва удержался от искушения, сунуть в пизду палец, а потом облизать его. Ее тело было очень сильно по части инстинктов, независимо оттого, чья сущность сидела внутри.

– Вставай, – сказала мать. – Пошевеливайся, и тащи свою задницу в ванную, пока все тут кровью не загадила.

– Ой, черт! – захныкал я. – Он, наверно, мне что – нибудь порвал, а? У него такой здоровый! Я даже не смог остановить его.

– Дебилка, – вздохнула мать. – У тебя месячные начались.

Твою мать! Я же не справлюсь один.

– Пожалуйста, помоги мне, мам, – взмолился я, – Я ж понятия не имею, что нужно делать.

– Хорошо, – она привела меня в ванную. – В первый раз я тебе помогу, но потом все будешь делать сам. Сначала пописай, как следует, затем мы приведем тебя в порядок, а после этого придет черед тампакса.

– Мам, почему мы не превратились обратно? – я не перестав хныкать. – Неужели это навсегда.

– Не знаю, – ответила она с пожатием плеч. – Может быть и так. Это не конец света. Кстати, благодаря моим усилиям твоя почасовая оплата выросла на два доллара.

Наконец-то хорошие новости.

– А как это случилось? Ведь я даже не вступил в профсоюз.

– Ты уже вступил, – мама достала коробку с тампонами из аптечки. – В правлении есть три ребятенка, обладающие большой силой...

Лаская пластиковый аппликатор моего первого "тампакса", она поцеловала головку тампона и продолжила:

– Я договорилась с ними за обедом, и они выдали мне профсоюзную карточку и повысили зарплату.

– Нет! – всхлипнул я. – Пожалуйста, скажи, что шутишь.

Теперь даже если я вернусь к прежней жизни, то будет нетревожно. Буду ли я оставаться в теле мамы или вернусь к своему, найдутся люди, которые захотят использовать меня по-своему.

Подав мне тампон, она засмеялась и подтвердила мои опасения:

– Единственное условие – я должна удовлетворять их каждый вечер. Их сперма, конечно, намного лучше, чем у твоего отца. Если станешь снова самим собой, будет возможность сравнить.

Грубо вставив тампон в меня, мама щипнула меня за грудь и отступила. Расстегнув брюки, она вытащила свой ранее принадлежавший мне член в его мужском облике и спросила:

– Что насчет небольшой практики? В конце концов, парням такая возможность нечасто предоставляется – пососать свой собственный член.

Сочетание страшных обстоятельств, стыда, чувства вины и разбушевавшихся женских гормонов было слишком для меня. Полностью сломленный я сошел с унитаза, стонал и думал о том, что придется провести еще один день в материнском теле и что меня ждет, если я снова стану самим собой. Ее руки обхватили меня, и я отчаянно качал головой вперед-назад, не обращая внимания на то, что кто-то может увидеть нас.

Мать с улыбкой застегнула джинсы и пошла к дверям. Проходя через спальню, она обернулась и бросила мне:

– Когда надоест себя жалеть, может, простирнешь простыни. Знаешь, кровь очень быстро впитывается.

Рассмеявшись, маман ушла, оставив меня с кошмаром, который, похоже, уже никогда не кончится...

Часть 2

– Увидимся позже, милая!

Зажмурив глаза, я сунул голову под душ. Я не мог ответить ему, просто не мог. После всего, что мне пришлось вынести прошлой ночью по его милости, я, вообще, не хотел его больше видеть.

– Э – эй!

Я вздрогнул, попятился назад и едва не поскользнулся на упавшем мыле.

– Сукин сын! – заорал я на него. – Иди в жопу!

Смущенный, отец спросил:

– Деб, в чем дело? Что – то не так?

Ха! Что – то не так? Это еще мягко сказано! Но главная беда – я не могу ему ничего объяснить. Отец или не поверит мне или решит, что его благоверная спятила, и сдаст меня в психушку.

– Нет, все в порядке, – солгал я, силой заставив себя говорить как можно более спокойно. – Я задумалась, а ты немного напугал меня.

Он недоверчиво осведомился:

– Уверена, что все нормально?

– Да, спасибо, – отойдя от стены, я стал намыливать свои длинные каштановые волосы, надеясь, что он клюнет.

Однако отец и не собирался уходить, тогда я выдавил улыбку и сказал ему:

– Давай, дорогой, иди, радуйся жизни. Ты, вроде, говорил, что собираешься порыбачить с недельку.

Отец осклабился:

– Ага. Тед говорит, что в это время года офигительно клюет. Ой, как мы оторвемся.

Вдруг его голос стал более серьезным:

– Слушая, а с тобой точно все в порядке? В смысле, коли с тобой что случилось, то я обязан быть рядом...

– Не обращай внимания, – я ответил с нежностью в голосе. – Я просто прохожу через трудные дни.

– Хорошо, давай не будем об этом, – отец поднял руки в знак отчаяния и отступил назад. – Пока, милая. Я позвоню тебе.

– До свидания, до свидания, – услышав захлопывающуюся дверь ванной комнаты, я опустился на пол. Я сидел, обняв колени, мечтая о том, чтобы вода смыла стыд и горечь последних недель и желал, чтобы меня прокипятить так сильно, чтобы я забыл о том адском состоянии, которое стала моя жизнь.

Меньше двух месяцев назад я был студентом на последнем курсе со стабильной работой. Нельзя сказать, что все было идеально, но могло быть и хуже. Жить с семьей и особенно с матерью было невыносимо для меня, но я мог уехать только через год после полного погашения кредита за обучение. И вот тогда это случилось.

Мама и я поссорились – обычная семейная ссора, мы выругали друг друга. Вроде бы ничего особенного? Но это было огромное событие! Каким-то странным образом – я не знаю как и почему – на следующее утро мы проснулись и обнаружили, что наши тела поменялись местами. Я вдруг стал матерью, а она – мной. Не знаю, это была шутка космических сил или попытка сверхъестественного создания заставить нас лучше понимать друг друга. Если это так, то эта попытка провалилась полностью. Мы оба страдаем от этой ситуации и теперь разбираемся со всеми последствиями.

Снова всхлипывая, я взял мочалку и начал чистить зубы, десны и губы. Мой рот был поранен, опухший и кровоточил в некоторых местах. Боль наполнила его до предела, из-за чего слезы потекли еще сильнее.

В первый день после обмена телами я купил массу секс-игрушек и аксессуаров для более экстремальных игр, надеясь, что отец увидит их и обрушит свою гнев на мать. Конечно же, когда мы не стали сами собой, я спрятал все это как можно дальше от глаз, но мама, видимо, нашла их и положила туда, где папа не мог не заметить – в ящик шкафа, где он хранил свое нижнее белье.

Он решил, что у меня новая секс – фантазия, и решил прошлой ночью помочь мне воплотить ее в жизнь. Улегшись в постель, он взгромоздился на меня, припер к матрасу и гадко ухмыльнулся.

– Это то, что ты хочешь гадкая девчонка? – поинтересовался он, приковывая мои запястья наручниками к спинке кровати. Я потребовал, что бы папаша сказал, что он намерен делать. Но вместо ответа "супруг" заткнул мне рот ярко – красным кляпом в форме шара, его я тоже купил. Папашино усердие и стало причиной того, что у меня так дико сейчас болит рот.

– Скотина, – я сплюнул; розоватый сгусток слюны и крови исчез в стоке.

Взяв губку, которую мать велела использовать для мытья "интимных частей", я стал намыливать себе между ног.

– О – о – ой! Блядь, как же больно! – с каждым движением губки низ живота охватывала жгучая боль, напоминавшая о самом худшем, что случилось прошлой ночью

Заинтригованный игрушками, отец стал запихивать мне между ног самое толстое мое дилдо. Он никак не подготовил его, считая, что достаточно моей естественной смазки, а просто засадил одним ударом по самую рукоятку. Затем, немного притомившись от проделанной работы, он взял мой самый большой батплаг и всунул мне в задницу, и опять всухую. Помню, как я вопил через кляп, едва не теряя сознание от жуткой боли, но папаша всерьез считал, что мне это нравится!

Не в силах больше терпеть я отбросил губку и лег в ванну. Упершись локтями в дно, я попытался приподнять таз так, чтобы струя душа била прямо в мою раскрытую щель.

– А – а – ах! Бля – я – дь! – эта процедура была не менее болезненной, но я должен был уничтожить даже само напоминание пребывания папаши во мне.

Меня охватило отвращение, когда я осознал, что внутри меня находится его проклятая сперма.

Когда я впервые приступил к выполнению своих супружеских обязанностей, мне показалось, что у отца необычайно большой половой член. Подсознательно я боялся, что он разорвет меня пополам, и единственное, что меня успокаивало, это то, что мама уже давно привыкла к нему. Однако эти "игры" так возбудили отца вчера ночью, что его фаллос стал гротескно огромным. В сочетании с анальной игрушкой он проник в мою вагину с трудом. И отец использовал свой орган без какого-либо сожаления. Может быть, если бы я смогла расслабиться и получить удовольствие, все произошедшее предстало бы передо мной в другом свете.

Я пошла принять холодный душ, но знала, что это не поможет. Неважно, как я буду стараться вытереть себя полотенцем - я никогда не избавлюсь от этого. Закрыв краны, я вышла из ванны, завернулась в полотенце и села на пол. И хотя отец нанес мне удар по заднице, холодный кафель принес мне некоторое облегчение.

"Что же мне делать?" - спросила я пустоту. "Что же мне делать?"

***

"Привет, Дебора!" - гостья приподнялась и поцеловала меня в щеку.

"Привет, Шарлин," - широко улыбнувшись, я пригласила ее войти. "Можешь сама сделать кофе, а я присоединюсь через минуту."

"Конечно."

Я закрыла за ней дверь и поспешила выключить пылесос. Все подруги мамы стали моими подругами. Но Шарлин нравится мне больше всех. Она старше мамы на несколько лет, любит выпить, не выбирает своих мужчин и ругается как сапожник. Даже когда я был Карлом, я испытывал особые чувства к ней. Я даже фантазировала о нас двоих, но хотя она шутила на эту тему, я сомневаюсь, что такое могло бы произойти в реальности.

– Шар?

– Я здесь, – отозвалась она из гостиной.

Я сел рядом с ней на кушетку и взял с журнального столика чашку кофе. Ее приход резко улучшил мне настроение

– Итак, Шар, какими судьбами ко мне? – поинтересовался я.

Он молчала с минуту, словно была не уверенна в ответе, потом решилась.

– Давай поговорим на чистоту, – Шар отхлебнула кофе и спросила. – Как у тебя дела? Я имею в виду на самом деле.

Черт, этим вопросом она заставила меня вспомнить о кошмаре, длящемся уже два месяца. Почему бы нам просто не поболтать о том, о сем.

– А почему вдруг ты спрашиваешь? – холодно поинтересовался.

– Брось, Деб. Ты отлично, мать твою, знаешь, почему. Ты сейчас вся какая – то подавленная, угнетенная; раньше ты гораздо реже бывала в таком плохом настроении. Я беспокоюсь за тебя.

– Все со мной в порядке, – соврал я. – Спасибо, конечно за беспокойство.

– Блин, Деб, вот только со мной не надо. Мы же, хер знает, сколько лет знакомы, – она поставила кофе на столик и села поближе ко мне. – Я ведь от тебя не отстану, пока не расскажешь в чем дело. Лучше давай вдвоем попробуем решить твои проблемы.

Как сильно я ненавидел ее за вмешательство в мою жизнь, так же сильно я был благодарен за попытку помочь мне. Я разрывался между желанием выгнать ее к чертовой матери и стремлением во всем признаться. В конечном счете, мой выбор остановился на последнем.

– Ну, знаешь... черт... это все моя проклятая жизнь, – начал я.

И глядя в черную глубину чашки с кофе, попытался объяснить ей все как мог, естественно без каких – либо сверхъестественных подробностей.

– У нас уже давно все идет не так, как хотелось бы. Карл и я уже несколько недель не разговариваем. Из-за этого у меня плохое самочувствие. А, Фил...

Как объяснить ей, что он думает, что я его верная и послушная жена, но каждая наша ночь вместе – это для меня изнасилование. Я ненавижу его за это, он вызывает отвращение, но глубоко внутри я понимаю, что отец не заслуживает такого отношения.

– Блин, я всегда знала, – сказала Шарлин. – Этот мерзавец что-то тебе сделал? Он причинил тебе боль?

Взяв меня за руку, она спросила:

– Расскажи мне, Дебра, как я могу помочь тебе!

– Нет, все не так просто, – возразила я с болью в голосе – он всё-таки мой отец и даже не подозревает о своих поступках.

– Мне просто досталось... Это секс, минеты и вся эта история. Возможно раньше это было неплохо, но сейчас я чувствую только стыд и отвращение.

– О, милая, мне так жаль, – согласилась она. – Я всегда боялась этого. Очень хотелось ошибиться. Но теперь вижу, что была права.

– О чем ты говоришь? – спросила я, пытаясь сдержать слезы.

Шарлин вздохнула. Подойдя еще ближе, она обняла меня за плечи, но видимо чувствовала себя не в своей тарелке.

– Я знаю, откуда это идет. Думала об этом много раз, но до прошлого года не принимала всерьез.

– Я... я не понимаю тебя, – она явно не вникала в мою проблему, но без полной истории невозможно было направить ее на правильный путь.

– Дебра, дорогая, позволь мне закончить. Знаю, что ты не хочешь это слышать. Но нужно. Правда – единственный способ помочь тебе, – сделав глубокий вдох, Шарлин произнесла: – Дебра, дорогая, ты – лесбиянка.

У меня должно быть глаза на лоб полезли потому, что она стиснула мою руку, прежде чем продолжить:

– Я давно это чувствовала, но раскрыла тебя, когда ты вышвырнула из дома Гвен.

– О чем ты говоришь? – мать точно не было лесбиянкой, и я чувствовал необходимость защитить ее; не смотря на все наши ссоры, я не мог позволить возводить на нее напраслину.

– Деб, выслушай меня до конца. Тебя разозлило не то, что Гвен была лесбиянкой, НА САМОМ ДЕЛЕ тебя взбесил факт того, что, она открыто, заявляет о себе какая она есть, а ты вынуждена скрывать свою истинную натуру. Понимаю, что звучит это как какая – нибудь психолоаналитическая хрень, но так оно и есть, – посмотрев мне в глаза, она закончила, – Ты борешься с собой еще с тех пор, как мы встретились. Ты постоянно стараешься это отрицать – у тебя муж, двое детей, как у любой нормальной гетеросексуальной женщины.

Это десйствительно звучало как психолоаналитическая хрень. Однако крошечная часть меня думала, а не права ли она.

– Шар... – что я мог ей сказать?

Даже если она не ошибается в отношении матери, то может права насчет меня. Пойманный в ловушку женского тела, став пленником женских гормонов и эмоций, я, тем не менее, оставался стопроцентным мужчиной, стопроцентным Карлом. Мысленно вернувшись на пару месяцев назад, я понял, что единственным приятным сексуальным опытом была Эйприл, продавщица из секс – шопа. Что если я навсегда заперт в мамином теле? И если я не смогу заставить себя получать удовольствие от секса с мужчиной то, что мне остается?

Вспоминая, как хорошо мне было раньше, я захотел повторить подобное. Счастливой случайностью я склонился и поцеловал Шарлин в губы. Она выглядела удивленной, но вскоре отдалась страстному поцелую в ответ.

– Это так замечательно, – шептал я, отдаляясь от нее. – Я... я жажду тебя, Шарлин. Ты мне нужна.

С лицом покрасневшим от стыда и возбуждения, я снял свитер в надежде правильно ее понять.

– Нет, Дэбби, мы не можем этого делать, – она покачала головой и на ресницах у нее проступило несколько слезинок. – Мы друзья, я не могу использовать это.

– Пожалуйста, Шарлин, – я схватил ее за руки прежде чем она успела уйти и улыбнулся. – Ты ничего не используешь. Поверь мне... Я буду говорить что люблю тебя, не сейчас конечно же. Но я чувствую что ближе к тебе никого нет.

Довольно странно, но это правда.

– Я хочу этого, только если ты тоже хочешь, – сказала она вздохнув. – Но завтра я хочу чтобы ты возненавидела меня. Мне больше нужна подруга, чем любовница.

– Тсс, Шарлин, – я снова поцеловал ее и пообещал. – Мы можем играть обе роли.

Шарлин все еще колебалась, но когда я взял ее руку и приложил к своей груди, она наконец сдалась.

– Ох... как долго я этого ждала, – простонала она.

На минутку оторвавшись друг от друга, мы оба разделись. Затем голые мы вновь обнялись и упали на диван. В отличие от моего первого лесбийского опыта, все было естественным и романтичным вместо простого перепихона. Не знаю была ли мама тайной лесбиянкой или нет, но мое тело так откликнулось на Шарлин, как никогда не реагировало на отца.

Долгое время мы просто лежали, целуясь и поглаживая друг друга. Шарлин была слегка выше меня и чуть худее. Наши с ней груди были одного размера – чуть больше среднего, слегка обвисшие. Но соски у нее были в два раза больше моих. Заинтригованный, я решил попробовать их на вкус.

– Ммм, Деб... – дыхание Шарлин участилось, когда я скользнул под нее, взял набухший сосок в рот. Нежно посасывая его, языком я, поглаживая твердый кончик. Руками, я в это время я массировал ее мясистые груди, ощущая их мягкую тяжесть.

– О – о – о, замечательно... – я ласкала ее так несколько минут, но потом Шарлин улыбнулась и слегка оттолкнула меня и оказалась снизу.

– Я хочу попробовать тебя, – выдохнула она, скользя языком вниз по моему телу. – Хочу, чтобы ты ощутила прикосновение другой женщины.

– Да, сделай это, – приободрил я ее.

Закрыв глаза, я играл с собственными сосками, когда Шарлин опустила голову между моих бедер. Когда она стала облизывать мне срамные губки, то ее прикосновения были столь нежны, что я едва их чувствовал. Двигаясь по направлению к сокровищу, скрытому за ними, он медленно увеличила скорость и давления языка, заставив меня задыхаться от наслаждения. Определенно, Шар не впервые занималась этим с женщиной.

Я чувствовал вину за то, что просто так лежу и наслаждаюсь ее неземными ласками. В мире больше никого не было кроме нас двоих.

– А – а – ах, Шар! – теперь она ласкала мой клитор, облизывая его так же, как я ласкал ей соски.

Прошло совсем немного времени, и я почувствовал, что все мое тело задрожало от восхитительных, ранее не знакомых, ощущений. Словно писька и груди соединились воедино, а наслаждение нарастало.

– Ах – ах – ах, ой – ой – ой, Шарлин!

Когда это произошло, передо мной вспыхнули все звезды на небе. Раздробленный от удовольствия, я ощущал то, что даже не мог представить себе, не говоря уже о словах.

– Боже мой, Деб, – это был твой первый экстаз? – подняв свое покрасневшее и блестящее лицо, Шарлин улыбнулась от удовольствия. – Так что же раньше никогда не случалось?

Не знаю как у меня мамы, но для меня это определенно был первый экстаз, который я испытал с ею. В сотни раз сильнее всего, что я когда-либо переживал в теле Карла. Надо признать, после всего этого есть определенные преимущества жизни в женском теле.

– Я... я не знаю. Могу только сказать, что раньше со мной ничего подобного не случалось.

Довольная она скользила вверх по моему телу и легко поцеловала меня в губы. Я почувствовал на ее губах вкус своего сока, что делало их еще лучше.

– Рада, что могла разделить это с тобой, – прошептала она. – Как долго я этого ждала.

– Спасибо, – теперь пришла моя очередь улечься на нею.

Я страстно хотел поблагодарить Шарлин за ее фантастический подарок. Я целовал ее тело, наслаждаясь даже запахом ее пота.

– Деб, – спросила она, – Ты уверен? Это очень важный шаг вперед.

Даже если у меня были какие-то сомнения, то после этих слов они исчезли. Она предлагала мне свою любовь и дружбу безвозмездно. Как я могу называть себя другом, если не попытаюсь отплатить?

– Да, – улыбнулся я. – Я хочу сделать это для тебя. Хочу познать тебя и принести радость такую же большую, какую получил сам.

С этим я погрузил лицо в ее истекающую соком пизду, компенсируя энтузиазмом недостаток опыта. К моей большой радости, это было только началом наших забав в этот день.

* * *

Отец вернулся с рыбалки через неделю. Весь грязный как свинья. Впрочем, с его провонявшим рыбой барахлом я бы справился, а вот с похотливым "как же я соскучился по своей женушке" навряд ли. К счастью чувствовал я себя в тот день паскудно, и папашино либидо моментально сникло, когда он увидел, меня стошнило на пол в ванной.

– Увидимся, Деб, – он, явно обеспокоенный моим здоровьем, чмокнул в щеку и убежал на работу. – Надеюсь, тебе станет получше.

– О – ох, наверно не станет, – простонал я

Как только за ним захлопнулась дверь, я рухнул на стул, положив голову на стол.

– Привет, ма! – громко хлопнув дверь, заявилась ухмыляющаяся маман. – Ой, что случилось с нашей девочкой?

– Оставь меня старушка, я в печали.

– А, критические дни, – с чашкой кофе в руке она уселась на подоконник.

Как бы хреново я себя не чувствовал, но еще прекрасно помнил, что фабрику, где работает Карл (сначала я, потом мать в моем теле) на уик – энд закрыта. Если ее не выперли с работы, то где же она шаталась до семи часов утра.

– Где, мать твою, ты шаталась?

– На свидании, – ехидно улыбнувшись, она достала из кармана пачку сигарет, – великолепно провела время.

Мне жутко хотелось верить, что она встречалась с женщиной. Даже, хотя, это было не мое тело и не моя жизнь, я все еще беспокоился, как обо мне (или о ней) думают люди.

– Правда? И кто же та счастливица, и во сколько она тебе обошлась?

– Какая жалость, мамуля, всё на самом деле намного интереснее, – она допила кофе и по пути к холодильнику выпустила клубы дыма в мою сторону.

Открыв банку пива, мать сказала:

– Конечно, тебе не касается, но Дейв и я отлично провели время.

Я должен был понять – ещё один новый парень. Ударив кулаком по столу, я закричал:

– Ты не успокоишься, пока полностью не разрушишь мою прежнюю жизнь, да?

Не обращая внимания на мой крик, она вздохнула.

– Ты должен был его видеть. Высокий, черный, с огромными причиндалами. И энергии у него – через край! Ой – ой – ой! – схватившись за промежность, мать повернулась ко мне задницей. – Хочешь увидеть то, как он расправился с тобой?

Я просто закрыл глаза и покачал головой. Слушать то, как она разрушает мою жизнь – одно дело. Но знать, что она искажает мое тело – совсем другое. Я имею в виду алкоголь, курение, бесконечные вечеринки до утра и каждую ночь новый сексуальный партнер. Теперь я все чаще спрашивал себя, хочу ли я действительно вернуться к своей прежней жизни. Я точно не хотел возвращаться на те горящие руины, которые эта женщина создала из моей жизни, но быть в её теле – это уже слишком.

– Ладно, – пукнула она, – Удачи. Сейчас я приму душ и потом встречусь с Элом в городе. А когда вернусь домой, у меня будет пирсинг на члене, – мама зло ухмыльнулась и посмотрела на меня. – Покажу тебе его, когда приду.

Если я собирался ей что-то ответить, то мгновенно забыл об этом, потому что через секунду я был уже в ванной – у меня опять началась тошнота.

* * *

Прошёл месяц, а мне всё также плохо. Беспокоясь за меня, отец настоял на посещении врача, но мой любимый "сынуля" предложил отправить меня к гинекологу. Отец согласился, и мама записала меня на приём. Совсем не хотелось переживать это унижение, но что я мог сделать?

– Я сейчас вернусь, миссис Чамберс

С вежливой, но неискренней улыбкой медсестра оставила меня в процедурной.

Чувствуя себя голым в дешевой хлопчатобумажной рубашке, я потер свои ноющие груди. Мне впервые в жизни сделали рентген груди, и я отнюдь не горел желанием повторить это еще раз. Должно быть тот, кто придумал засунуть женскую грудь в тиски, а потом пропустить через нее X – лучи – настоящий садист.

Я слишком нервничал, чтобы просто лежать в гинекологическом кресле и ждать. Вместо этого я стал расхаживать по комнате. И, боясь, что вдруг со мной действительно приключилось что – то серьезное, остановился перед большим, в человеческий рост, зеркалом. Впервые я решил попристальней приглядеться к маминому телу.

Распустив волосы, первое, что я увидел – несколько седых прядей. Были ли они и раньше, или – это я поседел от жизни такой? Чувствуя себя ужасно глупо, я, тем не менее, наклонился поближе и стал внимательно изучать свое лицо. Большие карие глаза, маленький носик, полные губы; морщин и складок на лице стало явно больше, чем раньше. И снова я подумал, сколько из них появилось во время моего существования в мамином теле.

– От седины и морщин еще никто не заболевал, – сказал я себе.

Отступив назад, я осмотрел в зеркале тело полностью. Похоже, бедра немного расползлись, наверно, я поправился. А еще эти мерзкие растяжки на животе, включая длинную бесцветную справа.

– Вроде ничего серьезного, – проворчал я.

В соответсвии с диарграмамми, висящими рядом с зеркалом, я поднял правую руку, а левой обследовал правую грудь, все еще побаливающую после рентгена. Я поморщился, но продолжил исследования. Не найдя ничего, я поменял руку и грудь. Левая сиська оказалась чуть меньше правой, но никаких новообразований я не нашел и там. Поэтому решил, что с грудями у меня все в порядке.

– Дебра, рад снова видеть вас, – приветствовал меня улыбающийся врач средних лет и пригласил занять место в кресле. – Медсестра скоро принесет несколько тестов для вас, а я пока проведу осмотр.

– Хорошо, – я немного растерялась, но была слишком напугана, чтобы возразить.

Я попыталась собраться с мыслями, но увидев, как он достает свои инструменты, у меня перехватило дыхание.

– Что вы собираетесь делать со мной? – спросила я, глядя на врача, который выглядел как персонаж из фантастического фильма.

– Расслабьтесь, – успокоил он меня. – Ничего нового здесь не будет.

Как объяснить ему, что это для меня первый раз? Внезапно мое горло пересохло от страха, когда холодный металлический инструмент проник и растянул мою вагину для осмотра. Она должна была стать уже после последнего полового акта с отцом. И это было так же больно, как и унизительно. Мне было все равно, что передо мной стоит мужчина врачебного дела.

– Вот так, – сказал врач, вынимая инструмент из меня. – Чтобы быть полностью уверенным, мне нужны результаты тестов, но я не думаю, что с вами что-то серьезное.

О чем он говорит? Чего ему еще нужно? Почему так много тестов? Я уже позволила сестре колоть меня иглами, я сделала анализ мочи - это было значительно проще с моей прежней "писечкой", а этот человек в белом халате продолжает засовывать в меня различные инструменты. Чего ему еще хочется? Я попыталась успокоиться, видя его улыбку, но не смогла.

* * *

– Ох, черт возьми, как я жажду тебя, детка.

Я не мог рассказать отцу, что мне сказал гинеколог. Поэтому пришлось соврать и сказать, что мне нужно изменить рацион. К сожалению, теперь он не видел никаких преград, чтобы завалить в койку свою благоверную. Если я не был болен, то, значит, секс мне не повредит. И хотя, последнее чего мне хотелось – это исполнять супружеский долг, но что я мог привести в свою защиту. Он – верный, заботливый муж, а я отказывал ему в сексе дольше, чем мама, когда в своем теле.

Лаская его яйца, я подавил желание вонзить в них ногти. Этот кожаный мешочек был источником стольких проблем, а решение казалось таким простым. Выбросив эти мысли из головы, я убрал руку, прежде чем инстинктивно попытаюсь кастрировать папашу, сосредоточившись на минете. Лежа у него между ног, я на секунду оторвался от его члена и сделал глубокий вдох.

– Ммм, готова трахнуться? – осведомился папаша. – Это то, что хочет моя девочка? Она хочет, что бы муженек засадил ей глубоко – глубоко?

– Нет! – я не думал, что это прозвучит так резко, но оно именно так и прозвучало. То есть, – поправился я, улыбнувшись через силу, – Я хочу насладиться вкусом твоего дружка. Поэтому засади его мне в горло, а не туда, вниз.

Необходимость разогревать его, таким образом, убивала меня, но мне нужно было сохранить иллюзия, что я – его любимая женушка. По крайней мере, сейчас.

– Верно, – оскалился он, – Доктор сказал, что тебе нужно изменить свой рацион. А что может быть лучше большой порции свежих горячих сливок?

Я быстро сунул его достоинство обратно в рот, прежде чем мне пришла в голову идея ответить на этот образчик неподражаемого юмора. Желая покончить с этим как можно скорее, выгнул спину и поудобнее устроился между его ног. Я сосал его хуй усерднее чем обычно, раздувая от старания щеки. Будучи не в состоянии видеть его орган между своих губ, я закрыл глаза, но, внезапно почувствовал, что мой нос уперся в его волосатые яйца.

– О – о, Деб... – крепче ухватив мою голову, простонал он. – Ты... ты уже несколько месяцев так не глубоко делала минет. Я... думал, ты за... забыла как это делается.

Он был прав. Член до половины проник в мое горло, а я даже не поперхнулась. Проклятая женщина, наверное, была настоящей профессионалкой, если ее тело все еще помнит, как это делается. Блин, только одна из моих подружек смогла бы так, но и ей было далеко до этой женщины! Двигая головой вверх – вниз, я сосредоточилась на своих ощущениях. Неожиданно мне даже понравилось то, как его горячий твердый член упирается мне в горло. Это было необыкновенное чувство контроля над мужчиной, восхищение собственной сексуальной искусностью. На несколько минут я даже справилась с отвращением.

– Блядь, Деб, отпусти его! – папаша вцепился насквозь мокрую от пота простынь. – Я... вот – вот... кончу!

Я собиралась позволить ему кончить мне на лицо, зная, как он этого хочет, но не успела. Его первая порция отправилась прямиком в мой желудок, за ней последовали еще и еще. Я держала его член во рту, а он выливал горячую, соленую – горькую сперму. Меня передернуло, когда я представила, что она сейчас расплескивается у меня в желудке. Но тело этой женщины действительно нравилось этот вкус. Должно быть, это что-то на уровне гормонов, потому что для меня он абсолютно неприемлем.

Наконец папаша иссяк, и я почувствовала, как член обмяк в моем рту. Проглотив последние капли спермы, я выпустила его изо рта и вздохнула, чувствуя жарко между ног. Этот жар не был приятным. Отвращение и чувство униженности вернулись ко мне. Поцеловав папашу на ночь, я повернулась к нему спиной и заснула. Я знала, что в последний раз поддалась его приступам. Неважно, сколько это мне стоит, но больше я не буду его послушной и угождающей во всем женой.

* * *

– Здорово, мамаш! – мать плюхнулась на диван рядом со мной и поцеловала, так как целуют любовницу, а не так как мать сына или наоборот.

– Да иди ты, – отмахнулся я, у нее изо рта отчетливо пахло спермой, уж не знаю ее собственной или чужой.

– И что сказал старый доктор Шервин? – ухмыльнувшись, она откинулась назад и принялась поглаживать член сквозь джинсы. – Слушай, а он использовал такое маленькое зеркальце? Мне всегда нравилось, что он может так глубоко заглянуть в меня. Помню, пришла я как – то к нему на прием рано утром, не подмывшись, как следует, сам понимаешь, что доктор там увидел.

– Ты беременна, – сказал я ей без обиняков. – Это проклятое тело, что ты мне оставила, собирается произвести на свет сраного детеныша.

– Что? – у нее глаза на лоб полезли, и впервые я увидел ее забеспокоившейся. – Он уверен?

– Не знаю, и я не собираюсь повторно проверяться. Ма, если мы не поменяемся, то я закончу тем, что стану матерью собственного брата или сестры. Но я не могу.

– Похоже, у тебя не слишком богатый выбор, – она пожала плечами и потрогала мой живот.

– Мам, пожалуйста. Прости меня за все, что я говорил тебе, за все, что сделал. Если ты хоть немного любишь меня, верни все обратно, – не выдержав напряжения последних дней, я расплакался, проклиная ее тело. – Я лучше вернусь в свое изуродованное тело, лучше окажусь среди людей, считающих меня пидором, чем пройду через это.

– А ты ведь здорово испуган, верно? – осведомилась она.

– Да, – так странно было возвращаться к обычному разговору, я просто не знал, что еще сказать. – Пожалуйста, прекрати этот ужас.

– Карл, я не причастна к этим странным изменениям. Когда все это случилось, я была также потрясена и безнадежна, как и ты, – она ласково схватила меня за руку. – Мне жаль, что так вышло, но мне пришлось полюбить новое тебе. Конечно, я скучаю по нашим прежним сексуальным отношениям, но и сейчас мне неплохо. – Она говорила очень откровенно. – Нам нужно принять то, что произошло, это еще не конец мира.

– Но я НЕ хочу иметь твоего ребенка! – возразил я. – Это несправедливо.

– Карл, дорогой, – это не мой ребенок, – мама улыбнулась и напомнила мне. – После всех этих перемены через несколько дней у тебя начались менструации, а потом еще раз. Нет, любимый – это твой ребенок.

Я был в полном замешательстве. В последние дни я винил мать за то бремя, которое она возложила на меня, но она не была виновата в этом. Я не хотел заниматься сексом с отцом, но я это делал. Так что все последствия – моя вина.

– Что же мне делать?

– Не беспокойся, я буду рядом и помогу тебе. И, кроме того, можешь положиться на своего отца.

Она была действительно счастлива. Она радовалась не моему горю или выполнению ее материнских планов – она радовалась за меня. Совершенно запутавшись, я прошептал:

– Я... я еще не сказал ему ничего.

– Понимаю, но тебе придется.

– Мама...

Сильно обняв меня, она положила мою голову на свое плечо и ласково покачала.

– Поплачь, – мягко сказала она. – Не стесняйся.

Мы просидели так долго без слов. Давно уже мы не выражали свои чувства таким образом. Наконец, мама произнесла:

– Мне... мне тоже очень. Я никогда не хотела, на самом деле, как – то задеть тебя.

Не смотря на то, что думал я сейчас только о своих проблемах, было видно, что она говорит правду. Тем тяжелее мне было рассказать ей о своих планах на будущее:

– Мама, извини, если это как – то заденет тебя, но я могу остаться с отцом. Боль, стыд, чувство вины – для меня одного это слишком много.

Вынужденный признать тот факт, что я застрял в ее жизни, мне пришлось сделать не легкий выбор. Коли это теперь моя жизнь, то жить я буду, так как лучше для меня.

– Милый, ты просто расстроен, – ее голос звучал так, как голос матери, по которой я так скучал, но говорила она вовсе не то, что мне хотелось от нее услышать. – Ты не можешь справиться с ребенком в одиночку. Отец НУЖЕН тебе.

– Мам, он мне не нужен, – черт, что с ней такое?

Не думал, что придеться раскрывать свою тайну, но другого выхода, похоже, нет. Встав с дивана, я принялся расхаживать по комнате туда – сюда.

– У меня есть... есть другой человек. Человек, которого, по моему, я люблю, тот с которым я смогу остаться. Он не только поддержит меня, но и даст мне то в чем я нуждаюсь. Даст мне то, чего не может дать отец.

– Нет, ты не можешь так поступить, – она явно разозлилась. – Я не собираюсь позволить тебе разрушить то, что мы с твоим отцом создали.

– И что же вы такое СОЗДАЛИ? – поинтересовался я, и прежде чем она смогла ответить, выдал. – Это Шарлин, мам.

Взгляд матери представлял смесь злости и отвращения.

– Мы уже почти два месяца с ней любовницы, и считаем, что нам нужно жить вместе.

Взволнованный, я старался максимально понятно объяснить всё матери, но она даже не рассматривала возможность выслушать меня.

– Негодяйница! – мать сразу встала с дивана и ударила меня сильной пощечиной, отбросив на пол. – Как ты осмелился. Я готова забыть про видео с той женщиной лёгкого поведения, но это уже чересчур. Это не просто эксперимент первого дня.

– Мама, я люблю её, – опять же слезы текли из моих глаз, как может она так сердиться на меня из-за этого, хотя в своем теле я приобрел значительный гомосексуальный опыт, здесь-то я всё понял. – Да, Шар была права.

– Не произноси её имя больше в моем доме. Эта проклятая лесбиянка больше не будет моей подругой! – нависнув надо мной, она рявкнула. – Я запрещаю тебе видеться с ней. Ты ОСТАНЕШЬСЯ со своим отцом, и он воспитает ТВОЕГО ребенка.

– Нет, мама. Я не сделаю этого. Как ты не понимаешь? Я просто не могу!

– Вот так, вот так, – прорычала она, поднимая меня с пола и бросая на свое плечо. – Сейчас я изменю твою сексуальную ориентацию раз и навсегда.

Я отчаянно сопротивлялся – хватался, кусался, брыкался. Бесполезно, мое старое тело было сильнее нового.

Она направилась в мою – теперь уже её – спальню и ногой открыла дверь. В ту минуту, когда она швырнула меня на кровать, я перевернулся и попытался убежать из комнаты.

– Не получится! – вскрикнула мать и легко перехватила меня у двери.

Приложив меня головой об косяк, она кричала:

– Ты не уйдешь отсюда, пока я не сделаю с тобой то же самое, что должна была сделать со своей дочерью!

Она опять ударила меня об косяк, не совсем вырубив, но сломив мою волю к сопротивлению. Потащив меня обратно на кровать, мать разорвала мою одежду и привязала руки чулками к изголовью.

– М – мам, пожалуйста, не надо, – несмотря на раскалывающуюся от боли голову я попытался уговорить ее. – Мы. .. мы можем что – нибудь придумать

– О да, что – нибудь мы обязательно придумаем. Мы придумаем, как выкинуть из твоей милой головки все эти грязные лесбийские извращенные мыслишки.

Она раздевалась, а на губах у нее блуждала безумная улыбка.

– Отец был слишком нежен с тобой, слишком мягок. Пришло время научить тебя, что на самом деле любят мужчины.

Мать на самом деле собиралась сделать это. Находясь в моем теле, она хотела изнасиловать меня.

– Нет, пожалуйста! – истерически завопил я. – Не надо! Ты сейчас просто разозлилась! Мам, ты же не...

Запихнув мне в рот свой грязный носок, она прикрикнула:

– Урок первый – ЛЕЖАТЬ ТИХО!

Вытащив из – за постели скотч, мать закрепила кляп. На ее (моем) теле заметил две татуировки. На правом бицепсе – "беру в рот", на левом – "даю в жопу". Ей было недостаточно разрушить мою жизнь, она решила рассказать о своих извращениях всему миру.

Удостоверившись, что я крепко связан, она уселась мне на живот. С безумным блеском в глазах, мать стала ласкать член.

– Ну, как, он тебе нравится? А?

Я окаменел. Она не шутила, когда говорила о пирсинге члена. Сквозь головку проходил длинный металлический штырь, закругленные концы которого торчали с двух сторон. Это выглядело не только гротескно, но и чертовски болезненно.

Сдавив мои сиськи, она плюнула себе на руку и размазав слюну по стволу.

– У Эла такой же штырь только на языке. И теперь всякий раз, когда он отсасывает у меня, то наши украшеньица исполняют маленький сексуальный танец.

Продолжая свои движения с легкостью, она проникла в углубление между моей грудью и начала заниматься со мной сексом.

Несмотря на то, что ее прикосновения к груди были грубыми, а холодный предмет охлаждал кожу, я не мог отрицать того факта, что я все больше возбуждаюсь. Мне было страшно и неприятно, но эта извращенная ситуация только подогревала мое влечение. Я не желал этого, но так сложилось.

- Вот видишь! - она победно засмеялась. - Твои соски словно камень. Да ты наслаждаешься этим, детка!

Сделав несколько движений, она освободила руки от моей груди и сползла вниз.

- Готова для проникновения? Готова принять свой бывший член в эту беременную киску? - прошептала она трогая клитор разъеденной головкой. - Это может быть извращением или инцестом, но черт возьми, как я этого жажду!

И она внедрила в меня мой собственный член; холодный предмет царапал стенки влагалища. Это было еще хуже, чем со мной и отцом. К сожалению, как только я вспомнил о нем, странное возбуждение, которое охватило меня, исчезло. Я испытывал полнейшее отвращение к себе и не мог делать ничего, кроме как наблюдать за тем, как мать использует меня. В конечном счете, это было так, будто я сам насилую себя.

- Я не думаю, что отец доволен тобой, - издевательски заявила она. - У тебя очень узкое отверстие. Мужчины любят его мягким, шуршащим и очень-очень широким. Если ты хочешь стать женщиной, то у тебя должна быть подходящая вагина!

Одной рукой она играла с моими сосками, а другой достала что-то из ящика рядом со столиком у кровати.

- Посмотри, что у меня есть! - злобно усмехнулась мама и ударила меня по лицу двумя фаллоимитаторами, которые я приобрел в первый день, когда стал женщиной.

Увидев мой испуганный взгляд, она расхохоталась:

– Что, думал, избавился от них? Я вытащила их из мусора, а сними еще парочку чудесных вещичек.

Не переставая смеяться, она положила мне между сисек батплаги, а на лицо – "шарики удовольствия".

Я завопил сквозь свой импровизированный кляп и завертелся как ужи на сковородке, однако сбросить мать так и не смог. Отец измучил меня этими штуками, но он – то, по крайней мере, хотел сделать мне хорошо. А мать же намеренно хотела сделать мне больно.

– Что такое? – спросила она. – Хочешь все сразу. Ах, ты, поблядушка ненасытная.

Вытащив из меня член, она широко раздвинула мне ноги своими коленями.

– Помнится, твоей суке – продавщице это очень нравилось, – напомнила она мне.

Взяв в рот нить с шариками, мать тщательно обслюнявила их, затем, медленно вытащив их, один шарик за другим, она ухмыльнулась:

– Посмотрим, доставят ли они тебе такое же удовольствие.

Прежде чем я снова закричал, она стала запихивать "шарики удовольствия" мне в попу, похлопывая при этом меня по ягодицам.

Странно, но это было не так уж плохо. Возможно, при других обстоятельствах я бы даже получил бы удовольствие. К сожалению, то, что произошло, потом никогда бы мне не пришлось бы по вкусу. Вытащив лежащий у меня между грудей батплаг, мать прижала его резиновое основание к моему заткнутому кляпом рту. Это было то самое чудовище, которое использовал папаша в "ночь игр".

– Смотри, – сказала она. – Как я натренировала твое тело.

Повернувшись, она стала медленно опускать задницу мне на лицо, пока головка не уткнулась в мое (теперь уже ее) очко. Затем, без каких бы то усилий, она с отвратительным чмоканьем насадилась жопой на дилдо. Такое ощущение, что анус просто засосал его внутрь.

– Нужно сказать, что это не самый большой из тех, что были со мной. Однако, я думаю, ты понимаешь в общем о чем я говорю.

Она начала издавать звуки удовольствия и двигать тазом. Очень странно, но похоже, что она наслаждалась искусственным членом в своей заднице! Когда отец вставил этот фаллоимитатор в меня, я испытал огромную боль, но мое тело справилось с этим без проблем. Мне стало отвратительно осознавать, что моя мать не рассказала мне половину о всех этих ужасных вещах, которые она делала со мной.

Мама слезла с моего лица и вытащила анальную игрушку.

– Видишь как я люблю тебя, – прошептала она мне на ухо. – Я даже использовала специальный лубрикант для тебя.

Я был напуган до смерти и прижался к ней.

– Хватит уже! – выкрикнула она и начала бить меня по щекам до тех пор пока я не сдался. – Правильно, умные девочки не противятся!

Не теряя времени на разговоры, она вставила грязную анальную игрушку еще глубже в меня, засунув "удовольственные шарики" еще дальше. Лубрикант смягчил физическую боль от такого неожиданного проникновения. Но только физическую боль, моральные раны стали еще более глубокими.

– Видишь, – ласково сказала она. – Теперь, когда обе дырочки растянуты как надо, ты будешь себя хорошо вести. Когда твой живот станет большим, папа уже не сможет заниматься с тобой любовью так как прежде, – поцеловав меня в носик, мама начала играть со мной и моими сосками. – Теперь твоя задача быть послушным ребенком.