Образ (Глава Девятая. Готическая зала)

Омыв под свежим струящимся душем оскверненное тело подруги, Клэр помогла ей выйти из ванны и сейчас была очень осторожна и предусмотрительна в своих движениях. Она самостоятельно вытерла ее, уложила на кровать и нежно заботилась о ней.

Разгладив и аккуратно украсив интимную зону, Клэр освежила грудь, подмышки, шею, низ ягодиц и складки между ними ароматным спреем. Волосы быстро высохли благодаря компактному фену, а Клэр в это время тщательно нанесла красный губной помады на губы и соски девушки.

Ее бережность была безграничной, и она делала все возможное, чтобы сделать подругу еще красивее и быть ласковой с ней. Она не стеснялась становиться перед ней на колени на мягком резиновом коврике или целовать самые привлекательные части ее тела при первой возможности. Действуя как матерь, горничная или играющий с куклой ребенок, она громко комментировала свои действия и обращалась ко мне за советом, какой аромат или цвет помады ей выбрать.

Закончив с этим, она надела на маленькую Энн чулки с кружевной отделкой, а также поясок и бюстгальтер, которые я недавно приобрел. Она приказала своему творению повернуться, последний раз осмотрела его и подтолкнула его к дивану:

- Подойди и поцелуй господина, который тебя любит.

Я почти лежал. Девушка остановилась возле меня и долго целовала меня в губы со всей терпеливостью и нежностью, что было ей присуще. Я обнял ее за талию и притянул к себе.

Потом моя рука скользнула вверх вдоль позвоночника к шее, где она замедлила движение, чтобы продолжить нежные прикосновения наших губ, контролируя интенсивность и продолжительность таким образом, что мне больше не нужно было двигать головой. Незаметно в этот момент я захотел увидеть Клэр. Я отодвинул светлую головку, и девушка прижалась лицом ко мне.

Взгляд Клэр скользнул с волнующихся ягодиц на мою руку, которая прижимала затылок, а затем встретился с моим взглядом. Теперь маленькая Эмма целовала меня в шею. Я обратил внимание на то, что ее хозяйка усилием выносит зрелище наших объятий, в которых, как она внезапно почувствовала, ей отведена роль всего лишь наблюдательницы со стороны. Я специально затягивал это испытание... Не торопя событий, я тем временем продолжал следить за Клэр, пока ее возбуждение не достигло предела. Она стояла у дивана, в двух метрах от нас, не решаясь ни помешать нам, ни присоединиться к нам. Когда я, наконец, отступил от девушки, Клэр заставила ее подняться и сама села возле меня.

– Привет, девчонка, на кого это ты собралась произвести впечатление? Джон пришел, чтобы принять участие в твоем наказании. Ты сможешь целовать его еще, если он захочет, после того, как мы помучаем тебя по-настоящему.

– Да, конечно, – спокойно сказал я. – С чего начнем?

В соответствии с ритуалом жертве следовало встать на колени на плиточный пол перед своими мучителями, чтобы сначала подробно услышать о тех мучениях, которым ее собираются подвергнуть.

Ее привяжут к одному из каменных столбов в комнате пыток. Потом отстегают плеткой бедра и интимную область. Затем тонкими раскаленными иглами прижигают самые чувствительные места на теле. Наконец, ей до крови высекут грудь. Старавшись говорить естественным тоном, Клэр осведомилась у меня, пробовал ли я когда-нибудь издеваться над женщинами подобными иглами.

– Вот увидите, – сказала она. – Это очень забавно. Следы от них почти не остается; когда острие стерилизуется в пламени, уколы не опасны. Зато боль ужасна – не правда ли, малышка? Можно бесконечно тыкать в одно и то же место, причем эффект при этом не ослабевает... Готический зал выглядел точно так же, как на фотографиях: железная кровать, черно-белый плиточный пол, две каменные колонны, поддерживающие сводчатую часть очень высокого потолка напротив низкого, глубокого окна, обрамленного красными бархатными шторами. Искусственное освещение исходило от настенных ламп и трех направленных проекторов. Все вместе, создавая атмосферу торжественности и интимности, это очень напоминало помещение церкви. При самобытности квартиры в целом эта странная комната нисколько не казалась неожиданной.

Возле друга с товарищем стояли два кресла из кожи, в которые мы с Клэр сели. Клэр испытывала жажду. Естественно, прохладительные напитки нам принесла та самая маленькая Энни - в чулках (без туфель), с поясом и бюстгальтером из белого нейлона, позволяющими элегантно оголить все, что только можно было пожелать.

Пока мы пили, девочка опустившись на колени, чтобы подать нам бокалы, оставалась в этой позе и ожидала наших новых желаний.

Поза, которую ее вынуждала принять ситуация, была такая же, как однажды уже предоставила мне возможность развлечься: раздвинутые ноги, прямая спина, поднятые руки, приоткрытые губы. Большие глаза светились ярким, почти сверхъестественным блеском, возвращавшим нас на несколько веков назад к экстазу христианских мучеников.

Мы все трое знали, что пытки, объявленные на будущее время, не выдумка. Сознание того, что через какое-то мгновение они вызовут страшные судороги боли в этой женщине, наполняло ее и без того прекрасное тело неповторимым очарованием. Я приказал ей немного приблизиться и нежно провел кончиками пальцев по округлым формам и углублениям, на которых мы собирались насмехаться без каких-либо ограничений, просто пока нам это не надоест.

Интимная область у нее была как всегда влажной, возможно, еще после наших поцелуев в ванной; если только унижающей позы, этого бесстыдства, которого мы от нее добивались или ожидание пытки уже само по себе не было достаточно для возбуждения ее, как вспоминала Клэр. Мне захотелось еще больше разжечь ее более направленными прикосновениями. Но тут я подумал, что в эту грозную минуту было бы приятно увидеть, как она делает это сама.

– Предлагаю, чтобы девушка сперва позаботилась о своем удовольствии, – предложил я Клер.

Она согласилась со мной. Однако, прежде чем начать, она решила перевязать глаза девушки черной лентой. Послушав ее указания, Энн поднялась и принесла повязку и предписанную плеть, которые лежали на столике в углу комнаты.

Передав их хозяйке, она заняла свою позицию. Клер показала мне оба предмета. Плеть была другой, не такая как вчера: эта была тоньше и острее. Клер сразу проверила ее на ляжке девушки. Та поскулила и отвела голову в сторону. На гладкой коже появилась тонкая красная полоска.

– Девушка правильно выбрала, – сказала Клер. – Сама сегодня утром покупала. С помощью черной бархатной ленты, закрепленной резинкой, Клер завязала ей глаза, что прекрасно дополнило ее наряд.

Встая на колени перед нами, маленькая Энн была вынуждена ласкать себя: сначала грудь с подкрашенными розовым кончиками, не скованную бюстгальтером; затем живот под кружевной полосой белого нейлона. Она использовала обе руки, усердно тянула, стараясь при этом не закрыть нам обзор пальцами.

Между тем мы спокойно наслаждались напитками в наших бокалах. Клер и я как будто заранее договорились и одновременно посмотрели друг на друга. Я думал о последнем кадре, для которого позировала маленькая Энн и который представлял похожую сцену.

Я был уверен, что Клер думает о том же... о чем и я думаю... В полутьме ее лицо проступало нечетко, однако я предполагал, что она также в замешательстве. Сквозь плотную повязку Энн ничего не видела. Бесшумно встав, я наклонился над креслом Клер. Ее лицо выразило удивление. Я ее почти не касаясь губами, но затем углубился всем ртом и заметил, что она начинает уступать...

– Оставьте меня в покое, – резко выкрикнула она и встала. Чтобы исправить непредвиденную ошибку, вызванную эмоциональным наплывом, она наклонилась над девушкой, которая была согнута в коленно-локтевом положении. Взяв плеть, она с размахом ударила несчастную жертву по ногам, причем право прекратить игру ей не было дано. Нанося удары, Клэр сказала:

– Ну же, наслаждайся, девочка!

В ответ обжигающая боль заставила девушку замереть. Клэр снова хлестнула:

– Наслаждайся!

Изведанная страхом, девушка мгновенно подчинилась.

– Лучше, – произнесла Клэр, и плеть снова сухо хлопнула по ногам.

Не терпящая ожидания, Клэр в конце концов повалила девушку на пол и сама принялась страстно ее ласкать. Энн лежала на спине, согнув колени и подняв руки за голову. Клэр встала на одно колено и наклонилась над своей добычей. Девушка издала протяжный стон. Скоро она уже полностью потеряла контроль над собой и закричала. Крики вырывались из самого горла, рот уже не закрывался и до неузнаваемости искажал черты лица.

– Посмотрите, – пробормотала Клэр, – как она красива, когда у нее наступает оргазм, маленькая, страстная девочка...

И я на самом деле увидел, что девушка ритмично двигается, мотает головой из стороны в сторону и сжимает кулачки. В конце концов она вытянула ноги, одним рывком перевернулась на бок и осталась лежать, сжатая и неподвижная на черно-белых плитках пола...

Однако Клэр еще не была удовлетворена окончательно. Она сняла у девушки бюстгальтер, пояс и чулки, оставив только черную повязку на глазах.

Ударом плетки Клэр снова заставила ее встать на колени перед моим креслом. Она приказала несчастной продолжать, однако приправила свой приказ изысканностью позы и наслаждения:

– Не забывай и про попку!

Рука послушно скользнула за спину в расщелину между ягодиц. Вероятно, девушка была в этом месте очень чувствительна, потому что она почти сразу же снова возбудилась. Однако вместо того, чтобы дать ей пережить наивысшее удовольствие, Клэр схватила девушку и, подтолкнув к одной из колонн, прижала ее спиной к камню. Вмиг маленькая Энн оказалась связанной по рукам и ногам, словно распятая на кресте, с запястьями и щиколотками, стянутыми за колонной. Я направил в ту сторону луч прожектора и приблизился. Руки и ноги были соединены с двумя парами диаметрально противоположно расставленных колец при помощи кожаных браслетов, которые продаются в некоторых магазинах Парижа и с которыми знакомо большинство молодых женщин, любимых мужьями. Верхняя пара располагалась на должной высоте (почти двухметровой), чтобы максимально возможно растянуть тело и при этом избежать риска причинить ему вред.

Клэр возобновила свои яростные ласки и с такой страстью впилась в жертву, что уже нельзя было судить наверняка, относятся ли крики, вызываемые ею, к крикам боли или удовольствия. Всякие сомнения рассеялись, когда Клэр снова принялась хлестать широко раздвинутые ляжки и пах. Направленные удары, наносимые со всей отчаянностью и искусно ложащиеся один на другой, заставили девушку бешено извиваться, забывая о тугих путах. Тело ее было при этом так прекрасно, что по мере совершения жертвоприношения мое восхищение становилось только еще сильнее. Клэр, выбившись из сил, позволила себе передышку и принесла кляп, который должен был не дать крикам пленницы переполошить весь квартал. После этого она поставила возле себя спиртовку, помещенную для удобства на железную подставку. Запалив спиртовку, она положила на огонь инструменты.

Я с интересом наблюдал за длинными металлическими шипами с острыми концами, прикрепленными к деревянной ручке с другого конца, чтобы можно было их удерживать, не обжигаясь. Подождав, пока они нагреются до ярко-красного цвета, Клэр приступила к изощренным пыткам. Сначала одной груди, затем – другой; затем она перешла к самым внутренним изгибам бедер, которые плетью достичь не удалось. Она делала это медленно и тщательно, рассчитывая интенсивность мучительных мгновений: начинала с легких прикосновений к поверхности кожи и заканчивала вонзанием игл на миллиметры в мясо.

Отчаянные движения девушки немного помешали ее работе. Однако стон боли, который мы все же услышали через кляп, в полной мере компенсировал ее усилия. Слезы теперь текли из-под черной повязки и скатывались по щекам жертвы. Ей было трудно дышать. Когда Клэр вернулась к груди и с удовольствием сконцентрировала свое внимание на округлости подмышки и покрасневших сосках, я задумался о том, что девушка может сломать себе руки и ноги от такой силы, которую она приложила, стягивая свои кольца.

Затем я взял плеть и оттолкнул Клэр в сторону, чтобы самому, как было обещано, избить ее грудь. Я осмотрел изможденную борьбой и безнадежной надеждой на избавление девушку. Она была полностью истощена. И я с удовольствием нанес ей удар... Остановился лишь тогда, когда на нежной коже появился тонкий кровоточащий шрам.

– Развяжите ее, – сказал я Клэр. – Снимите с нее браслеты... вытащите кляп... снимите повязку с глаз... Положите ее на кровать...

Маленькая Энн лежала неподвижно. Она находилась в горизонтальном положении, повернувшись лицом к стене и согнув колени. Ее плечи и ягодицы были облегчены от натирания о камень колонны. Я прилег рядом. Я обнял ее сзади, и наши фигуры стали одной целостью...

И я насильно проник в Энн, не обращая внимания на ее сопротивление, проникая в ее безжизненное тело через самый узкий проход.