Пух, Перо

Они еще не знакомы, но уже понимают, что судьба свела их вместе.

Они обмениваются сообщениями через телефоны, изменяют несколько букв в своих документах, меняют коды на своих сумках и направляются друг к другу, так как они стремятся перевернуть свои жизни без колебаний. В их узких душевых кабинах они стоят, подставляя лица под горячие струи воды; они хотят представить себе, как все будет.

Голубое платье прилипает к ее ногам от ветра и пота, когда она бежит по улицам, несет тяжелый портфель и получает синяки.

В середине мая цветут одуванчики.

Букет одуванчиков летит к нему навстречу - достаточно только открыть дверь - и рассыпается, оставляя желтые следы на его щеках и на белой рубашке с расстегнутым воротником.

И тут матросский тостер дважды споткнулся на пороге и был прерван звонком в дверь.

Наконец-то она дождалась его. Она уже открывает дверь. "Какая у тебя классная шляпа, хотя сейчас не по сезону".

На расстоянии двух шагов от ее дома он заметил три цифры, выцарапанные на стене, и решил изменить код на своем портфеле, на всякий случай.

"Ты мокрая, что случилось? Я не заметил одуванчики сразу". "И я порвала колготки чертовым чемоданом. Изменила код". Когда он сажает ее и заворачивает в сухую простыню, вдруг представляет, как она бросает комки грязи прямо в его лицо. Но этого никогда не произойдет. "Хочешь выпить? Тебе нужно согреться". Она берет предложенный стакан, делает глоток и говорит: "Я только что бежала и видела красные цифры написанные на стене. Это должен быть знак, поэтому я изменила код прямо на первой ступеньке подъезда". "И какой же это код?" "Подойди к окну. Подойди, подойди".

В мае всегда происходят интенсивные дожди. Они стирают окна и стены домов, унося с собой все важное в многоцветных потоках и оставляя только отшелушившиеся краски, застрявшие на дне канализационных желобов.

"Теперь я понимаю, почему ты так промокла... Но что насчет кода?.. Что ты хотела мне показать?" - спрашиваю. Она просто смеется. "Лучше посмотри на меня. Знаешь, я заметила, что знаки всегда несут какое-то значение. Вот эти молодые неаполитанки, голубые такие, на твоих обоях - кто им нарисовал усы и рога?" "Ты и правда хорошо подмечаешь... А что касается очков - они точно изменят тебя до неузнаваемости... Хотя в этом виде ты невероятно привлекательна", отвечаю. "Смешной парик, верно? И он так лезет, словно клоками, но как он медленно и прекрасно шуршит на плечи и потом падает под ноги".

В домах, где окна выходят на южную сторону, к двенадцати часам, ближе к половине первого, особенно если мы говорим о мае, солнце так сильно нагревает комнату средних размеров, что захочется закрыть шторы. Голубые шторы не только защитят от солнца, но и наполнят комнату приятным прохладным светом.

Наши разговоры несбиваемы даже тогда, когда в комнате за задернутыми шторами молодая женщина бьет тарелкой об стену. И это может быть слышно во дворе.

"Просто посмотри на них - этот твой букетик, который ты принес. Эти желтые безобидные создания уже поседели от такого пекла... Ужасно жарко... А тебя я заметила на моих прохладных простынях". "О Боже... Откуда у тебя этот веер? Где ты его взял?" "Да перестань... Подойди ко мне и я расскажу тебе на ушко... Вот так, слушай... Ветер - розовый дым, белый - непостижим, умирание - красивое, не нужно его прятать..." "Что это?.. Нет, я не смеюсь. Я закрываю глаза и под веками пульсируют красные круги, словно воспоминание о солнце". "Это первая из трех историй, которые я хочу рассказать... А сколько пуговиц на твоем платье?" "Наверное около сорока, если считать пуговицы на манжетах - по пять на каждой рукавичке, и еще две на поясе... Хотя голубой шелк обычно разрывается". "Боюсь, что все закончится так, если ты мне не поможешь".

Вот, посмотрите, – скромная картина, – на светлом фоне видны два контура: молодой человек и девушка. Между ними расстояние не больше метра. Оба они сжимают букеты уже осветившихся одуванчиков к груди, их шеи изогнуты, головы наклонены, губы вытянуты в предвкушении поцелуя. Легкие семена парят в воздухе без помехи, однако девушка вздрогнула и поднялась, разбросав цветы под ногами, которые мгновенно превратились в пух. Она приблизилась к двери и открыла ее после нескольких звонков. "Наконец-то", – сказала она стоящему на пороге молодому человеку. В этот же момент шум воды заглушил ее слова. Она стоит под теплыми струями душа, открывая воображаемую дверь и шепчет что-то наподобие припева популярной песенки: "Наконец-то... И как тебе эта шляпа, хотя не по сезону ее носить, все говорят, не по сезону:". Она позволяет струям воды ласкать свои губы, но после нескольких капель она кашляет и ударяет кулаком по стене. Ее глаза наполняются слезами, но это уже другие слезы. Девушка ждет своего возлюбленного. Они только знакомы, но уже понимают, что подходят друг другу.

"Тебе все-таки напоминаешь кого-то в этом одеянии", – сказал молодой человек, глядя на девушку. Она подошла к окну, чтобы приоткрыть штору, и черная тень пересекла ее силуэт. На коленях у молодого человека лежит открытый портфель, и ему явно нравится рассматривать его содержимое. "Как ты его открыл?" "Позвольте мне иметь хорошую память. К тому же я поменял код сам. Ты помнишь?.. Ну же. Помнишь?" "И что там?"

Они смеются, возможно, даже танцуют, и их танец имеет изысканный характер, а может быть даже свободный. Он заставляет их замереть, вздрогнуть и даже испугаться стука в дверь. Некоторое время они сохраняют полное молчание, а затем, услышав удаляющиеся шаги, позволяют себе расслабиться и даже лечь на прохладную постель, которая всё же немного помята. Девушка наклоняет голову на грудь юноши. "Ты очень стойкий". "Тихо", - он прислушивается к музыке, доносящейся из-за стены,- "Это раннее средневековье. Великолепный хорал, который заставляет выливать покаянные слезы. Как так получилось, что именно они написали эту мелодию? Я чувствую себя одновременно измученным и ожившим, я разгибаю конечности, изгибаю спину; мне так хочется пристроиться к этому потоку, к этому рёву. Как они это сделали... " "Т – ш – ш, тише – тише. Взойдя над бедами, жестокостями, угрозами, они нашли покой в музыке. Они радовались".

Они молча смотрели, как солнце покидает их комнату. Возможно, их жизнь была лишена света. Они предпочитали большие окна и просторные наряды. Девушку звали Сонечка. Она приподнялась на локте: "Помнишь такую песенку: вот от королевства ключ, ключ от королевства... " "Хорошо уже". Он резко встал, отодвинул штору. Стекло, покрывающее эстамп, загорелось и отразило уходящее солнце.

Примерно в конце мая начинают распускаться тополя.

Дети на дворе поджигали прибитый к тротуару пушистый тополь и крича бежали за огнем.

Он стоит у окна и прижимается лицом к ещё горячему стеклу. "Конец не за горами! Клянусь вам - это так"! "Что ты имеешь в виду"? - Сонечка, малышка, она всё ещё пытается сгладить неловкость. Как неуместно постучали в дверь. "Не глупи", - он ответил так резко, что Сонечка даже уронила чашку из рук. Она закашлялась и просто хотела, чтобы кто-нибудь похлопал ее по спине.

И вдруг, совершенно неожиданно, раздался звон в ушах, словно что-то разбилось. Потом наступила тишина, и все снова зашевелилось, словно во сне: голубое и белое плыли перед глазами. Она провела рукой по забрызганной стене душевой кабинки, покрытой голубыми и белыми плитками, и отдельные капельки стекли вместе образуя сплошную линию. Сделав резкий жест головой, она закрыла глаза и подставила лицо под струи горячей воды.

"Что случилось между тобой и этим парнем? Или скорее сказать, как все закончилось?" "Лучше рассказать о том, о чем мы разговаривали. Он оказался не таким опытным в этих делах, хотя некоторые полезные сведения он мне сообщил. Я все записала..." "Очень хорошо, надеюсь без его присутствия? Нужно выучить всю эту информацию и выбросить лишнее. Понимаешь?" "Да. Я поступила приблизительно так, красавчик... Кстати, давно хотела спросить, а кто находится с тобой на этой картине?" "Как неуместно... Это гравюра из начала века." "Муж изменяет жене. Религиозные нормы и стыд были забыты." "Похоже, я мог бы полюбить тебя".

Он спит. Она восхищается его лицом. В его волосах пушинки одуванчика. Она поцеловала его руку, на которой были написаны шесть цифр. Соня - нежная девушка. Они цифры ей были незнакомы, и ей пришлось сдерживать крик.

Он протянул к ней руку, но когда она отказалась сейчас же, он поднялся и подошел к окну.

Теперь он стоит у открытого окна и курит. "Что там написано? Таксофон". И конечно же она помнила это... А если бы она не знала? Интересно, смог бы он прочитать с такого расстояния... Что случилось с ней?.. Впустить чужого человека в свою жизнь так просто... Ладно. Есть о чем задуматься... И ей тоже. Уже около пяти и жара постепенно спадает. На стуле стоит портфель. Соня читает книгу, шевеля губами и, возможно, слишком низко наклонившись над страницей. Во дворе раздаются детские голоса. Книга закрыта яркой страницей из журнала.

Он: (подмечает Соню) Что ты сейчас изучаешь?

Соня: Ну, так, ничего особенного.

Соня положила руку на страницу книги. "Теперь все стало сложнее, уже не так, как раньше... Ведь я могла прожить без него все это время... Всегда есть что-то, что напоминает о прошлом, все эти связи, которые держат тебя за собой... Не могу сказать, что это невозможно, но и не просто... забыть или не узнавать... Нет, он теперь в моей жизни. Но почему он так? Что он написал на своей руке? Скрыть? А потом что? Он уже пятнадцать минут молчит и курит".

Он: Ну ладно, а всё-таки?

Соня: (думает про себя) Вот опять. (ему, не поворачивая головы) Просто ерунда. Какую-то книгу.

Он: Понятно, что книгу. А какую именно? Или тебе как-то... неловко говорить?

Соня: (закрывает книгу со страницей под рукой) Говорю же, это ничего особенного. Ты не станешь такое читать. (открывает книгу)

Он: Почему бы и нет? Что, настолько странное? Я читаю всякое. Например, есть один парень, он готовит себе бутерброды, и там так подробно описывается, как он намазывает хлеб горчицей, натирает чесноком, боится, что сгорит...

Соня: (смотрит на него, потом на обложку своей книги) Нет, мне это никогда не нравилось... (глядя на обложку про себя) Какие-то праздничные иллюминации и фейерверки... я тут нашла какую-то ерунду, чтобы заняться... И все пишут на руке, когда нет бумаги или телефона под рукой... (проводит языком по зубам) Лучше бы щетку не забыть... (взгляд на него, потом опять на обложку) Ведь это выставят... Зачем так уродливо переплетать книги... Ну не знаю даже, что я читаю, абсолютно не представляю.

Он: И все-таки, какое чтение тебя интересует?

Соня: Я просто рассматриваю телефонный справочник. (думая про себя) Возможно, это стоит попробовать. Нужно найти выход из сложной ситуации.

Он: (немного обеспокоенно оборачивается и замечает, что она читает стихи) Интересно... А о чем они?

Он берет пух с тополиного дерева со стола. "Пусть мы будем здесь, глядя друг на друга в окно... Позволим себе удовольствие до самого конца... Почему бы и нет? Возможно, это стоит решиться... Она – Соня, блондинка... Еще какие-то слова кружатся на языке".

Соня: Да, очень интересно.

Он бросает пух в Соню.

Соня: (отмахивается) Пожалуйста, перестань курить. У меня голова болит. (протирает зубы пальцем)

Он выбрасывает сигарету в окно. Подходит к ней, приседает и берет ее за щиколотку.

Он: Что-то не так?

Соня: (убирает ногу) Нет, все в порядке.

Он: (снова берет ее за щиколотку) Ты уверена?

Соня: (снова убирает ногу) Да, как обычно, не лучше и не хуже.

Он: (зажигает еще одну сигарету) Послушай, а сколько времени прошло с тех пор, как мы встретились?

Соня: Я просила не курить передо мной. Мне напрямую дымит в лицо. (Отворачивается, думая про себя) Правда ли он не понимает?

Он отходит к окну, курит и выпускает дым на улицу. Во дворе играют дети. "Какое это имеет значение? И чем они радуются? Мы здесь вдвоем... А что она может предложить?.. Слабая, какая-то смешная". На столе лежит пух с тополиного дерева. Он подует на него, и пух поднимается в воздух. Соня продолжает читать, шевеля губами.

Он: (обращается к Соне) Ты до сих пор не ответила мне. Ты не хочешь со мной разговаривать?.. Я хочу поговорить с тобой. Я что-то сделал не так? И кстати, ты так и не ответила на мой вопрос.

Соня: (откладывает книгу, смотрит на него; про себя) Красивый, просто великолепный. Какие-то цифры здесь. На что я реагирую? Может быть, их вовсе нет. Возможно, это мое воображение. Нужно верить. Да, просто моя фантазия. (ему) Какой у тебя вопрос?

Он: (раздраженно) Что происходит?

Соня восхищается, поднимается и тихонько приближается к нему, прикасается к его плечу и всхлипывает.

Он: Да что с тобой?

Соня: (всхлипывая) Это так трогательно, что мы сидим здесь вместе.

Он: Ну ты даешь.

Соня: (улыбается) Ладно, какой у тебя вопрос?

Он молчит.

Соня: (берет пух с подоконника и кладет его ему на голову) Шапочка.

Он качает головой и потом убирает пух рукой.

Соня: (миролюбиво) Так сразу не скажешь.

Он поворачивается.

Соня: Может быть четвертый или пятый. А что?

Он: Может быть и шестой. И она считает это интересным.

Соня: (отбирает у него сигарету) Дай-ка. (затягивается и кашляет) Я уже не маленькая, я очень чистоплотный человек, впервые это произошло со мной в возрасте 18 лет. Ты тоже, похоже, не ребенок, по крайней мере по внешности.

Он: Мне уже почти 30.

Соня: Вот видишь, а ты спрашиваешь.

Он: У тебя есть кто-то сейчас?

Соня смеется.

Он: Почему ты смеешься?... (улыбается) Хочешь, я расскажу тебе о всех своих женщинах?

Соня: Сделай одолжение. Ну, то есть расскажи. И особенно о первой и последней.

Он: (с намеком) Это одна и та же женщина.

Соня: Понятно. Это серьезно. Ты ее любишь? (расстегивает пуговицу на платье) Это очень серьезно, когда такое случается. Ты любил... любишь ее?

Он: Да.

Соня: Ты был счастлив. (Расстегивает еще одну пуговицу на платье) А что произошло потом?

Он: (обнимает ее за плечи) Ты мне встретилась, и всё это случилось...

Соня: (пытается освободиться от зацепившегося крючка) Ну-ну, не молчи. И что теперь?

Он: (помогает) Она ничего не знает... может даже прийти в любую минуту.

Соня: (вынуждена оторваться) Вот оно что. Значит, ты поэтому так испугался тогда, вздрогнул, рассердился?... (смотрит на крючок) А я, а что со мной?

Он: (берет крючок и выбрасывает его из окна) С тобой я пока.

Соня: (смотрит вслед) А если она придет?

Он: (торопливо) Не придет, не придет.

Соня: (смотрит на него) Но возможно, что ты сделаешь, если она все-таки придет? Может быть, мне стоит уйти?

Он: (обхватывает ее за плечи) Я еще не принял решение.

Соня: Значит, я свободна и могу уйти.

Он: Да, дорогая моя, ты всегда свободна...

.... .... .... .... .... .... .... .... .... .... ..

В конце мая начинают цвести тополя, и если не держать окна закрытыми, то пух тополей залетит в комнату.

Соня сидит на кровати и рассматривает фотографию в рамке.

Уже около пяти часов вечера, и жара постепенно спадает. Он курит у открытого окна. "Четвертая сигарета за полчаса... Нужно принять решение, времени почти не осталось... Что же это написано здесь, сложно разглядеть... Что-то интересное будет".

Он: (поворачивается к Соне) Что это у тебя?

Соня: Это одна фотография. В жизни такие изменения случаются каждый день... Потом удивляешься.

Он подходит к кровати, садится и смотрит на фотографию.

Соня: Это просто для красоты или в память.

Он: Кто на ней изображен?

Соня: Это друг мой, хотя он выглядит очень нежным. Не так ли?

Он: (изучает фотографию) Действительно, не скажешь. (наклоняется ниже) Ну что же, как ты на это смотришь?

Соня: Хватит разговоров, всегда одно и то же, много лишнего.

Он: Нет, почему бы и нет? Интересно. Раз в жизни...

Соня: Да, ничего интересного. Он нес меня на себе около пяти километров.

Он: Ничего интересного! Это подвиг, можно сказать. Тебе это неинтересно? Подвиг на пять километров! А она говорит, что это неинтересно! Нет, подумай только! Я, например, никогда никого не нес на пяти километрах, но я могу представить себе это. Я могу представить, что это по крайней мере трудно.

Соня: Всё?

Он: В общем-то да... И ты ни разу не присела?

Соня: Да перестань уже. Я подвернула ногу... Ну мы пару раз останавливались.

Он: Надолго?

Соня: Точно не помню.

Он: Хоть приблизительно.

Соня: Минут десять, наверное.

Он: Только столько?

Соня: Говорят, что десять минут достаточно, чтобы... Ах, забудь.

Он: А как его звали?

Соня: (указывая на фотографию) О том парне? Я не помню что-то.

Он: Странно, не правда ли? (зажигает сигарету; про себя) Пятый.

Соня: (отмахивается) Пожалуйста, перестань курить. У меня голова тяжелая.

Он отходит к окну. "Тоже мне история... нужно было сразу разобраться". Берет пух тополи с подоконника и бросает в Соню. Она уклоняется. Он выкидывает сигарету в окно. Подходит к Соне, приседает, берет ее за лодыжку.

Он: Слушай, что-то не так?

Соня: (убирает ногу) Нет, все в порядке.

Он: (снова берет ее за лодыжку) Ты уверена?

Соня: (снова убирает ногу) Да, все как обычно, ни лучше ни хуже.

Он достает сигарету и предлагает: "Может, нам поговорить?". Подойдя к окну, он задумчиво размышляет: "Пора закончить... Нервы сдают... Ничего не могу понять... Эти глупые очки и парики... Она ведь ничего не может". Соня наблюдает за ним и думает: "Как он прекрасен, боже мой! Пускай говорит, что хочет... Я буду смотреть, пока не стемнеет... Раньше я даже не мечтала об этом, а теперь все изменилось... И солнце уже ушло из комнаты, а дел нет времени делать... Но видно будет". Она потягивается и опускается на пол, прижимая к груди фотографию в рамке. Он оглядывается, подходит и берет фотографию. В отражении на фотографии видно заходящее солнце - еще только середина дня или начало шестого часа. Затем он приближается к Соне лицом.

Он предлагает: "Может быть, так будет лучше?". Она опускает руки и закрывает глаза, но улыбается.

Соня говорит: "Ты не чувствуешь вины? Я не чувствую".

Он отвечает: "Мы заслуживаем благодарности".

Соня открывает глаза и спрашивает: "Правда так думаешь? А сколько времени? Еще нет семи часов?"

Он кладет голову ей на грудь и отвечает: "Четверть шестого".

Соня соглашается: "Ладно". Она обнимает его. "... В конце концов, мы никому не сказали плохих слов... Если быть откровенными".

Он спрашивает: "Тебе также хорошо, как и мне?".

Она шепчет что-то ему на ухо. Они смеются.

Она шепчет ему на ухо что-то. В такие моменты они не думают о делах. Когда окно открыто, в комнату проникает пух тополей. Он летит под потолком, оседает на полу, забивается в опрокинутый стакан, плавает в чашке чая и прилипает к губам, рукам, спинам и запутывается в волосах. Соня падает в сугроб тополиного пуха, улыбается и шепчет: "Мне, наверное, хорошо с тобой". Солнце уже ушло из комнаты. Уже шесть часов прошло.

Соня спит. Рядом с ней лежит он.

Он: (глядя вверх) Тихо – тихо – тихо. Я расскажу вторую историю из трех, которые я приготовил для тебя. Я расскажу, а ты продолжай спать... Утром, еще до полудня, он пришел к ней. Как всегда, он сел у ее двери. Уже пять лет каждый день это страшное унижение. Она видела, как он заходит в подъезд, и он видел ее в окне, но его присутствие не льстило и не мешало ей. Всякий раз по дороге к ней он что-то загадывал - цифры или что-то еще. И задумывался о том, что если произойдет совпадение, то она позовет его. Сегодня она его позвала и сообщила, что выходит замуж. В первый раз он посчитал количество шагов от ее дома до своего и это совпало с тем, что он загадывал. Но всегда казалось, что где-то у него произошла ошибка в подсчете. Позже он узнал имя человека, который стал ее избранником.

Он спит, свернувшись калачиком. Соня накинула полотенце на его влажную голову. Она смотрит на часы, затем в окно, и, подойдя с часами к окну, снова смотрит. "Действительно, уже семь, на улице светло, а здесь как-то не очень. Похоже, я остаюсь... Но все равно". Она ходит по комнате. Подходит к стулу, на котором стоит портфель. Садится на самый край стула. Зажигает сигарету и тут же тушит ее. Подходит к кровати, ложится и заглядывает ему в лицо. "Спишь? Так продолжай спать... Какая разница теперь... Нам вместе хорошо". Она рассматривает свои дрожащие руки. "Черт его знает что это такое... Хочешь услышать сказку?" Она хочет погладить его по голове, но отводит руку. "Нет, не будем... Может быть, ты и прав... Трудно представить... Уже поздно..."

Когда никого вокруг нет, кто может помешать? Но теперь уже двое и время идет по-другому. Жара начинает утихать. Скорее прохладно, чем жарко. У Сони болит живот, это не первый раз, и она на долго заперлась в ванной комнате. Холодный мокрый пол из плитки приятно оказывает успокаивающее действие на босые ноги. Пол в душевых кабинках имеет наклон, это сделано для удобства отдыхающих на пляже. Вся вода из душевых кабинок, выстроенных рядами по десять штук, стекает в сточные желобки, унося с собой все что-то значимое: осколки лака для ногтей со странным оттенком земляники, песок, глину, пряди волосы. "Придется подстричь волосы", – раздался голос матери в голове. "Откуда она все знает заранее"? Красные осколки лака прилипли к дну сточного желобка. "Это не то, что делает человека взрослым", – мать была очень ревнива в те времена. И о животе: "Всегда так бывает от резкого перепада температур". И она, смоченная от душа, кричала ей: "Неправда, мама, неправда, ты должна мне верить".

Он проснулся, потому что замерз. Примерно в восемь часов вечера, но в это время мая еще светло. Какая-то женщина сушит одеяло на дворе. На стуле стоит портфель, закрытый перекрестным пластырем. Белый крест на черном фоне напомнил ему пол в душевой комнате мужской раздевалки. Он когда-то занимался танцами. И музыкой. Сложный перелом лодыжки навсегда лишил его возможности продолжать этим заниматься. Подтянутые юноши и шелестящие девушки исчезли из его жизни. Его звали Виктор и мать говорила ему, что это означает "победитель". Кусочек укропа, застрявший между большими зубами его танцовщицы, почему-то навсегда оставил след в его памяти.

Соня стоит у входной двери комнаты.

Соня: Я приготовила себе настойку из ромашки.

Он делает вид, что не слышит.

Соня: Почти все уже прошло, осталось совсем немного. Я могу сказать по опыту, что это не так страшно, не беспокойся.

Он: Мне плохо сейчас, перестань.

Соня: Ты отвращаешься? Это всего лишь небольшое расстройство, вызванное изменением температуры. К тому же, я уже приняла лекарство...

Он: Замолчи!

Соня:. .. из ромашки. Травы очень помогают в таких случаях, Виктор.

Виктор: Что ты сказала?

Соня: Травы помогают в...

Виктор: (резко) Откуда ты знаешь?.. Теперь все понятно! Ты выдала себя! Попалась!

Соня: Пожалуйста, прекрати... Я всегда так делаю. (оправдывается) Прости меня, Виктор... Я все понимаю... Позволь мне объяснить. Прости меня за любопытство, это было неправильно, прости.

Виктор: (вскакивает с кровати) Что ты задумала? Искала мой паспорт? Шарила по карманам, пока я спал?

Соня: Ну, пожалуйста... Позволь мне объяснить. (постепенно становится уверенной) Я в первую очередь беспокоюсь о наших отношениях. Я боялась, что ты меня не правильно поймешь, и это случилось. Нет, не подумай ничего плохого, я полностью доверяю тебе, это была просто предосторожность. Возможно, излишняя. Прости... Я верю тебе, и я знаю, что ты сам рассказал бы мне все.

Виктор: (почти кричит) О чем ты говоришь! Неужели не видно, что я уйду отсюда при первой возможности. Меня здесь ничего не держит.

Соня: (решительно) Нет, мы останемся вместе здесь. Уже слишком поздно...

Виктор: (немного раздраженно указывая на портфель) Зачем ты его заклеила? (спокойно) Ты могла бы сказать мне хотя бы.

Соня: Я бы сказала.

Виктор: А вот теперь возьми, выполнить то же действие и передай сюда.

Соня молча разбирает портфель и передает его Виктору.

Виктор осматривает содержимое портфеля.

Соня: (неуверенно) Ну и что там?

Виктор: Да ничего необычного.

Какая-то женщина во дворе избивает перину. Удары выполняются по тройному счету. Точно таким же приятным вечером Соня выходила из дома, на ней было голубое платье, плоский, но тяжелый портфель беспокоил ее ноги. Она остановилась, подняла голову. Из открытого окна доносилась пронзительный звук мелодии, ее любимая. Соня старалась не пропустить радиопередачу "Я научу тебя танцевать". Шаг, резкий поворот на третий удар... Ах, Соня, она всегда загадочная. Коктейль из двух яиц, немного сахара, немного коньяка. Это то, что он сейчас нуждается в. Она стоит на пороге комнаты со стаканом в руке, улыбается. Делает шаг вперед, спотыкается и вскрикивает, едва удерживая стакан. "Черт, осколки, я поранила ногу, кажется".

Примерно восемь часов вечера. Голос любимого радиоведущего проникает сквозь шум воды: "Программа "Я научу тебя танцевать"! Мы снова все вместе, друзья! Рад приветствовать всех в нашем танцклассе"! под горячими струями воды он прижимает к себе представляемую партнершу. "У моей девушки застрял укроп между зубами, тоненькие зеленые ниточки, но это не имеет значения"! – популярная мелодия не оставит равнодушным никого.

Соня стоит на пороге, держа стакан вытянутой рукой.

Виктор: Давай, что там у тебя?

Соня: Черт, я поранила ногу, кажется.

Виктор: Но ты же ее мыла?

Соня: Мыла.

Виктор: Пойди, я посмотрю... Вот так, осколок проник глубоко, придется оставить в ране. Немного будет болезненно, но, как говорится, не умрешь.

Соня быстро выпивает коктейль, затем оглядывается на Виктора и осматривает свою ногу. Наконец, она падает на кровать, смеясь и бросая пустой стакан. Стекло разбивается о стену, заливая пол осколками.

Соня: (не поднимая головы) Ладно, если так случилось, давай поговорим. Вот что я хотела сказать. (делает паузу) Короче говоря, ты помнишь того молодого человека? На фотографии, который...

Виктор: О какой фотографии ты говоришь? На какой фотографии? (смеется) Шучу конечно. Он действительно необычный парень. И что с ним?

Соня: Тот парень, с которым я встречалась... Я спросила его об этом всем для нас... Ты не помнишь?

Виктор: И что из этого следует?

Соня: (удивлена спокойствием Виктора) Что это один и тот же парень.

Виктор: Не может быть. Нет, ну шутки шутками.

Соня: Может быть я ошиблась с этим разговором... Хотя... В общем, я решила, что так будет лучше... Да, для меня это будет спокойнее.

Виктор: (понимает) Так вот где проблема. Ну теперь все понятно. (выражает негодование) Если мы разбираемся конкретно с тобой, то да, ты конечно действительно такая. (передразнивает) Ты приняла решение. Подумай только. Очень долго думала?

Соня: (перебивает) И что из этого следует? Я же не передавала тебе записку.

Виктор: (перебивает) Слушай меня внимательно... Нет, ну какая же такая... а глупая просто. Вот и причина проблемы... Ладно, понятно уже. Ты хотела предать меня или что? Замолчи, здесь не с тобой разговаривают. Я понял в общем-то. Тебе нужны были их и наши интересы одновременно. Двуличие до крайности. Или есть возражения? Чего ты думаешь? Ты думаешь он нашел у тебя что-то такое ценное, чего нельзя найти нигде? Ему все равно на это. (указывает на стоящий на стуле портфель) Он заботится о другом. Сразу разобрался. Он умный молодой человек: Ну ладно, хватит уже.

Соня: Не совсем так. Откуда ты взял такую информацию? Ты же не знаком с ним лично. Или все-таки знаком?

Виктор: Знаешь, не знаешь... можешь оказаться в неловком положении! Если он придет, тебе самой придется с ним разговаривать и извиняться. Теперь понятно? Вот и все.

Соня на мгновение задумывается, хочет обнять его, но он отводит ее и она падает на кровать. От такого рывка подушка раскрывается, перья разлетаются по постели. Соня смеется. Обычно подушки наполняют куриними перьями.

::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::

Темнеет. В результате комната становится узкой, светло освещенной около окна областью. Соня стоит на пороге комнаты, держа стакан в руке.

Виктор: Хорошо, садись. Рассказывай, что у тебя там? Что-то диетическое?

Соня: Вот посмотри (и указывает на просвет). Коктейль: два свежих яйца, сахар, немного коньяка.

Виктор: И что это означает?

Соня: (держит стакан у груди обеими руками; говорит уверенно, глядя вперед) Это начало и конец. Совершенная форма и полная бесформенность. Новый взгляд на вкус и несоответствие правилам. Если изменить себя, то изменится отношение к окружающим. Что для этого нужно? Просто посмотри в окно. Видишь? Неоновые вывески призывают к самопожертвованию, перекрывая мерцающие звезды... И это действительно так... Моя мама готовила этот коктейль для моего отца после того, как укладывала меня спать. Миллионы женщин готовят его для своих мужей, а ты спрашиваешь, что у меня там, в надежде на ответ, и я даю его тебе.

Виктор: (после краткого молчания) Ого, сука... Не обижайся, понимаешь?

Соня: (слегка приходит в себя, устало и медленно) И еще, отец никогда не приставал ко мне. Слышишь? (шепчет) Мы почти не виделись.

Виктор: Да... А у меня мама на восемь лет старше отца, и все равно она всегда старалась быть хорошей в этом отношении.

Соня: А как тебя называли в детстве?

Дожди всегда особенно сильны в мае. Это настоящие дожди, град. Вот и сейчас, из-за сильного порыва ветра окно распахнулось и горшок с цветком на подоконнике упал на пол. Они не спешат закрыть окно. Ветер приносит облегчение. Они сидят рядом на узеньком диване и разговаривают, глядя прямо перед собой в большое зеркало на стене. Это делается для того, чтобы приподняв глаза можно было видеть выражение лица собеседника, если вдруг потребуется. В руках у них чашки с горячим бульоном.

Виктор: Я и говорю, во все эти игры, если можно избежать, то лучше не принимать участие.

Соня: Да уж... (подувает на свою чашку) Когда она же остынет... Хотя возможно он и согласился бы, но у него нет выбора.

Виктор: А я всегда так говорил. (дует на свою чашку, пытается сделать глоток, но понимает, что еще очень горячо) Этот парень все правильно понимает. Сейчас все делающееся с деньгами уже не тоже самое, это все манипуляции. Я не хочу заниматься этим, игра без правил – это скучно.

Соня: Именно об этом я и говорила. Игра в дурака... (ставит чашку на пол) Не могу больше ее держать, очень горячая.

Виктор: (берет обе чашки и ставит их на подоконник, затем возвращается на свое место) Может быть так они быстрее остынут.

Соня: А что, они не упадут? У меня однажды был опыт с такими, и там столько мусора накопилось.

Виктор: Кстати, у меня были планы на этот вечер.

Соня: Как зовут ее по фамилии?

Виктор: Ли.

Соня: Понятно! Это же дочь того Ли, верно?

Виктор: Нет, это его сестра.

Соня: Ах, понятно... Проверьте, не остыли ли они.

Виктор: (подходит, пробует и обжигается) Ой, мой язык!

Соня: Не остыло?

Виктор: Именно... Слушайте, как интересно получается. Если идешь налево – знак стоп сразу же. Если идешь направо – забудьте о мыслях! Что предлагаете делать?

Соня: Что поделаешь... Вода течет, кажется. Вы не слышите?

Виктор: (прислушивается) Нет, похоже нет... И что хорошего в этом вашем чудесном деле? Только разговоры ни к чему не приводят! Могу только представить. Привет! Как дела? Ну и как, вы справились или нет?

Соня: Он умеет делать всё на свете, очень ценный человек!

Виктор: Я не знаю. Но лучше не связываться с ним.

Соня: (подходит к окну, трогает чашки) Я говорила, следите за тем, что происходит. (извлекает мусор из чашек)

Виктор: Только ты похожа на перевалочный пункт.

Соня продолжает извлекать мусор, затем выливает одну чашку через окно.

Виктор: Мою не выливайте.

Соня: Просто устала от этого. (возвращается на свое место) Он работает так энергично... В принципе, есть сходство с алкоголем, но без запаха.

Виктор: Не обязательно показывать руки в банке, но перспективы не самые лучшие, конец уже близок.

Соня: Ему далеко, он такой же как я. Нет опасности быть вредителем для кого-то. Умрет естественной смертью. Непобедимый. Доживет до шестидесяти лет, дольше скорее всего нет. И зачем дольше, потеряешь только привлекательность.

Виктор: (после паузы) С утра мне было неприятно. Вытащил много стихов из чемодана. Это была ее идея.

Соня: Ты говоришь о себе?

Виктор: Все честно, я сейчас в не самой лучшей форме. Сидишь, как глупый, смотришь в окно полчаса, а то и больше.

Соня: А я наоборот – то, на что люди тратят годы, я делаю за несколько дней.

Виктор: Можешь и так сказать, за несколько дней. (потягивается, смотрит на часы) Еще не прошло 9 без 7... Как там, не остыл еще.

Соня: Не думаю, все еще дымится.

Виктор: (подходит к окну, пробует) Невозможно поверить своим глазам. Может подуть? (дует, отходит, садится)

Соня: Ритм машинка.

Виктор: Что?

Соня: Он ритм машинку достал откуда-то на неделю всего. Понедельник, вторник, среда, четверг...

Виктор: (достает из кармана пачку сигарет) Сигареты у нас заканчиваются. (смотрит в окно) Дождь, просто потрясающий.

Соня: Сигареты даже в дождь продают... Тебе не интересно?

Виктор: Что не интересно?

Соня: Ведь я что-то рассказывала.

Виктор: У нас же кончаются сигареты.

Соня: Тогда иди и купи новые.

Виктор: Придется экономить... А какая игра была?

Соня: Разные старые песни. Их нужно играть по-новому.

Виктор: Да... Мне нравится "Hotel California".

Соня: Да...

Виктор подходит к окну, осторожно берет чашку, садится на диван, делает глоток, обжигается, вздрагивает и случайно проливает горячий бульон Соне на колени. Она вскакивает, пытается отделаться от горящей и мокрой до костей синей ткани. Виктор осознает, что нельзя оставлять все так, как есть, и старается помочь Соне. И странно, но приходят на ум слова какого-то человека из какой-то книги, завернутой в яркую страницу журнала. Там одна женщина шепчет своему любовнику: "Голубая ткань принято рвать", а он ей отвечает: "Держу пари, что все закончится так, если ты не поможешь". Он говорит так, резко поднимает подол ее платья и бросает его к окну. Когда оголяются покрасневшие ноги Сони, становится понятно, что она получила легкий, но обширный ожог. "Хотелось бы сюда примочиться", – думает Виктор, – "это хорошее средство". И в таких случаях отлично помогает растительное масло, которое нужно нанести на обожженные участки кожи. Виктор подходит к Соне, опускается на одно колено. Уже стемнеет. Из-за плохого освещения многое ускользает из виду, но при ближайшем рассмотрении можно заметить, что Виктор держит небольшую флакончик с растительным маслом.

.. ::::::::::::::::::::::::::::::..

Сумерки наступают, но фонари еще не включили. Они смеются, возможно, даже танцуют. Да, они учатся танцевать под руководством любимого радиоведущего. Его голос раздаётся сквозь шум воды. В пляжной душевой кабинке, прямо под открытым небом, девушка прижимается к воображаемому партнеру, напевая популярный мотив: "Я помню руки, которые ласкали меня в небольшой гостинице на обочине... мы были беглецами". Но стук в дверь заставляет их замереть, испугаться. Они замирают в несколько комичных позах и некоторое время сохраняют полную тишину, а затем, услышав удаляющиеся шаги, позволяют себе расслабиться. Соня смотрит на Виктора несколько секунд и хочет обнять его, но он отталкивает её и она падает на постель лицом вниз. От такого удара прорывается подушка и перья разлетаются по постели. Соня смеётся. Обычно подушки наполняют куриними перьями. "Достаточно", – он закрывает штору. По выражению лица Виктора Соня понимает, что он раздражен.

Два темных силуэта, девушка и юноша, едва видны. Из-за слабого освещения можно увидеть только блестящие отблески, подчеркивающие изгибы их тел. Они движутся, создавая иллюзию пространства. Девушка стоит, положив руки на плечи молодого человека, который в свою очередь опускается на одно колено перед ней. Если присмотреться внимательнее, можно заметить, что он держит в руке длинное изогнутое перо, которым плавно проводит по бедрам девушки, заставляя её тело трепетать. Её крик затихает под шумом воды. Этот шум усиливается при закрытии дверей хотя бы десяти душевых кабинок. В одной из них на черно-белом плиточном полу сидит мальчик или скорее юноша. Он уронил кусочек мыла и смотрит, как потоки воды уносят его в сточное отверстие. Затем он поднимается, подставляя лицо под горячие струи. Шум воды заглушает пронзительный крик девушки – дождь всегда особенно сильный в мае. Если окна не закрыты плотно, то дождевая вода может попасть в комнату. Под порывом ветра окно открывается и горшок с цветком, стоявший на подоконнике, падает на пол. Земля, вероятно, рассыпается по полу и разлетается брызгами во все стороны при соприкосновении с потоками дождевой воды, попадающими через раскрытое окно. "Тихо-тихо-тихо, успокойся... Подходи сюда... Вот так... Всё будет хорошо. Я буду рядом". Уже достаточно поздно. Примерно десять часов, или может быть четверть одиннадцатого. Сумерки наступают, но фонари еще не зажигались.

Виктор и Соня лежат на кровати в темной уже комнате. Они спят или просто тихо разговаривают. "Я хотела тебе что – то рассказать... Когда я шла к тебе, представляешь, это, наверное, знак, я увидела на стене красным написанные цифры и сменила код, как только забежала в подъезд, тут же сменила код, прямо на первой ступеньке". "И какой же"? "Подойди к окну". "Зачем"? "Подойди – подойди". Подходит. "Уже темно, что это там написано? "Таксофон". И я это прекрасно знаю". Он долго и пристально смотрит в окно, потом поворачивается к Соне. "Что я должен там увидеть"? "Там были цифры, наверное, уже нет". Он опускается на пол под открытым окном, обхватывает голову руками. "Какие еще цифры? Ты ненормальная?.. Знаешь, я боюсь, я не хочу этого всего... Я не могу на тебя смотреть". "Я уйду". "Да". Она плачет. "Не надо, к чему это". Виктор подходит к Соне, хочет погладить ее по голове, но убирает руку. Замечает, – у нее прядка волос наискосок прилипла ко лбу. "Зачем мы здесь, зачем ты пришла? Что тебе нужно"? Она поднимает к нему лицо, губы немного дрожат. "Она жалкая, сжалась вся, губы дрожат". "Хорошо, я скажу. Я принимаю участие в судьбе одной очень несчастной женщины с серьезным неизлечимым заболеванием". "Бред", – Виктор не хочет слушать доводы Сони и отказывается ей верить. Он отходит к окну, снова опускается на пол, обхватывает голову руками. "Я не должен был этого делать, мы не должны... Я хочу просто жить, понимаешь, просто, чтобы с утра уже все было понятно. Просыпаешься утром, а тебе уже все понятно". "Давай уйдем отсюда вместе". "Нет, это невозможно. Да и некуда". "Я придумаю". "Ты жалкая, слабая... Скажи мне правду... Нет, я устал". Он встает, делает шаг в сторону и наступает на что – то мокрое и холодное, но из – за темноты не может разглядеть на что именно. И только минуту спустя догадывается. "Это искусственный шелк". "Нет". "Ты говоришь, нет"? "Да". "Нет, это искусственный шелк, я чувствую". "Нет, натуральный, без примесей". Он подходит к Соне, пытается разглядеть ее лицо. "Тебе подсунули грязную тряпку". "Нет же, нет". "Ты постоянно врешь, врешь, врешь... И как это я сразу не понял? А может быть ты еще и жадная? Ну, конечно же... Экономишь на мелочах, на тряпках... Ты мелочная... Вот еще что... И собой торгуешь, продаешь, продаешь себя, кто дороже даст. А может, и меня сторговала? Не слышу. Что?.. Молчишь?... Твое счастье, что я тебя почти не вижу". Он низко наклоняется, чтобы разглядеть ее лицо. "Урод". Недалеко от себя Соня разглядела телефон и попыталась дотянуться до него, но Виктор остановил ее, больно схватив за руку. "Зато, ты красивая. Вот так, как ты сейчас сидишь. Ты боишься меня, но ты красива. Понимаешь это своим бабьим умом, но все равно боишься. Знаешь, что от возможности тебя поиметь мало кто откажется, но всегда от этого и ты что – то имела. А сейчас что? А сейчас ты не знаешь что, и поэтому боишься. Зачем ты пришла"? Она, поняв, что ей грозит опасность, пытается освободить руку, но он держит ее, да, конечно, это он, он сильный, он все еще ее любовник. "Я не вру, правда, я не вру, бывают такие моменты, я объяснила тебе, это правда". Он бьет ее наотмашь, потом наклоняется, поднимает с пола комок липкой грязи, бросает ей прямо в лицо, она закрывает голову руками, падает, поджимает ноги, она плачет.

Она снова плакала, вспоминая, как больно было от его прикосновений, как холодно на полу, как острые осколки разбитой бутылки крема для загара ранили ее голые коленки. С ужасом вспоминала, как пыталась собрать этот крем в пустой пузырек от лекарства, мучаясь дрожащими руками. В ее ушах звучала одна и та же фраза: "Застрахуйте себя от солнечных ожогов".

Темнота царила в комнате, свет еще не был включен. Виктор и Соня лежали на кровати, спящие. Рядом стоял стул со портфелем. Виктор проснулся и сел. Некоторое время он просто сидел, уставившись перед собой, затем разбудил Соню. Она проснулась и тоже села на кровать, в руках у нее была расческа. Она начала причесываться, но расческа запуталась в волосах. Безнадежно она оторвала один зубец и начала им ковырять свое ухо. Затем она попыталась сделать то же самое с ухом Виктора, но он оттолкнул ее. Соня безжизненно рухнула на кровать. Через некоторое время она начала безудержно хохотать. "Заткнись", - проговорил Виктор. Она мгновенно замолчала. "Расскажи мне что-нибудь". "Не мешай мне думать". "Ты же обещал". "Умолкай и дай мне поразмыслить". "Так задумывайся тихо". "Заткнись, я сказал". "Я не буду молчать. Как ты разговариваешь с женщинами"? "Иди к черту, ты только мешаешь мне думать". "Сам ты чурка". Соня обиделась и отвернулась, потянувшись к ночному столику, где стояли лампа и телефон. "Куда"? Она не ответила. "Куда"? - взяв ее руку сильным хватом, спросил Виктор, но она вырвалась из его рук. "Просто включить свет". "Ничего себе баба! Ты все делаешь наоборот, как ни попадя", - пробормотал Виктор. "И что мне еще остается делать"? "Просто сидеть спокойно и не шевелиться". Соня некоторое время сидела спокойно, затем наклонилась со своей половины кровати, взяла тарелку, которая стояла на полу, и с силой бросила ее в стену. Тарелка разбилась. Виктор даже не повернул голову. Он лишь слегка нахмурился. Затем она подняла флакончик лака для ногтей со столика и открыла его. Но Виктор, не поворачивая головы, выбил флакончик из ее рук, и лак разлился по постели яркой блестящей лужейкой красного цвета. "Ты противный козел". Соня поднялась и попыталась снять простыню с кровати. "Давай уж встанем". "Нет, ты меня достал", - сказала она резко, хотя вскоре все же встала. Соня скомкала простыню и бросила ее на пол. Теперь они сидели на голом матрасе. Виктор повернулся к Соне, притянул ее к себе и поцеловал. "Ладно, о чем ты хочешь услышать? Хочешь рассказать что-нибудь? Так вот... Одна девушка влюбилась в парня, и они полностью пропали друг в друга. Но у девушки были злые родители, нечто сверхъестественное. И тогда парень предложил ей: давай уедем и поженимся. Она согласилась. Была ночь и шел дождь, когда она бежала из дома, они встретились в указанном месте. Парень сказал ей, что дождь – хороший знак... И так они уехали... Дальше я уже не помню... В общем, прошло много лет, они старики уже... И она говорит ему: мы так хорошо прожили жизнь, и я помню все до мелочей... Но я не помню номера этой дороги, которую ты меня отвез...", - он прервал свой рассказ, встал, потянулся и вышел из комнаты. Соня еще некоторое время сидела на кровати, обхватив колени руками.

Она сидит на постели, прижимая колени к груди. Затем она взглядывает на часы и понимает, что уже слишком поздно. В этот момент она улыбается, вздыхает, словно приняла решение, и встает. Проходя мимо стула, она небрежно похлопывает лежащий на нем плоский портфель и подходит к шкафу. Медленно открывая его, она выбирает одежду и достает голубое шелковое платье. Она примеряет его и, скорее всего, остается довольной своим выбором. Ей очень идет голубой цвет. Затем она начинает танцевать и напевать известную песню: "Под звук дождя он вез меня по мокрой дороге, прошло так много лет с тех пор, но я до сих пор помню номер его". Постепенно шум воды заглушает ее голос. Она стоит под струями теплой воды в небольшом душевом помещении и размышляет о предстоящей встрече - интересно было бы узнать, как все это могло бы развиться, как и любому другому человеку. Это заманчиво, конечно, но она, вероятно, не сможет пойти куда-либо. Да, на выходных у нее запланировано очень много дел. Вполне возможно, что она просто позвонит этому парню в ближайшие дни и извинится - обычные слова, ничего особенного: "мне очень жаль" и тому подобное... Нет, даже этого она не будет делать. Она стоит под струями теплой воды и поет. Оказывается, у нее есть множество веселых песенок в запасе.

Молодой человек только что вышел из душа и сейчас сидит на кровати, протирая свои влажные волосы и размышляя о словах, которые он скажет этой девушке - кстати, она даже не спросила его имени. Нужно обязательно позвонить и извиниться. Хотя ему никогда особенно не нравились такие девушки, которые дают свой номер первому же знакомому. Для серьезных отношений они не подходят. Можно сказать что-то вроде "не получилось хорошо" или "в следующий раз, может быть", и тому подобное. Однако он выглядит немного грустным, скорее задумчивым, но это выражение быстро исчезает, словно какая-то тяжелая мысль, наконец-то покинула его. Да, действительно уже слишком поздно, и он принимает решение, о котором не будет жалеть. А теперь почему бы не послушать повторение его любимой радиопрограммы? Весь день из-за суеты и других дел он ее почти не слышал. Молодой человек выпрямляется, потягивается, делает легкую разминку и даже насвистывает какую-то популярную мелодию. Затем он встает, проходит мимо стула и небрежно похлопывает лежащий на нем плоский портфель. Его взгляд зацепляет отражение последних лучей уходящего солнца на стекле рамки со висящей на стене гравюрой.