Сны

Капли росы легко касались лица. Поводок болтался. По влажной земле леса, еще не до рассвета, раздавался тяжелый звук конских копыт. Из-под земли поднимался запах, он проникал в ноздри, проникал глубже в горло, легкие наполнялись ароматом перегнившей земли, сгнивших листьев и разложившихся грибов. Ветер иногда шуршал на вершинах больших дубов, которые плотно закрывали верхний ярус старого леса, но внизу было тихо – только шлеп-шлеп-шлеп копыт по мокрой земле.

Усталость протекала по его утомленному телу после безсонной ночи и долгого перехода; она опускала веки и скапливалась около поясницы, брызгая по узким кожаным сапогам. Голова была полна отупения от усталости; лишь звук копыт мрачно просачивался сквозь черепные кости, слышался издалека и одиноко...

За ним тянулась дружина, словно цепь. Все молчали, как тишина природы в этот час между ночью и рассветом, когда все спят и должны спать, только человек иногда нарушает этот покой своей вечной суетой и гонкой за тенями; но он ощущает свою несправедливость глубоко внутри себя, поэтому он замолкает и окаменевает в этот час тишины и неизбежного покоя...

По лесу шел отряд. Звук быстро утихал за ним, но колебание ветвей еще долго звенело по его следу, разбрызгивая тонкую пыль росы в разные стороны.

К нему подъехал священник.

– Скоро? – без оборота головы и не меняя своего расслабленного положения, спросил он.

– Должно быть близко.

– И правда ли, что язычники процветают в Дубрищах?

– Поверьте, князь. Там людей смущает старый колдун Ярило; они приносят жертвы отвратительному Перуну – идолу, прославляют Хорса и подрывают веру, сеют недоверие к власти князей и отказникам от старой веры.

– Если это правда, то враги Христовой веры будут жестоко наказаны князем, – ответил он и снова погрузился в сон. Ближе к ним подошел старший тиун Дрыга и произнес свои слова.

– Говорят, у Ярилы есть дочь – самая прекрасная на всей земле дряговичей.

Никто не откликнулся, голос прозвучал и затих.

Вдруг лес раздвинулся.

Узкой полоской расплавленного металла сияло встречное солнце. Солнце и весь прозрачный воздух ослепили глаза всадников после тусклого полумрака густого леса. Постепенно, когда люди привыкли к новому свету, перед ними открылась картина узкой реки, плавно извивающейся среди зеленых лугов, а вдали возле раскидистого дуба была видна большая группа людей – мужчин, женщин и детей в ярких одеждах. Они медленно двигались по кругу вокруг расписанного дерева, а их торжественная песнь расходилась в высоту, едва доносясь до ушей всадников. Это был древний языческий гимн Солнцу.

Великий Конь

Великий Конь

Даруй нам любовь

Даруй нам плоды

Старые слова, знакомая мелодия из детства не могли не вызвать отклика в сердцах этих людей, даже если они приняли новую веру, привезенную с благополучных берегов Босфора, даже если они потопили священный образ Перуна в водах Днепра. Нельзя изменить себя мгновенно, не отбросить свою память... Они пробуждали воспоминания о детстве и теплоте, о материнских ласках и голосе лохматого старого деда, рассказывающего сказки и предания о Рюрике, Святославе и походах на Царьград. Новая вера была холодной и жестокой, ушла из полей и уютных лесов, заперлась в каменных церквах с холодными белыми стенами, где раскосые лица мстительных патриархов смотрели на людей с гневом и укором, а даже взгляд Богородицы не был полон доброты и утешения, а младенец на ее руках никогда не улыбался...

Он огляделся на спутников, пробежал взглядом по их покрытым пеленой воспоминаний лицам, под его пристальным взглядом они сжались, будто обнаружены в чем-то непозволительном, и он отправил своего коня дальше.

Дружина с криками и возгласами опередила его, разбросалась по полю, окружая язычников, которые попытались убежать к лесу при виде их, но заметив, что им перекрыт путь, скопились вокруг высокого старца в белой одежде с длинной бородой.

– Толкайте их в воду! – возбужденно кричал священник, радуясь удачному застеченному язычеству.

– Всадники верхом на конях и с копьями начали загонять людей в воду.

– Князь! Вот он – Ярило, главный танцор хоровода! – закричал священник, подскакивая к князю.

– Схватить его и связать!

Прошло некоторое время - и всё множество было загнано в воду. Испуганные, они стояли по грудь в воде, теснясь друг к другу, женщины поднимали детей, которые громко плакали от испуга.

Несколько дружинников с ярким блеском топоров и белыми обломками щепки принялись рубить священный дуб, а священник стоял на берегу и, размахивая крестом, произносил гневные слова.

О, порабощенные грехом язычники! За вас смерть принял Иисус Христос, а вы поклоняетесь дубам и идолам. Другого бога у вас нет кроме Троицы - Бог Отец, Бог Сын и Бог Святой Дух... В противном случае его гнев будет на небесах, а месть мировых правителей – на земле. Не приносите жертв ни Перуну, ни Хорсу или другим Валам; лишь отдайте десятую часть вашего труда и достижений церкви святой. Пусть так будет с этого времени навеки. Аминь! – и дважды размахнул темным крестом в воздухе. А затем, уже более деловым тоном. – Подойдите по одному, чтобы принять крещение от животворящего креста.

Воины, ворвавшись на конях в воду, стали толкать людей копьями. Они приближались по одному к кресту, а стоящий перед священником воин омакал подходящих головой в теплое молоко, под смех и громкие возгласы людей, стоящих на берегу. Он очищал их от скверны языческой веры, бесовских заблуждений.

Священник позволял язычникам целовать крест, освящая их жестом по воздуху и продолжая произносить угрожающие речи о преисподней, вечных мучениях и строгих пророках.

Ярила был связан под деревом. Я приблизился к нему.

- Почему, старик, ты смущаешь наших предковских обычаев? Тебе не следует отталкивать их от веры, которую мы всем приказали исповедовать.

Ярила поднял голову. В его глазах не было страха.

- Ты разжигаешь раздор и смятение по Русской земле, князь. Эта вера была опорой для наших предков, они с ее помощью укрепляли Русь и сражались с греками, булгарами и печенегами, благодаря чему Русь стояла прочно.

- Все это было в прошлом. Прежняя вера была глупостью и недомыслием, они поклонялись бездушным кумирам. Сейчас есть новая вера в Иисуса Христа, и так следует верить простым людям.

- Старые боги отомстят, - шипел старик яростно, что заставило князя почувствовать себя неуютно. - Ох, они отомстят за обиды и оскорбления киевского Перуна. Много слез прольется на Руси, реки окрасятся в кровавый цвет. Христос ваш не русский бог, его выдумали греки и обманывают вас.

- Предай его смерти, князь! - вскричал священник. - Такое богохульство нельзя терпеть перед Сыном Человеческим.

Страх перед этим связанным человеком подсказал мне самое ужасное.

- За твою сопротивляемость предаем тебя смерти, старик, чтобы это стало уроком для всех. Привязать его к деревьям.

Трое товарищей ловко сходили на стоящие рядом березы, согнули вершины и быстро привязали к ним за ноги Ярилу. Несколько людей удерживали деревья, чтобы они не расправились. Очищенный и крещеный народ в мокрых грязных одеждах собрался вокруг в жалкой толпе.

– Так поступят со всеми, кто противится церкви и князьям, – проповедовал священник. – Запомните эту казнь ваших сердцах и не забывайте ее.

Заглушая слова священника, громко кричал Ярила.

– Будьте стойки в древней вере, русские люди, она единственная истинная.

Он хотел приказать заткнуть старика, но потом передумал – пусть кричит, лучше умирать с криком.

– Все смотрели на него, ждущих сигнала. Он поднял руку.

В это время раздался крик, удержавший ее от падения.

– Вот Ядвига, дочка Ярилы.

Не опуская руку, он обернулся и увидел выезжающую из леса на коне молодую женщину, которая остановилась нерешительно на расстоянии. Должно быть, красавица, подумал он, рассматривая ее фигуру, уверенно и свободно сидевшую на своем пушистом коньке – и опустил руку.

Внезапно вершины были опущены, и две бело-красные половины того, что еще только было единым телом старого ведуньи, поднялись прямо в небо, обрызгивая всех стоящих брызгами крови и заполняя все вокруг запахом парного человеческого мяса. Все испытали ужас и страх. Женщины начали голосить, дети заплакали...

Внутренняя сила заставила его снова обратиться к дочери разорванного ведуньи. Она бездвижно сидела на коне, видимо осознавая ужасное значение произошедшего. Ее плечи опустились, руки, сжимавшие поводья, бессильно упали на гриву коня.

Тихо шептал на ушко Дрыга.

– Птица – самая прекрасная девушка на всю землю дряговичей.

С бездумным движением он подтолкнул коня в сторону женщины, не отрывая глаз от нее. Ее лицо расширилось, начали проявляться отдельные черты.

Она пришла в себя, резко повернула коня и побежала к лесу.

Пришпоривая, он погнался за ней. Ветки били его по лицу, он машинально уклонялся от них, не отводя глаз от мелькающей спины впереди. Она не приближалась и не отдалялась, как быстро он ни гонял коня своими кованными сапогами. Ее конь, видимо, был выносливым и быстрым.

Жажда погони охватила его, проснулось охотничье волнение. Они уже убежали далеко, крики сопровождающих их войнов стихли, но он все равно не мог догнать бегущую женщину. Конь начал уставать, лицо обожглось от хлестающих веток.

И вдруг конь под женщиной споткнулся, она взмыла вверх и, сделав широкую дугу, упала на землю.

Он спрыгнул с коня.

Лежа на земле, женщина без сознания. Путаница волос закрывала ее лицо. Он присел рядом и с неожиданной робостью раздвинул волосы. Перед ним возникло видение поразительно красивого женского лица. Оно было красиво своей... каждая линия, каждый очерк этого лица имели свою окончательную и завершенную форму, и все они сливались в одно нерасторжимое единство красоты – той самой красоты, отдельные черты которой он иногда видел на иконах из Византии, но там это было разбросано по частям, каждый художник улавливал только одну из черточек совершенства, а здесь перед ним было полное и окончательное выражение.

Девушка проявляла признаки жизни. Это было видно по ее ритмичному дыханию... Он осторожно провел кончиками пальцев по ее лицу, словно слепой. Девушка оставалась неподвижной. Он наклонился и осторожно коснулся своими губами ее губ, чтобы окончательно убедиться в ее пробуждении.

Она подергалась и открыла глаза. Он настойчиво смотрел в них и видел, как медленно вспыхивает память.

– Как тебя зовут?

Она испуганно вскрикнула, но слова застряли в ее горле, превратившись в тихое шепот.

Она попыталась вскочить, но он сильным давлением на ее плечи остановил ее.

– Отпусти меня, монстр! Убийца! Убийца! – прошептала она, извиваясь под его контролем.

Изгибающееся тело неожиданно разжигало в нем ярость страсти. Без возможности сопротивления он бросился на грудь женщины, прижавшись губами к ее губам и пытаясь удержать ее колеблющуюся голову. Она изрыгала неразборчивые звуки прямо в его рот, и этот поток горячего дыхания проникал в его легкие, вызывая ощущение жгучего возбуждения, которое периодически прерывалось спазмами мышц. Он страстно срывал с нее одежду, оставляя царапины на ее теле, иногда его глаза затуманивалась желтой пеленой. Дыхание становилось все труднее, он задыхался, но не мог отпустить ее и продолжал пить ее горячее дыхание. Она била кулаками по его спине, извивалась под ним всем своим телом, выражая беспомощный протест против насилия... но внезапно замолкла. Продолжая срывать с нее одежду, он обнажил ее грудь, которая блеснула своей белизной и изумительной формой. Его руки жадно находились на этих красивых выпуклостях с неприкосновенными сосками, двигаясь по их округлой поверхности, то сжимая, то лаская своими ладонями, то гладя их кистью руки, ртом, щеками, глазами... И каждое движение сопровождалось приятным шелковистым трением, вызывающим у него толчки сердца.

Неожиданно он заметил, как ее рука взмахнула мимо его глаз, а потом что-то тупое ударило его в бок. Он быстро схватил ее руку и обнаружил в ней маленький кинжал. Но женщина не смогла проникнуть сквозь его кольчугу.

– Проклятье! – выругался он, вырвал кинжал и бросил его далеко в кусты, после чего с злобой направился к ней.

Женщина замолкла. У нее кончились силы, только слезы медленно стекали по ее лицу. Он двигался над ней решительно и безжалостно, стремясь проникнуть все глубже и глубже. Вместо ослепительного огня осталась только механическая настойчивость, которая разрасталась под его телом. Но постепенно ритм все больше завладевал им. Сквозь холод и равнодушие в его теле иногда возникала и гасла жгучая искра. Он пытался ее уловить и остановить, она приходила все чаще и чаще, и тепло снова охватывало его тело. Внезапно он почувствовал, как женщина задрожала, первый робкий отклик, а затем она начала все сильнее и сильнее реагировать на него, все больше сливаться с ним. И вот они стали одним целым, мучительно стремясь разрешить свое невыносимое состояние. Его тело охватило сладостно-мучительное давление, которое все нарастало и становилось нестерпимым. Он уже был на грани взрыва, но не двигаться было еще более невыносимо и невозможно. Дикий вопль плотской страданий вырвался из его груди, разорвавшей тишину леса. И что-то внутри него разорвалось с такой непереносимой болью, что он потерял сознание на несколько мгновений... Проснувшись, он почувствовал соленый привкус крови во рту. Женщина безжалостно укусила его губы словно голодная волчица. В последний раз он сжал ее в объятиях и замер, вытянувшись...

Затем они лежали рядом, взирая вверх на небо, по которому бесконечно плывали прозрачные, пушистые облака. Они не знали, сколько времени прошло или двигалось ли время вообще в это мгновение. Внутри них была только глухая пустота, словно они были сотами, из которых охотник выкачал все сладости...

Он повернулся к ней.

– Ты будешь меня любить?

– Никогда, никогда... я тебя ненавижу... – ответила она и укрыла лицо землей.

Она продолжала всхлипывать.

– Убийца... убийца...

Он встал. Его высокий конь мирно жевал траву рядом с лошадью девушки. Он подошел к своему скакуну.

В этот момент Дрыга вышел из-за кустов.

– Князь, гонец прибыл из Киева и сообщает, что твой брат Изяслав приближается к Киеву, осаждает его и стремится захватить престол вместо тебя.

– Где дружина?

– Пьют мед в деревне и развлекаются с девушками.

– Их учат христианским молитвам... Собирай их немедленно. И возьми женщину с собой.

– Поднимайся, – обратился он к Ядвиге, которая все еще лежала, пряча лицо в траву.

– Я останусь здесь и умру. Никуда не поеду.

– Помести ее на коня и следи за ней.

Он вскочил на своего коня и покатился собирать дружину.

Дальше была безумная гонка через лес, шум битвы между братскими армиями, звон клинков, кровавые брызги, испуганные ржание коней, радостная усталость от победы, въезд в Киев под слабыми криками радости жителей города, которым все эти противоречивые княжеские интриги за право на золотой киевский трон становились все менее значимыми. Наконец все стало расплываться, темнеть...

И он проснулся. В комнате было темно. Его голову еще заполняли видения, сцены передвигались в его сознании, но на душе было пусто и безрадостно. Бессмыслица какая-то, подумал он и нащупал выключатель света. Комната озарилась, освещаемая скрытыми ультрафиолетовыми лампами. Воздух был сдержанным и загруженным в этой узкой и тесной камере, где он находился. Будто в радиолампе, мелькнула мысль в его голове. Он встал, резко оттолкнув от рта трубку питания и с яростью сорвав электроды от магносонарной сети. Камера почти была пуста. Только системы жизнеобеспечения обстегивали стены комнаты, а небольшой прибор магносонара оживлял ее.

Он вышел на улицу. В голове назойлива стучала какая – то простенькая мысль – сон реальность – сон – реальность – сон – сон – сон – реальность, она двигалась по каким – то избитым мелодическим ходам в то усиливающемся, то ослабевающем ритме, не находя своей окончательной и завершающей ноты. Он шёл по городу. Длинные прямоугольной формы со слепыми стенами здания тянулись с обеих сторон улицы. На каждом ярко горел номер – это только и позволяло ориентироваться в унынии каменного единообразия. Людей не было. Было пусто. Солнце висело почти над головой, по небу плыли жидкие облачка, они медленно и безучастно двигались одним им нужной и известной дорогой – куда – то туда – куда – то туда – куда – то туда... – но и эта мысль не смогла найти своего разрешения. И он снова пошёл в перёд, медленно переставляя ноги, в такт чему в мозгу болталась какая – то бесплотная мыслишка, но устав от прежней неразрешимости, он даже не стал пытаться её отвердить, стянуть её в жесткий контур мысленного факта...

По лучевой улице он вышел на главную площадь, в центре которой возвышалось единственное отличное здание круглой архитектуры. Там находилась центральная управляющая машина – главный мозг города. Один на всех – один на всех, один на всех – в уж совсем пошлом темпе какого – то разухабистого танца завертелось у него в голове.

Он направился к зданию. Отворил дверь. Вошёл в зал. Вдоль всей периферии тянулась одна сплошная матово – серая панель. Здесь было тоже пусто, лишь неясное бормотание выдавало происходящую за панелями деятельность.

– Какие желания у тебя, смертный? – прозвучал голос скучного ржавого оттенка.

Он огляделся, пытаясь определить источник звука, но безуспешно. Не разгадав загадку, он задумался о цели своего появления здесь, но ответ так и не пришел ему на ум. Что-то важное подтолкнуло его к этому месту, но что...

– Да, – повторил ржавый голос из неизвестности.

– А-25, скажи мне, зачем мы здесь?

– Какой смысл заключается в твоем вопросе, человек?

– Ну так... Зачем я... Зачем люди...

– Возможно, тебе попалась плохая женщина? Клеопатра - Т-3827. Бриджит Бардо - Т-4135.

– Нет, нет. Женщина была хорошей... Я имею в виду другое. Ведь я человек... У меня есть руки и ноги... Зачем?... Видишь ли, я потерял мышцы.

– Тебе хочется быть сильным, человек? Ладно. Я дам указание добавить аденомилтриофан в твою пищу. Какой у тебя номер?

– Мой номер – ЮВМ-937. Но это не имеет значения... Зачем мне мышцы, если я только сплю... Сплю и питаюсь, сплю и перевариваю сбалансированный белковый коктейль... Хотелось бы раз попробовать мяса...

– Пиры Луккула - Т-1101.

– Всё снится. Но зачем у меня разум... Зачем я, будучи человеком?..

Ответ голоса не пришел сразу.

– Ты – человек. А я – машина. Могу ли я ответить на твой вопрос – зачем ты – человек? Ведь не я создавала прогресс. Это вы, люди, стремились ко всем новым изобретениям, удовлетворяли свои потребности, наслаждались жизнью. Книги, радио, телевизоры, голазоры, а сейчас еще и магносоноры. И тебе следует быть счастливым, ведь ты можешь удовлетворить любую свою потребность. Выбери и отправляйся спать.

– Как я хотел бы отправиться куда-нибудь, на какую-нибудь планету... исследовать...

– Венера – Т – 3167. Магеланово облако – Т – 3189.

– Открыть новое открытие, стать ученым... страдать... искать...

– Теория относительности – Т – 5168. Ноль - перемещение - Т – 4199. Законы наследования - Т – 6699.

– Но они уже открыты.

– Человек, ты можешь открыть то, что еще никто не открыл. Это в твоей власти. Вечный двигатель - Т -1768.

– Нет... не это... по-настоящему...

– Можешь ли ты, человек, различить правду и сон?

– Когда я в магнозном состоянии - нет. Но когда я просыпаюсь... я все время думаю об этом и вот сюда шел - тоже думал...

– И что ты придумал, человек?

– Ничего, А-25.

– Посмотри Т-8760.

– Ох, опять, опять, но я сам хочу. Это уже невыносимо... Разве ты не можешь это понять, А-25?

– Нет, человек. Я думаю, что ты должен быть счастлив. Ты насыщен, обут, в тепле. У тебя все возможности. Любить и убивать, завоевывать планеты и путешествовать во времени. Ты велик и могуществен. Перед тобой открыты все двери. Чего еще тебе надо, человек?

Он не ответил. Он пытался найти, наконец, основной ответ, но все оно размывалось так быстро, не успевая застыть, и куда-то внизу проникала в область смутных мыслей эта основная мысль, которая безжалостно мучила его уже так долго время. Сейчас это мучение стало невыносимым.

– Мне не нужно ничего, А-25. Я хочу умереть.

– Смерть на кресте - Т – 1631. Смерть с гранатой под гусеницей танка - Т – 1639,- равнодушным голосом ответил ржавый голос.

– Ох, все это лишь сон!

– Тебе хочется умереть в реальном мире?

– Да.

– Без сожаления?

– Да, именно так.

– Код – 1639 – П.

– Опять ты, опять в мечте! Проклятые будьте вы, сны! – он всхлипывая прошептал. – Проклята ты, А – 25, создательница этих ненавистных видений.

– Не забывайся, Человек!

– Я уничтожу тебя, подлый источник страданий!

– Ха-ха-ха-

– Не смейся надо мной, А – 25!

– Человек, – прогремел голос из прошлого. – Что ты можешь? Ведь я – МАШИНА! Разрушишь меня - люди придут и заменят меня другой. Пойди лучше спать и посмотри фильм с Бриджит Бардо - код Т - 4135.

– Ты издеваешься... ты издеваешься... ох так... ох так... подожди... подожди... – он бормотал слова как в состоянии бреда и одновременно оглядывался, пытаясь найти что-то. Его взгляд упал на толстую трубу, лежащую непонятно зачем рядом с входом. Он подбежал к ней, схватил ее в руки, она оказалась тяжелой и, с трудом размахивая, нанес первый удар по серо-матовой поверхности панелей.

– Человек! Осознай!

Но он уже не мог вспомнить ничего и продолжал безумно выплескивать гнев, нанося один удар за другим, перебегая все дальше и дальше по окружности арки. При каждом ударе он слышал проклятый голос из прошлого, повторяющий одно – Человек! Осознай! – Человек! Осознай! – что только разжигало его ярость еще больше. Наконец, голос затих – Вот где ты скрывался, подумал он с злорадной усмешкой и продолжал наносить удары, добивая то, что осталось нетронутым после первого прохода...

Из состояния полного изнеможения он был выведен шумом и голосами людей, доносившимися со двора. Он медленно поднялся по винтовой лестнице на площадку под куполом, с которой открывался выход на балкон, возвышавшийся над площадью.

Выгнанный из своих помещений нарушенными сновидениями, люди собрались возле здания А-25 и без особого энтузиазма обсуждали причину внезапной остановки процесса магносорирования. Все они были одеты одинаково и, казалось, даже имели одинаковый рост.

– Граждане! – крикнул он, и все повернули свои лица вверх.

– Граждане! – повторил он. – Посмотрите на небо!

Толпа замолчала, подняв головы, в надежде увидеть что-то необычное, но небо так же равнодушно продолжало плыть облака.

– Что значит это небо? – прервал тишину одинокий голос. – Когда только что я видел небеса Аустерлица.

– И что значит это небо? – повторил другой. – Когда только что я любовался закатом на Венере.

Внезапно толпа зашумела, каждый начал рассказывать о том, где он был...

– Граждане! – снова возопил он. – Разве мы должны жить во сне? Это неправильно!

– Чего он хочет? – пронзительно закричал голос из толпы.

– Граждане, неужели мы не можем жить иначе? Вспомните, как жили наши предки, о которых мы мечтаем!

– Не слушайте его, это помешанный робот, а не человек! – закричал тот же голос. – Он хочет, чтобы мы снова испытывали голод и боролись за власть и позиции друг с другом, чтобы начать конкурировать и даже убивать друг друга. Не слушайте его!

– Граждане, я разрушил А-25. Мы не можем продолжать так жить! Нам нужен новый путь, более человеческий.

Но толпа уже не обращала внимания на него, а пронзительный голос продолжал возмущать людей.

– Наши предки уничтожали друг друга в войнах – он этого хочет. Сейчас мы все довольны, у нас есть все, о чем только могли мечтать раньше. Мы можем получить все без напряжения и конфликтов, просто нажав кнопку. Без этого начнутся раздоры и, возможно, даже войны. Он хочет этого, не слушайте его. Он помешанный робот, его надо уничтожить.

– А что, вдруг это человек? Как можно причинить вред человеку? – раздался одинокий голос, полный сомнений.

– Нет, нет, я думаю, это точно не человек, скорее всего, это автомат. Давайте пойдем и выключим его, – возбужденно воскликнул тот же голос.

– Люди, я не автомат, я такой же человек, как и вы! – кричал он, но его слова тонули в шуме толпы.

– Это автомат, автомат! Как может человек отказаться от возможности иметь все блага!? – возмущенно возбуждал толпу голос.

– Слушайте меня! Я – человек! Пожалуйста...

Толпа закричала единогласно: «Автомат! Безумный автомат!» И они ринулись в здание. Они проникли на балкон и начали бить его слабыми руками. Он прикрыл лицо руками и упал. Он ощущал удары ног толпы и видел перед собой только мучительную боль и мысль: «Как так получилось... люди... люди...» Затем боль стала уходить, а красная пелена на его внутреннем взоре стала все плотнее... Но вдруг ясная мысль пронзила его мозг, словно разрезая пелену:

ВСЕ ЖЕ ТАК ЛУЧШЕ, ЧЕМ Т – 1639 – П

Эта мысль озарила его отключенный разум самым ярким светом. Он видел невероятные пространственно-временные горизонты, но свет все сильнее и сильнее, плавно переходящий в полную черноту...

И он проснулся. Долго не мог прийти в себя, тело все еще чувствовало удары, слышались крики толпы, и перед глазами мелькали последние слова на красном фоне и эти бесконечные горизонты. Наконец он пришел в себя и наощупь нажал кнопку.

– А – 25 слушает, – прозвучало во тьме.

– Какой сон я только что видел?

– Т – 6666 по произведению В. Юровицкого "Сны".

"Кто такой В. Юровицкий?" подумал он.

– Удалить, – проговорил он коротко.

– Будет выполнено, ответил голос А – 25, и он выключил свет.

"Как можно придумывать такое", думал он, лежа во мраке. "Просто абсурд". Но постепенно раздражение стихло, и внезапно из памяти выплыло:

КЛЕОПАТРА – Т – 3297. БРИДЖИТ БАРДО – Т – 4135.

"Может... может быть Клеопатру", решил он, наощупь набрал номер на клавиатуре и улегся в постели...

– Ты мой! О, Великий Наполеон, Предводитель французов! – вскрикнула Клеопатра, бросаясь к нему на шею, и он ощутил на своих губах жаркий, страстный...

31.12.69