Когда мы были женаты или Когда был первый секс Часть 15

19 октября — среда — 14:00

Я остановился у стола, расположенного рядом с кабинетом Дебби. Я не знаком с ее ассистенткой. Она была старше возраста, возможно, пришедшая из прошлого эпохи. Джонни Август славился своим принципом никогда не увольнять людей. Будучи почти слепым, он был одним из тех редких руководителей, которые ценили работников по их профессиональным качествам, а не внешности или размеру груди.

— Мистер Мейтленд. Простите за беспокойство. Мы не знали о вашем приходе. Мисс Баскомб ждет вас?

— Нет, я просто хотел поговорить с ней на пару минут. Не могли бы вы позвонить и спросить, есть ли у нее время для меня?

— Конечно, сэр.

Через мгновение я услышал голос Дебби и она открыла дверь в свой кабинет, с интересом посмотрев на меня.

— Мистер Мейтленд? Конни сказала, что вы хотите поговорить со мной?

— Можно мне войти?

Она сделала вид удивления, но едва заметно улыбнулась.

— Конечно, входите, пожалуйста.

Я прошел мимо нее и остановился перед одним из двух уютных кресел, расположенных перед широким деревянным столом. На нем была табличка с именем Дебби и ее должностью. Я оглядел комнату и заметил свежие фотографии Би-Джея и Келли в больших рамках на ее столе, а также нашу общую фотографию со второго годовщины нашего гавайского круиза десять лет назад, которая была прикреплена к стене за ее вращающимся креслом.

Также я заметил, что стол и стул были подняты таким образом, чтобы она всегда смотрела сверху вниз на тех, кто сидит перед ней. Я знал, что это один из трюков, которые она освоила работая в Хант-банке. Возможно, она потратила пять лет своей жизни на это, но она усвоила гораздо больше, чем просто бизнес-технику.

Она подтвердила свою историю взглядом на фотографию и сказала:

— Каждый знает нашу историю, Билл. Нет смысла скрывать ее, поэтому я даже показываю ее всем, кто приходит ко мне.

Потом она обратила взгляд на меня и на конверт из плотной бумаги, который я держал в правой руке, и спросила:

— Скажи, ты впервые в моем офисе — это деловая встреча или как-то связано с... ну, ты понимаешь?

— Нет и нет.

Я положил конверт на ее стол, повернулся и легко схватил ее за запястье. Я приблизил ее к себе. Ее глаза расширились, но она не противилась. Я поместил руки на ее лицо и поцеловал ее губами. Мне пришлось слегка подняться на цыпочки — так я всегда делал. Она положила руки мне на плечи и отозвалась на поцелуй. Ее губы разомкнулись, и я ощутил сладость ее поцелуя.

Казалось, это длилось вечность, но на самом деле прошло всего несколько секунд. Я отпустил ее и отступил назад. Мне было трудно дышать, и я почувствовал в уголках глаз влагу, но заставил себя успокоиться. Она смотрела на меня с открытым ртом и, кажется, потеряла способность говорить.

— Среди всего, чего я ожидала в этот день, это было последнее. Почему... как... что? Ты лишил меня слов, Билл.

— Мне нужно было что-то проверить.

— Что именно?

— Я хотел узнать, смогу ли я обнять тебя и отпустить потом.

Мы стояли друг перед другом и она протянула руку ко мне, но не коснулась. Я не мог ей злиться — ведь большую часть последних шести месяцев я игнорировал ее. Я протянул руку к ней, взял ее за руку и попросил присесть на стульчик рядом со мной.

— Ты не собираешься давать мне смотреть на тебя сверху вниз?  — сказала она с намеком на улыбку.

— Ты забываешь, Дебби, что о фокусах, которым научилась в Ханте, ты мне рассказывала в постели. Может быть, ты и не думала, что я обращаю на это внимание, но так оно и было.

— О чем мы ведем переговоры?

— Я не веду переговоров, Деб. Я просто... почувствовал, что должен прийти сюда и поговорить с тобой. У меня на уме много всего, а мы не разговаривали по-настоящему, с тех пор как все это началось. Я знаю, что ты хотела, но я просто не был... не был в таком состоянии, когда смог бы находиться с тобой в одной комнате.

— Должно быть, тебе стало лучше, Билл.

Она потерла губы большим пальцем.

— Да, тебе стало намного лучше.

— Немного. Но должен сказать, что меня все еще разрывает на части то, что я сижу здесь.

— Тогда почему ты здесь, Билл? Ты сказал, что это не имеет никакого отношения к Картелю.

— Нет, на самом деле я этого не говорил, хотя понимаю, почему ты так подумала. Я здесь не потому, что что-то изменилось в отношении Картеля, но... то, что произошло за время уикенда... это было одно из того, о чем я подумал.

— Не понимаю.

Я не мог заставить себя сидеть спокойно, поэтому встал и отошел от нее, а затем снова повернулся к ней.

— Я не могу сказать тебе, что нет ни одной части меня, которая бы тебя не ненавидела, Дебби. Ты сделала мне больно, ты ударила меня ниже пояса, и мне потребовалось много времени, чтобы взять себя в руки. Я никогда не забуду кое-что из того, что ты сказала мне тогда. Я никогда не забуду, как ты повернулась ко мне спиной тем вечером, пойдя к Дугу. Я никогда не смогу выкинуть из головы эти образы его и тебя вместе в нашей постели... в нашей постели! Если бы я это видел, это было бы плохо, но, в некотором смысле, не видя этого, бывает еще хуже, потому что мое воображение... я не могу отключить его, и даже сейчас бывают моменты, когда я сплю и... мне снитесь вы с ним вместе.

По тому, как сузились ее глаза, я узнал, что в ней растет прежний гнев. Я ожидал, что она вспыхнет, но она ничего не сказала.

— Я понимаю, что мы оба разрушили наш брак. Я осознаю, что оставил тебя одну. Но черт возьми, Дебби, хотя я и чувствую некоторую вину, я не могу не думать о том, что ты имела возможность все изменить. Ты всегда могла обмануть меня. Но ты этого не сделала и это заставляет меня задуматься и понять, что ты не стремилась изменить ситуацию потому что хотела уйти. Если бы не Дуглас был бы кто-то другой.

Она откинулась на спинку стула и провела рукой по своим длинным прядям блонд волосам. Глаза у нее были без слез, но...

— Все эти полгода я старалась вытащить из тебя слова разговора. Так что я думаю, должна быть радостью для тебя даже если ты воспользуешься шансом выпустить пар. Имеешь право, я думаю, ты пострадал больше всех. Несмотря на то, что ты причинил мне много боли во все эти годы, приведших к... Дугласу, но если это поможет тебе почувствовать себя лучше...

Я вернулся и встал перед ней.

— Я не пытаюсь причинить тебе боль, Дебби. Даже если это может звучать так. Я просто хотел прояснить ситуацию. Нет смысла делать вид, что мне все еще не больно. У меня есть раны, которые не зажили и возможно они будут болеть еще очень долго. Я хочу чтобы ты понимала, как сильно ты меня ранила, но это уже прошлое и все будет лучше.

— Тогда что?..

Я опустился перед ней на колени и взял обе ее руки в свои.

— Я хотел узнать, что мы можем быть рядом друг с другом без безумия, что мы можем быть... может быть не друзьями, но родственниками. Мы можем разделять детей и воспитывать их вместе, ходить на их выпускные, свадьбы и приветствовать наших внуков в этом мире. Я надеюсь, что мы будем оставаться в жизни друг друга еще долго.

Я не хотел, но чувствовал, что меня разрывает.

— Мы были женаты очень долго. У нас был хороший брак, и у нас остались хорошие воспоминания. Помнишь, я как-то сказал тебе, что ты обосрала все наши воспоминания. На самом деле именно так я себя и чувствовал... тогда, но со временем я снова смогу вспоминать хорошие времена, потому что они были у нас.

Она смотрела на меня так, словно видела впервые.

— Что с тобой случилось, Билл? Господи Иисусе, что случилось? Никогда не думала, что снова услышу от тебя такие слова. Я решила, что мне придется ждать годы и годы, прежде чем мы сможем быть вежливыми друг с другом.

— Я увидел нас с другой стороны, Деб. Помнишь тот старый фильм с Джимми Стюартом, который мы так любили: «Эта прекрасная жизнь»? Он видел, какой была бы жизнь, если бы его не было рядом, а я видел, какой могла быть наша жизнь... если бы нам очень, очень не повезло. Я видел,  

как нам повезло, что мы такие, какие есть. Все могло закончиться для нас обоих гораздо хуже.

— О чем ты говоришь, Билл?

Я рассказал ей о Поле и Пауле Доннелли. Когда я рассказал ей, что случилось с Дейвом Брэндоном, то сказал:

— Это не должно никогда выйти из этой комнаты, Деб. Возможно, из-за того, что я сделал, у меня будут неприятности, но меня это не волнует. Я могу о себе позаботиться, но это разрушит Дейва, его жену и их брак.

Она лишь невинно посмотрела на меня и сказала:

— Не понимаю, о чем ты говоришь. Я ничего не слышала.

Я рассказал ей все, кроме того, как закончилась моя встреча с Паулой Доннелли. Я почувствовал себя грязным. Не помогло и то, что с тех пор я дважды дрочил, вспоминая ее прикосновения. Я никогда не проверял номер, который она мне оставила. Я знал, что никогда не позвоню ей, но мне казалось, что в меня вонзила свои клыки гадюка, и остался яд.

— Я просто не могу не верить, что они когда-то испытывали любовь друг к другу. Возможно, так же, как и мы. Мне приходит в голову выражение о двух скорпионах, запертых в банке, именно об этом я думаю, вспоминая их. Меня тревожит мысль о том, что она может его убить, или он ее убьет, или они погубят друг друга. Они потеряли друг друга и все то, что у них было, и больше никогда не смогут быть вместе. Я решил не позволить нам пройти через это. Ты причинила мне боль, я причинил боль тебе, но мы переживем это. Их история закончена и не получит продолжения. Наша история закончена тоже, но у нас есть возможность начать новый акт.

Она посмотрела на меня с беспокойством.

— Билл... я не знаю. Боже мой, я так рада, что ты наконец заговорил со мной. Мне скучно по тому времени, которое мы провели вместе, но не по всем проблемам, которые были у нас. Я не уверена, сможем ли мы...

Я покачал головой отрицательно.

— Нет второго акта для нас... вместе. Есть второй акт и второй шанс найти людей, с которыми мы можем построить новую жизнь. Я хочу, чтобы ты нашла кого-то, кого полюбишь и с кем будешь счастлива, кого-то, кто будет заботиться о Би-Джее и Келли как о своих детях. Я не знаю, что будет со мной. Я не знаю, есть ли у меня возможность развиваться со Сьюзи, что, кажется, не обещает благоприятных условий. Возможно это будет не она, но я надеюсь найти кого-то, с кем смогу построить свою жизнь. Это будет не такое же как у нас было. Может быть, это никогда не будет так хорошо как раньше, но это даст нам обоим шанс обрести снова счастье. Я не хочу видеть тебя одинокой и знаю, что

не хочу оставаться один.

Теперь на глаза навернулись слезы.

— Зачем ты это делаешь, Билл? Могу ли я чувствовать себя еще более дерьмово из-за того, как я обращалась с тобой? Я так не думаю.

— Дебби, я знаю, что с Дугом это не сработает. Твоя мать говорила, что он был влюблен, а теперь и я знаю, что так оно и было. Очевидно, Клинт Эббот бросил тебя, но есть и другие приличные парни. На Бон Шанс я познакомился с одним парнем, страховым агентом, и мы разговорились. Он сказал мне кое-что, чего я не забыл. Он сказал, что никогда не знаешь, когда войдешь в офис или завернешь за угол и встретишь кого-нибудь, и ты должен быть готов рискнуть. Пока мы живы, есть шанс выйти из-за угла и изменить свою жизнь. Ты слишком горячая, чтобы оставаться одной.

На этот раз она встала и отошла от меня. Она прошла за свой стол, опустив голову, а потом подняла глаза и уставилась на десять лет в прошлое. Она оторвала взгляд от наших юных «я» в гавайском круизе и снова повернулась ко мне. Она сделала что-то, чего я не мог понять, что привлекло мой взгляд к ее фантастической груди. Майра, может, и крупнее, но Дебби — сама по себе чудо.

— В ту ночь в домашнем кабинете, если бы ты пошевелился, если бы прикоснулся ко мне, тебе бы повезло. Ты знал это? Я посмотрела на тебя и поняла, что ни один мужчина, которого я когда-либо знала, не любил меня так, как ты. Ради меня двадцать лет назад ты рисковал своей жизнью, и отдал бы свою душу ради меня, после того как я обошлась с тобой... с Дугом. Какого черта я вообще от тебя отказалась?

Мне пришлось глубоко вдохнуть.

— Это одна из причин, по которой я здесь, Деб. Я хочу, чтобы ты оставалась в моей жизни. Когда я вернулся в наш дом после шести месяцев... все вернулось ко мне, вернулась моя жизнь. Даже после того, как наш брак стал проблемой, и я не узнал бы его, это всё равно была хорошая жизнь для меня. Потому что у меня были ты и дети. Вечером после того, как ты ушла, когда я лежал на диване, последние полгода казались сном... кошмарным сном... Но всё это кончилось, и я собирался проснуться рядом с тобой.

— Но...?

Я посмотрел на женщину, которая всегда разбивала мое сердце, и почувствовал такую грусть и холод до самых костей, что не знал смогу ли произнести следующие слова:

— Но... это не был сон. Последние полгода были реальностью. Они случились. Ты поддержала этого человека против меня во время судебного разбирательства... ты ушла от меня. Ты была с ним... спала с ним... пока я мучился в этой ужасной квартире. Я познакомился с Алиной и начал чувствовать к ней что-то... Я обнаружил, что на самом деле я не такой ужасный любовник и не такой несчастный мужчина в постели, как ты заставляла меня верить все эти годы.

Раньше мне нравилось видеть ее выражение лица, но теперь оно вызывало отвращение.

— То, что я чувствовал, возвращаясь в наш дом, который когда-то принадлежал только нам, то, что я переживал на диване, вспоминая нашу жизнь... Это был сон. Реальность заключается в том, что я учусь жить без тебя. Сейчас мне лучше, чем три месяца назад, а через год уже будет почти не больно. Моя любовь к тебе всегда останется частью меня, но я двигаюсь дальше, так как ты потребовала.

Она улыбнулась мне сквозь слезы, бегущие по ее лицу.

— Я думаю... мы всегда получаем то, что заслуживаем. Разве мы не...?

Я подошел к ее столу, взял конверт, который положил на него, открыл застежку и протянул ей.

— Что?..

— Просто загляни в него, прежде чем я уйду.

Она вытащила бумаги, вытерла лицо и села за стол. Она начала читать, снова и снова поднимая глаза.

— О, Боже, только не говори мне, что действительно случилось что-то плохое. Чего ты мне не говоришь?

— Я не умираю и ничего не знаю о планах Картеля, но то, что случилось... что могло случиться... убедило меня это сделать. Я заработал приличную сумму денег, продав на телевидение несколько рассказов, когда был в Нью-Йорке, и несколько статей. На эти деньги я купил страховую ренту, которая должна действовать в течение следующих десяти-двадцати лет. Более чем достаточно.

— Полис страхования жизни на миллион долларов?

— Можно купить полис срочного страхования жизни на миллион долларов без дополнительных условий, если готов достаточно заплатить, а у меня хатило, чтобы заплатить страховые взносы в течение пятнадцати или двадцати лет, а после этого тебе и детям оно не понадобится. Они вырастут, и я уверен, что ты снова выйдешь замуж, и у тебя будет богатый муж. Однако пока у тебя и у них не будет никаких денежных забот.

— Она покачала головой.

— Билл...

— Я — не большой транжира, Деб. Зачем мне лишние деньги? Я продал права и интервью, чтобы обеспечить тебя и детей. Со мной все будет в порядке, а мне не придется беспокоиться ни о тебе, ни о них. Дети получат по двести пятьдесят тысяч долларов каждый, а ты будешь душеприказчиком, пока им не исполнится двадцать пять. Ты получишь остаток в размере полумиллиона долларов, потому что я не думаю, что они смогут справиться с такими деньгами, пока не станут старше. Несмотря на то, что ты потеряла рассудок на несколько месяцев из-за члена Дуга, я знаю, что ты их любишь и будешь присматривать за ними, если я уйду. Я верю, что ты позаботишься о них.

Она прижала руки к губам, словно хотела проговорить что-то громкое.

— Пожалуйста, Билл, не делай этого.

Боже мой, пожалуйста, сохраняй мою гордость. Веди себя со мной как идиот... не будь таким чертовски добрым.

— Я ничего не могу изменить, Деб. Я любил тебя всю свою жизнь и часть меня будет продолжать любить тебя до конца. Просто возьми эти бумаги. Я надеюсь, что через двадцать лет или около того ты сможешь избавиться от них.

Я повернулся и направился к двери ее офиса. Когда я взглянул на нее в последний раз, она все еще уставились на бумаги страховой компании на своем столе.

— Ты помнишь тот день, когда ты объявила о разводе? Я сказал, что желаю тебе счастливой жизни, но на самом деле я хотел чтобы ты испытала мучения перед смертью. Но сейчас я имею в виду следующее: будь счастлива, Дебби. Когда я переступлю этот порог, мы сможем начать работу над следующей главой нашей жизни.

Я ушел от женщины, которая была моим всем, не оглядываясь.

• • •

Она долго смотрела на дверь. Вытянула руку и провела по страховым бумагам, но они не исчезли. Они оставались такими же реальными, такими же прочными, как в тот момент, когда она коснулась их впервые.

Двадцать лет назад она смотрела на незнакомца с трубками по всему телу и удивлялась, почему он рисковал своей жизнью ради женщины, которую не знал. Несколько вечеров назад она узнала, что он готов пожертвовать своим сердцем ради ее и их детей, а только что узнала, что его любовь к ней никогда не иссякнет и возможно будет вечной.

— Почему я не любила тебя настолько, чтобы увидеть сквозь толстого и лысого парня средних лет мужчину, которым ты всегда был?

Даже сейчас она не знала ответа. Она все еще испытывала к нему бурлящие эмоции. Тем вечером она могла бы взять его в свою постель, но там все еще были бы гнев и негодование, которые он вызывал. Она бы снова причинила ему боль. Она знала это. Так было лучше. Пусть он найдет кого-нибудь другого, кто сделает его счастливым.

Она видела его с Майрой, и могла это вынести, или с той полицейской-детективом, или с женщинами из его офиса. Кем-то моложе, чем они с Биллом. Может быть, с кем-то, кто мог бы дать ему еще одного ребенка. Поначалу он был хорошим отцом и, возможно, понял достаточно, чтобы не испортить все во второй раз.

С кем угодно, только не с Алиной. Даже когда она мысленно увидела француженку, внутри у нее все сжалось, и она поняла, что не сможет этого вынести, но этого и не случится. Алина была за полмира отсюда и не вернется. У нее был сын, который держал ее в Париже. Пока Алина оставалась на другом конце света, Дебби знала, что сможет это выдержать.

Она встала и снова посмотрела на фотографию, где они были в гавайском круизе — мгновение, застывшее во времени. Когда она найдет другого мужчину, того,  

кто удовлетворит ее в постели и будет хорошим парнем, и того, кто будет любить ее — пусть не так сильно как Билл, но так ее любить больше никто никогда не будет,  — у нее все еще будет эта фотография, чтобы смотреть на нее и вспоминать, что было у них.

— Мистер Август просил вас напомнить о собрании персонала, мисс Баскомб. Оно начнется через пять минут.

— Скажи ему, что я приду через минуту, Хелен.

Она сложила страховые документы в верхний ящик. Позже она об этом подумает. Сейчас настало время сосредоточиться на работе, стать лучшим администратором, каким только можно. Джонни Август дал ей второй шанс и она намеревалась доказать ему, что заслуживает его доверия.

Проходя мимо Хелен, она услышала кашель пожилой женщины и обратилась к ней:

— Да?

Пожилая женщина сочувствующе посмотрела на нее и указала пальцем. Начав сомневаться, Дебби проверила свою одежду – быть может у нее расстегнута пуговица или видно нижняя часть юбки. Но следуя за указательным пальцем Хелен, она обнаружила, что ее щеки влажные.

— Спасибо, — сказала она и вернулась в свой кабинет. Она вытерла лицо салфетками, посмотрела на себя в небольшое зеркало и убедилась, что слезы исчезли. Суровый администратор не должен плакать.

Она последний раз посмотрела на фотографию двоих. Их история завершилась. Теперь пришло время двигаться дальше. Хотя...

— Если бы я захотела, я могла бы вернуть его... Я могла бы.

Затем она переступила порог своей новой жизни.

• • •

ЧЕМУ НАДЕЛЯНА ЕЛЕНА ТРОЯНСКАЯ?

Меня зовут Уильям Мейтленд. Еще немного больше полугода назад я точно знал, кто я такой, какая у меня жизнь и что произойдет со мной через шесть месяцев, год, пять лет и десять лет. Я знал, кого я люблю и кто, по-моему, любит меня.

Сейчас, в конце октября 2005 года, я помню только то, кто я был и кого любил в прошлом. Что касается того, кто я сегодня – не очень-то уверен.

Я — прокурор. Но останусь ли я им завтра? Даллас Эдвардс, Большой Человек, сделал меня тем, кто я есть сегодня, и он был скалой, на которой я основал последние пять лет своей жизни.

Но приближается 2006 год, и я думаю, что это — то самое время, когда он, наконец, сделает свой ход и попытается завоевать губернаторское кресло в Таллахасси. Победит он или проиграет, я не могу заглянуть в 2006 год и в 2007 году а также дальше.

Жизнь была простой. У меня была работа, и я знал, как ее выполнять, и даже если она поглотила мою жизнь, у меня была определенность.

Когда он уйдет, что мне останется? Где я хочу быть? Эта работа стоила мне брака, женщины, которую я любил сверх всякой меры. Если я уйду куда-нибудь еще, то никогда в жизни не буду иметь того, что имею сегодня.

Я сказал Дебби, женщине, с которой познакомился в колледже и с которой прожил всю жизнь, что наша совместная история закончена. Потому что 

я хочу ее закончить. Нет, на так. Может быть, я этого и не хочу, но ее необходимо закончить. Две недели назад я сказал ей, что не могу вырвать ее из своего сердца, но и никогда не смогу вернуться к той жизни, которая у нас была.

Поэтому я делаю свою работу, справляюсь с повседневными кризисами и не забываю о больших, которые не дают мне спать по ночам. И мне интересно, что делает темноволосая француженка в Париже, в то время как я веду холостяцкую жизнь в Джексонвилле. И почти каждый день я вижу, как моя бывшая жена налаживает свою новую жизнь, а мне интересно, каково это будет, в тот день, когда я впервые увижу ее с мужчиной, который на самом деле займет мое место.

Этот негодяй Дуг Бейкер, который проникал в мою постель и имел ее тело, никогда не сумел завоевать ее сердце. Возможно, я когда-то верил в это, но теперь я понимаю, что это была просто интрижка, как говорила мама Дебби. И хотя мне не нравится мысль о том, что он знает все эти места, которые когда-то были только моими, это не сравнимо с тем, чтобы видеть, как она смотрит на другого мужчину так же, как раньше смотрела на меня.

Я сказал ей, что она должна уйти. Но я не жду этого с нетерпением.

Итак, я не знаю, чем закончится все это для меня. Я даже не знаю, буду ли я встречаться с кем-то еще. Все чувствуется... временным... такое состояние у меня было последний раз двадцать лет назад, когда Дебби впервые появилась в моей квартире за пределами кампуса.

С тех пор каждый день был шагом к новой жизни - жизни, которая должна была стать моей. А сейчас...

• • •

29 октября - суббота - 20:00.

Когда дверь открылась, зрелище, которое я увидел, заставило меня задержать дыхание на мгновение. Платформенные туфли добавили мне несколько сантиметров роста и позволили мне взглянуть вниз на изумительные груди, едва умещавшиеся в блестящем платье, украшенном камнями и блестками. Глубокий вырез создавал ощущение, что каждый вздох готов освободить эти шедевральные формы.

Никогда бы не подумал, что этого можно достичь, но затем мой взгляд перешел на лицо - белокурые локоны обрамляли сверкающие зеленые глаза, акцентированные темными тенями. Светлые пряди волос высоко поднимались над этим лбом и этими глазами, делая женскую фигуру на несколько сантиметров выше ее обычного роста.

Грудь, платье, украшенное драгоценными камнями, сверкающие глаза и светлые волосы делали ее персонажем из легенды.

Я протянул ей правую руку в грубой кожаной перчатке, и она положила на нее свою тонкую ладонь.

— Елена Троянская побледнела бы рядом с вами, мадам,  — сказал я как можно более грубым голосом.

— Вы слишком любезны, господин 

палач,  — сказала она, и даже ее голос, казалось, звенел колокольчиками.

— Это лишь правда, Майра. Честно говоря, не думаю, что когда-либо видел что-то настолько прекрасное.

Она шагнула вперед, и я вдруг понял, что наклоняюсь вперед, в то время как она приподнялась на цыпочки, чтобы запечатлеть ароматный поцелуй на правой стороне Капюшона Палача, который я носил, в том месте, где под капюшоном была моя щека.

Она отклонилась назад и сказала:

— Осторожно, мистер Мейтленд, леди может подумать, что вы рассчитываете, что сегодня вечером вам повезет, слишком уж мягко стелете.

Я изо всех сил старался не возбуждаться, наблюдая за тем, как вздымаются и опускаются эти эпические груди. Сквозь полупрозрачную ткань платья в стиле времен до французской революции, которое она надела, я видел темные очертания сосков и окружающих их ареол. Уже не в первый раз я удивился, почему она не живет в роскоши на вилле какого-нибудь миллиардера, а в Арлингтоне в, надо признать, очень хорошем кондоминиуме?.

— Вы должны знать, мадам, что каждое мое слово — чистая правда. Я знал, что ты прекрасна, но от такой тебя буквально захватывает дух.

— Сними капюшон.

Я приподнял его, чтобы освободить рот, и она прижала свои губы к моим, и мы оба попытались проглотить языки друг друга. Пока мы целовались, она медленно терлась о меня грудью, и мне пришлось сделать сверхчеловеческое усилие чтобы удержаться, и не схватить ее правой рукой. Левая, к счастью, была занята тем, что держала большую веревочную петлю. Я не смог удержаться от того, чтобы не потереться о ее пах своим твердым как камень членом.

Наконец, она отошла в сторону, и я едва не закричал от возбуждения, наблюдая, как она тяжело дышит и ее грудь под платьем поднимается и опускается.

— Ты должен прекратить это, Билл, — сказала она, переводя дыхание. — Я хочу пойти на эту костюмированную вечеринку, но мы никогда не сможем уйти отсюда, если ты продолжишь так делать.

— Что я делаю? — мне самому было сложно говорить.

— Смотришь на меня так. И говоришь мне такие вещи.

— Это все из-за тебя и твоего выгляда.

— Перестань.

— Хорошо, — сказал я с улыбкой, хотя знал, что она не видит этого под капюшоном.

Это было наше третье свидание. В прошлую субботу мы поужинали и потом отправились на танцы в "Пеликаны". Несмотря на то что у меня были обе ноги левые и парализованные, я не думаю, что особенно позорился. Кроме этого проклятого возбуждения, которое было таким сильным и не отпускало меня. Но, хоть она прикасалась ко мне или нет, я не мог избавиться от него.

Но несмотря на постоянное возбуждение, несмотря на ее явное удовольствие от общения со мной, было что-то... какая-то черта... какое-то... Я не мог найти слова, чтобы описать это чувство, что заставляло меня остановиться перед этой невидимой чертой. Вспомнилось лето, когда я жаждал свою бывшую девушку в Университете Флориды и испытывал тот же хаос эмоций.

Мэйра очевидно наслаждалась моим присутствием, и я знал по интуиции, которую имел к женщинам (хотя большую часть своего брака я был глупым и не понимал чувства других женщин), что ей нравлюсь. Но был какой-то... сигнал, какой-то непостижимый знак, который она давала, когда была готова двигаться дальше.

И вот его я не получал. Мы обменялись первыми настоящими поцелуями, и это было немного неловко, но приятно. Женщина, которую я вожделел пять лет — целомудренно, хотя похоть и присутствовала — теперь была в моих объятиях, и эти груди прижимались ко мне, но я не прикасался к ней иначе, чем допустимо при вежливом свидании.

У меня почему-то возникло ощущение, что она хочет двигаться медленно, исполнять традиционный брачный танец «хочу-тебя-узнать». И это было нормально. В течение пяти лет я видел ее почти каждый день, в течение большей части этого времени я полагал, что она была шлюхой для моего босса, и кроме того, она могла иметь любого мужчину — и я именно это имею в виду: ЛЮБОГО мужчину — какого хотела. Теперь она и этот Большой Человек сбили меня с толку, поставив под сомнение все мои представления об их отношениях.

Но я понятия не имел, какая музыка ей нравится, какую еду она любит, чем занимается в свободное время, ходит ли на свидания изредка или устраивает горячие свидания каждую пятницу и субботу. Если честно, я понятия не имел, трахалась ли она каждый раз с новым парнем каждые выходные или нашла себе одного парня, который ей понравился, и оставалась в отношениях с ним, пока они не закончились. Другими словами, я понятия не имел, кто она.

Конечно, если бы я встречался с ней достаточно долго, чтобы добраться до этих сочных грудей и войти в нее, пока бы я их сосал, то большая часть этого не имела бы значения. И если бы оказалось, что это было просто обоюдное желание почесать места, которые зудят, то я не мог бы сказать, что был бы убит горем.

Однако... здесь появилось иное ощущение. То, что я испытал двадцать лет назад, когда впервые увидел Дебби за дверью своей квартиры вне кампуса, отсутствовало. Тогда это было желание и любовь с первого взгляда - все в одном прекрасном пакете. Я не чувствовал того, что почувствовал той первой ночью, глядя на темноволосую француженку вдали.

Но я что-то чувствовал. Мне действительно нравились Хизер Макдональд и Меган Уиткомб. И я страстно желал обеих. Но сейчас все было по-иному. Часть меня жаждала видеть ее раздетой и широко расставившей ноги передо мной так же сильно, как я когда-то жаждал Дебби или Алины. Но была возможность, что здесь может быть что-то большее, и я был готов уделить ей время.

Войдя на костюмированную вечеринку в честь Хэллоуина в «Пеликанах», я заметил реакцию людей, уже находившихся там. Я узнал или, по крайней мере, подумал, что узнал некоторых мужчин и женщин даже в их костюмах. Но я знал эти взгляды, которые мы... она... притягивала.

Со временем, проведенным с Дебби, я начал привыкать к тому, что быть с женщиной, привлекающей все мужские взгляды... и не только...

Конечно же, Дебби играла в эту игру. И это всегда вызывало смешанные чувства.

Часть меня гордилась тем, что она была со мной - такая популярная среди мужчин. И я знал, что чем больше мужчин реагировали на нее, тем больше страсти она пробудит во мне, когда мы окажемся наедине. С самого начала нашего отношения я понимал ее природу. И за все эти годы я почувствовал и осознал то, что она никогда не изменится.

Я знал, что каждый день, будучи с ней, я хожу по краю вулкана. Я любил ее, и через некоторое время даже поверил, что она на самом деле меня любит, но не мог избавиться от страха, что однажды ее дикая сексуальность встретит плохого парня, полыхнет, и она упадет в объятия другого мужчины. Если это случиться, то вернется ли она когда-нибудь? А если и сделает это, смогу ли я принять ее обратно?

Но это была моя жизнь. У каждого есть свой крест. После нашего первого ужасного разрыва через год после нашей встречи, когда я совершил ошибку, поверив слухам о том, что она мне изменяет, и она ушла, похоже, навсегда, я пообещал ей, что оставлю ее прошлое в прошлом, что буду ей доверять.

Она вернулась ко мне, но сначала было много сомнений. Не думаю, что она и впрямь ожидала, что я буду ей полностью доверять. И мне пришлось над этим поработать. Но я заставил себя. Я доказал себе, что эти слухи были ложными, но знал, что она может изменить мне в любой момент, когда захочет. Всегда найдутся мужчины, которые ее захотят. А если она захочет изменить, то сможет... и сделает. Единственный способ быть в полной безопасности — уйти... а это все равно что медленно умереть.

Поэтому я ей доверял... но волновался. И теперь, когда женщины бросали ревнивые взгляды на роскошное создание, скользящее рядом со мной, а мужчины смотрели на нее с неприкрытой похотью и мысленно сравнивали себя со мной, я чувствовал те же самые эмоции. Гордость... и беспокойство.

Это было не то же самое. Я не любил Майру. Мы не строили совместную жизнь. Но основные эмоции были те же.

Почему, черт побери, я не унаследовал отцовскую высоту, а получил невысокий рост от матери? Он был высоким как столб, с мощной головой, увитой черными волосами. В те дни, когда он ходил на работу в шахту, ему было всего 30 лет, но его густые волосы привлекали мать, когда они сидели рядом и обнимали друг друга. В то время как я начал терять волосы еще до тридцати лет. Несправедливо ли это?

С другой стороны, я думал про себя, пробираясь сквозь толпу к бару чтобы заказать напитки для нас. Я уверен, что каждый парень здесь задается вопросом: почему Майра со мной, а не с ними? Было бы просто разгневаться на Бога за такие игры судьбы.

Я заказал Гольдшлаггер и белое вино для нее и мы попытались найти свободный столик, но заведение было переполнено. Затем человек в костюме пирата из "Пиратов Карибского моря" встал со стола, за которым он сидел с двойником Винни-Пуха, и показал нам знакомую жестом руки. Мне показалось, что я его узнал и когда подошел ближе, я понял, что это Дейв Брэндон. А Винни-Пух должен был быть Дарлин, если только его встреча с злой ведьмой Полиной Доннелли не сбила его с толку.

Он протянул мне руку и я пожал ее.

— Как ты догадался, что это я?

Он молча указал на Майру и сказал:

— Сарафанное радио все еще работает, Билл. — а потом добавил: — Я придерживал два стула для Билли Паркера и его спутницы, но он только что позвонил и сказал, что они не приедут. Что-то случилось, как он выразился. Так что у нас есть два свободных места, если вы хотите присоединиться к нам.

Он представил Дарлин Майре, и я искренне пожалел, что не могу видеть сквозь медвежью голову выражение лица Дарлин, когда ее представили секс-символу прокуратуры штата. Но она казалась любезной, и мы сели так, что Дейв оказался слева от меня, а Дарлин — справа от Майры.

Мы обменялись любезностями, а потом и служебными сплетнями. Я слышал, о чем болтают две женщины.

— Вы, похоже, соответствуете всему, что я о вас слышала, мисс Мартинес.

— Надеюсь, только хорошее.

— Конечно. В здании суда вы, кажется, легенда, по крайней мере, судя по тому, как вас описывал Дейв.

Майра посмотрела на нас так, что лишь другая женщина могла бы это понять, и сказала:

— Вы же знаете, что такое мужчины. Они падки на внешность.

Дарлин покачала своей головой медведя и сказала:

— Вы, определенно, пир для глаз. Я понимаю, почему... мужчины склонны о вас говорить.

Затеам резко сменила тему и спросила:

— Надеюсь, я не слишком уж любопытна, но должна признать, что просто умираю. Вы с мистером Мейтлендом... встречаетесь?

Затем быстро добавила:

— Я вообще-то не сую нос в чужие дела, но... многие жены адвокатов в офисе задавались вопросом, вернется ли он «на рынок» и когда? У меня есть две подруги, с которыми я надеялась его познакомить.

— У нас было несколько свиданий. Мы знаем друг друга уже пять лет, но... вы же знаете... он был женат. Верный муж. А теперь нет.

— Вы — очень привлекательная пара.

Я не удержался от смеха.

— Дарлин, тебе придется снять голову медведя, потому что это, очевидно, влияет на твое зрение. Либо так, либо свет очень, очень плохой.

Майра представила, будто она нанесла мне пощечину.

— Ты должен прекратить унижать себя, Билл.

Я вновь засмеялся.

— Я - проект Майры по благотворительности. Она пытается помочь мне справиться с разбитым сердцем.

На лице Майры промелькнуло выражение, которое я не узнал. Но я заметил истинное негодование. Она резко отодвинула стул и встала.

— Отведи меня домой.

И она повернулась, чтобы уйти. Я некоторое время молча смотрел на нее, а Дэйв и голова медведя смотрели на меня, а потом я подошел к ней сзади и взял ее за плечо. Она остановилась, но не обернулась ко мне.

— Майра, мне очень жаль. Что я сделал?

Она промолчала минуту.

— Я больше не хочу слышать из твоих уст что-либо подобное. И особенно не тогда, когда мы вместе.

— Не понимаю. Я просто...

— Ты опять унижал себя. Как всегда. Я не занимаюсь благотворительностью. Я не встречаюсь с неудачниками. Ты - сильный, успешный, увлекательный, хороший мужчина. Я здесь с тобой, но могла бы быть этим вечером с сотней других парней, если бы захотела кого-то другого.

Она повернулась ко мне.

— Это никогда не получится, если один человек ощущает, будто ему делают одолжение в отношениях. Я никогда не делаю тебе никаких привилегий. Никогда так не думай. Я здесь потому, что хочу быть здесь.

Я притянул ее к себе, приподнял капюшон и поцеловал ее губы. Когда раздался аплодисменты, я понял, что мы целуемся уже давно и отпустил ее.

— Это была шутка, Майра. Я знаю свою ценность и свое значение. Но даже если бы я был двухметровым гигантом и стоил миллиарды долларов, я все равно был бы самым счастливым человеком здесь, потому что ты со мной. Именно так я себя ощущаю и буду ощущать, даже если это раздражает тебя. Прости.

— Она усмехнулась.

— Ты будешь прощен, пока продолжишь так мне льстить.

Дэйв и Дарлин уставились на нас, но Майра лишь улыбнулась и сказала:

— Милые бранятся...

Были выпивка и танцы, во время которых Майра плавилась в моих объятиях так, что было очень трудно отпустить ее, когда мы снова сели за стол. Дейв и Дарлин составили на танцполе интригующую комбинацию, когда неуклюже танцевали Пират и Медведь, но они, казалось, очень хорошо подходили друг другу. Я привык к парням, что постоянно подходили и спрашивали, не возражаю ли я, если моя девушка потанцует с ними один танец. Мне не приходилось отвечать, потому что Майра быстро пресекала все попытки.

Только однажды она встала и потанцевала, когда к ней подошел монстр Франкенштейна ростом метр восемьдесят и с ирландской мелодичностью в голосе спросил, не хочет ли она чудовищно хорошо провести время. Она бросила на меня быстрый взгляд, а я лишь улыбнулся, сказав монстру:

— Просто помни, что ты ненавидишь всякого чертового прокурора или любого из прокуратуры штата. А мисс Мартинез — девушка из прокуратуры. Так что, держи руки так, чтобы я их видел.

Я 

не мог видеть, но слышал улыбку в его голосе, когда он протянул ей руку, и она встала:

— Да, но, мистер Мейтленд, в случае этой леди я бы сделал исключение. Мне кажется, в ней есть что-то ирландское.

Она сделала глубокий вдох и выдохнула, заколыхавшись во всех направлениях, просто чтобы помучить его, и, смеясь, сказала:

— Во мне нет ничего ирландского, мистер Лири, и сегодня ничего не будет, имейте в виду.

— Мне кажется, что в каждом прокуроре есть некий эмоциональный аспект, который может напоминать садиста. Однако, я должен признать, мисс Мартинес, что вам это идет.

— Пожалуйста, уйдите отсюда, Лири. И помните о том, что я говорила вам ранее — предупредила я его с некоторыми размышлениями о том, не была ли она одной из тех женщин, которые меняются под влиянием мужчины. На самом деле это было неважно. Потому что если они когда-то менялись ради кого-то другого, то это не имело значения для меня. Однако он был сердцеедом и я не переставала его наблюдать до тех пор, пока к нашему столу не вернулись Пират и Медведь. Тогда Дарлин похлопала меня по плечу и спросила:

— Мистер Мейтленд, могу ли я пригласить вас на следующий танец?

Она двигалась легко на своих ногах и даже в медвежьем костюме была немного ниже меня. Играла довольно быстрая песня, исполняемая местной группой, но все остальные танцевали так, как им хотелось. Мы же предпочли степенный и медленный тустеп.

— Вы очень красива, Дарлин.

— Вы можете называть меня просто Биллом, Дарлин. И да, вы правы. Я это имел в виду.

Через несколько минут она спросила:

— Не возражаете... Билл? Я хотела бы у вас что-то спросить о Дэйве.

— Конечно. Да. Хотя на самом деле мы не проводим много времени вместе. У нас у каждого есть свои дела и обязанности.

— У него что-то случилось... есть ли какие-то проблемы на работе? Знаете ли вы о чем-то?

— Нет.

Я не видел ее лица, но я услышал тревогу в её голосе.

— Просто я задумалась... Мы женаты уже давно. Почти так же долго, как вы и ваша жена... были. И я всегда считала, что у нас отличный брак. И до сих пор так считаю. Но...

— Но что, Дарлин?

— Это... это трудно выразить словами. И я чувствую себя... ужасно, облекая свои мысли в слова...

Я остановился на танцполе и посмотрел в мокрые карие человеческие глаза, смотревшие из головы медведя.

— Дарлин, мы — не лучшие друзья. Но мы знаем друг друга почти десять лет. Вы, Дэйв и я. Мы оба взрослые. Просто скажите, о чем вы хотите меня спросить.

Я и правда не знаю. Просто иногда... временами... было за последние несколько недель, за последний месяц. Я ловлю его... он смотрит на меня, когда думает, что я не вижу. И у него такое... единственное слово, чтобы описать это,  — «грустное»... самое грустное выражение на его 

лице. Как будто он умирает, или думает, что умираю я.

— Несколько раз я его спрашивала, а он всегда отвечал, что ничего. Но... он лежит рядом со мной в постели... иногда я просыпаюсь в три или четыре часа ночи, а он не спит... просто смотрит в потолок. Я знаю, что что-то не так. Я хочу верить, что это — какая-то проблема в офисе. Но не могу не задаться вопросом... нет ли...

— Нет ли еще одной женщины?

— Я не хочу так думать. Но он ведет себя так чертовски... виновато. И я чувствую себя так дерьмово из-за того, что задаюсь этим вопросом. Я знаю, что он меня любит. Он — лучший муж в мире и лучший отец... Но должна же быть причина, почему он так себя ведет.

Я снова обнял ее, и мы опять начали раскачиваться вместе в довольно близкой имитации настоящего танца.

— Дарлин, я не знаю всего, что происходит в офисе. И если кто-то хочет изменить, он, вероятно, всегда сможет это сделать. Но... люди болтают, секретарши сплетничают, а секс — это всегда горячие новости. Если бы у него в офисе что-то происходило, до меня бы, по крайней мере, дошли слухи, тем более что теперь, когда распался мой брак, он — самый крепко женатый парень в здании. И время от времени я с ним разговариваю и не замечаю никаких изменений в том, как он ведет себя, или в том, как ведут себя люди вокруг него.

— Но вы же сами подтвердили, Билл. Если кто-то хочет измениться, он способен на это. И такое изменение могло бы произойти вне рабочего места, и никто из нас бы не знал об этом. Я не хочу верить в это. Я не могу поверить в это. Но я знаю, что что-то происходит.

Мы снова остановились. В ее глазах я увидел влагу и слезы, смачивающие коричневую шерсть медвежьей головы.

— Мне страшно, Билл. Я действительно боюсь. Он — единственный мужчина, с которым я когда-либо была. Я... даже когда была молодая, рядом со мной не было парней. Но он захотел меня. И он женился на мне. И дал мне хорошую жизнь и прекрасных детей. Мне больше ничего не нужно. И кажется, что... что все это скоро разрушится.

Я обнял ее и знал, что Дэйв не смог пережить то, что случилось с Паулой Доннелли. Это можно было ожидать. Когда я был женат, одна из причин, почему я держал себя в рамках, заключалась в том, что я знал самого себя. Даже если бы у меня получилось измениться с другой женщиной и никто не узнал бы об этом, все равно я БЫ ЗНАЛ. И если бы я хранил эту тайну, она бы убила меня. Кроме того, мне казалось, что никогда не смог бы сохранить это в тайне от Дебби. Она просто посмотрела на меня и поняла бы все.

Это — одна из причин разрушения нашего брака.

Я никогда не мог понять, как она могла флиртовать и жаждать чего-то большего, обмениваться секретами, которыми никогда не должна делиться со сторонним мужчиной замужняя женщина, и при этом продолжать жить со мной, целовать меня по утрам и шутить со мной, словно ничего не изменилось.

Она сказала, что не спала с ним... к черту этот эвфемизм... что она с ним не трахалась, не держала его член в своих руках, не сосала его, пока наш брак не взорвался тем вечером на церемонии УСФ. Но у нее были с ним отношения, которые укреплялись и углублялись, в то время как на параллельном пути она каждый день смотрела в глаза мне и притворялась, что ничего не изменилось.

Я ненавидел тот факт, что она занималась с ним сексом, что она занималась с ним сексом в НАШЕЙ постели, что она отдала ему все, что мы делили в постели, и что она, несомненно, наслаждалась этим больше, чем сексом, который у нас был когда-либо... или, по меньшей мере, был за последние несколько лет. Но оглядываясь назад, больше всего меня грызло именно то, что она скрывала это от меня. Мы оба имели свои секреты, но эта двойная жизнь, которую она вела, все убила.

Дэйв был взрослым мужчиной, и его брак был его делом. Но я не мог отделаться от мысли, что он попал в эту ситуацию и стал мишенью очень опасной женщины, только для того, чтобы та могла добраться до меня. Так что, в каком-то смысле это была и моя вина. И, наконец, Дэйв мне нравился.

— Послушай, Дарлин, я кое-что знаю. Это не то, о чем ты думаешь, по крайней мере я так не думаю. Дай мне поговорить с Дейвом. Полагаю, что смогу вызвать его на разговор, особенно, когда у меня есть идея, что происходит. Возможно, я ошибаюсь. Но если это то, что думаю я, то это — не роман.

Она заплакала, и слезы покрывали мех ее костюма. Я протянул ей свой носовой платок.

— Перестань плакать. Он только взглянет на тебя и поймет, что что-то не так, а это все усложнит. Подержись еще немного. Это может быть нехорошо, но я не думаю, что это настолько плохо, как ты боишься.

Продолжался бесконечный поток танцевальной музыки, который заполнял пространство вокруг нас. Майра с Дейвом занимали места за столом, когда мы вернулись. Я заметил, что что-то происходит между ними и решил вмешаться:

— Похоже, напитки заканчиваются. Давай, Дэйв, давай сходим в туалет и принесем свежие напитки, пока никто из нас не запутается. А вы, дамы, уверены, что сможете отбиться от настойчивых претендентов?

Обе они улыбнулись. Дарлин прикинулась сжимающей кулак.

— Не переживайте обо мне. Хотя я думаю, все глаза будут устремлены на Майру.

Та ответила медведю со смехом:

— Не знаю, Дарлин. Мужчины всегда интересуются загадками. Они будут пытаться разглядеть то, что скрывается под костюмом.

— Им будет очень жаль разочароваться, — парировала она носом.

— Не факт. Здесь есть хотя бы один человек, который ценит то, что находится под костюмом, и возможно, здесь есть еще больше таких.

Обе они засмеялись, когда мы уходили с Дэйвом.

— Кажется, вы отлично проводите время с Майрой, — заметил он, глядя на наш столик. — Честно говоря, я никогда не думал, что увижу ее с кем-то помимо Великого Человека или миллиардера из Чили или Франции. С обычным смертным.

— Она прекрасна, Дэйв. Но она всего лишь женщина. Очень привлекательная, безусловно. И кстати о женщинах, ты до сих пор позволяешь этой потаскухе владеть твоим разумом?

Он застыл на полушаге и чуть не упал вперед. Это было бы смешно, если бы не выражение его лица.

— Что? Билл, что ты...?

— Ты чертовски плохо справляешься с тем, чтобы оставить Паулу позади, Дейв. Дарлин почти уверена, что у тебя — роман. Продолжай в том же духе, и все, что мы сделали... я сделал... чтобы сохранить твою задницу в этом браке, будет потрачено впустую. Ты потеряешь Дарлин и свою жизнь без всякой помощи от мисс Доннелли.

— Я... что она сказала?

— Что ты ведешь себя в точности как парень, который готовится умереть, или который завел роман, или собирается завести. Ты без всякой причины бросаешь на нее виноватые взгляды и лежишь без сна всю ночь, как парень, который не может заснуть, потому что напряженно о чем-то думает. Господи Иисусе, Дэйв, почему бы тебе просто не ходить с табличкой «Я — изменщик»?

Я показал в сторону туалетов, и мы пошли в том направлении. Должно быть, ходьба немного прояснила ему голову.

— Знаю, Билл, знаю. Я надеялся... Я надеялся, что она не заметит. Что мне повезет. Но... я ничего не могу поделать. Я... думаю о том, что произошло, и что я сделал. И о том, что говорил. И я смотрю на нее, и мне хочется упасть на колени и умолять ее меня простить. Я знаю, что она этого не сделает, и знаю, что это будет конец всему, но... Я лежу и чувствую, что мое сердце вот-вот взорвется. Я борюсь каждый день, чтобы не выпалить это. Я не знаю, как долго я еще смогу держаться. Я не создан для того, чтобы быть изменщиком.

Мы вошли в туалет, подошли к разным писсуарам, и делая свое дело, я снова и снова прокручивал это в голове. Я знаю, что он чувствует. И понимаю, что в такой ситуации, как она выглядит для меня, если что-то не изменится, он проболтается, и она каким-то образом увидит видео, и скоро... может быть, не через неделю или месяц, но когда-нибудь она скажет ему, что все кончено, и он окажется в такой 

В небольшой квартире или же в кондоминиуме, подобно моему. И никому бы я не пожелал такого, даже Дугу.

Иногда это происходит просто так, словно внезапное озарение. Вдохновение, или же божественное указание, или счастливое предчувствие. Но еще до того, как я застегнул молнию, я осознал, что нам нужно это сделать.

— Ты должен рассказать ей.

Он посмотрел на меня таким взглядом, словно я потерял рассудок.

— Нет. Ты же знаешь, что я не могу. И ты знаешь причину.

— У тебя нет выбора, Дейв. Ты не можешь скрывать это. Об этом мы оба знаем.

— Но если я скажу ей...

— Тебе не обязательно говорить ей ВСЕ.

Он попытался заговорить, но его слова застряли в горле.

Поэтому я объяснил все сам. А он спорил со мной. Отказывался от идеи. И в конце концов, как и предполагалось, он согласился.

— Это будет сложно, возможно, несколько недель. Может быть, даже несколько месяцев. Но я думаю, что вы справитесь. Тебе просто нужно будет признаться в своих грехах, унижаться и серьезно извиняться перед ней, пока она тебя не простит.

— Что, если... что, если она не простит меня? Что будет, если... она уйдет?

— В таком случае ты потеряешь ее. Но все равно потеряешь ее. Это даст тебе шанс.

И перед тем как забыть об этом, я переспросил:

— У тебя все еще есть это видео?

Он бросил на меня смущенный взгляд и кивнул. Он смотрел его, когда был один и страстно возбуждался до предела, переживая самый жаркий сексуальный опыт в своей жизни. И это было предсказуемо.

— Уничтожь его. Не скрывай его. Пока оно существует, есть вероятность, что она наткнется на него и ваш брак рассыпется в прах. Или ты хочешь, чтобы она нашла его после твоей смерти? Чтобы она ненавидела тебя до самого конца? Уничтожь его.

Он, наконец, кивнул.

— Ладно. Я — такой жалкий кусок дерьма.

— Нет, ты просто еще один парень, в которого Паула Доннелли вонзила свои клыки. Я до сих пор иногда думаю о ней.

С видом приговоренного к смерти, идущего на эшафот, он направился к бару, чтобы заказать новые напитки, а я включил мобильный и набрал номер, по которому поклялся никогда не звонить. Я даже не был уверен, что она ответит. Я услышал восемь гудков, прежде чем безличный компьютерный голос произнес:

— Оставьте свое сообщение, имя и номер.

Я оставил свое имя и номер телефона и прервал звонок. Я почти добрался до двери туалета, когда зазвонил мой телефон. Когда я нажал на кнопку «принять», то услышал знакомый шепчущий голос. Интересно, восстановятся ли когда-то ее голосовые связки полностью, после того как ее чуть не задушил Пол Доннелли?

— Мистер Мейтленд. Это сюрприз. Я вообще-то думала, что вы продержитесб намного дольше. Должно быть, я произвела на вас гораздо более сильное впечатление, чем думала.

— Здравствуйте, миссис Доннелли. Вы изначально были правы. Я позвонил... не по тем причинам, о которых вы подумали.

— О?

— Я звоню, чтобы попросить вас об одолжении.  — И я рассказал ей, чего хочу.

— А почему, собственно, я 

должна это делать? Зачем мне лгать ради вас или мистера Брэндона?

— Я мог бы бороться с вами, чтобы удерживать Пола за решеткой и подальше от вас. Со всеми вашими деньгами и связями я все равно мог бы сделать это для вас очень сложным. Но я этого не сделал. Я дал вам то, что вы хотели, то есть свободу вашему мужу. То, о чем я вас прошу, вам ничего не будет стоить.

— Имеет ли это какое-либо положительное значение для меня? Вы будете относиться ко мне более благоприятно, если я выполню эту услугу?

— Конечно, Паула. Это заслуживающий уважение поступок, и я хотел бы думать, что вам еще осталась хотя бы капля честности.

— Тогда я сделаю это. Объясните мне, что вы хотите услышать, и я передам это со всей правдоподобностью. Мне искренне приятно, что вы позвонили, Билл. Вы же знаете, что Рим не строился за один день. И ваше нежелание принять... то, что я предлагаю... не будет легко преодолено. Но когда-нибудь вы измените свое мнение обо мне.

Я не ответил на это, а сказал:

— Гил рассказал мне, что вы все еще не встречаетесь с Полом. Вас все еще интересует полное завершение этого?

Она задумалась на мгновение дольше, чем я ожидал, и я понял, что она старается выбрать правильные слова.

— Нет. Пол просто... упрямый. Но у нас еще будет возможность поговорить. И кстати, мне не понравилось ваше предупреждение ему о встрече со мной наедине. Это было далеко не мило. И, несмотря ни на что, он был достаточно честным, чтобы передать мне то, что вы сказали. Он может испытывать ненависть ко мне до глубины души, но в нем все же есть что-то хорошее. Зачем вы рассказали ему об этом?

— Потому что присяжные еще собираются, Паула. Я до сих пор не знаю, такой ли вы человек, каким представляетесь, или хладнокровная женщина, способная убить того, с кем разделяла постель двадцать лет. Честно говоря, что-то во мне желает верить в то, что вы — именно такая, какой кажетесь. Не эта изменчивая и презренная женщина, которую... пока... человечество не отвергло. Но я не уверен. Я подожду и посмотрю, что произойдет.

— Все в порядке, Билл. У вас есть своя жизнь. У меня — своя. Кстати, вы уже трахаете эту большую сиськастую сучку? Мне нравится такая как у меня, но слишком много — это лишнее, а у нее лишнего около двадцати килограмм. Но вам, наверное, это нравится. Мужчины! В любом случае, вы ведь знаете, что история о ней и вашем боссе — это миф, не так ли?

— А вы откуда знаете? И почему вас это волнует?

— У меня есть источники. И мне все равно, с кем вы трахаетесь. Надеюсь, вы будете наслаждаться с многими женщинами. Вы все еще влюблены в бывшую миссис Мейтленд, но вам нужно освободиться. Большие сиськи — это хорошая дама для вас, чтобы переспать. Но я бы не стала относиться 

к ней серьезно.

— И с чего бы это?

Как ни старался, я не мог скрыть в своем голосе раздражения. Паула Доннелли могла быть сосущей члены, очень умной шлюхой, считавшей всех мужчин ходячими взаимозаменяемыми пенисами, но не все женщины были Паулой.

— Миф о ней и вашем боссе — это всего лишь сказка, но у нее есть и другие. В последнее время она ни с кем не встречается, но у нее другие интересы. И еще, Билл, как бы вы мне ни нравились, и как бы я вас ни уважала, вы не соответствуете тем парням, которых обычно ловит она.

— Хорошая попытка, Паула. Но мы не женаты. Даже пока не собираемся. Я не ожидаю, что она будет увядающейся фиалкой, оставаясь дома по выходным. Мы просто... друзья. Не то чтобы это вас касалось или беспокоило. А что касается соответствия...

— Я говорю не о вашем члене, Билл. То, что я чувствовала в тот день, было вполне адекватным, даже если это было не там, где должно было быть, не внутри меня. Вы не соответствуете парням, которыми она всерьез интересуется в... в другом. Но вы это узнаете... рано или поздно.

Я покачал головой, хотя она не могла это видеть.

— Паула, вы очень печальная и тревожная женщина. У меня сложилось впечатление, что где-то в глубине вашей души вы осознаете, что свою жизнь испортили. Даже секс и деньги не делают вас счастливой. И кажется, вы не желаете видеть счастья других людей. Вам стоит обратиться за помощью или может быть уйти в монастырь.

Она только засмеялась.

Закончив разговор, я почувствовал облегчение и глубоко вздохнул. Каждый раз после общения с ней у меня возникало чувство странного беспокойства. Мне казалось, что она специально преувеличивала информацию о Майре, чтобы все выглядело более темным – такова её природа.

Но это было несущественно. Почему-то самая привлекательная физически женщина, которую я когда-либо встречал, была со мной и хотела быть рядом со мной. Я не интересовался тем, чем она занимается в моё отсутствие.

Вернувшись, я увидел, что Дейв уже подготовил напитки. Рядом с ним стояла Лири и беседовала с Майрой, тогда как вызывающе одетая клоунесса, соответствуя законам, выражала недовольство Лири, с кем она очевидно была на свидании.

Я подошел к Лири сзади и произнес:

— Если ты продолжишь вмешиваться в моё свидание, то я украду у тебя эту прекрасную клоунессу. Но перед этим хочу ещё раз потанцевать с Винни-Пухом. Так что у тебя есть шанс снова потанцевать с Майрой, если твоя клоунесса не будет докучать тебе. После этого найди себе другую подругу. Понятно?

— Понял.

Он протянул руку Майре, бросившей на меня суровый взгляд, говоря:

— 

Так ты не возражаешь, если этот симпатичный детина монополизирует меня на танцполе, мистер Мейтленд? Хорошо, но не расстраивайся, если полетят искры.

— Я их потушу.

Затем я повернулась к Дарлин и спросил:

— Не могу я пригласить вас на этот танец?

Когда мы уходили с Майрой и Лири, я увидел, как Дейв обошел вокруг стола и спросил красивую клоунессу:

— Вы слишком красивы, чтобы оставаться здесь в одиночестве. Не окажете ли мне честь, подарив этот танец?

Она метнула кинжальные взгляды в спину Лири и, протянув к нему руку, сказала:

— Будет приятно потанцевать с джентльменом. Который не помешан на сиськах.

Пока мы медленно танцевали, я сказал Дарлин:

— Я поговорил с Дейвом и подтвердилось то, о чем я думал.

Она еще больше замедлила шаг.

— Неужели это... то, о чем я подумала, Билл? То самое?

— И да, и нет.

— Да?

— Кое-что случилось... но это было единоразовое событие, и он не собирался этого делать.

— У него была связь на одну ночь? Он спал с другой женщиной.

— Нет. Не совсем. Послушайте, есть женщина по имени Пола Доннелли. Мы арестовали ее мужа за домашнее насилие, нападение и избиение, он чуть не задушил ее до смерти. И она подала на него жалобу, а потом передумала, бросила это и захотела, чтобы мы его отпустили. Я помогал Дейву на встрече с ней в четверг.

— И что?

— Давайте выйдем на минутку. Где будет лучше слышно. Я хочу, чтобы вы ей позвонили. Она ждет звонка.

— Вы хотите, чтобы я с ней поговорила? Зачем?

— Потому что она способна рассказать вам, что произошло и почему. А я расскажу вам все, что знаю. Вам не придется полагаться на Дэйва, потому что я улавливаю трудности, которые могут возникнуть у вас в процессе принятия всего его сказанного.

Мы вышли на улицу, получив отметку на руке, чтобы вернуться обратно, так как это была особая Хэллоуинская вечеринка. В октябре стало холоднее и из-за нашего дыхания шел пар. Я набрал номер Паулы, и на этот раз она ответила после двух гудков.

— Мисс Донелли, я передаю трубку миссис Брэндон.

Я передал телефон Дарлин, которая сняла голову медведя. Слезы на ее щеках высохли. Она слушала без слов, но слезы снова вернулись. Наконец, она вернула мне телефон. Некоторое время она стояла без выражения на лице.

— Вот этот подлец. Ублюдок. Бесчестный ублюдок. Он позволяет женщине просто войти в его кабинет, расстегнуть молнию и делать ему минет.

Она посмотрела на меня, размахивая головой медведя взад и вперед, как будто намеревалась использовать ее как дубинку.

— Проклятая свинья. Проклятая свинья. И не рассказывайте мне этот бред о том, что парни не могут себя контролировать. Я слышала про вас. Вы никогда не изменяли Дебби, верно?

— Нет, но...

— Никаких "но". Она не приложила пистолет к его голове. Он просто хотел того, что она предложила. Вы думаете, что у меня не было возможности измениться ему? Может быть, я не Майра Мартинес, но у меня тоже большая грудь. Ко мне приставали парни. В большей части случаев шуточно, но были исключения... однако я всегда отказывалась. Я была чертовски глупа. Я думала, что оставляю верность своему преданному мужу.

Она уже собиралась вернуться назад, когда я взял ее за руку.

— Он — верный муж, Дарлин. Я работаю вместе с ним. Я знаю людей, с которыми он работает. Я бы поклялся, что он никогда не спотыкался, но Пола Доннелли это... она другая.

Она повернулась ко мне с пылающими глазами.

— Она — женщина. У нее две сиськи, задница и киска. Как и у всех нас.

— Я не собираюсь его оправдывать, Дарлин. Но она — не просто другая женщина. Я думаю, что она — хладнокровная сука. Я думаю, что она пыталась вытащить своего мужа, чтобы иметь возможность убить его. И когда я встретился с ней, я позволил ей подрочить мне.

Она молча смотрела на меня так, словно я вышел из летающей тарелки.

— Да, я позволил ей положить руки на мой член и кончил только от ее прикосновений. И если бы мы не были в ресторане, я не уверен, смог ли бы я уйти от нее. Я никогда не встречал ни одной женщины, даже Дебби, которая бы так на меня действовала. Я говорю честно. Дэйв должен был бы быть сделанным из камня, чтобы ее оттолкнуть. Он облажался, но это была не просто ошибка человека, скучающего в браке.

Она на мгновение замерла.

— Я знаю, вы так говорите, потому что он — ваш друг, а вы — мужчина, и парни держатся вместе, но это не имеет значения. Теперь я знаю, почему он слонялся так, словно кто-то умер. Потому что это умер наш брак.

Я схватил ее за плечо, прежде чем она успела уйти.

— Дарлин, пожалуйста, уделите мне всего одну минуту своего времени. Я знаю, что вам больно. Я знаю, что вы в бешенстве. Я знаю, что вы хотите сорвать на нем злость. Я вас понимаю. Поверьте мне, если кто-то на Земле и понимает, что вы сейчас чувствуете, так это я. Но... не делайте ничего, что не сможете отменить. Я хочу сказать, не убегайте и не подавайте на развод, не говорите того, что не сможете взять назад. Я знаю, сейчас вы можете подумать, что это — все... ваш брак... окончен. И такое может быть. А может, и нет. Дайте себе немного времени.

Она безмолвно глядела на меня.

— Вы могли бы подумать, что испытываете к нему ненависть и все чувства к нему умерли. Но поверьте, это не так. Вас охватило потрясение. Вы в ярости. Но любовь к кому-то не просто так прекращается. Дебби причинила мне боль. Она разрушила меня. Но... иногда я все еще думаю о том, что было бы, если бы я поступил иначе. И этого я никогда не узнаю, потому что действовал...

под влиянием эмоций... чистой ярости, гнева и страданий. Вот что я хотел сказать. Пожалуйста, дайте себе время для остывания и размышлений.

Она повернулась и вернулась в клуб. Я последовал за ней. Танцоры, казалось, исчезали с ее пути по мере ее приближения к столу Дэйва, качая головой как медведь. Он поднял глаза и автоматически встал при виде выражения ее лица.

— Милый...

— Молчи. Не произноси ни слова, Дэйв. Я заберу машину и поеду домой. Ты найдешь себе другое место для ночлега, и если я не перестану чувствовать то же самое, тебе придется искать новое жилье на всю оставшуюся жизнь.

— Милый... сказал он, протягивая руку к ней.

Она отступила назад.

— Я сказала... НИ СЛОВА! Если только ты не хочешь, чтобы я закричала и начала пытаться вырвать тебе глаза или спросить у парней здесь, нет ли у них желания отвезти меня куда-нибудь сегодня вечером и потрахаться со мной до потери сознания. Это то, чего ты хочешь, Дэйв?

Он стоял молча.

— Ладно. Не звони мне. Ты можешь прийти в воскресенье и забрать свою одежду и вещи. Меня не будет, но дети будут дома. Ты сможешь объяснить им, почему мы больше не живем вместе. Не отправляй мне электронные письма. Просто оставь меня в покое. Если я когда-нибудь захочу увидеть тебя снова или поговорить с тобой, я найду тебя в офисе.

Он молча смотрел на нее мгновение, как бык, получивший смертельный удар промеж глаз, но не сказал ни слова. Она схватила со стола сумочку и пошла прочь. Не знаю, заметил ли кто-нибудь еще, как из ее глаз медленно текли слезы, когда она уходила.

Дэйв снова сел, словно ноги его больше не держали. Майра переводила взгляд с одного из нас на другого, пока Франкенштейн Лири не схватил ее за руку и не сказал:

— Почему бы вам не присоединиться к нам, мисс Мартинес, за нашим столом, и мы расскажем друг другу несколько историй из здания суда. Лора работает в отделе ювенальной юстиции прокуратуры штата. Видите ли, я же говорил вам, что не ненавижу КАЖДОГО чертова прокурора.

Лири ушел в сопровождении Майры и почти голого клоуна, и я знаю, что он, должно быть, ухмылялся каждому мужчине в этом месте, когда проходил мимо них.

Я сел и стал ждать.

— И это... это... Билл... было лучше того, что у меня было... до этого?

— Она в ярости из-за тебя. Я знаю. И думает надрать тебе задницу прямо сейчас. Но дай ей немного времени. Это лучше, потому что тебе пришлось признаться в чем-то. Она никогда не увидит минет. Она никогда не услышит, как ты говоришь Пауле, что у нее киска лучше, чем ее. Она не будет ВИДЕТЬ это каждую ночь перед сном. И это — лучше.

— Она может не принять меня обратно.

— Может, и не примет. Ты должен снова завоевать ее. Но я думаю, что это реально.

— Черт, Билл. Даже если она примет 

меня обратно, я не уверен, что смогу молчать о том, что произошло на самом деле. Как мне жить с этим... всю оставшуюся жизнь?

— Потому что ты уже причинил ей много страданий, и она осознает, что ты был неверен. Однако она не знает всей степени твоей измены. И зачем ей это знать? Тебе все еще плохо? Восполни это, став лучшим супругом и любовником на свете. Ты способен на это.

Он взглянул на стол и допил последний глоток виски.

— Боль все равно будет. Каждый день. На протяжении всей оставшейся жизни. И нет надежды на раннее освобождение. Никогда не придет момент, когда совесть перестанет меня мучить. Даже у убийц есть шанс условно-досрочного освобождения. А я его никогда не получу. Это кажется несправедливым.

— Мы привлекали к ответственности людей, которые никогда раньше не делали плохих вещей, но однажды под воздействием алкоголя случайно убили кого-то и вынуждены были расплачиваться до конца своих дней за пару минут безумия. Мы преследовали людей, которые в один момент потеряли контроль в баре, и их жизнь разрушилась. Это занимает всего несколько минут. Несколько часов в ту пятницу было достаточно. Это несправедливо, но такова реальность.

Он оглядел зал "Пеликаны", наполненный монстрами, эльфами и обнаженными нимфами, словно погрузился в совершенно новый мир.

— Я думаю... Я считаю... Мне нужно вызвать такси и найти отель или мотель.

Я вспомнил свою первую ночь. Достав ключи из кармана, я вытащил ключ от своей квартиры и протянул его ему.

— Остановись у меня на время. Ты можешь остаться на пару дней. Просто не переборщи с выпивкой, чтобы не упасть и не пропустить меня по приходу.

Через пять минут он ушел.

— Что это было?  — спросила Майра несколько минут спустя, вернувшись и сев.

— У них проблемы. Надеюсь, они сумеют с ними справиться.

— Помимо борьбы за правду, правосудие и американский образ жизни, ты еще и подрабатываешь брачным консультантом? Хотя, должна сказать, что сегодня ты проделал довольно хреновую работу.

— Это очень длинная история, мисс Мартинес, но как насчет того, чтобы забыть о них и сосредоточиться на том, что я тебя вожделею? Это сработает?

Она наклонилась ко мне, и через пару минут я был почти уверен, что для нее это хорошо.

Мы оставались до закрытия заведения, и вышли вместе с Лири и его спутницей. К этому времени она, похоже, уже перестала на него злиться, если судить по тому, как она засовывала руку сзади в его штаны, словно собираясь провести анальный осмотр. В свою очередь, если бы мимо проезжал полицейский, то Лири и его спутница, вероятно, провели бы время в тюрьме за публичное непристойное поведение, потому что я точно знаю, то, что он делал левой рукой с ее влагалищем, было незаконно делать публично, а то, что он делал правой рукой с ее грудью, возможно, должно было быть 

незаконным.

— Вам лучше зайти куда-нибудь, чтобы продолжать,  — сказал я ему, в то время как он изо всех сил пытался продолжать делать то, что делал, и оставаться в вертикальном положении.  — Вас куда-нибудь подвезти?

— Неа,  — сказал он, ухмыляясь мне и раздевая Майру глазами.  — Я слишком пьян, чтобы сесть за руль, но не настолько, чтобы забыть об этом. Я вызвал для нас двоих такси, и оно уже должно быть здесь. Ах да, вот оно. Лаура, прекрати, девочка, если не хочешь, чтобы я был совершенно безоружен, когда я доставлю тебя домой.

Она лишь тихо засмеялась.

Когда он усадил Лору на заднее сиденье своего такси, он повернулся к нам. Хотя его лицо было невидимо, я могла сказать, что он насмехается.

— И, Билл, мистер Мейтленд, я только надеюсь, что ты переживешь эту ночь. Хотите, чтобы я помолился за тебя?

— Думаю, со мной все будет хорошо, Патрик. Но всё равно спасибо.

— Тогда спокойной ночи вам обоим. И помни, Билл, что я и остальные парни в здании суда ненавидим тебя сегодня. Ты это знаешь, правда?

— Да, спокойной ночи, Патрик.

Он вернулся в такси и я подумала, что Лора раздела его до того как он упал на сиденье. Но было слишком темно чтобы видеть что-либо сзади.

Мы смотрели как такси уезжает и Майра взяла меня за руку:

— Он настолько открыто развратный... Это действительно очаровательно.

— Слишком очаровательно?

Она взглянула мне в глаза и на секунду задумалась.

— Он такой привлекательный и обаятельный. Я знаю, что он переспал со многими женщинами в здании суда. Если бы мне было двадцать, а не тридцать семь, я была бы одной из них. Но в душе он все еще ребенок. Мне больше нравятся мужчины.

— Хоть это и не уместно сказать, но меня это радует.

Она просто улыбнулась мне таким образом, что можно было понять многое. Мы нашли Эскалэйд и я отвез ее к ее квартире. Она не пригласила меня войти, поэтому когда мы припарковались, я заглушил двигатель и обнял ее. Я снял Палача с лица. Она прижалась ко мне и мы попытались провести друг другу языком обследование.

Где-то в процессе упал ее топ, и я почувствовал, как одна мягкая, теплая массивная грудь заполнила мою руку. Сосок был твердым и, по крайней мере, в пару сантиметров длиной, и я наслаждался ощущением, сжимая его между пальцами, и тихими стонами, исходящими от нее, когда она толкала его в меня сильнее.

Мы возились на переднем сиденье моей машины, и я положил ее руку на свой член, который был буквально твердым, как камень, и она на мгновение сжала его, а затем убрала свою руку. Она высвободилась из моих объятий и натянула на грудь свою прозрачную блузку. А потом мы оба с минуту восстанавливали дыхание.

— Мне... жаль, Билл. Мне жаль. Я 

просто не могу...

— Все в порядке, Майра. Я... эээ... Я не пытаюсь подтолкнуть тебя двигаться быстрее, чем ты хочешь.

Она отвернулась от меня и посмотрела в ясное ночное небо. Не глядя на меня, она сказала:

— Я не дразню тебя, Билл. Нет. Я... эээ... это трудно объяснить. И я не уверена, что смогу прямо сейчас, так, чтобы ты понял.

Я схватил ее руку и зажал между своими.

— Майра, тебе не за что извиняться. Конечно, мне, вероятно, придется в течение двух часов дрочить, когда я вернусь домой сегодня вечером... но... Ты знаешь, что я шучу... вроде как... но мы же друзья. Надеюсь, мы были друзьями, когда я был женат. И сейчас мы друзья. Я не могу скрывать тот факт, что ты меня заводишь, и я бы с удовольствием принял приглашение зайти к тебе... но, когда ты будешь готова. А если ты еще не готова...

Я не знал, что еще сказать, потому что думал, что она действительно хочет меня. Я был готов идти в ее темпе, но, похоже, здесь было что-то еще.

— Это не самое главное, Билл.

Она коснулась моего члена и сжала его. Может быть, я умер и оказался на небесах.

— Я тоже хочу этого. И я хочу сохранить нашу дружбу. Я просто не уверена сейчас... будешь ли ты оставаться моим другом... после всего.

— Не знаю, о чем ты говоришь. Вообще.

Она приблизилась ко мне и нежно поцеловала в губы. Просто намекнула на прикосновение.

— Ты всегда мне нравился, Билл. Я знала, что это случится. И хотела... этого... но... теперь... Я думаю, что я слишком сильно влюбилась в тебя.

— Я все еще...

— Знаю, что ты не понимаешь. Если бы мы просто переспали, я бы не беспокоилась. Но...

— Майра, ты хочешь сказать мне, что ты — парень?

Она ошарашено посмотрела на меня и расхохоталась. Потом схватила меня за руку и отпустила.

— Я думала, позволить тебе это проверить и убедиться, что я женщина, но если я сделаю это, то не смогу остановиться. Нет, ничего подобного. Но...

Я не мог поверить своим глазам — на ее щеках были хрустальные слезы, отражавшие лунный свет.

— Боюсь, Билл... что когда все закончится... а когда-то это случится... ты больше не будешь смотреть на меня таким образом. Дьявол. Я просто продолжаю погружаться глубже. Просто... не переставай стараться, Билл. Ты поймешь. Нравлюсь ли я тебе так же сильно... или даже больше... ты поймешь, о чем я говорю.

Я положил руку на щеку ее прекрасного лица.

— Ничто не изменит факта, что ты мне нравишься, Майра. Ты мне нравилась даже тогда, когда я и не подозревал о тебе в сексуальном плане... разве только в мечтах. Кто знает почему мы влюбляемся в других людей? Внешность и формы твоего лица не были ошеломляющими, но мне все равно нравилась. Просто с некоторыми людьми возникает особая связь.

Она была вся на мне, губы, язык, грудь и соски, и 

это было словно изнасилование... в хорошем смысле.

Наконец, она откинулась назад.

— Мне нужно убираться отсюда, Билл, или я трахну тебя прямо здесь, на стоянке. И я... я хочу иметь шанс поговорить с тобой... чтобы ты понял... прежде чем мы зайдем туда, откуда ты не сможешь вернуться.

— И снова я не понимаю. Но я знаю, что пойму. Можно я...?

Я остановился. Я должен бы держать рот на замке. Я знал, что это были ядовитые комментарии, которые Паула Доннелли выплюнула, чтобы смутить мой разум, но ничего не мог с собой поделать.

— Мне не нужно ничего знать, но... ты не с Далласом. С кем же ты встречаешься? Кто те парни, с которыми ТЫ хочешь быть? Неужели я здесь совсем не в твоей лиге? Я не пытаюсь тебя разжалобить, но просто хотел бы знать.

Она сделала глубокий вдох и выдохнула.

— С разными парнями. Я встречалась с архитектором лет пятидесяти из Атланты и совладельцем «Хьюстон Рокетс». Встречалась с парнем, раньше игравшим за «Чикаго Буллз»... и мы держали это в секрете, но я встречалась с полицейским, когда впервые приехала в Джексонвилл. Он переехал и теперь возглавляет какое-то маленькое полицейское управление на юге. Еще был голливудский режиссер, который сейчас снимает рекламу. Он несколько лет жил в Понте Ведра, и тогда я в основном была с ним. Но он вернулся к жене.

— Я никогда не была замужем, поэтому встречалась гораздо чаще, чем ты. Но меня интересовали только парни. Никакого определенного типа. Это отвечает на твой вопрос?

Я кивнул и без слов проводил ее до двери. Я быстро поцеловал ее, прежде чем она вступила в помещение, и сказал:

— Увидимся на работе, — и покинул место. Мне так и не удалось разобраться в том, что она пыталась выразить, и я снова осознал, почему преследование женщин одновременно вызывает интерес и страх.