Интересное кино. Кино секс красная шапочка Часть 2. Глава 7

Следуя за Серафимом, мы вышли из кабинета и поднялись по извилистой каменной лестнице, которая имела форму капли - широкую у основания и узкую вверху. Таким образом, мы оказались на втором этаже.

— Пожалуйста,— сказал Серафим, указывая на открытую дверь. Мы вошли в просторный зал, где две боковые стены были заняты широкими окнами. В центре располагался длинный прямоугольный стол с массивными высокими стульями вокруг него. В правом углу стоял белый рояль, что немного меня удивило и напомнило о недавней встрече с Олегом.

— Сейчас подадут обед,— сообщил Серафим.— Присаживайтесь где хотите.

В результате Серафим занял место во главе стола, а Михаил и я сели по обе стороны от него.

— Извините за мое любопытство,— сказал Серафим.— Лиза, мне показалось, что вы с интересом посмотрели на рояль.

Я нервно проглотила и ответила:

— Просто что-то вспомнилось,— прошептала я с немного осипшим голосом.

— Вы играете?— спросил он.

— Нет, не умею,— покачала головой я.— У меня есть знакомый, который сейчас учится играть на рояле.

— Прекрасное хобби,— одобрил Серафим.— Музыка - это одно из самых прекрасных проявлений души человека.

Я опустила глаза, вспоминая, какая трагическая история была связана с этим прекрасным проявлением души. К счастью, в это время перед нами начали сервировать тарелки и другую посуду. Люди в одинаковой форме - темные брюки и светлые пиджаки - делали это очень ловко, что подразумевало, что они делают это профессионально.

— Как вы относитесь к морским дарам? — спросил меня Серафим.

— Я не уверена, — отреагировала я без особого интереса, ведь в это же время официант, стоящий рядом со мной, тихо спросил разрешение и положил в мою тарелку что-то из фарфоровой вазы.

— Морской гребешок на гриле, — прокомментировал Серафим. — Рекомендую также попробовать этот салат из медузы...

Я пробовала все очень осторожно, вкус был необычным, но приемлемым. Серафим предложил мне попробовать еще дюжину экзотических блюд и начал разговаривать с Михаилом о поездке. Они обсуждали это какое-то время, используя термины, которые я не полностью понимала или понимала только частично.

— Кстати, Лиза, сталкивались ли вы с явлениями, которые называют паранормальными? — спросил меня Серафим.

— Нет... — ответила я удивленно поднимая брови.

— А мы с коллегой постоянно сталкиваемся с этим по работе. Самый запоминающийся случай был в одной сибирской деревушке, когда я был молод и мог наблюдать явления полтергейста вместе со своим наставником. Жители дома были вынуждены его покинуть из-за угрозы для жизни. Предметы и мебель в самом доме двигались сами по себе, летали различные предметы, в том числе ножи.

— Такое бывает? — удивленно спросила я.

— Да, такие явления случаются, слава Богу, нечасто — подтвердил Серафим. — В большинстве случаев они проявляются менее интенсивно.

— А что вызывает эти явления? — поинтересовалась я.

— Непокойные души грешников, — сказал Серафим и как будто улыбнулся.

— Вы, наверное, шутите надо мной? — ответила я с улыбкой.

— Самую малость — признался он — В целом, наш мир несколько сложнее, чем принято считать. Впрочем, похоже, я злоупотребляю вашим вниманием.

— Нет, почему же, мне интересно — 

возразила я.

— У вас пытливый ум, Лиза, это хорошее качество — заметил Серафим — Мы с коллегой считаем, что вы могли бы вполне успешно заниматься научной деятельностью.

— Вы меня переоцениваете — неловко возразила я

— Думаю, способностей у вас достаточно, вопрос только в желании — ответил он — На самом деле — посвятить жизнь науке это серьезный сознательный выбор. И каждый человек должен сам его сделать. Я жалею лишь о том, что мне было дано мало времени. И все же, это награда. В финале всей мой работы, мне было дарована встреча с удивительным созданием.

Мне показалось, что я покраснела от смущения.

— Вы меня имеете ввиду?  — на всякий случай спросила я.

Серафим кивнул.

— Для видящего человека вы подобны очень красивому космическому явлению — продолжал Серафим — Представьте, что видите Солнце, но не обычное, а изумительно красивое, с миллионами оттенков, которые находятся в непрерывном цилиндрическом движении.

Серафим смотрел в пространство надо мной и взгляд его был отрешенным, словно он действительно там что-то видел.

— А у других не так?  — спросила я

Словно неохотно отвлекаясь от чего-то важного, Серафим переспросил

— Что вы сказали?

— Разве у других иначе?  — повторила свой вопрос я.

— Аура у всех разная — на этот раз Серафим ответил быстро — Вот, скажем, у моего коллеги, аура подобна бесформенному пузырю. Конечно, она тоже светится, но совсем блекло, что-то вроде северного сияния, по своему, это тоже может быть красиво, но знаете, когда видишь ауры постоянно, возникает эффект привыкания, относишься к этому, как к чему-то совершенно обыденному. Что касается вашей ауры, то подобного я не видел еще ни разу.

— Я помню, вы рассказывали об этом… — согласилась я.

Серафим кивнул головой.

— Да, это действительно интересное явление. Я заметил, что вы очень ориентированы на общество и постоянно сравниваете себя с другими. Вам не нравится быть уникальной?

— Все люди похожи на что-то — пожала плечами я.

— Но не все одинаковые — покачал головой Серафим. — Люди принадлежат к одному виду, но каждый из них уникален.

— Может быть в чем-то да — согласилась я, задумавшись.

— И во многом это так — подтвердил Серафим. — Именно поэтому мы предпочитаем некоторых людей и равнодушны к другим. Общество стремится подавить индивидуальность, потому что системе не нужны выбросы. Ей нужны тихие и послушные труженики, которые будут производить результаты без возражений. А те, кто сохраняют свою индивидуальность и способны противостоять давлению, получают все преимущества. Если они конечно смогут выжить. Конкуренция в такой среде очень остра.

— Вы точно священник? — подозрительно спросила я.

Серафим тихо, но радостно засмеялся.

— Ах, эти стереотипы — отметил он. — В данном случае я выступаю в роли вашего друга и советника.

Я немного смутилась, стараясь сохранить соответствующее выражение лица.

— Теперь о вашей подруге — продолжал Серафим. — Я бы рекомендовал вам избегать ее общества. И это не пустые слова. Лиза, вам может грозить настоящая опасность. Я думаю, мой коллега подтвердит, что у меня есть некоторые способности предвидения будущего.

Михаил утвердительно кивнул головой.

— Ладно, я поняла — согласилась я.

— Хорошо — ответил Серафим удовлетворенно.

Серафим — Мне кажется, вы и сами этой встречи не очень-то хотите. Не так ли?

— Угум — подтвердила я, кивнув.

— Прежде всего, слушайте себя — посоветовал Серафим — Это самое верное. И будьте смелей, люди очень хорошо чувствуют, когда их боятся и пользуются этим.

— Да я вроде не боюсь — неуверенно возразила я.

Вскоре мы распрощались с Серафимом и поехали домой. Сидя в кресле пассажира в бежевом Vоlvо отца Михаила, я рассеянно смотрела в окно, размышляя о своей уникальности и смелости. Доля правды в том, что сказал Серафим была, нельзя было этого не признать. Наверное, таким людям, как он, легко было смотреть на других свысока, осознавая свою уникальность. Но я — это далеко не он. У меня нет ни его способностей, ни знаний, ни опыта. Советы — это хорошо, но я в себе ничего менять не буду.

— Заедем ко мне?  — спросил Михаил.

— Если хочешь — согласилась я.

Он кивнул, кажется, мой ответ ему понравился. Было ясно, что мы едем к нему не просто чай попить, но ничего против секса я не имела.

— Как думаешь, Серафим знает про нас?  — спросила я.

— Думаю, знает — согласился Михаил — От него трудно скрыть очевидные вещи.

— А что, это так прямо видно?  — удивилась я

— Для человека с навыками, да, как ты видишь вот этот знак на дороге — пояснил Михаил.

— У тебя тоже есть эти навыки?  — спросила я

— Есть — признал Михаил — Но до шефа мне далеко.

— А тебе можно, вообще, с женщинами?  — спросила я

Михаил слегка задумался, но ответил довольно быстро

— Когда-то в молодости я давал клятву верности науке, но одно другому не мешает.

— Каков смысл этой обязательной присяги?

— На самом деле, в ней нет никакого скрытого значения. Просто для меня наука и все, что с ней связано, имеют первостепенное значение.

— То есть, если придется выбирать между мытьем посуды и занятием наукой, ты выберешь науку?

— Безусловно — согласился Михаил.

— А если придется выбирать между занятием любовью и наукой, что ты предпочтешь?

Он улыбнулся.

— Да, ты меня поставила в ловушку логики. Но здесь стоит отметить, что ты для меня также являешься объектом изучения.

— О... так это ты изучаешь меня таким образом?

— Да, конечно — продолжая улыбаться, ответил он — Так что клятва остается несокрушимой.

— Итак, мы будем заниматься наукой всю ночь? — спросила я.

— Без проблем — подтвердил Михаил.

— Как это "без проблем"? Ты же можешь всю ночь? — удивилась я.

— Конечно — спокойно подтвердил он — Я вообще большой энтузиаст науки и обладаю знаниями техник тантрического секса.

Повернувшись к окну, я обдумывала полученную информацию.

— Ты серьезно? — на всякий случай спросила я.

— Самый серьезный — ответил он.

— На самом деле я шутила — осторожно сказала я. — Всю ночь я не могу. Мама меня убьет.

— Ты уже достигла совершеннолетия — посмеиваясь ответил он.

— Да ладно... ты просто не знаешь мою маму — недовольно ответила я.

— Конечно, если тебе нравится быть послушной маминой девочкой...

— Заткнись! — потребовала я.

Михаил лишь ухмыльнулся, но не сказал ничего.

В отличие от Серафима, он жил в одном и том же доме, который был достаточно просторным и комфортным, где можно было бы спокойно проживать трем или четырем семьям. Я начинала осваиваться в этом доме, но каждый раз открывала новые уголки и помещения. Мне здесь нравилось, я чувствовала себя свободно и легко, а самое главное — не чужой. Конечно, здесь не было такого роскошного интерьера, как у Серафима, нет мраморных полов и стен, все было проще и более демократичное. Но странно, что здесь я чувствовала себя комфортнее, чем у Серафима. К тому же все выглядело свежим, словно дом был недавно построен.

— Этот дом давно построен?  — спросила я, сидя на кухне на своем любимом высоком стуле. Мои босые ноги болтались в воздухе, не доставая до пола. На кухне здесь была, конечно, плитка, но пол подогревался. Столик тоже был соответствующей высоты, так что было вполне удобно. Рядом со мной стояла рюмка с шампанским и не какая-нибудь кислятина, а сладкое Аsti Моndоrо.

— Я закончил его постройку полтора года назад, весной — ответил Михаил

— Ты сам его строил?  — удивилась я

— Руководил строительством — ответил он — Работы проводили, конечно, рабочие.

— Равшан и Джамшут?  — улыбнулась я

— Нет — ответно улыбнулся Михаил — Иван и Серега. Русские рабочие.

— Ого! А они, вообще, существуют?  — удивилась я

— Представь себе, да — ответил он.

— Молдоване, наверное, дешевле?  — предположила я.

— Может и дешевле, но ненамного — согласился он — Россия сильно просела по отношению к бывшим республикам.

— Интересно, почему?  — спросила я.

— Сейчас время такое, безвластие, вернее идет борьба за власть, до экономики никому нет дела — пояснил он

— Тебе политикой надо заниматься — заметила я

— Я и занимаюсь — ответил он слегка недовольно

— Как это? Ты священник, ученый и еще политик?  — удивилась я.

— Так и есть — согласился Михаил.

— И когда ты наведешь в стране порядок?  — спросила я — Ты скажи, я папе передам, он спрашивал.

Михаил покачал головой и усмехнулся.

— Он говорит, что в стане бардак — настаивала я

— В целом, папа твой не так уж и не прав — согласился со мной Михаил — Сейчас по сути безвластие, президенту уже за девяносто, он страной не управляет. Идет борьба между тремя основными группировками и одна из них рано или поздно одержит верх.

— А какие последствия будут в случае победы группировки Варланова? — спросила я с любопытством.

Михаил задумчиво почесал подбородок.

— Если они победят, то силовой сектор и армия начнут развиваться, а если мы победим, то влияние церкви усилится ещё больше.

— Ну что же тогда получается? — удивилась я. — У вас и так повсюду храмы стоят.

— Не везде, конечно... — не согласился Михаил. — Суть христианства заключается в духовности и доброте.

— Понятно. Важно только верить, иначе костер... — заметила я.

— Да, люди несовершенны и порой способны извратить самые благие идеи, — сказал Михаил.

— Кто-то говорил, что мир спасет красота и массовые расстрелы, — добавила я.

— Расстрелы нам не помогут, так как много невинных станут жертвами, — противоречил он.

— Тогда что делать? — спросила я настороженно.

Михаил поднял рюмку и задумчиво сказал: «Знаешь, когда я был моложе, я действительно верил, что можно что-то изменить. Но сейчас... уже не так уверен». Он выпил и предложил мне тоже выпить.

— Нет, спасибо, не буду пить за это, — отказалась я.

— Как хочешь, — сказал он и допил свое шампанское.

Встав со стула, Михаил подошел ко мне решительным шагом.

— Ты чего? — спросила я удивленно.

Молча он взял мою руку и потянул на себя. Внезапно я оказалась на его плече. Я вскрикнула от удивления, но он не обратил на это внимания. Быть на плече не было самым комфортным ощущением, но это продолжалось недолго. Вскоре Михаил грубовато скинул меня на кровать. Пружины еще качались, когда он начал раздевать меня без лишних слов.

В интимных отношениях Михаил был обычным мужчиной со своими желаниями и страстями. Я всегда замечала, что у мужчин сильные руки, и Михаил не был исключением. Я не могла противостоять его силе, он просто подавлял меня и играл со мной, словно я кукла.

Не могу сказать, что мне это не нравилось. В моем представлении секс между мужчиной и женщиной должен быть таким. Если мужчина просто ложится на спину и я должна удовлетворить его сверху, значит он не так уж меня хочет, а это всегда плохо.

Сначала Миша поставил меня в коленно-локтевую, но под его напором, я вскоре окончательно распласталась на подушке, глухо выдыхая от каждого такта движения

Я стонала под его мощным напором, здесь можно было не сдерживать себя, соседей за стенами не было. Но даже, если бы я и хотела сдержаться, то вряд ли смогла бы. Подушка, которую Миша кинул мне под живот, уже давно скомкалась и толку от нее было мало. Он же все продолжал вколачивать свои сваи, вызывая дрожь всей конструкции. Кровать была крепкой и массивной, иначе бы просто развалилась, по крайней мере, мне так казалось. Я иногда впивалась руками и зубами в простыню, потом выпускала ее, под действием парового молота, который бил сверху, готовый выбить из меня дух. Мне нравилась эта сила, хоть я и чувствовала себя на грани.

— Кончить в тебя?  — немного запыхавшись, спросил отец Михаил

— Нет!  — выкрикнула я, такт спустя и пропустив еще движение, повторила — Нет!

Спустя несколько мощных толчков, он вышел и прижав мою голову к простыне, выйдя из меня, примерился к другой дырочке. Я поняла, что происходит, только когда боль пронзила мое тело. Истошно заорав, я забилась под ним, но он был уже во мне, постепенно увеличивая глубину погружения.

Конечно, анальный секс вызывал во мне совсем другие ощущения, почти затмевая собой вагинальные желания, которая требовала член. Освоившись, Михаил стал долбить почти с такой же силой, как раньше, втирая меня в кровать и заставляя, в исступлении, звучать на очень высокой ноте.

К счастью, вскоре он задрожал и застыл у меня, а потом опустился сверху, дыша в мое ухо.

— Молодая леди — прошептал он, сквозь возбужденное дыхание.

Отдышавшись, он осторожно освободил меня от этого бремени, в виде своего достоинства, поднялся и, сказав "Не уходи", вышел из комнаты.

С тяжелым вздохом я сползла с кровати и босиком пошла в туалет. Туалетная комната была просторной, больше кухни у меня в квартире, но замка здесь не было, видимо Михаилу это было не нужно. И правда, от кого закрываться, если живешь одна. Стены были из белой шершавой плитки, а пол коричневый и теплый, так что холодно не было на босых ногах.

Присев на унитаз, я расслабилась и выпустила лишнее из себя. Заглянув в унитаз, я увидела белые струйки жидкости плавающие в воде. Едва я спустила воду, как дверь без предупреждения открылась и вошел Миша. По-прежнему голый, он решительно подошел ко мне. Его опущенное достоинство нелепо болталось впереди. Я посмотрела на него осуждающе.

— Мог бы хоть постучаться.

— Я у себя дома — возразил он.

— И что? — возмутилась я. Не знаю, откуда у меня взялась эта злость, может быть от остаточной боли сзади.

— Ты, должно быть, никогда не жила с мужчиной? — предположил Михаил.

— Не твое дело — буркнула я — Мне нужно позаботиться о своей личной гигиене. Имею право?

— Конечно нет — ответил Михаил спокойно — У тебя теперь нет ничего личного, ты принадлежишь только мне.

— Что ты? — опешила я — А если мне нужно в туалет?

— Прошу — он указал мне на унитаз.

— Да ты...! — я в сердцах топнула босой ногой по полу, но получилось слишком мягко и незаметно — Хватит издеваться надо мной — в глазах появились слезы — Больной ум, чертовски..

Миша подошел ближе и обнял меня.

— Ну что ты девочка, не плачь — успокаивал он меня — Я только лишь хотел сказать, что все в тебе прекрасно. Не надо стесняться.

Я почувствовала его поцелуи, которые сначала были успокаивающими, но чем дальше — тем становились более страстными. Поцелуи всегда заводили меня с пол-оборота. Я тут же напиталась его страстью и осторожно сжала в ладони его орган, которого чувствовала голым телом. Он дремал, но все же был внушительных размеров.

— Возьми его в ротик — страстно шепнул мне Михаил

Опустившись коленями на теплую плитку и открыв рот, я взяла головку в рот. Она была немного кисловата, но это вкус быстро пропал, растворившись в моей слюне. Миша возложил свою широкую пятерную мне на голову, управляя процессом. Член окреп и Михаил, почувствовав уверенность, перенес свою ладонь на мой затылок и стал вводить свой кожаный таран принудительно в самое горло. Звуки при этом были далеко не самые красивые. Если бы я могла думать в этот момент, то мне бы, наверное стало стыдно, но сейчас разум дремал, жили только инстинкты.

Когда он поднял меня, я мельком увидела свое лицо в зеркало и это было ужасно. Я покраснела, с распухших губ текла слюна, в общем, выглядела я, как последний даун. Подняв меня, он подхватил мою правую ногу, я едва 

успела ухватиться за его шею, его член ткнулся в мою влажную щелку. Я инстинктивно вскрикнула и прогнулась, потому что это было чувствительно. Вообще, я редко занимаюсь сексом стоя, в этом есть что-то особо неприличное, словно стоишь рядом с мужчиной где-нибудь в метро и он тебя имеет. Я удивленно, растерянно и умоляюще смотрела на Михаила, а он пристально впился взглядом в мое лицо, словно вытягивая из меня все эмоции. Я чувствовала, что возникло что-то особенное и он тоже это понимал, мы действовали абсолютно синхронно, словно единый организм. Через пару минут такого секса меня накрыл оргазм и я забилась в электрических конвульсиях. Миша покрепче обнял, прижимая меня к себе и принимая на себя мою дрожь. Когда меня немного отпустило, я обняла его руками и занесла вторую ногу ему за спину, повиснув на нем, вернее на его стержне и начала плавно двигать тазом волнообразными движениями лаская мужской член. Взгляд Михаила затуманился, но он по прежнему пристально смотрел мне в глаза. Потом он вместе со мной подошел к стене и я почувствовала голой спиной ее шершавую поверхность. Теперь Михаил двигался сам. Я стонала, а он, похоже, был близок к оргазму, но соскочить с него не было никакой возможности. Обиженно охнув, я почувствовала, что кончил он в меня. Члены его ослабли и я медленно соскользнула с увядающего члена, нащупав пол пальцами правой ноги и наконец встала на ноги. Мы снова оказались на одном уровне, Михаил потянулся ко мне и поцеловал в губы.

— Ты такая невероятная, — прошептал он.

— Я пойду принять душ, — ответила я, шлепнув по полу в соседнюю комнату.

Мягкие теплые струи, падающие сверху, были настолько приятными, словно это был мой первый теплый душ. Михаил стоял рядом, натираясь мыльной губкой. Я потерла его спину и он помог мне намылиться. Потом мы оба смыли с себя все отрицательное и лежали чистыми и счастливыми на свежих простынях в спальне.

После секса дыхание стало легким и спокойным, и у меня возникло глубокое философское настроение. Мы молчали, нам было хорошо, и слов не требовалось для того чтобы наслаждаться жизнью. Это было наше маленькое пространство, где состояние эйфории было обыденностью. Мне хотелось только одного - чтобы это состояние продолжалось бесконечно. В этом мире не было прошлого или будущего; заботы и мысли исчезли, сознание поднималось высоко, гораздо выше нашего физического мира.

Спустя некоторое время, когда яркое ноябрьское солнце уступило место сумеркам, остатки осознания в этом мире заставили меня заметить, что Миша встал и голым отправился из комнаты. Я повернула голову, следя за его движениями, и имела возможность рассмотреть его стройную задницу, торс и спину, расширяющуюся отнизу вверх к широким плечам. Он был в отличной физической форме.

Возвращение в реальность произошло, когда Миша привез тележку с двумя чашками кофе и печеньем. Аромат хорошего кофе всегда доставлял мне удовольствие, и я с наслаждением вдохнула его запах, потягиваясь и просыпаясь.

— Который час? — удивленно спросила я.

— Не знаю точно, наверное семь часов уже прошло, — ответил он.

— Где я и что здесь происходит?  — спросила я в шутку.

Миша улыбнулся, предлагая мне взять свой кофе

— Осторожно, горячо.

— Спасибо, Мишенька — сказала я нежно.

— Какие мы ласковые становимся после секса — улыбнулся он.

Я ничего не ответила, лишь послала ему взгляд, полный любви.

— Знаешь, когда я по настоящему в тебя влюбился?  — спросил Михаил, присев на край постели с чашкой кофе в руках.

Я по прежнему была голая, но меня это ничуть не смущало.

— Ты в меня?  — спросила я — И когда же?

— После первого поцелуя — ответил он — Ты была такая беспомощная и растерянная. Твое лицо, словно зеркало души, оно выражает такие разные эмоции...

Я вспомнила, как случился наш первый секс, когда я впервые была в гостях у отца Михаила Без всякого предупреждения он подошел и поцеловал меня. Тогда я и вправду была растеряна, поскольку совершенно не ожидала от него ничего подобного. Но последующий секс был безумно страстным. Михаил не подвел и не испугался моего оргазма, за пару часов секса я кончила раза три и это было абсолютное безумие.

— Ты очень красивая, когда занимаешься любовью — сказал Михаил и я с благодарностью посмотрела на него.

— Знаешь, я никак не мог решиться — сказал он немного неуверенно, чем вызвал мое удивление — Но вот... это тебе — отец Михаил открыл бархатную коробочку, в которой было закреплено золотое кольцо с прозрачным белым камушком — В общем, я предлагаю тебе стать моей женой.

Последняя фраза меня добила, я уставилась на него круглыми глазами и открытым ртом. Мне еще никогда не делали предложения и я никак не ожидала получить его от Михаила.

— Ты серьезно? — всего лишь это удалось мне сказать в ответ.

— Конечно, серьезно — подтвердил он. — Ты согласна?

Я не знаю, как другие реагируют в такой ситуации, но у меня сразу всплыли слова мамы о том, что меня не возьмут замуж и я буду всегда зависеть от родителей. И вот, произошло то, о чем она говорила. Мне сделали предложение. Я не видела причин отказываться, потому что и самой хотелось быть рядом с ним всегда. Это не связано ни с деньгами, ни с родителями. Просто со Мишей мне комфортно и спокойно. Каждый раз я нахожусь в его доме, желая вернуться еще раз. И теперь есть возможность остаться здесь навсегда.

— Я согласна — выдохнула я в ответ.

И тут Миша продемонстрировал еще один жест. Он взял мою руку и склонил голову, прижимая лоб к моим пальцам. Это продолжалось всего несколько секунд, но сам жест был величественным и медленным, будто он что-то означал.

— Благодарю тебя, хозяйка моего сердца — сказал он серьезно, одевая кольцо на мой палец.

— Послушай, у меня нет кольца для тебя — спохватилась я.

— Не беда, мы можем поехать и купить его прямо сейчас. Ты просто выберешь — ответил он.

— Может быть, тебе стоит познакомиться с моими родителями... — неуверенно произнесла я.

Он кивнул.

— Хорошо.

Только через полтора часа мы сели в машину и отправились в город. Мне не хотелось уезжать из этого дома. Забавно, что я уже считала его своим. Или, может быть, он так легко принял меня, но я чувствовала здесь себя так комфортно и привычно, словно прожила здесь всю жизнь. Выбор кольца для Михаила не занял много времени. Мне сразу приглянулось красивое и строгое мужское кольцо. Однако, когда я увидела его цену, меня охватило изумление. Оно стоило чрезмерно дорого. Но Миша, заметив мое влечение к нему, не задумываясь, заплатил за него. Кольцо идеально сидело на его пальце, хотя мы даже не снимали мерку.

С родителями оказалось сложнее. Я решила не открывать дверь своим ключом, а позвонить, чтобы все сразу вышли и я могла сообщить радостную новость. Эффект оказался не совсем таким, как я ожидала. Сначала появление Миши их встревожило, но когда я представила его и сообщила, что это мой будущий муж, мама, стоящая чуть впереди, обернулась к папе, в растерянности, словно ища его поддержки, а потом вдруг театральным жестом подняла руку к голове и произнеся «Витя, мне что-то нехорошо» упала прямо в руки папе.

Папа ее, конечно, подхватил, показал нам рукой, чтобы мы не волновались и не спеша повел мать в комнату, а мы, слегка растерянные таки стояли в коридоре.

И комнаты был слышен только мамин голос, что-то недовольно говорящий, слов я не могла разобрать.

Спохватившись, я пригласила Мишу на кухню, которая была слева от входа и дала ему тапочки.

Здесь все было такое маленькое, словно я выросла из этой квартиры. Мы сели за наш круглый столик, будто на игрушечные стулья, но мне было хорошо, потому что Миша был рядом.

— Ты наверно не привык к такой тесноте?  — спросила я, вспоминая просторные комнаты его дома.

— Я жил в разных местах — пожал плечами Миша — У тебя уютно.

— Спасибо — улыбнулась я — Хочешь чаю?

— Чаю?  — улыбнулся мне Михаил — И какой-же чай любят принцессы?

— Сейчас получишь за принцессу — в шутку погрозила я ему кулаком — Есть зеленый, черный, красный.

— Ух, ничего себе, у тебя здесь чайные плантации?  — продолжал прикалываться Михаил — Ну тогда зеленый.

Я включила электрический чайник и достала две чашки, когда вошли папа с мамой.

— Михаил, прошу прощения — извинилась мама совершенно другим тоном голоса — У нас была очень трудная неделя и..

— Понимаю вас отлично — с сочувствием ответил Миша — И погода ужасная.

— Ох, погода просто ужасна — обрадовалась мама — У меня всю неделю болит голова.

— Вам стоит пройти осмотр — предложил Михаил

— Нет, не хочу я осматриваться — отмахнулась мама рукой — Вы знаете, какие цены у врачей? А еще работа..

— Давайте поступим таким образом — предложил Михаил — У меня есть очень хороший знакомый, он врач высшей категории. Я попрошу его принять вас бесплатно. Для меня это не составит труда.

Маме явно это не по душе

— Но это же неудобно для вас — запуталась она.

— Очень удобно на самом деле — возразил Михаил — Ведь мы же будущие родственники и должны помогать друг другу.

— Какой замечательный молодой человек — сказала мама, не заботясь о том, что этот молодой человек, которому уже за сорок, находится прямо здесь, за нашим кухонным столом.

Было бы странно, если бы Миша не понравился моим родителям. И действительно, они полюбили его и стали лучшими друзьями. Почти в полночь мы прощались и отправились домой на своей прохладной бежевой Вольво. Ночью дороги были пустыми, поэтому мы приехали за сорок минут.

— Здесь так здорово! — воскликнула я, как только мы вошли в просторный холл Мишиного дома. Разведя руками, я глубоко вдохнула свежий легкий воздух — Скажи мне, почему здесь так легко дышится?

— Знаешь, несколько лет назад у меня было видение — отметил Михаил — Я стоял на берегу озера рядом с красивой девушкой. Было такое прекрасное ощущение тихого счастья. Теперь я знаю, что эта девушка — ты, и я строил этот дом для нас. И, конечно же, для наших будущих детей.

— И сколько у нас будет детей?  — спросила я

— Думаю, четверо — ответил Михаил — Три девчонки и пацан.

— Ничего себе! Ты уже все распланировал — возмутилась я — Четверо? Да я не буду вылезать из декретов!

— Ты не будешь работать — серьезно ответил Михаил

— Буду сидеть дома и рожать тебе детей?  — в шутку спросила я

— Нам, Лиза, не мне, а нам — поправил меня Михаил — Уверен, тебе понравится.

•  •  •

— Ну что ж, я рад, искренне поздравляю вас — проскрипел Серафим неторопливо. Мы с Мишей сидели у него в кабинете следующим вечером.

— Родители брата моего, Михаила ушли достаточно рано, так что, выходит, я самый близкий ему человек — продолжал недовольно скрипеть он.

Я кивнула, чтобы показать свое внимание к его словам.

— Благословляю ваш брак и желаю, чтобы чувства ваши были взаимны и вечны — продолжал Серафим.

Не знаю почему, но сегодня он мне не нравился. Казалось, что он говорит через силу, словно смирившись с неизбежным.

— Думаю, вам надо пройти обряд венчания — заметил Серафим и Миша кивнул головой, а я пожала плечами. Обряд, так обряд, я в эти все церковные штучки не верю.

Просидев у Серафима пол часа, мы вежливо распрощались и отправились домой.

— Кажется, твой шеф не очень доволен — заметила я в машине.

— Никто не знает, что у Серафима на уме — ответил Михаил — Но, все-таки, думаю, он на нашей стороне. Ты ему определенно нравишься.

— Может быть, он возлагал на тебя надежды, а ты связался со мной..?  — предположила я

— Не думаю — ответил он — Серафим относится к тебе, как к сокровищу, он только рад, что ты будешь ближе.

— Ко мне? — удивилась я. — Как к сокровищу?

— Ну да, ты знаешь почему — ответил Михаил.

— Мне иногда кажется, что вы все надо мной шутите — скептически заметила я. — Какие-то энергии, которые видит только Серафим, в общем-то я половину не понимаю из того, что он мне рассказывает.

— Ты всегда можешь спросить, если что-то непонятно, я объясню — ответил Михаил.

— Ага, спасибо — кивнула я. — Только меня не тянет к вашей загадочности, я живу в реальном мире и хочу оставаться в нем.

Михаил задумчиво прикусил губу.

— Да, я могу понять тебя — сказал он.

• • •

День за днем проходил. Миша каждое утро отвозил меня в институт и каждый вечер забирал. Иногда я звонила родителям и преимущественно разговаривала с папой. Мама действительно прошла обследование и ей назначили определенные процедуры. В целом, она стала более жизнерадостной и дружелюбной, что меня только радовало. Я была благодарна Мише и старалась быть послушной и покорной, как положено хорошей девушке. Но иногда это было сложно, мне казалось, что ему нравятся мои эмоциональные всплески. Иногда моя злость плавно переходила в страстный секс и все становилось также прекрасным, как раньше. До церемонии свадьбы оставалось две недели, а после мы собирались отправиться в свадебное путешествие. Я выбрала Грецию и у нас уже были готовы все необходимые документы для выезда.

Неприятный разговор произошел с моим преподавателем по юридической психологии. Черданцев попросил задержаться только меня, его пара была последней.

— Я заметил у тебя кольцо на пальце — сказал он.

— Да, я выхожу замуж — ответила я холодно.

— Хм... хм...  — замялся он — Видишь ли, Лиза, я рассчитывал на некоторую компенсацию с твоей стороны.

— В каком смысле?  — удивилась я.

— Ну я водил тебя в рестораны? Водил. Оценки хорошие ставил? Ставил. Где благодарность?

— Какая?  — спросила я

— Не изображай из себя умалишенную — рассердился он — Ты прекрасно знаешь, какая.

— Но я помолвлена — пробормотала я.

— А твой жених знает, что ты оказываешь услуги другим мужчинам?  — нагло спросил он.

— Я не оказываю никаких услуг...  — совсем слабым голосом ответила я, меня бросило в жар, то ли от наглости Черданцева, то ли от страха, или возмущения.

— Ты, наверно, думаешь, что глупый преподаватель ничего не знает — усмехнулся Черданцев — Что он дурачок, возит по ресторанам, тратит деньги просто так, ставит зачеты, закрывая глаза на отсутствие знаний. Да, Лиза?

— Что вы хотите?  — устало спросила я

— Ты и сама прекрасно знаешь, что я хочу — раздраженно ответил он.

— Я не стану изменять мужу — тихо сказала я.

— С другими изменяешь, а со мной не хочешь?  — издевательски спросил он.

— Я не изменяю!  — чуть не плача, ответила я — И вообще, отстаньте!

— Ты же помнишь, у меня была такая ученица Таня Сизова?  — спросил Черданцев — Так вот, оказывается, ты с ней дружишь. Она мне много чего про тебя рассказала.

— Что рассказала?  — глухим голосом спросила я.

— Всю правду — ответил он — И из ее рассказа становится понятно, что ты, Лиза, шлюха, самая натуральная, а, может быть, даже, блядь.

— Перестаньте!  — потребовала я, чувствуя, что не могу сдержать слезы.

— Потому что проститутки предлагают свои услуги за деньги, их можно хоть как-то понять, а развратницы отдаются безвозмездно, собственной волей.

С трудом удерживая слезы, я опустилась на пол перед кафедрой, прислонившись спиной к ней и обняв колени. Моё тело дрожало от приступов рыданий.

— Неприятно слышать правду о себе, не так ли? — продолжал издеваться Черданцев.

— Прекратите... — прошептала я — Прекратите...

Не знаю сколько времени прошло, прежде чем я успокоилась. Рыдания утихли и я мертвым взглядом смотрела перед собой.

—

Дам тебе три дня на размышления — сказал Черданцев — Или ты соглашаешься на мои условия, или я найду способ поделиться накопленной информацией со своим женихом. Думаю, после этого свадьбы не будет.

Я встала и молча вышла из аудитории. Что делать с этой ситуацией было непонятно. У меня было три варианта — рассказать всё самой, в конце концов, всё это было до нашей встречи. После моего рассказа информация Черданцева потеряет силу. Второй вариант — согласиться на условия Черданцева, надеясь, что получив оплату он отстанет, но это не факт, учитывая его шантажистский характер. Он может полностью погрузиться в эту игру. Третий вариант — уйти от Миши самостоятельно, не дожидаясь, пока Черданцев передаст информацию о мне ему. Но лучше начать с первого варианта. Но делать это нужно таким образом, чтобы Миша не отвернулся от меня. Не обязательно делать это прямо сегодня, у меня есть три дня для размышлений.

Опять же, если я откажусь Черданцеву, он может поставить мне провал на экзамене, а он главный на кафедре. И что делать? Перевестись в другой институт? Бросить всё и забыть?

Я вздохнула и только тут увидела, что у выхода с площади перед институтом стоит Lаnd Rоvеr Тани Сизовой и она собственной персоной у него. Я практически поравнялась с ней.

— Я с тобой не поеду — отшатнулась я, вспомнив предупреждения Серафима.

— Да и не надо — ответила Сизова — Хотела передать тебе повестку — она протянула мне бумажку.

— Какую повестку?  — растерялась я.

— Игорь подал на тебя в суд, на возмещение ущерба — объяснила Таня.

— Какого еще ущерба?  — еще больше удивилась я.

— Мы потеряли контракт на четыре миллиона евро и все из за тебя — сказала Таня — Не будешь выплачивать — сядешь в тюрьму. Посидишь, узнаешь, что людей кидать неправильно.

— Какие четыре миллиона? Ты о чем? Причем здесь я?  — бормотала я.

— Ты контракт подписывала?  — спросила Таня и тут же себе ответила — Подписывала. Вот там все твои обязательства и прописаны. Надо читать, Лиза, то что подписываешь.

— Но этот контракт не имеет силы...  — неуверенно сказала я

— Кто тебе сказал?  — спросила она — Все заверено нотариусом и в суде очень даже будет иметь силу. И потом, если подмазать судью, он примет нужное решение. А Игорь сейчас так зол, что готов любые деньги истратить на этот вопрос. Так что ищи деньги, или готовься. Пока, подруга.

Таня села в машину и укатила, оставив меня в полной растерянности. Обычно я выходила ближе к шоссе, где Миша подбирал меня, но сейчас его машины не было.

Побродив по пешеходной дорожке, я набрала ему, но услышала «Абонент недоступен, или находится вне зоны действия». Это было странно. Новые мысли и новые страхи уже готовы были прийти ко мне, но тут я услышала Мишин голос за спиной.

— Лиза...

Я повернулась и увидела Мишу, который был одет в необычно длинное пальто. Обычно он носил короче.

— Что случилось? Ты не на машине? — спросила я, предчувствуя что-то плохое.

— Привет, моя радость — обнял меня мой жених и я почувствовала себя как-то легче и теплее.

— Пойдем, у меня есть что тебе рассказать — продолжил он, ведя меня обратно на площадку института.

Это было очень странно, может быть это шалости Черданцева?

— Давай присядем — предложил он, указывая на уютную скамейку между сосен.

С тревогой я села на холодную скамейку и посмотрела на него. Не знаю почему, но в этом пальто он казался каким-то жалким и подавленным, совсем не таким, каким я привыкла видеть его обычно. Он молчал и задумывался о чем-то своем, а я боялась услышать, о чем он хочет поговорить со мной.

— Серафим погиб — вдруг сказал он и мое сердце словно замерло.

— Что? — заикалась я.

— Серафима убили — повторил Михаил. — Я видел это.

— Боже, что ты говоришь? — не могла поверить я.

— Он предвидел свою гибель и даже знал, как все произойдет — продолжал рассказывать Михаил. — Он подготовил меня. В его доме есть секретная комната с матированным стеклом. Я не знал о ней до вчерашнего дня. И вот, ночью, я сидел в этой комнате и увидел, как тело Серафима притащили в гостиную. Он еще был жив. Я не слышал, что он говорил, но лежа на полу, он поднял голову и этот ублюдок Варланов достал пистолет и выстрелил ему в голову.

Во рту у меня пересохло, с ужасом я смотрела на Михаила.

— Кто это?  — хрипло спросила я

— Варланов, бывший директор ФСБ — объяснил Михаил — Уволен за взрыв школы с детьми, сейчас активно участвует в политической жизни. Серафим вел очень умную игру, еще немного и Серафим его уничтожил бы, мы уже готовили запрос о лишении его депутатской неприкосновенности. А теперь... Серафим убит, на меня объявлена охота, я вне закона. Они сфабриковали дело, меня обвинили в убийстве маленькой девочки. Нашлась даже мать этой девочки, которая якобы видела, как я убил.

Меня начало трясти и дело было не в холоде

— Мне страшно — призналась я.

— Тебя они не тронут, но со мной тебе быть нельзя — сказал Миша — Со мной опасно и потом... меня должны скоро убить.

— Что?  — чуть не плача спросила я

— Прости, я должен был тебе все рассказать. Ты должна знать, как все было на самом деле. Убив Серафима, Варланов подписал себе приговор и именно ты приведешь его в исполнение.

— Что?  — еще на тон выше спросила я, мое лицо исказилось, для меня это было уже чересчур.

— Знаю, что ты не веришь во все это — сказал он мягко — И я даже не представляю, как это случится. Но я не могу не верить Серафиму, он никогда не ошибался. И еще, он просил извиниться перед тобой.

— Нет, подожди — отмахнулась я — Что нам делать? Может быть, уедем из страны?

— Ох, Лиза — вздохнул Михаил — Как я был бы рад любому лучику надежды, но увы. Жить мне осталось не больше суток.

— Бред, я не верю — помотала головой я — Нельзя всему слепо верить, надо сопротивляться.

Михаил смотрел на меня 

как-то отвлеченно и мечтательно

— Ты выглядишь так прекрасно сейчас... — произнес он.

— Пожалуйста, не сейчас... — перебила я его.

— Я буду восхищаться тобой с облака — тем же тоном произнес он.

— Достаточно уже! — потребовала я. — Ты останешься у меня до тех пор, пока все не успокоится.

— Это невозможно — отказался Михаил. — Я не стану подвергать тебя опасности.

— Мне все равно на опасности! — почти закричала я.

— Извини — покачал головой он. — Я рассказал тебе то, что должен был рассказать. Мне нужно уходить.

— Ты сумасшедший? Куда ты уходишь? — спросила я.

— На встречу со своей судьбой — пожал плечами он.

Обняв меня, он поцеловал меня в губы, но я оттолкнула его.

— Прости, Лиз, но прошу тебя вернуться домой — сказал Михаил. — Со мной будет опасно, а ты должна жить.

Мои губы тряслись.

— Это все спланировано, да? Чтобы избавиться от меня? Мог бы просто сказать!

Второй раз в этот вечер я расплакалась. Миша встал и обнял меня.

— Прости меня, детка, я пытаюсь сохранить тебе жизнь — нежно сказал он. — Твое время еще не пришло, у тебя будет еще много хорошего в будущем.

Я продолжала дрожать от слез. Миша поцеловал меня в щеку и вздохнул.

— Прощай, моя любимая — сказал он и ушел. Просто ушел, оставив меня одинокой и опустошенной.

• • •

Становилось все холоднее, и нужно было что-то решать. Замерзшие пальцы вытащили телефон из кармана, и я набрала номер папы. На четвертом гудке папа поднял трубку.

— Лиза... — приветствовал он меня.

— Папа, привет — прошептала я с голосом, перекашенным от слез. — Можно мне зайти домой сегодня?

— Лиза, что это за вопрос? Не «можно», а «обязательно» — возмущенно отреагировал папа.

Слышать это было безумно приятно. Спустя пятнадцать минут я была дома. К моему удивлению, папа был дома один.

— Мама твоя в доме отдыха расслабляется — поделился информацией он — Михаилу твоему спасибо надо сказать.

Поймав мой взгляд, он спросил

— Что-то случилось?

— Я н... не знаю — запинаясь произнесла я

— Пойдем, поговорим — пригласил папа меня на кухню.

Постепенно я все ему рассказала, неумело, коряво, но он понял.

— Вот что, давай-ка ты сейчас поешь — сказал он, когда я замолчала.

— Да не хочу я, лучше скажи, что делать?

— Сидеть на попе ровно — ответил он — Михаил твой артист, каких мало.

— Думаешь, он все выдумал?  — спросила я

— Может и не все, может и не сам, но сыграл убедительно — ответил папа — Впрочем, много ли надо, чтобы обмануть малолетку вроде тебя.

— Я не малолетка — отмахнулась я

— Однако жизненного опыта у тебя маловато — заметил он — А Михаил твой аферист знатный, ты у него, скорей всего, не первая такая.

Я тяжело вздохнула.

— Но ведь он маму направил на лечение.

— Почему бы и нет?  — возразил папа — Видать, связи у него есть, почему бы не воспользоваться? Не сам же он ее лечить будет.

— Значит он все равно сделал нам добро — попыталась поспорить я

— Да, чужими руками — согласился папа

— Но зачем ему все это?

— Кто ж его знает... может понравилась ты ему, а когда понял что взять с тебя нечего, решил расстаться.

Упрямо 

покачав головой, я все-таки не могла согласиться с доводами папы

— Нет, что-то не сходится.

Конечно я понимала, что папа намного старше и умнее меня и что жизненного опыта у него значительно больше, но не на все вопросы я смогла найти ответы. Мне было легче думать, что Миша обманул меня. Если ему и правда угрожала опасность, а я сижу тут в тепле и комфорте, такое я не смогла себе простить.

Об этом я думала, находясь под горячим потоком воды, впервые за множество дней, принимая его у себя дома в своей ванной комнате. Сердце было тяжелым и неспокойным.

Долго сидела на краю кровати, тревожно смотря в одну точку, попыталась расслабиться, включив музыку, но это ничуть не помогло.

Сон пришел ко мне значительно позже, последние цифры на электронных часах стереосистемы были 3:14.

• • •

Обычный серый ноябрьский день и все снова по-прежнему. Нельзя сказать, что я была рада этому обстоятельству. Хорошо хоть не пришлось иметь дело с юридической психологией и видеть подонка Черданцева. Иногда даже казалось, что все произошедшее - всего лишь фантазия и что Миша позвонит и мы снова отправимся на занятия вместе, как раньше. Но он так и не позвонил. В два часа я не выдержала и сама набрала его номер, но услышала стандартное сообщение: "абонент временно недоступен или находится вне зоны действия..."

Через час, когда я вышла из института в серую мглу, я не сразу заметила капитана Вахрунова, который курил рядом со своей машиной. Но когда наши глаза встретились, он словно пригласил меня подойти. Я без колебаний поняла, что он хочет поговорить со мной.

— Ну что, Гордеева, мы снова встречаемся, — послышался его хриплый голос.

Радости от этой встречи у меня не было, поэтому я просто подошла и посмотрела на него с вопросительным видом.

— Садись в машину, у меня есть к тебе вопросы, — сказал он, открывая дверь передо мной...

Я пожала плечами и села на заднее сиденье. Он закрыл дверь и сразу завел машину. Без лишних разговоров мы выехали на шоссе.

— Куда мы едем?  — спросила я.

— Помолчи пока — ответил он, удивив меня. В последнее время все было каким-то странным. Молчать было нетрудно, я смотрела в окно на серые холодные улицы и на душе было мерзко. Стало еще тоскливее, мне казалось, что я заболеваю. Остановились мы у такого же хмурого и серого пятиэтажного здания и вслед за Вахруновым я зашла внутрь.

— Со мной — сказал он полицейскому на проходной и меня пропустили.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, я вошла в небольшой кабинет, который Вахрунов открыл своим ключом.

— У тебя новое место работы?  — спросила я, но он не удостоил меня ответом.

— Присаживайся, Гордеева — указал он на стул возле единственного стола.

Новый кабинет Вахрунова был похож, скорее, на офис, бурый линолеум на полу, подвесной потолок с современными лампами дневного света, светло-зеленые стены. На столе Вахрунова стоял черный зализанный телефонный аппарат с радио-трубкой и еще какие-то коммуникаторы,  

ноутбук, рядом был принтер, вернее МФУ на тумбочке, урна для бумаг, на стене деревянной доске были пришпилены разноцветные стикеры с записями.

Сев на обычный офисный стул с хромированными ножками, я выжидающе смотрела на капитана. Он открутил бутылку с газировкой и глотнул, поморщившись. Потом предложил мне, но я отказалась. Открыв ноутбук, он наконец соизволил заговорить со мной.

— Какое-то время по моей инициативе за тобой была организовано наблюдение — сообщил он официальным тоном — Потом наблюдение сняли, но я иногда присматривал за тобой в порядке личной инициативы.

Возможно, он рассчитывал на мое впечатление. Я лишь приподняла брови немного.

— И оказалось, что не зря, — продолжил он.

Повернув ко мне ноутбук с открытой фотографией Миши, он спросил:

— Ты знаешь этого человека?

— Да, это мой жених, — ответила я.

— Ах, вот как? — удивился Вахрунов, затем хмыкнул и добавил: — Убит сегодня ночью.

Это было жестоко, я почувствовала себя так, словно меня ударили в живот. Дыхание перехватило на миг и глаза потемнели.

—... ты меня слышишь? — донесся издалека голос Вахрунова. — Вот, выпей воды.

Автоматически я взяла стакан и глотнула теплой газировки. Стало еще хуже, захотелось рвоты.

— Мне нужно в туалет, — попросила я.

Вахрунов был недоволен, но все же отвел меня в туалетную комнату. Пустив воду и подождав немного, я ожидала приступов тошноты, но ничего не произошло.

Закрыв воду, я нервно проглотила и вышла обратно.

— Полегчало? — спросил Вахрунов.

— Не особо, — ответила я.

Вернувшись в кабинет за Вахруновым, села на тот же стул. Сам капитан молча тяжело дышал на своем месте и только через пять минут спросил:

— Ну что, успокоилась? Можем продолжать?

Не поднимая головы, я кивнула.

— Давайте попробуем еще один вариант, — предложил он, поворачивая ко мне ноутбук.

Едва глянув, я кивнула.

— Это Серафим.

— А вот это уже интересно, — произнес Вахрунов. — Откуда ты его знаешь?

— Миша познакомил, — ответила я.

— Миша? Кто это? — спросил капитан.

— Ну... мой жених, — неохотно пояснила я.

Капитан молчал несколько секунд, затем спросил:

— Почему ты называешь его Мишей? Он так представился?

— Да, отец Михаил — кивнула я.

Вахрунов нахмурился, но на его лице появилось понимание

— А, это церковное имя. По документам он Дмитрий Евгеньевич Соколов.

Возможно, капитан рассчитывал что я как-то отреагирую, но я все также понуро продолжала смотреть перед собой.

— Он не говорил тебе своего настоящего имени?

— Нет — равнодушно ответила я.

— Понятно — резюмировал Вахрунов — Кто тебя свел с ним?

— Чего?  — спросила я, пожалуй, слишком высоким голосом.

Выдержав паузу, Вахрунов задал вопрос повторно.

— Я спрашиваю, кто познакомил тебя с Дмитрием Соколовым, известным тебе как отец Михаил.

— Никто — ответила я.

— Так, Гордеева...  — проявил первые признаки раздражения капитан — Мне что, из тебя все клещами вытаскивать? Давай, рассказывай все по порядку. Где, как, при каких обстоятельствах.

Скрывать мне было нечего и я рассказала, как познакомилась с Мишей и как он познакомил меня с Серафимом, но капитан смотрел на меня скептически.

— Не хочешь ты, Гордеева, сотрудничать со следствием — заметил он.

Мне надо было, наверное,  

уже понять с кем я имею дело, но его вопрос вызывал у меня искреннее недоумение.

— Всё это похоже на плохо скроенную легенду. Те, кто тебя готовил решили не особо стараться. Думаю, теперь, когда все сделано, ты им не нужна, так что по логике вещей, тебе жить осталось недолго. Единственный шанс выжить — все честно и откровенно рассказать мне.

Послушав тишину, я взглянула на него и спросила

— Сереж, ты в своем уме?

— Это что за разговорчики?  — тут же возмутился Вахрунов — Какой я тебе Сережа? Тоже мне, мальчика нашла! Для тебя я — господин капитан, поняла?

Он выглядел ужасно. Какое-то гордое, самоуверенное существо. Я лишь кивнула в ответ.

— Не слышу! — потребовал он.

— Да, я поняла — спокойно ответила я.

Вахрунов постарался собраться и успокоиться, но очевидно потерял инициативу.

— Значит так, ты мне сейчас все честно рассказываешь, или я задерживаю тебя на двадцать четыре часа. Посидишь в заключении и подумаешь.

— В заключении? — удивилась я.

— Да-да, в заключении, Гордеева. Небо в клетку, одежда в полосочку. Как тебе такой вариант? — насмешливо спросил Вахрунов.

— Я не виновата — заявила я.

— А вот в этом я как раз и не уверен — ответил Вахрунов. — Моя интуиция говорит мне, что ты главный подозреваемый в этом деле.

Бороться с Вахруновым у меня не было ни сил, ни желания.

— У меня нет ничего рассказывать — устало произнесла я.

На этот раз он проигнорировал мою просьбу, но злобно нажал на кнопку. Через несколько секунд дверь открылась и в комнату вошел молодой парень в форме, вытянулся и замер.

— Скажи, Скворцов, есть у нас свободные камеры? — спросил он.

— Так точно, господин капитан, есть свободные — ответил парень в форме.

— Проводи эту даму — приказал Вахрунов.

— Могу я позвонить родителям? — быстро спросила я.

— Позже позвонишь — отверг мою просьбу капитан.

Встав, я растерянно посмотрела на молодого парня, затем на капитана. Он делал вид, что читает документы.

— Ладно — сказала я скорее себе, чем кому-то другому и решительно пошла к выходу. Парень пропустил меня и последовал за мной. Я не собиралась останавливаться и направилась к лестнице.

— Эй, стой!  — крикнул мне парень.

Я не собиралась бежать, но и останавливаться не хотела.

— Стой, кому говорю!  — орал парень за спиной. Кажется в его голосе появились панические нотки.

Нагнал он меня уже у самой лестницы и грубо схватил за руку, дернув и развернув к себе. Не знаю, как это произошло, но его лицо было так близко. Пухленькие юношеские губы так и напрашивались на поцелуй. Повинуясь мгновенному импульсу, я обняла его и поцеловала. Почти тут же почувствовала сопротивление, парень оттолкнув меня, сам не удержался на ногах, присев на пол. На лице его была полнейшая растерянность, все-таки женщин в таких случаях должны сопровождать женщины.

Свидетелями этой сцены стало несколько человек, в основном полицейские, но меня больше заинтересовал человек в штатском. Он был уже в возрасте, худой, невысокий, но с очень острым взглядом. Он остановился и подняв 

бровь, наблюдал за этой ситуацией.

— Руки за спину, лицом к стене — отчаянно прокричал парень, но прозвучало это жалко и неуверенно.

Я отрицательно покачала головой.

Трудно сказать, чем закончилось бы эта ситуация, если бы не Вахрунов, который услышав шум, выбежал из своего кабинета.

— Так, все нормально!  — прокричал он, подойдя ко мне.

— Ты что творишь?  — спросил он меня уже значительно тише, плотно взяв под локоть и потянул за собой. Сначала мы спустились вниз по лестнице, потом еще ниже на цокольный этаж. Вахрунов постучал в железную дверь и ему открыли. Здесь был коридор и несколько решетчатых дверей.

— Задержанная Гордеева — представил меня Вахрунов.

Мне пришлось сдать все свои вещи из карманов, а передо мной открылась одна из дверей с решеткой. Внутри царил полумрак, и единственное окошко под потолком лишь слабо проникало светом, едва рассеивая темноту. В помещении было чисто, сухо и не холодно, но что-то странное покрывало его атмосферу - некая необъяснимая энергия места заключения, где люди никогда не находятся по своей воле.

Решетка захлопнулась за мной с лязгом, и я уселась на единственную деревянную скамейку у стены, которая была прикреплена к полу. У меня было время задуматься. Весь мир словно объединился против меня. Даже люди, которые относились ко мне достаточно хорошо, как Черданцев, вдруг повернулись против меня и начали угрожать.

Трудно было осознать всё произошедшее; я не верила в то, что Миши больше нет в живых. Разум хватался за любые, самые невероятные идеи. Почти уверена была, что Вахрунов обманул меня ради своих личных целей.

Признаюсь, я еще никогда не попадала в такую ситуацию. Само состояние неизвестности и страха перед будущим погружало меня в безысходность и мрачный анабиоз.

Иногда я поднималась, чтобы размяться, но большую часть времени проводила на скамейке, смотря расфокусированным взглядом в невидимую точку перед собой. Время замедлило свой ход. Я не могла определить, сколько часов прошло, когда звук железа вырвал меня из моего транса. В коридоре загорелся свет, который осветил и мою камеру. В конце коридора послышался завывание, хотя я даже не представляла, что там может быть кто-то.

По коридору прошел мой знакомый - капитан Вахрунов - и еще двое: один был в форме, другой - в гражданской одежде. Сам капитан не носил форму, а был одет в брюки и свитер.

Остановились они напротив моей решетки и штатский сказал Вахрунову

— Открывайте

У меня все сжалось от нехорошего предчувствия. С лязгом решетка сдвинулась, открыв небольшой проход.

— Выходи, Гордеева — скомандовал Вахрунов

Я не спешила выполнять его приказ, но оставаться в камере тоже не имело смысла.

— Проверьте, все ли вещи на месте?  — сказал мне человек в штатском.

На столике в коридоре стоял поднос с моими вещами — ключи, зеркальце, визитница.

— Телефона нет — сообщила я

— Вахрунов, где телефон барышни?  — уверенным низким голосом спросил человек в штатском.

— Отправили на экспертизу в управление — ответил капитан.

— Меня зовут полковник Страхов — представился человек в штатском — Вы, Гордеева, поедете со мной.

— Куда?  — спросила я охрипшим голосом.

— Это вы узнаете позже — ответил полковник — 

Пройдемте.

Полковник производил гораздо более сильное впечатление, чем мой знакомый капитан, в нем чувствовалась некая внутренняя сила, он явно не привык к возражениям, да и выглядел он гораздо солиднее. Довольно высокий человек и, судя по всему, тело его было подсушенным и жилистым, лицо удлиненное, волевой квадратный подбородок, но не слишком большой, некрупный нос и хищные глаза. Как мужчина, он мне даже понравился, но что он за человек, я пока не знала.

Он пропустил меня вперед и иногда подправлял мое движение легкими касаниями моего локтя. Таким образом, мы вышли из здания. У небольшой лестницы главного входа стоял Саdillас Еsсаlаdе черного цвета. Полковник открыл передо мной переднюю дверь места пассажира и я села в удобное кресло. Дверь захлопнулась, отсекая уличный шум. На миг этот шум появился вновь, когда полковник Страхов садился на место водителя и вновь исчез, когда он захлопнул дверь.

Автомобиль ожил, еле слышно загудел двигатель и включился кондиционер, мигали огоньки на приборной панели. Я взглянула в окно и увидела Вахрунова, который вышел на крыльцо. Куда я направлялась и зачем он меня сопровождал, было неясно, но я перестала бояться. Машина плавно тронулась, и я потянулась за ремнем безопасности, нашла его и пристегнулась.

Некоторое время полковник молчал. Я тоже не видела нужды начинать разговор, если он обещал объяснить куда меня везет, значит объяснит. И он действительно заговорил.

— Я ознакомился с протоколом твоего допроса — полковник внезапно перешел на "ты". После паузы он продолжил:

— Интересен один момент. По твоим словам, твой возлюбленный Дмитрий Соколов утверждал, что Афанасий Остроградский был лично застрелен Виктором Варлановым.

Вздохнув, я бросила на него короткий взгляд.

— Я не знаю никакого Афанасия Остроградского.

— Тебе он был известен как отец Серафим — пояснил полковник.

— Да, так и есть — согласилась я.

— Он также сказал, что ты будешь неким инструментом мести — продолжил он.

— Да — подтвердила я.

— Что это означает?

— Не знаю. Он не объяснил — пожала плечами я.

— Как ты сама думаешь?

— Пфф! — выдохнула я. — Откуда же мне знать? А вам понравится, если вас безнаказанно убьют?

— У тебя есть какой-то план, как приблизиться к Варланову? — спросил полковник.

Я уставилась на него с изумлением.

— Вы шутите? Какой еще план?

— Ты бы мстила, если бы появилась такая возможность? — спросил он.

— Конечно — подтвердила я.

— А ты уверена, что тебе сказали правду? Ты видела сама, что именно Варланов убил Остроградского?

— Миша не стал бы мне врать... в смысле... Дмитрий — сбивчиво возразила я.

— Да, в протоколе отмечено, что ты даже не знала его настоящего имени — заметил полковник — Жизненного опыта у тебя мало, обмануть тебя легко.

— Он не стал бы меня обманывать — упрямо сказала я.

Полковник задумчиво промолчал. Тишина висела минут пять, после чего полковник вновь заговорил.

— Виктор Варланов мой непосредственный начальник — заметил он, наблюдая за моей реакцией.

Я поджала губы, но не стала ничего на это отвечать.

— Думаю, ты понимаешь, что я могу сделать с тобой все что угодно — 

продолжал он — Ты можешь просто исчезнуть.

Подождав моего ответа и не дождавшись его, он продолжил

— Но я хочу, чтобы ты из врага стала моим союзником.

Эта фраза меня искренне удивила. Уставившись на него, я спросила.

— С чего это?

— Так уж вышло, что ты оказалась в центре громкого политического скандала. И сейчас ты можешь быть мне полезна.

Машина затормозила и завернула вправо в небольшой пролесок, идущий вдоль дороги. Потом выключил мотор и стало совсем тихо.

— Зачем мы сюда приехали?  — с дрожью в голосе спросила я.

— Так уж вы, женщины, устроены, что ложитесь лишь под тех, кто вас трахает — заметил полковник — И сейчас я буду обращать тебя в свою веру.

Расстегнув пуговицу брюк и ширинку, он приподнялся в кресле, спуская штаны с трусами, обнажив свое орудие. Сейчас оно было еще не в боевом состоянии, а словно спящая змея, лежало на волосатой ноге.

— Я не стану...  — начала я, но полковник взял меня за шею и привлек мою голову к своему члену. Мое сопротивление не принесло успеха, его руки были настолько сильны, что он даже не заметил попыток сопротивляться с моей стороны. Мой нос ткнулся в щетину лобка, а губы почувствовали внушительных размеров орган.

— Пожалуйста, выполните мою просьбу, уважаемый полковник — тихо попросила я.

Не имея другого выбора, я начала нежно ласкать его член языком, затем, когда он стал жестче, осторожно взяла его головку в рот. Полковник издал приятный стон и отпустил мою шею. Оказывается, он был обычным мужчиной, с такими же потребностями. У меня даже возникло чувство азарта - обычно мужчины молчат во время орального секса, но полковник глубоко и часто дышал, словно это был его первый раз и он наслаждался новыми ощущениями. Возможно, у него была особая чувствительность в этом месте, что трудно представить для серьезного и взрослого военного.

Его стоны вскоре перешли в более громкие звуки и я почувствовала сокращение его пениса в рту, извергающего свое семя.

Полковник стонал так, будто только что освободился от тяжелого бремени или может быть у меня такая ассоциация возникла. После того, как я проглотила сперму, я поднялась и он немедленно поцеловал меня в губы. Я не понимаю мужчин, которые целуют меня после минета, я бы этого не сделала.

— Хотелось бы хорошенько тебя оттрахать — сказал полковник с некоторой грустью.

Мне захотелось задать вопрос "каким образом?" , но я промолчала. Олизав губы, на которых, казалось, остались следы его спермы, я молча сидела и ждала продолжения.

— Тебе понравился мой член? — спросил полковник, застегивая штаны.

— Ну, не плохо... — ответила я неопределенно.

— Теперь мы будем видеться часто — заверил он меня.

— Я не проститутка — возразила я.

— Ты такая же, как все. Все женщины - проститутки — поделился своей философией полковник.

— Вы ошибаетесь — продолжала спорить я. Не знаю почему я это делаю, но что-то внутри меня протестовало и не давало мне покоя.

Он ничего не ответил, лишь хмыкнул, завел мотор и мы осторожно выехали обратно на дорогу.

— Так, теперь о деле — сказал полковник.  

Мы обратно в город по ночному шоссе, изредка выхватывая фарами проносящиеся мимо встречные машины.

— Тебя вызовут на допрос в следственное управление и будут задавать вопросы — инструктировал меня полковник — Это будет проверка. Ты должна подтвердить, что Дмитрий Соколов был педофилом и конечно, не вздумай упоминать имя Варланова. Остроградского убил Соколов. Почему — ты не знаешь, это не твое дело. Сам Соколов пропал без вести, где он — ты не знаешь. Все понятно?

— Угу — буркнула я.

— Если будешь говорить что-то не то, несчастье может случиться с Викторией Михайловной, или Виктором Васильевичем.

Я круглыми глазами уставилась на него. Полковник был спокоен, угрожая мне, видимо, это для него было делом привычным.

— Так что сама решай, что для тебя важнее, память о погибшем любовнике, или благополучие живых родителей — продолжал он — Сейчас очень продвинутые технологии прослушки. Я слышу все что происходит в твоей квартире, знаю обо всем, что происходит у тебя в жизни. Говорю об этом лишь потому, чтобы у тебя не возникало ложных иллюзий.

Высадив меня у дома, полковник укатил в темноту. Я поняла, что мир вокруг меня изменился. В нем больше не было место радостям, мечтам и надеждам. Весь мой привычный мир стал острым и враждебным. И мне не избавиться от этого страха и постоянного чувства опасности где-то рядом.

— Лиза, ну почему опять так поздно?  — жалобно спросила мама.

Слушая внезапный порыв, я обняла ее.

— Прости, мама — прошептала я. Эмоции накатили на меня, и я едва сдерживала слезы.

— Что случилось? Кто-то обидел тебя? — спросила она.

— Нет — ответила я, отпуская ее. Мои глаза были влажными, и я старалась не поднимать их.

— Лиза... — настоятельно попросила мама.

Наконец-то я подняла глаза, и она сразу все поняла.

— Ты плакала — подвела итоги мама.

Я кивнула и снова опустила глаза, пряча скатившуюся слезу. В комнату вошел папа.

— Ну что, юное поколение опять бродит по ночам? — шутливо спросил он.

— Кого-то обидели твою дочь — заявила мама.

Папа задумчиво посмотрел на меня.

— Что случилось? — спросил он.

Я отрицательно покачала головой.

— Все в порядке...

Папа посадил меня на стул и сам присел напротив, взяв мою руку в свою.

— Ты не хочешь рассказать, что случилось? — спросил он.

— Я теряю друзей — тихо сказала я.

Папа задумчиво почесал подбородок.

— Иногда такое случается — сказал он, вздохнув. — Но я уверен, что проблема не в тебе.

Я кивнула, хотя не была согласна, просто чтобы закончить этот разговор.

— Друзья это хорошо, но для девушки семья значит больше всего — продолжал папа. — Я верю, что ты найдешь человека, с которым тебе будет хорошо и у вас будет много детей.

— Папа... давай закончим уже — устало попросила я.

Когда я вернулась домой, немного расслабилась, но напряжение все еще присутствовало и затаилось где-то глубоко в моей подсознательной мысли. Оно готовое проявиться в любой момент.

В следующие дни независимо от того, где я находилась, меня не покидало ощущение невидимого полковника Страхова. Я стала замкнутой и молчаливой, каждую сказанную фразу, даже на случайные темы, требовалось внимательно обдумывать. И я не хотела, чтобы кто-то из

за меня.

Свою секс-угрозу полковник не исполнил. С тех пор я его больше не видела, может быть, потому что для этого не было причин. Или он проникся моим протестом и решил не настаивать, раз уж я не хочу.

Предать память отца Михаила оказалось совсем нетрудно. Следователь сам подвел меня к этому, оставалось только сказать «Да».

Я согласилась с тем, что он был педофилом и что именно он убил отца Серафима. Все это занесли в протокол и меня отпустили.

Очень хотелось покончить с собой, я даже нашла место — высокий мост над дорогой. Но что-то меня удерживало. Некое чувство незавершенности. Да и родителей было жалко. Каково им будет, если я совершу подобное?

Вспоминая слова отца Михаила (для меня он так и не стал Дмитрием Соколовым) я вовсе не чувствовала в себе какого-то предназначения. Наверное, он сказал это специально, чтобы у меня была еще одна причина жить. К Варланову меня никто на пушечный выстрел не подпустит. Да если бы и подпустил, что я могу сделать против этого звероподобного монстра, прикинувшимся обычным человеком? Скорее он меня размажет по стене и я пополню список жертв, с которыми он расправился лично. Но такого со мной не будет, слишком много чести.

Первое время я замкнулась в себе и вовсе не хотела никого видеть, но Петя не отставал. Он встречал меня после института, словно чувствуя, что мне сейчас нужна поддержка. Досталось ему, конечно, не хило. Любой другой уже давно бы плюнул, развернулся и ушел, но Петя всё терпел, хотя ему было больно и обидно от моих заскоков. В какой-то момент я поняла, что веду себя, как последняя скотина и попыталась исправиться. Мы сходили с Петей в кино и это произвело на меня удивительное впечатление. Впервые я расслабилась, словно глотнула кислорода после долгого кислородного голодания. Жизнь никуда не ушла, она по прежнему была удивительна и прекрасна. Но я не хотела этого замечать.

Мне так и не вернули телефон. Совершенно не хотелось снова иметь дело с Вахруновым, пусть подавится.

Приобрести новый аппарат было несложно, единственное, о чем я сожалела, это то, что не успела синхронизировать контакты, многие номера потеряны навсегда.

Черданцев несколько раз пытался приблизиться и даже извинился, но я оставалась непреклонной. Похоже, я все-таки изменилась. Боль, пронизывающая мою душу, заставила меня стать более взрослой и хладнокровной, возможно, бесстрашной и осторожной. Окружающий мир теперь для меня стал агрессивной средой и я всегда была готова к действиям, словно дикая кошка в джунглях.