Паря над землей. Часть 4

Шэрон умирала. Она умирала уже почти год, с каждым днем понемногу. Рак был агрессивным, он, буквально, пожирал её заживо. Она продержалась почти четыре месяца — дольше, чем считали возможным врачи. Но когда я привез её в больницу в этот раз, мы оба знали, что она никогда не выйдет из нее.

Она дышала короткими вдохами. Капельницы с морфием было уже недостаточно. Ей было очень больно, но она изо всех сил боролась за то, чтобы остаться в живых ещё хотя бы на минуту, чтобы побыть со мной и своими двумя малышами. Но страдания... о Боже, как она страдала.

Я встал со стула с прямой спинкой, который в больнице разрешили поставить рядом с её кроватью, и склонился над своей женой, с которой прожил всего несколько лет. Я поцеловал её в губы. Я не думал, что она ещё достаточно с нами, чтобы понять, что я сделал, но может быть... На несколько секунд её дыхание выровнялось, затем возобновилось, но уже слабее.

Я наклонился ближе, чтобы прошептать ей на ухо.

— Дорогая, я всегда буду любить тебя. Твои сын и дочь знают, что ты любишь их, и они любят тебя. Мы все будем всегда любить тебя, милая. Ты не должна больше бороться, детка. Пришло время отпустить. Я позабочусь о Томми и Джуди для тебя, а они позаботятся обо мне, дорогая. Не волнуйся больше, у нас все будет хорошо...

Я снова поцеловал её лоб и губы и остался стоять на месте, склонившись над ней и поглаживая её исхудавшие руки и лицо.

Через несколько секунд, она тихо выдохнула и больше не вдохнула.

Приборы мониторинга начали издавать громкие, воющие звуки, но они сообщали о том, что я уже знал. Моей Шэрон больше не было.

Изнемогая, я встал, затем снова наклонился вперед, чтобы в последний раз поцеловать её безжизненные губы. Я похлопал её по руке и отступил от больничной койки, чтобы впустить врача и медсестер.

Я закусил губы и отвернулся, чтобы встретиться, лицом к лицу, с матерью и отцом Шэрон. Я обнял Джуди, потом Брюса. Я обнял Джуди, потом Брюса. Я отстранился в сторону, чтобы они могли подойти к кровати и попрощаться с младшей дочерью.

Я искал дверь сквозь слезы. Я вышел, собираясь найти своих сына и дочь. Я должен был найти способ сказать трехлетней девочке и её четырехлетнему брату, что их мать, больше никогда не будет держать их на руках, что она теперь с ангелами и будет присматривать за ними, во веки веков...•  •  •

было слишком много воспоминаний — воспоминаний о местах, куда мы с Шэрон ездили, и о том, что мы делали вместе.

Как раненые животные, которые ищут свои норы, чтобы залечить раны, мы с детьми переехали домой в Техас, где нам не напоминали бы каждый день о том, что мы потеряли. Брюс и Джуди, мои свекор и свекровь, бабушка и дедушка моих детей, не были довольны моим решением, но они понимали. Они были богаты. Они могли прилететь в Техас в любое время, когда им захочется его навестить.

Трастовый фонд, который двоюродная бабушка создала для Шэрон, созрел через год после рождения Томми, и деньги, которые он представлял, перешли ко мне после смерти Шэрон. Мне они были не нужны — я пытался вернуть их, но мои родственники не хотели их брать, а двоюродная бабушка умерла. Так я, в одночасье, стал мультимиллионером. Я использовал его с пользой и создал два траста, по одному для каждого из моих детей на колледж или на то, что они решат сделать в своей жизни. Лишние деньги лежали в банке и приносили мне и моим детям больше денег, чем мы когда-либо сможем потратить.

Дома мама и папа решили, что им больше не нужно колесить по стране, в бесконечных поисках идеального места для лагеря. Текущий план состоял в том, чтобы просто вести бродяжнический образ жизни весной и осенью. Зима и лето считались сезонами, когда путешествовать было недостаточно интересно. Они приняли меня и двух своих внуков, с распростертыми объятиями. У мамы и папы уже был дом с двумя спальнями на северной стороне города и домик для отдыха в горной местности. Они продали этот дом и переехали в дом с четырьмя спальнями, намекнув, что Томми и Джуди могут когда-нибудь приехать в гости.

Мама и папа были так счастливы, как я их никогда не видел. Они часто виделись с внуками и начали кампанию, чтобы ужасно баловать малышей. Они говорили, что это их работа — то, что должны делать бабушки и дедушки.•  •  •

по сути, проверяла каждый аспект деятельности предприятия и готовила отчет для владельцев или совета директоров, в котором указывались слабые места в любой части предприятия.

Тереза выполняла большинство повседневных исполнительных функций, привлекая меня только тогда, когда какая-то проблема, могла означать изменение политики или направления. Я вложил большую часть средств в стартап из трастового фонда, оставленного мне Шэрон. Мне принадлежал пятьдесят один процент акций компании. Тереза и её муж, Карл, владели оставшимися сорока девятью процентами. В конце концов, я собирался сделать так, чтобы они легко выкупили мою долю, потому что я просто не хотел много работать, и не собирался много работать до конца своей жизни. Не то чтобы я был таким уж ленивым — просто я хотел проводить большую часть времени, воспитывая своих двоих детей. И именно это я и сделал.•  •  •

сиденье — так что слово "ковбой", не было совсем уж странным. Но с чего бы это, кому-то быть...

Затем я смутно узнал мягкое контральто. Повернув голову, я увидел женщину, красивую женщину, и маленькую девочку, стоящую у моего плеча.

— Боже мой...  — прошептал я,  — Мерседес..?

Я резко встал на ноги и оказался лицом к лицу с прекрасной черноволосой женщиной, с кристально-голубыми глазами. Я не помню, как стоял.

Она улыбнулась неуверенно, затем более уверенно. Я не знал, брать её в объятия или нет. Мне хотелось, но я читал о её замужестве, несколько лет назад. Правда, я прочитал в журнале, что она разводится, но я не знал, правда это или нет.

— Привет, Мэтт,  — мягко сказала она.

Она подошла ко мне и нежно поцеловала меня в губы, что решило эту проблему. Я почти обхватил её руками, чтобы с интересом вернуть этот поцелуй. Мои руки обхватили её локти, и я непроизвольно притянул её ближе, и она охотно придвинулась, для ещё одного поцелуя. Я не собирался ничего делать с замужней женщиной, и она, конечно, понимала мои чувства по этому поводу за то время, что мы провели вместе. С другой стороны, она не вела себя как замужняя...

За колено, с внешней стороны моих голубых джинсов, кто-то дернул.

Я отступил от Мерседес на несколько сантиметров и посмотрел вниз, на самую милую девочку во всей известной вселенной — за исключением моей маленькой Джуди, конечно. Я не мог не улыбнуться ей. Она ничуть не стеснялась, она ответила на мою улыбку, своей собственной милой ухмылкой.

— Ты друг моей мамочки?  — спросила она, сладким голосом маленькой девочки.

Я присел на корточки, чтобы оказаться на её уровне. Я всегда считал грубым поведение взрослых, которые разговаривают с молодыми людьми свысока, в прямом и переносном смысле.

— Наверное, так и есть,  — заверил я её.

Она не могла быть никем другим в мире, кроме дочери Мерседес — ну, может быть, её клоном.

— Ты мой друг?  — спросила она.

— На веки вечные,  — ответил я.

Миниатюрная Мерседес счастливо улыбнулась, подкатилась ближе, положила свои маленькие ручки мне на плечи и поцеловала меня в правую щеку. Я не мог ничего сделать, кроме как обнять её и поцеловать в ответ.

— Как тебя зовут, милая?  — спросил я.

— Маттея,  — ответила она, своим тоненьким голоском,  — но ты можешь звать меня Мэтти...

Я был шокирован. Это был явно женский вариант моего имени... но было ли это намеренно? Я бросил взгляд на Мерседес.

Она улыбнулась и кивнула. Она назвала свою дочь, в мою честь. Я был немного потрясен. Мерседес прошептала мне слово

— Позже...

Наверняка мне нужно было узнать, как это произошло.

— ... Сколько тебе лет, Мэтти,  — спросил я, это был второй вопрос, который все взрослые задают ребенку, только что их представившему.

— Три!  — быстро ответила она.

Она тоже знала эти вопросы. Ей было трудно показать мне только три пальца на правой руке, и, в конце концов, ей пришлось использовать левую руку, чтобы помочь удержать оступившийся мизинец.

Я встал  и огляделся вокруг, в поисках своих детей. Как раз вовремя — да, аттракцион, на котором они ехали, остановился, и они слезли с него, разглядывая меня и двух незнакомцев со мной. Я повернулся к ним лицом, когда они подбежали и снова прижались ко мне.

— Томми... Джуди, я хочу познакомить вас, с моими очень хорошими друзьями. Это Мерседес... и её дочь, Мэтти.

Дети на мгновение замерли, глядя друг на друга, не зная, что делать. Я заставил всех преодолеть неловкость, предложив всем пойти взять пиццу с подогреваемых столов буфета и освежить наши безалкогольные напитки — и все в таком духе. Джуди, конечно, сразу же захотела исследовать автомат с мороженым, но я посмотрел на нее. Она знала, что вкуснее; она решила попробовать — просто попробовать, как это делают все дети.

Через несколько мгновений, все трое детей оказались по одну сторону будки, запихивая в рот картонную пиццу и разговаривая между собой, как будто они знали друг друга всю жизнь. Они затеяли игру: стучали ногами в нижнюю часть стола, только чтобы услышать стук.

— ... Я уверен, что люди, которые пинают столы, не получают мороженого,  — прокомментировал я.

Как говорится, стук прекратился.

В процессе переноса тарелок с пиццей на стол для трех маленьких детей и получения заказанного мной пирога, Мерседес оказалась на скамейке внутри меня на "нашей" стороне полукруглой кабинки. Сначала было много места, но Мерседес почти сразу же сократила расстояние. Мы с ней сидели бедро к бедру, локти и внешние стороны наших рук соприкасались. Меня это ничуть не беспокоило. Мне это очень нравилось, но...

— У меня не было возможности задать пару вопросов,  — заметил я,  — ... например... что ты здесь делаешь и... все такое?

Я решил, что это поможет начать разговор. Мне не пришло в голову говорить тихо, чтобы слышала только Мерседес.

— ... Она искала тебя!  — Мэтти ответила мгновенно, резко указывая на меня.

Ответ Мэтти, пробился сквозь весь фоновый шум, громко и четко.

Я был ошеломлен. Не ДУМАЮ, что мой подбородок упал на грудь, но, возможно, так и было.

Я бросил взгляд на Мерседес. Её лицо, все ещё было в процессе превращения в темно-красный оттенок — она не смотрела на меня.

Мэтти была в восторге от того, какой эффект произвел её комментарий на двух взрослых за столом. Она счастливо ухмыльнулась и повторила ещё пару раз, пританцовывая на спине и строя всем рожицы. Мои дети, конечно же, присоединились.

— Ш-ш-ш...  — негромко сказал я им,  — съешьте свою пиццу... потом мы купим мороженое...

Слава Богу, мороженое имеет силу воздействия на маленьких детей! Они тут же замолчали и каждый откусил по кусочку ароматного картона.

Я посмотрел на все ещё краснеющую Мерседес, у меня под боком. Я ухмылялся, но это была благодарность за то, какими милыми были две девочки и один маленький мальчик.

— Просто для протокола,  — начал я,  — ... я тоже пытался найти тебя, но мой человек не смог тебя выследить... ты просто исчезла!

— Ты искал меня..?  — удивилась она.

Она  посмотрела мне в глаза, её румянец угас.

— Я... прочитал, что ты разводишься...  — нерешительно сказал я. Я не хотел, чтобы это выглядело так, будто преследую её или что-то в этом роде.  — Я пытался связаться с тобой, но не мог найти ни номера телефона, ни чего-либо ещё, поэтому я нанял частного детектива, но он сумел пройти лишь... он потерял твой след в... эээ... Биллингсе, штат Монтана, кажется.

Она усмехнулась.

— Ну, мой дядя Ранс Фар... двоюродный дядя Уолтер Ранс Фар... забрал меня оттуда и отвез в свой дом в Вайоминге. Мы с Мэтти, некоторое время, жили там с ним и его девушкой, потому что Реджи... мой бывший... вел себя как задница по любому поводу. Нам нужно было уехать куда-нибудь в тихое место и... с глаз долой!  — объяснила она.

— Это сработало!  — Я аплодировал, ухмыляясь.  — Детектив, которого я нанял, сказал, что ты как будто свалилась с края земли!

— Я очень рад, что вы появились,  — продолжил я.  — Как долго ты сможешь остаться на этот раз?

Мерседес мгновение изучала моё лицо, ища что-то в моих глазах. Она наклонилась ближе.

— ... Пока ты нас не выгонишь...  — дышала она мне в ухо.

Вместо ответа, я нежно поцеловал её губы, не торопясь, но и не пытаясь сделать поцелуй слишком глубоким. Три пары ярких глаз, конечно же, наблюдали за всем, что мы делали.

— Что это за песня..?  — спросил я,  — ... пока ты нас не выгонишь..?

Я не мог перестать улыбаться.

Я снова поцеловал её. Мы повернулись к детям, которые все это время наблюдали за нами, но не прерывали. Они были заняты поеданием эрзац-пиццы.

Очевидно, они очень хотели рожок мороженого и изо всех сил старались быть хорошими. Мы с Мерседес съели остатки пиццы вдвоем, её левая рука переплелась с моей правой под столом, и никто из нас не собирался отпускать её.

— Где вы остановились,  — спросил я.

Я собирался перевезти их двоих на ранчо, как только это будет возможно. Я не обсуждал этот вопрос с самим собой. Мерседес могла бы иметь другое мнение, но я подумал, что смогу измотать её, если она не захочет жить со мной и моими детьми.

Мерседес хихикнула и посмотрела в окно.

— Мы только что приехали. Мэтти, я и мой частный детектив... мы ехали в отель вниз по улице, когда увидели твой пикап — он знал, как он выглядит — и я сказала ему повернуть сюда,  — объяснила она и снова захихикала.  — Он там в своей машине, с нашим багажом и всем необходимым в багажнике!

Я рассмеялся. Мы с Мерседес были как два ребенка. Мне казалось, что возродить роман, который был у нас до того, как мы разошлись по разным дорогам, будет немного сложнее, но все, определенно, было многообещающим. Это было очень приятно.

— Хочешь остаться с нами на ранчо?  — тихо спросил я.

— У тебя все ещё есть..? Я думала...

Я кивнул.

— Вроде как то же место, новый дом,  — объяснил я.

— Может Джо...   его зовут Джо Конвей... положить наши вещи в твой пикап?  — спросила Мерседес, не тратя времени даже на то, чтобы поспорить с самой собой, о правильности или неправильности пребывания на моем ранчо.

Я достал пульт дистанционного управления и направил его в большое окно из пластикового стекла. Я открыл передние и задние двери, а затем дверь багажника.

— У меня только два детских кресла...  — предупредил я.

— Я все предусмотрела,  — вмешалась Мерседес.  — Я привезла для Мэтти все из Шайенна!

Она распутала пальцы на моей правой руке и достала свой телефон.

— ... Джо... Мерседес... эй, будь добр, положи наши вещи в пикап Мэтта, пожалуйста,  — попросила она.  — ... В... заднюю часть..?  — спросила она, глядя на меня.

— Пусть он положит их на дно пикапа,  — сказал я ей. У меня возникла идея.  — Скажи ему, что мы доплатим за услуги консьержа, хорошо?

Я подумал, что это справедливо — частные детективы обычно не занимаются переноской чемоданов или установкой автомобильных кресел.

— Папа..?  — спросил мой сын Том.

Я поднял брови и подбородок в знак внимания.

— Мэтти и... ммм... "седес"?  — спросил он, его глаза метнулись к Мерседес,  — ... они останутся с нами?  — закончил он.

— Думаю, да,  — спокойно ответил я.  — Мерседес была моим другом долгое, долгое время, и я думаю, что Мэтти тоже будет моим другом... и они могут быть друзьями для тебя и Джуди, что скажешь?

Том пожал плечами — для него, это не имело особого значения.

— Хорошо,  — сказал он, благословляя все это.

— Дааааааааааа!  — с энтузиазмом воскликнула Джуди. Новые друзья были ей по душе. Она замерла. Волнение зажгло её глаза, и она повернулась к Мэтти.  — Ты хочешь покататься на лошадях?

Глаза Мэтти расширились.

— Лошади??  — воскликнула она, явно взволнованная самой идеей лошадей в своем будущем.

Она радостно кивнула.

Тарелки с пиццей были, наконец-то, в основном съедены. В центре одной тарелки осталось несколько корок и шальной кусочек гриба (который никто из детей не любил), но это было почти все. Рожки с мороженым были облизаны, пока крем не был хорошо распределен по всем трем юным лицам, и был сделан последний бросок, в ранее не опробованные игры.

Перед уходом, "Джо" поставил кресло-бустер Мэтти между креслами Тома и Джуди, что показалось мне милым. Том по-прежнему сидел со стороны водителя, прямо за мной, что было его любимым местом. Джуди это не волновало, так что все было в порядке, что касается трех малышей. Все трое, конечно, заснули, где-то между двумя и тремя минутами после того, как мы выехали с парковки.•  •  •

в зеркало заднего вида и был вынужден согласиться. Трое совершенно очаровательных детей... и двое из них, были моими.

— Детка...  — мягко сказала Мерседес,  — ... мне так жаль... насчет Шэрон,  — добавила она.  — Это было так печально...

— Она была замечательной женщиной...  — сказал я.  — Она была прекрасной женой и замечательной матерью... но ей было так больно, когда она, наконец, ушла из жизни. Это было тяжело для Джуди и Тома, но у нас было много времени, чтобы подготовиться к этому, и теперь мы потихоньку приводим себя в порядок.

Мерседес похлопала меня по руке и поцеловала в щеку.

— У меня для тебя сообщение от Шарон,  — заметил я, через некоторое время.

Мерседес была поражена и немного встревожена. Сообщение от покойной жены, могло быть более чем неудобным.

Я бросил на нее взгляд.

— Ну... косвенно, во всяком случае,  — смягчился я.

Я снова направил своё внимание через лобовое стекло, на дорогу впереди.

— За пару месяцев до смерти, Шэрон выгнала всех врачей и медсестер и заставила меня лечь рядом с ней на больничную койку, чтобы она могла говорить со мной, не напрягаясь.

Я указал на здание на обочине дороги, которую мы собирались проехать. Это была "Ваrbеquе Jеssе's", где мы с Мерседес впервые встретились. Она сразу же узнала его.

— Охххх... милый, мы должны пойти туда... поскорее, хорошо?  — восторженно спросила она.

Я заметил, что она снова называет меня "милый", как и до того, как мы расстались много лет назад. Мне это нравилось. Мне было приятно.

— Мы так и сделаем...  — заверил я её, похлопывая по бедру,  — мы сделаем.

— В общем, Шэрон сказала мне, что когда её не станет, она хочет, чтобы я нашел женщину, которую полюблю и которая будет любить меня и наших детей — она взяла с меня обещание,  — сказал я Мерседес.

Мерседес опустила взгляд, изучая свои руки на коленях.

— Итак...  — продолжал я,  — ... не хочу тебя пугать, но моя дорогая жена взяла с меня обещание любить и позволить мне и моим детям быть любимыми... так что если ты не видишь, как все складывается...

Мне пришлось на мгновение сделать паузу.

— Если это не то, чего ты хочешь, и все будет как в прошлый раз...

— Остановись там!  — потребовала Мерседес, указывая на придорожный парк прямо впереди.

У меня было достаточно времени, чтобы затормозить и заехать, не делая резкого маневра и не разбудив детей. Когда мы остановились, облако техасской пыли, которую мы подняли, пронеслось мимо кабины.

Мерседес повернулась лицом ко мне, обхватила руками мою шею и прижалась губами к моим.

— Я хочу тебя... Я люблю тебя... и никогда не уйду,  — поклялась она.  — Я говорю серьезно... Я буду здесь с тобой, рядом с тобой, пока ты не выгонишь меня... понял, Мэтью Джеймс?

Я поцеловал её в ответ и обнял.

— Ты использовала слово на букву "Л",  — пробормотал я.  — Мы не делали этого в прошлый раз, когда были вместе... хотя я хотел...

— Я знаю...  — мягко сказала она.  — Я тоже хотела сказать  это, но если бы мы...

— Мы бы никогда не смогли пойти разными путями и... не смогли бы сделать то, что должны были сделать.

Мой голос был низким и звенел от эмоций.

— ... Но на этот раз, Голубка Что Зовет По Утрам,  — это было её шайенское имя,  — я собираюсь повторять это утром, днем и ночью, так что если ты не готова к...

— Скажи это!  — настаивала она.

— Я люблю тебя!  — мгновенно ответил я.  — Я-люблю-тебя!

— Я тоже тебя люблю,  — ворковала она.

Она счастливо вздохнула и прижалась щекой к моему плечу.

Мы просидели так ещё несколько минут, целуясь, но не разговаривая. Я включил передачу, и мы снова выехали на шоссе. Пока мы ехали, мы не разговаривали — в этом не было необходимости. Наши отношения, прерванные много лет назад, казалось, возобновились. Нам было удивительно комфортно друг с другом, и мы уже брали друг перед другом обязательства.•  •  •

детей смеялись и играли на солнце и в воде.

Когда солнце опустилось на западный горизонт, я разжег гриль и пожарил пару стейков для себя и Мерседес, а также сделал несколько куриных окорочков для детей. В дополнение к печеному картофелю, я поджарил несколько верхушек спаржи и различные овощи, чтобы избавиться от чувства вины за возможную диету.

После ужина, трое малышей потратили свою угасающую энергию, гоняясь за светлячками по заднему двору. Ко времени сна, все трое детей находились на последней стадии истощения. Мы с Мерседес проследили за тем, чтобы все они приняли душ: мои двое пошли в главную ванную в моей спальне, а Мерседес отвела маленькую Мэтти в ванную, доступную из коридора за пределами их комнаты.

Все это было, согласно моему дьявольскому плану. Я хотел, чтобы все трое детей были полностью измотаны... чтобы они спали как маленькие бревна всю... ночь... долго!•  •  •

громкость, чтобы у нас был хотя бы шанс, получить хоть какое-то предупреждение.

После того как нас поймали, Мерседес официально переехала ко мне в главную спальню. К нашему удивлению, никто из детей даже отдаленно не был обеспокоен тем, что мать Мэтти, каждую ночь спит с отцом Томми и Джуди. Это их нисколько не беспокоило. Мы ожидали, что будет много недовольства и сильного смятения.

Воодушевленные этим, учитывая, как легко они уже приняли нашу близость, мы с Мерседес усадили их и поговорили о мамах и папах и о том, как бы нам хотелось, чтобы я был папой для всех троих, а Мерседес — мамой для всех троих. Я сказал Томми и Джуди, что их мама находится на небесах и вечно наблюдает за ними, но объяснил, что Мерседес будет их "мамой", которая будет заботиться о них каждый день. Джуди и Томми очень легко приняли новые условия. Они уже установили тесную связь с Мерседес, а она с ними.

Мэтти, чей отец отсутствовал с момента её рождения, интересовалась только тем, буду ли я её папой, буду ли я по-прежнему читать ей сказки, как мы это делали последние несколько недель. Когда она услышала, что я буду читать ещё больше сказок и что никогда не уйду, она была полностью согласна.•  •  •

ухмылялся.

Папа встал, подошел к Мерседес и формально пожал ей руку.

— Очень приятно познакомиться с вами, юная леди,  — сказал он.

В его голосе звучали одобрительные нотки. Папа был на нашей стороне. Он объявил нас хорошей парой и вышел на кухню, чтобы принести кувшин с лимонадом, для пополнения запасов.

Когда Мерседес рассказала, что она наполовину шайенка, мама и папа были поражены. После того как Мерседес рассказала, как её отец всегда говорил, что рассчитывал на успех с улыбчивой ирландской девушкой, а её мать утверждала, что поймала шайенского воина себе в мужья, мама и папа были в полном восторге. После ужина, когда трое детей умоляли папу почитать им сказки, стало ясно, что мои родители были очарованы моей шайенской девой и её малышкой не меньше, чем я.

Замечания о том, что отношения были слишком быстрыми или поспешными, так и не получили развития. Язык нашего тела, казалось, убеждал маму, что все будет просто замечательно.

К тому времени, когда вся посуда была вымыта и убрана в тот вечер, мама и папа усердно работали над тем, чтобы их третья внучка называла их "бабушка" и "дедушка". Им это удалось почти без усилий. Бабушка и дедушка Мэтти, по отцовской линии, всегда были далеки, и она их почти не знала, поэтому она, даже не задумываясь, приняла фамилию Томми и Джуди.•  •  •

кого я мог бы любить и быть любимым. Они были удивлены, что я так быстро справился, но приняли Мерседес и безоговорочно сделали так, чтобы она чувствовала себя желанной.

В общем, знакомство со всеми родственниками, прошло очень и очень хорошо.

Мы с Мерседес подходим друг другу, как два взаимосвязанных кусочка пазла, и так было с самого начала. У нас никогда не было "первого свидания", и мы прошли путь от "просто встретились" до полной вовлеченности. Как только она вернулась, мы сразу же вернулись к полноценным отношениям, все это время внимательно следя за собой, в поисках проблем. Мы не смогли их найти.

Воодушевленные, мы с Мерседес поженились через целых три месяца после того, как Мерседес и Мэтти удивили меня и моих детей в пиццерии.•  •  •

по фамилии Ингрэм, которые все ещё жили не очень далеко. Эмбер и Памеле было уже за двадцать — как раз подходящий возраст для того, чтобы нянчить троицу очаровательных малышей, и мы часто пользовались их услугами. Платили мы им тоже очень хорошо.

Дети часто оставались в детском саду на неделе. Я хотел, чтобы они это делали, и уговорил Мерседес согласиться. Детский сад, который мы выбрали, был довольно маленьким, с большим соотношением воспитателей и детей, так что там было предостаточно отличного присмотра. Мы решили, что для наших троих детей важно встречаться, играть и работать над проектами, вместе с другими детьми. Думаю, Томми, Джуди и Мэтти прекрасно провели время, судя по рассказам, которые они пересказывали Мерседес и мне. Я был уверен, что они многое узнали о том, как ладить с другими и работать в согласии с ними.

Все складывалось очень хорошо. На самом деле, все было почти идеально.•  •  •

ногой Стефани, которая, как я заметил, была обнажена под юбкой, доходившей только до середины бедра. Очевидно, Стефани все ещё была склонна к эксгибиционизму.

— Это Дафна... Дафна, дорогая, не могла бы ты поздороваться с Мэттом?

Я присел на корточки, чтобы оказаться на уровне глаз маленькой девочки, очевидно, дочери Стефани. Улыбаясь, я протянул руку.

— Я очень рад познакомиться с тобой, Дафни. Твоя мама говорила тебе, что мы с ней были друзьями с давних времен?

Маленькая козочка нерешительно кивнула, а затем усмехнулась. Без предупреждения, она сократила расстояние между нами, бросилась мне на шею и обняла меня. Я не ожидал этого, и она чуть не опрокинула меня на спину. Мне пришлось спасаться, быстро опустив левую руку за спину, на искусственный мраморный пол.

Усевшись на пятки, я положил руки на её талию и притянул её к себе, чтобы снова обнять и поцеловать в щеку.

— Итак... давай проведем игру в вопросы, которую проводят все взрослые,  — предложил я.  — Сколько тебе лет..?

Она подняла четыре пальца, счастливо улыбаясь.

— Как тебя зовут?

— Дафна Мерседес Уолтон,  — ярко ответила она.

Я бросил быстрый взгляд на Мерседес.

— Ты знаешь эту леди?  — спросил я, указывая на свою жену.

Дафна энергично кивнула.

— Тетя Мерседес...  — ответила она.

— Я думаю, тетю Мерседес тоже нужно обнять, не так ли?  — сказал я ей.

Четырехлетняя малышка снова кивнула и помчалась к Мерседес. Моя жена наклонилась, чтобы подхватить малышку, и они крепко обнялись.

Когда я встал, Стефани подошла ко мне, обхватила меня за талию и обняла более крепко, чем раньше.

— Я скучала по тебе, Мэтт,  — пробормотала она.

Она легонько поцеловала меня в губы, крепко притянула меня к своему телу, затем оставила меня и переместилась к Мерседес. Три женщины долго обнимались втроем.

Раздался предупреждающий сигнал, и багажная карусель начала двигаться по своей серпантинной траектории, перевозя все вещи пассажиров для получения. Стефани указала на свои сумки и сумки Дафны, когда они проезжали мимо, чтобы я мог выхватить их и снять с ленты, а затем поставить на пол рядом с нами. Стефани и Мерседес схватили по одному большому чемодану и покатили их к выходу, а я потащил за собой две огромные сумки — к счастью, у них были колесики. Маленькая Дафна надела крошечный розовый рюкзачок, украшенный зайчиками, и поплелась вместе с нами к временной парковке.

Я погрузил все в багажник пикапа, забрался на водительское сиденье и проверил, как сидит мой "Глок" в кобуре на животе. Аэропорт не должен был быть местом опасности, но — всякое бывает!

Я завел двигатель и включил кондиционер. Мерседес и Стефани уже были заняты тем, что казалось началом долгого, долгого разговора, а Дафна внимательно слушала.

— Итак... куда мы направляемся?  — спросил я.

Я был уверен, что уже знаю.

— Комната для гостей, уже приготовлена,  — невозмутимо ответила Мерседес.

Я знал, куда мы направляемся — просто хотел, чтобы это было подтверждено.•  •  •

ли у меня друзья-мальчики, но, кажется, не очень расстроился.

Через несколько мгновений, все четверо детей выбежали на улицу, на детскую площадку, которую мы построили на заднем дворе. Мерседес и Стефани продолжали свой марафонский разговор, а я сидел на террасе и наблюдал за игрой детей.•  •  •

стали для Мерседес, версией "Трех мушкетеров", повторив наши отношения многолетней давности, только без секса. Мы с Мерседес были обычной семейной парой, а Стефани была нашей гостьей. Вроде того. Для гостьи Стефани, конечно, делала много работы по дому.

Мы разделили все обязанности по дому и другие дела, которые нужно было делать по дому. У нас не было действующего ранчо, поэтому работы вне дома было минимум. Обычно этим занимался я, но часто ко мне присоединялись женщины.

Мерседес и Стефани выезжали каждый понедельник, среду и пятницу утром на внедорожнике Мерседес, направляясь в танцевальную студию на занятия для взрослых, которые они вели. Поздно вечером по вторникам и четвергам, они проводили занятия для младших девочек (и нескольких мальчиков), после окончания школы.

Я готовил завтрак для наших четверых детей, одевал их в детский сад, если мне нужно было идти в офис в этот день, или в игровую одежду, если у нас был "свободный" день. Если погода благоприятствовала, дети проводили большую часть утра, играя на улице. Им нравилось, когда я выходил на террасу, где они могли видеть меня и где я мог наблюдать за ними, пока они играли. Иногда они даже уговаривали меня, сыграть какой-нибудь придуманный персонаж, который соответствовал их фантазии, в данный момент.

После раннего ужина во вторник и четверг, я отводил всех четверых в их танцевальной одежде в студию, где они присоединялись к танцевальным классам других детей, их возрастной группы. Томми без особого энтузиазма относился к занятиям танцами, но три девочки были в полном восторге, от обучения танцам с Мерседес и Стефани. Томми терпел и даже, казалось, получал удовольствие от занятий.

Мы привыкли к рутине, но в то же время следили за тем, чтобы все было свежо и спонтанно. Чаще всего наши с Мерседес свидания расширялись, и Стефани ходила с нами на ужин, танцы, концерты или просто в кино. Мы стали участвовать, на небольшом уровне, в некоторых местных благотворительных организациях и движениях.•  •  •

с максимальной выгодой. В платье был разрез, чтобы показать её ногу с левой стороны.

Я был гадким утенком нашей маленькой троицы в черном смокинге — пиджаке и брюках, белой рубашке, черном галстуке-бабочке и камербанде (широкий пояс, который носят на талии, часто вместе с смокингом — пер.), а также в лакированных кожаных туфлях "Веллингтон". Мне нравился мой камербанд — он хорошо облегал мою талию... и помогал скрыть рельеф пистолета, который я носил в кобуре на животе.

Я думал оставить оружие 45-го калибра дома, но без него, я чувствовал себя голым. У меня всегда было разрешение на скрытое ношение оружия, и сегодня я чувствовал себя ещё сильнее в плане самозащиты и защиты всех детей и женщин, в моем расширенном семейном кругу. Одним из первых моих действий после возвращения в Техас с Аляски, было продление разрешения на ношение оружия.

Когда мы втроем вошли в зал, на нас обратили внимание, в основном потому, что две женщины, которых я сопровождал, были совершенно великолепны в своих платьях. Мы тоже привлекли много внимания, когда начали танцевать.

Мерседес и Стефи любили танцевать. Конечно, они много лет профессионально танцевали, а теперь преподавали танцы в собственной студии в западной части города. Более того, они хотели, чтобы и мне нравилось танцевать.

Я знал достаточно, чтобы уметь шаркать ногами и держаться за привлекательную женщину, пока она танцует, ещё до знакомства с Мерседес и Стефани, но они подняли все на гораздо более высокий уровень в свой короткий визит, когда мы уже были вместе. Хотя я считал себя рожденным с пресловутыми двумя левыми ногами (да ещё и приделанными задом наперед), мои две дамы побуждали меня к все большим и большим усилиям, чем дольше мы были вместе.

На самом деле они разработали новый шаг, предназначенный для того, чтобы две женщины и мужчина могли комфортно танцевать вместе. Я думал о себе как о реквизите, просто для демонстрации танцевальных навыков Мерседес и Стефани. Вместо меня, они могли бы использовать манекен из магазина, но я был в состоянии передвигаться и сам мог выйти на танцпол, поэтому они выбрали меня.

То, что мы делали, было адаптировано из номера, который они танцевали во время гастролей с труппой, мы трое всегда были в движении и всегда в тесном контакте. После нескольких месяцев практики, я только начинал быть достаточно уверенным в себе на танцполе, чтобы начать получать удовольствие, держа одну женщину, а затем другую в своих объятиях, пока мы кружились друг вокруг друга в сложном узоре. Это было весело, и я получал от этого огромное удовольствие. А кому бы не понравилось? Я был центром, вокруг которого танцевали две прекрасные женщины.

Очевидно, мы тоже хорошо выглядели. Чем дольше мы танцевали, тем больше интереса вызывали. Я не осознавал этого, но мы подошли очень близко к низкой сцене, на которой играл оркестр. Когда номер закончился, я увидел, что руководитель оркестра улыбается нам и тихо хлопает, показывая  на зал позади меня. Когда я обернулся, танцпол, на значительном расстоянии вокруг нас троих, был свободен от других танцующих. Наши усилия были встречены приятными аплодисментами.

Я поклонился, как мог. Мерседес и Стефани сделали реверанс и мило улыбнулись. Мы ушли с танцпола в направлении бара. Все это было весело, но танцевать с этими двумя — та ещё работа!

Девушек приняли в компании мужчин и женщин, в одном конце длинного бара. Мерседес и Стефани принимали с широкими, восхищенными улыбками и осыпали тоннами комплиментов. Я воспользовался своим преимуществом и пошел в другой конец бара, чтобы взять два бокала белого вина для них и бутылку (ароматизированной) воды для себя. Когда бармен заканчивал наливать вино, я услышал шум с того места, где оставил двух своих партнерш по танцам.

— Посмотрим на них, сучка! Ну же... ты весь вечер ими сверкала, выпендривалась, так что теперь..!

Я обернулся. На Стефани наседал невысокий полный мужчина, от которого так и веяло агрессией. Я мельком увидел, как он схватил её за грудь, зацепил верхнюю часть платья и рванул его вниз. Правая грудь Стефани, а затем и левая, открылись взору.

Я уже был в движении, прежде чем у меня возникла мысль подойти к ней. Должно быть, я бежал, но не помню, как это сделал — время сделало этот трюк — замедлилось в кризисной ситуации. Внезапно я оказался позади и справа от мужчины, нападавшего на Стефани. Я успел заметить, что Стефани смотрит на меня. Похоже, она не испытывала никакого стресса — она просто ждала, когда я снова все исправлю.

Схватив парня за правое плечо, я дернул его левой рукой и зарылся правой в его брюхо, делая все возможное, чтобы пробить кулаком до позвоночника. Когда он сложился пополам, его подбородок встретил моё правое колено, сильно и резко поднявшееся вверх.

Его верхняя часть тела была отброшена назад, и он продолжал заваливаться назад, пока не растянулся на твердом полу, истекая кровью и уже находясь в коме. Я начал подходить к нему — я собирался нанести удар носком моих веллингтонов, сорок третьего размера, по его грудной клетке, но в этом не было необходимости. Он был явно в отключке.

Я повернулся, нашел Стефани и взял её под защиту в свои объятия. Она прижалась ко мне, крепко обхватив руками мою талию.

— Ты в порядке, милая?  — мягко спросил я, отстраняясь, чтобы посмотреть ей в лицо.

Она кивнула, прильнула щекой к моей груди и прижалась ещё крепче. Через мгновение, я отстранился на несколько сантиметров, снял пиджак и накинул его на плечи Стефани, чтобы скрыть её наготу.

Вокруг нас царило столпотворение. Одни люди жалобно спрашивали, что происходит, другие отвечали, рассказывая об увиденном. Не все, конечно, видели все с самого начала. Объяснения начали значительно отклоняться от того, что произошло на самом деле. Я оглянулся в поисках Мерседес. Она стояла у моего правого локтя, выглядела обеспокоенной и немного встревоженной.

Мерседес держала в руках свой телефон. В наш век, их  носят с собой даже в официальные бальные залы.

— У меня все на видео!  — торжествующе крикнула она.  — У меня все есть. Этот короткий и пухлый пытался изнасиловать Стефани прямо здесь, на полу, и я все сняла на камеру!

Ее голос прорезался сквозь безумие и на долгое мгновение прекратил все обсуждения.

Я кивнул в знак понимания и побудил Стефани повернуться, поймал Мерседес глазами, и мы начали двигаться к широкой лестнице, ведущей к двери, в которую мы пришли. За несколько метров до первой ступеньки, нас перехватил очень высокий, очень мускулистый парень в смокинге, в который он едва влезал.

— Мистер Малвейн хотел бы посмотреть телефон дамы, сэр,  — сказал он мне совершенно серьезно.

Он показал налево. Напротив высокой колонны, стоял тот самый Малвейн. Выражение его лица не было таким, как у гостеприимного хозяина. Судя по выражению его лица, он был встревожен, рассержен и обеспокоен по очереди. Но в основном, он был зол — совершенно взбешен!

— Нет!  — ответил я коротко, но, по-моему, не воинственно.  — ... Этого не случится!

Я начал обходить парня справа — это было похоже на обход небольшой горы — но он вытянул правую руку и положил ладонь мне на грудь, чтобы остановить меня.

Он посмотрел на Мерседес и сделал жест "дай мне" левой рукой, удерживая меня на расстоянии правой. Я двинулся, и левая рука человека-горы схватила меня за плечо, чтобы удержать на месте.

— Посмотри вниз!  — гортанно прорычал я.

Я был не в лучшем настроении.

Он не беспокоился. Он был уверен, что контролирует ситуацию.

Я ткнул его в живот пистолетом "Глок", который достал из кобуры.

— Смотри... ВНИЗ!  — предупредил я его.

Он, наконец, посмотрел и, обладая большим умом, чем я ему приписывал, мгновенно понял, что ситуация изменилась. На самом деле, он ни черта не контролировал.

Мой палец, на спусковом крючке, находился на утопленном предохранителе, и все, что мне нужно было сделать, это нажать на спусковой крючок. У "Глоков" предохранитель встроен в сам курок, и я уже передернул затвор... ещё немного давления на курок, и он начнет выбрасывать большие пули в тело мистера Мэн-Маунтина (человек-гора — пер.).

— Он направлен вверх,  — разговорился я.  — Если я начну стрелять, то всажу девять пуль 45-го калибра, прямо в твое чертово сердце... понял?

Он кивнул. Его руки медленно поднялись вверх, чтобы показать мне, что они пусты.

— У тебя есть пистолет?  — спросил я.

Он кивнул.

— У меня на спине,  — объяснил он.

— Вынь его,  — сказал я ему,  — ... медленно... левой рукой... только большим и указательным пальцами!

Он сделал то, что я приказал, двигаясь очень осторожно.

Я протянул левую руку поперек своего тела и взял большой полуавтомат, из его не сопротивляющихся пальцев. Я отступил на пару шагов, все время держа дуло оружия направленным на человека-гору. Сзади меня раздались вздохи. Большая часть толпы впервые увидела, что я держу на мушке человека.

— На живот,  — приказал я.

Он не колебался, сразу же встал на колени.

— Стефани... Мерседес...

Я подозвал двух женщин слева от себя и опустил правую  руку так, чтобы дуло было направлено вниз. Мой палец на спусковом курке, был окончательно вытянут вдоль рамы под затвором, так что внезапный спазм пальцев, не мог вызвать выстрел.

Мерседес, Стефани и я поднялись по ступенькам, пересекли холл и в мгновение ока оказались за дверью. Я бросил оружие телохранителя на вешалку в вестибюле, когда мы проходили мимо. Внедорожник, на котором мы ехали, был подогнан к входу ничего не подозревающим парковщиком, и мы спокойно уехали.

После этого все пошло гладко, никто не пытался нас задержать. Через пару миль, по дороге мимо нас промчались три полицейские машины, ехавшие на большой скорости в противоположном направлении. Однако, они не обратили на нас никакого внимания.

Наша поездка на аэродром МакРиди, прошла без происшествий. Аэродром принадлежал мне почти год, но название я оставил нетронутым. Многие летуны выходного дня, которые были моими лучшими клиентами, узнавали это место по старому названию, и они использовали его, потому что знали его.

Через несколько минут после приезда, наш внедорожник занял своё парковочное место рядом с ангаром, и мы оказались на борту двухмоторной "Цессны", на которой прилетели в город. Я начал взлет, пока Мерседес и Стефани пристегивались. Через сорок две минуты после того, как мы подняли колеса, самолет уже стоял на приколе и был привязан. Мгновение спустя, мы были в безопасности внутри нашего ранчо/замка. С той системой безопасности, которая у нас была, никто не сможет нас побеспокоить.•  •  •

не могла сделать.

Она знала, что мои адвокаты были хорошими — лучше, чем хорошими, они были выдающимися — как и должно быть, учитывая, сколько я им платил. Я надеялся, что эти расходы будут оправданы.

Другая группа, из моей команды адвокатов, уже была в офисе окружного прокурора в городе, требуя объяснить, почему идиот, напавший на Стефани, ещё не сидит за решеткой и не обвиняется в попытке изнасилования и нападении. Возможно, его следовало бы обвинить и в смертельной тупости, если бы такое обвинение существовало.•  •  •

в Даллас, я перестал выкладывать огромные деньги за их услуги, и на нашем ранчо воцарился мир. Я по глупости думал, что это будет постоянным состоянием.•  •  •

выскользнул из пиджака и накинул его на плечи Стефани, чтобы скрыть её обнаженную грудь.

— Ты это видел?  — эмоционально потребовала Мерседес.

Я не был уверен, что она имела в виду, кроме очевидного.

— Да, я видел это раньше,  — спокойно ответил я.

Понятия не имею, что Мерседес имела в виду.

Мерседес запустила видео заново.

— Смотри, что здесь происходит, Мэтт... смотри на лицо Стефи... смотри на её глаза...

Я так и сделал, пока Мерседес проигрывала ролик в замедленном режиме. Но ничего особенного я не увидел, чего не видел раньше. Я неохотно пожал плечами — мне очень хотелось добавить что-то к обсуждению, но пришлось признать поражение. Не знаю, что именно моя жена хотела, чтобы я увидел.

Мерседес забралась на кровать, и я освободил для нее место, перебравшись под покрывало поближе к Стефани, которая лежала поверх него и, следовательно, была от меня в безопасности. Моя жена снова направила пульт на плеер и перезапустила видео в замедленном режиме.

— Ты видишь..?  — почти прошептала Мерседес.  — ... Наша Стефи не боится этого парня... она даже не смотрит на него — она смотрит на тебя, который придет, чтобы спасти её. Видишь..?

Похоже, это было правдой. Стефи не следила за лицом Дуфуса и не смотрела вниз, чтобы увидеть, что он делает с её платьем. На самом деле она, казалось, смотрела туда, где я внезапно появился в поле зрения. Она даже не вздрогнула, пока я избавлялся от мерзавца. Когда я отошел от него и повернулся к ней, она лишь наклонила лицо, чтобы посмотреть мне в глаза, обняла и уткнулась лицом в грудь.

Мерседес перевела видео на кадр, где Стефани смотрела мне в лицо, и заморозила изображение. Моя жена наклонилась и нежно поцеловала меня в губы.

— Малыш,  — тихо сказала она.  — ... Стефи не боялась — она знала, что её рыцарь в сияющих доспехах придет, чтобы спасти её... и ты это сделал.

Она сделала паузу на мгновение, чтобы её слова дошли до сознания.

— Милый... видишь, как она смотрит на тебя..? Ты можешь видеть это. Моя "сестра" влюблена в тебя... и ты это знаешь,  — закончила она.

Я с большим облегчением вдохнул воздух. Я не мог отрицать того, что сказала Мерседес.

— ... А вот что сняла на телефон миссис Стэнли...  — заметила Мерседес, упреждая все, что я мог бы сказать в своё оправдание.

Мерседес включила ещё один очень короткий ролик — в нем было показано, как я быстро сбрасываю пиджак от смокинга, накидываю его на плечи Стефани и обнимаю её, чтобы утешить. Когда проигрыватель дошел до конца, Мерседес включила задний ход и остановила его на том моменте, когда я смотрю вниз на Стефани.

— ... И дорогой,  — пробормотала Мерседес,  — ты тоже её любишь!

Я не знал, что сказать. То, что она сказала, было правдой, хотя в душе, я долгое время отрицал это. Я не мог опровергнуть то, что говорила мне Мерседес. Видео было неопровержимым.

— Дорогая...  — начал я задушено,  — я бы никогда...

Я остановился, взглянув на  Стефани. Я не хотел причинять ей боль, но я должен был успокоить свою жену...

— Детка,  — снова начал я,  — я просто никогда не смог бы тебе изменить. Я бы так с тобой не поступил...

Мерседес была занята, пока я пытался разобраться в этом минном поле. Она выключила DVD-плеер, приглушила свет в спальне до теплого полумрака, а затем встала, чтобы расстегнуть пеньюар и позволить ему соскользнуть вниз и упасть вокруг её лодыжек.

Меня привлекло движение слева. Стефани тоже снимала свой пеньюар и радостно улыбалась мне, делая это. Обе обнаженные женщины скользнули под покрывало и прижались ко мне. Стефани положила голову на моё левое плечо, а Мерседес прижалась ко мне справа, затем приподнялась на левом локте.

— Детка...  — тихо прошептала она,  — я знаю, что ты никогда не изменишь мне... в тебе этого нет, милый...

— Но...  — запротестовал я.

— Ш-ш-ш-ш-ш. Я знаю...

Она поцеловала меня и ободряюще похлопала по груди. Обе женщины, поцеловали меня в каждую щеку.

— Посмотри на нас, Мэтт, детка,  — безмятежно сказала Мерседес.

— Здесь никто никому не изменяет... никто никого не предает... никто никого не обманывает... никто не действует за чьей-то спиной... все у всех на виду... правда?  — ворковала Мерседес.

Стефани приподнялась на правом локте и наклонилась, чтобы поцеловать меня в губы. Когда я не стал возражать, она сделала это снова, на этот раз дольше и чувственнее.

— Я действительно люблю тебя, Мэтт,  — прошептала она.  — Люблю с тех пор, как... навсегда, и всегда буду любить.

— Видишь?  — пробормотала Мерседес, с другой стороны.  — Она любит тебя, я люблю её, она любит меня, и я люблю тебя, и ты любишь меня... и ты любишь Стефи... не так ли, милый?

— Я... правда, да,  — признался я,  — но...

— И поскольку ты стал причиной развода Стефи, мы просто обязаны все это исправить... ты ведь это понимаешь, правда?

— Я не... эй, подожди! Как это я стал причиной..?  — запротестовал я.

Меня там даже не было.

— ... Потому что он не был тобой... и не знал, как быть тобой,  — мягко сказала Стефи.  — ... А я даже не знала, что все это время искала тебя. Это было очень несправедливо с моей стороны, но я этого не знала, поэтому у Дэнни не было шанса. Мне было очень жаль, но для нас с ним, с самого начала было уже слишком поздно...  — тихо, с сожалением сказала Стефи.  — ... Но теперь я здесь, с тобой и Мерседес, и обещаю тебе, что мы будем самыми любящими и самыми счастливыми тремя людьми на свете...

Я поверил ей на слово и согласился, что Мерседес говорила правду.

— Но...  — глубоко вздохнул и выпустил все это, в длинном вздохе поражения.

— Вы хоть понимаете, как все усложнится..?  — риторически спросил я.

Никто из них не слушал меня, но я не возражал, с учетом того, что их руки делали под покрывалом...

— Мммммм хуммммм,  — весело пробормотала Мерседес, с правой стороны от меня.

— Ага,  — подхватила Стефи слева от  меня,  — ... но мы пройдем через это, детка. Это будет просто замечательно...•  •  •

большой дом, вероятно, ужинать, хотя для этого было ещё рановато. Мерседес протянула мне наполненный стакан чая со льдом, и мы все трое расположились в креслах на веранде, чтобы насладиться прохладой раннего вечера.

Томми вырос в более мускулистую версию меня, но в форме его носа и серьезности в глазах, иногда можно было увидеть его мать. Семнадцатилетняя Мэтти была милым, живым клоном своей матери Мерседес, а восемнадцатилетняя Дафна, обладала всей грацией и красотой Стефи, а также её большой грудью. Томми и Дафна уже учились в Техасском университете, а Мэтти собиралась поступать туда осенью.

Моя дочь, Джуди, хотела стать педиатром и училась на подготовительном отделении медицинского университета, но на несколько недель между семестрами, приезжала к нам домой. Джуди была на заднем дворе и присматривала за всеми четырьмя младшими детьми, игравшими там. Я слышал их возбужденные визги и крики.

Когда я был подростком — моложе, чем наши старшие дети сегодня — мои мама и папа разрешили мне остаться одному в доме, из которого только что вышла троица наших детей. Когда пришло время, я убедил Мерседес и Стефи, что то же самое можно сделать с нашими старшими детьми — это хороший способ воспитать в них ответственность и находчивость, и постепенно ввести их во взрослую жизнь. Мне казалось, что моя идея вполне сработала.

Они вчетвером обустроили дом — в последней версии дома было много спален — и, казалось, все были счастливы. У детей появилась независимость, которой они очень дорожили, а у нас, взрослых, появилось немного пространства для воспитания младших. Отсутствие необходимости слушать последние непонятные безумства того, что называлось музыкой в их поколении, было несомненным плюсом в моей книге.

Я смотрел, как Томми, Дафна и Мэтти уверенно поднимаются по дорожке к нам. Вспаханное поле, на котором я довел себя до кондиции, конечно же, давно исчезло. Теперь это был просто луг.

Две девочки и Томми, шли рука об руку. Они остановились. Томми и Мэтти повернулись лицом друг к другу, очень намеренно. Юная Мэтти потянулась вверх, обвила руками шею Томми и принялась крепко целовать моего сына. Когда они отпустили друг друга, Дафна притянула Томми к себе и прижалась к нему своими губами.

— Ну... черт!  — воскликнул я.

То, что наши дети пытались нам сказать, было безошибочно.

Молодые люди снова зашевелились. Томми обхватил правой рукой верхнюю часть тела Мэтти, а левой — Дафну. Молодые девушки так же надежно обхватили его.

Мерседес хихикала рядом со мной.

— Я говорила тебе, что рано или поздно он все поймет,  — сказала она, наклоняясь ко мне, чтобы поговорить со Стефи.

Стефи звонко хихикнула, отвечая Мерседес.

— Ему понадобилось достаточно много времени, да?

Очевидно, я был немного слеп к некоторым вещам, происходящим вокруг меня.•  •  •

вышло, и я отказался от этой затеи.

— Вы все понимаете, насколько все будет запутанно и сложно, верно?  — я смотрел им всем по очереди в лицо.

Я искал смущения или досады, но не нашел.

— Да...  — сказали они в унисон.

Они снова улыбнулись. Девочки поднялись по ступенькам и обнялись со своими матерями.

— Но у нас всегда будут наши мамы и ты, чтобы помочь нам преодолеть трудности, папа,  — тихо и уверенно сказала Мэтти.

Я позволил воздуху в моих легких, вырваться наружу. Не было смысла бороться со сложенной колодой.

— Ну... идите в дом и вымойтесь к ужину,  — я встал и направился к входной двери.

Я обнял Тома и каждую из молодых девушек, когда они проходили мимо меня в гостиную.

Потом смотрел им вслед, пока они исчезали внутри. Вздохнул. Действительно никогда не хотел, чтобы они вырастали, но — вот оно.

Две мои возлюбленные, мои жены, подошли ко мне, долго держали меня в своих объятиях и целовали снова и снова. Через некоторое время я открыл дверь и провел их внутрь. Я закрыл за собой дверь и обошел дом, чтобы найти наших малышей на заднем дворе. Хотелось обнять их и поиграть с ними, пока они тоже не выросли.•  •  •