Будь осторожен в своих желаниях. Серия: Сексуальные желания и фантазии Часть 2: Роза находит свой шип

Дверь в мою квартиру распахнулась, и Молли переступила порог, как самый короткий из проходящих ливней. Я сбрызнул горячую сковороду маслом, снова поставил её на огонь и вытер руки кухонным полотенцем. К тому времени, как я обернулся, Молли была прямо в моем личном пространстве.

— Привет, Молли, приятно...

... и прежде чем я успел опомниться, она запечатлела поцелуй на моих губах и, танцуя, ушла в гостиную, смеясь. Я весь день скручивал себя в узлы, пытаясь придумать, как заставить Молли рассказать о том, что произошло и что это значило, и с одним поцелуем все это вылетело у меня из головы.

— Бу,  — произнес я.

— Рада видеть, что я все ещё произвожу на тебя такое впечатление. В конце концов, это может сработать.

— Извини, что может сработать?

— Я расскажу тебе позже. Ты не собираешься предложить мне выпить?

— Конечно. Пиво, вино...

— Текила?

Это было впервые. Она никогда раньше не просила такие крепкие напитки, тем более перед ужином, и мне потребовалась секунда, чтобы ответить.

— Лайм с солью?

— Держу пари, у тебя есть бутылка чего-то, что в этом не нуждается.

— Ты права.

На самом деле, у меня их было несколько. Молли достаточно хорошо знала мой винный шкаф, даже если мы обычно не пили из него. Когда вы работаете за баром и у вас есть друзья, которые делают то же самое, вы узнаете, какие бутылки брать и где их можно приобрести. Я не выбирал действительно вкусное, но налил две порции чего-то, что на самом деле не нуждалось в лайме или соли, чтобы быть пригодным для питья.

Молли взяла напиток в свою руку и чокнулась с моей.

— За старых друзей.

— За твое здоровье.

Прошло пять недель с тех пор, как мы виделись в последний раз, что было дольше, чем обычно. Молли была в разъездах, моя работа в ресторане, и наши календари, казалось, просто никогда не совпадали. Плюс вместо того, чтобы дать Молли неделю на то, чтобы она забыла связаться со мной по поводу встречи, я подождал немного дольше, чем обычно. Ладно, это было три недели назад. Я не избегал её, на самом деле, у меня просто были, знаете, кое-какие дела. В моих мыслях.

— Не возражаешь, если я поменяю музыку?

— Я оставил ноутбук открытым для тебя. Постарайся на этот раз не совать нос в чужие дела.

— Я просто воспользуюсь своим телефоном.

— Наверное, так безопаснее.

— Что, ты не хочешь повторения прошлого месяца?

— Ты знаешь, Молли...

Сабвуфер на моей стереосистеме проснулся, и первые такты песни вырвались прежде, чем я смог закончить мысль. Молли начала танцевать вместе со мной, и, как это обычно бывало, когда это происходило, я был потрясен. Наблюдать за её движениями было опьяняюще. Я не приходил в себя, пока она что-то не сказала.

— Мммм, что у нас на ужин? Я умираю с голоду.

— Рыбные тако, но мне все ещё нужно собрать большую их часть. Я как раз собираюсь поджарить 

тортильи на сковороде. Я не хотел начинать готовить рыбу, пока ты не придешь сюда.

— Ты балуешь меня, Ник.

— Я не думаю; ты платишь за ужин. Как все прошло в Чикаго?

— О, это было фантастически. Работа есть работа, но в среду вечером мы пошли в самый невероятный ресторан. Ник, ты бы точно умер. Ты знаешь, я люблю твою стряпню, но...

— Как называлось это место?

— Э-э, я не помню. Это звучит как женское имя. Что-то вроде «Эллен»?

— Молли. Ты ходил в Алинею?

— Это то самое место! Ты знаешь это?

— Ты, блядь, издеваешься надо мной? Это единственный 3-звездочный ресторан в Чикаго! (имеются ввиду звезды Мишлен, три звезды эта самая высшая оценка) Садись,  — сказал я, подталкивая её назад к моему глубокому креслу и хватая складной стул.  — Расскажи. Мне. Все.

Чтобы закончить готовить ужин, потребовалось некоторое время, потому что я все время отвлекался на рассказы Молли о её приключениях с молекулярной гастрономией. Но в конце концов рыба была обжарена, а лаймовый крем приготовлен, и Молли даже предложила перевернуть для меня тортильи, пока мы разговаривали. К тому времени, как мы сели за стол, я умирал с голоду. Может быть, это были зловещие описания еды в «Алинее», а может быть, это был алкоголь. В любом случае, мы оба немедленно нырнули в воду.

Я доедал свой первый тако, когда Молли сменила тему со своей обычной тонкой, ловкой плавностью.

— У меня есть к тебе предложение.

— Хм, это как-то связано с прошлым месяцем?  — сказала я, отправляя в рот последний кусочек.

— Возможно,  — сказала она, сверкнув той теплой и озорной улыбкой, которую я знал много лет,  — И я думаю, тебе это понравится.

— Хорошо, потому что у меня есть немного...

— Нет, подожди, позволь мне сначала рассказать тебе, в чем дело, а потом, я обещаю, ты сможешь задавать все вопросы, которые захочешь.

Я думал об этом добрую, долгую секунду. Молли уже пару раз проделывала со мной свои обычные разговорные трюки, и я не хотел давать ей шанс сделать это снова. Нам нужно было поговорить о том, что произошло в прошлом месяце... даже если я на самом деле не знал, что хотел сказать. Но мне также было искренне любопытно, что у нее на уме. Если я пытался понять, в каком направлении, по её мнению, может развиваться наша дружба, может быть, не повредит сначала позволить ей выговориться?

Я кивнул ей, чтобы она продолжала.

— Ладно. Боже, я так взволнована этим. Ты же знаешь, как сильно мне нравится твои рассказы, верно?

— Я не думаю, что до недавнего времени осознавал, насколько сильно, но да.

— Верно. И, не знаю как, но то, что ты связал меня, доставило удовольствие, которое у меня не было долгое время.

Я сделал паузу. Это было непросто признать. Но также мне казалось, что мы постепенно приближаемся к разговору, который я действительно хотел завести, и я не хотел её задерживать.

— Аналогично.

— Но 

что меня по-настоящему зацепило, так это то, что ты собрал все это воедино. Когда ты сказал, что хочешь рассказать мне историю... а потом ты сделал то, что описано в этой истории, но со мной... Я имею в виду, мне не нужно говорить тебе, как сильно мне это понравилось.  — она действительно покраснела?  — Ник... Я хочу сделать это снова. Я хочу этого больше. Я хочу просмотреть твою библиотеку и выбрать ещё истории для того, чтобы разыграть их. Нам не обязательно делать это постоянно, это может быть просто забавой, между нами, но, пожалуйста, Ник, я не хочу, чтобы это было в последний раз, когда я это делаю.

За годы, что я знал Молли, я приобрел довольно толстую кожу, чтобы справляться с постоянными поддразниваниями и подкалываниями. Я не только привык к этому, но и стал ценить это как её способ проявить привязанность. Но это было по-другому. Дело было не только в том, что Молли делала себя уязвимой передо мной; мы и раньше поддерживали друг друга в трудные времена. Однако это... это был первый раз за целую вечность, когда мы приблизились к тому, чтобы поговорить о нас. Может быть, это была трещина в броне. И это означало, что это был шанс вернуть должок, верно? Чтобы показать ей, хотя бы частично, что я к ней чувствую? Момент истины и все такое? Ничего не рискнул, ничего не приобрел? Кто рано встаёт тому Бог подает? Заготавливать сено, пока...

— Ник?

Очевидно, я слишком долго был погружен в свои мысли. Молли помахала руками перед моим лицом, как будто я смотрел в пространство, что, вероятно, так и было.

— Прости. Я... Я тоже этого хочу, Молли.

Ее лицо озарилось, как солнечный луч, пробивающийся сквозь облака пасмурным днем.

— Это означает «да»?

— Я имею в виду, да, это так, но...

Она практически взвизгнула.

— О боже, боже, боже, боже. Ник. Ник! Это будет так здорово.

— Но сначала нам нужно установить некоторые основные правила.

Ее улыбка повернулась в другую сторону, и облака снова сгустились.

— Ты сказала, что я могу задать вопросы.

— Я... так сказала.

— Мне нужно спросить тебя кое о чем.

— Х-хорошо.

— Когда ты говоришь, что хочешь разыграть мои истории, что ты на самом деле имеешь в виду? Например, то, что мы делали в прошлый раз, на самом деле не было разыгрыванием сцены, верно? Я не притворялась, я не знаю, как там звали мужа, Алан или что-то в этом роде, и ты не притворялась его женой, которая ему изменяла. На самом деле дело было не в сюжете истории, верно?

— Ну,  — медленно начала она,  — Для меня, я думаю, это было в основном связано с бондажом. Ты прав, я не притворялась изменяющей женой и не хотела, чтобы ты наказывал меня. Но я хотела, чтобы ты сыграл сцену так, как ты её написал. Я хотела, чтобы ты точно так же связал меня и отшлепал 

по-настоящему сильно. И ты это сделал... Боже, ты сделал это. Я имею в виду, что узел на бондаже был в нужном месте и все такое, это было просто бонусом. Все это было действительно хорошо.

— Итак, это подводит меня к моему следующему вопросу. После сцены порки в «Где ты была.. ». Алан трахает свою жену. Ты... Я имею в виду, я обвязал тебя по всему телу и натянул веревку на твое нижнее белье, так что это было не совсем...

Она рассмеялась.

— Нет, ты совершенно очевидно не собирался трахать меня.

— Так что тогда это не обсуждается.

— Я этого не говорила.

— Ты не должна была этого делать.

— Нет, я имею в виду, это зависит от истории, которую мы выберем, верно?

Я в отчаянии потер лоб.

— Я просто пытаюсь понять, что это значит для на...

— Что, если я не хочу, чтобы это что-то значило?  — сказала она более решительно, чем я ожидал.  — Что, если я хочу, чтобы мы продолжали быть друзьями, ужинать каждые пару недель и флиртовать, как всегда?

— Но ты также хочешь, чтобы я оттащил тебя, привязал к своей кровати и шлепал тебя, пока ты не кончишь.

— Вот именно!

— И это ничего для тебя не значит?

— Конечно, это так, Ник, это...

— Послушай, Молли. Я не пытаюсь загнать тебя в угол. Я просто пытаюсь выяснить, каковы правила ведения боевых действий. Ты подкинула мне эту идею, и я хочу это сделать, поверь мне, я хочу, но в данный момент все карты на твоих руках, и я даже не знаю, в какую игру мы играем. Ты должен дать мне что-нибудь, с чем можно работать.

Она с минуту смотрела на меня, на её лице сменилось с десяток разных выражений, которым я не мог дать названия. Два или три раза она начинала что-то говорить, но останавливалась. Наконец, она тяжело вздохнула.

— Ник, я... Мне жаль. Ты заслуживаешь прямого ответа, а я не могу дать тебе его прямо сейчас.

— Почему?

Она не ответила; она просто встала из-за стола и пошла на кухню. На долю секунды мне показалось, что она может уйти, и я вскочил со стула, чтобы помешать ей уйти. Но потом я услышал звон рюмок, из которых мы пили ранее, и я услышал, как она откупорила бутылку алкоголя. К тому времени, как я добрался до кухни, она уже сделала глоток. Я взял бутылку и налил себе.

— Не могу допустить, чтобы ты слишком сильно опередил меня.

Она не засмеялась, но кривая гримаса пересекла её лицо.

Я дал ей поразмыслить с минуту.

— Давай, Молли. Я все ещё остаюсь собой. Мы все ещё остаемся собой. Поговори со мной.

— Ник... Я не могу. Я действительно плоха в этом. У меня нет слов для этого.

Я не хотел смеяться, поэтому получилось что-то вроде покашливания.

— Ты? У тебя нет слов?

— Я знаю. Это нечестно. Мне очень жаль.

— Все в порядке, Молли, я просто... Я 

не понимаю.

Молли вздохнула, закрыла глаза и прислонилась спиной к кухонной стойке.

— И я не могу объяснить тебе это прямо сейчас. Я просто не могу. Я... есть много действительно хреновых вещей, из-за которых об этом трудно говорить. И я не выдумываю это, мне действительно было весело в прошлом месяце, и я действительно хочу повторить это снова, даже сегодня вечером, я просто... это должно быть моё шоу.

— Твое шоу?

— Я должна быть главной.

— ... ты называешь то, что мы делали в прошлом месяце, «быть главной»?

— Не так! Я имею в виду, это должно быть в моем темпе. В моем расписании. Мне нужно выбрать, что мы будем делать. Я не хочу подталкивать тебя к тому, чего ты не хочешь, но это должно быть моим делом. То, что мы сделали, было здорово, и мне нравилось, когда ты выбирал историю и делал то, что нужно, но в то же время это было чертовски страшно. Я хочу сделать это снова, но...

— Ты должен быть главной.

— Да.

Мне было нетрудно понять, к чему она клонит; я слишком хорошо её знал. Она и раньше упоминала о проблемах с доверием, обычно после того, как её только что бросил романтический партнер, но большую часть времени она обходила эту тему стороной и не говорила об этом напрямую. Я не знал, о чем это было, и я не знал, откуда они взялись, но это была не просто её обычная разговорная гимнастика. Что-то было похоронено очень глубоко, из-за чего ей было трудно говорить об этом, и у меня возникло ощущение, что мы не собираемся выкапывать это прямо сейчас.

— Хорошо.

— ... что ты имеешь в виду под «хорошо»?

— Это может стать твоим шоу.

— Что, просто так?

— Нет, не просто так. Я сказал, что хотел бы знать, в какую игру мы играем и каковы правила ведения боя. Ну, похоже, что «игра» предполагает, что ты выбираешь историю, а мы разыгрываем какую-то сцену, основанную на том, что в ней происходит. Я также думаю, что я слышу, что «правила» не будут очень конкретными, и они будут меняться всякий раз, когда тебе нужно, чтобы они изменились. Я не могу сказать, что я в восторге от этого, но, похоже, это то, что тебе сейчас нужно

— ... это так.

— Я не собираюсь лгать, это не все, что я хотел знать. И я не позволю тебе полностью сорваться с крючка. Но ты дала мне кое-что для работы, и на данный момент этого достаточно.

— Действительно?

— Да.

Она не бросилась на меня, она не напала на меня, она не заключила меня в свои объятия. Но она посмотрела на меня со смесью облегчения и печали, и она медленно обняла меня. И мы просто стояли там несколько минут, прижавшись друг к другу.

Где-то там, внутри, я едва расслышал её шепот.

— Спасибо.

И на данный момент этого было достаточно.

— «Роза находит свой Шип? » Молли,  

я даже не знаю, как правильно вязать подобный узел.

— Ну, когда-нибудь тебе придется научиться.

— Неужели я?

Она рассмеялась.

— Ладно, нет, не совсем, и если ты не знаешь, что делаешь, тогда я не тот человек, у которого можно учиться. Моя порог боли недостаточно высок.

— Кроме того, я даже не знаю, где бы я хотел, чтобы ты стояла. У меня точно не припрятан Андреевский крест, в моей квартире.

Она не ответила, но веселое выражение на её лице сказало мне, что у нее появилась идея. Она бросилась в мою спальню, и когда я догнал её, она смотрела в потолок.

— Ага!

— Что?

— Я видел это в прошлом месяце. У тебя есть висячее растение,  — сказала она, указывая.

— ... да?

— В твоей спальне.

— И что?

— Ник, никто не вешает растения в своей спальне! Особенно прямо здесь. Ну же, что мы здесь делали в прошлом месяце? Я не идиотка. Вопрос только в том, вставил ли ты этот рым-болт или нет.

Я уверен, что немного покраснел, но она не ошиблась.

— Только не говори моему домовладельцу,  — сказал я.

— Значит, это рассчитано на человека?

— Я имею в виду... Я не делаю на нем ничего динамичного и никогда никого не поднимал больше чем на пару сантиметров над матрасом-футоном. Но это должно выдержать.

— Этого вполне достаточно.

Молли, по-видимому, уделяла мне больше внимания, чем я ожидал, потому что она нашла мою сумку с веревкой и распорку, которую мы использовали в прошлый раз, в моих обычных местах хранения. Не успел я опомниться, как она сняла моё подвесное растение и соорудила перекладину наподобие трапеции, за исключением того, что оба конца перекладины свисали с одной точки. Она подняла руку над головой и слегка потянулась, ухватившись за перекладину.

— Итак. Правильно ли я понимаю, что у тебя нет хорошей пары кожаных наручников?

— Э-э, у меня действительно есть пара, но...

— Все в порядке, я принесла свои собственные.

Она вышла из комнаты и через мгновение вернулась с сумкой, с которой пришла на ужин.

— О, и вот ещё твоя веревка, возвращаю.

— Ты...  — я поднес идеально свернутую веревку к лицу и вдохнул.  — Ты постирала её. А потом ты снова смазала её маслом.

— Я обещала, что позабочусь о твоей веревке, не так ли? Такая хорошая пенька заслуживает этого. И, э-э, её нужно было постирать после того, как я её снял. Поверь мне.

— Теперь я, конечно, знаю.

— Вот, подержи это.  — Молли все ещё копалась в своей сумке и протянула мне свернутый хлыст с одним хвостом.  — Или используй его, если хочешь.

Я поморщился, но взял у нее хлыст.

— Нет, спасибо. Я бы не хотел наделать глупостей.

— Я владею этой штукой долгое время, и она очень снисходительна. Ты не причинишь ей вреда. Но тебе также не обязательно бросать её, если ты этого не хочешь. А как насчет флоггеров?

— У меня есть один, и я не совсем бесполезен с ним, но я бы не 

сказал, что я хорош. Зависит от того, насколько ты готов мириться со мной.

— То же самое,  — сказала она, качая головой.  — Если тебе неудобно использовать флоггер, не делай этого. Я также принесла хлыст для верховой езды, чтобы ты мог использовать его вместо него, потому что это, скорее всего, подойдет тебе.

— Ой! Идеально. Это будет здорово. Что это такое?

Она достала из сумки пару наручников, но это были не простые кожаные ремешки, как у меня. У них была удлиненная часть, которая поднималась со стороны манжеты в виде полуконуса и заканчивалась кольцом.

— Это подвесные манжеты. Они удобны для такого положения; я могу держаться за ремешки, и они не повредят моим запястьям, даже если я навалюсь на них всем своим весом. Но я постараюсь не делать этого с твоим потолком.

— Спасибо.

— И, наконец, поскольку мы собираемся сегодня вечером, чтобы Роза нашла свой шип...

По сюжету, наша героиня Роуз посещает БДСМ-клуб и встречается с парнем, который завязывает ей глаза, а затем избивает её до полусмерти флоггерами, однохвосткой, веслом и кучей других вещей. После того, как он избивает её, он снимает её с креста, надевает клеверные зажимы на её соски, а затем трахает её рот, пока она проваливается все глубже и глубже в подпространство, в конце концов кончая руками. Это была одна из моих первых попыток написать такого рода историю "внутри головы" о покорной девушке, и я не совсем уверен, что мне это удалось.

Как бы то ни было, это заставило меня задуматься о нашем предыдущем разговоре и о том, что Молли должна быть «главной». Если это была та история, которую она выбрала, то что она на самом деле искала в этой сцене? Казалось, её не беспокоило, что я не мог связать узел, описываемый в рассказе, хотя это было довольно важно для действия. Она явно была готова поменять оборудование на то, что было удобно или приемлемо. Возможно, это была скорее общая идея сцены, а не какие-то конкретные детали. Это означало, что у меня, вероятно, была некоторая свобода действий, чтобы делать то, что казалось наиболее подходящим. Хотя это также означало, что это, скорее всего, будет место, где «правила» могут измениться у меня из-под носа, и мне, вероятно, придется думать на ходу.

В себя меня прервала Молли, забравшая хлыст обратно и вложившая мне в руки небольшой сверток ткани. Она посмотрела мне в глаза, слегка наклонив голову и нежно улыбаясь.

— Это так... на потом.

— Потом?

— Открой.

Я развязал узел на ткани и развернул сверток. Внутри была пара зажимов для сосков в виде клевера, соединенных цепочкой.

— Ты не можешь использовать это на мне сразу; я скажу стоп-слово так быстро, что у тебя закружится голова. Если ты меня достаточно разогреешь, и я немного расплывусь, тогда они могут быть очень, очень горячими. Если я действительно глубоко погружаюсь, боль от этих вещей подобна удару молнии прямо в мой 

клитор. Я не знаю, доберусь ли я туда или нет, но...

Я улыбнулся.

— Но это на потом.

— Да. У нас все хорошо?

— Я так думаю. Ты?

С типичным для нее пренебрежением к церемониям Молли ответила мне, схватив свою черную майку и быстро сорвав её. У нее была не самая большая грудь, и сегодня вечером она не надела лифчик, так что, сняв её, она предстала передо мной с обнаженной грудью. Конечно, это был не первый раз, когда я видел её топлесс раньше, но я все равно получил от этого небольшой кайф. На самом деле, мысль о том, чтобы прижать её к стене с этими зажимами на её сосках и засунуть мой член ей в глотку, внезапно стала очень отвлекающей.

Очевидно, на этот раз я чувствовал себя намного комфортнее. Наш разговор прошел не совсем так, как я хотел, но возможность немного прояснить ситуацию помогла. В прошлый раз я сосредоточилась на своих навыках бонажа, чтобы не беспокоиться о том, насколько близкий контакт был нормальным. Сегодня все должно было быть наоборот; я с нетерпением ждал возможности заполучить её в свои руки, даже если порка на самом деле не была моей сильной стороной. Это был другой стиль близости, чем бондаж, но все равно тот, который мне нравился.

К тому времени, как я разделся до майки и трусов — мой любимый наряд для сцены — Молли была в одних трусиках и с улыбкой предлагала мне свои наручники для подвешивания. Кожа была тонкой, но эластичной, и манжеты легко облегали её запястья. Я достал пару карабинов из своей сумки, продев их в кольца на конце распорной планки, а затем защелкнул их на манжетах. Руки Молли были над головой, но её руки были под довольно удобным углом, и она совсем не была вытянута.

Молли действительно была хорошенькой, высокой, худой и мускулистой, и мне не стыдно признаться, что я воспользовался моментом, чтобы насладиться видом, пока думал о том, что делать. Вместо того чтобы собрать урожай, я подошел к ней сзади и положил руки ей на плечи. Я на секунду размял мышцы там, поражаясь тому, какой сильной она была в верхней части спины. Мои руки скользнули вниз по её бокам, приземлившись на бедра, и, схватив её там, я наклонился, чтобы очень легко поцеловать её в затылок, вызвав небольшой вздох.

— Ты... так и должно быть... выпори меня.

— Считай это своей разминкой.

Я отвел правую руку и шлепнул её по заднице, но затем оставил руку там, чтобы потереть то место, куда я только что ударил. Учитывая то, что она сказала о том, что у нее не очень высокий болевой порок, я был очень заинтересован в том, чтобы не торопиться и не увеличивать уровень её боль слишком быстро. Вместо этого я ещё несколько раз провел руками вверх и вниз по её спине, захватывая горсть плоти здесь или похлопывая её по коже там.  

В конце концов я подошел ближе и обнял её, положив ладони ей на живот.

Я наклонился ближе, чтобы прошептать ей на ухо, медленно скользя руками вверх по её торсу.

— Я хочу, чтобы тебе было хорошо и тепло, прежде чем я начну пороть тебя.

Мои руки обхватили нижнюю часть её грудей, и я медленно раздвинул пальцы, кончики приблизились к её соскам.

— И если мы собираемся сделать все, о чем ты просила...

Я коснулся её сосков, уже возбужденных от моих поддразниваний, и Молли застонала.

— ... нам нужно, чтобы эти эндорфины поступали в кровь, не так ли?

Молли выпятила грудь вперед, умоляя о большем. Я позволил ей прижать свои груди к моим рукам и сжал их, прежде чем захватить её соски двумя пальцами и нежно ущипнуть несколько раз. Она ахнула, и я убрал руки и отступил назад, оставив её тяжело дышать.

Я поднял хлыст и сделал пробный взмах, позволив ему просвистеть в воздухе, чтобы Молли могла услышать, что он приближается. Я начал с её спины, двигаясь по дуге слева направо и нанося удары повсюду, начиная с верхней части плеч и заканчивая чуть ниже лопаток. После нескольких ударов её кожа начала немного краснеть, поэтому я переключился на её попку. После прошлого месяца у меня было довольно хорошее представление о том, сколько она может вынести, поэтому я не побоялся открыться ей ещё немного, хорошенько замахнувшись хлыстом и нанеся несколько сильных ударов по каждой ягодице, чередуя стороны, чтобы попытаться распределить удар.

После нескольких минут чередования её спины и ягодиц я бросил хлыст на землю и снова подошел к Молли, положив руки ей на бедра и наклонившись достаточно близко, чтобы слышать её дыхание. Она определенно была взвинчена, но это не звучало так, будто я зашел с ней слишком далеко.

— Ты в порядке?

— Да,  — ответила она,  — Черт. Ты подтолкнул меня к тому, что «я не знаю, что я делаю».

— Я был вдохновлен своим холстом.

Это вызвало смех.

— Ник, ты должен перестать мучить меня подобными метафорами.

— О, ты бы предпочла, чтобы я вместо этого вернулся к твоим пыткам?

— Да, пожалуйста!

Я наклонился, чтобы снова поднять кнут, а когда встал, то обнаружил, что Молли развернулась на 180 градусов и теперь смотрит на меня. Я не понимал, что то, как она повесила перекладину, означало, что она могла вот так просто развернуться, но ухмылка на её лице ясно дала понять, что это было частью её плана с самого начала. Если она думала, что удивила меня, я решил, что смогу удивить её в ответ.

Я подошел к её сумке и схватил сверток с тканью, извлекая из него пару зажимов. Глаза Молли широко раскрылись, когда она увидела, что я возвращаюсь к ней с ними, и я мог видеть, как она пытается понять, нужно ли ей остановить меня или нет. Но вместо того, чтобы сжать зажимы, чтобы открыть их, я накинул цепочку на заднюю часть 

её шеи и позволил зажимам свисать с её плеч, едва доставая до вершин её грудей. Молли с облегчением выдохнула.

— Если ты хочешь, чтобы я надел их на тебя, стой спокойно и не роняй их.

На самом деле с её стороны не требовалось особых усилий, чтобы удержать их там, где они были, но я хотел дать ей «выход», если она решит, что не готова к этому. Она могла бы стряхнуть зажимы со своих плеч, если бы попыталась, что дало бы мне знак. Хотя я, конечно, надеялся, что она не отступит.

Снова взяв хлыст в руку, я начал бить её по ногам. Начиная с бедра, спускаясь сбоку к лодыжке, быстрый шлепок по верхней части стопы. Обойдя её сбоку, чтобы изменить угол, я прошелся по задней части её ноги, сначала сосредоточившись на икрах, а в конце пару раз шлепнул её по заднице. А потом, поскольку я неравнодушен к симметрии, я повторил все это с другой стороны. Наконец, я опустился перед ней на колени.

— Я могла бы привыкнуть к этому виду,  — сказала она, улыбаясь мне сверху вниз.

— Дай мне знать, если ты будешь чувствовать то же самое, когда я закончу с тобой.

На этот раз я проделал свой путь вверх по внутренней стороне её ног, начиная со ступней и чередуя стороны. Когда я добрался до её паховых мышц, я действительно бил больше спереди, чем по внутренней стороне бедер, но это все равно произвело тот эффект, к которому я стремился. Глаза Молли были широко открыты и следили за каждым кадром, а её улыбка не сходила с лица. Я снова встал и продолжил работать над её телом, слегка похлопывая её по прессу хлыстом, прежде чем перейти к её грудям.

Молли была права: хлыст для верховой езды был идеальным инструментом. Я был достаточно уверен в этом, чтобы знать, что моя цель будет хорошей, и я смогу варьировать интенсивность так, как захочу. Было также что-то в ритмичном хлопающем звуке, что сильно привлекло моё внимание и помогло мне глубже погрузиться в пространство сцены. Мои чувства резко сузились: зрение сократилось до определенного места, в которое я попал, слух настроился на дыхание Молли и звук кожи, соприкасающейся с её плотью, запах нашего пота и возбуждения заполнил мой нос.

И, о, вид её грудей, когда я начал их пороть, был восхитителен. Я начал с нижней стороны и обошел их, оставляя по ходу слабые следы. Зажимы слегка подскакивали каждый раз, когда я бил её, то ли от силы удара, то ли от того, что Молли дергалась, я не был уверен, но они не упали. Я сделала полный круг вокруг каждой груди, чтобы завершить круг отметин. Затем, с помощью мягкой кожи на конце хлыста, я погладил одну грудь сверху вниз, скользя по её соску и получив тихий стон, на который я надеялся, затем проделал то же самое с другой 

стороны.

Я позволил своему фокусу немного расшириться и переместился назад, чтобы проверить выражение лица Молли. Её веки были полуприкрыты, но дыхание было спокойным и ровным; совершенным.

Я оттянул хлыст назад и шлепнул её прямо по правому соску. Глаза Молли распахнулись, и она взвизгнула от боли, но прежде, чем она успела что-либо сказать, я точно так же шлепнул её по левому соску. Я сделал паузу, Молли втянула воздух, и я нанес ещё пару сильных ударов, которые пришлись по верхней части её груди. Ещё несколько таких ударов с каждой стороны оставили её хнычущей и с остекленевшими глазами, и я смягчился.

Не сводя с нее глаз, я провел свободной рукой вниз по её торсу, по трусикам и вниз, чтобы схватить внутреннюю поверхность бедра.

— Теперь раздвинь ноги немного шире.

Она так и сделала, но я мог видеть выражение беспокойства на её лице.

— Ты знаешь, что я собираюсь сделать, не так ли?

Я позволил кончику хлыста опуститься к её колену, медленно проводя им вверх по внутренней стороне её ноги, пока не достиг бедер, затем вверх по трусикам, пока не потер её через ткань. Я знал, что этого давления было недостаточно, чтобы чего-то добиться, но я также хотел убедиться, что она знает, что будет дальше. Выражение её глаз и то, как она прикусила губу и захныкала, сказали мне, что она все поняла.

— Тогда только один вопрос. Должен ли я сначала надеть это?

Я протянул руку за её шею и схватил середину цепочки, соединяющей зажимы, медленно оттягивая от нее и проводя металлическими зажимами по её коже, пока они не ослабли в моей руке. Я мог видеть, как шестеренки вращаются в голове Молли, пытающейся понять, будет ли боль слишком сильной или она, как она сказала, действительно глубоко увязла.

Ее кивок был почти незаметен.

Я сунул хлыст под мышку. Одной рукой я сжал зажим, чтобы открыть его; другой я обхватил и сжал её грудь, затем провел пальцами по соску, чтобы убедиться, что он приятный и твердый. Мне пришлось побороть искушение наклониться и взять её сосок в рот, но вместо этого я зажал его между большим и указательным пальцами и оторвал от её тела, надев зажим на основание её соска и медленно отпустив пружину, удерживающую зажим открытым.

Я был вознагражден хриплым «ах! » и широко раскрытыми глазами. Я мог видеть борьбу на её лице между острой болью от зажима и страхом перед тем, что будет дальше, но я также мог видеть высокий уровень эндорфина, на котором она была, и что-то, что, я почти уверен, было тем электрическим эффектом, о котором она упоминала ранее.

Ее другой сосок принял зажим таким же образом. Я обернулся вокруг нее, вытаскивая хлыст из-под руки и снова кладя кончик на её нижнее белье. Моя левая рука была обернута под её рукой и вокруг её плеч, и в момент вдохновения я протянул руку ей за голову и схватил 

её за волосы.

— Теперь я собираюсь нанести пять из них. У меня такое чувство, что ты почувствуешь их от своей пизды до сисек и обратно, и я с нетерпением жду, когда это произойдет.

Я откинул обрезок назад и шлепнул её прямо по клитору.

— Пять.

Ее глаза широко распахнулись, и она резко вдохнула. Я предположил, что это было из-за интенсивности ощущения, поэтому я сделал это снова.

— Четыре.

— М— не— у...  — бессвязно бормотала она.

Сильный удар.

— РАЙАН!

Сама сила её крика привлекла бы моё внимание, даже если бы это не было её стоп-словом. Я отпустил её волосы и отступил на полшага от нее, но продолжал держать левую руку на её плече. Я сделала глубокий вдох и выдохнул, чтобы дать нам обоим время собраться с мыслями и выйти за пределы сцены.

— Скажи мне, что не так,  — сказал я так спокойно, как только мог. Дыхание Молли было прерывистым, и она боролась со слезами, но было трудно сказать, была ли она переполнена ощущениями или чем-то ещё. Я дал ей секунду, но когда она ничего не сказала, я подсказал ей,  — Тебе нужно, чтобы я снял зажимы...

— Нет! Н-не смей о-осмеливаться. Мне просто— нужно, чтобы ты — не-считал— задом наперед. Я-позволь мне— сделать это. Пожалуйста.

— ... конечно! Конечно, ты можешь рассчитывать на меня. На самом деле, мне бы этого очень хотелось.

— Х-хорошо. Благодарю тебя. Это все. Действительно.

— Ты уверена?

— Д-да.

Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Я подождал, пока она сделает это и ещё раз кивнет мне, прежде чем вернуться туда, где я был раньше. Я провел рукой по её затылку и коротким волосам, скорее лаская её, чем хватая. Я наклонился, чтобы прошептать ей на ухо, касаясь губами мочки её уха.

— Ты так хорошо справляешься, ты знаешь. Принимая все эти ощущения. Здесь так жарко.

Молли захныкала, и этот звук быстро стал моим любимым. Она сделала это снова, когда я коснулся её сосков тыльной стороной пальцев. Я продолжал гладить её по голове левой рукой, но также слегка потянул правой за цепочку между зажимами, прежде чем опустить кончик хлыста туда, где он был раньше.

Я отстранился и ударил её с меньшей силой, чем в прошлый раз.

— Один.

Я уверен, что мгновенное выражение шока на моем лице было не самым лучшим, что я мог сделать в тот момент, но то, что я получил в ответ, было квинтэссенцией Молли: несмотря на пару слез, её улыбка вернулась, и её глаза отражали это так же сильно, как и её рот. Если она хотела показать, сколько ещё она может вынести, я, конечно, был в игре.

Второй удар был тяжелее первого.

— Два! Черт.

Это была пятерка ударов, которую я намеревался ей дать, но, черт возьми, она была единственной, кто считал.

— Три! Черт!

Внезапно это обрело смысл: конечно, она хотела считать. Это было «ее шоу». И это был её способ быть «главной».

— Ч-четыре!

Ее рот был открыт, дыхание снова 

участилось, и я дал ей дополнительную секунду, чтобы прийти в себя. Последнее должно было быть самым трудным.

Я замахнулся. Она взвизгнула.

— ПЯТЬ! Черт!

Я был рад, что уже стоял рядом с ней, потому что она обмякла и тяжело дышала. Я уронил хлыст и обхватил её правой рукой в каком-то неловком полуобнимании. Я не совсем поддерживал её, но она определенно сутулилась в наручниках.

— Ты в порядке?"

Она тяжело дышала ещё несколько раз, а затем восстановила дыхание. Наклонившись вперед, навалившись всем весом на меня и наручники, она подняла голову и бросила на меня пристальный взгляд.

— Кровать. Сейчас.

Я обнял её одной рукой для поддержки и потянулся к манжетам, ослабляя пряжку и расстегивая ремешок. Её рука упала мне на плечо, оставив манжету висеть на перекладине, и я освободил её другую руку таким же образом. Медленно я перенес её вес, пока она не подобрала под себя ноги, и я смог встать перед ней вместо того, чтобы поддерживать её.

Я взял обе руки Молли в свои и повел её к кровати. Её лицо расплылось в чем-то похожем на ту хищную ухмылку, которую я видел в прошлом месяце. Когда я добрался туда, я сел, и Молли последовала за мной вперед, положив одну руку мне на грудь и толкнув меня на спину, затем забралась на кровать, чтобы оседлать меня. Её бедра опустились на мои, прижимая меня к кровати, её руки все ещё были на моей груди.

Молли двигалась взад и вперед, прижимаясь к моему теперь уже очень, очень твердому члену. Её глаза встретились с моими и потребовали, чтобы я сосредоточился, хотя серебряная цепочка зажимов для сосков, покачивающаяся под ней, делала все возможное, чтобы отвлечь меня. Я полностью растворился в этом ощущении; жар между нами был почти невыносимым. После того, как я, казалось, целую вечность терялся в её глазах, она крепко зажмурила их, и я почувствовал, как она переместила свой вес. Она надавила на мою грудь и слегка приподняла бедра, и её тяжелое дыхание и стоны сменились на гнусавое подвывание, когда она отчаянно искала оргазма.

Я поднял руки к тому месту, где эти зажимы свисали с её сосков, обхватив её груди своими руками. Порочная мысль пришла мне в голову, и я медленно сомкнул руки, сжимая её сиськи и подчеркивая давление зажимов. Молли взвизгнула и опустила бедра, прижимаясь ко мне. Она открыла глаза с выражением огромного разочарования на лице.

— Ч-ч-черт! Так близко..! Просто... не могу... зажимы... слишком много...

Я отпустил её грудь и попытался поднять свою грудь с кровати, что привлекло внимание Молли. Сочетание нашего пота и её возбуждения начинало заставлять ткань моего нижнего белья прилипать, а её трение начинало раздражать.

— Надо двигаться,  — проворчал я.

Молли перестала скрежетать зубами и вопросительно посмотрела на меня, по-видимому, пытаясь ответить на вопрос, который я не задавал. Следующее, что я осознал,  — она соскользнула с моих колен и полностью сползла с кровати. Я 

подобрал руки под себя и сел. Молли опустилась на колени между моими раздвинутыми ногами, где они все ещё свисали с края. Её руки скользнули вниз по моему торсу и приземлились на кровать прямо перед моим членом.

Я открыл рот, чтобы что-то сказать, но Молли улыбнулась и покачала головой. Один палец коснулся самого основания моего члена через нижнее белье, и медленно, так изысканно медленно, она провела им до самой макушки. Её руки потянулись к резинке моих трусов и потянули её вверх и вниз, впервые обнажая меня.

Я затаил дыхание. Мой член дернулся перед ней. Она приподняла мои бедра с кровати и спустила мои боксеры до колен, а затем на пол. Если бы я уже не был твердым как камень от её рук, вид Молли, стоящей передо мной на коленях с зажимами для сосков, свисающими с её грудей, и моего члена в паре сантиметрах от её рта, привел бы меня туда мгновенно.

Молли посмотрела мне в глаза и медленно наклонилась. Я почувствовал её дыхание ещё до того, как она коснулась меня, но потом она поцеловала меня прямо в чувствительную часть, и я чуть не спрыгнул с кровати. Её язык высунулся изо рта, и она лизнула нижнюю сторону и головку моего члена, прервав зрительный контакт, чтобы наклонить голову вперед, приоткрыв губы и нежно погрузив его в свой рот. Её рука обхватила мой член у основания, в то время как её язык работал над ним.

Я был очень возбужден сценой, которую мы только что разыграли, но я уже собирался устроить из себя бардак, и скоро, если она не отступит.

— Молл..

Она прервала меня «мм-мм», которое я скорее почувствовал, чем услышал. Сильно посасывая и подтягиваясь к головке моего члена, она вынула меня изо рта как раз в тот момент, когда её рука крепко сжала его. Она мягко рассмеялась, когда мои глаза выпучились, но это отодвинуло мой оргазм на задний план. Она немного ослабила напряжение в своей руке и начала слегка поглаживать его.

Она откинулась назад, и я получил ещё один великолепный вид на её грудь, украшенную металлическими зажимами. Другая её рука скользнула в трусики, и она вытащила её с легким вздохом, прежде чем полностью поднять руку к моему лицу.

— Попробуй,  — сказала она.

Я схватил её руку за ладонь и втянул её пальцы в свой рот, пробуя на вкус её сок и дочиста облизывая её пальцы. У меня закружилась голова, когда она продолжила поглаживать мой член другой рукой, и я позволил её пальцам выпасть из моего рта. Ухмылка Молли растянулась от уха до уха. Она взяла мою руку и поднесла её к своему затылку. Я инстинктивно схватил её за волосы, и она застонала, закрыв глаза и наклонившись вперед, чтобы снова взять мой член в рот, а другую руку снова погрузить в трусики.

То, что последовало за этим, было либо самыми медленными девяноста секундами в 

моей жизни, либо самыми быстрыми девяноста минутами, и я, честно говоря, не мог бы сказать вам, что именно. Молли знала, как меня возбудить и как меня прервать; когда засунуть в горло, а когда вытолкнуть изо рта; когда провести кончиком своего влажного языка по чувствительным местам, а когда подрочить рукой. Каждый раз, когда она подводила меня к краю, я был уверен, что она собирается столкнуть меня вниз только для того, чтобы почувствовать, как она крепко сжимает меня, и волна оргазма снова захлестывает.

В конце концов она начала стонать, опускаясь на меня. Я почувствовал вибрацию, когда она проглотила член и помассировала его головку своим горлом. Другая её рука ускорила движение, и я догадался, что она тоже приближается, потому что она снова начала подталкивать меня к краю, и на этот раз я услышал стоны поощрения, а не отрицания. Мои руки разлетелись в стороны, и я вонзился в её рот, встречаясь с её губами и чувствуя, как её мягкий, влажный язык скользит по моему члену.

Я почувствовал, как мои яйца напряглись. Я никогда не хотел, чтобы это ощущение заканчивалось, но приближающийся оргазм было не остановить. Молли отстранилась, пока только головка моего члена не оказалась у нее во рту, её язык быстро играл с чувствительной частью под головкой и дрочила мне одной рукой, одновременно неистово работая другой. Её стоны становились все отчаяннее и выше по тону, и я начал присоединяться к ней, когда почувствовал, как моя сперма начала заполнять мой член, ожидая последнего прикосновения, чтобы взорваться.

Молли зажмурила глаза и откинула голову назад, позволив моему члену полностью выпасть у нее изо рта, и опустилась на пятки. Её рука сжала и скользнула от основания моего члена до самого верха, и я кончил. Я застонал, когда первый поток моей спермы попал ей прямо под подбородок, покрыв её шею и забрызгав верхушки её грудей. Молли закричала, когда её собственный оргазм достиг высшей точки, и ещё одна порция спермы вылетела из моего члена и ударила её в грудь. Она нырнула вперед и снова захватила мой член ртом, доводя себя до быстрого толчка, когда она доила меня до конца моего оргазма своим языком и рукой.

Мой вес снова упал на руки, когда моё зрение прояснилось, и я задыхался. Молли тоже тяжело дышала, хотя, когда я посмотрел вниз и увидел, что моя сперма забрызгала всю её грудь, когда она мучительно снимала зажимы со своих сосков, мой член дернулся, как будто я только что не испытал самый интенсивный оргазм за последние несколько лет.

— Ч-ч-черт,  — сказал я.

Молли рассмеялась долгим, чудесным, очищающим смехом, который звучал как музыка.

— Нет, я так не думаю. Не сегодня. Но ты мог бы принести мне теплую влажную мочалку,  — сказала она, втирая мою сперму в свою кожу.

Я упал на кровать через несколько минут после ухода Молли. Я слабо пытался пригласить её остаться на ночь,  

но она отказалась, и я не стал настаивать на этом. Я был измотан и все ещё чувствовал себя немного глупо после того умопомрачительного оргазма, но в лучшем виде. Если это было то, как Молли собиралась вести шоу, я был более чем счастлив последовать за ней.

Конечно, все ещё оставались некоторые детали, которые необходимо было проработать, и на самом деле она не ответила на все мои вопросы, так что мне нужно было не забыть поднять этот вопрос снова в какой-то момент. Но вы должны были бы сказать, что до сих пор мы, казалось, довольно хорошо работали вместе. Ладно, это было нелепое преуменьшение; неважно, насколько хорошо мы уже знали друг друга, Молли быстро превращалась в лучшего партнера по играм, который у меня когда-либо был. Она была чертовски горячей, невероятно отзывчивой, делала безумно хороший минет, и каким-то образом у нас тоже была куча одинаковых тараканов.

Все должно было сработать отлично. И это, не говоря уже о том, как сильно ей нравится мои рассказы.

Я выключил прикроватную лампу и быстро провалился в беспамятство, и лишь несколько избранных образов промелькнули в моей памяти, когда я засыпал.