Красная шапочка. Порно красная шапочка онлайн

Вторая мировая война. 1942 год. Немецкие войска уже как год занятии территорию Эстонии. Шла агитационная пропаганда. Жителей Эстонии вербовали в различные по своим фунциям группы и отряды в том числе в недавно сформированный Эстонский легион СС. Но юный эстонец Ганс был слишком молод для опасных предприятий. Ему едва исполнилось 16. Невысокого роста, худой, белобрысый, с утиным носом и хитрыми лисьими глазами. Обычный прибалтийский паренек. Ему очень хотелось стать солдатом Вермахта, хотя по молодости своей и по не знанию он не слишком представлял что это такое. Он был единственным мужчиной в доме, защитником матери и сестренки... Его отец, немец по национальности, умер, когда Гансу было 10 лет, а назвали парня в честь деда по отцу.

Его семья жила на хуторе возле реки. Немецкие отряды по мере своего передвижения останавливались в хуторах и деревнях на время и однажды мать, беспокоясь что немцы опустошат запасы съестного испекла пирогов с малиной и вместо того что бы побаловать детей решила отправить их своей матери, бабушке Ганса. Сестренку мать ни за что бы не отпустила и Ганс нехотя согласился помочь.

В тот день было было жарко, Ганс одел шорты, рубашку сандалии, надвинул кепку на голову и отправился к бабушке на соседний хутор. Идти надо было долго, но это не расстояние для молодого парня. День был светлый, припекало солнышко. Сначала Ганс шел по берегу реки, свободно вертел головой по сторонам, ему очень хотелось искупаться, но надо было идти дальше, он еще раз посмотрел на речку и вздохнул

Через какое то время вышел к лесу и побрел по песчаной дороге Вдруг как из под земли на дороге очутился высокий мужчина. Ганс не сразу обратил на него внимание так как тот вышел сбоку а не спереди... Мужчина догнал паренька. Ганс повернул голову и увидел на нем немецкую форму с петлицами рядового СС. Лет 30 на вид. Гладко выбритая морда, свежая стрижка... русые волосы немного взъерошены,. куртка на груди была расстегнута видимо изза жары... амуниция на поясе болтается, за плечом автомат штаны были подвернуты..

— Бездельник,  — с усмешкой подумал Ганс, и тут же дико испугался... А ну как начнет трясти, не партизан ли, ожидать можно чего угодно. Но парень лишь предательски улыбнулся ему, но что сказать не знал. Тогда немец спросил:

— Куда идешь?,  — ганс плохо понимал по немецки, но кое что разобрал и ответил просто:

— Бабушка.

— А — а-а,  — немец засмеялся.

Снова спросил:

— Давай провожу?  — встретил в глазах Ганса непонимание и повторил,  — ну провожу-, и изобразил пальцами идущего человечка.

Ганс пожал плечами:

— Извините, я не понял.

Тогда ССэсовец начал объяснять:

— Опасность, понимаешь? Тебе дальше нельзя. Я провожу.  — ганс весь напрягся, кивнул и пошел дальше.

Немец схватил его за руку:

— Опасность — произнес он, проговаривая каждую букву и сделал вид что стреляет из автомата. Наконец Ганс понял, понял и то, что к бабушке он наверное не попадет. И ему дико хотелось 

что бы опасность оказалась правдой потому что провести весь день у бабушки было для него невыносимой скукой.

— Что в сумке?  — немец покосился на корзину Ганса но тот не ответил, и солдат посягать на нее не стал

— Вино?  — коротко предложил его новый знакомый и вытащил изза пазухи бутылку.

«Откуда раздобыл интересно? » — подумал ганс и ему страсть как захотелось попробовать. Он забыл про страх перед незнакомцем, страх уступил место любопытству. Ну подумаешь... пил и дома, не вино конечно, только пиво и немного... а немец не смотря на свою экипировку и принадлежность к оккупантам казался обычным добродушным бюргером и причины что бы не выпить с ним общительный и наивный ганс не видел.

Мальчик кивнул и сказал на немецком» давай»

— Давай давай!,  — обрадовался немец, услышав родную речь, развернул Ганса и сказал:

— Пойдем на речку? Искупаемся.

Ганс был далеко не трусом и очень добродушным пареньком, доверчивым, дружелюбным и со всеми легко находил общий язык

Он снова не понял что сказал немец, но кивнул и они пошли... Оказавшись на речном пляжике, Ганс с удовольствием вдохнул свежий воздух и обрадовался подарку судьбы: красота... он как взрослый будет пить в мужской компании да еще наконец то искупается, вместо того что бы подставлять сморщенное от отвращения лицо поцелуям бабушки в обе щеки и слушать ее причитания «какой большой, жених совсем».

Новый «друг» ганса взял его за руку и с улыбкой потряс ее, представляясь:

— Я Ульрих. А тебя как зовут?... Имя?

— Ганс.

— А имя то у тебя немецкое! Почему?... ладно... хорошо, Ганс, я искупаюсь, а ты как хочешь. Потом откроем вино и выпьем за знакомство! »

Немец начал раздеваться, побросал одежду на песок, легкомысленно повесил оружие на деревво и голым, с разбегу забежал в речку Он довольно долго там плескался, мыл голову, фыркал, наконец вышел и одел только трусы. Ганса поразило, насколько простой солдат может так хорошо выглядеть «прямо как парни с немецких плакатов» — подумал он — «все статные, с хорошо развитой мускулатурой, широкие плечи у них»

Ульрих потряс головой как кот, избавляясь от лишней влаги и спросил:

— Ну а ты что не идешь купаться, не хочешь?,  — и указал на речку

Ганс очень хотел окунуться, резко встал и начал раздеваться. Он не был скромным мальчиком и спокойно снял трусы перед незнакомым человеком, подумаешь, не девченка же... И стал осторожно заходить в воду

Тем временем Ульрих улегся на песке и наблюдал за входящим в воду Гансом. Серые глаза немца любопытно скользили по телу мальчишки, спускались по его бледной спине вниз к бедрам и упругим ягодицам... рассматривали худые стройные ноги... немец продолжал следить за ним как за добычей и лишь когда Ганс повернулся, Ульрих отвел взгляд.

Искупавшись, Ганс вылез на берег и начал натягивать на себя трусы, остальной одеждой вытерся и положил ее рядом

Ульрих сидел на траве и уже почти высох, он позвал:

— Иди сюда!  — и махнул рукой.

Ганс подошел и плюхнулся рядом на шелковую 

травку.

— Выпьем за наше знакомство. Бокалов нет, извини,  — Ульрих протянул откупоренную бутылку Гансу. Пареньку хотелось пить, он жадно припал губами к горлышку бутылки и начал глотать. ССэсовец поднял подбородок и удовлетворенно посмотрел как он пьет. Наконец, оторвавшись от бутылки, Ганс протяну ее своему немецкому товарищу. Тот тоже выпил и начал говорить:

— Как хорошо что я тебя встретил... хоть ты и не понимаешь, а все мои сослуживцы полные свиньи с ними и поговорить не о чем, а местные девки боятся меня,  — он хохотнул — видишь какие у меня руки?  — и сжал кулак..

Ганс ничего не понимал, но увидев кулак рассмеялся:  — --Внушительно.

— Ага,  — продолжал немец,  — а у тебя девушка есть? Ну, д-е-в-у-ш—к-а.

Ганс, услышав слово «мэдхен» отрицательно помотал головой..

Так они сидели и пили. Тут ганс вспомнил про пирожки. Выставил корзину и открыл ее:

— во че у меня есть!,  — гордо произнес он.

Немец радостно потер руки и они начали есть. И говорить. Конечно они не понимали друг друга. Ульрих много говорил, но все это смешивалось у Ганса в голове в сплошной веселый лай и шипение... Язык Ганса Ульриху тоже казался смешным, но мальчишка говорил мало. Через какое то время Ганс вскочил, улыбнулся и пояснил:

— я отлить.

Он зашел за кусты. стянул трусы и выпустил свое дружка... запрокинул голову и тут услышал хруст... Слева от него стоял Ульрих. Ганс не выпуская писюн из рук спросил:

— Ты че подглядываешь?,  — и улыбнулся.

Немец медленно подошел к нему, Ганс стал натягивать трусы. Ульрих остановил его руку:

— Не убирай,  — и он накрыл член ганса своей рукой.

У пацана пересохло в горле, он не знал что и делать... Такого он точно не ожидал и стоял шокированный, прислонившись к сосне. Ульрих подошел и вплотную прижался к нему, начав шептать Гансу на ухо (и счастье, что парень не понима):

— Мне нравится смотреть как парни ссут...

Пока Ганс стоял открыв рот, Ульрих опустился перед ним на колени, взял в руку его аккуратный член, обнажил головку и начал лизать. У Ганса глаза на лоб полезли... неожиданно в паху стало очень горячо, он часто задышал, даже не смея прерывать это действие

Ульрих облизывал его конец, дразнил головку языком, посасывал ее... затем опустил голову ниже и стал сосать его маленькие яйца, поочередно забирая их себе в рот. Ганс захныкал от удовольсвия... он еще не получал сексуальных ласк и не был с девочками, только дергал свой писюн, пока никто не видел, так что ощущения для него были новыми. Он ощутил, как член наливается кровью и становится твердым

«он же меня насилует».  — пронеслось в голове у Ганса, но он покорно терпел ласки немца

Затем Ульрих перевернул его к себе спиной. И стоя так же на коленях, раздвинул его упругие булочки и стал лизать между ними. Даже сам застонал от удовольствия... Ганс открыл рот и прижавшись лицом к дереву опустил глаза... он часто дышал, сопел носом... Ульрих тщательно вылизывал 

его попку, затем уперся в его дырочку языком. Ганс заскреб руками по дереву и охнул... Ласки продолжались, мальчишке было и страшно и приятно одновременно. Он успокаивал себя добрым расположением немца, завел руку за спину и запустил пальцы в золотистые волосы Ульриха..

Затем настойчивые пальцы немца нащупали дырочку пацана и стали давить и гладить, Ганс невольно завертел попой. Ульрих надавил на его отверстие и ввел палец в попку смоченную слюной. Немного подвигал там, спросил:

— Как ты?.

Ганс в ответ лишь томно застонал. Его стала возбуждать чужая, непонятная ему, грубоватая речь. Тогда солдат ввел второй палец и продолжил разрабатывать зад паренька и гладить стеночки его тугого сфинктера. Немец встал на ноги, прижался к Гансу и стал дышать ему на ухо, продолжая работать в нем рукой. Когда попка пацана расслабилась настолько, что в нее свободно входили два пальца, Ульрих оставил его зад в покое и стянул с себя трусы. Его член стоял как штык и упирался в поясницу невысокому эстонцу. Ганс мысленно приготовился ко всему, но предстоящее не пугало его, а манило и будоражило воображение, пока что немец дарил ему только наслаждение и не представлял никакой угрозы.

Ульрих буквально отодрал паренька от дерева в которое он вцепился и предложил:

— Давай ты встанешь на колени... Не понимаешь? Сейчас...  — и он, кряхтя и держа юнца за пояс, поставил его на колени. Ганс сам догадался опереться о землю руками. Ульрих пристроился сзади, взял в руку свой внушительный ствол и стал водить им между булочек ганса, надавливая на его все еще узкую дырочку.

— Ох,  — Ганс зажмурился от наслаждения, опустил голову вниз и ощутил, как в него вторгается что то твердое горячее и влажное. Ганс пискнул как девченка, но вытерпел и вот головка немца погрузилась в его девственную попку. ССэсовец положил руки на бедра паренька и стал вводить до конца. Ганс мычал и извивался. Ульрих загнал свой болт в узкую попку по самые яйца и улыбнувшись, хлопнул эстонца по ляжке — «чпок — и все! »

Немец начал двигаться, Ганс ныл, ему было больно... он не понимал, хорошо ли с ним обращаются или мучают, но ничего уже нельзя было изменить и он покорно терпел.

Ульрих закусил губу, сходя с ума от того, как узкое и горячее колечко сфинктера сжимает его член. Сначала немец двигался плавно, но потом ускорился и услышал под собой нечленораздельное мычание.

В это время Ганс ощутил как боль уступает место какому то приятному томлению, он опустился грудью на траву и расслабился. Солдат, ощутив это, стал пыхтеть и что есть силы засаживать свой агрегат в нежный, мокрый и горячий попец паренька. Ганс взвыл... он принялся стонать и охать с каждым движением немца в себе... Ульрих вошел в раж, вынимал член полностью и снова вдалбливал эстонца в землю, затем схватил его за лицо, пальцами залез ему в рот. Ганс прикусил пальцы немца, тот только довольно замычал 

и продолжал двигать бедрами. Затем он схватился за член Ганса и начал его теребить, мять яйца, обхватил его своей сильной рукой и стал водить вверх вниз, все быстрее и быстрее. Ганс извивался под ним как девка, подставлял попку, глухо стонал, рвал пальцами траву и клочья земли. Ульрих продолжал бесноваться в его заднице, а крепкой рукой все ласкал его член... Тут эстончик округлил глаза, часто, часто задышал и с дикими стонами начал бурно кончать на траву, а его член все дергался в руке немца... Ульрих тоже был близок к финалу, его подстегнул извивающийся в конвульсиях Ганс... паренек чуть было не повалился всем телом на траву, но немец не дал ему выскользнуть из рук и что есть силы долбил его в зад, затем глухо зарычал и начал изливаться в замученного до истомы Ганса, Ульрих выдернул свой член, сперма брызнула вверх падая на траву и попку ганса..

Ульрих часто и хрипло дышал, запрокинув голову вверх и закрыв глаза. Ганс так и остался стоять на коленях с расставленными ногами, голова его лежала на земле, из полуоткрытого рта текла слюна. Солдат опустил голову и принялся наблюдать как его сперма вытекает из разработанной эстонской дырочки... При виде всего этого с губ немца сорвался сладострастный стон. Затем он бодро встал как будто ничего и не было, поднял ганса подмышки, пацан болтался как тряпичная кукла, и потащил его к реке. Ганс был на седьмом небе от счастья и очухался когда ульрих погрузил его в воду по пояс... Вода приятно холодила измотанное тело и успокаивала горящую задницу. Эстонец повис на шее у солдата а тот принялся обмывать его тельце водой, затем осторожно отпустил и придерживая за плечи сказал:

— сам давай, сам.

Ганс кое как стал мыть себя, особенно попу и писюн. Затем уставился на Ульриха... Тот бодро обтирал себя водой, опускал руки под воду (видимо приводил в порядок свое хозяйство) потом снова тер свое спортивное тело сильными красивыми руками. Ганс порывался что то сказать, но не выходило. Тут Ульрих подошел сам, потрепал ганса за плечо и коротко сказал:

— Спасибо малыш, я просто улетел с тобой...  — . и собрался выходить из воды, как вдруг Ганс, переполняемый чувствами, схватил его лицо бледными пальцами и горячо поцеловал в губы. К его счастью Ульрих ответил на поцелуй и они пошли одеваться. Ганс стоял на трясущейся ноге и пытался просунуть вторую ногу в шорты, а Ульрих уже оделся. Он стоял в майке с черным орлом на груди и довольно разминал руки.

Шли обратно. Оба молчали. В юном наивном сердце Ганса зародилась некая привязанность к нежному оккупанту и он с сожалением понимал что придется расстаться. И скорее всего навсегда. Пока Ульрих провожал его до поля, Ганс размышлял, плохо ли, чтоон получил удовольствие от мужчины, не надругались ли над ним, но вспомнив какое испытал наслаждение он подумал «идет война...  

может радость которую я подарил этому солдату будет последней в его жизни. «И это успокоило.