Ванесса, девушка викария. Глава 14. Серия: Голые девушки в бане

Молодой человек, который обожал святого Джастона, проходил через легкую форму лихорадки, несмотря на то, что она вызывала у него множество странных мыслей и фантазий. Он слышал, что Марксемен в недавнем времени заходила к нему, вероятно, чтобы сообщить о том, что мистер Смит плохо себя чувствует и не может его посетить.

Возможно, размышлял он, его экономка подхватила ту же болезнь, что и он. С другой стороны, у него промелькнуло смутное подозрение, что в это дело вмешалась рука Ванессы, хотя он не мог знать с какой целью.

Лихорадка действует на людей по-разному и в случае Персиваля она вызывала у него эрекцию даже чаще, чем обычно. Он надеялся, что Милдред не заметила, как он натягивал простыни во время ее частых визитов в его комнату, принося ему горячий пунш или что-то подобное. Истории о любви, сексе и отношениях.

С другой стороны, он тайно желал, чтобы это произошло, потому что ему было любопытно, какова будет ее реакция. Милдред была вдовой, всего на четыре года моложе его, обладавшей очень крепкими, выпуклыми и аппетитными прелестями, на которые он не раз срывал свой похотливый взгляд. Теперь, когда он лежал в постели, у него не было причины склоняться над ним, и зачастую он с большим трудом удерживался от того, чтобы не погладить ее красивые округлые груди, когда они парили рядом с его лицом или плечом.

Однажды, во время подобных упомянутых нами мысленных мечтаний, он все-таки не смог совладать со своей блуждающей рукой и, принимая чашку чая из руки своей сестры, кончиками пальцев погладил лобок, который был скрыт ее коричневым платьем, а под ним - нижним бельем.

Во время случайного касания, которое Милдред показалось мимолетным, она вздрогнула и сказала, что забыла чайник на плите, заставив себя отступить с явным покалыванием в груди, оставив Персиваля в страхе, что она может обидеться.

Однако Милдред не обиделась, а напротив – она упрекала себя, поскольку была странно возбуждена. Своего брата она считала самым честным из людей и очень радовалась, что в последнее время сам дьявол постоянно что-то нашептывает ему на ухо. Скромная и тихая во всех отношениях, она все же чувствовала какое-то возбуждение в груди, которое иногда выражалось в ее глазах лишь блеском разочарования и упрека самой себе. Добравшись до кухни и оставшись одна на холодном, выложенном каменной плиткой полу, Милдред прислонилась к двери и с грустью поднимала свои печальные мысли. "Надо снова выйти замуж" – подумала она сама себе, но тут же отвергла эту мысль, потому что подобные союзы часто приводили к осложнениям, с которыми ей не хотелось связывать свою жизнь.

Это единственное касание к ее груди было первым за многие годы, и грудь ее была так чувствительна, что она даже почувствовала легкое покалывание в животе.

"О, Перси!" – в отчаянии прошептала она, пытаясь вызвать помощь, потому что не было никого, к кому она могла бы обратиться за помощью и утешением, кого-то, кто мог бы утешить ее и направить на путь праведных мыслей, как она уговаривала саму себя. Тяжело прижавшись к двери, Милдред сначала не разу не почувствовала легкого толчка, но потом вздрогнула, услышав свое имя и шагнула вперед – все раскрасневшаяся от смешанного чувства вины и тревоги – когда на кухню вошел ее брат.

Какой инстинкт заставил его появиться в этот момент? Возможно, это была всего лишь проходящая мысль в его голове? Или, может быть, эта единственная, тайная страсть, которую он подарил Милдред, вызвала в нем эмоции, сильнее лихорадки?

При его появлении женщина повернулась к столу и, прислонившись к нему, так поспешно достала из-за корзины маленький новый платочек, что выражение на лице не могло не привлечь ее растерянности и спросил:

— Что с тобой, дорогая?

— Перси, о Перси, меня охватил грех! И почему ты не спишь? Ты должен быть в постели!

— Может быть, мы оба должны быть в постели, моя милая сестра,— ответил он с пафосом, но и без надежды, потому что тот сигнал, который он подавал явно подтверждался выпуклостью сквозь его ночную рубашку. Милдред была полностью поглощена своими мыслями и потому она как ни странно не обратила внимания на выступающую проекцию его члена и лишь услышала, как он спросил в ответ:

— В каком грехе ты находишься, дорогая? Признайся мне, ибо я имею право выслушать тебя первым!

— Но это так ужасно! Ах, Перси, если бы ты только знал!

— Идет ли он от ума или от тела, Милдред?

— Мои мысли, это грешные мысли мои! — истерически воскликнула она.

— Тише, Милдред. Что такое мысли, как не проходящие через ум фантазии? Возможно, ты перетрудилась и устала от всего этого? Я ведь был огнем для тебя, я знаю.

— Нет, Перси, никогда! Не говори так!

Не раздумывая, Милдред проследовала вперед и обняла его так сильно, что ее живот столкнулся со стержнем, который пылал под шелковой мягкой тканью. И при осознании, что при этом открытии она может отстраниться, Перси обнял ее за талию и крепче прижал к себе, наслаждаясь прикосновением ее больших грудей к своему телу.

— Я тоже допустил ошибки, Милдред, как душой, так и телом. Но ведь мы родственники, не так ли? Мы можем свободно говорить о подобных вещах за эти четыре стены? Даже сейчас, когда ты покинута и одинока, как и я, истинная красота твоего тела притягивается ко мне...

— Нет, Перси, прекрати! Мы не знаем, что делаем! — произнесла Милдред. Осознание пульсации его возбужденного инструмента, упиравшегося в нее, уже не могло быть скрыто даже от нее самой. — Отпусти меня! Умоляю, отпусти! — она вскрипнула и с этими словами вырвалась из его объятий и убежала, хлопнув хрущевской дверью.

За всю свою похотливую жизнь развратник Викарий слышал множество слезливых ответов, но ни одна из них не взволновала его больше, чем нынешняя. Потому что расстлить сестру подобным образом показалось ему даже более ужасным, чем это было бы с любой гордой светской дамой, которая в противном случае уступила бы его капризам.

Когда Милдред поднялась по лестнице, в доме повисла тягостная тишина, вызвавшая у Викария громкий вздох и желание потянуться за бутылкой виски. Он был уверен, что боль он отпустит хотя бы "лихорадка" в его непоколебимо стоявшем инструменте не ослабит никогда. Черт побери, если бы только здесь сейчас была миссис Смит или еще лучше какая-нибудь нимфа, ожидающая, когда она предстанет перед его глазами, чтобы окропить свою пещерку или заднюю дырочку его любовным соком.

Усевшись за письменный стол Персиваль начал размышлять о многом, но главным образом об удовольствиях, которым он предавался в этой самой комнате. Так прошло полчаса, потом еще одно. Но в доме по-прежнему царила полная тишина, так что в конце концов он вздохнул, поднялся наверх и тихонько постучал в дверь Милдред.

— Перси, после твоих слов последовал резкий ответ. К своей радости священник отметил, что в голосе сестры не было гнева, он был полон лишь самобичевания.

— Я принесу тебе чай моя дорогая, или горячего пунша, или еще чего-нибудь.

— Нет мой дорогой, потому что теперь никто не может мне помочь и меньше всего ты.

Минуты или две продолжался этот печальный разговор, пока Перси не испустил глубокий вздох, который как он искренне надеялся можно было услышать за дверью, после чего удалился в свою комнату к своей взъерошенной постели и устал в окно стараясь не напевать себе под нос как он часто делал.

Время шло. До виктория доносились отдаленные слабые звуки когда Милдред вздыхала и снова и снова вертелась в своей постели и он нетерпеливо и нервно ждал что будет дальше. Наконец он услышал как тихонько открылась дверь ее комнаты и затем вниз по лестнице послышались ее осторожные шаги. Не зная как себя вести, но чувствуя что ему уже наскучило сидеть в своей спальне он спустился вниз он все больше и больше. Она оставит его в этом нет сомнения... Мягко ступая он тихо вошел в гостиную и остановился в изумлении от того что увидел.

Милдред сидела на диване в пурпурном шелковом халате который она одевала для отдыха домашние шлепанцы беззаботно свисали с пальцев ее приподнятых ног как будто их хозяйка сама не знала надеть их или спросить. Там где нижняя часть передних складок халата почти закрывала ее грудь он мельком увидел верх чулка и кремовую поверхность гладкой кожи ее груди. Именно там, в этой манящей глубине предательский блеск белых кружев подсказывал, что на ней возможно надета ночная сорочка, но по напряженной околочке ее халата туго обтягивающего ее тело Перси с бьющимся сердцем понял, что под ней возможно ничего нет.

Продвигаясь вперед и скрыв лицо руками с распущенными волосами Милдред неподвижно смотрела на вошедшего страта и казалось не заметила, как он пересек комнату и сел напротив нее. Только скрип его стула настиг тишину. Вокруг них царила торжественная атмосфера.

— Хм... сегодня такой приятный вечер, сестрица — начал он прочищив горло — может быть ты... как бы это сказать... слишком рано устала.

На мгновение ему показалось, что ответа он не дождется. Потом Милдред медленно подняла голову и он с ужасом увидел, что по ее щекам текут слезы. Ее ноги чуть разошлись в стороны отчего халат распахнулся трепетно и тревожно, открыв его взору место соединения ее грудей — тот райский сад, то возлюбленное укрытие всех земных наслаждений, где — как он теперь ясно видел — провисший подол шелкового халата просто чуть прикрывал ее густую шерстку цвета спелой сломы. S e f a n . r u — новые рассказы из жизни реальных людей.

Она по видимому вообще не обращала внимания на то, что она раскрыла ему свой взор был потухшим, будто отражая ход всех ее мыслей. Потом Милдред умоляющим тоном спросила:

— Перси умоляю скажи мне... потому что я думаю только об этом... что есть грех.

Его пенис вновь обрел свою дерзкую прямую осанку и выкрикий медленно раздвинул ноги, позволив ей видеть массивный выпуклость на его причиндах так как его кресло находилось всего в нескольких футах от ее собственного.

— Как это не покажется странным, моя дорогая, но именно это и доставляет мне величайшее удовольствие. Посему нам не стоит постоянно избегать его, ибо это означало бы отсутствие опыта во всем, что нас окружает — элегантным голосом ответил он.

При этих словах щеки Милдред вспыхнули румянцем. Она тяжело дышала, ее выпуклые груди поднимались и опускались под тонкой тканью, которая еще сильнее подчеркивала выпирающие соски его всё более откровенном взоре. Их взгляды встретились на мгновение, они замерли ошеломленные, не зная что сказать.

— Сейчас так тихо... так прекрасно тихо — прошептала Милдред как бы невзначай.

— Сейчас некого тревожить моя милая... здесь нет ушей которые услышат, нет глаз которые увидят... — сказал ее партьюющим тональностью.

— И никто нас не увидит... нет никто...

Милдред откинула голову назад. По ее щедрам казалось прошла волна нервозности заставляя их принять более расслабленную позу. Член Перси гудел он видел как подол халата сбился немного в сторону, его край скользнул и повис рядом с ее изящными губками, чью выпуклость он уже ясно видел. С пульсацией в висках он поднялся чувствуя странную дрожь во всем теле которая никогда не овладевала им ни с юными послушницами ни даже с Ванессой.

— Желание — это не грех Милдред — хрипло произнес он в то время как ее взгляд казалось застыл на его органе который так ясно вырисовывался сквозь ткань его темных бриджей.

— О Перси! Перси сначала ты должен наказать меня! Выбей меня! — Милдред всхлипнула и вновь закрыла лицо руками.

Ее крик был так удивительный, что Перси остановился на полпути. Затем с непривычной настойчивостью он положил руки на ее склоненную голову.

— Да конечно... сначала я накажу тебя, Милдред... конечно, я выпорю тебя, я так и сделаю. Сними халат моя дорогая, а я пока принесу нужный инструмент.

— Дорогая!

Ее пронзительный крик, полный отчаяния, раздался после того, как он поспешно вошел в свой кабинет. Он чувствовал себя странно безумным от возбуждения, прикасаясь к самой тонкой и нежной коже, такой же тонкой, как пальцы женщины. Он вспомнил последний раз, когда использовал ее - это была Арабелла Смитсон Хайд, которая в свои двадцать два года после десятого удара покорилась первому удару члена, охватившему ее мраморные ягодицы.

Милдред стояла на пороге его спальни сжимая руки к груди ее халата распахнулся, открывая еще дремлющие, но такие сладострастные изгибы, которые он так давно хотел увидеть. Будучи женщиной чуть выше среднего роста Милдред обладала парой прекрасных стройных ног, которые были не слишком худыми и не слишком толстыми. И теперь он мог видеть ее подвязки, складки пышного шелка вокруг бледно-желтого верха чулок, мог видеть ложбинку между ее сочными грудями, которые наполовину скрывал верх ночной сорочки, мог видеть ее выпуклые торчащие соски, выступающие сквозь черный кружев.

— Дорогая, я не могу! — снова запричитала она, сжимая и разжимая пальцы. Ее взгляд был прикован к довольно потертому ковру в его комнате.

— Я здесь только для того, чтобы изгнать твои грехи, любовь моя, чтобы избавить твой разум от блуждающих и скитающихся мыслей. Ты знаешь и я знаю, что сначала я должен опалить третью попку. Сними халат и расположись в полной готовности на диване. Я позаботлюсь о третьей. Если между нами и должен быть грех, то пусть он не будет прикрыт тем лицемерием, которое пятнает умы других. Мы не такие как они. Представь мне свою попку, любовь моя, свою прекрасную и выпуклую задницу, к которой так часто стремились прикоснуться мои руки. А теперь восприими свою плоть, Милдред! Давай!

— Ой-ой-ой! — воскликнула женщина, когда с этими словами мужчина резко схватил ее за запястье, потянул и прижал к ожидавшему ее дивану. Затем захватил верх ее халата и быстро заткнул их ей под мышки, чтобы высвободить грудь и отступил назад.

— Если мы все время в грехе Милдред, то путь наши слова пройдут те мысли и желания, которые мы намереваемся воплотить. Вытяни ноги и держи их широко расставленными. Отставь свой зад хорошо выпяти его назад — представь его мне как подает сестре!

— Пер... Персы!!! — Когда ее плечи и голова опустились вниз, а волосы распались по спинке сиденья Милдред сделала движение будто собиралась снова распрямиться, но дрожащее движение ее спины оказалось достаточным предупреждением для ее мужчины, который часто сталкивался с подобным управлением.

"Вжжжжж" — пропела плеть глубоко впиваясь в зад нижних полушария и оставляя на них тонкую розовую полоску, которая вызвала у Милдред ответный вопль.

— Неееет!!! — крик к которому викарий хорошо привык. Не давая ей передышки он нанес еще один удар по ее великолепно выпирающему задку, который заставил ее приподняться на цыпочки и снова явно показать ему пухлые губки своей норки.

— Ой-ой-ой! Персы стой! Я не могу, не могу этого вынести нет!!!

"Вжжжж" — Третья гораздо более глубокая полоса прорезала эти пухлые выпуклости полусферы заставив ее едва извиваться.

— Это необходимо, моя дорогая, чтобы подготовить тебя к мужскому члену. Ведь я так хорошо это знаю. Еще три удара, моя милая, и тогда я овладею тобой. Твоя пещерка давно нуждается в хорошей смазке разве нет.

— Нет, Перси! Ууу! Не говори так! Как ты можешь. Нет! Нет!! Аааа!!!

Вскрик вырвавшийся из горла Милдред был бессловесно самым пронзительным потому что Перси нанес ей резкий быстрый двойной удар проведя плетью слева направо по ее дрожащему разрезанному шару а затем изменив направление заставил ягодицы Милдред заметно сжаться когда ее визг достиг самой тонкой самой высокой ноты. S e f a n . r u — новые рассказы из жизни реальных людей.

— Ааайиии! — всклипнула Милдред спустя несколько секунд. Ханение в пароксизме возбуждения последний удар и оттолкнув плеть Перси схватил ее крепкие округлые бедра и ворвался своим членом между влажными губками ее щелки.

Частично в этой позе он начал входить в девушку лишь наполовину чтобы поседить и успокоить ее последние самые отчаянные извивания а горячая пульсация его инструмента передавала нужное сообщение просительнице. Однако сейчас он полностью запылился в ней одним быстрым ударом и заставил ожженные половинки попки Милдред упереться в его живот и в то же самое время склонившись над ней взял обеими ладонями ее торчащие груди и еще глубже погрузился в сочный канал ее плотно сжатой пещерки.

— Персииииии! — выкрикнула Милдред дико вертя задком пока он мощно гнездился в ней.

— Какая же у тебя задница какие сиськи какие великолепные бедра! Ну же моя сладкая раскройся хорошенько и раздвинь свои ноги — мы уже согрешили так давай же будем трахаться!

— Ууу Перси уууйййй! О он внутри... он внутри!!!

— Успокойся моя дорогая! — гремел Перси блаженно напрягая свои сильные ноги когда хархатные стенки ее гнездышка сомкнулись вокруг него но в то же время он уже пришел в себя. Как уже было замечено в случае с Ванессой в его характере было вызывать полное повиновение у новой женщины и в этом смысле его курлыкающая и трепыхающаяся сестра несли для него несомненно новый опыт.

— Ох, боже!!! — воскликнул Милдред снова, и его облегчение переполнило его от страсти, и больше он не произнес ни слова, пока его толстая длинная пика не стала его образовывать.

Никогда еще прежде Викарий не имел более страстного секса, потому что он чувствовал, что в этой первой кровосмешательной связке, в которую они оказались медленно нерешительно, но неумолимо вовлечены Милдред нужно было "обслужить" со всей возможной тщательностью. Ощущение ее спелых ягодиц врезающихся в него с каждым толчком внутрь было возбуждающим. Чуть приподнявшись на носках он стоял расставив ноги и выпрямив спину, в то время как его чресла ритмично двигали его пульсирующий член взад и вперед в ее жаркой щели. Несколько раз он присмотрелся вниз чтобы с возбужденным удивлением видеть этот снова и снова обновляющийся ход и чувствовать упругие толчки ее прекрасной попки в его живот.

Оба сопели, оба тяжело дышали, оба издавали слабые стоны. В тишине гостиной раздавался тихий хлюпающий звук, сопровождаемый легким скрипом спинки дивана при каждом толчке. И эти тихие ритмичные сладострастные звуки, лишенные посторонних голосов, музыкой звучали в голове викария.

Тем не менее, после нескольких минут этого сладострастного упражнения и чувства, что он вот-вот взорвется, викарий задыхаясь спросил:

— Ты уже достигла оргазма, Милдред?

— Оооо, Перси!!!

— Милдред... ты... ты... готова?

— Дааа!!!

— Хорошо, моя сладкая, тогда давайте закончим... закончим еще раз... и закончим радостно вместе, потому что я собираюсь наконец наполнить твою киску! Ещё больше историй читай на sefan.py.

— П... п... п... — запинаясь, выдохнула Милдред, которую, если честно, оставили только похотливые чувства.

— Хорошенько поработай своей задницей, потому что в будущем я буду часто трахать тебя!

Тихий вскрик разнесся от женщины, так как самая грубость его слов вызвала у нее еще большее возбуждение. Отпуская оргазмический стон, она одновременно почувствовала первые долгие и густые струи спермы из пениса брата, наполняющие все ее разгоряченные недра. Ее задница дико извивалась в блаженном ответе.

— Ох, Перси, да! Да, еще больше!! Еще! Еще!! Ещеее!!!

— Какая же ты потрясающая любовница, Милдред. Мы давно должны были это сделать. Боже мой, как сильно я кончаю в тебя! Аааа!

С этим криком викарий рывком двинулся вперед, оканчивая гладкие внутренние стены ее лона своим семенем, пока он не издав последний звериный рык и, сжимая зубы от наслаждения, не остановился, стоя на дрожащих ногах со своим пульсирующим членом, полностью погруженным в нее. Милдред же осталась только безучастно реагировать на его уже угасающую страсть.