МЮРИЭЛ или итоги работы победившей похоти. Глава 11 aka Минет на работе

Из записей госпожи Селии

Мои мысли и восхищение мучают меня в виде снов и видений. Я нахожусь в таком возбуждении, которого никогда раньше не испытывала. Два дня назад к нам пришла Мюриэль Мэнсфилд, представившаяся случайно проезжавшей мимо. Будучи одна дома, я приняла ее. К моему огромному изумлению, она поприветствовала меня поцелуем прямо в губы. На мой удивленный взгляд, который я не смогла скрыть, она ответила улыбкой и сняла свое пальто и шляпку.

Когда подали чай, мы беседовали обо всевозможных пустяках, типа платьев и прочих вещей, хотя все это время я чувствовала себя так, будто меня экзаменуют. Наконец-то я решилась сама ее опросить.

— Я расстраиваю вас. Вам не нравится целоваться с другими женщинами? — спросила она, как только горничная удалилась со стола.

Я ответила ей, что ничего не знаю о подобных вещах, и это была истинной правдой. Однако выражение моего лица, должно быть, снова меня выдало, потому что она опять улыбнулась и спросила, не противно ли мне это. Я сказала, что даже не знаю, что на это ответить.

— Я думаю, вы знаете — сказала она. — Но это скрыто у вас в уме. Если я вас опять поцелую, когда будем одни, вы простите мою неприличность?

Не имея опыта в подобных беседах, я немного растерялась и, вероятно, слишком сильно прижала губы друг к другу, потому что на ее лице снова появилась та же грустная улыбка.

— Это же, знаете ли... не запрещено — были ее следующие слова. Сказав это, она поднялась таким образом, будто я подумала, что она уже собралась уходить. Но вместо этого она села на подлокотник моего кресла, приподняла мое подбородок и приблизила свои губы к моим так, что я обеими руками вцепилась в кресло. Ее язык на мгновение проник в мой рот и тут же исчез.

— Видишь, как это вас сладко тревожит? — произнесла она, и из-за мимолетности момента я никак не смогла устраниться от странного и какого-то потустороннего поцелуя, и это можно было принять за согласие.

Я попыталась встать, но она тут же быстро отошла от меня. И тут у меня с губ сорвалась одна из тех нелепых фраз, которые всегда спонтанно приходят на ум. «Я не понимаю...» — пробормотала я в тот момент, как она отвернулась, и подошла свои длинные замшевые перчатки. Тут в комнату беззвучно вошел Роджер, которого я меньше всего сейчас хотела видеть — по недосмотру горничной дверь осталась распахнутой, и он слышал то, что я начала говорить.

— Чего же ты не понимаешь, моя дорогая? — поинтересовался он.

Возможно, на этот раз меня спросила сама Мюриэль, беззаботно перебив меня своей репликой, поскольку я сама не знала, что ему ответить.

— О, что-то очень приятное. Но мне и правда пора идти. Надеюсь, вы все простите меня? — сказала она, подошла свою шляпку с примером и удалилась, оставив меня со слезами на глазах, появление которых я наотрез отказалась объяснять Роджеру. Он покинул меня в сильном замешательстве и немалом беспокойстве.

Ночью мне снилось, что Мюриэль снова поцеловала меня, и на этот раз намного дольше. Я проснулась, все мое тело горело, и это было так странно, что я вся прижалась к Роджеру, который тут же проснулся и спросил, что случилось. И опять я не смогла ему ничего объяснить, но к счастью он снова быстро заснул. Этот сон преследовал меня весь день, точнее, не столько он сам, сколько то, что ему предшествовало — эти влажные губы поверх моих, это дерзкое подрагивание ее язычка у меня во рту. Всякий раз, когда я думала об этом, мои щеки начинали пылать, а сама я испытывала то чувство нежданного удовольствия, в которое не могла поверить.

Я всегда вела приличную жизнь, в том понимании, которое мне близко. Я всегда сдерживала свои греховные выходки и даже скрывала их от Роджера, который иногда проявляет порочность и безудержность в своих желаниях. Но как только наступает ночь, я снова погружаюсь в эротическое отчаяние — хотя честно говоря, это не то же самое чувство — и мне снова приснился тот же сон.

На этот раз у меня был сон, что я лежала обнаженной рядом с Мюриэл и наши тела притягивали друг друга. Проснувшись утром от этого сна, я начала беспокойно вертеться в кровати, разбудив Роджера. На этот раз он не оставил меня в покое и заставил рассказать ему все произошедшее. Наконец-то я решилась и рассказала ему все, хотя не очень последовательно и иногда непонятно.

Он спокойно выслушал меня, гладя мое лицо и формы, иногда задерживаясь между моими бедрами, где я была очень возбужденной. Подняв свою ночную рубашку, он прижался к моему животу своим членом и начал произносить такие слова, которые я раньше от него не слышала. Странные фразы зазвучали в его голосе и отозвались у меня в голове. Он сказал, что нет необходимости беспокоиться, потому что страсть между женщинами хорошо известна и действительно распространена. В конце концов, целоваться было приятно и это следует поощрять, а также целоваться с женщинами — это очень прекрасно. Я слабо возразила в то время, что это все непристойно и неправильно, и что у меня действительно нет желания делать это.

Потом его тон стал более строгим.

— Я предполагаю, что у тебя есть сильное желание доставлять себе удовольствие, и оно до сих пор оставалось скрытым в глубине твоего существа, моя любовь. Отрицай это, как хочешь, но в этот самый момент — момент пробуждения со свежестью от самого прекрасного и чувственного сна — стены твоей пещерки напряжены, как у молодой девушки, и сейчас влажные от желания. Почувствуй, как плавно и легко мой член входит в тебя, — произнес он, перекатываясь на меня раньше,  чем я успела подготовиться к защите.

В одну секунду он полностью вошел в меня, наши животы соприкоснулись, и взгляд его прекрасных глаз отразился в моих. Нежное движение и пульсирование его фаллоса одновременно возбуждали меня и, хоть и не желая этого показывать, я начала издавать звуки страсти. Его член двигался во мне вкрадчиво и нежно, мои ягодицы дрожали от удовольствия, грудь моя вздымалась, а соски быстро окрепли и встали торчком.

— Ты получишь ее, моя любимая, — пробормотал он, и я простонала: «Нет!» — правда, ненадолго. Его слова произвели на меня такое же действие, как и ее поцелуи, — вызвали одновременно и тревогу, и возбуждение, так что я не знала, в какую сторону повернуть между двумя противоречивыми чувствами.

— Да! — настаивал он. Его виски начали потеть, а мои губы с наслаждением перекатывались под ним. Я охватила его руками за шею и мгновенно кончила, обильно увлажняя его плечины, и тем самым, молча признаваясь в своем возбуждении, которое быстро одолело своего антипода.

— Я не должна! Нет, это просто развратно! — вскричала я, скручиваясь и раскалываясь в уме между представительной действительностью происходящего и совершенно тревожными чувствами, которые во мне перебегали.

— Я приведу ее к тебе, дорогая, — услышала я, и затем моя голова погрузилась глубже в подушку, и я снова задрожалась, уже почти продолжительной дрожью, как будто всё мое тело испытывало электрическими импульсами.

— Нет... Да! — ответила я на одном дыхании. Тогда Роджер начал еще глубже раздирать мою влажную щель. Мы задыхались, мы сжимали друг друга в исступлении удовольствия, в то время как самые чувственные и похотливые фразы лились из его уст.

— Ах, какая же ты замечательная трахальщица! Какие чарующие наслаждения ты познаешь! — произнес он, а затем в оргазмическом блаженстве в меня хлынул поток его желания. Наши слипшиеся тела содрогнулись в экстазе, я снова обхватила его член, получив его последние тонкие струи, а затем мы опять погрузились в необъятную тишину.

Роджер, однако, отдыхал не долго. Я думаю, сейчас в нем энергии еще больше, чем раньше. Мужественный жезл вышел, и он сел, торжественно расчесывая свои взъерошенные волосы и улыбаясь.

— Ты получишь ее сегодня, моя милая, — сказал он и сошел с кровати, как будто сказал что-то привычное.

— Дорогой, нет! Я не имела в виду..!

— Я приведу ее после обеда, дорогая. Я знаю, вы вдвоем пойдете плавать в возхитительной гармонии, вы создадите самый чудный мир наслаждений. Я отведу Дейзи к ним домой и не вернусь в течение нескольких часов. Вас никто не посечет.

— Нет, Роджер, нет, я не могу!

— Я говорю да, ты же хочешь этого, и ты пойдешь это делать, моя дорогая. Я уверяю тебя, что если ты не испытаешь никакого наслаждения, никакого продолжения не будет.

Мои предложения, мои умолчания были напрасными, и на этот час я осталась одна. Я отказываюсь целовать ее, вот и все, я просто отказываюсь.

Из дневника Джейн

Итак, леди Селия должна скоро вступить в нашу небольшую игру — Мюриэл призналась мне во всем как обычно. Дамочку можно "разбудить", сказала она, а потом мы подставим ее под Филиппа, да еще таким образом, которым она никогда не разрешала своему собственному мужу. За несколько дней он ее хорошенько заполнит своим семенем, поскольку ему уже давно не позволяли его растрачивать, и для такого события он успел его накопить. И хотя Роджер ничего не знает об этой части плана, его дорогая супруга вернется к нему вполне целой, хотя и с хорошо разработанной и заполненной пещерой!

В то же время такого же внимания требует и Дейзи. Мы уже обсудили это между собой — по крайней мере, я так утверждаю, но Мюриэл говорит, что это все целиком ее идея. Что ж, я промолчу и в тот раз, ей всегда нравится быть главнее.

Из дневника Мюриэл

Мне иногда представляется, что во мне сидит "слишком много разных людей", у которых слишком много противоречивых желаний. Я не говорила об этом Джейн, иначе она может подумать, что я странная. В один момент Роджер — это тот, в объятиях которого я хочу оказаться навсегда, а в следующий миг — я бы хотела, чтобы он отчасти был, по крайней мере, таким же как Филипп. Пусть ветер уносит мои мысли, мне все равно. Именно я предложила ему соблазнить — если это можно назвать в ее возрасте — его жену. Она прекрасна и способна на большее удовольствие, чем позволяла себе до сих пор.

Что касается Сильвии, я, возможно, испытываю и обиженность, и ревность от желания Роджера быть с ней, хотя думаю, что найду удовольствие в этом акте.

Дейзи каждый раз выглядит все более привлекательной и свежей в моих глазах, хотя Роджер кажется затравленным моими упоминаниями о ней при описании наших интимных моментов. Я не знаю причину этого, кроме того, что он возможно стремится показаться более благопристойным, чем есть на самом деле. Или это я раскрыла его истинную сущность? Сначала я полагала, что он стесняется, но он никогда не сможет признать это. Те люди, которые меня не знают достаточно хорошо, думают обо мне как о безупречной личности - так должно быть и это всегда производит впечатление на наших юных девушек. Они воспринимают меня серьезно - я знаю это. Такая сладкая щекотка заставляет их щеки зардеться при ласках грудей и интимной зоны! В любом случае, Дейзи является более возбужденной из нас двоих и уже готова к сексуальной игре.

Завтра я собираюсь завладеть Селией, и я верю, что она так же прекрасна без одежды, как и в тех дорогих нарядах, которые она носит. Она более открыта для ласк, чем она сама думает. Мне будет очень приятно свести ее с Филиппом. Если потребуется, я сначала накажу ее, но не думаю, что до этого дойдет. Сейчас он достаточно опытен, чтобы плавно проникнуть своим половым членом в ее анус. Ей это пойдет только на пользу, а его уверенность в мысли о том, что за истинное послушание полагается награда.

Из дневника Дейзи

Тетя Мюриэль сегодня поехала к маме. Полагаю, что они станут хорошими подругами, в любом случае я на это надеюсь! Я думала, что они просто запрутся в своем мирке, но к моему удивлению, папа взял меня с собой. Все это было не так, как я предполагала, потому что тетя Джейн вела себя очень неприлично и сказала, что когда все будут заняты в доме, мы сможем показать друг другу подтяжки. И все это при папе! Мы с Сильвией не знали куда девать глаза.

Отец заявил, что оставит нас вдвоем, а сам снова отправится с тетей Джейн осматривать конюшню. Хотя я думаю, что там ужасно темно и внутри напоминает старую часовню. А еще там пахнет соломой и конским навозом. Прочитай рассказы на сайте сефан точка ру.

— Нет же, моя дорогая, иногда молодые леди должны поступать так, как от них требуется, — так или примерно так сказала тетя Джейн, а я все это время не знала куда мне спрятаться глаза и уши. А теперь, сказала она, мы можем снять платья и стать рядом друг с другом. Отец заявил, что раз такое дело, он уйдет, но, по-видимому, он сам не знал, куда деваться. Не знаю, где все это время был мистер Мэнсфилд,— было очень тихо. Порез тоже не было видно. Тетя Джейн сказала, что мы должны это сделать и расстегнула платья на нас обеих. Я вся раскраснелась, но мне и в самом деле хотелось подержаться с Сильвией за руки. Для того, чтобы снять платья, нам обеим пришлось наклониться, и поэтому я не видела папы, чему была очень рада, потому что на мне остались всего-то сорочка и чулки. Мама не знает, что я теперь не ношу панталоны.

Наши платья упали на пол, и когда я выпрямилась, то заметила, что папа уже ушел. Он шел по саду, но постоянно оборачивался и всматривался в наше окно. Мы не успели все сделать быстро, сказала тетя Джейн, и должны еще снять наши сорочки! Папа снова обернулся на наше окно, но лишь на минуту. Тетя Джейн сумасшедшая, потому что она позвала его в окно, сказав, что мы хотим что-то ему сказать. Сперва он не пришел, но она снова его позвала и он вернулся, но все время глядел на ковер. Он только спрашивал без поднятия глаз, что мы хотели сказать, а мы, ой, закрыли лица и ничего не могли произнести!

Тётя Джейн внезапно появилась перед нами и заявила, что мы глупые, но даже несмотря на это можем поцеловаться, хотя никто из нас не мог дышать. Мы с Сильвией решили прикрыть свой предок и поэтому повернулись и поцеловались. Тётя Джейн сказала папе, чтобы он потрогал наши попки и ощутил, какие они прекрасные и теплые. Я думаю, ему очень этого не хотелось, но она всё же заставила его это сделать, а мы с Сильвией в это время прижимались друг к другу еще крепче и хихикали. Я почувствовала, как его рука пошла вниз, но потом он сразу же убрал ее и снова вышел из комнаты.

Тётя Джейн сказала, что мы можем одеваться и отправилась следом за ним. Думаю, что они прогулялись за конюшнями, потому что их не было целый час. На юбке тети Джейн была пятно, должно быть, она упала.

По дороге домой, в коляске, папа поцеловал меня и сказал, что я хорошая девочка. Я снова уселась к нему на колени. Я сказала ему, что не хотела снимать платье и шорты, но тётя Джейн меня заставила, но правда, тут же добавила, что она это сделала ради веселья — это она сама так сказала. Внезапно я осмелела и попросила папу не рассказывать маме, что я больше не ношу панталоны. Папа в ответ на это рассмеялся и стал крепко целовать меня в губы, сказав, что об этом не может быть и речи, потому что тогда она в любом случае подумает, что он задирал мне платье. Как я всё закраснела! Как глупо, что я только сейчас не догадалась. Я спрятала лицо, а коляска все подбрасывала нас и я прыгала у него на коленях, ощущая под собой что-то очень твердое.

Потом отец спросил, что однажды он уже видел меня голой, можно ли ему еще посмотреть? Ой, я быстро закрыла лицо от него, но он тогда сделал непристойную шутку - начал лизать мое ухо, заставив меня изгибаться, спрашивая снова и снова до тех пор, пока я не ответила, что он может только когда мамы нет рядом. Тут он опять потрогал мою грудь и заметил, что они стали наливаться. Он спросил, приятно ли мне, и я согласилась. Мне везде стало так хорошо! Моя попа скакала на этой твердой штучке, а папа издавал непристойные звуки! Я откинулась, а он поцеловал мою грудь через платье!

Когда мы приехали домой, мама была уже в постели. Я думаю, что у нее поднялась температура, потому что она очень раскраснелась, а тетя Мюриэль, должно быть, переодевалась, поскольку она как раз застегивала платье. Она сладко мне улыбнулась и крепко, крепко меня поцеловала, а потом выразительно посмотрела на папу и сказала, что он должен хорошенько следить за мной этой ночью. Не знаю, что она хотела этим сказать. Я думаю, она имела в виду маму, потому что у нее горячка. К ужину, по крайней мере, она не спешилась.

Из дневника леди Селии

О, любовь, о губы, о эти страстные руки! Я не могу поверить ни в то, что я сделала, ни в то, какой милой и настойчивой была Мюриэль. Каким же развратом я развлеклась! После этого я едва смогла смотреть сама на себя в зеркале. Ее язык был таким длинным и гибким у меня во рту. Я думала, что мы поцелуемся, но она разделась и заставила меня делать то же самое, несмотря на все мои протесты.

— Моя дорогая, теперь мы должны быть вместе. Твой муж не помешает нам, — сказала она. Но откуда она могла об этом узнать? Я хотела спросить её об этом, но, показавшись сначала тигрицей, она очаровательно превратилась в ангела, утоляющего мои жаждущие любви формы, — мои руки окрепли и коснулись её изящных, её живот плавно скользил по моему, пока наши страстные эманации не смешались в одном потоке, и после всего этого мы лежали, задыхаясь.

Я думала, что все свершилось и что сон закончился, но она сказала мне, чтобы я свесила ноги с кровати. Я было решила, что нам пора вставать, хотя голова ещё кружилась, а коричневые кончики грудей — мои "коралловые припадочности", как она сказала,— были полны твердости. Однако, когда я пошевелилась, она встала на колени у кровати, подняла мои ноги и... Ооо! Как я могу, как я смею писать об этом! Её длинный язык прошел туда, где до него ещё никогда не бывало чьих-либо уст. Я вздыхала, стонала, не в силах себя сдерживать. Я всегда думала, что когда тебя охватило оргазмическое блаженство и пролился твой сок, то все уже кончено, но как она научила меня, для женщин это не совсем верно. Ещё трижды я извергалась струйками любви в её рот, а потом её губы приблизились к моим, и наши груди соединились вместе,— все было наполнено любовью. Я купалась в экстазе, и как потом призналась Мюриэл, она испытала те же чувства. После всего этого мы лежали вдвоем, тяжело дыша, со спутанными шерстками на обоях наших пещерках, которые причмокивали в своем "поцелуе" — и я, которая никогда и подумать не могла использовать подобные слова, теперь играю ими, как игрушками своего желания. Рассказы на сефан точка ру.

Кроме того, Роджер был очень ласков со мной. "Тебе понравилось?" - это все, что он спросил. Я кивнула, ничего не в силах сказать. Я держала в руке его половой орган, а он играл и с моей влагалищем, и с моим анусом. Я была спокойной и уже не дергалась от этого, но даже в тот момент я не позволила ему проникнуть своим членом между моих нижних половых губ - я просто не смогла решиться на это. "До конца месяца ты позволишь мне сделать это", - сказал он. Не знаю, что он имел в виду. Я оказалась потерянной, произнесла я, потому что чувствовала себя виноватой, хотя, как было видно из его мягких слов, он и не испытывал никакой ревности к Мюриэл. Он хотел спросить меня о многом, я знаю, но не мог заставить себя это сделать, а сама я была и являюсь слишком застенчивой, чтобы говорить об этом. Как же так остроумно он поступил со мной в ходе этого удивительного события!

- Я больше не буду этого делать, - сказала я, но спрятала лицо, поняв, что это ложь, и почувствовав ужасное желание. Но даже это он понял - мой добрый, милый, понимающий человек.

- Никогда не говори никогда, Селия,- сказал он, ласково поглаживая меня по попке. Я не знала, что ответить, поэтому притворилась спящей. Никогда раньше не знала, что вышла замуж за такого ангела.

Из дневника царя Роджера

Я ни в коем случае не позволю погибнуть моей дражайшей Селии, я лишь доставлю ей удовольствие. Я так и сказал Мюриэл.

- Теперь скоро достанется ее попка. Если, конечно, это то, чего ты хочешь,- сказала она в ответ, взглянув на меня с явной ревностью. Я заверил ее, что ее сочная задница - дерзкая, упругая и такая нежная, как сливки - может вполне составить счастье любого джентльмена. Ее это, кажется, успокоило. Как же она тяжело дышит, когда ее туда трахают - она вся дергается и тихо ржет, как молодая кобылка, пока мой член входит и успокаивается между ее горячими половыми губами.

Боюсь, что они с Джейн обсуждают даже самые интимные вещи. Если бы не это, уверен, что мое пристрастие к Мюриэл было бы намного сильнее. «Не правда ли, Дейзи приятная девушка, а между прочим у нее тоже замечательные кудряшки?» - спросила она. Я ответил, что не обращал внимания и не заботился. «Ой, лжецокатался, ты же трогал их попки, верно?» - улыбнулась она. Я подумал, что это шутка, но в ответ только покачал головой. Подозреваю, она тоже так подумала. Мне захотелось спросить, засовывала ли она палец Селии в задний проход, но это было бы уже слишком. Меня иногда удивляют свои представления о морали, но ты являешься тем, кем ты есть.

Мне нужно поговорить с Дейзи, потому что я боюсь языков этих сестер. В этом свете мое решение завладеть сначала Джейн, а потом сладкой Сильвией, несколько поубавило, но меня привязывают к ней таким же образом, как Селию к Мюриэл!

- Скоро же будет разрешено завладеть нами остальными,- сказала Мюриэл. На это я парировал, что я сам ей скажу, когда и где мне захочется это сделать. И снова она показалась мне удрученной,- иногда язык ее просто не слышится. Дело в том, что она не имеет в виду ничего дурного. Я сказал ей, что все это знаю - и в некотором смысле прощаю ее. Она вздохнула и прижалась ко мне крепче.

- Мы всегда будем ходить одновременно и соучастниками и союзниками, дорогой,- сказала она.

Я подумал о том, что это очень верно, и одобрил ее за эти слова.

- Ого, тебе же все равно нравится что-то из того, что я говорю! - рассмеялась она. Иногда она бывает такой, что перед ней невозможно устоять...

Если кто-то спросит, целовал ли меня отец в губы, я скажу, что нет. Отец прочел мне об этом очень серьезную лекцию. Но у нас состоялась с ним секретная встреча в моей комнате! Я сказала, что не буду рассказывать об этом никому на всем свете, и это правда. "Даже если тебя будут шлепать и спрашивать?" - спросил он. Я не скажу даже ангелу, ответила я, а он просто засмеялся. "Тогда не говори сама себе, потому что ты тоже ангел, моя радость", - сказал он. Сначала у него было какое-то испуганное выражение лица, но теперь он полностью оживился. На мне была только пижама. Он хотел обнять меня двумя руками, но потом вдруг передумал и быстро вышел из комнаты, и меня это очень расстроило. В конечном счете, похоже, что после всего случившегося он мне не доверяет.