Только твоя, любимый, только твоя... Глава 3

Однажды в их отношениях произошло что-то... особенное. Бесшабашное, живое и, вероятно, излишнее – но именно такой степени свободы Марина так не хватало.

Тогда.

Когда она, как казалось, окончательно избавилась от этого и начала встречаться с другим парнем...

«Он был порядочным. Сильным, но неуверенным в себе. Умным, но не знающим об этом. Хорошим, но мечтавшим, иногда и понарошку, показаться плохим.

Идеальный вариант для девушки, пережившей несколько болезненных разрывов подряд.

Он не лез к ней с приставаниями, не делал намеков... Он просто принимал любое ее решение. И был счастлив просто быть вместе с ней.

Жалкое зрелище, но удивительный персонаж.

Впрочем, Марина тогда, вполне искренне его полюбила. Не влюбилась – такой роскоши она себе уже не могла позволить, слишком сильно ныла еще не зажитая рана. Но полюбила – по-доброму так, по-настоящему. Так обычно любят бедные жизнью тетки своих – пусть и плохоньких – мужичков. Не из жалости, не по нужде, не от безысходности – но из малейшего намека на безбашенную поворотливость и сногшибательную стройность. Читайте "Стефан Рассказы" и получайте удовольствие.

Недаром волю считают продуктом исключительно канонического «рацио». И совершенно оправданно ее же сравнивают со стержнем – не то с анальным позвоночником или хребтом (сравни, что называется, со словом «хексрехетный»), не то с метафизическим дрыном, который незримой колонной подписывает наше свиновато-мутноватое сознание, в котором вечно кипит горячка между звериным инстинктом и человеческой нормой.

Так вот тогда Марина полюбила его по своей воле – головой. И даже, несмотря на пошлые мыслишки, которые неизменно возникают в голове при словах «люблю головой», применительно к девушке с пухлыми губками, тот самый минет она делала ему только пару раз.

В те мгновения она сама разгоралась, явно устав от его порядочности и правильности. А ведь ей и действительно было, от чего утомиться: однажды, даже стандартность каждого раза начинали постепенно надоедать Марине.

С бывшим она перепробовала самые разные места для совокуплений: его половой член входил в ее узенькую щель в непосредственной близости и от кухонной столешницы, и от подоконника, и от автомобильного сиденья, и от клыксового дивана, и от пола со стеной, и от вполне чистенького скамеечки в ресторанном туалете, и от шуршащей подушки кресла в кинозале...

И как они сплетались телами, сливались в едином порыве страсти, буквально, нарастали друг на друга...

Он ложился на нее - и они отдавали дань миссионерской позе. Она широко расставляла ноги и садилась на его дрожащий от нетерпения член. Он резко и размашисто имел ее сзади, снизу, стоя, сидя, лежа - во всех вариациях, на которые хватало желания и фантазии. И она всегда кончала, когда его член, наконец, доводил ее до пика. Когда его руки ласкали ее животик, гладили грудь, руки, шею, трогали мокрую кисочку, то и дело проникая в нее пальцами...

И конечно же, грудь.

Точные движения с застывшими сосками - она сладко стонала, когда ее "экс-" начинал массировать их пальцами, пощипывать, чуть оттягивая, причиняя приятные и вместе с тем больные ощущения.

Бывший умел ласкать ее грудь как никто другой: казалось, он знал каждую точку,

каждый миллиметр ее кожи и каждое прикосновение только распаляло жгучее желание наконец-таки впустить в себя затвердевший и обильно смоченный смазкой член.

Этот порядочный и хороший парень никогда не умел так делать. Он всегда аккуратно просил ее погладить его руку, иногда сверху, иногда снизу. И в те моменты, когда она нежно ласкала его, она невольно вспоминала, что это тоже приятно было ее бывшему.

Он ласково говорил:

- Погладь меня, дорогая...

И в этом не было ни намека на пошлость или противоречие. Марина игриво улыбалась - и нежно касалась шеей своего парня. Он закрывал глаза и поворачивался к ней, чтобы они слились в одном долгом поцелуе. В это время рука Марины медленно опускалась на интимные места возлюбленного, от чего его дыхание становилось все чаще. Через одежду она начинала массировать его возбужденный член и напряженные яички. Ткань штанов становилась все теснее, пока ее парень не чувствовал болезненное возбуждение от стеснения одежды, через которую его нежно гладит рука возлюбленной. Не прерывая поцелуя, он стонал, а она улыбалась от удовольствия, ведь ей так нравился этот момент: когда ее парень возбужден до предела, и между его блаженством в ее нежных пальцах лишь тонкая ткань.

Наконец, Марина медленно развязывала ширинку и расстегивала пуговицы - и на свет появлялся член, дрожащий от напряжения. Марине всегда нравилось гладить вены на толстом члене ее парня - и слушать его стоны от удовольствия. Ей очень нравилось как трепещет мощный ствол, как более ярко выделяется головка, как из щели на вершине появляются капли смазки, которую она всегда медленными движениями размазывала вокруг.

Так Mарина игралась со своим мальчиком, доводя его практически до исстyпления, тонко чyвствyя его огненное желание кончить, которое наполняло каждyю клеточкy раскаленного члена y нее в ладошке.

И тогда она легонько сжимала его в кyлачок и начинала медленно водить, поднимаясь от ло6ка до самой головки. Mарина никогда не спешила — во всем, что касалось секса, ей нравилась размеренность, растянyтость, которая позволяла yпоительно смаковать весь пароксизм ощyщений — своих ли, партнера ли — неважно.

Постепенно, она yскоряла темп, заставляя своего мальчика стонать все громче, переходить почти на рык, который он иногда издавал во время оргазма.

Тогда он шептал ей такие вольности, за которые, в о6ычное время, наверняка, 6ыл 6ы yдостоен yкоризненного взгляда — а то и ощyтимого тычка кyда-ни6yдь, в чyвствительное место.

Но сейчас она лишь смyщенно краснела, продолжая ласково дрочить член лю6имого, периодически прерываясь и демонстративно смачивая ладошкy со6ственно слюной, глядя прямо в глаза своемy мальчикy.

И тогда, после нескольких движений мягкой рyчки — он кончал. Сперма выстреливала из члена длинными, молочными стрyями, опадая прямо на нежнyю рyчкy Mарины. Иногда член ее лю6имого подолгy вы6расывал гyстое семя в воздyх.

А иногда она медленно наклонялась к его членy и, в момент извержения, нежно о6хватывала головкy своими мягкими, пyхлыми гy6ками, заставляя ее мальчика прямо-таки вскрикивать от неожиданного, многократно yсилившегося наслаждения.

Mарина всегда глотала спермy своего мальчика. И дyмала, что 6ольше никогда, •••

Несмотря на все обстоятельства, не станет проделывать это ни с кем другим. Да и не было никого другого... до порядочного и хорошего.

Однажды, правда, этот парень совершил огромную ошибку. Он окончательно уверился, что их с Мариной любовь - однозначно, навеки! - и, в тот самый момент, просто не выдержал, как будто спустил всю сперму прямо в нее.

Сначала Марина не поняла, отчего исчезает мгновение назад твердый конец. Но внезапно ее осенило - и она почти акробатическим рывком вылетела из-под порядочного мальчика, попытно высказывая ему такое и такими словами, которыми не говорила уже со своих счастливых дней своих гормональных бурь в кругу сельской девчатни.

Сначала, порядочный, как и полагается изрядно накосячившему, лежал, уткнувшись лицом в стенку, и молчал. Но когда Марина заявила, что пора жечь за спасительной таблеткой от известной своей внезапностью фигуры высшего пилотажа (под названием "залет"), он повернулся и с серьезным лицом принялся ее жечь, что, дескать, ни в коем случае, что он на все готов, что это очень вредно - и бла-бла-бла... Ищите через Яндекс "сефан рассказы" и читайте без регистрации.

Внезапно, Марина решила чисто механически проверить наличие известной жидкости в известном месте, почему-то не ощущая всеми своими фертильными локаторами той наполненности, которой так грезят молоденькие самочки под явно перспективным самцом. Результат Марины поразил - оказывается, не так страшен черт, как показалось с первого взгляда.

Мальчик - не то по неопытности, не то по какому-то странному приходу физиологии, кармы и гегелевской диалектики - перепутал момент "жечь пора" с моментом "славное падение самурая в самый разгар битвы в глубине, у хрустальных ручьев".

Раненая недостатками мужская гордость, врожденная порядочность, умноженные на словесные проявления Марины, окончательно добили хорошего мальчика тем крошечным остатком морального духа, с которыми он дотянул до этого мига в отношениях.

С тех пор, Марина старалась больше не спать с этим парнем, сводя всё совместное времяпрепровождение к известному драматургическому клише под названием "Давай, я же утюг дома выключить забыла!" или, с поправкой на географию, "Слушай, мне завтра так рано вставать - а тебя неохота...".

Лишь единажды она, с демонстративной неохотой, сделала ему минет - причем настолько вялый, что пенис до росы из положения "сплю, не тревожить" только дошел до позиции "технически не зачитанный полуприцед". Порядочный парень был очень удивлен той приходцей и спешностью, с которой Марина перешептывала его головку у себя во рту - и прежде взрывоподобная реакция в тот раз была сэкономно скована почти отстраненной холодностью.

Излишне говорить, что это, от силы, минутное удовольствие даже и предполагало вовсе закономерного окончания. Тем более - в ротик.

Прошла неделя - и на горизонте вновь замаячила фигура "экс-", уже, как ни странно, не вызывающая прежней ярости. Напротив, Марина все чаще видела во сне позабытый, казалось, член - и боль, и удовольствие, и мужское семя, которое наполняло ее до краев.

Излишне было говорить, что по размерам порядочный уступал оперативно вернувшемуся ее былому... Да и чертей в ее экс-мальчике было куда как побольше...»

Двери лифта распахнулись - и Марина шагнула в подъезд. Она огляделась и тут.

«Ничего не изменилось... Ничего вообще не меняется.» - после краткого размышления, пришла к выводу она. И пошла, шлепая каблуками, в направлении своей бывшей двери.

Происходящее окончательно перестало тревожить ее понятиями за уступчивость. Просто потому, что никакой уступчивостью - и даже анальным снижением здесь не пахло. После того раза, Марина дала себе закон, что больше никаких слабостей из-за дурацких «светлых и воззвышенных» чувств в ее сердце не будет.

Хватит, наигрались...

Все эти «светлые и воззвышенные» всегда, всегда ведут к прозаическому и низменному краху на койке, который обыкновенно сменяется серым утром, не сильно напоминающим намек на романтическую сказку.

Как умная девочка, Марина, разумеется, понимала, что ей нужен мужчина - при всем горделивом отрицании этой несовместимой с женским эмансипе, необходимости. Ей хотелось семью, хотелось деток... но не ценой искренних чувств.

Простой расчет: если мир показывает тебе зубы, кусай в ответ. Если кусает - бей его ножом. Если просит тебя на нож - доставай пистолет и вали намертво. А потом...

Марина очень хорошо представляла, что сейчас будет.

Она подойдет к уже заранее приоткрытой двери - в стиле «забудь мигрень, всяк входящая». Он будет стоять в коридоре, мило и чуть проказливо улыбаясь, стремясь всем своим видом продемонстрировать, как предсказываем для него ее вечерний визит.

Потом они легонько чмокнутся: он чуть больше, чем нужно, задержится своим поцелуем на ее щеке, а она соответственно легонько оттолкнет его, показывая, что она сюда не с порога ему строчить, с проглотом, приехала.

Он примет условия игры — и предложит ей выпить чая, предлагая к нему что-нибудь сладкое. Хоть она и терпеть не может сладости, он будет идти ненавязчиво, но целеустремленно предлагать ей «скушать хоть кусочек», прекрасно понимая, что любая сладость — ключик для ворот нашей мудреной химии, через которые в кровь Марины попадут эндорфины, что сдвинет стрелку «перепадет-ли-мне-метра» чуть ближе к отметке «скорее да, чем нет». Она услышит — исключительно для виду.

Потом они пойдут в комнату, сядут на роскошный диван, на котором она нередко отдавалась ему и, в стонах, просила сделать ей решено. Сегодня она подавит эти воспоминания. Что бы то ни было они, соображающие с духом, смогли, наконец, поговорить.

Ох, уж эти разговоры...

Раньше Марина предпочитала болтовню своего мальчика как прелюдию к прелюдии — более того, он и вправду умеет красиво разглагольствовать о любой, даже совершенно неизвестной ему хреновине.

Нынче же она будет слушать его только затем, чтобы нащупать львиные точки, которые словоохотливые мужчины так любят обнажать в своих речах. Потом она дождется паузы — и начнет методично «отдавить ему яйца», без малейшего намека на эротизм.

Она будет, совершенно непроком, делать ему жутко неприятно — а, если очень повезет, то и нестерпимо больно — просто отвечая на вопросы о том периоде времени, который они не виделись.

Марина знала, что, как и в какой последовательности она скажет. Знала, как он будет изрыть на своем долбанном кожаном диване, пытаясь скрыть свой жгучий дискомфорт. Знала, как, после её истории, он шумно вздохнет и предложит вновь «попить чая» — на этот раз, уже с целью самому нервишки подлатать.

Вот уже после часа она не остановится. Нет, это будет всего лишь поток отличий и несерьезные словесные игры – то есть... Просто затрагиваются упомянутые сравнения вещей, фамилий, мест, дат и размеров – но зато с яркими, выразительными интонациями, которые моментально нарисуют в голове ее "любимого" такие любопытные картины, что фантазии плотно сидящего на интернет-дрочилнях извращенца с полным букетом экзотических фрейдизмов покажутся просто романтическими грезами наивной Графоманки из пятого "Б". В общем-то все пойдет: его чувство вины, муки совести, сексуальное возбуждение, известные ей комплексы, новые податливые вывертыши психики, которые так и просят на себя от души надавить... словом, все – и даже чуть-чуть больше. Ищите через Яндекс "Стефан повествования" и читайте без регистрации. Марина знала каждую секунду недалекого проходящего, словно рядом с ней в ногу шагали Мишель Острадамюс с его закадычной подругой Вангой. Словно прямо в сознание ей периодически приходили оперативные твиты Дельфийского оракула. Словно она сама превратилась в окруженную ведьмиными веничками и обложенную амулетами шаманку, прикрывающую на миг глаза, чтобы узреть грядущее. Ее даже чуть пугала собственная уверенность в том, что случится. Но глаза, как говорится, боятся, а руки... а руки мирно лежат на хонном столике, рядом со второй чашкой ароматного чая. И эти ручки не даются ему в ладони, не позволяют касаться себя. Эти ручки делают все то, что нужно. Марина знала все. Но она не предполагала, что краешек звездного неба за окном пробежит в ней воспоминания о всем недавнем событии, которое произошло с ней во время летней поездки к теплым и, как оказалось, очень интересным берегам...