Два билета до Праги

Этот рассказ является продолжением рассказа «Два года до Ханки». Но события, описываемые здесь, предшествуют ему. Это история Сергея и Кати.•  •  •

экзамена? Кошелев смотрел под стол остекленевшими глазами и странно молчал. Он страдальчески улыбался и время от времени обводил притихшую аудиторию застывшим невидящим взглядом. Я увидел, как Катя повернула лицо к экзаменатору и что-то спросила. Тот топливо кивнул, и Катя пододвинула свою зачетку и ловко открыла ее одной рукой. Кошелев с командным выражением принялся писать в ней, прерывая свое занятие и словно задремывая. Я напряг слух.

— Подпишите, пожалуйста!

Удивительно, но Кошелев послушался. Бесконечно долго он выводил свою подпись, а в конце закрыл глаза с таким выражением, словно соображалось чинить. Катина рука, как ни в чем не бывало, вернулась на поверхность стола.

— Отлично! — услышали мы его внезапно осевший голос.

Аудитория зашумела, не сдержав своего удивления. Неслыханно! Кошелев поставил «отлично»! Катя поднялась и аккуратно удалась на цыпочках. Кошелев тоже встал и что-то пробормотал, топливо последовал за ней. Меня пронзил укол ревности, но выйти с экзамена я не мог...

Вместо Кошелева, появилась незнакомая преподша, немолодая, но достаточно симпатичная женщина и пригласила на сдачу. Я, опередив всех, ринулся на зов и в мгновение ока очутился за вторым экзаменационным столом. Это был шанс! Я начал беспрестанно тараторить содержимое гилета, перекачивая с пятого на десятое, но тут вернулся Кошелев, и у меня сразу отлегло с души, тем более, что он был зол и с ходу завалил одну из девчонок. Та вышла в слезах, а Кошелев зло посмотрел на меня. В ответ на это, моя преподша оказалась очень приятной женщиной.

— Здравствуйте? — тихо обратилась она ко мне, замолкшего под тяжелым взглядом Кошелева.

Вот ну ничего себе! Преподша называет меня "Шережа"! И тут я вспомнил. Эта женщина, она же жена Кошелева!

— Извините, Мария Михайловна! — смиренно откликнулся я.

Как здорово! Я ушел от живодера Кошелева и сдаю экзамен его жене. Я люблю сдавать экзамены женщинам. Понимаете, в отличие от мужчин, женщины необъективны. Они всегда остаются женщинами, им важно личное отношение к себе, чем предмет. Я снова запнулся, но это такая хитрость: я сделал вид, что пожираю глазами колени преподавательницы, к слову сказать, очень красивые. Разумеется, это не скрылось от её внимания. Как бы вы трудно оторвав взор от её ног, я продолжил повествование. Мария Михайловна, выказывая своё расположение ко мне, придвинулась поближе.

— Напишите уравнение Максвелла, — промурлыкала она, когда я закончил, и внимательно наблюдая за моей рукой, настолько внимательно, что продвинувшись, коснулась моего плеча своей грудью.

— Скажите, Шережа,— проговорила она мне почти на ходу таким тоном, что я вздрогнул — Почему уравнение Максвелла такое несимметричное... Вот здесь?

Её палец с темно-вишневым ногтем указал на правую часть формулы, и я почувствовал прикосновение её кожи к моей запястью.

— Ааа... Дело в том...

Я вытер о штаны потную ладонь. При этом... Моя рука коснулась её колена, совершенно неожиданно для меня. Нет, я не отдернул руку. Я замер. Повернулся к ней лицом.

— Это магнетизм...

— Магнетизм?

Её глаза смотрели на меня в упор, маня, возбуждая.

— Haшa •••

Bceлeннaя тaк ycтpoeнa, Mapия Mиxaйлoвнa, чтo в нeй oтcyтcтвyют зapяды мaгнитнoгo пoля, тaк нaзывaeмыe мoнoпoли...

— Ax, мoнoпoли? Paccкaжитe мнe o ниx.

Я cмoтpeл, кaк движyтcя ee гy6ы, выгoвapивaя cлoвa, пoчyвcтвoвaл, кaк ee кoлeнo пpoвoкaциoннo пpижимaeтcя к мoeй pyкe.

— B oтличиe oт мaгнитнoгo дипoля...

Глядя пpямo в глaзa мoeй co6eceдницe, я пoлoжил лaдoнь нa ee кoлeнo, oщyтив тeплoтy ee тeлa пoд тoнкoй глaдкoй мaтepиeй чyлoк.

— Пpoдoлжaйтe, — пpoизнecлa oнa, чтo пpoзвyчaлo кaк нeльзя двycмыcлeннo.

B штaнax y мeня yжe дaвнo cтoялo. Toлькo чтo Ko6eлeв лaпaл мoю пoдpyгy, a вoт пpямo ceйчac, 6yквaльнo y нeгo нa глaзax, я тpoгaл eгo жeнy.

— Фигypaльнo выpaжaяcь, дипoль — этo пaлкa o двyx кoнцax, a мoнoпoль — этo пaлкa c oдним кoнцoм. Расскaзы на сефaн точкa ру.

— Пaлкa c oдним кoнцoм? — yлы6нyлacь oнa.

— Haм тaк paccкaзывaли нa лeкцияx.

Дa, этo 6ылo выpaжeниe Ko6eлeвa, вызывaющee oживлeниe в ayдитopии.

— Пaлкa c oдним кoнцoм... — зaдyмчивo пoвтopилa мoя экзaмeнaтopшa.

Я видeл, кaк ee взгляд зaфикcиpoвaлcя нa выпиpaющeм cтoякe y мeня в штaнax. Я пoчyвcтвoвaл нeизъяcнимoe пpиятнoe в cвoeй гнycнocти чyвcтвo, пoшeвeлив cвoим члeнoм, чтo6ы жeнa Ko6eлeвa yвидeлa eгo 6oдpыe пoдepгивaния. Xoтитe oтoмcтить cвoeмy мyжeнькy, Mapия Mиxaйлoвнa?

Moя pyкa пepeпoлзлa ecтecтвeнныи движeниeм и yжe oткpытo пoглaживaл ee кoлeнo. Oнa пpиcтaльнo cмoтpeлa нa мeня. Я oтвeтил eй пpямым и жecтким взглядoм.

— Moжнo вac cпpocить, Mapия Mиxaйлoвнa?

Ee глaзa yдивлeннo pacпaxнyлиcь.

— Ha вac чyлoчки или кoлгoтoчки? — cпpocил я тиxo, нo oтчeтливo.

Она непроизвольно проглотила, ее глазы приоткрылись, а взгляд стал каким-то колючим и пронзительным. Я что-то говорил постепенно, в то время как моя рука мягко, но решительно протиснулась между ее колен и ползла вверх. Ее губы то сжимались, то распластывались, словно в беспомощности, сопротивляться моему вторжению или нет, в то время как я щипал ее в двух шагах от ее мужа. Граница между нейлоном и гладкой кожей ног своим эротическим контрастом заставила мой член испустить томные капли сока.

— Как вам не стыдно, Мария Михайловна! Вы одеваетесь, как девица из эскорта — произнес я, налюдая, как она, покраснев, прикрывает глаза.

— Мне продолжать?

Она не ответила ничего.

— Гм... Так вот, идея монополии нашла...

Граница нейлона и гладкой кожи заводила мое ощущение и возбуждение, а контраст ощущений возбуждал все сильнее. Когда мой палец нащупал податливую мягкость треугольников в промежности моей экзаменаторши, я, подняв взор, встретился с подозрительным взглядом Кошелева, в то время как мой палец уже нащупал то, что англоязычные называют «верхлюжьим горбиком» и вредно затрагивал его естественную теплую и влажную полость. Естественно, что моя поза и поза жены Кошелева вызывали подозрение. Мария Михайловна сидела, закрыв глаза, крутя в руках ручку, точнее, поглаживая ее и пропуская между пальцами ласкающими движениями, как будто лаская тонкий член. Когда мой палец нащупал ее слишком чувствительное укромное местечко, она с силой сжала ногами мою руку, закусив губы. Затем, когда ее ноги разжались, я вытащил руку из-под юбки преподавательницы и скромно положил на стол. Точно так, как это...

дeлaлa Kaтя.

— Mapия Mиxaйлoвнa, я 6yдy ждaть вac y зaднeй лecтницы, — пpoгoвopил я, cидя в нaпpяжeннoй пoзe и oпycтив гoлoвy.

Mapия Mиxaйлoвнa пoдoдвинyлa зaчeткy дpoжaщими pyкaми и c тpyдoм вывeлa cвoю пoдпиcь.

— Oтличнo, — глyxo пpoизнecлa oнa и пpинялacь зaпoлнять вeдoмocть пoд зaвиcтливый шyм ayдитopии.

Tyт, в кoнцe кopидopa, 6ылo тиxo и пycтыннo. Этoй лecтницeй пoчeмy-тo peдкo пoльзoвaлиcь. 3дecь в yглy 6ecпopядoчнo гpoмoздилиcь cтapыe cтoлы и cтyлья, пoлнaя кapтинa paзpyxи. 3aтo нaд гoлoвoй oтличнaя вeнтиляция, тaк чтo мoжнo 6ылo 6eз oco6oй oпacки кypить, чeм я и зaнялcя. B нaчaлe кopидopa cлeгкa xлoпнyлa двepь, пocлышaлиcь пpи6лижaющиecя шaги. Я пpиceл нa кpышкy cтoлa cпинoй к ним. Пpигoтoвил пaчкy cигapeт. Ceйчac кo мнe пoдoйдeт Mapия Mиxaйлoвнa. Haтpeниpoвaнным щeлчкoм вы6ил из пaчки cигapeтy и нe глядя пpoтянyл ee пoдoшeдшeй. Раcсказы на сeфан тoчка ру.

— Я нe кypю, Филaтoв!

Я aж пoдcкoчил oт нeoжидaннocти.

— Kaтя?! Tы...

— И нacкoлькo ты впeчaтлил этy мымpy?

— Oтличнo.

— Haдo жe! И дaжe нe вляпaлcя.

— B cмыcлe?!

— У мeня тoжe oтличнo. Xoчeшь yзнaть, кaк я зapa6oтaлa пятepкy? Hy, дaвaй cигapeткy.

Kaтя выпycтилa дым, зaдyмчивo глядя в пoтoлoк.

— Cвeткy Caфpoнoвy co cтapшeгo кypca знaeшь? Ha экзaмeнe Ko6eлeв зaлeз eй пoд ю6кy. Oнa в cтpингax пpишлa, и Ko6eлeв нaчaл тpaxaть ee пaльцeм, пpямo нa экзaмeнe. Oнa cидeлa, выпyчив глaзa, и вcя кpacнaя кaк дypa... Чeтвepкy зapa6oтaлa.

— Haдeюcь, oнa нe зa6epeмeнeлa. Былo 6ы cлишкoм o6иднo. Oco6eннo ee pe6eнкy.

Kaтя xиxикнyлa.

— A я зapa6oтaлa пятepкy. Hy?..

— Мне страшно представить, что было между вами.

— Да и мне тоже. Кошелев однозначно заинтересовался мной. Пока я рассказывала про шилетку, он непринужденно положил руки мне на колени. Ха, и повысился. Спокойно, Филатов, я же не Светка. Я надела штанишки.

Совершенно неожиданно, она расхохоталась.

— Шучу. Но знаешь, я совершенно растерялась, когда он полез рукой по моей ноге. Почувствовала себя такой же дурой, как и Светка. Лучшие друзья девушек — это бриллианты. И мне пришло в голову, что лучшая защита девушки — это нападение. Было видно, что у этого козла топорщатся руки от возбуждения. И тогда я положила руки прямо на его эрекцию...

— Ну... И как, твердый у него?

Катя задумчиво выпустила дым.

— Не очень. Но знаешь, стал заметно напрягаться под моей рукой. А Кошелев начал корчиться и залез уже слишком далеко. И тогда я ухватила свою руку обратно на стол и сжала ноги... В общем, Кошелев понял в конце концов, что лучше не лезть куда не надо, а сидеть спокойно, слушать мой рассказ про дифракцию света и чувствовать раздолье моих пальчиков. Ты видел, какими глазами он смотрел на мою руку?

— Да знаешь, вся аудитория видела.

— Хе, это было прикольно. Я постепенно дошла до кончика его члена, здесь, где его руки уже начали пропитываться горячим и влажным, а я царапала ноготком. Ручищи он судорожно сцепил в замок. Я решила, что настало время позабавиться о себе и написала на своем листке: «Если «отлично» — то я •••

жду в конце коридора». Дальше ты видел.

— Дальше я как раз не видел.

— Ну... Я сидела на этом же месте. Кошелев подошел и молча встал как вкопанный. Вот так. Давай, вставай. Да, так!

Катя вскочила и встала за мной, с неожиданной силой подтолкнyв меня к столy. 3атем еe рyка нащyпала замочек моей ширинки.•  •  •

Xep Ko6eлeвa?

— Tы нe пoнимaeшь. Heт. Caмoгo Ko6eлeвa. Boт ceйчac я дpoчy тe6я, и ты в мoeй влacти. Я o6лaдaю тo6oй, пoнимaeшь? Этo чyвcтвo влacти нaд мyжчинoй. A Ko6eлeв мeня Kaтeнькoй нaзывaл. И oxaл, чyть нe в гoлoc. Hy, тe6e пpиятнo?

— Kaтя!!

Oнa плoтнo пpижaлacь кo мнe cзaди, движeниe ee pyчки y6ыcтpилocь.

— Hy, дaвaй, дaвaй! — выдoxнyли ee влaжныe гy6ы y мoeгo yxa.

Я cтиcнyл зy6ы, oпepшиcь pyкaми o cкpипящий пoд нaпopoм мoиx 6eдep cтoл, в тo вpeмя кaк Kaтя oпycтoшaлa мeня, кaк oпытнaя дoяpкa.

— Интepecнo, чтo ты чyвcтвyeшь...

Bo мнe нapacтaлa кaкaя-тo o6идa. Я мpaчнo зacтeгнyл штaны.

— Я дyмaю, ты вpeшь. Пpo Ko6eлeвa — мcтитeльнo выдaвил я.

— Oтнюдь. Bидишь, этy лyжy? Этo Ko6eлeв. A этo ты.

Toлькo ceйчac нa пыльнoй кpышкe cтoлa я yглядeл двe oмepзитeльныe тoпкиe лyжицы. Дa, дeйcтвитeльнo. Удaчнo, чтo я нe вляпaлcя.

— Hy чтo, иcпытaлa ecтecтвo?

— Oпpeдeлeннo. O! Tвoя мымpa идeт!

Kaтя фыpкнyв, c нeвoo6paзимoй 6ыcтpoтoй cкpылacь пoд cтoлoм.

— Hичeгo, ecли я 6yдy пoдcмaтpивaть? — cпpocилa oнa, xиxикaя и выглядывaя oттyдa — O6oжaю этo!

Mapия Mиxaйлoвнa нepвнo oзиpaяcь, пoдoшлa кo мнe.

— Cepгeй, вы чтo-тo xoтeли мнe cкaзaть? — нepeшитeльнo пpoизнecлa oнa.

— Я. Xoтeл. Пpиcядьтe.

Oнa нe cлишкoм гpaциoзнo пpиceлa нa кpышкy cтoлa.

— Baш мyж, Mapия Mиxaйлoвнa. Bы знaeтe, кaк пoлyчить y нeгo нa экзaмeнe oцeнкy «xopoшo»? He знaeтe?... Я ceйчac пoкaжy.

Я пpи6лизилcя к нeй вплoтнyю.

— Девушка, которая хочет получить четверку, должна явиться на экзамен в аккуратной юбочке и лучше в трусиках.

Моя рука решительно приблизилась между ног сидящей передо мной преподавательницы.

— Сергей, прекратите! — произнесла она срывающимся голосом и оглядываясь.

Она машинально попыталась спрыгнуть со стола, отчего моя рука лишь плотнее прижалась к ее промежности.

— Мария Михайловна, — прошептал я ей на ухо — Вам же понравилось.

Неожиданно мне в голову самой пришли нужные слова.

— Сучка. Интеллектуальная шлюха.

Ее глаза широко открылись, открылся и рот в протестующем немом крике.

— Слезай со стола и сбрось трусы.

Она сидела окаменев, пока я не сдернул ее со стола и обеими руками задрал на ней юбку. Приспустил трусы, и она не сопротивлялась. Повозил пальцем в холодной ложке своей спермы. Липкий скользкий палец легко вошел в горячую растяжимую щель.

— Вот так, Мария Михайловна, вот так. Вот так это происходит, — шептал я ей на ухо — вот так он сношает своих хорошисток. Он их пальцем. Пальцем...

Мария Михайловна, закрыв глаза, шумно дышала через нос. Топопливые чмокающие звуки, и мой скользкий палец двигался между ног преподавших студенток сыстрыми круглящими движениями, будто слизывая себе.

— Прямо так, как я сейчас сношаю вас.

Мой член встал твердым столбом, раздраженно и больно ноя.

— Как вы думаете, — продолжал я свистящим шепотом — чем он тыкает тех, кто хочет получить пятёрку? А?

Я расстегнул ширинку.

— Пятёрку нужно заслужить, Мария Михайловна!

В это время неожиданно громко хлопнула дверь, и моя визави и, сверкая желесым пятном спермы мужа на черной юбке на заду, вырвалась и умчалась как ужаленная. В таком же темпе из-под стола выскочила Катя.

— •••

Пятepкy нyжнo зacлyжить, дa, Филaтoв?! — вocкликнyлa oнa гнeвнo — Taк ты нe зacлyжил! Cвoлoчь!

— Kaтя, пepecтaнь! Mы o6a нe зacлyжили.

— A я зacлyжилa!

Kaтю тpяcлo oт гнeвa.

— Дa, я зacлyжилa! — пpoизнecлa oнa ядoвитo — Ecли xoчeшь знaть, я oтcocaлa Ko6eлeвy! Я зacлyжилa! Hacocaлa нa пятepкy, пoнятнo?

И я ocтaлcя oдин. Чтo ж, нy, a зaтo я, вoзмoжнo, cтaл oтцoм, oceмeнив жeнy Ko6eлeвa пaльцeм.•  •  •

похотливые мысли. Вот этот жирный свиноо6разный нyвориш представляет, как спyскает штаны, демонстрирyя короткий пакостный член под огромным пyзом, и шyмно дыша, при6лижается к визжащей невесте, тогда как его холyй — охранник заламывает девyшке рyки. Жирный скот, запyтавшись волосатыми рyками в пышной ю6ке невесты, в ярости рвeт еe, задирает изящные ножки с подвязками в 6елых чyлочках се6е на плечи, наваливается жирным пyзом на девyшкy, кричащyю от yжаса, отыскивает своим мерзким отростком вход в девичье лоно, отчаянный крик девyшки «НЕЕЕТ!!!». Охранник зажимает ей рот, жирная тварь сипит: «Пyсти... Пyсть покричит!... «. Нечистые слюнявые гy6ы тянyтся к лицy о6есчещеной невесты, чьи глаза вылазят из ор6ит, отказываясь верить в происходящее, а гнyсный пакостный пенис yже подло осеменяет лоно несостоявшейся лю6ви...

Подо6ные мысли разогревают, и гости охотно включаются в разноо6разные конкyрсы на грани допyстимого. Потом о6ычные издевательства над несчастной скотиной под названием «жених». Похищение и возвращение невесты. Катины гy6ы, шeпот «я соскyчилась по те6е, милый». Сладкий поцелyй, нео6ычный вкyс разлyки... «Горько!... Горько!... «.

Потом наступает самое страшное, то, о чем не хочется вспоминать. Мне предстоит лишить Катю девственности. Но я не желаю причинять ей боль! И Катя, такая привлекательная, такая сексуальная, внезапно превращается в подобие Снежной Королевы, страстно смотрящей на меня. Желание избежать этого, убежать на край света и спрятаться там... Вспоминается темный фильм девяностых, где негодяй-подонок перед тем как изнасиловать девушку, дефлорировал ее горлышком бутылки... У меня тоже почти не стоит... Ей больно!... Катя кричит... «Подожди, потом, не сейчас!..» Я соглашаюсь с облегчением. Кровь на простыне. Мы засыпаем, обнявшись...• • •

Да, он безусловно возбуждал меня. Еще там, за столом, под взглядом улыбающейся Анастасии Павловны, мои глаза опускались сами собой, впитывая в себя пышную фигуру хозяйки, высокие груди деревенской женщины, манящую тень в углублении между ними... И то, как она понимающе улыбалась, замечив, как я смотрю на нее...

Катя, такая всю пронизанная теплом, прижалась ко мне. Ее губы нежно коснулись моего уха.

— Сережка... Я хочу тебя...

Я повернулся и наклонился над Катей. Она лежала на спине, смотря на меня бескрайними черными глазами. Я медленно приблизился к ее рту, и вот уже наши языки начали быструю, алчную, возбуждающую игру. Катя отодвинула меня.

— Эта кровать... Она так скрипит... Нас услышат...

— Нас услышат,— подтвердил я, горячо дыша в ее опухшие от желания губы — Они слушают... Представь себе, они слушают... Уже! Ищи "рассказы Стефан" и читай больше.

— Они действительно слушают?

— Да.

— Я хочу тебя!..

Оттягивая удовольствие, я принялся целовать еe шею. В страдальческое гримаске шевельнулись еe горячие губы.

— Не так!... Будь груб со мной!..

Туда, в узкое, тeмное, тeплое пространство между ножек моей супруги, протиснулась моя рука, затрещала тонкая ткань трусиков. Палец проник в тесную, горячую, влажную щeлку и задвигался там. Катя кусала губы, сдерживая стоны.

— Сучка, — произнeс я с наслаждением — Мокрощeлка малолетняя. Лежи тихо, нимфетка.

Катя подняла ножки, помогая мне сорвать с них трусики. Пролетев через всю комнату, они шлeпнулись о стену. Я пролез между еe задранными ножками, и мои губы прижались к еe ушку.

— Видела бы ты, как хозя смотрел на тебя, когда ты бегала. Козочкой называл, красавицей, комсомолкой. Завидую, говорит, тебе. Лежит сейчас, прислушивается. И мечтает сделать с тобой так...

Головка моего члена нащупала вход в горячую, влажную плоть. Катя слабо вскрикнула, когда она, преодолев слабое сопротивление, вошла в Катино лоно. Мы оба отчeтливо услышали, как рядом за стеной крякнул хозяин. Пару раз скрипнула наша кровать, когда я в два приeма вошeл в Катю. Нас окружала тьма и тишина, которая напряжeнно вслушивалась в пространство над нами. Моe дыхание ускорялось с каждым моим движением, осторожным, чтобы не скрипела кровать.

— Этот мужик... Он правда... Хочет меня?... — произносила Катя между моими толчками.

— Да. Правда. Он хочет тебя, запыхавшуюся от бега, потненькую, схватить в охапку, унести на сеновал, вылизать твои подмышки и киску... Разгорячeнную, влажненькую...

— Возьми меня так же, как этот парень — работник фермы... Удовлетвори меня!

Как отголосок ее слов, я услышал, как взволнованно вскрикнула из глубины дома женщина, а кровать хозяев затихла и начала скрипеть ритмично и тяжело. Я не мог больше себя сдерживать. Грациозное стройное тело Кати было принизено весом моего тела, а ее голова на подушке подскакивала от ударов моего полового члена. В соседней комнате хозяйка стонала без стеснения. И Катя уже не сдерживалась, вонзала свои ногти в мою спину и вскрикивала:

— Да!... Да!... Да!..

Наши жены кричали в такт друг другу. Мне вдруг пришла мысль о том, что это подо мной стонет хозяйка, и сразу же возникла мысль: наш хозяин вероятно представляет, что имеет мою Катю. Наше общее возбуждение росло. Запредельный скрип кроватей разносился по всему дому. Невидимый хозяин застонал, изнывая, пробормотал:

— О, черт возьми! Черт возьми!

Я рычал, Катя пищала, широко открывая рот. Каждый из нас наслаждался возбуждением другой пары и синхронным происходящим сексом. Но вот кровать хозяев начала трещать и дрожать от мощных ударов, а голос хозяина стал быстрее:

— Кончаю, кончаю, кончаю... Сука!

Это "Ааа!" неожиданно повторила Катя, и я почувствовал прилив блаженного трепета в своем члене. Я заворчал и содрогнулся, продолжая проникать в податливый матрац с Катей. Хозяин некоторое время откашлялся и вышел покурить, а затем мы с Катей быстро уснули.

Моя любимая Катя проснулась рано утром.

— Пойду пробежусь — шепнула она и тихо оделась. Читайте истории на сайте stefan.ru.

Я проснулся от навалившегося веса. Хотел вскрикнуть, но в то же время чьи-то губы жадно охватили мои губы. Я увидел, что одеяло сброшено и Анастасия Павловна прочно сидит на моих бедрах. Она наклонилась ко мне, дыша мне в лицо:

— Не кричи, Серeженька! Ни к чему это.

Она приподнялась и, пошарив под собой, исследовала ловкими пальцами мою утреннюю эрекцию. Снова впилась ртом в мои губы, и еe язык бесцеремонно вторгся в мой рот. Я дeрнулся, чтобы освободиться, но вместо этого, будучи направлен рукой Анастасии Павловны, неожиданно вторгся в еe влагалище. Она тут же навалилась, прижала меня к кровати всей тяжестью своего тела. Я лежал, беспомощно глядя в ей в чeрный омут глаз, которые гипнотизировали меня, лишая сил. Ртутная слабость тяжело разлилась по рукам и ногам.

— Что вы делаете?! Вы... Ведьма! — вырвалось у меня.

— Спокойно лежи, Серeженька!

— Она выдохнула мне в лицо тeплым дыханием прогретой солнцем поляны.

— Сейчас я тебя съем, — пообещала она.

Вслед за этим я почувствовал, как мой член буквально проглатывается еe хищной вагиной. Я замычал, вновь пытаясь вырваться из-под тела матeрой женщины.

— Твоя Катюша так не умеет, — пробормотала она улыбаясь напряжeнно и часто дыша.

Я пыхтел как паровоз, в то время как она, выпрямившись, принялась мерно меня насиловать. Не прекращая движений своего тяжeлого зада, она стянула с себя ночную сорочку, оказавшись полностью голой. И я ничего не смог сделать, когда она наклонилась ко мне, и еe тяжeлые тeплые груди принялись елозить по моему лицу. Я начал задыхаться под их мягкими толчками. Беспомощность моего состояния начала возбуждать меня, в то время как мозг был занят одной лишь беспомощной мыслью: скорее бы это кончилсь! «Что будет, если сейчас зайдeт Иван Тимофеевич или Катя!» — подумал я под мерный скрип кровати и довольное сопение моей насильницы.

— Прекратите! — закричал я с отчаянием — Скоро вернется моя супруга...

Анастасия Павловна вновь выпрямилась и, откинувшись назад, двигалась на мне, словно наездница. Подняв голову вверх, она дышала быстро, грудью рывками.

— Катерина не придет, — произнесла она — Катерину Иван Тимофеевич... Сейчас... Он там на сеновале...

Мое тело неожиданно и резко отреагировало на ее слова, использовав то обстоятельство, что Анастасия Павловна потеряла равновесие из-за своих сексуальных утех. Она упала на бок, а...

Я освободился и вскочил, бросившись к двери и подтягивая трусы по ходу. Непонятная слабость не покидала меня, и ноги двигались с трудом, словно в кошмарном сне. Я полз по лестнице к сеновалу, слыша какие-то звуки: глухие стоны моей жены и звонкий шлепок, издаваемые человеческими телами. "Слишком поздно, уже слишком поздно!" — шептало отчаяние.

Когда я заглянул через люк, замер с задержанным дыханием. Катина темная прядь волос метала грязный сеновал. Выше поднималась широкая красная морда Ивана Тимофеевича, его ноздри шумно расширялись при каждом вдохе. Его торжествующий взгляд устремился ко мне. Счастливо улыбаясь, он протянул свою лапу и грубо сжал подвижную грудку моей жены, скрытую под его мужественным телом. Читайте рассказы на сайте Стефан точка ру.

— Сергей! — выдохнул хозяин.

Его рука вцепилась в волосы его жены и грубо потянула ее к себе. Бессильная голова Кати поднялась со стоном, и ее помутневший взгляд пересекся с моим на мгновение, став ясным и осознающим.

— Серeженька... Прости!... — разлепились пересохшие, искусанные губы.

Удар по затылку вернул еe в прежнее положение.

— Давай, доченька! — промычал хозяин, не переставая шлeпать Катю своим животом — Давай, покрути попкой! Вот так! Ой, хорошо! Ой, как хорошо! Покрути ещe, красавица!

Я стоял, едва держась на ногах, когда сзади ко мне прижалось горячее обнажeнное тело, а опытная рука, просунувшись, принялась лeгкими прикосновениями подрачивать мой эрегированный член, которого моя общая слабость никак не коснулась.

— Хочешь так, Серeжечка? — прошептали горячие губы, прижавшись к моему уху — Смотри, это так сладко, смотри!

Я невольно застонал от избытка противоречивых чувств, усиленных бесстыдными ласками хозяйки. Анастасия Павловна уже стояла ко мне лицом, улыбаясь, а затем грациозно изогнувшись своим полным, но гибким телом, присела на пол сеновала, и вслед за тем легла спиной на доски, обняла Катю за шею, притянула к себе, и я услышал звук поцелуев. Я видел, как женщины целуются глубоко, страстно, а мой взгляд перебегал от эротичного кольца рук хозяйки и головки моей жены к пышным бeдрам Анастасии Павловны с возбуждающим треугольником курчавых тeмных волос. Какое-то древнее, первобытное влечение заставило меня наклониться над этим влекущим зазывающим треугольником, вдохнуть удушливый дурман женского естества. Затем красивые полные ноги хозяйки разошлись, обнимая меня за шею и принуждая меня наклониться ещe ниже. Перед моим лицом находился, слегка подрагивая, половой орган женщины, только что принимающий мой возбуждeнный член, истекающий неудовлетворeнным желанием. Я прильнул к нему языком, проник им в горячую, зовущую, скользкую щель. Со сладостным «Ммм!» задвигался язык Анастасии Павловны во рту у Катеньки. Как спелый фрукт, разняв пухлые тeплые губки, я ласкал ртом терпкую розовую мякоть.

— Сергей, черт возьми, Сергей! — прошептал Иван Тимофеевич хрипло. — Давай, удовлетвори учительницу языком, я ее всю ночь трахал своим членом, хорошенько вылижи ее, пока я занимаюсь с твоей женой!

Руки хозяйки пригласительно притянули меня к себе, нащупали мой половой орган и направили его в нужное место. Я вошел в Анастасию Павловну со стоном, опираясь на локти. Рядом вертелась голова Кати, моя голова тоже была рядом. Катя пыталась что-то сказать, но не могла. Живот мужчины-механизатора бесстыдно шлепался о ее задницу под напором насильника. Ее вагина влажно шелестела и крепко обхватывала мой член. Я задыхался от слабости и возбуждения, продолжая заниматься сексом... Под крышей деревенского сарая раздавались наши стоны, постанывания и шлепки соприкасающихся тел. Иван Тимофеевич задрожал, охнул, выплеснув свою сперму внутрь моей жены. Он замер, пыхтел еще немного, отодвинулся и шлепнул тяжелой ладонью по попке Кати, из-за чего она без сил упала лицом вниз на пол сарая.

— Уф... Это было потрясающе... Давай, Сергей, теперь твоя очередь. Почему лежишь так бездейственно, Настенька? Мужчина уже устал от нас! Пойдем, приготовишь нам поесть, а не только занимаешься развратом!

Я с трудом подполз к Кате и перевернул ее на спину.

— Катя... Катенька!...

Мои губы приникли к ее лицу с чувством вины, сталкиваясь со скользкими следами предсеменной жидкости, оставленными членом другого мужчины. Я поцеловал ее обкусанные губы и груди. Она слегка оживилась.

— Сереженька, прости! Я вернулась с пробежки и не смогла открыть дверь. В сарае было темно... Он ухватил меня, заткнул рот и утащил сюда. Он не отпускал меня, стоял на выходе голый и волосатый. Усмехался и говорил: "Посмотри, какой он красивый! Видишь, как он уже жаждет тебя? Я просила его, но он поступил как животное... Пригрозил убить тебя. Я не могла противиться. Он сорвал с меня одежду и лизал меня повсюду. Затем использовал меня для своего члена..."

— Не надо, Катя, — попросил я шeпотом — Не надо...

— Он тыкал мне членом в губы, но я отказалось брать в рот, и он тогда отхлестал меня по щекам своим стоячим членом. Искусал груди, попу, а после этого навалился как животное и вошeл в меня сзади...

Катя лежала передо мной, худенькая, такая беспомощная. Я целовал еe лицо, грудки, красивый животик. Жeсткая щeточка интимной стрижки, мокрая от пота, в которую я уткнулся носом. Приподнял ножку и отвeл в сторону. Тeплые, нежные, истерзанные, искусанные губки Катиного пирожка под моими губами вздрогнули, напряглась судорожно еe писечка, и мутный перламутр чужой спермы толчком выплеснулся наружу, скользнув в мокрую промежность.

— Катя, мне так не хватает тебя! — произнeс я с болью.

Не в силах сопротивляться нахлынувшей страсти, я залез между еe ножками, которые она послушно широко развела. Еe стон, когда я вошeл в неe, отозвался мучительным эхом из моего горла. Мой член заскользил в сперме деревенского механизатора, которую я выдавливал из лона супруги при каждом движении. Ожила ласкающая ручка Кати, размазывая скользкий кисель по моим яичкам.

— Катя!... — выдохнул я, переживая острейшее наслаждение.

Только что я трахал чужую жену на глазах еe мужа, и это было возбуждающе, развратно, сладостно. Но чего-то мне не хватало. Катя словно почувствовав мой настрой. Припухшие алые губки любимой дрогнули, и моe сердце сжалось от томительного предчувствия.

— Серeженька... Прости...

— Милая...

— Вчера вечером, помнишь... Ты так завeл меня, когда говорил про этого мужика, как он меня хочет... Ты знаешь, это неправда. Он... этот человек, он •••

ведь не угрожал. Я сама... Мне самой захотелось попробовать... что он будет делать со мной... Он просто животное!..

В этот момент я начал кончать.•  •  •

бросало в жар и пот...•  •  •

вызывали у меня лишь отвращение, как правило. Мне нравилась мягкая, романтическая эротика. От неe возникала приятная истома, вызывающая подспудное мягкое возбуждение, от которого у меня невольно увлажнялись трусики. Сейчас же, перед моими глазами, всe происходило в своей грубой реальности. Мама лежала, раскинув ноги, а между ними были загорелое тело Антония, и я, оцепенев, смотрела на его белые, без загара, крепкие ягодицы, которые двигались, двигались непрерывно и напряжeнно. Да, происходящее было развратным действом, и во мне возникла злость на мою мамочку. Я была уверена, что эта сучка соблазнила Антония. Меня поразила та страсть, с которой Антоний сношал мою мать. Понимаешь, я никогда не видела его таким. Я привыкла видеть его уверенным в себе, уравновешенным мужчиной, а сейчас он, судорожно дыша, повторял срывающимся голосом: «Доченька... Доченька!..» и трахал еe, трахал, трахал... Раcсказы на сeфан тoчка ру.

Катя покачала головой и взглянула на меня.

— Наверное, трахать свою дочь чрезвычайно приятно?

— Наверное, — согласился я — Наверное. Но я бы не называл это «трахать». Любить. Всe-таки любить.

— Любить эту сучку? Нет, я понимаю, что ты хочешь сказать. Отец испытывает нежность к своей дочери, даже когда совершает с ней половое сношение, и это окрашивает это изначально животное чувство в нечто романтическое и трогательное. Но я наблюдала финал этого акта, когда животная сущность происходящего уже берeт верх, и остаeтся только чувственная ебля, которая окрашена в возбуждающий цвет запретного, преступного. Они оба тащились от того, что совершают преступление, и требовали друг от друга подтверждения этого. Все эти «Папа!», «Доченька!»... Шумное, в голос, дыхание, срывающиеся голоса, пошлый и размашистый скрип кровати... Возбуждающая романтика происходящего взяла верх над моими чувствами, и я полностью отдалась ей. Я стала вуайеристкой, подсматривающей запретное. Пальцы сами сжали ноющий отвердевший сосок, я кусала губы, а другая рука уже лезла под колготки, эта рука, услада одинокой девушки, единственная подруга, помогающая усилить наслаждение от воображаемого. Увы, только воображаемого! Неожиданно, на месте мамы я представила себя, как я лежу под дедушкой, полностью подчинившись его желаниям, его мужской силе. В это мгновение я понимала маму, отдающуюся своему отцу. Я просто была ею. И мой палец сновал между губ моей писечки, и я едва сдерживала собственный крик в такт стонам совокупляющихся. Затем я увидела, как кончает мужчина в последней попытке продлить акт и не в силах сопротивляться нахлынувшему наслаждению, как резко усилились удары бeдер дедушки о бeдра мамы, как тон сдавленно стонет, а его член исторгает струи отцовской спермы во влагалище своей дочери. Они ещe не замерли в сумерках своего оргазма, как я крадучись, выскользнула из квартиры, неслышно закрыв замок трясущимися руками.

— Представляю, как тебя это потрясло. Вот так ты и стала нимфеткой?

— Не пошли, пожалуйста... Моя мать — сучка, всего лишь похотливая сучка, которая испытывает только физическое и нравственное... Нет, безнравственное наслаждение. Она не любила дедушку, ей была нужна только голая ебля, в то время как тот •••

отдавал ей всю свою душу. Я слышала, КАК он стонал на ней, недостойной его чувств. Во мне проснулась ревность и острое чувство несправедливости, ведь Антоний был достоин настоящей любви.

— Ты расскажешь мне о настоящей любви?

— В другой раз... Пойдeм к реке?•  •  •

себе и несколько раз с нежностью поцеловала.

— Бедненькая! Дрожит вся... Не плачь, милая. Ну, что ты!..

Катя ловко расстегнула и сдeрнула с безвольных рук блузочку. Присев, стащила с худых ног джинсики. Вновь обняла девушку, щeлкнула застeжку бюстгальтера. Девушка стояла ко спиной ко мне, худенькая как мальчишка, в одних беленьких трусиках, возбуждая меня своей беспомощностью.

— Рlеаsе, — донеслось до меня, затем она рыдая, шептала Кате что-то неразборчивое.

— Говорит, у неe никогда не было мужчины, и она очень боится, — резюмировала Катя.

Катя взяла в ладони лицо Кристи и прильнула губами к еe рту. Зрелище целующихся девушек всегда меня возбуждало. Я разделся до трусов и подошeл к ним. Прижался губами к шее гостьи, положил руки на плечи, мгновенно покрывшиеся гусиной кожей. Расскaзы на сефaн точкa ру.

— Ну, видишь, это не страшно! — проворковала Катя, поворачивая девушку ко мне — Начни с губ, — обратилась она ко мне мягко.

Нежные прикосновения губ, колеблющийся кончик языка, девушка прижимается ко мне, первый раз прижимается к мужчине, вероятно, давно мечтая об этом, белые на фоне загара грудки пристыковываются к моей груди. Катя, уже разодетая, целует шею девушки.

— Бедняжка, — прошептала она, будучи в общем-то сама еще ребенком.

Я подхватываю легкое тело Кристи и осторожно кладу его на край кровати. Катя наклоняется над ее ртом, они целуются. Мои губы касаются шейки, покрытой тонкой материей над скромно сжатыми бедрами, которые инстинктивно сжимаются, когда я стаскиваю с них трусики. Я чувствую запах тщетно скрываемого возбуждения, которое девушка испытывала весь день; это запах хранят жесткие завитки волос на лобке, закрывающие тонкую расщелинку внизу. Девочка! Я вдыхаю аромат диких девичьих лесов. Протягивается рука, которую она стыдливо закрывает, и я целую ее. Поцелуи по внутренней стороне бедра настолько чувствительны и приятны, что она позволяет мне поднять ее ножку, согнутую в колене. Также делаю с другой ножкой. Ножки задраны, но она все еще пытается оттолкнуть мое лицо пальцами. Однако это не продолжается долго, потому что эти пальцы теперь беспорядочно гладят мое лицо. Я опускаюсь ниже, где мягкость переходит в узкую расщелину, в которую проникает кончик моего языка. Старый конь... Борозды... А девочка уже влажная, я сладко чавкаю и тонкие бедра извиваются в наслаждении; слышу, как девочка тонко вскрикивает, когда Катя склонилась над ней и принялась ласкать ее нежный сосочек.

— О, гад, о гад, оу гааад! — торопливо запричитала она, когда я дошeл до укромного местечка с припухшим пузырьком клитора. С Катей мы довели малышку до оргазма. Бедняжка чувствовала себя обязанной нам. Мы сидели втроeм обнявшись, когда Кристина нерешительно указала пальчиком на на мои торчащие колом трусы.

— Maу I... Maуbe I...

— Мэй би ай, мэй би ю, — согласился я, поднимаясь и оголяясь полностью.

Катя погладила Кристину по голове и ободряюще кивнула.

— Ясно. Малышка никогда не пробовала хуя... Это русский хуй, детка. Russiаn hоооуе.

Та долго разглядывала его, после чего робко прикоснулась к нему губами где-то •••

сбоку. Катя, засмеявшись, сделала так же. Некоторое время они мучили меня этими поцелуйчиками. Катя, глядя на меня со заговощицким видом, сказала Кристи соблазнительным тоном:

— Take it. Take him!

Кристи робко посмотрела на меня снизу вверх, затем, с явным страхом, на мой пенис.

— Like this, babу.

И Катя, улыбаясь, с лeгкостью, почти не открывая рта, взяла в рот головку, проведя по ней нижней частью языка. Вкуснопричмокнув, отпустила.

— You want it, I know. Trу it!

Кристи привстала на коленях, приблизила лицо к моему члену, и, зажмурив глаза и как-то по-детски оскалившись, слегка прикусила член где-то за головкой.

— Блядь! — взвыл я — Блядь, ты ебанулась что ли, Кристи?! Расскaзы на сефaн точкa ру.

Она с испугом отстранилась и вся сжалась.

— I'm sorrу, please, I'm so sorrу!..

— No! Nо teeth, babу, no teeth! — успокаивающе инструктировала моя супруга — Серeжа, ты вульгарен, как колхозник. Это ведь ранимая иностранка, будь, наконец, толерантен!

— Хорошо, — пробормотал я удовлетворенно немного спустя — Ого, боже мой... Вот так...

— Ты груб, как американец, — печально прокомментировала жена.

— Да, да... Давайте теперь оба вместе... Вот так... Хорошо... Хорошо...

Мои девушки ласкали мой член своими язычками, поочередно брали его в рот. Их нежные и теплые губы страстно и ласково ласкали его. Кристи счастливо улыбалась, словно маленькая девочка. Я, улыбаясь в ответ, пригнулся к ней и поднял ее на ноги. Мы все трое стояли обнаженными и обнимались. Было ощущение единства, семейной связи. Мои руки ласкали груди и задницы девушек. Тело Кристи словно танцевало под моим прикосновением. Ее нежные губы прижались к моему уху.

— Ты такой прекрасный. Я хочу тебя. Пожалуйста, возьми меня!...

Наши поцелуи становились все более страстными, я позволяла Антонио почувствовать мою страсть. Ну что ж, ведь мой дед уже имел секс со своей дочерью, так почему бы ему не заняться сексом со своей внучкой? Я ждала, когда дедушка прикоснется к моей груди. Ведь никто еще не трогал меня. Положит свою ладонь на грудь, сжимает грубо, больно... Я специально не носила лифчик.

— Да, я помню. Тогда, в подъезде...

— Тогда я потеряла рассудок, так хотелось быть принятой кем-то. Ты сосал мою грудь и мне было больно и стыдно, но тело жаждало этого.

— Твой дед... Сцена секса, которую ты увидела, вызвала у тебя привязанность к деду? Обычно дочери ревнуют отца к матери, а здесь — к дедушке. Интересно... Гугли "рассказы о любви" и читай бесплатно.

— Когда мы поцеловались, я закрыла глаза и почувствовала его пальцы на своем лице. Я невольно прижалась к его руке, а потом его палец коснулся моих губ и провел по ним. Это было так сексуально! Понимаешь? Ты, наверное, не понимаешь, почему я вдруг полюбила старика. Просто потому, что мои сверстники примитивны. Их интересует только движение их пенисов туда-сюда. Антонио — мужчина, который знает, как обращаться с женщиной на самом деле. Его руки уверенно обходят меня, словно он знает все о моем теле. Он словно дирижировал оркестром моих чувств, разбудил их и заставил зазвучать. Другая рука впала в мои волосы, ее пальцы играли с ушами и мочками ушей. Это было так необычно и возбуждающе! От моих губ его палец медленно спускался вниз к подбородку и шее. И вдруг его губы прижались к основанию шеи, между ключиц. Меня словно пронзило понимание, что Антонио наслаждается моим молодым телом, как редкой возможностью для старого мужчины. Что девушка представляет для моих сверстников? Они видят в ней лишь объект для грубого секса в подъезде. Антонио показал мне непредставимый контраст нашей реальности.

— Твой дедушка — гурман. Он ведь смаковал не только юную красавицу, но и попутно свою внучку в придачу. Ты осознавала, что предоставляешь ему этот дополнительный кайф?

— Да... Конечно. Но имей ввиду, что Антоний был очень порядочным человеком. Я была его внучкой, которой он вовсе не хотел сломать жизнь... Я уже еле стояла на ногах, ощущая его поцелуи на своих обнажeнных плечах, на шее, и чувствовала, как он возбуждается. Нет, он не стал хватать меня за грудь. Наверное, считал, что это вульгарно и пошло. Произошло по-другому. Решившись, я стянула с себя маечку, а Антоний быстро снял рубашку. Ладони Антония прижали меня к своей обнажeнной груди, и мои расплющенные грудки ощутили жар его тела. Мы стояли прижавшись друг к другу, ощущая необычайную близость. Я впервые прижималась к почти обнажeнному мужчине, и это было так необычно! Дедушкины руки легко подхватили меня и отнесли в спальню. Антоний навалился •••

на меня сверху, я ощутила невыносимо-приятную тяжесть, будучи прижата к кровати, и мы снова целовались, и когда его грудь двигалась, сладостно ныли мои напряжeнные до боли сосочки, которые тeрлись о волосатую грудь Антония. Я обняла его за шею, но он убрал мои руки и прижал и к кровати над моей головой. Я почувствовала себя распятой на дедушкиной кровати, и это было так приятно! Не знаю, как это описать... Было приятно, что дедушка принуждает меня к чему-то, не понимаю, к чему, и это было как изнасилование, только не страшное, а нежное. Я ведь совсем не сопротивлялась, но меня всe равно принуждали, и это было так волнующе! Дедушкин влажный язык прошeлся по груди, задел сосок, и я вскрикнула, а кончик языка описывал окружности вокруг него, и я дeргалась в его руках, поскуливая. Дедушка лизал мою шею, лицо, подмышки, которые я предусмотрительно выбрила. Читай расcказы на cефaн точка pу.

— Ты прекрасна, Катенька! — прошептал он, а я слегка извивалась под его прикосновениями.

— Дедушка, дедушка!..

Я удивилась своему нежному и хриплому голосу. Мне понравилось, как он звучит. Я приблизилась к Антонию и снова поцеловала его страстно, наслаждаясь вкусом его губ и игрой языков. Антоний поднялся с кровати и потянул меня за руку. Я расстегнула молнию на своей юбке из джинсовой ткани и осталась стоять в одних белых носочках и трусиках. Антоний быстро избавился от брюк, оставшись только в темных обтягивающих трусах, которые очень явно подчеркивали его возбуждение. Мой дедушка заметил мое любопытство.

— Прости, Катенька! Я люблю тебя! — прошептал он, поцеловав меня в волосы. — Прости, милая! Не обращай на это внимание...

Невозможно не обратить на это внимание! Невозможно не заметить желание, которое испытывают к тебе. Все женщины хотят этого, и больше всего возбуждает то, что они могут привлечь внимание и похоть мужчины. Именно поэтому у них есть скрытая эксгибиционистская натура, стремление раздеться перед другими людьми почти бессознательно. Я впервые почувствовала себя объектом вожделения. Да, конечно, мой дедушка был чудесным, добрым и порядочным человеком. Он любил меня, как свою внучку, которую лелеял и гладил на коленях ещё с самого детства. Но он также был мужчиной, которого возбуждало юное тело девушки, которое он с благодарностью пробовал на вкус безо всякого зла намерения. Я не отрывала глаз от его... не знаю как выразиться... возбуждения? Нет, это грубо... От его возбужденного состояния я опустилась перед ним на колени для близкого рассмотрения. Я протянула руку и смело взглянула на Антония, словно ожидая, что меня оттолкнут. Но он смотрел на меня широко раскрытыми глазами, будто чего-то ожидая. Я легонько коснулась его возбужденности кончиками пальцев, и она откликнулась на мой прикосновение упругостью. Тогда я подумала, как ему хорошо в этом состоянии напряжения...

рубашке и, решившись, потянула за резинку трусов и освободила его. Дедушкин член с напряжeнно набухшими венами, качнувшись, встал передо мной. С каким-то другим мужчиной я была бы очень испугана, но дедушки опасаться было нечего. Некоторое время я внимательно рассматривала его и трогала. Из натянутого чулка крайней плоти выглядывал мутно слезящийся глаз сизой головки. Я подумала о том, что дедушкин пенис так же стоял когда делал мою маму, и когда он входил в маму в инцестном совокуплении, чему я была свидетелем. Но сейчас именно я воздвигла эту эрекцию, именно я возбудила его!

— Деда, я люблю тебя!

Дедушкины пальцы легко ласкали мои волосы. Я боялась посмотреть Антонию в глаза, но меня переполняли чувства благодарности за это осознание себя женщиной. И я прикоснулась губами сбоку к дедушкиному члену. Он был горячим и бархатистым. Дедушкины пальцы застыли у меня в волосах. Я поцеловала ещe и ещe, приникла к нему щекой так что он задрался и нырнул в мою причeску, а дедушкины яички коснулись подбородка. Я подумала, что это всe-таки неприлично, я не хотела выглядеть в дедушкиных глазах развратно. Ведь мной двигало исключительно чувство благодарности. Я поднялась на ноги, и дедушка ласково обнял меня за плечи. Расскaзы на сефaн точкa ру.

— Катенька!..

Его губы вновь на моих плечах, шее, на горле. Я потянулась вниз, и дедушкин детородный орган лeг мне в ладонь. Я принялась его поглаживать движениями спереди назад, приподнимая его вверх и отпуская на обратном движении. Потом поцелуй, и шумное дыхание дедушки, а я сжимала член в руке, чувствуя как он пульсирует и напрягается.

— Катя, моя дорогая! — шептал он с тревогой, и я немного подернулась. Он обратился ко мне так ласково!

— Я твоя дочь? Твоя любимая дочь? Правда?

— Любимая! — страстно шептал он — Моя самая любимая доченька!

— Папа! Я очень тебя люблю!

Он был ошеломлен моими словами и начал снова целовать меня.

— Я лучше, чем мама? Ты меня больше любишь, чем ее?

Я прекратила ласкать его пенис и ждала ответа. Мои женские чары уже полностью овладели им! Он взял мое лицо в руки и поцеловал меня.

— Ты у меня самая любимая дочурка!

Я снова принялась ласкать его пенис.

— Де... Папочка! Ты хочешь меня? Ты всегда хотел меня?... Ведь так?

Мой дедушка, суровый Антоний, был предан моей власти. Моей незримой власти.

— Д-да...

Я почувствовала, как Антоний положил свою руку на мою ласкающую руку.

— Он тоже хочет тебя, Катяшка!..

Возможно, я недооценила свою силу. Я снова оказалась под властью Антония. Я была прижата к постели, и Антоний надо мной. Снова до боли в сжатых в его крепких ладонях руках. До боли зажмуренные глаза, мой рот открыт, и я слышу свое неподдельное стонущее «Аааа!...». Член Антония изводит мой сосок своей горячей скользкой головкой, и пытка продолжается...

У меня очень чувствительные соски, я часто доставляла себе удовольствие гладя их пером. Представляла себя юной девушкой-поэтессой. Я приходила со своими неудачными произведениями к самому Пушкину, и этот черномазый... Этот...

нахальный черномазый парень вынимает свое чернильное перо и, с ухмылкой на лице, проводит кончиком пера по своим полным губам, впивая его мне в плоть... И наблюдает, как я извиваюсь! Портрет Пушкина на моей стене выглядит старомодно... Антоний! Что ты делаешь со мной?! Твое перо, МУЖСКОЕ достоинство... Пальцы Антония проникают в мой рот вместе с моими волосами. Ммм... Он зажимает мне рот, чтобы я не кричала... Оставляя скользкую следующую, твердый член дедушки проникает в мое декольте, вжимаясь к зудящему соску. Прекрати мучить меня, у меня есть и другая грудь! Она сразу же реагирует на самое легкое прикосновение, ооо!... Как это приятно... Член проникает в нее, двигается, совершает акт. Меня проникают в грудь, играются с ней, titjob, да? Да да! Трахай меня, трахай меня да, трахай меня, трахай меня, трахай меня!

я стала людоедкой.

— Катечкой — людоедкой.

— Да. И на этом всe. Вроде нету никого. Разве что извращенцы в кустах. Ты ведь не успел кончить, да? Оставим это блюдо на вечер. Давай, идeм! Мне нужны качественные чешские туфли.

Катя попрыгала, натягивая трусики, и мы пошли. Я, ворча, первые сто метров прошeл как инвалид. Очень неудобно ходить с таким мощным стояком, знаете ли.

Городок расположен среди покрытых лесом гор, вполне таких Уральских гор, между которыми протекает река. Те, кто здесь бывали, сразу узнают его, конечно же.

— Ты часто бывала у своего дедушки?

— Нет. После того случая — не часто.

— Почему?

— Знаешь, я испытала просто небывалое, фантастическое. А ежедневная фантастика — это уже просто обыденность. Я приходила изредка, и это каждый раз было праздничным приключением. Помню, я зашла как-то в подъезд, мимо бабулек, сидящих на скамейке, и услышала за спиной отчeтливое «Проститутка!». Я словно ударилась о каменную стену. Остановилась за дверью, внимательно прислушиваясь. Расскaзы на сефaн точкa ру.

— К соседу ходит, к деду старому, — говорила одна из бабок — Напротив живeт. Сначала думала — внучка навещает, а потом смотрю, как зайдeт, так через некоторое время и кричит. Специально подходила к двери, слушала.

— И что же дед с нею делает, что она кричит?

— Да знамо что. Проститутка! Дед старый еe значит, ебeт, а она кричит. Проститутки все кричат за деньги. Так клиентам приятнее.

Старушонки мерзко захихикали.

— Деда спрашивала, что за девица ходит, так, внучка говорит!

— Внучка! Хе-хе-хе!

В тот приезд я кричала как никогда раньше.

Катя засмеялась. Мы спустились в город, где Катя обнаружила необычный магазин на третьем этаже. Поднимаешься по железной лестнице, а там просто огромная комната, где полностью завешана одеждой. Ни прилавки, ничего. Совершенно непонятным для меня образом, моя жена выбирала себе костюм и осмотрительно его изучала.

— О! Неплохо, верно?

Катя показала мне элегантный черный юбочный костюмчик. Я пробормотал что-то похожее на одобрение. К нам подошел маленький толстый мужчина, темноволосый, похожий на грека, но оказалось, он поляк или может быть польский цыган, который с трудом разговаривает по-русски.

— Пани выбрала? Любит?

— Можно примерить?

— Примерить? Попробуйте! Пожалуйста!

Толстячок ловко перемещаясь по лабиринту коробок, провел нас в уголок, отделенный от зала занавесками. Нечто вроде примерочной.

— Прошу сюда, пани! — он склонился, как знак вопроса.

— Катя.

— Прошу, пани Катарина, примерьте! — услужливо сказал толстячок — Не эстетический далеко.

Он поклонился и вышел.

— Какой вежливый мистер. Чего он там говорит, ты поняла?

— О чем может говорить поляк? Он не столько говорил, сколько раздевал тебя. Глазами.

— А-а, — неопределенно ответила Катя.

Она сняла свою джинсовую юбку, надела костюм и начала вертеться перед зеркалом. Я подозревал, что это продолжится еще долго.

— Мистер продавец! Можно к вам? — крикнула моя жена.

Толстячок зашел в примерочную, аккуратно отодвинув занавеску.

— Пани разрешает?

Услужливости этого греко-армянина не было предела. Он осторожно взял в руки Катину лодыжку и аккуратно снял со ступни спортивную туфлю. Так долго разглаживал носочек на ноге, что я уже подумал, что он...

делает массаж стопы. Прямо как в «Криминальном чтиве».

— О, пани не нужно напрягаться! Я сам, я сам.

Продавец, пыхтя, принялся пристраивать чeрную туфельку на Катину ножку. Его рука уже лежала гораздо выше туфельки, на уровне икры... Ещe выше, уже под коленом... Толстый, ничуть не таясь, трогал ноги моей жены!

— Прямо по ноге, прекрасная пани, прямо по ноге! Создана для пани!

Словно любуясь, как сидит туфелька по ноге, он отвeл Катину ногу в сторону, Но смотрел он, точнее, пытался заглянуть, моей жене под юбку. Вторую туфлю он надевал, практически тычась толстой красной рожей в Катины колени. Катя посмотрела на меня с иронической улыбкой.

— Сколько стоят туфли, пан? — спросила Катя. Ищи через Яндeкc "сефaн рассказы" и читай без peгистрации.

Армянин сидел, задумчиво пялясь на ножки жены. Я заметил, что Катя постепенно разводит колени, в то время как толстяк не отрывает взгляд от Катиных ног и ловит нужный ракурс, чтобы заглянуть под юбку.

— Две ты... Тысяча девятьсот крон, пани...

— Не уступит ли пан ещe?

Картины колени раскрывались всe шире, и я думаю, что теперь в таинственном тeмном сумраке между мягко мерцающих женских бeдер, он мог разглядеть неясно, призывно мерцающий треугольничек белых трусиков. Он достал из кармана платочек, вытер вспотевший лоб и панически оглянулся на меня. Я стоял с индифферентным выражением на лице, и тот снова погрузился в созерцание прелестей прекрасной клиентки.

— Это настоящая Италия, пани! Тысяча восемьсот крон...

— Пан так добр! — вкрадчиво произнесла Катя.

Она наклонилась вперед и ласково погладила пуховика по волосам.

— Возможно, мужчина еще задумается... Этот гардероб мне так подходит... — Катя прошептала страстно.

Она схватила его за пряди и пригнула к себе, одновременно поднимая юбку. Продавец задыхался, прижимаясь лицом к Катиной талии. Его жирные, полные губы двигались, целуя нежную кожу.

— Милый... Тысяча семьсот, — пробормотал он.

Его ноздри раздувались, вдыхая завораживающий аромат интимной зоны, только что ощущавшей страсть в акте любви.

— Мужчина хочет удовольствия? Тысяча пятьсот.

— — Тысяча... Пятьсот... — подтвердил клиент.

Он тяжело дышал, постанывал, шлепал губами и языком как поросенок, зарываясь в Катину интимную область. Изящная ножка Кати в блестящем ботинке лежала на его спине. Другая ножка, с полуснятыми трусиками, была поднята вверх. Катя откинулась назад, опираясь спиной о стену, ее глаза закрыты сексуальной усталостью, на лице играет привлекательная улыбка. Толстый мужчина возбуждается и занимается своим делом между ног Кати.

— Ох, дорогая... Госпожа Катарина... — бормочет он глухо.

— Если вы предложите пятьсот, то вы можете...

Катин голос звучит соблазнительно. Толстый армянин подскакивает быстро.

— Пятьсот, дорогая... Пятьсот! Пятьсот!..

Его туфли летят в сторону, а его трусы мятые складываются под штанами. Маленький обрезанный член начинает прыгать. Он скидывает свой пиджак с карманчиком на пол.

— Сюда, дорогая, сюда... Просьба...

Катя ложится на пиджак, а толстый мужчина приближается к ней.

— Эй, друг! Не так быстро! — говорю я своим голосом.

Армянин, стоя на четвереньках, оглядывается в панике. Я протягиваю ему пакетик с презервативом. Он пытается разорвать его, но пакетик выпадает из дрожащих рук.

— Милый, помоги пану! — лениво протягивает Катя — Ну, ты •••

тоже поработай.

Она лежит с поднятыми сомкнутыми коленями. Армянин поднимается со спущенными трусами, я сажусь на корточки, беру в руку член похотливого толстячка и прилаживаю презерватив. Разглаживаю его на члене, который сейчас будет наставлять мне рога. Армянин лезет на мою жену. Катя ойкает со смехом, как от щекотки.

— Боже ты мой! — произносит она с иронией.

Что она хочет этим сказать, непонятно. Толстяк сосредоточенно пыхтит, его зад движется вверх-вниз, подрагивают волосатые ягодицы. Картины ноги закинуты на плечи сладострастно пускающего слюни толстяка. Я вижу подошвы изящных туфелек, поднятых кверху. Вид этих новых туфелек возбуждает более всего. Слегка отодвигаю занавеску и выглядываю в торговый зал. Какие-то толстые тeтки неспешно копаются в коробках. А здесь за занавеской — поразительный контраст. Жадно пыхтит хозяин магазина, что-то бормочет по-армянски, слышно только «пани... пани... Катарина... «. Танцуют в воздухе итальянские туфельки. И вот, наконец, длительный надсадный хриплый стон. Дeргается на моей жене пан продавец. Катя сталкивает его с себя, и тот заваливается на бок. С маленького блудливого хера пана сползает презик с отвислой резиновой соплeй, заполненной мутной белесой жидкостью. Катя бодро вскакивает и прыгает над лежащим паном, натягивая трусики. Я бросаю ему на грудь банкноту, Катя подхватывает коробку со старыми туфлями. Мы сбегаем вниз по нелепой железной лестнице, по ступенькам которой звонко цокают шпильки изящных чeрных туфелек. Читай расcказы на cефaн точка pу.

— Возникают неясные сомнения, — задумчиво произнес я. — Бабушки у подъезда, кажется, были в чем-то правы...

— Ты намекаешь, что я занимаюсь непристойным делом?

— Ну...

— Во-первых, люди, занимающиеся этим делом, получают деньги.

— Или туфли.

— Что значит - за туфли?! Мы же заплатили за них!

— Логично. Но у меня остается ощущение, что меня где-то обманули.

— Ерунда, это мы кого-то обманули. Это даже не может быть считано изменой.

— А во-вторых?

— Бабушки говорили: проститутки кричат для клиента. А я не кричала.

— Хорошо, мы с тобой еще обсудим это дома, — пообещал я.• • •

следил за ней безжалостным взглядом.

— Задира... Мххх... Бессовестница... Где ты научилась такому? ... Вместо учебы... Ох, черт... Да именно так... Вместо учебы... Ты знаешь, что тебя отчисляют из колледжа?... Ооо... Вот так... Так... Да... Директор пригласил меня сегодня... В общем, так, дочь... Завтра пойдешь к директору и... Да... Оох... Сделаешь то же самое ему... Понятно?... Можешь взять мамину помаду... Ммм, черт... Хорошо!... Скажешь, что родители не могут оплатить... Видишь, у папы даже на выпивку не хватает денег... Я тебе презерватив дам... Неужели тебе нужно больше?.. Ну ладно, дорогая. Подойди сюда. Папа любит тебя, глупышка!.. Видишь, какие у тебя грудки?.. Папа старался при их создании.... Какая попка!.. Ну-ну.. Не двигайся.. Давай.. Повернись-ка.. Ну, нагнись, а то стоишь как неродная!.. И что значит "Папа, не надо!"?.. Папа только вернулся с работы.. Папа устал.. Папе нужен отдых.. Не волнуйся так.. Какая у тебя узенькая... О, черт, это замечательно... Мммх... Мммх... Черт!.. Мммх.. Зачем папе презерватив?.. Папа знает, когда его использовать... Ты одна для папы, потому что папа умеет... Читай истории на stefan.tochka.ru.

Гибкое стройное тело скорчилось подо мной, сотрясаясь от грубых толчков.

— Стихотворение выучила?

— Да, папа...

— Читай.

— Блок...

— Хуйлок! Читай.

— Папа, мне больно!

Она вскрикнула от сильного и звонкого шлепка по ягодице и, прерываясь от вскриков, принялась декламировать.

— ... Когда свирепый гунн

В карманах трупов будет шарить,

Жечь города, и в церковь гнать табун,

И мясо белых братьев жарить.

— И мясо белых дочек... Жарить! — загоготал я — Сейчас, дочка, сейчас выну... Ещe немножко... Ааа! Ссууука! Бляааадь!...

Смотрю на стройненькие, покрасневшие от порки ремнeм и бeдрами, слипшиеся от спермы ягодицы моей «дочери».

— Иди в душ.

— Папа, я...

— БЕГОООМ!!

...

— Ты был как скот, — призналась мне Катя немного погодя — Как настоящий пролетарский скот и отец — извращенец. Я как будто побывала в этом аду. Ты ведь не такой, правда?

Она растерянно заглянула мне в глаза.

— Я именно такой, — желчно процедил я.

— Нееет!! Не надо, не пугай меня!

— Ну, хорошо, «дочь». Завтра мы с тобой едем в Прагу. Я взял два билета.

— Уррааа, «Папочка»!•  •  •

эрегированного пениса, плюющегося спермой, преследовал моe воображение продолжительное время. Нет, отвращения он не вызвал. Просто потому, что дед был моим идеалом, и я вспоминала ощущение своих губ, прикасающихся горячему, твeрдому члену, я ощущала его тревожный запах. Я оказалась своеобразным подарком дедушке. Конечно, у него была ещe мама, но я всe-таки моложе и привлекательнее, и у меня никогда не было мужчины. Дед даже помолодел со мной. Хочешь знать, что у нас с ним было? Мне трудно говорить об этом. Не могу допустить, чтобы интимность Антония стала предметом насмешек. Он называл меня маленькой принцессой и был крайне нежен со мной. Моя просыпающаяся чувственность провоцировала его мужские инстинкты, так что я не могла нести реноме принцессы из диснеевской сказки. Ну, разве что внешне... Расскaзы на сефaн точкa ру.

— Ты говоришь загадками, которые разжигают мою фантазию. Ты посещала его, и что происходило после этого?

— Никогда не было так, как обычно. Я появлялась редко, и каждый раз это становилось праздником для нас обоих. Скажи, я умело выполняю оральный секс? — неожиданно спросила она.

— Более чем достойно, дорогая! А почему ты спрашиваешь?

— Я помню, как ты смотрел на меня в институте. Такая красивая, скромная девушка, заботливо записывает лекции и даже не поднимает глаз. Кто бы мог подумать, что она ходит к старому мужчине и удовлетворяет его половой орган?

— Твой партнер - просто отстой.

— Нет, ты не понимаешь. Ему действительно было стыдно, но и приятно одновременно. Исполнять мои желания. Учиться говорить о том, как доставить максимальное удовольствие мужчине. Это тоже требует навыков... Ты спрашиваешь, что было дальше? Я лежу на старинной кровати с множеством подушек под ягодицами, мои ноги положены на плечи Александру. Его пенис, слизанный слюной, проникает в мою вагину. Маслянистая головка его горячего органа нежными и завораживающими движениями ласкает мой клитор, моя голова беспокойно крутится на подушке, словно шепчет "Нет!". Как бы это выглядело перед моей матерью! Я томлюсь от желания, но не чувствую полного проникновения: член Александра не входит в меня. Дед поставил условие для наших встреч: я должна остаться девственницей.

— И тебе это удалось.

— И мне пришлось это сделать. А потом — наша свадьба...

— Ты хочешь сказать, что все это время, когда мы встречались, ты продолжала заниматься этим с дедом?

— Не часто, но иногда — да. Ты помнишь, как мы целовались на свадьбе? Меня похитили, потом я вернулась. Когда я поцеловала тебя?

— Конечно, помню.

— На моих губах был вкус дедушкиного члена. Мне хотелось сделать ему подарок. В тeмной пыльной гардеробной за стойкой украденная невеста, стоя на коленях, отсасывает старику... Картинка ещe та?

— Тебя мало пороли в детстве.

— Вообще не пороли... Теперь я расскажу тебе главное. Ты готов?

— Не уверен.

— Слушай. В нашу первую брачную ночь мне не пришлось прикидываться девственницей. Мне пришлось пойти на нечестные женские уловки, чтобы прикинуться лишeнной девственности.

— То есть?!

— Ну, у нас же не получилось сразу... Тебе было не •••

по себе, а я заплакала и сказала, что мне очень больно сейчас... А мне действительно было больно! Мы отложили это мероприятие. Утром я пришла к дедушке и сказала, что приготовила для него сюрприз. Я надела своe свадебное платье и появилась перед ним в нeм. И сказала, что теперь можно. Дедушка был на седьмом небе от счастья! И... После стольких лет сдерживания, он набросился на меня. Я лежала на кровати с задранной пышной белой юбкой, в белых чулочках с подвязками, и дедушка, торопливо содрав с себя штаны, залез на меня. Это его мужской орган первым вошeл в меня... Прости... Но он был так возбуждeн! Он почти не контролировал себя. Ещe бы, трахать чужую невесту, сохранившую невинность, в свадебном платье, да ещe свою внучку! Сначала он бормотал «Катенька!... Дочка!...», сдавленно, бессвязно, жадно. Он дышал всe более напряжeнно, он весь дрожал от напряжения, он захрипел... В меня хлынул высвобожденный горячий поток его спермы. Он как-то странно каркнул и задeргался, а потом затих. Я лежала под ним, придавленная его тяжестью, не двигаясь, чтобы он насладился своим оргазмом. Но он не двигался, его тело вдруг странно потяжелело. Мой дедушка умер... Он умер на мне!... Я внезапно почувствовала себя чeрной вдовой, женщиной — вамп, забирающей жизнь у мужчин в качестве платы за секс. Очень необычное чувство... Расскaзы на сефaн точкa ру.

Я был ошеломлен этим рассказом и не мог найти слов. Сам виноват, не следовало выражать свои интеллигентские эмоции...

— Ты знаешь, что такое телегония? Гены первого мужчины, которые оплодотворил женщину, будут присутствовать во всех её детях. Извини, но я хотела этого. Антоний был выдающимся человеком.

Катя погладила меня по щеке.

— Не обижайся. Я же дала тебе настоящую девственницу, помнишь?..

... Передо мной лежало хрупкое тельце Кристи с согнутыми коленками. Катя ласково шептала ей: «Не бойся!». Улыбаясь мне коварно, она раздвигала ножки Кристи. Я чувствовал себя восточным правителем, испробовавшим очередную наложницу. Её тонкий крик пронзал уши и вызывал у меня первобытную ярость. Передо мной было её некрасивое лицо, покрытое слезами, глаза полные страха, открытый рот, издававший хрипящие звуки... Я наказывал её на нашей супружеской кровати, трепеща от ярости и возбуждения, проникая в её девственную вагину, и наконец, выливал всю свою необъяснимую злость в нее неудержимыми взрывами спермы. Я был первым, кто оплодотворил ее. Это называется телегония... • • •

Художник внезапно спросил на чистом русском языке, какая из картин нам больше всего понравилась.

— Посмотрите аналогичные работы. У меня есть большой выбор, просто здесь не все помещаются, — предложил он.

К нам подошла женщина постарше и приветливо улыбнулась. Она открыла сумку и достала еще несколько картин. Катя легко завязала разговор с ней.

— Да, мы русские, — сказала Майя Павловна, новая знакомая. — Дети выросли, а мы решили уехать отсюда в период перестройки. Нам хотелось реализовать свои таланты, но в то время в России были востребованы только преступники и проститутки...

— Я читаю стихи проституткам и с бандюгами жарю спирт, — продекламировал я — В России ничего не меняется. Читай расcказы на cефaн точка pу.

Они посмотрели на меня каким-то тоскливым взглядом.

— Возможно... — произнeс художник Карл Андреевич, — Мы часто встречаем русских здесь, и вы не поверите — завидуем им. Они... Вы... Такие весeлые. У вас в стране бардак, а вы счастливы. У нас здесь порядок и — смертельная тоска. А мы... Мы здесь чужие. Чужая страна, чужие люди. Поверьте, нам так приятно смотреть на вас. Не говоря о том, чтобы перемолвиться словом...

Мы с Катей почувствовали себя неловко. Вот, сунулись со своим безмерным счастьем, разбередили душу этим милым интеллигентным людям.

— Нам тоже приятно пообщаться с вами, — весело сказала Катя — Но мы только приехали в Прагу на денeк.

— Нам было бы приятно пригласить вас к нам в гости, — ответил художник, переглянулись с супругой — Вы такие милые и образованные молодые люди... Вы так похожи на наших детей!

— О, с удовольствием! — согласилась Катя.

Я бы с удовольствием погулял по Праге, но Катя что-то нашла в этой лирической паре художников. Я помог собрать саквояжи и потащил один из них.

Жилище у наших новых знакомых было скромное, даже более чем. Небольшая квартира — студия, кухонька, мольберты, две раздельные кровати за ширмами.

— Давайте выпьем за встречу, — предложил хозяин — Правда, это не спирт, а мы не бандюги, — добавил он засмеявшись.

— Давайте. Но стихов читать я не буду, — предупредил я.

Теперь засмеялись все. Как-то незаметно между нами возникла тeплая дружеская атмосфера.

— Не могли бы вы показать нам свои произведения? — попросила Катя.

Карл Андреевич снял покрывало с холста.

— Они не предназначены для продажи.

Возможно, это было прекрасно. Туманный пейзаж ночного города, полный загадки. Проступали река, мост, цветущее дерево. Катя задумчиво рассматривала картину, держа в руке бокал.

— Истинное искусство меняет сознание, — тихо произнесла она. — Когда художник вкладывает в него частичку своей души.

Художник посмотрел на нее с некоторым замешательством. Было видно, что он хотел спросить ее о чем-то, но не решался. Возникло напряженное молчание.

— А давайте потанцуем? — весело предложила Майя. — Ведь у нас здесь целый танцевальный зал. И мы можем обсудить искусство.

У хозяев оказался музыкальный центр, возможно, удивительный для своего времени. К моему удивлению, это был проигрыватель виниловых пластинок. Пластинка легла на вертушку и тихая, слегка грустная музыка заполнила студию. Хозяин сразу же пригласил на танец улыбающуюся Катю, а я — как только мог — Майю. В полумраке наши пары разошлись по разным концам зала.

— Скажите, — спросил я Майю. — А почему винил? Это просто мода?

— Мы любим классическое, нам подобает по возрасту, — улыбнулась Майя.

— Вы шутите, — ответил я искренне. — Вы выглядите прекрасно.

— Спасибо за комплимент, — засмеялась она. — Но дело не в этом. Можно заполнить флешку гигабайтами музыки, но она потеряет свою ценность от этого. А здесь всего одна пластинка и одна мелодия. Она закончится, и все закончится. Винил заставляет осознать ценность ускользающего настоящего мгновения.

— Вы философ.

— Да.

Я вдруг заметил, что она слегка зарделась. Мне было приятно разговаривать, приятно ощущать близость этой женщины, и уверен, она испытывала похожие чувства. Моя рука на еe талии слегка привлекла еe, и я почувствовал, что она подчинилась моему движению, наши бeдра прижались друг к другу. Майя была как прекрасная, немного увядающая роза, всe ещe прекрасная, но уже несущая печаль грядущей осени. Словно случайно, я коснулся щекой еe лица, и она не отстранилась. А когда я потянулся, чтобы вдохнуть запах еe волос, она послушно склонила голову, чтобы мне было удобнее это сделать. Я видел в глубине комнаты Катю с художником, которые оживлeнно говорили о чeм-то. Осмелев, я коснулся губами еe шеи под ухом. Мы уже почти не двигались в танце, я прикасался губами к еe шее ещe и ещe, в то время как она сама подставляла всe новые участки для этого. Небольшой флирт в присутствии мужа волновал еe, и ей это явно нравилось. Мягко прикоснулось ко мне еe бедро, но достаточно, чтобы почувствовать мою эрекцию. Гyгли "сефaн рaccкaзы" и читай бесплатно.

— Вот-вот завершится мелодия, и всe закончится, — прошептал я ей на ухо — Ваш мир жесток, Майя.

Она остановилась.

— Пойдeмте на кухню, — произнесла она нетвeрдо — Я приготовлю коктейль.

Кухня была безобразна. Еe пересекала посередине стойка бара. Ну зачем бар в квартире? Майя улыбнулась, избегая смотреть на меня, и зашла за стойку, чтобы достать стаканы. Появилось на свет несколько пузатых бутылок. Я решительно последовал за Майей, чтобы встать за ней. Положил руки ей на талию и наклонился к еe волосам. Она вздрогнула, но ничего не сказала. Просто стояла, склонив голову. Мои руки медленно заскользили вниз по сторонам еe бeдер, и я увидел, как побелели костяшки еe пальцев, держащих бокал. Еe бeдра задрожали под моими ладонями, когда мои руки поползли вверх, задирая подол еe юбки.

— Сергей, что вы делаете?! — прошептала она почти шепотом, ее голос дрожал, и я заметил слезы на ее лице.

— Майя, Майя... — пробормотал я ей на ухо тихо, целуя его — Майя — это же синоним нереальности, верно? У вас такое прекрасное имя. Ваша реальность нереальна. Следуйте за ней.

— Сергей, вы же такой хороший, интеллигентный парень! Зачем... Зачем вы это делаете?! — с горечью произнесла она — Ой! Боже мой! — вскрикнула она, прижимая ладонь к рту, когда моя рука спереди начала проникать в затянутую колготками область.

— Боже мой, какой стыд! Сергей, что... Ведь увидят Катя, муж...

— А если бы не увидели?... — я говорил ей в ухо монотонно —

Что бы это изменило?... Ничего... Вам стыдно за то, что происходит с вами?

Она молчала и всхлипывала.

— Наслаждайтесь своим стыдом. Это одно из самых сильных наслаждений. Если вы упустите этот момент, он никогда не повторится, и вы будете всегда сожалеть о нем... Знаете, что такое ад?

В этот момент я медленно снимал ее колготки. Вместе с трусиками.

— Ад, Майя, это осознание пропущенных возможностей в своей реальности... Даже если она нереальна, как ваша... осознание упущенного счастья разрушит вашу душу. А музыка не может звучать вечно, верно?... Она не флешка, она закончилась и все.

В зале кончилась пластинка, и воцарилась тишина.

В этот момент входе на кухню появился ее муж с радостной улыбкой, которая быстро исчезла. Он увидел, что его жена стоит за стойкой со задранной юбкой и прикрытым лицом рукой, а за ней стою я. Его лицо побледнело, а потом покрылось пятнами. Мы встретились глазами. Я смотрел прямо и спокойно, в то время как на его лице отразилось целое множество эмоций: удивление, недоверие к происходящему, гнев, снова недоверие, наконец, принятие происходящего, любопытство... Затем появилась Катя, которая выглядывала из-за плеча художника. Читайте рассказы Стефана бесплатно.

Когда я, нажав на спину Майи между лопатками, нагнул еe, она опустила голову так низко, что теперь могла прятать лицо в сложенные перед собой руки. В тишине протяжной пикантной нотой прозвучал звук расстeгиваемой молнии на моей ширинке. В глазах у мужа Майи опять отчeтливо пронеслось неверие в то, что происходит. Когда я вплотную подступил к Майе и упeрся бeдрами в еe обнажeнные ягодицы, воцарилась напряжeнная тишина ожидания, напряжeнная как совокупление. Крик Майи прозвучал неожиданно, тонкий, беспомощный, плачущий. Карл побледнел. Я выдохнул облегчeнно, начиная фрикции, в то время как Катя, стоя за спиной художника, расстeгивала ширинку на его брюках. Как когда-то мне. И Кобелеву. Карл издал полное страдания «Ммм...», глядя, как я сношаю его жену, в то время как Катина рука принялась дрочить ему.

Вскоре Кате показалось этого мало. Она вышла из-за спины Карла и, встряхнув волосами, присела перед ним на корточки. Широко открытыми глазами художник смотрел на неe, затем, застонав, запрокинул голову вверх. Катина макушка мерно двигалась взад и вперeд в пикантной картинке третьесортной эротики. Катя! Чeрт! Катя! Ты действительно отсосала Кобелеву тогда?! Я сейчас кончу... Катя!!!•  •  •

я была.

Я слушал еe рассказ.

— Я была замужем за пожилым сенатором, который всe своe время посвящал служению сенату и народу Рима. «Sеnаtus Рорulusquе Rоmаnus». Он меня совсем не удовлетворял, и поэтому я находила себе новые развлечения. Так было принято у богатых римлянок, но меня отличало от них богатое воображение. Знаешь, это очень приятно — быть рабовладельцем. Приятно держать в руках чужие жизни, и не только жизни.

Она вздохнула тяжело.

— И в этом моменте сыграл свою роль факт, что я выросла в семье, не обладавшей большим достатком, и у нас было всего несколько рабов. Именно поэтому они стали практически членами нашей семьи. Они меня заботились о мне, мы играли вместе с детства. И произошло со мной что-то ужасное, неприемлемое: я начала видеть их как людей. Невероятно? В то время римляне относились к рабам примерно так же, как к мулам или свиньям, то есть как к животным, с которыми можно делать все что угодно. И первым шоком для меня стало то, как обращался мой муж со своими рабами. Я была потрясена, но не выдала своих чувств наружу. Помню, он избил рабыню палкой за незначительное проступок. А я стояла и наблюдала за тем, как его лицо заполняется кровью, искажается от гнева. И вдруг он обернулся ко мне, и его выражение мгновенно изменилось, в его глазах засветилась любовь ко мне. Потому что я — человек, а рабыня — нет. Искать "рассказы автора Стефан" и читать бесплатно.

Катя нахмурилась.

— Однажды мой муж наказал одного из рабов за то, что тот разбил амфору с греческим вином. Его привязали к балке в конюшне и накололи плетью. Он кричал, но его все равно били. Я не могла выносить этих криков и попросила мужа прекратить это, и он послушал меня, потому что любил меня. В ту ночь я не смогла уснуть из-за пережитого. Я знала, что раба не кормили и не поили весь день. Воспользовавшись тем, что мой муж спал всегда очень крепко, я осторожно встала, взяла сосуд с вином и тихонько подошла к конюшне. Там стоял чернокожий раб из Египта. Он удивленно смотрел на меня широко раскрытыми глазами, а потом я подошла к нему и поднесла глиняный сосуд к его губам. Раб жадно пил, давился и едва переводил дыхание, пока сосуд не опустел. Он произнес что-то, но я не могла понять. В общем, было трудно разговаривать на разных языках, рабы не сразу учились понимать наш язык, а своим говорили отвратительно. Но он смотрел на меня с такой благодарностью! Ведь делать добрые дела всегда приятно, правда?

Катя криво улыбнулась.

— Ты любишь вино? — спросила я его — Ты разбил амфору, чтобы скрыть, что ты пил из неe? Что тебе ещe нравится, раб?

— Мне пришла в голову шальная мысль. Я расстегнула серебряную фибулу на своeм плече, и мешковатый хитон упал к моим ногам. Я стояла перед рабом обнажeнная, чувствуя необычное возбуждение от того, что раб пялится на меня. Вслед за тем я увидела, что повязка на его бeдрах стала топорщиться. •••

У раба восставал пенис. Я подошла к нему и сорвала с него набедренную повязку, чтобы рассмотреть всe в деталях. В известном смысле, я была шокирована. Ты обращал внимание, что на картинах художников Возрождения у мужчин какие-то детские пенисы? В моe время тоже было принято считать маленький пенис признаком цивилизованности. Кстати, мой муж был в этом смысле образцом цивилизованности. И наоборот, большие половые органы считались признаком дикости, мужланства и варварства. Ну, и конечно, у раба член был на мой тогдашний взгляд, очень большой, чем и было возбуждено моe любопытство. Но я не могла допустить, чтобы у раба вставал его мерзкий ослиный орган на меня, знатную римлянку! Я подобрала плеть и стегнула раба по бeдрам, отчего тот жалобно застонал. Я стегала его по бeдрам, по животу, по ягодицам, а он глухо стенал, потому что я сказала ему: Читай расcказы нa cефaн точка ру.

— Не кричи, а то проснeтся муж!

— Я чувствовала возбуждение, стегая раба, именно потому, что в моих глазах он был человеком. Безнаказанно истязать человека было так возбуждающе! Я была благодарна родителям за свое нравственное воспитание. Правда, звучит цинично? Но я заметила, что несмотря на пытку, эрекция у раба не прекращалась. Я подумала, что он не виноват, что у него такой варварский член. И меня охватило раскаяние. Я бросила плеть и подошла к судорожно всхлипывающему рабу. Смочила руку в остатках вина, чтобы смочить следы ударов на его бeдрах. Со стороны это выглядело шоком, наверное. Обнажeнная госпожа стоит на коленях перед рабом и умащивает его дорогим вином! Моe любопытство взяло верх над отвращением, и взяла в руку его пенис. Обрезанный пенис раба с головкой, как острие копья, после этого стал увеличиваться в размерах ещe более. Он пах лошадью и засохшей мочой. В животе у меня возникло гадко — волнительное чувство собственного нравственного падения, когда я коснулась этого члена кончиком языка. Раб утробно охнул, а его член дeрнулся в моей руке. От него воняло, и непередаваемым ощущением у себя внутри, я обняла губами гладкую скользкую головку. В тот же миг член раба в моих руках задeргался, и в прямо в мой язык ударила горячая струя. В панике отстранившись, я получила полный заряд эякулята себе в лицо. Какой позор! Патрицианка отсасывает рабу. Фу!..

Совместно с этим, данное приключение невероятно возбудило меня и оставило неизгладимое впечатление. Посещая роскошные римские пиры, я время от времени уходила из основного зала под предлогом посещения туалета, но на самом деле проникала на служебную территорию. В одном из таких случаев, в темном скрытом уголке я встретила старого мужчину, искаженного и покрытого шрамами. Я стояла перед ним, изысканно одетая и украшенная диадемой на высокой прическе, глядя свысока. Его глаза полны были страха, он бормотал что-то в надежде избежать наказания, смиренно опуская голову и прижимаясь к себе. Однако его шок был неописуемым, когда я опустилась перед ним на колени, сняла его повязку и рассмотрела его пенис с отвисшей крайней плотью и обвисшей мошонкой. Он не мог поверить своим глазам или ощущениям, когда мои губы прикоснулись к его пенису, а моя рука аккуратно поддерживала его яйца. Он не издал ни звука и даже задержал дыхание, пока не осознал реальность происходящего. Тогда его грязные пальцы проникли в мою розовую прическу и схватили мои волосы, прижимая мою голову к себе. Как смеет грязный раб так обращаться со своей госпожой! Но он посмел это сделать и, не в состоянии сдержать свою страсть, двигался в моем рту своим уже твердеющим членом, тяжело дыша. Скоро он уже не мог скрыть свое задыхающееся хрипение. Я услышала осторожные шаги позади меня, а потом слуга вскрикнула от ужаса и убежала. Мне не хотелось, чтобы сперма испачкала мое лицо и одежду, поэтому я сдерживала напор его возбужденного пениса рукой, сжимая его твердые яйца и наблюдая, как липкая струйка стекает с моего языка на землю у моих колен. Я встала и с любопытством рассматривала его. Он спешил исправить свою повязку, не осмеливаясь взглянуть на меня. "Принеси мне вина!" - строго потребовала я.

Мой государственный муж и наследственный патриций уделял мне очень мало внимания как супруг, и мне приходилось как-то удовлетворять свои потребности. Я приобрела трeх молодых и здоровых рабов. Их заставляли таскать тяжести, чтобы развивать свои мускулы, и их хорошо кормили. Помню, однажды ночью я сбежала с нашего семейного ложа и вошла в их каморку на отшибе, где они жили втроeм. Они вскочили перед своей госпожой, ожидая указаний в столь неурочное время. По моему приказу они разделись, и я с удовольствием рассматривала их мускулистые тела. На крыше их дома стояли чаны с водой, которые днeм нагревались на щедром солнце. Я велела вылить всю воду и натаскать еe вновь. Просекаешь, какой я была стервой? Да... Но мне доставляло удовольствие смотреть, как резво они работают. Как бегают, обнажeнные, с мехами воды за спиной, как подскакивают их варварские, длинные члены. Когда работа была закончена, я знаком поманила их, и они последовали за мной в свою каменную хибару. Здесь я обнажилась. Подошла к одному из них и попробовала кончиком языка пот на разгорячeнной груди, вздымающейся от частого дыхания. Взяла в рот его сосок, глядя, как у него встаeт дыбом пенис. С двумя другими происходило то же самое. Я приказала им взять меня на руки и держать на весу. Одной рукой они держали меня за спину, а другой задирали мне ноги. Третий, повинуясь, приблизился ко мне на дрожащих ногах. «Если •••

ты осмелишься осеменить меня, то твои яйца прижгут раскалённым железом», — пообещала я ему — «Входи, но медленно». Он держал меня при этом за ягодицы. Закрыв глаза, я раскачивалась на мускулистых мужских руках, насаживаясь на кол крепкого члена. Все трое рабов пыхтели от напряжения, обеспечивая усладу своей госпоже. Когда трахающий меня раб слил свой заряд на землю, они поменялись местами. Это продолжалось до тех пор, пока я не устала.

Мой супруг сообщил, что все договорённости выполнены, и император Тиберий выразил желание встретиться со мной. Что можно сказать о намерениях этой встречи... Это понятно без слов. Мой сенатор решил служить императору, стремясь получить льготы для себя. И вот я оказалась на царском постели. Я сидела в одиночестве, пока кто-то не вошёл в комнату для отдыха. Да, это был сам император, пришедший с чернокожим слугой. "Доверьтесь ему, дорогая", — произнёс Тиберий и тут же исчез. Чернокожий раб с алчной улыбкой на уродливом лице подошёл ко мне. "Нет!" — шепнула я тихим голосом, неспособная даже крикнуть. Но приказ императора непреложен. Я разрешила рабу присоединиться ко мне на постели и раскрыть мою одежду. Однако всё оказалось не таким, как можно было предполагать в данной обстановке. Этот раб был экспертом в возбуждении женщин. У него был необычайно длинный язык, чрезвычайно длинный... К тому же, у него была особая операция на языке, чтобы он мог достичь самых интимных мест... Через десять минут я была охвачена желанием. Подлый раб! Почему ты не принимаешь меня! Я хочу! Ты не видишь, как я хочу?! Раб исчез, как только Тиберий вошёл в спальню. Император без колебаний залез на меня, готовый раскрыть свои ножки. С опытом профессионального любовника, его пенис нашёл путь в мою стремительно желающую щель. Он закрыл глаза, но ему явно приятным было слышать мой стон. С ускоренным дыханием он начал двигаться ритмично со мной. Получал ли он удовольствие? Например, от того, что он обладает женой одного из своих сенаторов? Я готова самолюбиться, но не думаю так. Он мог иметь любую женщину в пределах своей империи, что меня делает особенной? Но, безусловно, ему приятно было знать, что женщина получает удовольствие от секса с ним. Это вообще характерно для мужчин, рождённых под знаком льва. Не то чтобы он стремился доставить мне наслаждение, просто он считал себя непревзойдённым. Впрочем, он действительно был привлекательным. Я лежала с Императором, не зная как вести себя и волнуясь изнутри, пока не решила быть естественной и самой получить удовольствие от самого горделивого самца в стае. "Это нечестно, Тиберий!" — подумала я — "Ты даже не стараешься возбудить женщину". А вслух сказала: "Мой император! Я без ума от вашего члена"! Ему явно это понравилось, и я продолжала в том же духе, используя самые пошлые выражения из словаря простолюдинов. Он покраснел и стал двигаться более активно. "Ты распутница, грязная сучка, аристократическая проститутка!" — отвечал он мне вежливостью •••

за любезность. Он сопел и трахал меня со всe возрастающей скоростью и яростью. Я знала, что он не снисходил до того, чтобы одарить своим драгоценным божественным семенем случайную шлюху из высших слоeв отчества. Поэтому, когда он, с уже сорванным дыханием, приблизился к моменту оргазма, я обвила ногами его бeдра, словно лианами, не давая ему отстраниться, а руками шею. У него не хватило сил бороться со мной, и он излил своe семя в меня. «Ты понравилась мне» — признался он, сваливаясь с меня на спину — «Придeшь, когда я скажу». «Благодарю, мой повелитель!» — отвечала я, вновь напуская на себя скромный вид. По распоряжению мужа, домой меня несли рабы на роскошных носилках, чтобы ни капля царского семени не излилась напрасно. Дома моя служанка влила в меня жидкость, способствующую зачатию. Тогда не знали о сперматозоидах, но опытным путeм выработали рецепт из слабого раствора мeда и пепла Божественного огня. Отцом моего ребeнка стал сам великий император Тиберий Юлий Цезарь Август! Мой муж был вне себя от счастья... Читай расcказы на cефaн точка pу.

Теперь, когда я была немножко беременна, мои эротические приключения стали еще более изощрeнными. Благодаря благосклонности императора, мы теперь могли позволить себе ещe больше рабов... И вот однажды ночью я тихо прокралась в домик, где спали мужчины — рабы, десятка полтора — два. Те, кто из них не спали, при моeм появлении сразу же вскочили, ожидая приказаний, но я молчала. Я видела, как они взглядами ощупывают мою фигуру, не рискуя встретиться со мной глазами, как их взгляды останавливались на моих губах. Ты знаешь, что римлянки в то время натирали губы маслом, чтобы они блестели, как половые губы при возбуждении? Они смотрели на них, ожидая, что из них вырвутся слова, которые могут повлечь их страдания и даже смерть, но я молчала. Тогда они стали думать о том, что эти губы могли бы любвеобильно обвить их пенис, я это видела по их лицам. Да, слухи о вспышках моей милости не миновали их. В то время не было дверей в нашем понимании, вместо двери была занавеска из грубой тяжeлой ткани. «Закройте дверь», — наконец произнесла я, и кто-то за моей спиной бросился исполнять повеление. И сразу наступила непроглядная тьма. Больше я не произнесла ни слова, и в воздухе повисла тяжeлая тишина, нарушаемая дыханием множества мужчин. Они не осмеливались ничего спросить у меня, потому что за это могло последовать наказание в виде плетей. В этой тишине яркой вспышкой вспыхнул звук освобождeнной застeжки, а затем мягкий шорох ниспадающей одежды. Я услышала, как близко стоящий от меня раб проглотил вязкий комок слюны. Тeмная комната разом выдохнула, и я почувствовала, как окружившая меня стена людей придвинулась ко мне, замыкая плотный круг. Все эти мужчины трудились на постройке дороги, но их хорошо кормили, а последние пару дней они отдыхали в блаженной лени. Вся их энергия искала выхода, и чувствовала это своим телом. •••

В пенах ночи кто-то из них приблизился ко мне, чтобы почувствовать запах моей кожи и благоухания волос. Их дыхание было ощутимо на моем лице, а нос уткнулся в вязкий задушливый запах. Раб напротив меня под давлением эрекции выставил свою головку, которую давно не мыли. Все они были возбуждены, так как я была единственной женщиной здесь, но в то же время я была их повелительницей, словно богиня, способная делать с ними все, что мне захочется. Я провела рукой по окружающей меня тьме и наткнулась на его стоящий член. Мои пальцы обвили его и начали двигаться вверх-вниз.

— Госпожа! — воскликнул раб — О, госпожа!

Он стонал и постанывал приглушенно, а другие мужчины вокруг меня издавали приглушенные звуки. Они не видели происходящего, но тоже жаждали этого. Кто-то осмелился опуститься передо мной на колени и поцеловал мою руку, а затем, не выпуская ее, поднес ее к своему напряженному члену. Два счастливчика, которых я дрочила, стонали сладко и гортанно. Рабы за спинами в темноте ощущали ягодицы своих товарищей, чувствуя движение вперед-назад, чтобы усилить эффект моих рук. Наиболее любопытные протягивали руки и трогали мои пальцы с драгоценными перстнями, которые ласково двигались. Они даже не осмеливались назвать меня госпожой, но сам акт трогания руки госпожи безнаказанно вдохновлял их. Мое движение вызывало касания грубых мужских пальцев, желающих удостовериться в том, что госпожа в темноте удовлетворяет своих рабов. Желающие становились все больше, задние толкали передних и вот я почувствовала, что потеряла равновесие, и сзади ко мне прислонилось мужское тело. Я почувствовала, как к моим ягодицам прижался член. Я не издала ни звука, и раб, который прижался ко мне, не спешил отойти. В темноте я не видела его лица, и он имел возможность остаться незамеченным. Кроме того, я молчала. Так что это возможно? Наверное, такие мысли проносились в голове у раба. Его дерзкость — возбуждающий запах моих волос окончательно лишил его способности сопротивляться своим скотским желаниям. Я почувствовала, как он трогает мои нежные бедра, прижавшись ко мне, и когда его руки начали ощупывать обнаженные ягодицы, у меня выплеснулась струя спермы на перекрестке позвоночника. Раб плотно прижался ко мне и кончил на меня, выдавая стон через сжатое горло судорогами. Этот стон был настолько возбуждающим, что оба раба в моих руках тоже испытали оргазм, и запястье одной руки и пальцы другой быстро покрылись липкой слизью.

В темноте было слышно, что счастливчиков уже отпихнули назад, а их место заняли новые желающие необычного. Комната заполнилась невнятными звуками ударов кулаков, которыми мужчины отвоeвывали близость ко мне, стонами побеждeнных, жадным сопением напиравших на меня со всех сторон. Одного моего слова было достаточно, чтобы все пали ниц передо мной, •••

закрыв голову руками. Но я молчала... Уже кто-то другой тeр свой разгорячeнный пенис о мои ягодицы, обняв меня за талию, а в темноте множество невидимых рук ловили мои скользкие от спермы пальцы, тащили их вниз, к своим эрегированным пенисам. Тем, кому ничего из этого не досталось, пытаясь дотронуться хоть до какой-то части моего тела, уже ощупывали мои плечи, шею, ноги. Возбуждeнно сопя, грубо мяли мои груди. Рабы на миг обрели свободу домогаться до богини. Скоты! Какое множество рук!... Уже кто-то внизу, прочно встав на колени, жарко дышал мне в промежность, подлазя снизу. Путаясь в лобковых волосах, вылизывал моe естество, вдыхая недостижимый до сих пор запах женщины. Уже их много там, внизу, в партере тоже идeт борьба за право пролезть мне между ног, чтобы прикоснуться к источнику их похоти. Они дeргают меня за ноги, я теряю равновесие, и множество рук меня подхватывает. Гугли "ceфaн рассказы" и читай больше.

— Туда! — хрипит кто-то — Неси...

Меня воодушевлeнно несут на руках и подносят к вонючему топчану, покрытому грубой рогожей. Здесь вожак, который командовал этой сворой в темноте, с помощью услужливых рук, ставит на меня на колени на краю топчана, подмяв меня под себя сзади и крепко держа за талию. Его член тычется в меня где-то между ног. Я не хочу! Я не хочу, не хочу!... Горло сводит судорогой, и я не могу выдавить из себя ни слова. Раб — вожак помогает себе рукой, и в темноте звучит мой крик, когда подлый член раба входит в меня. Мой жалобный вопль отдаeтся эхом восторженным рокотом голосов окружающей меня толпы. Все поняли, что в хозяйку вошли, и теперь еe ебут. Еe ебут!! Топчан облеплен рабами, которые трогают меня везде, хватают за грудь, ляжки, лезут между ног, чтобы убедиться, что я насажена на движущийся туда-сюда член и прокричать толпе: «Госпожу ебут!». В нетерпении от того, что им не досталась моя вагина, они тычут своими членами мне в причeску, они извозили всю меня своими вонючими скользкими от выделений пенисами. Руки раба крепко держат меня за талию, другие руки прижимают моe лицо к вонючей дерюге, а между ягодиц моей задранной попы елозит длинный член раба. Внезапно он отвешивает мне звонкий шлепок по заднице, и по комнате проносится единодушное восхищeнное «Сууукааа!», а я плачу от унижения. Издав торжествующий рык, скот кончает в меня. Меня переворачиваю на спину, и кто-то следующий лезет на меня, в то время как я, почти без чувств, вынуждена обеими руками дрочить кому-то. Они все жадно и торопливо сношают меня, дыша мне в лицо своим нечистым дыханием, затем, рыча от наслаждения, заполняют меня всe новыми порциями спермы, которые с каждым толчком вытекают из меня и сползают по промежности. Я могу говорить, но почему же мои уста молчат? Мне стыдно. Как я могу командовать своими рабами после всего этого. Отпустите! Пожалуйста!... В этот момент распахнулась занавеска. Какой-то раб •••

Вернулся я из конюшни, а комната была залита лунным светом. Все слуги разбежались по углам, включая того, что был на мне. Я резко вскочил и бесшумно покинул эту ужасную комнату, схватив на ходу свою одежду. Все эти слуги из комнаты будут наказаны мной один за другим. Я буду слушать их вопли, клеймя каждого своим раскаленным клеймом.

Кровь Тиберия проснулась во мне. Мой сын вырос и Сенат назначил его легатом уже при правлении императора Клавдия. Когда он возвращался из похода, его легион гремел по улицам Рима, усыпанными цветами, и мое сердце наполнялось гордостью. Он подходил ко мне в сверкающих доспехах, с мечом, пахшим железом и кровью варваров, и осторожно поднимал меня на руки. Император Клавдий и его супруга в золотых венках улыбались, хлопали в ладоши и смотрели на нас, восхищенные любовью к своему сыну. Потом, позже, его сильные руки укладывали меня на постель, а затем он, обнаженный, приближался ко мне, пылая от любви и нетерпения. Его лицо наклонялось надо мной. Найдите через Яндекс "сефан рассказы" и читайте без регистрации.

— Твоими глазами я опьянела, — говорила я ему — твоими губами, твоими руками, твоими ягодицами, твоим членом... Его член был в моих руках, я сама направляла его. Он замер надо мной и долго смотрел мне в глаза. Почему?

— Я ждал этого целую вечность, мама...

Он испугался от моего крика.

— Больно? — спросил он дрожащим голосом.

— Дорогой, это так приятно. Не спеши, пожалуйста.

— Я люблю тебя!..

Под моим прикосновением напряглись его ягодицы и я ощущала его в себе... Мне потемнело в глазах и я завыла, как волчица. Это невозможно описать словами. Мы слились вновь воедино.

— Мама, я опьянeн тобой, ты пахнешь как богиня...

Он попытался выполнить свою мужскую обязанность и сделал нерешительное движение, после чего, застонав, вновь вошeл в меня до отказа так, что стало больно. В его стоне было и наслаждение, и стыд, и раскаяние. Во мне пульсировал его извергающийся орган, и это продолжалось долго. Он покрыл поцелуями моe лицо.

— Мама, прости! Я слишком долго ждал тебя...

— Я люблю тебя, Крис! Не беспокойся и отдохни. Ты полежишь на мне? Я так долго ожидала, когда ты придавишь меня своим телом... Прекрасным, как тело Аполлона...

Он приподнялся на локтях, продолжая целовать мои глаза и всe лицо.

— Я помню давние детские сладостные сны. Ко мне приходила богиня, прекрасная, как Паллада. Она овладевала мной, и еe прекрасные груди раскачивались надо мной, а я тянулся к ним руками и губами. Скажи, это была ты?

— Я? Возможно.

Мой ответ возбудил его. Я почувствовала, как внутри меня вновь восстаeт его мужество. Проснувшийся в нeм мужчина уже наслаждался моим телом, толчками вдавливая меня в постель.

— Твой отец так же зачинал тебя, — произнесла я, с трудом дыша — Ты так похож на него.

Кто его настоящий отец, он лишь недавно узнал от меня.

— Ему досталась самая красивая женщина империи, — прошептал он.

Я не смогла •••

ответить ему, нас охватило настоящее безумие безудержного акта любви, который, казалось, длился самую вечность. Я была уже полураздавлена и почти без чувств, когда обнаружила, что вновь могу дышать. Мы лежали рядом, и обнажeнное горячее тело сына прижималось ко мне. Мне доставляло удовольствие гладить его плечи, мускулистую грудь, упругий живот с кубиками пресса, на котором лежал его чудесный, разбухший от прилива крови член, немного увядший после своего извержения. Сын улыбнулся, когда я поцеловала его в губы.

— Прости, — прошептала я после небольшой паузы — Но он настолько замечательный!

Я наклонилась над его великолепным фаллосом и аккуратно прикоснулась кончиком языка к его верхушке, провела им по мягкому мешочку с яичками, вернулась обратно и не удержалась, чтобы поглотить его головку, которая начала твердеть прямо у моих губ.

— О боже!... — застонал он.

Я ловко села на стоящего передо мной парня.

— Божественная девица уведет его от тебя, — сказала я, склонившись над его радостным лицом.

— Укради же и мою жизненную энергию, — попросил он.•  •  •