Грешники. Трасса

Андрей проснулся рано по будильнику. Четыре часа. За окнами даже не забрезжило. Побрёл в ванную — мыться-бриться.

Когда, уже вытираясь полотенцем, осторожно заглянул в спальню, Лера тоже проснулась и сонно моргала, щурясь на свет в коридоре.

Андрей сел на край кровати.

— Лера, может, ты дома останешься? Там ведь без малого сутки в дороге. Ни поесть, толком, ни попить, ни умыться, ни в туалет сходить.

Лера заморгала обиженно, нижней губкой дрогнула:

— Ты меня не хочешь брать?

— Что ты, мой птенчик. Я очень хочу, чтобы ты со мной поехала.

— Ну, тогда и не отговаривай.

Вздохнула, повела плечиками, подняла ручки кверху, сладко потянулась. Одеяло сползло и обнажило розовые сосочки.

Андрей не выдержал — поцеловал один. Лера обняла его:

— О! Ты уже помылся?

— Да, золотце моё. Раз ты точно едешь, — давай вставай. Мойся, собирайся. Запасные трусики, прокладочки (вдруг тебя растрясёт), документы, ну и остальное. Одевайся по-осеннему.

— А ты?

— А я едой займусь.•  •  •

стелющееся под колёса шоссе.

Вела не спеша. Сотня — максимум. На границе с Тульской областью, уже в седьмом часу, она выдохлась.

— Всё, устала с непривычки. Руки болят.

Поменялись местами и помчались уже побыстрей.•  •  •

Странное дело, но у меня иногда просто руки ломит, так мне хочется тебя потискать.

— А ты не терпи. Тискай, — счастливо заулыбалась Лера.

— Грабли заняты — огорчился Андрей.

Лера протянула руку, положила ему на плечо.

— Дюша, давай съедем с дороги. Вот хотя бы за тот лесок. Давай, Дюш. А? Я тебе хочу дать. Сильно хочу. Хоть разок... Съезжай, Дюшечка... Будут там тебе и сосочки, и булочки, и кудряшки...

— Нет, — отказался Андрей, — мы сделаем лучше. Мы сейчас остановимся в каком-нибудь мотеле... Там заодно и позавтракаем. Так пойдёт?

Лера радостно закивала:

— Да-а-а! Пойдёт!•  •  •

тисканий, Андрей, скребя пятками по ковру, стянул туфли.

Оставив Лерины мякоти в покое, одной рукой расстегнул свои джинсы и, вместе с плавками, тоже спустил их, оголив только самое необходимое.

Повалившись спиной на постель, он потянул Леру на себя. Не убирая руки от её драгоценности, начал разворачивать к себе спиной.

Она смотрела туманными глазами:

— Что, Дюша? Что ты хочешь?

— Садись на меня, Лерочка. Садись... На него.

«Он» вертикально покачивался, как антенна на капоте.

Приподняв сестрёнку, поддерживая её за голую попку, «Дюша» пытался насадить её на свой штырь.

И вот оно — получилось. Конец инструмента ощутил вожделенное отверстие.

Осторожно опуская Леру на себя, он погрузился в её сладостное тепло.

Лера охнула, сморщила носик, запульсировала внутри. Сидя поперёк Андрюхи, заелозила судорожно по нему, застонала тихонько.

А Андрей, не прекращая небольшими толчками плавно двигаться в Лерке, приподнялся и стянул с себя куртку, свитер и футболку.

Потом изогнулся, подтянув по очереди к себе Лерины ступни, расстегнул замки на полусапожках и сбросил их на пол. Снял белые носочки. Погладил, потискал, через капроновые колготки пальчики на ногах.

Лера открыла глаза и с интересом смотрела на его манипуляции. При этом продолжала волнообразно двигаться.

Андрей взялся за джинсы, стянул их с Лериных ног. Потом вниз заскользили колготки. Голубые трусики пошли следом.

Лера прошептала:

— Я и не думала, что так можно...

Андрей, тянул её за коленки, разворачивая на своём инструменте лицом к себе.

Лера перекинула правую ножку через него, и уселась сверху.

Когда мимо его лица проплыла розовая пяточка, Андрей ухитрился на лету её чмокнуть.

Полуголая наездница замерла на мгновение, ощущая погружение на всю глубину, плотное прикосновение ко всей внутренней поверхности. Почувствовала, как достало до самого дна, надавливая на шейку.

Прошептала непонятно:

— Вот он!...

Насладившись новым ощущением, Лера начала медленно двигаться на Андреевом органе, то слегка выпуская его на свободу, то снова заглатывая до самого основания, не позволяя партнёру спешить и делать резкие движения.

Истязаемый задрыгал ногами, окончательно освобождаясь от спущенных джинсов и плавок. А после принялся стягивать с Леры куртку, свитер, футболку.

Расстегнул лифчик и выпустил на свободу роскошные титечки. Приподнялся, поймал ртом одну кнопочку... другую.

Задвигался навстречу Лериным толчкам. Закрутил пальцами её сосок. Другой рукой запоглаживал её кудряшки внизу живота. Просунул палец в сходящийся и расходящийся промежуток, так, чтобы Лерина пуговка сама надавливала на него.

И вот тут Лерка захрипела, оскалилась, зажмурилась и задвигалась яростно и широко. Щёки её налились розовым. Размах скачков всё увеличивался и, в результате, Андрей просто вывалился из сестрёнки.

Но та не растерялась. Придавила своим сокровищем Андрюхину антенну к его животу, и заелозила по ней, натирая разбухшую бусинку, приближаясь к блаженным судорогам.

Наконец Леру проняло.

Она упала на брата, задрожала ягодичками и ляшечками, выпрямила ноги и закряхтела, поливая Андрюхин лобок и мошонку горячим соком.

Он гладил её по спине, по булочкам попы и ждал, пока она немного успокоится.

Когда спазмы утихли, Андрей подтянул Лерку чуть повыше на себя. Его товарищ выпрямился, встал вертикально, закачался, задевая Лерины волосики. Протянув руку, нажав на него, так, •••

чтобы он наклонился к входу в Леру, Андрей двинулся вперёд и вверх. Плавно и мощно вновь войдя до упора.

Лера вскрикнула низко, почти басом, судорожно выпрямила ноги, напряглась всем телом. И снова заколотилась в сладком безумии, заливая живот Андрюхе струями блаженства, и терзая его спазмами.

Тот снова замер.

Его бывшая невеста, Ольга, научила его не делать резких движений во время женского оргазма. Это позволяет женщине сосредоточиться на своих ощущениях, и получить более яркие переживания. Вот за это, и за многие другие науки, он был ей благодарен.

А за её уход от него?...

Да, что теперь говорить! Вон у него какое чудо лежит сверху и дрожит, и стонет от восторга.

Внезапно что-то изменилось. Андрей сначала не понял — что происходит.

Лера вдруг покрылась крупными каплями пота. Вся. С ног до головы. С неё прямо — потекло.

Она расслабилась как во сне и распласталась по его телу. Попа, на которой лежали его ладони, стала холодной. Просто ледяной.

Андрей погладил Леру по спине. И лопатки, и поясница, были мокрыми и холодными.

Он перепугался.

— Лера, Лерочка, что с тобой? Тебе плохо? Что случилось?

Она через силу произнесла:

— Ох, Дюш. Чуть не вырубилась. Блин... Пошевелиться не могу.

— Может — врача?

— Да ну нафиг... Не собирай... Сейчас я... Полежу только...

Андрей сообразил:

— Лера, ты же не завтракала. И вчера вечером плохо поела. Да ещё такие упражнения! Это же у тебя голодный обморок. Давай я тебя вытру полотенчиком и покормлю.

— Давай... — прошептала Лера.

Андрюха медленно и осторожно вышел из сестры.

Тоже Ольгина наука. Нельзя выдёргивать член из партнёрши, как пробку из бутылки. Даже в расставании с мужским органом, женщина должна получать удовольствие.

Заскочил в душ, быстро ополоснул промежность, залитую женскими соками так, что капало. Вымыл руки.

Достав из сумки новенькое вафельное полотенце, вытер Лерочку от холодного пота и аккуратно подтёр её от влаги, сдвинул на сухое место на краю кровати и накрыл одеялом.

Потом, первым делом, извлёк початую бутылку кагора и налил в разовый стакан граммов пятьдесят. Поднёс Лере.

— Лерочка, солнышко, выпей вот это.

— Что это?

— Кагор, золотце. Вино. Тебе надо давление поднять. Выпей, родненькая. Вон ты, какая бледная.

Лера приподнялась, выцедила из подставленного стакана. Опять упала на подушку.

— Вкусный... — вытерла ладошкой губы, — Я опять два раза подряд...

Хихикнула тихонько:

— Чуть не умерла... Никогда у меня такого..., — покрутила головой, — Чтобы каждый раз так... Да ещё — не один раз...

Потом, немного удивлённо, посмотрела на брата:

— Зато теперь я знаю... Как это — по-настоящему.

Андрюха дал себе мысленный зарок — не допускать больше таких эксцессов. Разок дать Лере кончить, потом — перерыв. А то ещё не хватало...

Но всё же внутри было радостно. Как у них здорово получается! А! Просто — фантастика какая-то!

Наделал бутербродов. Так как Лера любит. На краюшку батона клал ломтик ветчины, сверху пластинку сыра, и закрывал всё ещё одним кусочком батона.

Налил из термоса чай в прозрачную пластиковую кружечку. Подтащил журнальный столик к кровати. Разбудил задремавшую сестрёнку.

— Лерочка, надо покушать. Поспишь потом. В машине. Тебе бутербродов •••

с маслом и икрой сделать?

Лера сонно уселась на кровати, ноги калачом. Завернулась в одеяло.

— Да, Дюш, сделай. Я, вроде бы, очухалась. Но всё равно — слабость.

Андрей смотрел, как Лера ест. Глядел с нежностью и, одновременно, с беспокойством.

— Так мама на меня смотрела, когда я болела, — сказала Лера. — Не беспокойся Дюха, я девка крепкая. Ничего со мной не случится... Напугала тебя?

— Немного есть, — признался брат.

— Слушай! — спохватилась Лерка, — Ты же ничего не успел! Давай я не буду желудок набивать... Давай, ты меня ещё раз..., — она задумалась на секундочку, — вые**шь.

И, заметив Андрюхино смущение от грубого термина, "успокоила".

— Ну, Дюша, это ведь так и называется...

— Мне не нравится такое слово, — огорчился Андрей... — В нём, как-то, нет... Радости в нём нет. И счастья. Надо найти другие слова.

Он задумался.

— А если так — "тешить". А? Как тебе?

Лера прищурилась, склонила голову набок. Попробовала слово "на вкус":

— Ты меня "потешишь". Я тебя "потешу". Давай "потешимся"... А что! Красиво.

Потом спохватилась:

— Э-э-э! Ты мне зубы не заговаривай, — прилегла, опираясь на локоть, приподняла одеяло, обнажилась приглашающее, — иди сюда.

Андрей не двинулся:

— Лера, ты ещё вон какая бледная. А я тут начну вытворять... Давай не будем?

Лера пристрожила:

— Андрей! Не глупи! Иди сюда! Быстро!

Брат стоял не двигаясь.

— Ах, так! — рассердилась Лера, — Смотри на меня! Смотри!

Она откинула одеяло, легла на кровати по диагонали, ногами к Андрею. Потом согнула колени, подтянув ступни к попке, и медленно раздвинула ноги.

Торжествующе усмехнулась:

— Ты думаешь, что устоишь? Нет, Андрюшенька, нихрена ты не устоишь.

Она опустила руку себе между ног и провела пальцем по кудряшкам.

Андрюха "не устоял". Потерял контроль над собой.

Он метнулся на кровать, попытался упасть лицом Лере в промежность, чтобы исцеловать, искусать, излизать эту прелесть.

— Нет, нет, нет! Не так.

Лера ухватила его за голову и потянула её к своему лицу.

— Ложись на меня, — скомандовала сестра. Направила рукой, — теперь вставляй. Только осторожно. Я когда кончу, внутри всё становится такое чувствительное.

Андрей медленно и осторожно вошёл в медовую глубину. Удовольствие разлилось по всему телу, пробежало по каждой мышце и сосредоточилось в месте проникновения.

Начал медленно и плавно двигаться в скользкой плотности.

Попросил:

— Дай мне язычок, Лерочка.

Она высунула язык, и он заиграл с ним, засасывая и покусывая.

Лера что-то сказала. Андрей отпустил её язычок, переспросил:

— Что?

— Я такая наглая. Развалилась перед тобой вся. И нисколечко не стесняюсь. Представляешь? Ни капельки стеснения. Наоборот даже...

Андрей, не прекращая нежно накачивать сестрёнку, вопросительно посмотрел.

— Я хочу, чтобы ты меня всю увидел, — продолжала она, тоже включившись в процесс, задвигав задом. — Это так бесстыже. Но я от этого так возбуждаюсь. Я как подумаю, что отдаюсь брату, что это так запретно и так... Грешно... Меня прямо колотит.

Андрей поцеловал её в носик, чмокнул в глазки.

— Это так хорошо... Лер, давай вместе попробуем... Одновременно.

— Да. Я уже настроилась. Уже... Началось... Уже близко. Поглубже вставь...

— Вот так?... Так ты хочешь?

Андрей, вонзался до конца. На самой глубине погружения, он слегка •••

надавливал, увеличивая проникновение.

— Да... Ох... Ох.

Лерочка заохала, застонала, сморщила носик. И вдруг неожиданным низким голосом прохрипела:

— Давай, Дюша! Вгоняй!

И тут же забилась в оргазменных конвульсиях. Затрясла жопкой, завибрировала бёдрами, заполивала братца своими выделениями.

А тот тоже не отстал. Вжался в неё до конца и ударил в дно лона мощной струёй. Запульсировал вместе с Лерой, замычал, не удерживая себя, и тоже конвульсивно вздрагивая.

Отструившись, целовал её лицо, глаза, нос. Шептал ласковые слова. Ждал, не двигаясь, когда Лерины бурные сокращения утихнут.

Лера, не открывая глаз, слабо прошептала:

— Ну вот. Теперь можно и поесть...

Андрюха не выдержал, заржал. Осторожно вытащил мокрый стержень из сестры. Иронично улыбаясь прошёлся поцелуями от шеи до пупка, благодарно погладил мокренькую щелку. Встал и пошёл в душ.

Вернулся, вытирая помытые места полотенцем, выпил Лерин остывший чай, налил горячего. Достал из сумки пару помидорчиков и несколько огурчиков, захрустел.

Лера расхлопнула глаза:

— Помидорки! Хочу!

Опять уселась по-узбекски, ноги калачиком. Взяла помидорину, вгрызлась в мякоть. Капнула на титечку, приподняла её рукой, дотянулась языком до капли сока, облизала. Закусила бутербродом с ветчиной и сыром. Зажевала усиленно и сосредоточенно.

Ну и Андрей подключился. Получился замечательный походный завтрак.

Основательно помыв друг друга в душе, одевшись и собрав вещи, Лера и Андрей, беспричинно улыбаясь, пошли к выходу.

На рецепшене как раз шла пересменка. Одна администратор передавала дела другой.

Андрей отдал "старой" сотруднице ключи от номера:

— Спасибо, досвиданья.

Потом Лере:

— Ты посиди пока тут. Вон на стульчике. А то у тебя голова мокрая. А я подгоню к двери. Хорошо?

Лера кивнула и послушно уселась на стульчик, рядом с их вещами.

Женщина спросила:

— А что же вы в ресторан не зашли? У нас круглосуточно.

— А у нас всё с собой, — объяснила Лера, — даже чай.

— Понятно.

Андрюха подогнал Мазду к крыльцу, зашёл в вестибюль, сгрёб своё хозяйство и потащил в машину. Лера шла рядом, вцепившись в Андрюхину руку с холодильником и прижавшись к его плечу.

"Новая" сменщица спросила:

— А что не проверила номер? Может там простыни спёрли.

"Старая" посмеялась:

— Да им не до этого было.

Посмотрела вслед слепившейся парочке:

— Молодожёны...

Вздохнула с завистью:

— Счастливые...