Ещё один мой "первый раз". Глава Гей первый раз

Я уже дважды обращался к вам ранее. Сегодня я хотел бы поделиться историей о еще одном моем "первом разе".

Так вот, в то время город, в котором мне посчастливилось родиться и жить, назывался Ленинградом. А я тогда был молод и наивен. Очень молод и очень наивен. Поверьте, когда я часто гулял по Невскому проспекту, я совсем не знал о том, что славится участок от Аничкова дворца до Екатерининского садика и окрестности... И вот однажды, теплым весенним вечером, я шел по направлению к Фонтанке вдоль Аничкова дворца. Помню, только что прошел легкий дождь, из облаков выглянуло закатное солнце, на асфальте были лужи, клейкие молодые листочки... Этот парень не подошел ко мне прямо таким образом, а скорее возник рядом словно из ниоткуда. Он был невысокий, худощавый и хорошо сложенный. У него были довольно коротко стриженые светло-золотистые вьющиеся волосы (позже я узнал, что они были окрашены и завиты), необычайно яркие черты лица (позже я понял, что это был макияж), узенькие зеркальные очки, чрезмерно яркая одежда (я запомнил некоторые детали, например разноцветный шейный платок, который он небрежно повязал на шее), под этим платком была расстегнутая светлая рубашка с яркими узорами, а под рубашкой - глубокий вырез малиновой шерстяной майки (тут и такое слово как "декольте" подходит), загорелая грудь. Он носил ярко-зеленые обтягивающие брючки. На его ногах были цветастые носки. И было ощущение от такого запаха духов, которые не принадлежали к нашей стране (и точно не мужские). У него была чрезмерная живость в мимике и ломаная пластика. Он часто жестикулировал. В то время уже царил зрелый (или даже развитый) социализм, который являлся "неизбежным историческим этапом на пути к построению коммунистического общества"... Тот, кто жил в то время, сразу поймет мое некоторое "удивление"...

А тем, кто не жил - сложно объяснить...

— Ну, какой же парень! — первые его слова, адресованные мне.

Высокий голос с "женским" тембром. Гласные звуки странно растягиваются. Кажется, он поет...

— Извините? — едва смог выдавить из себя эти слова, казалось, задыхаясь...

— Куда вы идете?

Темные очки направлены прямо на меня.

— Т-туда...

Не знаю, куда смотреть...

— Можно мне пойти с вами? Мне не по пути?

И он кладет руку на мое плечо! Ощущение похоже на электрический разряд... Темные очки поднялись на лоб плавным движением. Глаза - подведенные, со специальным макияжем, тени для глаз... Синие! И какой беззащитный взгляд! Просто проникающий прямо в душу через глаза! Взгляд как у маленького ребенка... Не у мальчика, а именно у ребенка - без различия полов... Капризного ребенка! Кажется, если ты его сейчас обидишь - неправильным словом, движением или даже взглядом, он тут же расплачется горькими слезами!

— Пожалуйста... пойдемте... (Что со мной не так? Ведь я никогда не заикался)

— Спасибо! Вы - добрый парень!

И он ласково провел рукой по моим волосам, а затем вдоль спины... Чувство полного онемения... Мурашки... А между ног у меня что-то происходит! И, как назло, у меня обтягивающие джинсы. Куда прятаться от стыда?! Кажется, все Невский только смотрят в ту сторону... Ну, точно один человек точно смотрит. И как он смотрит! Нет, нужно быстрее уйти отсюда! Если двигаться, то это будет менее заметно...

— Побыстрее... пойдемте.

Мой язык явно не хотел произнести самые простые слова.

— Вы так спешите?

Говорит словно песню поет.

— Нет... это, да...

Мой аппарат речи явно дает сбой...

— Ну, тогда давайте зайдем куда-нибудь!

И легким прикосновением руки на мою поясницу... немного ниже, на бедро... Боже мой, что происходит?! Я не помню, как мы перешли через Невский проспект, не помню, о чем говорили по дороге. Или, точнее, Володя говорил больше – так звали моего спутника. А я больше молчал и отвечал краткими и не очень разборчивыми междометиями... Мы еще не достигли цели нашего путешествия – кафе напротив Невского проспекта – а он уже представился своей фамилией (обычная русская фамилия – помню, но не буду называть). Рассказал мне о своем родном городе (провинциальный городок в средней полосе России), о том, кто из его родных там остался, о сложных отношениях с ними, о том, как рано он узнал определенные стороны жизни, о том, как счастлив он был в армии – вокруг много юных и "голодных" мальчишек, но это ослепительное счастье продолжалось недолго. По какой-то причине грубое и нечуткое командование поспешило отправить его в больницу и быстро отстранить по психиатрической статье "Расписание болезней и физических недостатков"... О том, как он устроился работать в торговлю, но из-за своего доброго сердца оказался не пригодным для работы с материальными ценностями. О том, как он устроился работать диспетчером автопарка и теперь очень доволен своей работой – вокруг много мужчин, которым он должен составлять путевые листы... Аромат его духов был просто ошеломительный. Боковым зрением я все время чувствовал на правой стороне направленный прямо в лицо пронзительный взгляд голубых глаз! И все это время моя правая сторона чувствовала легкие, но постоянные прикосновения, гладкие движения, прижимания... Ужас! Казалось, что весь Невский смотрит только на нас... Мы, наконец, вошли в кафе. Много людей. Очередь. Случайно мы быстро нашли два свободных места рядом за столиком. Сели.

— Вы не могли бы меня угостить? Я сегодня что-то без денег...

— Конечно, разумеется...

Суетливо ищу в карманах...

— Спасибо! Вы очень добрый парень! — И он нежно провел рукой от моей затылка до поясницы... и даже немного дальше... гораздо дальше...

Кажется, уже начинают обращать внимание... И тут я решил бежать. В последний момент вскочил и побежал к дверям, произнеся что-то невразумительное на ходу, о делах, о необходимости спешить... Мы виделись с ним несколько раз случайно вечерами в центре города. Он появлялся рядом неожиданно, всегда первым меня зовя. И всегда — этот пронзительный взгляд голубых глаз маленького ребенка, который касается самых глубин души... И всегда — этот одуряющий аромат духов... И всегда — его яркая и пестрая одежда... И макияж... И манеры... И высокий сладкий голосок. А ещё его лёгкие прикосновения, ласки, которые вызывали мурашки по коже и стремительно разжигали страсть... Однажды он появился, когда мы шли вдвоем с другом... Мне было очень неудобно... А потом друг сказал:

— Я не рекомендую поддерживать это знакомство! Это явная женщина, и очень вульгарная!

А потом наступил жаркий июль в конце белых ночей... Я работал ночью, пара свободных часов выпала в середине ночи, я решил прогуляться по Невскому... Помню себя того времени — мои каштановые волосы слегка скручены, клетчатая рубашка с короткими рукавами распахнута и завязана узлом на животе... Несмотря на глубокую ночь, на улице было достаточно людей. Жарко и душно. Мигающие желтые светофоры. Редкие машины проезжали... И его лицо было таким мальчишеским! Как всегда, он возник неожиданно. Недавно его ещё не было. И вот — он появился!

— Привет! Куда ты направляешься?

На этот раз он был одет в ярко-голубые облегающие джинсы и оранжевую рубашку с короткими рукавами из гипюра. Голос звучал так же мелодично. Он продолжал нежно гладить и касаться меня... И, как всегда, я погружался в какой-то туман. Не совсем понятно было, что он говорит, как на это отвечать... Но мое сердце бешено колотилось, словно хотело выскочить из груди,... По телу пробежали мурашки, а передом на моих джинсах возникла неприятная выпуклость... Слава Богу, было темно — никто не обратил на это внимание... Я шел за ним послушно, словно большая безмятежная овца. И я пошел бы куда угодно, куда бы он меня ни привел... Как мы оказались в этом подъезде на улице Владимирской, я уже не помню. Казалось, он знал это место... Позже я часто ходил один туда так же, просто чтобы вспомнить... Теперь уже нельзя туда попасть... Вроде бы мы пару раз заходили в другие подъезды, но Володя не понравилось в них что-то. А этот был полутемным, мы поднялись примерно на третий этаж, по дороге нас атаковали два кота, издали вскрикивая... Еле заметный свет от тусклой лампочки двумя маршами ниже и такой же двумя маршами выше. Свет едва проникал сквозь открытое окно лестницы... Ступени из камня с трещинами. Чугунные перила. Он повернул меня лицом к себе, стоя на нескольких ступенях выше меня, и без предупреждения поцеловал меня. Я пытался что-то сказать, но его язык вошел в мой рот и начал ласкать мой язык, внутренние поверхности щек и нёбо... Я чувствовал, что задыхаюсь! Казалось, я оказался в кошмарном сне, когда опасность приближается, а ты не можешь пошевелиться... Но при этом было такое приятное ощущение по всему телу. А его руки легко играли с моими волосами, нежно гладили шею, плечи, руки, спину. Он развязал узел, которым я завязал концы своей рубашки на животе, и затем проник под нее. Кончиками пальцев он легко гладил мою грудь, бока и живот, ласкал мои соски. Постепенно он расстегнул мой ремень, открыл пуговицу и потянул молнию на моих джинсах. Мои попытки сопротивления были пресечены нежно, но твердо. И какое сопротивление может быть, когда его прикосновение заставляет забыть обо всем... При этом он успел раздеться сам! Я даже не заметил, как его голубые джинсы уже сползли по его ногам до пола, а оранжевая рубашка повисла на его плечах... У него было стройное загорелое тело, очень гладкое и почти без волос... Все это как-то незаметно напоминало женское тело. И запах его духов был совершенно женский (в то время мужчины не использовали духи). У него были короткие, белые, полупрозрачные трусики, которые очень напоминали женские... Я внезапно посмотрел на свои трусы и сразу почувствовал, как стыд озарил мои щеки. Ведь я не шел на пляж, а на работу... Я не собирался раздеваться перед кем-либо! Но он не смеялся над моими громоздкими "семейно-армейскими" неуклюжими синими шелковыми трусами, которые уже сползали по ногам до пола, так же как и мои джинсы раньше... И все это он делал, не отрывая своих губ от моих и не вынимая свой язык из моего рта! Кажется, у меня никогда раньше или после этого не было таких продолжительных поцелуев! Последнее, что он сделал перед тем, как прервать поцелуй - это накинул мне рубашку на плечи и начал ласкать своими губами и языком мою шею, плечи, руки, грудь, живот, все ниже и ниже... Он также ласкал мои бедра и ягодицы руками, сгибаясь, приседая и не отрываясь от моего тела... Когда он начал играть кончиками пальцев с тем, что находилось между моими ногами и было каменным в возбуждении... он останавливался каждый раз, когда чувствовал как волнение внутри меня растет... Издалека доносилось его страстное дыхание сквозь разноцветный туман, который окружал меня:

- Дорогой мой! Я - твоя Джульетта! Можно ли я называть тебя "Мой Ромео"?

У меня замирает сердце! В голове кружится... Он сидит передо мной на корточках. Его руки ласково гладят мои ягодицы, проникают в складку между ними, а его губы и язык приносят непередаваемое блаженство моему партнеру... Сначала он аккуратно прикасается к ним, не забирая в рот, а потом постепенно углубляется все больше и больше... И каждый раз, когда я ощущаю приближение к вершине наслаждения, он словно чувствует это со мной и останавливается... Но теперь он поворачивает меня другим образом. Я подчиняюсь этому покорно, хотя очень боюсь того, что может произойти сейчас, как предчувствую... Теперь он полностью поворачивает меня... Наклоняет... Раздвигает мне ноги... Ягодицы... Нет, это не то, чего я так опасался, он просто ласкает меня языком! Никогда раньше я не представлял, что можно делать так с языком... И никогда не думал, что это может быть так приятно! А его руки продолжают ласкать моего партнера... И опять же он останавливается, почувствовав приближение к вершине наслаждения... Экстрасенсорика? Восприятие ощущений партнера? Наконец, он встает и берет в руку какой-то маленький предмет. Коробочка? Он открывает ее и намазывает моего партнера ароматным средством. Потом снимает свои трусики и намазывает себя сзади. Он поворачивается ко мне спиной, нагибается, раздвигает ноги и склоняется. Берет своей рукой моего партнера и вводит его между своими ягодицами. Тесно и узко, еще уже, еще теснее... Я пытаюсь помочь ему... Он осторожно отводит мои руки, стонет, меняет положение тела, слегка двигаясь из стороны в сторону, немного приседая, а потом снова выпрямляясь...

— Будь осторожен, я сам справлюсь, а то ты такой большой, можешь меня повредить...

Наконец, он наклоняется, словно выполняет какое-то упражнение, его руки касаются щиколоток... Я плавно проникаю внутрь... Проникаю... Проникаю! Проникни же, черт возьми! Он тихо стонет... Вот, я уже "там"! Вошел! Вошел-вошел-вошел! Во мне поднимается горячая волна... Удары сердца звучат в ушах... в голове... Цветной туман заполняет все вокруг... Вижу только его согнутую загорелую фигурку, джинсы спущены до самого пола, на них - белые трусики, на голову надета оранжевая рубашка... Какой он такой маленький! Его загорелое тело разделено незагоревшей полоской... какая у него светлая попка... забавно... особенно по контрасту с моими загорелыми руками, которые ее притягивают... А горячая волна продолжает подниматься и подниматься во мне... Где-то внутри меня рождается неистовый ритм... и, кажется, уже можно услышать мелодию...

— Пожалуйста... ну, пожалуйста... скорее... давай скорее... больно...

Но это происходит где-то в стороне, оно проходит мимо моего сознания... и, похоже, на меня не влияет... Просто ко мне не относится... Кто-то там стонет... А кто это может быть? А горячая волна несет меня, несет, поднимает. Все выше и выше, и уже отчетливо слышна мелодия - это бравурный марш! Сейчас... сейчас... вот... вот...

— А-а-а-ххххх!

Я испытываю яркий оргазм, который приходит несколькими большими волнами, а затем еще по порциям... И каждый раз невероятно приятно... до предела! Лестница... тишина... холод... далекий скрип тормозов... Где-то поближе дико кричат кошки... Он разгибается с причитаниями.. Я пытаюсь вылезти из него... Стонет...

— Подожди, не надо! Будь спокойным, я сам спрыгну с тебя! М-м-м... Аххх! Вот так, все готово!

В его руке — маленькие бумажные полотенца. Он успел достать их из кармана, прежде чем расправиться... Тщательно и осторожно вытирает меня... Затем себя... Сзади... И впереди выясняется, что он даже успел закончить! Он одевается... И я тоже одеваюсь... Вдруг поворачивается, крепко обнимает меня и страстно целует в губы... Затем резко отпускает...

— Ого, у тебя размеры! Я думал, что пронзишь насквозь... Еще болит!

— Извини пожалуйста! Понимаешь, у меня опыта не так много...

И это была абсолютная правда, учитывая то, что в то время я еще не имел такого опыта! Но как стыдно признаться в этом!

— Да не извиняйся! Это было потрясающе приятно! Честно говорю! Большое спасибо!

Мы приходим в порядок. Начинаем спускаться. И вдруг в ближайшей квартирной двери поворачивается ключ. Вовремя! Какой-то мужчина, проходящий мимо нас с подозрением нас осматривает и убегает вниз... Мы выходим... Стало прохладно... А сколько времени? Я должен идти на работу! К счастью, я успеваю. Как оказывается, все это продолжалось недолго! А казалось, что вечность! Он рассказывает какую-то историю о известном певце, с которым он был... Приятно слышать, что у этого певца габариты гораздо меньше чем у меня... Мы прощаемся. Мне пора на работу! Я оглядываюсь, но его уже не видно... Радость и гордость наполняют меня... Радость и гордость! Теперь я могу! Теперь я уже не ребенок, а взрослый мужчина! Значит теперь я буду заниматься всеми — парнями, девушками, мужчинами, женщинами — всеми! Я не такой простой парень! Я обычный мужчина! Как все остальные! И так-то, понятно?! А потом, в одной из давно забытых (но тогда очень популярных) телевизионных передач (которую называли «десятиминуткой ненависти») известный телеведущий (признанный как «Неврозов») мельком показал кадры с Володей, который создал банду несовершеннолетних и организовывал грабежи у коллекционеров антиквариата и произведений искусства... На экране был тот же Володя, только с безумным взглядом, говорил что-то о высших силах вселенной, которые поручили ему эту задачу... Ему дали двенадцать лет заключения...