Одиночество

Мурлыкая про себя понравившуюся песенку, она поменяла простыню из гладкой перкали, которую любила, на ворсистую фланелевую, которую предпочитал он. Затем представила, чем они вдвоем будут заниматься вечером, и ее мурлыкание стало тише, пока совсем не прекратилось.

Сначала она разденет, медленно-медленно, нежно целуя каждый сантиметр его обнаженного тела.

«Чтобы ты не простыл»,  — скажет она, шутя. «Я закаленный. Мы ведь и раньше это делали,  — в тон ей ответит он.  — ничего страшного! » И они засмеются. После этого она начнет ласкать его тело своими теплыми руками.

Затем она легонько толкнет его. не сопротивляясь он, так же шутя, упадет на кровать, после чего она возьмет его член своими руками. К этому моменту он будет уже целиком в напряжении и вздрогнет от ее прикосновения. Им вновь станет смешно — настолько все будет знакомым.

Затем она начнет облизывать его. Как кошка. Всего. От шеи до пальцев ног, но не задевая при этом пах. не пропустив ни одного сантиметра, она приблизится к кончикам пальцев его ног и начнет их сосать...

Зазвонил телефон, вдребезги круша мертвую тишину. Она подняла трубку.

— Алло? О, привет! А я только что думала о тебе! Куда ты пропал? А-а-а... ну, понятно. Да. Да. Пока, до скорого.

Значит, он не придет. Опять. Ее тут же охватило разочарование, но затем оно уступило место злости.

«Кому ты, собственно говоря, вообще нужен?  — спросила она у стен тихим, но жестким голосом.  — ну и черт с тобой! » Она была уже влажной и томимой желанием от игры своего воображения.

Через минуту она спустилась по лестнице, чтобы убрать вино, которое приготовила для него. Она редко пила вино. Ей не нравился его вкус. Задержавшись на мгновение, бросила взгляд на бутылку — та была почти пуста. «Черт! Можно подумать, что я изголодалась по мужикам... или как?... » — спросила она себя, задержав взгляд на фаллической форме горлышка бутылки. Затем, взяв в руки бутылку и один из двух хрустальных фужеров, отнесла их в спальную, где поставила на ночной столик.

Она села на край кровати и налила немного вина в свой фужер, восхищаясь, как прозрачная жидкость превращалась в расплавленное золото, оказавшись в свете лампы.

Сначала она сделала маленький глоток. Затем, решив, что сегодня вечером ей нравится запах вина, она опрокинула фужер и одним глотком допила его. Прикинув, сколько вина осталось в бутылке — чуть больше стакана,  — она налила полфужера, затем передумала и перелила назад.

Она выскользнула из своей свободной шелковой ночнушки — единственное, что на ней было, и легкая дрожь пробежала по телу, как только легкий порыв свежего воздуха коснулся кожи. Сделав глоток из бутылки, она намеренно капнула несколько капель на свою грудь, и соски начали сжиматься от прохлады жидкости. Нагнув голову, она слизала языком капли со своего тела. Соски стали тверже.

Осознав, что ей нравятся ощущения, которые испытывает при этом, она вновь повторила то же самое. а этот раз из бутылки вылилось больше вина, и оно потекло тоненьким ручьем вниз по животу. Белое 

вино переливалось золотом и сливалось с нежностью персика ее кожи. Она снова поставила бутылку и растерла кончиками пальцев вино по животу. Затем опять слизала вино с сосков и со своих пальцев, слегка обсосав их. Ей понравилось — она пососала еще.

Затем вновь нагнула голову и принялась сосать грудь. Сперва одну, а затем другую, притянув их руками к своему лицу так, чтобы можно было достать до сосков. на них был вкус вина и еще чего-то, только она не могла уверенно сказать — чего именно.

Дотянувшись до вина, вновь пролила его на свою грудь, но на этот раз жидкости было больше, и она, пробежав путь по всему животу, досочилась туда, где росли волосы. Она почувствовала, как вино слегка щекочет ее, пробираясь сквозь волоски. Вина почти не осталось. Она опрокинула бутылки кверху дном и снова растерла остатки жидкости по всему своему животу, опустив свои пальцы ниже в темные волосы между ног.

В глаза бросилось, насколько бледной была кожа там, где она очень долго была скрыта от солнечного света — она в течение многих лет уже не принимала солнечных ванн. Ее пальцы начали перебирать волосы, давая такие же ощущения, что и вино, когда оно протекало там, но это все-таки было несколько иное ощущение. Кожа становилась теплее, а дыхание учащеннее.

Она нащупала пальцами ложбинку, провела по ней вверх и вниз, раскрывая ее так, чтобы туда не попали волоски. Какое-то мгновение помассировав край влагалища, пальцы направились вверх, где клитор находился в ожидании более пристального внимания к себе.

Намочив свои пальцы в фужере, она вновь вернулась к клитору, несколько раз покружила пальцем вокруг него, не прикасаясь.

Лишь после этого палец опустился на клитор. Затем два пальца скользнули к влагалищу и исчезли в нем. Оно все еще было полно влаги от недавних фантазий, более того, оно становилось все более влажным. Она поднесла эту влагу прямо к клитору и начала гладить его. Вверх и вниз. Почти что не задевая, а только дразня его вновь и вновь.

Снова увлажнив свои пальцы вином, она начала гладить бедра с внутренней стороны, поднимаясь все выше к тому месту, где они сходились. Она нежно ласкала себя несколько минут, получая с каждым разом все более острые ощущения, а под конец — уже не в состоянии снести их — она погрузила свои пальцы в пещерку. Там было жарко, влажно и нестерпимо от ожидания! Она смазала стенки пальцами, желая еще большего, а затем вновь протянула руку к бутылке с вином.

Приложив бутылку к своей промежности, она провела ею слегка по волосам. Теперь здесь все было настолько готово, что волосы уже не были препятствием для лепестков широко раскрывшегося цветка, и вскоре бутылка достаточно легко заскользила по обнаженной влажной плоти. По ней пробежала дрожь — бутылка была холодной, но она уже не могла затушить огонь, который разгорелся в крови. Она опять подняла руки к груди и принялась тереть все еще твердые соски, оставив 

винную бутылки зажатой у себя между ног.

Затем она поднялась на коленях и, тщательно пристроив бутылку в удобном положении, скользнула вниз прямо на нее, одновременно сжимая грудь руками. У нее перехватило дыхание. О! Как приятно было чувствовать что-нибудь внутри себя. Она приподняла тело и вновь опустилась на горлышко бутылки. Опять вверх и вниз. Все быстрее и быстрее. Ее руки также двигались все быстрее и быстрее, сжимая грудь и соски все крепче и крепче. Дыхание становилось быстрее и быстрее, буквально разрывая ее горло, пока, наконец, со стоном, который, казалось, длился вечность, она не оказалась накрытой влажной и теплой волной, согревающей все еще холодную бутылку.

Она повалилась набок, и дыхание начало медленно успокаиваться. Она вытащила из себя винную бутылку и, открутив крышку, поднесла к сухим губам, после чего залпом допила оставшееся в ней вино, ощущая вкус как своих соков, так и вина.

Она улыбнулась, облизывая губы. «Да кому ты вообще нужен? » — вновь повторила она.