Город. Агония

Я слушаю, как ветер воет снаружи, а ветви деревьев скребутся по окнам. Сейчас все находятся у себя дома, прислушиваясь к зловещему предупреждению природы. В этом городе редко бывают ветры: морской бриз заблокирован горами, едва видимыми издалека, и никогда не было ненастья из степей. Город замер в ожидании, каждый видит предзнаменование внезапно разразившейся бури. Каждый ощущает, что город переживает свои последние дни. Вчера объявили карантин и прислали военных, которые перекрыли все выезды из города. Некоторые успели покинуть его пределы, но слухи говорят, что их вскоре задержали и поместили в передвижной госпиталь для зараженных. Кто-то ушел в степь, не подозревая о том, что оттуда пришла эта опасная болезнь. Я так и не узнала, куда ушел Ян. Надеюсь, он сможет избежать того, что ожидает нас всех здесь.

Я не была уверена, вернется ли Лой сегодня. Все, кто имел хоть какой-то интерес в этом городе, сейчас проводили свои советы. Сертоны уже несколько часов находились в ратуше и общались с главнокомандующим, который по приказу монарха осадил город. Они пытались найти компромиссное решение и вывести переговоры на нужный для них и города путь. Знать совещалась о дальнейших действиях: кто-то стремился предотвратить распространение болезни, найти лекарство; другие занимались организацией складов с продуктами и раздачей их жителям; а есть те, кто просто раздумывал о способах избежать потерь. У бедняков были свои проблемы, у Лоя – свои. Мой Цербер всегда держал в руках все дела преступного мира города: убийц, проституток, контрабандистов. Для жителей он был всего лишь торговцем, и немногие знали, что он контролирует всех тех, кого город боялся и от кого хотел избавиться. Сейчас он пытался сдержать своих людей от полного хаоса, который мог разрушить этот город окончательно. Это было нелегко. Вчера я слышала истории о том, как несколько человек были убиты прямо в центре города на улице, несколько магазинов и аптек были ограблены.

Мне доносятся звуки шагов, приближающихся с лестницы. Они становятся все ближе и ближе. Но я не хочу видеть его, ни сейчас, ни раньше. Сегодня ночью я просто хотела быть одна. Просто сидеть на этом стуле у окна и провести всю ночь в покое. Но он останавливается за моей спиной, я чувствую его взгляд на себе. Он наклоняется ко мне, прикасается губами к моим волосам, и я ощущаю его дыхание. Его руки обхватывают мою шею и слегка сжимают ее. Всегда так делает Лой — замашками хозяина, который рассматривает меня как свое имущество, как что-то, что он купил давным-давно у бродячих артистов и вырастил из девочки новую проститутку. Он всегда был хорошим планировщиком, но даже он не ожидал сохранить для себя девушку, которая могла бы ему приносить большие деньги. Но я знала свою силу и то, как крепко я держу его на своих маленьких, слабых руках.

Его ладони плавно скользят по моей шее, ключицам, опускаются к вырезу платья. Его дыхание становится все более частым. Я чувствую его напряжение и злость. Очевидно, что не все идет по его плану. Я не хочу еще больше раздражать его, поэтому медленно встаю со стула и поворачиваюсь к нему. Я намного выше него, на голову превышаю любого другого человека вокруг нас. Мое лицо отражает неприязнь. Лой-Цербер — низкорослый горбун с тонкими и изогнутыми ногами, большими сильными руками, лысой головой с буграми и чрезмерно волосатыми конечностями и телом. Невероятно то, что такая фигура может обладать такой силой и яростью.

Его быстрые изогнутые пальцы расстегивают застежку моего воротника и опускают ее вниз, обнажая мою грудь. Мои руки связаны платьем, но я никогда не пыталась противиться ему. Лой мнет и целует мою кожу, его большая ладонь сжимает и трогает упругую грудь, его губы прикасаются к вытянувшемуся соску, иногда прикусывая его. Его язык кружит вокруг, будоража сосок и вызывая желание ласки. Он толкает меня к столу, поднимая одной рукой мои ноги и опрокидывая меня на поверхность. Когда он начинает снимать мою юбку, я закрываю глаза. Он ласково гладит мои обнаженные ноги и живот шершавыми ладонями, наслаждаясь ощущением мягкой кожи. Он делает все так, будто от меня зависит что-то в этом процессе, будто я имею возможность сказать "да" или "нет". Но мы оба знаем, что если он хочет взять меня полностью в свое владение, никто не сможет помешать ему. Ему очень нравится мое тело, и порой он удивляет меня своей способностью разжечь во мне страсть. Он проникает в меня пальцами и находит то место, которое всегда жаждало его ласки. И я издаю стон. Я слышу, как он освобождается от одежды и приближается к моим раскрытым ногам. Его член, слишком большой для его хилого тела и сильно искривленный у основания, входит в меня. Он надавливает на меня и полностью проникает внутрь меня. Его руки обхватывают мои бедра и сильно двигаются, настолько, насколько позволяет мое тело. Наши тела сталкиваются друг с другом быстро и яростно. Мне приходится ухватиться за край стола над головой, чтобы сохранить равновесие, но все равно мое тело движется по столу вверх-вниз, словно охваченное неудержимым желанием мужчины.

Мы встречаемся уже долгие годы, он мог бы быть даже моим старшим родственником. Но его упорство и выносливость не уступают его животному вожделению, с которым он всегда нападает на меня. Он всегда был стойким, приводил меня к полной истощении перед тем, как достигнуть оргазма, а теперь его разум заполнен мыслями о происходящем в городе. Его движения становятся более энергичными и глубокими, его прикосновения вызывают боль, но он все еще не достигает конца, а я все еще лежу с закрытыми глазами, держась за край стола и слушая завывание ветра, затмевающее стон и хрипение изуродованного человека, который обладает своей возлюбленной.

В какой-то момент он отпускает мои бедра и обхватывает меня за талию. Он делает шаг назад и поднимает меня со стола своим членом. Мое тело скользит по его члену до самого конца. Я задыхаюсь при каждом вдохе, все кружится вокруг меня, и я почти падаю назад, но Лой прижимает меня к себе сильнее. Он подавляет свой звериный рев, приставив его к моей шее, а я ощущаю пульсацию боли и напряжения в моей влагалищной полости от его органа, который слишком большой для меня.

Когда его рев затихает и его семя распространяется в моем теле, он слегка ослабляет хватку и нежно обнимает меня. Он несет меня в спальню и аккуратно кладет на кровать. Затем он вынимает свой уменьшившийся член из меня.

- Прости, Вера, - шепчет он мне на ухо. - Я не смог удержаться. Ты простишь меня?

Я пытаюсь справиться с дыханием, голова уже не кружится. Я касаюсь его головы ладонью, а он прижимается лицом к углублению между моими ключицами.

— Мне было так трудно сегодня, я почти потерял свое влияние на них. Липа приказал проверить все склады и заброшенные дома на окраине, задерживать тех, кто противится, и убивать вооруженных сразу же, также поступать с мародерами. Он глупый, если думает, что они не ответят ему так же. Только я могу сохранять это хрупкое равновесие между нашими мирами, но с каждым разом это становится все сложнее. Утешь меня.

Лой поднимается и приближается к моим губам своим ртом. Он обхватывает мое лицо ладонью, пальцы давят на мой подбородок, его язык проникает в открытый рот. Это не поцелуй, он просто занимает контроль надо мной, иногда дающий возможность для вздоха. Затем происходит то, что всегда происходит, если он не отделяется от меня сразу. Его бедра начинают двигаться, скользя по моим ногам, его член, изогнутый и лежащий на моей ноге безжизненно, становится все более ощутимым, через несколько мгновений он уже твердым барьером стоит между нашими телами.

— Потерпи, Вера,... дорогая, еще немного. Ты же знаешь, что только ты даруешь мне силы для нового дня. Я не буду сегодня щадить тебя, я нуждаюсь в тебе полностью, не противься, принимай меня.

Его руки погружаются между нашими телами, пальцы Лоя захватывают губки около входа в мое лоно и раздвигают их в стороны, пропуская головку члена между ними. Он проникает не до конца, но чувство тугого наполнения напрягает мое тело и заставляет его сжаться. Непроизвольно я пытаюсь сложить ноги, однако моих сил недостаточно, чтобы просто отодвинуть тело, которое давит на меня. Я ощущаю злость, поворачиваю лицо в сторону и опираюсь руками на его грудь, произнося сквозь сжатые зубы: «Мне больно, Цербер, хватит».

Он не переносит, когда я называю его иначе, это прозвище дали ему люди из его прошлого, еще до того, как он справился с ними, изгнав врагов и предателей с жестокостью и свирепым характером.

— Зачем ты все портишь? — прошептал он мне на ухо, — Ты же знаешь, как много для меня значишь, сколько я для тебя сделал, какие чувства во мне вызываешь. Ты знаешь, что я не отпущу тебя. Мое желание захлебывает меня, все, что я хочу - это утолить его.

Лой останавливается, поднимается надо мной. Его глаза пронзительно смотрят на меня, заставляют повернуться лицом к нему. Мои руки опускаются и больше не прижимаются к его груди. Что-то в его выражении заставляет меня прижаться спиной к постели. Я знаю, что он будет использовать силу, если я не подчинюсь. Но внезапно его взгляд становится мягче. Он выходит из меня и целует меня в губы. Его рука опускается на мою грудь, спускается ниже, обхватывает талию. И мы меняем позу.

Мои руки опираются на его шершавую грудь, колени обхватывают его торс, я чувствую его возбужденный член. Мне нужно только принять его, чтобы Лой забыл все остальное, чтобы снова стать центром его внимания. Я очень хорошо понимаю, что будет, если что-то изменится. Я двигаю бедрами вверх по его животу, прижимаясь к его телу и пытаясь достать кончик члена. Сначала не получается - большая головка ускользает от меня, пока Лой не направляет ее рукой в нужном направлении. Я медленно вводжу его наполовину в свою влажную глубину. Лой стонет, руки сжимают мои бедра и опускаются ниже. Он останавливается, давая мне время привыкнуть, пока моя киска растягивается под его размеры.

И мы начинаем двигаться, я скользу по его телу, оставляя влажный след его соков, частично выпуская половой орган из своего влагалища, чтобы затем разрешить ему полностью погрузиться в меня. Чувствую, как искры пробегают у меня внутри, как нарастает желание, как ощущение движущегося внутри члена становится приятным. Мои глаза закрываются, пальцы запутываются в волосы на груди Лоя, я насаживаюсь на его член все быстрее, желая принять его полностью в себя, несмотря на некоторую боль, хочу почувствовать его большие яички под ягодицами. Я уже не сдерживаю своих стонов, уже не испытываю стыда, который раньше сопровождал меня в эти моменты блаженства. Я знаю кто я такая если позволяю своему телу отдаться этому особенному мужчине со странной фигурой которая купила меня много лет назад будучи ребенком и который был жестоким убийцей держащим на руках кровь десятков людей. Его половой орган заставляет мое влагалище выделять соки, но я все еще понимаю что мои чувства к этому человеку сосредоточены только у меня между ног, что его поцелуи и прикосновения не привлекательны для меня, я не хочу спать рядом с ним, и моя душа принадлежит другому, но я не знаю где он сейчас, ушел ли он из города.

Эти мысли прерывает судорога пронизывающая мое тело с огромной силой. Лой тоже достигает оргазма, он прижимает меня к себе, объединяя наши тела и щеками. Мои бедра все еще дергаются, когда его член выпускает новую порцию спермы в меня.

2. Утром возле ратуши Старший Сертон объявляет то, что все уже давно знают. Город закрыт для предотвращения распространения болезни. Песчаная Кровь или Песчанка как ее называли в народе пришла из степи с одним из местных жителей и уже через несколько дней после появления унесла несколько жизней в бедном районе. Туда теперь нельзя попасть, мосты через реку охраняются. Жителям рекомендуют не выходить из домов для снижения риска контакта с зараженными. Власти обещают контролировать цены на продукты питания и лекарства, но уже вчера все купили, кроме самых простых таблеток и настоек, которые также быстро раскупили, а все остальное продавалось "под полкой" за деньги. Город не знает, что его ожидает и как готовиться к этому.

Перед ратушей, в первых рядах, стоит Абрахам Лип - высокопоставленный чиновник, заслуживший уважение своими военными успехами и считавшийся молодым лидером нашего города. Он часто вступал в конфликты с старейшинами Сертонова, но, несмотря на это, он помолвлен с дочерью Сертона. К сожалению, она не присутствует перед Ратушей из-за своей болезни. В настоящее время Лип возглавляет компанию по поддержанию порядка в городе, а его вооруженные люди охраняют улицы.

Сертон заканчивает свою речь и люди начинают разбегаться, стремясь вернуться к себе домой. Я следую за Абрахамом, когда меня неожиданно тормозит Травка.

— У меня есть новости для тебя, — сообщает мне эта подросток девочка, с которой я знаком уже много лет. — Я слышала разговор о трех мужчинах, которые пытались покинуть город, но были атакованы военными. Им удалось спрятаться в угольном доме, прежде чем его закрыли.

— Кто были эти мужчины? — волнуясь, спрашиваю я ее.

Травка пожимает плечами и обещает постараться разузнать что-нибудь у своих знакомых. Она живет в квартале угольщиков, который расположен неподалеку от шахт. В этом районе слухи распространяются очень быстро, а также царят суеверия и тайны. Там все имеют свое мнение на происходящее.

Я задумываюсь о мужчинах, скрывающихся в большом угольном доме. Это место населяется сотнями угольщиков и их семьями. После появления признаков болезни это помещение было закрыто, чтобы предотвратить проникновение инфекции или, возможно, чтобы не выпустить ее наружу - кто знает. Приказ о закрытии был дан из маленького угольного домика Большого Фрея, который руководит шахтами. Теперь никому не разрешается покидать это место. Но что, если там находится Ян? Может быть, он заперт там? Возможно, это безопасное место, но мне нужно узнать точно.

Я вспоминаю о Липе, начинаю его искать глазами среди немногих оставшихся на площади. Вот он, идет по направлению к мосту, чтобы попасть в центр города, к своему штабу. Я догоняю его и останавливаю.

— Они сообщают нам правду? — я понижаю голос, чтобы меня мог слышать только он, — Действительно помогут? Привезут лекарства и медицинский персонал? Или просто бросят нас здесь умирать?

Абрахам смотрит на меня строго сверху вниз, я помешала его размышлениям, его руки скрещены на груди.

— Мне это неизвестно, я знаю столько же, сколько и все другие. Моя задача лишь поддерживать порядок и обеспечивать соблюдение законов. У меня очень много дел.

Но я не позволяю ему уйти.

— Вы знаете, что творится в угольном заводе? Я слышала, что там закрыты сотни людей. Эпидемия исходит оттуда? Там установлен карантин?

Абрахам отталкивает меня в сторону, прокладывая себе путь. Я знаю, что больше не смогу достичь ничего. В последний раз он оборачивается и говорит:

— Не знаю, избежал ли большой завод заражения, но если там появится хотя бы один больной при таком тесном пространстве, болезнь распространится по этому месту быстрее, чем они успеют понять, что произошло. Уверен, твой отец знает гораздо больше, чем я. Ведь он же поддерживает дружеские отношения с Томом Фримом?

Я смотрю ему вслед и размышляю о его словах. Но не о том, что он назвал Цербера моим отцом. Жители города полагают меня приемной дочерью торговца Лоя, которого якобы он вытащил из бродячего цирка и воспитал как порядочную образованную девушку. Были бы они очень удивлены узнать, каким образом он захватывает меня по ночам со страстью и похотью. Однако их удивление было бы еще больше, если бы они узнали, какую работу на самом деле выполняет Липа. Но стал ли Липа также неосведомленным о том, что на самом деле представляет нашу семью?

Однако, я задумываюсь о том, что Лой мог бы знать. Он всегда поддерживал хорошие отношения с Большим Фреем, возможно у него есть информация. Но не стоит обращаться к нему напрямую, Лой всегда проницателен и может распознать, что я что-то скрываю. Он будет настаивать на ответе или принудит меня оставаться в доме под присмотром охранника. У Большого Фрея больше шансов, и я готова пойти на риск. Мне предстоит пройти через весь город до шахт. Улицы пусты, люди спешат закрыться в своих домах. За крышами уже виднеется большое угольное сооружение. Я слушаю свое сердце, надеясь услышать хоть какую-то намек приближаясь к мрачной серой постройке, которая возможно скрывает мое счастье и спасение. Пока не достигла входа в здание, не отводила от него глаз. Я не стучусь, а просто толкаю незапертую дверь рукой и захожу в просторное помещение. Я никогда ранее не была здесь, мне это не требовалось. В этой части города я очень редко оказывалась, только когда искала Травку, иногда тайно встречалась с Яном на дворах домов угольщиков. Наши свидания ограничивались объятиями и поцелуями, мы не осмеливались на большее. Если бы Лой узнал о наших редких моментах романтики, он сразу же сломал бы шею Яну голыми руками за измену, а со мной бы обращался жестоко и мучительно, ведь его фантазия в отношении мести и наказания была безграничной. Хотя Ян и другие не знали о наших истинных отношениях с Цербером, он полагал его моим ревнивым бдительным опекуном. Однако он знал о той роли, которую Лой играл в преступном мире города.

И вот я стою в просторном помещении небольшого угольного дома, очевидно, это гостиная или приемная комната. Из соседней комнаты слышны пронзительные крики. Я замираю в недоумении и прислушиваюсь, пока не осознаю, что за занавеской происходит что-то intimnoe. Я не знаю, как поступить, мои глаза направлены на входную дверь, которую только что закрыла. Затем я останавливаюсь и громко спрашиваю, есть ли кто-нибудь.

Занавеска отодвигается, и передо мной является Большой Фрей из следующей комнаты, обнаженный ниже пояса. На столе перед ним лежит женщина с поднятой юбкой до головы. Здоровый мужчина активно двигается в ее бедрах, прижимая их к краю стола. Одной рукой он удерживает поднятый край занавески, а другой разминает заднее отверстие раскрытой женщины. Он продолжает на меня смотреть пристально минуту, не останавливая движение, затем отпускает занавеску, и она скрывает совокупляющуюся пару. Я стою, не зная, чего ожидать, пока не слышу вопль боли, мгновенно заглушенный, видимо, Большим Фреем. Из комнаты доносятся звуки сопротивления, всхлипывания и скрип стола, а потом громкий рев.

Занавеска снова открывается, и Большой Фрей уже полностью одет выходит ко мне. Он встает напротив меня на расстоянии около метра и снова пристально смотрит на меня. Когда его рука опускается между ног и начинает трогать его половой орган, я случайно опускаю глаза на его промежность, и на его лице появляется ухмылка. Я задаю ему вопрос прямо и без лишних слов. У меня есть приготовленный ответ на случай, если он спросит меня о причинах моего интереса к троечке незнакомых мужчин в большом угольном доме. Но он не спрашивает меня; он проходит через комнату, пока не останавливается у письменного стола с кипой бумаг и садится на него.

— Это трое глупых храбрецов, решивших проникнуть мимо нескольких десятков вооруженных людей, размещенных вокруг города. Благодаря удаче их не убили, а разрешили вернуться обратно. Говорят, что они пытались получить лекарство от Песчанки, чтобы спасти нас, бедных жителей. Наверное, это неправда. Хочешь узнать, кто они? А как я могу знать? Очевидно, что они из благородной крови, не воры и не труженики. Кажется, они — инженеры. Мое сердце почти выскакивает из груди при этих словах; едва я сдерживаюсь от того, чтобы не броситься к дверям большого дома и стучать в них; одного из них зовут Марк, кого-то другого — Ян; но я точно не знаю. У меня есть сотни рабочих о которых нужно думать. Зачем мне эти чужие? Нет необходимости было пускать их сюда. Но они просили спрятать их. И мои ребята вступились за них. Но сейчас нет смысла выпускать их. В большом доме безопаснее, пока там нет болезни, а в городе они пропадут. Когда эпидемия закончится, они все выйдут на свободу и жизнь будет идти своим чередом.

У меня нет ответа для него, не про Яна и его друзей, не про распространение болезни в большом доме. Молча поворачиваюсь к выходу и ухожу. Еле замечая путь до дома, голова полная суматохи, я не знаю что делать дальше. Я не могу попросить Фрея отпустить Яна, он сразу же сообщит обо всем Лою. Сажусь у окна и размышляю о нашей ситуации; вспоминаю как мольбами уговаривала Яна не возвращаться в этот проклятый город; едва замечая наступление ночи, как начинает завывать ветер. Изможденная усталостью еле стоя на ногах, скидываю платье на пол и бросаюсь на кровать, тут же погружаясь в сон. И этот сон дарит мне то, чего у меня никогда не было и, возможно, никогда не будет — момент единения с Яном.

Я сижу перед ним, слегка раздвигая ноги, а его руки медленно движутся вверх по моим бедрам. Ян не торопится, наблюдая за моей реакцией. Я физически ощущаю, как наполняются груди, как твердеют мои соски, я знаю, что он видит это сквозь ткань моей одежды, эта мысль еще больше возбуждает меня. Его руки приближаются к цели, он ощущает, насколько я уже готова к его проникновению, моя влага подтверждает, что я жажду его, и его пальцы скользят внутрь меня. Я изгибаюсь под его движениями, когда кончики его пальцев давят на напряженные стенки моего влагалища и массируют их. Мое тело начинает извиваться, стремясь как можно сильнее насадиться на его чуткие сильные пальцы. Но мне их недостаточно. Я тяжело дышу, из моей груди вырывается крик, но я сдерживаю его. Даже во сне я чувствую опасность, страх, что кто-то узнает о нашей связи.

Ян улыбается мне, мне не нравится выражение его лица, оно словно безжизненное, как маска. Но я не готова сейчас думать об этом, я с восторгом смотрю, как он проникает к ложбинке между моими грудями и касается ее кончиком языка. Я сама снимаю платье с плеч и Ян не заставляет меня ждать. Его рука выскальзывает и покидает мои бедра, она гладит мою грудь, лаская каждый участок. Затем тот же путь проделывают его губы. Его настойчивые пальцы снова сжимают мои бедра, теперь он встает на колени и притягивает меня к себе. От горячего прикосновения его языка у меня перехватывает дыхание. Мои ноги дрожат, когда я чувствую его дыхание между ними. Ян проникает к налившимся кровью складочкам кожи, исследуя их языком, впитывая в себя мой запах и вкус. Мои пальцы проникают в его волосы, притягивая его голову ближе, и Ян поддается моему желанию, скользя языком внутрь и начиная свою ласку. Мое тело ослабевает с каждым его движением, мои руки безвольно опускаются, бедра раздвигаются сильнее. Но я не успеваю достичь оргазма.

Он отделяется от меня и приподнимает, сжимая меня к себе. Чувствую его жадные губы на своих, его алчущий язык проникает в мой рот, вкусив самого себя.

Желаю раздеть его, видеть его обнаженным, хочу ласкать его тело, но мое тело не подчиняется мне. Не прекращая поцелуй, он кладет ладони под мои груди и приподнимает их, большие пальцы сжимают соски, интенсивно массируя их. Моя потребность становится все более сильной, больше я не удерживаюсь.

— Войди в меня, — шепчу я хриплым голосом от страсти, — не мучай меня...

Он задерживается, и я беру инициативу в свои руки. Толкаю его на пол спиной и забираюсь на него сверху. Больше не могу сопротивляться нашему соединению. Освобождаю его возбужденный член из одежды и помещаю его между бедрами. Мы оба издаём стон мучительного удовольствия. Мне нравится ощущать его в себе, его размер идеально подходит, способен насытить меня без дискомфорта. Счастливая от ощущения полноты, опираюсь ладонями на его плечи и поднимаюсь, а он рывком толкает свой торс вверх, проникая в меня на всю глубину, отрывая нас обоих от пола. Наконец-то мы принадлежим друг другу.

— Ещё, — шепчу я ему едва слышно, — ещё, только не останавливайся...

— Сейчас, Вера, моя девочка, — говорит он мне с голосом полным страсти, — ещё мгновение и ты будешь умолять о пощаде. Да, сейчас... сейчас ты так возбуждена и мокра. Потерпи немного. Мой член заставит тебя кричать как никогда раньше. Хочу услышать твои стоны во время наполнения. Это так хорошо быть внутри тебя... Едва сдерживаю желание потребовать больше чтобы оттрахать до конца.

Я вижу, как двигаются губы Яна, но я не узнаю его голос, это не его слова. Изменяются мои ощущения, я не двигаюсь, но мое тело трясется, а орган внутри меня становится больше, я пытаюсь спуститься с него, но мне не удается, он словно застрял внутри меня. Меня охватывает паника, я протягиваю руку к лицу Яна...

Сознание резко возвращается ко мне, я открываю глаза. Мне хватает мгновения, чтобы осознать причину такого страшного вторжения в мой прочный и чудесный сон.

Пока я погружена в свой сладкий бред, Лой охвачен страстью. Он возбужден моим видом и тихими стонами. Он разорвет на себе ночную рубашку и обнажит каждую частичку моего тела. Он распростерт на мне, держит мои предплечья руками и поднятыми руками над моей головой.

Он целует меня так, что я тону в объятьях и ласках моего далекого любимого. Он не просто целует, он утверждает свое право на меня, будто подозревая, что сейчас мои мысли о другом. Он настойчиво захватывает мой рот, словно пытается утолить долгую жажду. Он ласкает и кусает мои губы зубами. Мои ноги на его плечах, а его руки теперь на моей груди, и моя кожа еще некоторое время болит там, где он ее коснулся. Лой целует мое тело долгими, глубокими, страстными поцелуями. Он втягивает вершину одной груди в рот и быстро скользит языком по соску. Мои соски уже напряжены до боли, хотя страсть разбудил не Лой, а пыл внизу именно для него и никого другого. Его пальцы оставляют влажный след на моей коже, я понимаю, что они уже были внутри меня, ощупывая и измеряя степень моего возбуждения. Но сейчас там присутствует его огромный член, он входит в меня полностью, потому что я чувствую его мошонку, стукнувшуюся о мои ягодицы. Когда Лой почти вытаскивает свой член из меня, кажется, что меня переворачивают наизнанку. Я рада, что так сильно выделяю соки, иначе страсть Лоя принесла бы мне только страдания.

Цербер отодвигается от меня, опускает мои ноги на пол и садится на колени. Он поднимает мою задницу с кровати, чтобы мы оставались вместе. Мои плечи прижаты к постели, а его сильные руки удерживают мои бедра в воздухе, когда он проникает в меня. Я чувствую себя как кукла в его руках, исполняющая его желания - я то, что он называет "любимой женщиной". Но была ли я на самом деле когда-либо любима? Мы соединены телом и двигаемся в такт, его ладони снова фиксируют мои руки над головой, давая ощутить всю его мощь и прерывая мое дыхание. Мои ноги широко разведены, пока он делает последние короткие движения внутри меня. Я рада тому, что он кончил в меня, но он не спешит отойти от меня - и я знаю, что это может привести к проблемам. Он все еще держит меня крепко, и я не могу попытаться освободиться. Я была права - через некоторое время он нерешительно покидает мою промежность и настойчиво переворачивает меня на живот. Его язык скользит вдоль моей спины, его руки крепко прижимают мою задницу, раздвигая ее немного в стороны, и я чувствую, как его член продолжает скользить между ними. Он сжимает мои ягодицы вместе и начинает двигаться все быстрее и быстрее. Я слышу его шепот: "Мне нравится видеть, как моя сперма вытекает из тебя - это доказательство того, что ты принадлежишь только мне". Его член становится еще более твердым и возбужденным, головка то соприкасается с моей задней дверцей, то опускается вниз и прикасается к усталому входу во влагалище. Он почти полностью погружается в меня снова, и я закрываю глаза, чтобы вернуться к образу из своего сна.

Утром мое тело охватывает приятное ощущение Лоя, который проникает в меня нежно и безболезненно. Он достигает половины и потом кончает в мой рот. Но я не выпускаю ни капли, глотая все до последней.

"Девочка моя, что скажешь насчет уезда из города?" - спрашивает Лой, пока я готовлю ему травяной чай на завтрак. "Может быть, нам стоит обосноваться в другом месте?"

"А возможно ли это сейчас? Ведь город закрыт" - отвечаю я безразличным голосом, даже не пытаясь проявить интерес.

"У меня есть план. Я знаю слабые места в защите города и людей, которых можно подкупить" - Лой подходит ко мне сзади и обнимает. "Мы можем найти место, где нам не нужно будет прятаться, где я смогу открыто любить тебя. У меня достаточно денег, чтобы обеспечить тебе все после моего ухода. Куплю дом по твоему выбору. Ты будешь иметь красивые платья и ювелирные украшения."

"Таким образом, город обречен?" - спрашиваю я. "Ты не видишь здесь будущего?"

Лой прижимается к моим волосам, я ощущаю его беспокойство.

"Да, Сертоны собираются покинуть город, даже они нас бросают. Власть постепенно переходит к Липу, и так будет, если ему позволят. Некоторым удалось получить разрешение на выезд из города, это дети из знатных семей, его союзники. Они уезжают за пределы города и остаются в карантинных госпиталях. Когда эпидемия закончится, им разрешат вернуться или уйти навсегда."

"Но Лип не даст тебе такую возможность" - произношу я медленно.

— Не рассчитывай на меня в этом вопросе. Как я уже говорил, у меня свои способы. Я сделаю все договоренности в ближайшие дни, и мы исчезнем, оставив этот город гореть вместе со всеми его проклятыми жителями. Этот мир только для нас двоих.

— Хорошо, Лой, мы уедем, — я поворачиваюсь к нему и крепко обнимаю, прижимая щеку к его плечу. Слезы текут из моих глаз, и я не знаю, это слезы отчаяния или надежды.

Минуты становятся вечностью, пока Лой одевается, отдает приказы охране дома и уходит. Я стараюсь помочь ему, вертлюсь вокруг него – не могу сидеть на месте. Как только за ним закрывается дверь, я начинаю подсчитывать до ста и выхожу следом. Я знаю направление Лоя – наши пути не пересекутся, потому что я отправляюсь к штаб-квартире Абрахама Липы. Его нет на месте и мои мучения кажутся бесконечными. Но вот он появляется, замечает меня и жестом указывает пройти в его кабинет. Мы остаемся наедине. Он опирается на стол и смотрит на меня ожидательно. С ним нет нужды притворяться или обманывать.

— Мне нужно разрешение на выезд из города, я знаю, что вы можете это сделать, — говорю я решительно, — и я готова на все.

— Ты не первая, кто обращается ко мне с такой просьбой, — Липа усмехается, — но как и всем остальным, я вынужден отказать тебе.

— Я знаю, что вы отпустили несколько человек за пределы города и поместили их в карантин. Они не заразные и получили шанс. Сколько это будет стоить для меня?

— Я разрешил только женщине с грудным ребенком уехать. Она вернулась к мужу через день после начала эпидемии и не покидала дома. Еще через день я дал ей разрешение. Как часто ты ходишь по улицам города, с кем ты общаешься? Я не могу быть уверен, что ты здорова. Ты хочешь заразить тех, кто еще имеет шанс в госпитале за пределами города? Ты и отец пытаетесь получить разрешение для себя?

— Те, кто подхватил инфекцию, сразу же прилегли в постель, — утверждаю я настойчиво, обещая себе не уходить без заветной бумаги с его подписью. — Я здорова. Если вы мне не верите, то дайте разрешение человеку, находящемуся в большом доме. Ведь там нет Песчанки? Это точно известно. Вы знаете этого человека, он приехал по вашему приглашению, он один из инженеров, прибывших с Марковым Ставро...

— Ты просишь разрешение для Марка Ставро? — перебивает меня Липа, его лицо изменяется от неожиданности.

— Марк уже нет в живых, его убили. Остался только Ян, — вынуждена я лгать. — Он знает людей в столице, которые могут помочь нам.

— И все дело в этом? В том, что он может помочь? Его не выпустят из карантина до победы над болезнью — лекарствами или огнем. У него не будет возможности что-либо сделать.

— Тогда просто помогите ему, — сейчас я уже молю Липу. У меня больше нет аргументов. — Я не могу позволить ему умереть здесь. Это не его город, вы привели его сюда, и вы отвечаете за его жизнь.

— Ты бросаешь Лоя, чтобы бежать с инженером из столицы? Что он об этом думает? А что думает Ян? Думаю, он не возражает, — Абрахам медленно подходит ко мне и смотрит сверху вниз. — Ведь ты такая красивая. Мне очень хочется помочь тебе.

Я знаю, что у всего есть своя цена, и я готова заплатить ее. Поднимаюсь на цыпочки и приближаюсь губами к его губам, но Липа отстраняется от меня и возвращается к своему столу. Он берет лист бумаги в руку, и мое сердце замирает.

— Я бы мог спасти твою жизнь. С радостью оказал бы тебе эту услугу. Но взамен ты должна оказать услугу мне.

— Что бы вы ни хотели, — отвечаю я энергично, не имея представления о том, что могу предложить ему кроме своего тела, которое, видимо, не интересует его.

— Ты знаешь, что я был обручен с дочерью Старшего Сертона?

— Да, я знаю, — мы были крещены вместе в один день. Она была еще ребенком тогда, а я уже познакомилась с бродячей актерской жизнью благодаря Лою и его группе. Она с нетерпением ждала свадьбы с вами. Итак, сердце Липы уже занято. Мне это представлялось тактичным шагом как для ее семьи, так и для него самого.

— Обручение разорвано, — Липа все еще не смотрит на меня. Его взгляд устремлен на чистый лист бумаги. — Но я не согласен полностью. Ты не знаешь всей правды. Сертоны покидают город. И Эн – плата за это. Ее отдают главнокомандующему в осадном лагере нашего города. Он давний знакомый Сертона, который когда-то проявлял интерес к его дочери. Но тогда Эн была совсем маленькой, и ему отказали. Теперь они решили отдать ее мне в обмен на мою невмешательство в их дела. Однако ситуация изменилась: я уже не имею никакой значимости, а он может выпустить их не только в передвижной госпиталь, а прямо в столицу со всем своим имуществом – посудой, одеялами и сундуками золота.

Я молча смотрю на Абрахама Липу. Может быть, мы находимся в похожих ситуациях: наши возлюбленные были у нас отняты, и мы оба стремимся вернуть их. Я радостно бы приняла новость о том, что Ян покинул город – пусть даже без меня. Но Липе это явно недоступно.

— Сертоны не раз обманывали меня, подставляли, манипулировали мной по своему усмотрению. Я больше не позволю этого случиться, — Липа внезапно поворачивает голову в мою сторону, — ты приведешь ко мне Энн, и я помешаю им спастись. Я отвергну ее, и никто больше не сможет жениться на ней. Она должна была быть со мной, так и будет.

Я ошиблась, у нас нет ничего общего. И он использовал это против меня, ведь я обещала выполнить все его требования. Энн была моей крестной сестрой, и хотя мы редко виделись, каждая наша встреча на улицах города, на праздниках или в библиотеке радовала нас обеих. Энн доверяла мне, но я никогда не смогла полностью раскрыться перед ней.

— Вы будете ей навредить, если я приведу ее сюда? — осторожно спрашиваю я. — Она верит мне, но она не глупая.

— Твоя задача привести ее в мой дом любым предлогом. Что будет дальше, тебя не касается. Или ты сожалеешь о ней? Она дочь высокомерных правителей этого города, которые бегут, поджав хвост, при первой опасности, при этом заботясь только о своих деньгах. Думаешь, они воспитали своих детей иначе? Жду вас завтра, — с этими словами Липа окончательно отвернулась от меня, погрузившись в свои документы.

3. Мне было непросто увидеться с Энн, ей запрещено общаться с кем-либо за пределами ее дома, но она так рада мне видеть, что нарушает это правило. Мы находимся в ее комнате для уборной за закрытыми дверями как заговорницы. Я беру ее за руку в знак нашей близкой дружбы, а она смотрит на меня обеспокоенными наивными большими глазами