Как меня женили. Меня изнасиловали Часть 1: Западня

От автора: Представленный ниже текст является предисловием к моей новой книге «Волшебство в Алавире». В нем отсутствует сцены интимной природы, зато присутствует описание внутреннего мира героев и их мыслей. В будущем будет опубликовано продолжение, в котором будет больше деталей о сексуальных отношениях.

С уважением, Некомментатор))))

— Привет, Фарит! Как дела? — широкий улыбающийся учитель физкультуры Виталий Анатольевич Васин, по прозвищу Васек, плечистый и круглолицый, энергично пожимал мою правую руку.

Он был значительно выше меня на голову и в два раза шире в плечах. У него были белокурые волосы, курносый нос и почти без щетины лицо с румяными щеками, покрытыми многочисленными красноватыми прыщиками.

— Привет, Васек. У меня все хорошо. А как твои дела? — я улыбнулся в ответ и не решился отнять уже начавшую болеть руку.

— Великолепно! — он, наконец, отпустил мою ладонь и позволил мне пройти к своему столу. — Ты опять задержался, как всегда? — спросил он, сел на скрипящий стул и вздохнул, когда я поставил портфель на стол и начал вынимать из него тетради одиннадцатого класса, учебники, справочники, ручки и измерительные приборы.

Я кивнул молча.

— Жаль, — протяжно вздохнул он. — Было бы здорово провести время в неформальной обстановке, выпить пивка и поговорить о жизни...

— Я не пью алкоголь, — я с улыбкой ответил ему и сел на свой стул. Быстрыми движениями перебирая четки в руках, я заметил:

Недавно я разработал привычку четыре раза в день брать эти деревянные бусы и перебирать их с особой серьезностью. Иногда я что-то бормочу про себя во время этого занятия. Привычка появилась всего месяц назад, но уже стала неотъемлемой частью моей жизни. Когда я забываю взять четки домой, у меня возникает ощущение, будто я что-то очень важное забыл сделать. Мои братья изначально насмехались над этим, но теперь они также начали использовать четки. Они поняли, что это не просто игрушка.

Васек терпеливо подождал, пока я закончу молиться, не отрывая глаз от моих рук. Затем он взглянул на меня:

— Прости, но я все еще не привык. Раньше я встречал мусульман, которые были менее требовательны к вопросам алкоголя.

— Спасибо моему отцу за это, — согласился я. — Он всегда придерживался строгости и настаивал на безусловном следовании законам нашей веры.

— Интересно, — задумчиво произнес Васек. — Многие из ваших считают, что здесь можно игнорировать эти законы, поскольку Аллах не видит это место.

— Как и ваш бог, Аллах всюду присутствует и все видит, — ответил я, надевая очки. — Те, кто утверждают, что после переезда законы ислама уже не распространяются на них, просто обманывают себя. В день стояния перед Аллахом их грехи не позволят им попасть в райский сад.

— Так ты мечтаешь о вечной жизни в раю, — улыбнулся Васек.

— Почему бы и нет? — пожал я плечами. — Если есть возможность бесконечно наслаждаться обществом прекрасных гурий, проведя всего восемьдесят лет в смирении, почему бы не выдержать?

— Не кажется ли тебе, что это как у психологического раба? — размышляюще произнес он.

Я опять пожал плечами. А мне все равно. Я говорю то, что прочитал в книгах об исламе. И вообще, зачем ему знать, чем я верю и какую психологию придерживаюсь?

— Мне кажется, скоро прозвенит звонок, а кому-то еще нужно переодеться на урок.

Васек вздохнул и кивнул:

— Конечно, ты прав...

Он хотел что-то добавить, я видел это в его глазах, но в этот момент дверь учительской распахнулась и на пороге появилась Альбина Петровна, высокая стройная блондинка, преподаватель русского языка и литературы для старших классов. Она улыбнулась очаровательно, подмигнула или мне или Ваське и скинула свои длинные густые кудряшки на край своего стола, показывая свои идеальные ножки.

— Доброе утро, коллеги, — сказала она, доставая пудреницу из сумочки.

Васек молча кивнул и проглотил комок, а я придумал для себя что-нибудь забавное.

Это было жестоко со стороны Васька. Я даже сам иногда начинал слюнявиться от ее фигурки, хотя знал правду. Что уж говорить о других людях, таких как Васек.

Тем временем Альбина закончила прикладывать макияж и изящным движением взяла себе с маленького стола черную папочку с учебниками и методичками.

— Фарит Тимурович, — проворчала она уже у двери, — не собирайтесь скрываться после уроков сегодня. У Сары Игнатьевны день рождения, она хотела организовать небольшую вечеринку. Скорее всего, она еще заглянет и пригласит вас лично.

— Благодарю за информацию, Альбина Петровна, — улыбнулся я в ответ. — Обязательно приду.

Дверь за Альбиной закрылась, и Васек перевел потрясенный взгляд на меня:

— Вот это женщина, — вымолвил он через несколько секунд. — Я бы не отказался провести время с такой.

Я ухмыльнулся:

— Боюсь, эта сладость не по твоему вкусу.

— Ты хочешь сказать, что у меня нет шансов? Что она никогда не обратит внимания на такого как я?

Я медленно покачал головой. Пусть думает что хочет. В самом деле, не стоит объяснять ему, что это привлекательное тело, эти стройные ножки, эти игривые глаза и все остальное принадлежат трехметровому монстру с клыками, способными разорвать стальные латы и вырвать сердце, и характером средневекового инквизитора. И этот монстр, к тому же, мужского пола.

Васек тяжело вздохнул и поднялся со стула, двигаясь к двери, когда в кабинет весело ворвались Ирина Федоровна и Светлана Павловна. Они замолчали, заметив Васька и меня, сговорчиво переглянулись, при этом Светлана Павловна сильно покраснела и, опустив голову, вернулась на свое место. А Ирина Федоровна измерила презрительным взглядом Васька, который сразу же отвел глаза и быстро вышел в коридор.

Стол Ирины Федоровны, учителя химии и биологии, расположен рядом с моим, но ближе к окну. Это прекрасная женщина. Естественно, она не может быть сравнена с Альбиной по ее утонченным манерам и изощренным методам обольщения, но ее женственность просто выпирает наружу. У нее почти безупречное телосложение, темно-рыжие шелковистые волосы до плечей, которые она всегда причесывает на пробор и закрепляет невидимками непослушную челку, приятные черты лица, сдержанная улыбка, напоминающая улыбку Моны Лизы, маленькие руки с ловкими пальцами, тонкие запястья и щиколотки, небольшая упругая грудь и гибкая талия, плавно переходящая в стройные бедра. Она всегда носит платья с глубоким декольте и юбки с потрясающими разрезами, обувь на высоком каблуке и украшения, которые подчеркивают безупречную изгибность ее шейки и приятное округление плеч.

Светлана Павловна почти полная противоположность Ирины. Невысокая изящная брюнетка, с выразительными зеленоватыми глазами, длинными волнистыми волосами, маленьким курносым носиком и мягкими пухлыми губами. Она всегда забавно краснеет в моем присутствии, носит мягкие свитера без выраженной формы, которые, однако, никоим образом не скрывают соблазнительные округлости ее еще совсем юного тела. Она владеет французским языком, поэтому ее всегда окружает аура французского шарма и аромат «Шанель № 5». Она предпочитает юбки чуть ниже колена и высокие сапоги на небольшой платформе или каблуке.

Честно говоря, среди моих коллег она выделяется особенно. Возможно, это связано с ее молодостью, а может быть, я привлекаюсь к естественности. Или, может быть, меня развлекает то, как она смущается в моем присутствии. К сожалению, с тех пор как я здесь работаю, никогда не получалось остаться наедине с ней — всегда рядом Ирина Федоровна или англичанка Людмила Эрастовна.

Я взял верхнюю тетрадь со стола и открыл ее, бросив быстрый взгляд на Светлану. Она была ко мне боком и поправляла волосы перед большим зеркалом напротив своего стола у двери. Когда она заметила мой взгляд, она на мгновение замерла и потом опять покрылась румянцем.

— Фарит Тимурович, — подошла Ирина к моему столу. Нельзя не отметить ее обнаженную грудь и подтянутый животик. Даже шелковые трусики были видны из-под ее юбки. — Почему вы каждый раз такой печальный, когда общаетесь с этим физруком?

Я с трудом поднял глаза и грубо посмотрел на нее. Он бы действительно делал все это более изящно, и я бы не устоял перед ним. Нельзя сразу показывать всю свою красоту, даже если она действительно захватывает.

— Неужели, Ирина Федоровна? — я улыбнулся и прикоснулся ладонью к ее пальчикам, которые она опирала на край моего стола. Она вздрогнула, и на ее щеках появился легкий румянец. — Виталий Анатольевич просто относится к тем людям, которые считают своим долгом привести всех "грешников" и "иноверцев" на правильный путь. По его мнению, я заблудшая душа, которая никогда не найдет покоя. Она напряжена, и я хорошо вижу ее торчащие сосочки и мелкие мурашки по упругой коже. Я усмехнулся и убрал руку. Она глубоко вздохнула, будто выпуская скопившийся пар. — Ему не понять, что заблудшей душой является он, а не я. У меня гораздо больше аргументов, способных убедить его. К тому же, в наших религиях больше сходств, чем различий. Поэтому я не расстраиваюсь после разговоров с ним. Просто мне его жаль — он хороший парень, который не может найти верное направление.

— Вы так любезны, — вздохнула за своим рабочим столом Светлана Павловна и внезапно, словно пришла в себя, снова покраснела до самых корней волос.

— Я совсем не любезный, — улыбнулся я и протянулся.

Черт возьми, если так пойдет и дальше, я просто испарюсь. Надо отвлечься от этих женщин.

Да, мне крупно повезло — в кабинете учителя, где мне предоставили место, все дамы были как на подбор стройные и привлекательные. И поскольку я единственный мужчина в этой змее гнезда, да еще и молодой и хорошего вида, каждая из них считает своим долгом показать, что я ей интересен. А я? Да что я! Мне поставили условие — никаких служебных романов. Даже никаких интрижек на работе! Разумеется, мне наплевать на все эти условия, если бы не он...

А они стараются изо всех сил. Думают, я не замечаю? С тех пор, как я появился здесь, у них стало модным не носить нижнее белье! Духи только с феромонами, украшения только для подчеркивания естественной красоты... «Ах, Фарит Тимурович, вы же живете один? Ну, кто о вас еще позаботится, если не коллектив!» — обычно после этих слов мне на руки буквально впихивают тонны котлет, булочек, пирожков и пряников. Слава Хаосу, хоть пока не приносили баночки с борщом!

— Доброе утро, — от очередного демонстрирования груди и других достояний Ирины Федоровны меня спасла строгая речь Людмилы Эрастовны.

Светлана улыбнулась старшей коллеге, виновато кивнула Ирине и мгновенно исчезла. Ее французский шарм тут же заменил строгий англо-саксонский порядок Людмилы.

Ирина также кисло улыбнулась, демонстративно исправила платье, громко выдвинула ящик стола, где она хранила книги и учебные материалы, схватила всю стопку и решительным шагом вышла в коридор.

— Доброе утро, Людмила Эрастовна, — я не смог сдержать вздох облегчения, хотя в ее присутствии обычно чувствовал себя довольно сковано.

— Ага, — не глядя на меня, ответила она.

— Фарит Тимурович? — в кабинет заглянула Сара Игнатьевна, завуч старших классов, улыбаясь всеми своими тридцать двумя белоснежными жемчужинками зубов.

Она была потрясающей женщиной во всех отношениях. В первую очередь потрясающей своими размерами и формами. У нее был рост не больше полутора метров, но она каким-то образом смогла вырастить талию примерно такого же объема. Как говорится, легче перепрыгнуть, чем объехать. У нее было несколько математических прозвищ, за каждое из которых их придумавших острословов можно было без проблем отчислить из школы и тут же зачислить на второй курс любого технического ВУЗа. Лично для себя я называл ее Сарочкой, употребляя грассировку.

Она с трудом протиснулась в узкую дверь и тяжело опустилась на стул около моего рабочего стола. Я поднял глаза на нее, сняв очки и потерев переносицу.

— Фарит Тимурович, — проговорила она, отводя глаза в сторону, — у вас сегодня, по-моему, четыре занятия.

Я кивнул:

— Три, начиная со второго. В первой половине первого я заканчиваю.

— Не могли бы вы задержаться после уроков? — она вдруг покраснела. — У меня день рождения и хотелось бы видеть вас среди моих гостей.

— Конечно, Сара Игнатьевна, — я едва сдержался от грассировки при обращении к ней.

— Отлично, — улыбнулась завуч и звонко поцеловала меня в щеку.

— Вы такой галантный кавалер, — без улыбки произнесла Людмила, когда дверь за Сарочкой закрылась.

— Что ж, — я пожал плечами и прижался к раскрытой передо мной тетради.

— Поскольку вы не пьете, сегодня будете нас провожать домой, — она обернулась ко мне и поправила очки.

— Для этого уже давно придуманы такси, — буркнул я.

Она презрительно хмыкнула и вышла в коридор.

Почти сразу после ее ухода раздался звонок. За дверью послышался торопливый топот множества ног, а потом все стихло, лишь изредка до меня доносились свист и крики из спортзала.

Прошло около половины урока, и я проверил треть контрольных работ, когда дверь учительской снова скрипнула, и в кабинет заглянул круглолицый румяный Ромчик из буфета.

— Привет, — сказал он, убедившись, что мы остались одни.

— Заходи, — я отложил ручку и протянулся.

— Хехе, очки тебе идут, — усмехнулся Ромчик и опустился на стул, где только что сидела Сарочка.

— Спасибо, — кивнул я. — Есть какие-то новости?

Он вздохнул:

— Ничего особенного. Мне кажется, что мы просто тратим здесь время зря. А у тебя?

— То же самое.

— Ну, вдруг этот глупый Васек рассказал тебе что-нибудь...

— Этот идиот всегда пытается убедить меня в том, что ислам — это религия рабов и фанатиков.

— Хехе, а ты ему не сказал, что любая религия создана только для того, чтобы подавить индивидуальность и заставить человека делать то, чего он не хочет?

— Да ладно, может быть, мне стоило описать ему всю космогонию? — я усмехнулся.

— И не забыть сказать ему, что все это существует только благодаря нам.

— Думаешь, этот глупец бы поверил?

— Если бы я мог совершить какое-нибудь чудо перед ним, — Ромчик пожал плечами.

— Не важно, — я вздохнул. — Если честно, меня все это уже достало. Уже целый месяц без секса, а эти недотраханные кошки все время пристают ко мне. Еще немного и я не выдержу.

— Тебе действительно трудно, — он похлопал меня по плечу и встал. — Мне кажется, здесь нет ничего особенного. Просто пустота.

— Нет, здесь точно что-то есть, — я тоже поднялся со стула и подошел к окну. Ветер гонял по небу серые облака, срывал листья с деревьев и вихрем развевал их по асфальту. Сентябрьское солнце едва пригревало мои щеки сквозь стекло. — Здесь точно что-то есть, — повторил я.

Он положил руки на мои плечи и легко прикоснулся губами к щеке:

— Что ж, пускай будет так, — шепнул он мне на ухо.

— Хватит, — я пожал плечами и снял его руки.

— Ну ладно, ведь тебе это нужно сейчас, — он обнял меня за талию и горячим дыханием прикоснулся к моей шее.

— Прекрати, — прошипел я в гневе.

Он вздохнул и опустил руки.

— Не смей. Слышишь? Никогда не предлагай мне этого больше, — проговорил я, не оборачиваясь. — Забудь то, что случилось. Это было ошибкой.

Он опять вздохнул и направился к двери.

— Тебе что-нибудь оставить? — спросил он уже на пороге.

— Вот только что у тебя пахло корицей, — буркнул я.

— Ладно, — ответил он, — я оставлю для тебя парочку пачек.

Я повернулся и смотрел на него серьезным взглядом. Он вышел в коридор со смущенным видом.

Действительно была ошибка. Я должен был контролировать себя тогда. А сейчас... уже поздно что-либо менять. Он все еще относится ко мне больше как к возлюбленному, чем как к брату. И это противно. Черт, чем больше я об этом думаю, тем сильнее испытываю отвращение к себе.

Я вернулся к столу, надел очки и взял следующую записную книжку. Половина работы была выполнена темно-синей ручкой, а другая половина - светло-голубой. Я отложил эту записную книжку и взял следующую. Здесь все повторилось с точностью наоборот: первая половина написана светло-голубыми чернилами, а вторая - темно-синими. Близнецы, черти, убью обоих. Они постоянно меняют местами записные книжки. Самое забавное - в обеих работах нет ни одной ошибки или исправления. Они такие двойственные... и после уроков я оставлю их - пусть переписывают. В любом случае у меня будет лишний час времени для отдыха, а так хоть какая-то польза будет.

В двери учительской прозвенел звонок, и Альбина моментально ворвалась в кабинет.

— Ох, эти беспутные дети, — выдохнула она, задержавшись перед зеркалом.

— Вы только что проводили урок в 11-А? — спросил я с насмешкой.

Мы договорились - даже наедине мы обращаемся друг к другу на «вы» и используем только выдуманные имена.

— Да, — улыбнулась она и снова присела на край своего стола, вытянув стройные ножки. — Вы уже запомнили мое расписание?

— Не ваше, а расписание 11-А, — ответил я.

— Да, конечно, — кивнула она, — там же учатся ваши родственники.

— Что они на этот раз задумали? — поинтересовался я.

В это время в кабинет вошла Светлана Павловна. Она улыбнулась Альбине, бросила короткий взгляд на меня, покраснела как рак при варке и отвернулась к зеркалу, притворно прихорашиваясь.

— Мы сегодня писали диктант, — начала объяснять Альбина, — так вы не представляете, что они сделали!

— Дайте-ка я угадаю, — еще шире улыбнулся я. — Посреди работы они поменялись записными книжками.

— Вот именно! — возмутилась она. — И как вы предлагаете оценивать их работы?

— Лично я за такой подход оценил их работу двоякими отметками, а после уроков сегодня еще раз обсужу свое решение с ними, — ответил я вздохнув. Осталось самое сложное — донести им мою позицию.

— А это не слишком жестоко? — внезапно спросила Светлана, не глядя на меня.

Я вздохнул. Да, это жестоко. Но что ты знаешь о жестокости, девчонка?

— Ну, нужно же научить их работать самостоятельно, — я пожал плечами.

— А что насчет их родителей? Может быть, стоит пообщаться с ними? — она посмотрела на меня таким взглядом, что мое сердце сжалось.

— У них нет родителей, — отводя глаза, я не мог вытерпеть этот взгляд. — Их мать бросила их еще когда они были маленькими, а их отец... умер прошлой весной, — я косо взглянул на Альбину. Она тихо кивнула. — Они живут в приюте при мечети. Я, как их ближайший родственник, заботлюсь о них, следю за их успехами в учебе, помогаю с домашними заданиями, а также забочусь о том, чтобы у них было все необходимое...

— Я слышала, — прервала Светлана после паузы, — что вы также живете в приюте.

Я кивнул.

— Знаете, Фарит... Тимурович, — она сделала особенную паузу между моим именем и отчеством и села на краешек стула у моего стола. — Я уже говорила раньше, что вы очень добрый человек, — ее ладонь вдруг легла на мое запястье. Я поднял глаза на нее. — И теперь я вижу, что вы еще и очень чуткий и внимательный... и заботливый, — она улыбалась грустной улыбкой, которая вызвала желание прикоснуться кончиками пальцев к ее щеке. Но я сдержался, чувствуя тяжелый взгляд Альбины. — Вы были бы замечательным отцом.

Я тихо усмехнулся и немного сжал ее руку свободной рукой:

— Вы не знаете меня вовсе, Светлана Павловна.

— Я хочу познакомиться с вами, — проговорила она, опустив голос.

— Нет нужды, — я покачал головой, — такие люди, как я, не приносят счастья.

— Опять эти Мансуровы, — вдруг раздался от двери жесткий голос Людмилы Эрастовны. Светлана Павловна вздрогнула и быстро отняла руку, поднимаясь навстречу ей.

— Что случилось, Людочка? — с улыбкой поинтересовалась Альбина.

— Утомили меня эти иностранцы, — заявила Людмила. — Недостаточно того, что их к доске приходится вызывать парами, так они еще бродят по коридорам держась за ручки. Какие-то любовники.

— Им будет нарушение абсолютно безразличным, Людмила Эрастовна, — улыбнулся я, вставая и собирая книги и тетради, — они никому не помешают. Если они хотят держаться за руки — пожалуйста. А если они желают быть вызванными парами к доске, вы предупредите их, что я буду делить им оценку на двоих.

— Мудрость детей... — пробормотала Людмила и упала на свой стул.

— Прошу меня простить, дамы, — я поклонился из-за двери, — мне нужно идти.

— Контрольная работа в 10-В? — насмешливо спросила Людмила. — Вы следите за тем, чтобы они не использовали шпаргалки.

— Умная шпаргалка, — поправив очки, улыбнулся я, — это уже половина правильного ответа.

С этими словами я вышел в коридор и почти столкнулся лицом к лицу с Ириной Федоровной. Я слегка кивнул ей и направился к лестнице на второй этаж.

Когда прозвенел звонок, мои ученики из десятого класса уже сидели за партами и записывали задания на проштампованных листках, которые я написал для них на доске. Тихо скрипели ручки и шелестели бумажные листы.

За окном ветер завывал, а я ощутил дрожь от холода, наблюдая за редкими прохожими на улице, которые укутывались в плащи и куртки, прятали руки в карманы и надевали шапки. Как хорошо, что сегодня я задержусь в школе. В такую погоду не хочется выходить. Пусть близнецы будут мне благодарны - им придется немного дольше посидеть в тепле.

К концу урока я проверил все работы одиннадцатиклассников. Их урок следующий, а перед этим будет большая перемена - можно сходить в буфет и перекусить перед общением с разъяренными близнецами.

Когда прозвенел звонок, я собрал работы десятклассников, подождал, пока стиральщики вытрут доску, затем вышел из класса и закрыл дверь.

В учительской было пусто, поэтому я спокойно положил свои вещи на стол, достал четки и деньги из портфеля и направился в буфет.

Роман стоял за прилавком, его щеки были краснее, чем обычно. Перед ним стояли несколько старшеклассниц, которые насмехались над ним, просили показать разные вещи и громко смеялись. Я подошел к прилавку и встал рядом. Роман на меня посмотрел с отчаянием в глазах, и мне стало его жаль.

- Девушки, вы уже определились? - спросил я серьезно.

Девушки испуганно зажмурились, расплатились и тихо удалились к маленькому столику в углу.

- Спасибо, Фарид, - вздохнул Роман. - Эти девчонки меня измотали. Знаешь, за пять минут я устал больше, чем за всю предыдущую перемену. Вообще-то положено мне молоко за хорошее поведение...

— Понимаешь, — усмехнулся я, — ты так много плохого делаешь себе, ешь эти булки. Ты хотя бы оставил мне с корицей?

— Прости, оказывается их выпекли всего десять штук и все раскупили на прошлом перерыве. Я просто не успел ничего с этим сделать, — он вздохнул. — Могу предложить с маком или изюмом. Есть печенье и пирожные с клубничным джемом...

Я нахмурился:

— Это все очень сладкое. Не хочу... А есть мятные леденцы?

Он подал мне пакет со сладостями.

— И кофе приготовь для меня, — напомнил я.

Он молча кивнул, взял одноразовый стаканчик и насыпал в него три ложки растворимого кофе и столько же сахара.

— Разве не помнишь, что я пью кофе без сахара? — улыбнулся я.

— Прости, — он извиняюще улыбнулся, — полностью запутался.

Он спрятал полный стаканчик под прилавок, насыпал три ложки кофе в другой, затем залил кипятком и отдал мне. Я заплатил, взял свои покупки и направился к выходу из буфета.

У двери стояли двойняшки, скрестив руки на груди, и смотрели на меня серьезным взглядом. Да, они только что закончили английский урок, наверняка Людмила рассказала им о моих планах. О черт!

Я прошел мимо них (при этом Ринат сильно толкнул меня в плечо, почти разбрызгав мой кофе) и направился в учительскую. В кабинете я уселся на свое кресло, бросил пакет с леденцами на стол, поставил рядом стаканчик с кофе, сложил руки за голову, вытянул ноги и закрыл глаза.

— И это все ваше питание? — послышался насмешливый голос Ирины Федоровны.

— Да, — кивнул я не открывая глаз.

— С вашим состоянием здоровья, Фарит Тимурович, вам нужно больше заботиться о хлебе. А то скоро вы будете уноситься ветром.

— Не беспокойтесь, Ирина Федоровна, — улыбнулся я и взглянул в ее сторону. Она сидела за своим столом, повернувшись ко мне лицом и немного расставив ноги, снова показывая мне свои тонкие шелковые трусики. Я вздохнул. — Мне ветер не страшен.

— Конечно, — она улыбнулась и провела языком по губам.

И как следует реагировать на такие очевидные подсказки? Если бы я был в другой ситуации, она уже давно извивалась подо мной в страстном экстазе, выла от наслаждения и царапала меня своими ногтями. Но даже сейчас, когда мы находились одни, я четко чувствовал этот пристальный равнодушный взгляд, полный гнева и недоверия. Я вздохнул и отвернулся. Нет. Я сильнее этого. Я могу контролировать себя.

— Фарит... Тимурович, — дверь скрипнула и Сарочка заглянула в учительскую. Ее глаза сверкали, а на щеках был виден неестественный румянец. — Вы мне не поможете? — она смачно улыбнулась и посмотрела на Ирину.

Химичка презрительно хмыкнула и громко развернула газету, перекинув ногу на ногу.

Я допил свой кофе, положил пару конфет в нагрудной карман и поднялся со стола. Ирина старательно делала вид, будто читает газету с интересом, но на самом деле следила за нами из-подозрительными взглядами. Мне даже показалось, что я слышал скрип ее зубов. Женщины, черт побери...

Сарочка пропустила меня вперед. Я направился к лестнице, она последовала за мной.

Пока мы поднимались на второй этаж, пока шли по коридору к ее кабинету, пока она нервно перебирала ключи, у меня возникло и укрепилось чувство, что от разгадки меня отделяет всего один шаг. Или одна дверь...

Замок щелкнул, я испугался, а Сарочка махнула рукой, чтобы я вошел. С трудом переступив порог ее кабинета, дверь за моей спиной закрылась и замок защелкнулся. Я попался, подумалось мне.

Теплая ладонь Сарочки наложилась на мою талию:

— Ты такой худенький, — сказала она, прижимаясь своим излишне пышным и мягким телом ко мне сзади и трогая живот и грудь. Я не смог скрыть нервное трепетание. Отвратительно, как отвратительно. Но я не противился. Какое-то шестое чувство подсказывало стоять спокойно и не двигаться.

Обняв меня достаточно, она обогнула меня справа и устроилась на краю огромного стола громадных размеров. Это был настоящий аэродром, больше похожий на сцену в каком-нибудь эротическом клубе. Ему только не хватало пары шестов с полуголыми девушками, покручивающимися на них. Я нахмурился.

Ее кабинет больше напоминал комнату старой модницы, чем офис руководителя. Два огромных окна были закрыты тяжелыми темно-красными занавесками, из-под которых выглядывали легкие белоснежные шторы. В дальнем углу у окна стоял туалетный столик из темного дерева, над которым блестело овальное зеркало в старинной раме. Столик занимал почти всю площадь кабинета. Вокруг него расположилось около десятка складных стульев, а в его центре я с трудом разглядел высокое кресло с темным обивочным материалом. Вся стена возле двери была заполнена легким стеллажом с горшками и цветами разных видов. Наконец, под потолком плавно маячила роскошная люстра, а на полу расстилался черный мягкий ковер.

Сарочка улыбнулась, взяла меня за руки и притянула ближе:

— Почему ты такой неподвижный, дорогой? Разве я тебе не нравлюсь?

Я проглотил комок, когда она положила мои ладони на свое сердце. Я невольно дернулся.

— Я... я... не хочу... — с трудом вымолвил я.

— Мне нет дела до твоего мнения, — в ее голосе зазвучали угрожающие оттенки, и ее руки скользнули под мою кофту. Я почувствовал, как она начала расстегивать пуговицы.

Конечно, я солгал, говоря что не хочу. Черт возьми, конечно хочу! Уже целый месяц я страдаю от этого издевательства — сначала разговоры, потом все более провокационные наряды, потом эти видимые случайности типа подозрительно выглядывающих чулок из-под юбки, эти соблазнительные колебания груди без лифчика при каждом шаге, эти вздохи и соблазнительные взгляды... Я не камень, черт побери! Я совсем не камень! Не знаю как для других, но для меня это настоящая мука — глядеть можно, но трогать нельзя; трогать можно, но дальше нельзя идти; поцелуй в щеку, больше нет! Блин! Первое прикосновение ее рук к моей талии, запах ее духов, который появился из неизвестного места — и мое тело уже бешено реагирует, у меня подкашиваются ноги. Да, она старая толстушка с обвисшей кожей и своими проблемами, но это меня не останавливает. Останавливает взгляд, который строго следит за каждым моим движением, каждым словом и каждой мыслью.

Именно из-за этого взгляда, а не потому что я этого не хотел, я с трудом поднял руку и легонько прикоснулся к ее лбу: «Спокойной ночи»...

Тело ее тут же ослабло, глаза прикрылись, а грудное дыхание сменилось глубоким вздохом. Я аккуратно положил ее на стол, нежно погладил щеку и убрал прядь волос, выскочившую из прически, за ухо. Вздохнув, я повернулся к двери. Ключ был вставлен в замок. Осторожно его повернув, я тихонько вышел из кабинета.

По коридору шли и играли дети. Некоторые бросали на меня любопытные взгляды, пока я прижался к двери, исправляя свою одежду и расчесывая волосы. Тихим щелчком я приказал замку запереться.

На хрупких ногах я медленно спускался по лестнице и открыл дверь учителей. Но тут же закрыл ее и с отчаянием опустился на стену. Невыносимо!

Они были вместе - Светлана Павловна и Ирина Федоровна. Светлана сидела на краю стола лицом к Ирине, которая с пристрастием целовала ее щеки и шейку. Ее руки, тем временем, нежно массировали грудь француженки под кашемировым свитером. Сарочка позволила мне пройти вперед. Я направился к лестнице, она последовала за мной. "Нам пора", с трудом вымолвил я. Глаза Светланы были полуприкрытыми, ноги слегка разведены. Можно было подумать, что она получает удовольствие от происходящего. Но ее поза выглядела слишком расслабленной.

Меня внезапно пронзило как электрическим током - она спит!

Я обернулся к двери и резко распахнул ее. Ирина сидела за своим столом, держа в руках газету. Увидев меня, она удивленно посмотрела на меня. Светлана все также сидела на своем месте, опустив голову на руки. Поднявшись шум от скрипучей двери, она приподняла голову и сонно осмотрелась по сторонам.

- Как? Вы уже закончили? - с кривой улыбкой произнесла Ирина.

Я устремил на нее гневный взгляд и направился прямо к Светлане.

— Светлана Павловна, все у вас в порядке? — спросил я, садясь возле ее стула на корточки.

Пусть Ирина делает вид, что здесь ничего не происходило, что она все время сидела за своим столом, погруженная в газету, но я чувствую этот запах...

Сонно улыбаясь, Светлана положила ручку мне на плечо:

— Благодарю, Фарит... Тимурович, со мной все в порядке...

Божественный аромат, намного лучше Шанели. Непроизвольно закрыл глаза и вдохнул. И он возбуждает намного сильнее...

— Я рад, Светлана... Павловна, — с трудом переведя дух, произнес я и поднялся.

Ноги не слушались меня, но каким-то чудом удалось дойти до своего места. Возможно, я сел на стул тяжелее обычного, потому что Ирина опять уставилась на меня с изумленным взглядом. Я благодарно улыбнулся ей.

— Фарит Тимурович? — в кабинет вошла Альбина с постоянной улыбкой на губах, но под ее взглядом я сжался в комок. — Вы уже пообедали?

Я покачал головой и провел рукой по лбу. На висках образовались мелкие капельки пота.

— В таком случае, — еще шире улыбнулась Альбина, — не откажите себе в возможности попробовать мои котлеты.

Я дернулся.

Это было условное подтверждение. Если бы она сказала булочки или печенья, значит, как и я, она ничего не выяснила.

Она достала из своей сумки небольшой контейнер из пластика с крышкой. Я нечаянно облизнулся и у меня заурчало в животе. Так давно я не ел его котлеты!

Она открыла крышку и вдруг повернулась к Светлане:

— Светочка, присоединяйтесь! Вы же тоже живете одна и, наверное, не готовите котлеты, — Альбина улыбнулась такой дружелюбной улыбкой, какой я еще никогда у него не видел.

Ирина оценила ее презрительным взглядом, сложила газету и вышла в коридор.

— Подавайте, — Альбина разложила котлеты на маленькие кусочки хлеба и передала один бутерброд мне, а другой Светлане, которая придвинула свой стул поближе к моему столу и с неловким видом приняла еду.

Я быстро съел свою порцию и протянул руку за дополнением.

«Что ты узнал?»

«Ничего».

«Тогда зачем эти котлеты?»

«Прости, не могу смотреть, как ты обедаешь только кофе и леденцами».

«Так что тебя интересует?» — я вздохнул.

«Тебе это не нравится?»

«Нравится».

«Тогда ешь».

«Мне нужен секс», — прошептал я вслух. Светлана посмотрела на меня с удивлением.

«Потерпи еще немного».

«Значит, ты что-то узнала?»

«Я думаю, я сказала», — Альбина сердито посмотрела на меня, но затем ее выражение смягчилось:

— Светочка, не стесняйся, бери еще. Приятного аппетита.

— Спасибо, — улыбнулась Светлана, а я не мог оторвать глаз от ее лица. Вдруг оно показалось мне прекрасным, хотя раньше я считал его просто милым. — Вы так вкусно готовите.

Альбина радостно улыбнулась и подмигнула мне.

«Папа, я больше не могу!» — я снова прошептал, но притворился, что у меня просто чешется нос. — «Они постоянно домогаются до меня! Сегодня Ирина передо мной почти голой прошла, потом Сарочка почти насильно...»

Альбина слегка нахмурила свой лоб:

«Где это случилось?»

«В ее кабинете».

— Ну что же, детишки, ешьте, а я должна поправить макияж, — Альбина ласково похлопала меня по плечу, улыбнулась и вышла из кабинета, подчеркивая свою походку.

— Никогда бы не подумала, что Альбина Петровна так великолепно готовит, — сказала Светлана.

— Она всегда полна сюрпризов, — согласился я и задумчиво рассматривал ее.

Вот она сидит передо мной, словно Марианна из легенды — черные длинные волосы, ясные зеленые глаза, курносый носик, пухлые губы, просто созданные для поцелуев, округлые щечки и маленькие ушки. Она меня напоминает кого-то, но кого же?

— Фарид... Тимурович, — неожиданно покрасневшая прошептала она тихо, — а почему вы так на меня... смотрите?

Она все еще глядела мне в глаза, и наши лица приближались друг к другу. Казалось, что мы оба тянемся друг к другу. Ее губы слегка раскрылись и между ними блеснули белые зубы. Я уже хотел схватить ее за плечи и прижать к себе, чтобы осыпать целованиями каждую ее щеку, шею, руки, грудь, живот и ножки. Она закрыла глаза и продолжала приближаться все быстрее, будто влекомая неудержимым потоком...

Внезапно дверь снова распахнулась, и на пороге появилась разъяренная Ирина.

Светлана тихо вскрикнула и вскочила со стула. Я тоже поднялся, нахмурившись и приготовившись к защите.

— Мальчик, — пробормотала химик сквозь зубы, — что ты с ней сделал? — она схватила меня за грудку и сильно встряхнула.

— Я не понимаю о чем вы говорите, — произнес я отталкивая ее руки от своей груди.

— Сара... что ты сделал с ней? Я только что была у ее кабинета, стучала в дверь, поворачивала ручку — ни ответа, ни привета! Что ты сделал с ней?

— Я ничего с ней не делал, — я пожал плечами и гордо посмотрел на нее. — Сара Игнатьевна очень нервничает перед сегодняшним вечером. Она предложила мне выпить с ней спиртного. Я отказался. В ответ она устроила скандал, заявив, что ее никто не любит и не уважает. Я успокоил ее насколько мог и ушел.

— Ты сам закрыл за собой дверь? — Ирина пристально посмотрела на меня, но я легко выдержал этот взгляд.

— Да, когда я выходил, услышал щелчок замка.

Она нахмурилась. И этот взгляд я также легко выдержал.

— Предположим, — в конце концов сказала она, — но если