Невинная душа. Часть 2

5.

Наши дни, г. Червоневск

Она лежала рядом, мирно посапывая. Первый утренний луч солнца через не задернутое шторами окошко украдкой пробрался в комнату, спрыгнул с подоконника и перескочил к нам на кровать. Резвясь, он плавно потек вверх по ее сдобному телу, накрытому одной белой простыней. Шаловливое солнце словно пыталось своим горячим пальчиком залезть под тонкую хлопчатую материю, прикрывающую круглые прелести моей любовницы, согреть ее плавные изгибы своим дыханием, вдохнуть молочный аромат ее кожи, обхватить жадными устами ее торчащие соски и утопить все ее прелести в своих теплых объятьях. Луч дразнил меня приступом ревности, ведь ему дозволено безнаказанно касаться этой манящей красоты, а я не мог этого сделать, боясь потревожить сон любимой.

Я не в силах был уже отпираться перед самим собой — я любил эту девушку. За каких-то пару недель она заполнила всё мое существование. Все мои мысли и желания были связаны с ней одной, меня всего переполняло это глупое чувство, пожирая былые сомнения и неуверенность от прошлых неудач в отношениях с женщинами. Она была другой, она была единственной. Мои губы невольно расплылись в улыбке, когда я вспомнил вчерашний вечер.

Мы сидели на диване, как всегда просто болтая о дневных заботах, и она вдруг скинула свой халат, под которым, как оказалось, ничто не скрывало упругих девичьих красот, и уселась мне на колени, продолжая рассказывать что-то, словно ничего и не происходит. Меня несколько смущало наличие ее подружки в соседней комнате, но Катю будто и не тревожили такие мелочи. Ее шаловливые пальчики смело извлекли мое орудие на свет, пока влажный рот отвлекал внимание нескромным поцелуем. Она забавлялась со своей игрушкой: плавно оттягивала крайнюю плоть, освобождая целиком раздувающуюся головку, а затем снова закрывала ее, пока, наконец, член не приобрел нужную ей твердость.

— Как я хочу, чтобы ты выебал меня, — шептала моя совратительница, прямо в ухо, — у меня там все так зудит, я хочу, чтобы ты почесал мою мохнатку своим хуем. Какой он великолепный, просто совершенство. Я даже не знаю, кого я люблю больше тебя или твой огромный хуй.

Катя приподнялась на коленях и поднесла свой опушенный персик к моему стволу. Я видел, что она трепещет всем своим существом в предвкушении услады. Плотные половинки срамных губ расступились, словно раскалываясь под нажимом железного прута члена, и пропустили его к намеченной цели. Девушка издала стон облегчения. Сочащаяся дыра ее влагалища заглатывала все больше и больше моей плоти, пока мне не показалось, что я весь целиком ушел в это пылающее адское нутро. Я был просто беспомощен, жалок и ничтожен. Это она использовала меня, как хотела, она была королевой положения.

Катина жадная киска, истекавшая любовным соком, засасывала меня в пучину блаженства, она проглатывала меня без остатка. Ее полные белые бедра ритмично поднимались и опускались, без устали обрабатывая гладкий стержень. Она вся превратилась в бездушную машину, которая упорно, раз за разом запускает поршень вглубь своего колодца. Для нее не было никаких устремлений и помыслов, кроме безжалостного всепоглощающего наслаждения, растекавшегося у нее из-под хвоста.

Я не мог сопротивляться этому напору, животной похоти и неуемному желанию самки — ее просто невозможно было остановить. Мои руки гладили ее скользкие ляжки, ощущая напряжение мускулов, каждый раз, когда она приподнималась, чтобы выпустить на пару сантиметров мой аппарат из себя и снова опуститься до самого его основания. Ход за ходом бедер, шалунья приближалась к долгожданно развязке. Через минуты пятнадцать ее мохнатый бутон завыл от напряжения и, завибрировав на секунду в резонансе со всем ее телом, взорвался сокрушительным оргазмом. Острые коготки больно впились в мои плечи, глаза любовницы закатились, и с уст сорвалась тройка матерных выражений, перемешанных с иступленным рычанием.

Внезапно Катя ослабла, опустившись на меня. Ее губы, сияющие от влаги и красоты, нежно прикасались к моему лицу в знак благодарности за произведенное наслаждение. Руки ее нежно ласкали ее поцарапанные плечи. Она сжимала меня так сильно, словно выжимала из меня все до последней капли, хотя я не достиг оргазма. Мне хотелось продолжить напряжение, ощущать свое возбуждение внутри нее, и я начал поднимать и опускать ее бедра, трахая ее плавными движениями подобно покачиванию на волнах. Поняв мой замысел, она стала помогать мне, колебля свою большую задницу. Ее клитор был раздражен от оргазма и искрился как порванный электрический проводник после урагана. Весь ее тело дрожало от возбуждения, но Катя не останавливалась.

— Это так сладко, — стонала она, — ты доводишь меня до полного изнеможения наслаждением. Я чувствую, как твой член заполняет меня полностью.

— Это ты доводишь меня до изнеможения, совсем сошла с ума и напала на меня безудержно, — возразил я, облизывая ее набухшие соски, — Марина живет в соседней комнате, ты думаешь, она не слышит то, что мы делаем?

— Конечно слышит, — стонала Катя, протягивая ко мне свои груди, — Подлижи другую. Она точно знает, что ты отвратительный грешник и свел меня с правильного пути. Ты используешь меня как последнюю шлюху.

— Не беспокоит ли тебя тот факт, что она потеряет к тебе уважение? — спросил я.

— Рядом с тобой я не могу быть приличной. Моя киска бурлит только при виде тебя. Я большая грешница. Мне все равно, что они думают о нас люди и Марина. Пускай завидуют нам.

— Почему бы не позавидовать ей? Она привлекательная, наверняка найдет своего партнера. К тому же, она кажется менее обеспокоенной греховностью своей жизни.

— Привлекательная? — улыбнулась моя хитрая подруга, — тебе нравится она? Ты бы хотел заняться с ней сексом?

— У меня уже есть ты, дурочка, — пошутил я, — мне кажется, что я думаю только о тебе.

— Лжец... ах, еще... я знаю, что ты настоящий развратник, с такой сексуальной энергией ты не можешь ограничиться только мной. Я видела, как ты смотрел сегодня на ту блондинку на остановке, — продолжала Катя.

— Ты придумываешь, я особо не обращал внимания, — отрицал я немного смущенный тем фактом, что моя любовница заметила мою реакцию.

— Опять лжешь, наверное хотел потискать ее задницу. Скажи правду, хотел?

— Немного такое пожелание было есть, это была просто реакция на красивую фигуру, я же мужчина и тоже грешен, как и ты, — попытался отшутиться я.

— Да не немного. Ты хотел полностью оттрахать ее, засунуть свой большой член в ее роскошную попку так глубоко, чтобы она стонала как свинья. А Марину тоже хочешь? — более напряженно прошептала мне в ухо распущенница.

— А Марина здесь не при чем? Я даже на нее не смотрю.

— Представь себе только, что она сейчас поменялась со мной местами и натянула свою безстыжую рыжую киску на твоего малыша. Она слышала, как мы занимались сексом, это возбудило ее до предела. Уверена, что ее киска потекла и она нежилась себе там, слушая звук стуков об твои ноги. Вот она возбуждена, заходит сюда без трусиков. Ты хочешь в нее войти? — жадно прошипела Катя.

— Конечно же, я бы засунул ей, — решил поддержать игру девушки.

— Расскажи, как ты бы воплотил свои фантазии с этой женщиной. Как бы ты хотел заняться с ней интимными делами?

— Я бы пригласил ее на уютный диван и нежно положил ее длинные ноги на свои плечи, а затем проник бы в ее прекрасную и возбужденную интимную часть.

— Да! Проводи время с этой прекрасной женщиной, ощущай, как она выражает свое наслаждение под тобой, слышишь, как страстно звучит каждый звук во время нашей близости? — почти кричала моя возлюбленная, — Какая у нее узкая щель? Нравится ли тебе это? Как это обладать ею в моем присутствии?

Катя начала ускорять движения бедрами в ритм разговора, и вскоре вернула свою предыдущую бешеную скорость. Ее глаза светились безумным огнем, а из ее рта продолжали лететь пошлые комментарии о нашей выдуманной близости с ее подругой. Я видел, что сейчас она горит еще сильнее, чем в первый раз, и несмотря на то, что она только что испытала оргазм, пламя ее страсти моментально охватило каждую клеточку ее трепещущего тела.

Когда оргазм наступил, она стонала как раненая волчица. Я должен был быть готов к ее реакции: бездумно напав на меня, девушка повторяла свое действо снова и снова. Ее ногти вонзались в мою спину до крови, а зубы проникали в мои губы. Хотя я уже был знаком с ее страстным нравом, я все равно был потрясен тем, что происходит сейчас. Трепещущая от наслаждения, покрытая капельками пота, с распущенными волосами и беспокойными глазами, Катя походила на настоящую фениксу.

Она продолжала подскакивать на мой член снова и снова, даже после того как первые признаки оргазма уже посетили ее утомленную интимную область. Я не мог больше себя контролировать, не в силах вытащить свой орган из ее жаждущего женского лона, я поддался своим эмоциям и начал наполнять ее матку потоками спермы. Мое семя билось внутри ее темного влажного убежища, мне хотелось заполнить каждый уголок этой пещерки, наполнить ее как воздушный шар миллионами моих сперматозоидов.

Наверное, в тот момент мне стоило подумать, что моя подруга может забеременеть, потому что ее крепкое здоровое тело русской бабы, вне всякого сомнения, было идеальной детородной фабрикой, которая не дает сбоя, стоит лишь крохотной мужской частичке проникнуть в нее. Однако каждый поймет, что в тот момент я не мог думать об этом. Точнее я думал об этом, но скорее с другой стороны, сама опасность обрюхатить эту девку заводила еще больше. С каждой каплей, вытекающей из меня в это хлюпающее влагалище, сильнейшее наслаждение обжигало меня своим кипятком.

Я обхватил Катино пышное тело и, прижавшись к ее мокрой коже, спускал в нее еще и еще, содрогающийся всем существом от спазмов необыкновенного оргазма, такого какого у меня уже давно не было. Мы слились с ней в единое целое, не только нашими физическими оболочками, нашими мыслями, нашими душами, наша любовь укутала нас в облако блаженства.

Без сил мы долго валялись в обнимку на диване, целовали друг друга, касались дрожащими пальчиками сокровенные места друг дружки и шептали о том, что мы самые родные и близкие на всем свете люди.

— Ты впервые кончил в меня, — произнесла Катя.

— Это все так захватило... я не смог сдержаться, нам нужно было пользоваться контрацепцией, — оправдывался я.

— Конечно, нет, — улыбнулась она, — я христианка, я не могу губить еще не рожденную жизнь, которую дает нам Господь, тем более, когда эта жизнь соединение с любимым человеком.

— Ну, презерватив — это не убийство не рожденной жизни, если бы так было, то такой грешник, что и в аду мне местечка не найдется, — ухмыльнулся я

— Параскева свела меня с тобой не зря, она помогает всем женщинам наладить свою судьбу и осуществить Господнее предназначение — быть матерью. Если из нашей любви родится чудо новой жизни, я не буду противиться этому и пойду по воле Господа. Я не буду упрекать тебя, если ты каждый раз будешь повторять то, что произошло. Это естественно для мужа и жены. Кроме того, ведь ты собираешься жениться на мне, даже если я не забеременею?

— Мне кажется, что я женюсь на тебе даже без этого. Ты так привязала меня к себе.

— Это загадка любви, которую Господь нам подарил.

— Не говори ерунды, — слегка возмутился я, — ты ничего не понимаешь в любви. Сегодня ты говоришь такие слова, а завтра будешь рассказывать о других загадках кому-то другому. Надо относиться к этому практически: нам просто нравится заниматься сексом и болтать после него. Никаких сложностей с чувствами.

— Ты все еще закрытый, все еще боишься. Если бы ты принял Иисуса в свое сердце, ты бы понял, что настоящая любовь не проходит и всегда остается с тобой. Тогда мы могли бы просить Господа благословить нашу любовь, — наставляла меня Катя.

— Ты говоришь про венчание? — скривился я.

— Да, для меня это очень важно. Я каждый вечер молюсь о том, чтобы ты также полюбил Иисуса, как полюбил меня, — ответила Катя, — для начала нужно открыть путь к Богу через крещение.

— Ты уверена, что я люблю тебя? — с сомнением произнес я, — я же никогда не говорил тебе такого. Мне просто нравится быть с тобой физически.

— Я знаю, что тебе нравится, но ты всё еще боишься повторить прошлые ошибки и разбить своё сердце, — сказала девушка с ярким сиянием в глазах. — Мне не нужны слова, чтобы почувствовать это, так же как и не нужны доказательства любви со стороны Господа.

— Ты снова другая, — неожиданно проговорил я.

— Другая?

— Да, словно в тебе две разные личности. Ты хоть помнишь, о чём говорила мне всего лишь двадцать минут назад, о чём просила меня?

— Я всё помню, — Катя румянцем стыда загорелась. — Моя плоть слаба перед тобой, и грех телесный обладает сладостью; я не могу управлять своими желаниями, они мучают меня и будят зверя внутри. Но я находлю утешение в том, что все эти "гадости" я делаю только с моей единственной любовью, а благодать Господня поможет мне ответить за свои поступки.

— Ты всего лишь моя нимфетка, которой нравится секс, но одновременно стыдится своих совершенно естественных желаний, — подразнил я свою возлюбленную.

— Мне это нравится, очень даже нравится. Но это всего лишь плотские, низменные удовольствия, даже если они происходят с тобой. А душа всегда стремится к чему-то светлому и чистому; это её природное свойство.

Мы продолжали спорить на эту тему в полумраке ещё долго, пока Катя, наконец, не заснула глубоким сном, который так мягко обволакивает утомленное благим сексом тело. Я же, несмотря на изнеможение от наших игр и ласк, долго не мог заснуть. Я размышлял о ней. И впервые меня поразила эта ужасающая разница в её личности. Я слышал о покаявшейся блуднице Магдалине, но она не переключалась обратно и возвращалась к предыдущей жизни. В то время как Катя была настоящей и искренней в каждой своей ипостаси, она не играла разные роли, она проживала две совершенно разные жизни.

В ту ночь мне впервые приснилась эта странная греза. Трудно передать эмоции, которые она вызвала у меня. Я понимал, что вокруг меня происходят страшные события, мое сердце должно было захватываться от ужаса. Но несмотря на это, я не испытывал страха, а скорее чувствовал любопытство. Главное было то, что я осознавал, что все происходит только в моем воображении и достаточно просто открыть глаза, чтобы все исчезло так же быстро, как появилось.

Мне редко снились сны вообще. Обычно я проваливался в пустоту ночи после долгих переживаний и мыслей дня. Просыпался через несколько часов и видел потолок своей комнаты с его неокрашенными разводами. Но в этот раз что-то изменилось без предупреждения и по непонятной для меня причине возникли эти образы. Хотя я тогда еще не знал, что они будут постоянно преследовать меня. Может быть, это связано с тем, что мой котенок спал на моем плече в ту ночь, и мой разум просто не мог не придумать такие яркие видения, под влиянием его нежного мурлыканья.

Я оказался посреди поля. Было прохладно, как по утрам, когда легкий ветерок словно обжигает открытые части тела своими прохладными прикосновениями. Вокруг меня стелился белесый и густой туман, который не пропускал взгляда. Я едва различал свои ноги и без понимания того, как я оказался здесь и куда идти дальше, застыл на месте. Все было беззвучно, а мой голос растворялся в молочной завесе дыма.

Неизвестно, сколько времени я стоял в этой незнакомой местности, проклиная свою нелепую ситуацию, в которую меня загнало мое собственное воображение. Вдруг я увидел, как что-то пронеслось мимо меня со сверхъестественной скоростью, лишь на мгновение мелькнув рыжим пятном. Сначала я подумал, что это было какое-то маленькое дикое животное, наподобие куницы, но оно остановилось на нескольких метрах от меня и начало мяукать. Я сделал несколько шагов по высокой и скользкой траве и обнаружил рыжего кота на тропинке передо мной. Он смотрел на меня своими большими зелеными глазами.

В этом коте не было ничего особенного – он был пушистый, с усами и хитрым видом, как любой другой бродячий кот. Подождав, пока я приближусь к нему, кот поднялся и стал бегать по тропинке, зовя меня голосом полным настойчивости. Я решил, что все равно некуда спешить и мой сон приведет меня туда, куда ему нужно, и пошел за зверьком. Бежать по тропинке, которая была окружена густой травой, покрытой маленькими жемчужными каплями росы, было непросто. Я иногда запутывался в длинных стеблях и спотыкался, а мои ноги промокали насквозь от утренней влаги. Хотелось остановиться и передохнуть, но настойчивое мяуканье нового знакомого побуждало меня двигаться дальше.

В пелене белого тумана я чуть не столкнулся с какими-то деревяшками, которые внезапно возникли на моем пути. По их очертаниям я понял, что это были открытые ворота. Я снизил скорость, чтобы не случайно удариться головой об что-то другое. Справа выросла черная громадина деревенского дома, и кот ловко проскользнул в отверстие под дверью – такие отверстия предусмотрительные хозяева делают для своих питомцев.

Я толкнул дверь, но она не двинулась. Затем я стал стучать в нее, надеясь, что откроет мне тот, кто привел кота. Однако настойчивое мяуканье рыжего хитреца показало, что в доме никого нет. Я снова приложился к двери и понял, что она не заперта, а просто распухла от влаги из-за длительной бездействия. С небольшим усилием одного края удалось подвинуть так, чтобы образовалась достаточно большая щель для прохода.

Я очутился в темном сеновале, освещенном только тусклыми полосами света, проникающими через маленькое окно над входом. Моя левая рука автоматически коснулась стены и оперлась на эту единственную опору. Шаг за шагом я продвигался по скрипучим необитым доскам пола. Поднявшись по небольшим ступенькам и ощущая трещины на поверхности бревен пальцами, случайно нашел ручку двери, которая, очевидно, вела внутрь избы.

Ситуация по-прежнему оставалась неясной, и я хотел разобраться с этим неприятным делом как можно скорее. Поэтому без страха и сомнений я зашел внутрь избы. Внутри было гораздо светлее, чем в сенях, но даже слабый утренний свет не мог прогнать черноту, заполнившую комнату со вчерашнего вечера. На грубом табурете посреди комнаты сидел старик, бормоча что-то про себя. Его сутулые плечи качались в ритме, словно он танцевал под какую-то мелодию. Я попытался осмотреть помещение, в котором находился и дедок передо мной.

Перед моим взором распахнулась обычная сельская изба с обычной обстановкой, но все было весьма заброшено и убого. По стенам, не скрытым пыльными паутинами от ковра, пробивалась плесень, а пол усеян был бурыми грязевыми пятнами. Мебель была перевернута, а некоторые предметы разбиты, как будто пострадали от ярости рук. В углу медленно колыхалась и скрипела колыбель на веревке, пристегнутая к потолку. Единственным элементом сохраненного интерьера оставался старый стул, на котором сидел сам дедок. Однако при ближайшем рассмотрении я заметил, что его внешность выглядит весьма странно и может вызвать сомнения: это человек или нет?

Это было необычное существо с коренастым телосложением и рыжей шерстью от головы до ног. Кроме своей запутанной серой бородки и взъерошенных волос без ухода, из-под каждого щели его одежды торчали рыжие пряди волос. Огненные волосы были и на его ладонях, и на непокрытых обувью ступнях, они вылезали из-под горловины рубашки и уходили вниз по спине. Дополняли облик старика предлинные грязные ногти на всех конечностях. При этом человеческая одежда в виде запоясанного кушаком мехового пальто делала его похожим на переодетого обезьяну. Мне пришла странная мысль, что только что он был котом на поле.

Старик повернулся ко мне и, смотря своими хитрыми глазками, зашипел:

— Так ты все-таки пришел, мы давно тебя ждали. Итак, спрашивай, что тебе нужно?

— Нет, я ничего не имел в виду, — ответил я, все еще не осознавая, кто передо мной.

— Как ты можешь сказать, что ничего не имел в виду? Зачем ты вмешался в нашу дело, мы и так жили самостоятельно, заботясь о своих делах, — возмущенно проговорил старик, — раньше таких нежеланных гостей отправляли куда-нибудь.

— А куда именно? — с издевкой продолжил я разговор.

— Остряк, было бы интересно содрать с тебя шкуру, особенно учитывая отсутствие на тебе креста. Или сварить тебя в масле, — хозяин усмехнулся, — но Куня не позволяет этого делать. У нее есть свои планы на тебя.

— Кто такая Куня? — поинтересовался я.

— Еще и спрашивает! — фыркнул мой собеседник. — Слушайте, кума, как он говорит. Сам играется со своей иконийкой в жмурки, а что духи потеряли покой из-за этого - его это не волнует.

— Было бы неплохо отрезать ему пальцы моими ножницами, — раздался противный тонкий голос из печи.

Я повернулся в сторону голоса и увидел ужасное существо, которое можно было только представить: как кукла, испорченная старой уродливой женщиной, с непропорциональными ручками и толстыми жирными пальцами, которые вертели черную тряпку. Глазки этого отвратительного создания бегали по его плоскому лицу, будто не могли остановиться на чем-то одном.

— Молчи ты! Не то я призову медведя. Ты уже достал своими шалостями, зачем я здесь? Я ничего не искал и Куню не знаю, — закричал я, сам не зная почему упомянул это существо.

— Ты лучше не дразни кикимору - она очень боится медведя. У нее такая шутливая натура, она не может обойтись без своих проделок. Нам самим нет интереса иметь дело с тобой, но Куня очень влиятельна. Наша семья ослабла в наши дни. И мы не черти, хотя нас так называют священники, мы были на этой земле задолго до них и хозяев приходов, это закреплено вселенскими установлениями.

— Что именно Куне нужно от меня? — не выдержал старик, перебивая.

— Нашей Куне, — ухмыльнулся дед, — нашей всем известно, что она хочет. Ты поймешь со временем, если будешь достаточно разумным. А твоя мистическая иконийская сущность захотела навредить мне, спасительница на мою голову...

— Постой-ка, кум, — встревожилась уродка на печи, — не говори так про нее. Это нельзя.

— Зачем мне бояться? — рыкнул бородач, — Моя шерсть уже лезет клоками от запущенности. Мы потеряли дом и теперь нет жизни. Мы с кумой обречены на гибель. И нам некуда уйти - не пускают. Говорят, что мы прикованы к этому месту: здесь родился и здесь служи. Захарий исправил свою судьбу и мы оказались между двух огней. Параскева с Мокошью рядятся против нас, а мы все это переживаем. Нам обещали построить пожарище и привести новых жильцов, но где это все будет?

— Что за ерунда ты несешь? О какой Куне и иконийке ты говоришь? Неужели ты пьян? Вот я сейчас дам тебе по зубам! — закричал я, пытаясь схватить старика за воротник.

Старик внезапно исчез со стула, и я упал на пол, не удержав равновесия. Удар о ножку кровати вызвал острую боль в колене, а из угла доносилось злобное хихиканье.

— Ты не сможешь поймать домового, глупец, а получишь только синяк. Мы выполнили поручение: Куня приказала предупредить тебя о Гекате. Она не такая, какой ты ее видишь. Иногда нужно заглянуть внутрь красивого кувшина, возможно, молоко в нем уже давно скисло. Теперь иди к ней. Может быть, мы еще увидимся.

Я открыл глаза - уже было утро. Мое колено странно болело словно после ушиба. Наверное, во сне ударился о деревянную кромку кровати, а мое воображение уже добавило все остальное.

7.

Я лежал на солнечном пляже, источающем приятное тепло, а его лучи играли среди песчинок на поверхности моей кошечки. Однако, постепенно солнце переместилось выше и осветило ее мордашку. Катя недовольно скривила носик и сложила губки, но не могла отпугнуть настойчивый свет, который озарял ее в это утро. Она повернулась на спину и я мог разглядеть ее прекрасную грудь через тонкую простыню. Она была такой красивой.

Я приблизился к ней, бросив свою тень на ее тело, и в этот момент она открыла глаза.

— Ты смотришь на меня? Ты знаешь, что не стоит смотреть на спящего человека, — растянулась она.

— Я не могу не смотреть на тебя, ты очаровательна. Я хочу любоваться тобой всегда, к тому же для меня ты - моя кошечка.

— Скоро я состарюсь и перестану быть привлекательной, ты перестанешь на меня смотреть и будешь интересоваться только молодыми девушками, — надутые губки прошептала она.

Эти слова напомнили мне о вчерашнем сексе, когда она возбудилась от мысли, что я могу заняться этим с ее подругой. Безусловно, эта фантазия разжигала Катю больше, чем обычный акт любви, и наша сексуальная игра привела к неудержимому оргазму. Пока я не мог точно сказать, почему именно эта желание возникло у нее, но признаться, самому было приятно размышлять на эту тему. Возможно стоит попробовать еще раз упомянуть это в постели и наблюдать за ее реакцией,- пришла мне в голову мысль. Однако все случилось гораздо быстрее, чем я ожидал.

Моя возлюбленная настаивала на том, чтобы мы обязательно посетили ее прежнюю учительницу. Елена Владиславовна преподавала Катерине религию и английский язык в том самом семейном центре, где она провела свое детство. Сейчас эта педагог переехала к нам в город и хочет обязательно увидеть свою бывшую ученицу.

— Ты определенно должен познакомиться с Еленой Владиславовной, — настаивала девушка, — она особенный человек, такой доброй души я никогда не встречала. Посвятила свою жизнь заботе о детях, как своих собственных, так и тех, кто учился у нее. Если бы только ты знал, сколько мудрости и внутреннего тепла в ней.

— Хорошо, хорошо, — соглашался я не очень охотно, — мне будет приятно познакомиться с людьми из твоего окружения. Я задумался и понял, что на самом деле почти ничего не знаю о тебе.

— Глупости, ты прекрасно меня знаешь. Неужели нет ощущения, что мы уже давно знакомы? — улыбнулась она.

— Может быть, но мы такие разные, что нам интересно узнавать друг друга, и поэтому время пролетает быстро, — ответил я. — Тебе не страшно, что эта твоя учительница может не одобрить нашу связь?

— Ты имеешь в виду нашу отношения? — поинтересовалась Катя. — Моя учительница все понимает, она очень открытый человек. Просто прошу тебя называть ее Еленой Владиславовной, а не Вячеславовной, чтобы не обидеть ее. Ты мой жених и мы серьезны друг с другом, нет нужды рассказывать ей подробности нашей вчерашней ночи. И пожалуйста, не прикасайся ко мне неприличным образом.

— Такого я не могу тебе обещать, — шутил я, — ведь ты знаешь, как мне нравится твоя прекрасная фигура.

Через час мы уже находились в подъезде старой пятиэтажки в спальном районе. Катя еще раз дала мне необходимые указания, считая их жизненно важными. Из ее поведения было видно, что она очень нервничает и сомневается в том, смогу ли я вызвать правильное впечатление. Я рассматривал эту встречу как репетицию знакомства с ее родителями и, хотя особо не задумывался о возможных последствиях, все же решил проявить скромность и просто провести вечер.

Дверь открыла женщина лет тридцати пяти. Меня сразу поразила ее худощавость и измученность, которые еще больше подчеркивались ее достаточно высоким ростом для женщины. На ней была длинная юбка в косую клетку и темная кофта, словно болтающиеся на костлявых ключицах и бедрах, напоминая скелет из учебника биологии, которого шутники на перемене нарядили в свою одежду.

Несмотря на домашнюю обстановку, она носила темно-зеленый платок из легкой ткани, который украшал ее достаточно красивое лицо. В целом ее образ выражал сдержанность и некоторую гордость. Она испепелила меня ярким взглядом своих эмоциональных глаз и затем повернулась к моей спутнице, радостно произнеся:

— Катенька, как я рада видеть тебя такой перемененной. Ты пришла не одна... давайте же, проходите. А мой муж сегодня в Трехгорках, не можем решить старые дела. Ну что же мы стоим здесь.

Мы зашли в комнату, которая выглядела обычной и типичной для большинства людей. Старинная мебель не переполнена и не загромождает пространство, все оформление было довольно сдержанным. На полу лежали привычные ковры «под паркет», а на стенах висели репродукции и журнальные страницы на религиозные темы, словно обычная гостиная по советским стандартам.

Женщины вовлеклись в обычный для таких случаев разговор о прошлом и изменениях, произошедших за последние годы. Я оставался пассивным участником, отвечая краткими фразами и предпочитая просто слушать, чтобы не выдать свое безразличие к таким важным для хозяйки делам. Елена Владиславовна продолжала говорить о религиозном воспитании, о том, что нам следует активно участвовать в церковных делах и лучше всего совершить паломничество в Приволжский монастырь - прекрасное место, где душа может полностью раскрыться, а природа пропитана любовью к Богу.

Пока они спорили на эту тему, я начал задумываться о своей коллеге - учительнице. Ей было тридцать семь лет, но это не отражалось на ее внешности благодаря щедрой природе. Даже после трех родов ее фигура оставалась аккуратной, хотя излишняя худоба немного портила общее впечатление. У нее был высокий светлый лоб, украшенный длинными русыми волосами, и гладкая здоровая кожа лица, слегка бледная, но почти без морщин - она безусловно была очень привлекательной женщиной.

Но все ее размеренность и сдержанные движения, эти неприятные желтые глаза - все это выдавало в ней скрытую невротичку и истеричку, человека, страдающего от психических расстройств и почти безумного. Было интересно понять, из каких страхов, тревог и фобий складывались ее мысли. Почему она решила затопить свое чувство собственного ничтожества и сломленности перед большим миром не в вере, а в бессмысленных церковных обрядах, изнуряя свое тело постами и молитвами? Что она, воспитательница "звучащей меди" или "звенящего кимвала", вкладывала в сердца детей - как своих троих детей, так и других подопечных?

Однако все эти размышления скорее были порождены моим стремлением понять Катю, ее загадочную и непостижимую для обычного восприятия душу. Время от времени я уставал глядеть на свою прекрасную половинку, и в моей голове возникали беспокойные мысли о том, что скрывается за этим нежным обличьем, учитывая то, что основу ее воспитания составляли такие женщины с хроническими проблемами со сосудами. Что я знал о той, кого считал своей возлюбленной?

Так продолжалось минут сорок. Мы уже выпили отличный травяной чай, правда без сладостей, так как Петров все еще постится и, конечно же, изделия с маслом не могут быть на столе, а нежирные печеньки не приносят радости ни глазам, ни желудку. Все складывалось благополучно и я уже готовился прощаться со столь гостеприимным домом, предвкушая наши ласки в автомобиле по дороге домой и слушая ее слабые возражения, которые только еще больше подогревали мою страсть. Но, когда вы имеете дело с такими дамами, будьте готовы к их неожиданностям.

— А вы с Кириллом планируете свадьбу? — начала Елена Владиславовна.

— Да, мы об этом думаем, — немного смущаясь ответила Катя, — просто сейчас у нас много забот: нужно закончить университет и найти работу. Не все идет гладко.

— Это конечно важно, но главное - строить семью. Ты же помнишь слова из Евангелия от Матфея: "Они не сеют и не жнут, и в житницы не кладут; но Отец ваш Небесный питает их". Если ты будешь следовать заповедям Господа, он всегда поддержит тебя в твоих начинаниях, — продолжила хозяйка с тем же наставительным тоном.

— Я помню, из наших замечательных занятий о том, что это не о безделье, а о том, что нельзя погружаться в заботы мирские, потому что на все воля божья, но... — попыталась вставить девушка.

— Семья должна быть на первом месте, «привязаться каждый к своей супруге и стать одной плотью», это ведь не случайные слова, так Господь видит наше спасение. Только в ценностях и радостях семьи может быть счастлив человек, только в браке раскрывается его духовный потенциал. К тому же грех, которым ты пребываешь, может быть искусным обольщением, однако в глазах Господа он является противоречивым.

— Какой грех, Елена Владиславовна, о чем вы? — возмутилась моя любовница. — Мы ничего такого... а все эти слова о семье очень важны для меня. Я хорошо помню все наши светлые уроки. Кирилл - это моя родная душа.

— Катюша, что же я не понимаю, — спокойно продолжала свою речь учительница. — Я сама была молодая, да и сейчас искушение время от времени испытывает меня на прочность. Я такая же слабая, как и все мы, но вера спасает меня, она дает мне силу. Как можно не поддаться очарованию этого высокого сероглазого юноши? Как можно сказать себе, что здесь нет ничего плохого, что кратковременное удовольствие прощается? Ты думаешь, у меня не возникало подобных желаний? Наша плоть без веры слаба, поэтому прародители поддались уговорам змея. И чем это обернулось для них?

— Елена Владиславовна, я вам гарантирую, что все не так, как может показаться, — запинаясь ответила девушка.

— Деточка моя, помни: отец лжи - сам дьявол. Ты уже взрослая женщина и не тот хрупкий ребенок, который открыто слушал мои уроки давным-давно. Однако ты все также беззащитна перед злом, которое всегда ищет доверчивые души. Твое тело стало прекрасным, и красота - это один из даров Господа, но использование этого дара для грехопадения с таким милым и добрым молодым человеком... — не унималась женщина. — Кирилл, а что вы думаете об этом? Для вас это не блуд?

Я наблюдал за своей возлюбленной, и внезапно ее глаза заполнились слезами. Ее губки, которые я так обожал за их пухлость, дрожали. Она выглядела совершенно растерянной и не знала, что делать со своими трясущимися ладонями. Это было вызвано тем, что ее уважаемый преподаватель поймал ее на нарушении. Она чувствовала стыд от этого факта, но теперь речь шла о нечто серьезном, а не о школьных шалостях маленькой девочки. Возникло во мне желание защитить мою любимую кошечку, которая испуганно смотрела из угла комнаты.

— Вы должны знать... Вчера Катя была со мной, мы проявляли друг к другу нежность и любовь. Каждый раз, когда я погружался в ее влажность, меня переполняло это чувство. Мне трудно объяснить вам радость от таких переживаний. Вы сосредоточены только на самобичевании и обсуждении недостойности человеческой природы, и поэтому сложно вам понять нашу с Катей радость, — смело заявил я.

— Не соглашусь, я прекрасно понимаю, что такое радость. Моя близость с Господом дарит мне ту самую радость, — немного повысив голос, ответила хозяйка впервые, но затем сдержала себя и продолжила: — Я также понимаю, что происходит в голове Кати: ее мысли и ее стремление к вере дают ей утешение. Вы всего лишь прельщение в ее жизни, вы яблоко, сладкое на вид, но гнилое внутри. Вы развращаете невинное создание, но придет время, и она освободится от этого искушения. А за вас я буду молиться, потому что я вижу, как темнота поглощает вашу душу, а вы не противитесь ей.

Я ожил от первого столкновения наших слов и начал атаковать ее. Надо признать, что она долго сопротивлялась и отвечала в том же учительском тоне, упрекая меня в неподобающем поведении и изливая цитаты из священного писания и отцов церкви. Однако я прекрасно понимал, что любая вера основана на ненависти, а не на любви, и через некоторое время