Шанс для полногрудой

Июль. Солнце раскаляет небо до цвета выцветших джинсов, обжигает кирпич до блеклых отблесков, пьет зелень листвы в перегаре, иссушает асфальт в пыль. Солнце выжимает из нас пот и ту минимальную одежду, которую мы можем себе позволить. Обгоревшие, поджаренные девушки идут навстречу — с развевающимися рассыпавшимися волосами, в уменьшающихся юбках, в потемневших от пота топиках, с фантастически прозрачными сосками и ареолами, потому что какое белье в такое пекло? Они уставшие от жары. Им бы сидеть в плетеном кресле в тени пальм и сосать через соломинку многоцветный коктейль, но им — нужно, и выражение их лиц вызывает благоговение: с такими лицами они идут не в Универсам за бикини, а в атаку на фашистов.

И внезапно мне навстречу бросается она.

Я шел с работы, утомленный трудом и начальником; под тяжестью палящих солнечных лучей я согнулся и пристально смотрел в блеклый асфальт в метре перед собой — иначе очень ярко глазам, хоть день и клонится к вечеру. Поэтому сперва я увидел растрепанные босоножки на низком каблуке. Нестерпимо золотистые на солнце, они перетекали в длинные шоколадные ноги, безумно стройные, гладкие, точеные, без грамма целлюлита. Упруго поднимаясь голенью, ноги втекали в подколенные чашечки и тянулись строгими бедрами к бахроме джинсовых шортиков, едва прикрывавших пухлую лобковую область.

Ошарашенный, я остановился, уставился ей в лицо. Правильное сердечко, окаймленное волосами цвета темного меда, что стекали до пояса, пушистые карие глаза, маленький прямой нос, губы пухлые ровно чуть больше принятого. Она улыбалась... Нет, не правда. В тот момент я не обратил внимание на улыбку, я выругался на ее грудь. Куда там выпитому после дежурства кофе — мое сердце забилось двести в минуту только сейчас, при виде выпирающей из оранжевой майчки плоти: круглой, матовой, стекавшейся в изумительную ложбинку. По растянутой этим великолепием майке расползалась искаженная надпись: «Ощути наше благо!»

О, да, так было бы замечательно почувствовать — касанием рук, а лучше ещё и губами, а ещё лучше полностью.

На шее девушки, выдающейся феноменальным бюстом, висела прозрачная коробочка для пожертвований.

Заметив коробочку, я замедлил шаг.

Увидев, как я уставился на ее грудь, девушка сразу отвернулась и пошла прочь.

Вздохнув и бормоча что-то себе под нос, угрюмо направился к метро. Она шла позади меня, на некотором расстоянии, с ногами и грудью! И полными губами. Готовая заговорить, потому что это ее работа; она же не сможет уйти от разговора — ей нужно собрать "добро".

Я развернулся и неуклюже показал вид, будто мне срочно нужно вернуться по улице. Волонтерка приставала к какой-то паре. Белобрысая соска возмущенно раздувала ноздри и тянула серьезного парня (его морда застыла маской со скосившимися вбок глазами) куда-то прочь от мечты. Иди-иди! Мое!

Я медленно подошел к волонтерке, пытаясь поймать ее взгляд, но она старательно отворачивалась. Ее умопомрачительные сиськи раскачивались на ходу, круглая попа, обтянутая потертой джинсой, притяжательно вертелась. Почему не для меня?! Ведь я выпрямил плечи и выпятил подбородок!

Но как можно заинтересоваться мной, так зацикленным на ее груди?

Но как можно пройти мимо нее, гордой обладательницы такой груди?!

И почему так стыдно заговорить?..

Я прошел, чуть не задев девушку плечом, мое дыхание подкинуло локон на ее щеке. Девушка не удосужилась даже полувзглядом. Мы миновали друг друга. Окончательный конец. Ссутулившись, я направился в метро. И вдруг вспомнил: "Она же не знает, какой ты классный! — сказал однажды мой друг. — Пожалей дуру. Дай ей шанс".

Его совет неоднократно доказывал свою независимость, даже более самоуверенным людям. Я решительно повернулся назад. Да, она не удовлетворена моим вниманием к ее груди; и она все правильно поняла, - но я дам ей шанс узнать меня поближе.

Девушка подняла глаза, и взгляд ее был профессионально радостным, хотя я почти наступил ей на туфли. Улыбка была очаровательной и даже естественной - подкрепленная аппетитностью полных губ, налившимися яблоками щек, лучистыми искренними глазами и золотистой от загара нежной кожей, что подпирала снизу ее подбородок. Сердце мое томно заныло.

Готовя очень оригинальную первую фразу, чтобы тут же привязать интересом к себе, необычному, я вновь обломался - ничего в голову не шло. Поэтому начал со самого тупого:

- На что собираетесь?

- Медицинское оборудование для детского дома Маслянинского района, - отрепортовала она.

Я тут же неловко стал совать в прорезь прозрачного ящика сотенную купюру, прошибая взглядом оранжевую маетку, растянутую на объемной груди. Мне кажется, я заметил пуговки сосочков, слегка поднимавших ткань...

- Детям не жаль, - бормотал между тем. - А на оборудование, наверное, много надо?

- Вы даже не представляете! - сказала девушка и решительно выпятила грудь, тем движением поймав мою сотку. Я легко разжал пальцы и посмотрел в ее глаза. Девушка улыбалась мне столь искренне, что не хотелось даже и думать о проплаченных продажных взглядах. Ах, как она хороша! Ах, сколько интереса и игривости в ее глазах, что сейчас смотрят на меня...

(где же этот интерес был минуту назад?)

Я улыбнулся ей в ответ и сказал:

— В таком случае, я добавлю. Какой у вас размер груди?

— Что?! — она испуганно вскинула брови.

— Я хочу пожертвовать столько сотен рублей, сколько у вас размер груди, — сказало пиво, которое я выпил по дороге с работы. Его ослепляло солнце, иначе оно бы не осмелилось. К тому же, нам с пивом было нечего терять.

— Восьмой! — радостно улыбнулась девушка, ещё больше приподняв бюст.

— Не правда, пятый!

— Шестой!

Даже сам видел, что шестой, просто жаль деньги.

— Докажи!

— Опаньки! — она ошарашено отвернулась даже взгляда не бросив на меня.

— Ну ты же знаешь, что у тебя шестой, — искушал я. — Чего тебе терять? Дети ждут твоего решения.

— Ну давай подруге позвоним, она подтвердит, — хохотнула девушка с большой грудью.

Был бы противен, уже послала бы, правда?

— Зачем нам кузнец? Доказательства при тебе, вот и предъяви!

Секунду она каким-то очень строгим, изучающим взглядом смотрела мне в глаза, потом её губы, липкие от розового блеска, особенно чувственно произнесли:

— Даже не знаю... Тебе доказательства прямо здесь предъявлять?

— Пройдем за гаражи, — предложил я, не веря своему счастью.

Полные губы девушки коснулась презрительная гримаска, глаза потускнели. Кажется, я всё испортил. Одной фразой!

— Шутка. Там, в сквере есть очень уютные скамейки.

Она вновь смерила меня взглядом, потом вдруг расслабилась и сказала:

— Ладно, пойдем.

Такого не бывает! Но девушка шагнула к проходу между домами (похоже, она отлично знала тот сквер) и недоуменно посмотрела на меня через плечо. Глотнув, я догнал её и, не решаясь предложить руку, стал рассказывать лучшие свои анекдоты, непристойные конечно. Девушка послушно хохотала, а я с лихорадочным воображением представлял, как из кустов выскакивают её друзья и бьют мне морду.

В парке мы нашли уютное укрытие, где могли видеть нас только высокие окна солнцем озаренных домов.

— Докажи! — приказал я, пристально рассматривая натянутую на груди ткань. Растянувшись, оранжевая ткань стала почти белой, и сквозь нее проступил выпуклый узор лифчика.

Девушка ухмыльнулась, отвернулась и медленно подняла майку, обнажив узкую загорелую спину с точечными отпечатками позвоночника. Белоснежным блеском засияли лямки бюстгальтера. Продолжая хитро улыбаться через плечо, девушка предложила:

— Там должен быть ярлычок. Читай.

Вот и все, а ты расточаешь время...

Ну и ладно! Я все равно буду вспоминать этот день всю жизнь.

Подойдя ближе, окунувшись в запах ее волос, дрожащими пальцами нащупал ярлычок и вывернул его наружу. Злорадно прочитал:

— «Е».

Не удержался, нырнул носом в ее шелковистую, ароматную прическу, коснулся губами затылка.

— Там должно быть «Ф», — ошеломленно сказала девушка, но не отстранилась.

— Но там «Е»,... — прошептал я, вдыхая ее волосы, скользя лицом к ее шее. — Обманщица...

— Бли-ин, — простонала она, отклоняя голову и подставляя моему дыханию нежную шейку. — Ладно. Смотри!

Она потянула вверх кружевные чашечки, огромные груди хлынули вниз и закачались по обе стороны узкой спины, громадные, упруго-стоячие, с огромными нежно-коричневыми ауреолами. Взволновавшись, я поймал их руками, нежные, прохладные, скользкие... чуть сжал, приподнял, провел пальцами. Девушка тяжело дышала и вдруг своим движением головы предложила мне влажные, полные губы. Я прильнул к ним, мягким, податливым, свежим, я просто пил их, а пальцы мои ласково кружили ее эрегированные соски...

— Простите, — недовольно прошипел кто-то за спиной.

Мы обернулись, но увидели только его спину в светлой рубашке. Замешканно переглянулись. Она стала прикрывать грудь. В белом ажурном лифчике грудь выглядела потрясающе нежно, хоть и выпирала из него безбожно.

— Ты, наверное, специально купила маленький лифчик, чтобы грудь выделялась, — хмыкнул я, радостный, опуская пятисотенную купюру в щель денежного ящика.

— И ничего я не покупала! Это китайский размер, они всё время всё путают.

— Бывает. Я читал американскую статистику: восемьдесят процентов женщин покупают бельё «на глаз». Из них семьдесят процентов ошибаются в размере...

— Меня, кстати, Алена зовут.

— Максим.

— Я ещё хочу!

Я улыбнулся:

— Конечно, тут рядом есть прекрасная уютная квартирка...

— Я вообще-то, про кафе думала, — Алена расправила майку, критично посмотрела сверху и натянула её, увеличив вырез.

— Так больше обманывают, — пояснила, поймав мой взгляд.

— Не люблю есть в общественных местах, — соврал я. — Куча жующих, чавкающих людей... Фу. То ли дело: легкое вино, сыр, фрукты, пожаренный моими руками стейк?

— Рыбу.

— Что?

— Рыбу хочу.

— Без проблем. Едем?

— Мне надо выручку сдать, — вздохнула, чуть не порвав майку грудью,— и переодеться. Не поверишь, это, — обвела себя рукой,— униформа.

— Сколько тебе нужно времени?

Взглянула на крохотные золотые часики на тонком загорелом запястье:

— Мне ещё сорок минут работать. Потом... В общем, где-то полтора часа.

— Я как раз займусь гнёздышком!

Мы пошли туда, где встретились. По дороге Алена продиктовала свой номер, я набрал его, скинув свой. У метро расстались. Сердце моё затихало в тревоге.

— Я буду с нетерпением ожидать тебя, — сказал он, подразумевая «а ты точно придешь?»

Алёна дала мне цинично-романтический взгляд и, не стесняясь никого, поцеловала меня в губы. Это было похоже на обещание.

Полтора часа — не так уж и много времени. Бросился в знакомую контору, где меня знали и квартиру, хоть и покоцевряжившись, но таки сдали без паспорта, потом — за покупками. Я снял квартиру в очень удачном райончике — прямо во дворе фруктовый киоск, в торце здания — магазин с вином, сыром, мясными нарезками, а дверь-в-дверь — аптека с презервативами. Чуть задумался про рыбу — я действительно мог приготовить сам, и это было бы круто и очень романтично, но ведь надо не только стейк купить, но и разные приправы, подсолнечное масло и т.д., потом жарить, а мне, к слову, крайне требовался душ. В общем, сбежал в ближайший ресторанчик и заказал рыбу там, а пока она готовилась, заскочил за цветами (по случаю прикупил пакет с лепестками роз), свечами, штопором (приценился к веревке, прищепкам... но решил, что для первого свидания это будет крутовато), и одноразовыми пакетиками гелия для душа. По наитию купил два стеклянных бокала.

Квартирка располагалась на восьмом этаже новенькой «свечки», была ухожена и хорошо мне знакома. Две комнаты: гостиная с диваном и ж/к панелью на стене, пастельных тонов чуть мещанская спальня с огромной кроватью, минималистичная кухня — и роскошная просторная лоджия с видом на реку. На лоджию я перетащил из гостиной низкий стеклянный столик, за немением плетеных кресел приготовил диванные подушки. Сервировал, судорожно терзая ножом сыр и фрукты, потому что времени у меня осталось пятнадцать минут. Рыбу сунул в духовку, включив её на два пункта — чтобы оставалась тепленькой. Раскидал по спальне свечи. Пять минут ушло на душ. С сомнением поглядел на ношенные трусы и решительно спрятал их под кровать, натянул джинсы прямо так. Удивлю девушку.

Однако, смелость ее, вероятно, уже прошла. Если она и придет, то не позволит. Первое свидание, как ни крути.

Перед тем, как бежать встречать, осмотрел подготовления. Остался доволен. Не позволит - и ладно. Просто хорошо проведем вечер.

Разумеется, она опоздала. Я стоял у выхода метро, с метровой белоснежной розой в одной руке и мокрым от пота мобильником в другой, и не решался позвонить, чтобы не показаться излишне обеспокоенным. Сначала выждал десять минут. Нет - пятнадцать.

Минуты этим жарким летним вечером были невыносимо медленными. Жара спала. Тени деревьев расческой тянулись поперек тротуара. Прохожих становилось все больше. Автомобили, раздраженно гудя, едва ползли сквозь пыльное марево - конец рабочего дня, час-пик.

Да не придет она.

- Молодой человек! А вы можете эту розу мне подарить?

Я оглянулся и разулыбался, как младенец - разумеется, это была Алена. Но как же божественно она выглядела! Легкое голубое платье, белые шпильки, паутинка белых перчаток до запястий, паутинка белого зонтика от солнца, медовые волосы - и когда успела?! - ниспадают завитой волной на одно плечо.

- В общем-то роза предназначалась Мисс Россия, - затараторил я, - но раз передо мной, - чуть не брякнул "Мисс Бюст", - Мисс Вселенная...

И с поклоном протянул розу.

Алена приняла ее с легкой улыбкой, задумчиво покрутила в пальцах:

- Даже не знаю... А если перед вами окажется Мисс Две Вселенные? Вы у меня ее отберете?

- Ну что вы! Мое сердце разбито вами вдребезги и лежит у ваших ног. Подберете ли вы его?

- Даже не знаю... Зачем мне еще одно разбитое сердце?

Я был сбит с толку.

— Хорошо, ваше желание исполняется, — произнесла она и взяла меня за руку. — Пойдемте.

Мы двинулись. Длинные ноги Алёны, покрытые белыми чулками, выглядывали из разреза юбки при каждом шаге, на ее ногах блестели шпильки на высокой платформе (она была почти моего роста), рыжее вечернее солнце освещало все это. Ее грудь с достоинством подергивалась, обнажая узкую ложбинку в скромном декольте. Меня просто заполняло гордостью то, что я иду рядом с таким прекрасным созданием. Но главное волшебство заключалось не в том, как я ее провожу, а куда.

Я проведу ее ночью.

Если повезет.

Она вошла в подъезд со всей уверенностью, словно живет здесь; она ждала меня спокойно, пока я открываю квартиру, будто это ее собственное жилище. Или она привыкла к таким похождениям? Ослепленный страстью, я ведь ничего о ней не знаю! Может, она наемная любовница? Бред. Чего ей со мной брать? Нашла бы добычу попаппетите.

С сдержанным любопытством обойдя квартиру, вышла на лоджию, увидела приготовления и благодарно улыбнулась мне, аккуратно опуская розу в узкую вазу. Подошла к раскрытым створкам окна, высунулась наружу, счастливо прищурившись на солнце. Я подошел сзади, обнял за талию, уткнулся носом в ее волосы, одним глазом замечая открывшийся вид: девятиэтажки разделялись, показывая зелень береговой зоны, за которой сверкала река; где-то слева простиралось к горизонту еще высокое солнце, за рекой блестели окнами красивые новостройки. Небо было бездонным, воздух — голубым, от реки едва заметно дуло прохладой и свежестью.

— Ох, какая прекрасная картина, — прошептала Алена.

— Да, согласен, — подтвердил я и протянул ей бокал вина.

— Сухое, — сделав глоток, капризно заметила она. — Люблю сладкое.

— Я тоже раньше любил. А потом познакомился с девушкой, которая пила только сухое красное...

 

После месяца общения я понял, что остальное вино — компот. Мы расстались, но вот такой подарок она мне оставила. На всю жизнь.

— А ты ей?

Я усмехнулся.

— А я ей случайно половую губу прокусил. Теперь она у неё рваная на всю жизнь.

Алена с веселым недоверием посмотрела на меня:

— Врешь.

Я самодовольно пожал плечами. Алена повернулась лицом ко мне, спиной к просторам, и пригубила вино, восхищенно глядя на меня через бокал.

— Это же какая должна быть страсть...

— Не хочу о других женщинах. Рядом с тобой они исчезают.

Алена засмеялась и опустила глаза:

— Самое обидное, что про меня ты когда-нибудь скажешь то же самое.

— Во-первых, что поделать, если вы, самки человека, цветете от унижения соперниц? А во-вторых, чего такого обидного я сказал о той девушке?

— Нет, ничего, — она поставила недопитый бокал на столик и потянулась за сыром. Мне понравилось, что — за сыром, не за фруктами. — Просто не хочу исчезнуть в очередном сиянии.

Я улыбнулся и нежно провел пальцами по её обнаженной руке:

— Всех, кого я любил, я до сих пор люблю и вспоминаю с нежностью. Никто не исчез в сиянии. Это просто невозможно. Просто рядом с чудом видишь только это чудо.

Не решаясь спустить руку на грудь, задержался на плече. Алена потерлась щекой о мои пальцы:

— Извини, я чуть-чуть в своих проблемах. Сейчас все забудется. Ты же сделаешь так, чтобы я забылась?

Подняв ее лицо за подбородок, я в ответ ласково поцеловал пухлые губы.

— Ты обольститель женщин, — хрипло пробормотала Алена, — ты это знаешь?... Ты зна-аешь.

— Рыбу? — спросил обольститель женщин.

— Умираю, есть хочу.

Я бросился на кухню, красиво разложил ресторанное блюдо на тарелки, добавил дольки лимона. Слышал, что Алена тем временем выходила в комнаты, но только вернувшись на лоджию увидел — зачем. Она принесла покрывало с кровати и, свернув вдвое, расстилала на пол.

— Ну вот, — сказал я, ставя тарелки на столик и наигранно соображая, чего она желает? — Весь сюрприз испортила.

Алена бросила на меня лукавый взгляд, обняла за шею и нежно прижалась к моим губам. Я слегка раздвинул их своими, и в этот раз они поддались, кончика моего языка юркнул остренький кончик ее.

— Сюрприз получился, — пробормотала она, отклонившись, но не отпуская рук, — просто ты не увидел моей реакции... А ты самонадеянный.

— Не само-. Просто, я надеялся... Надеюсь.

Вновь прижавшись губами, Алена потянула меня к себе. Мы опустились на покрывало. Дрожащими руками я потянул вверх юбку, скользнув по гладким чулкам. Схватив меня за голову, Алена отчаянно целовалась. Мои руки достигли прохладных, упругих ягодиц, обнаженных стрингами, Алена чуть приподнялась, позволяя рукам скользнуть под них или даже — снять трусики. Наши языки плясали друг с другом, обмениваясь слюной, мое сердце бешено колотилось в мягкости ее груди, губы изнывали от нежности ее губ, руки сжимали восхитительную попку... Эрекции не было от слова «совсем».

Я отшатнулся с кружащейся головой и сел на пятки:

— Ты же сказала, что голодна.

Алёна прикрыла глаза (ресницы легли на тугие щеки), слегка повернулась и потянулась, натягивая лиф платья выступающей наружу плотью.

— Голод бывает разный.

Я не смог найти, что ответить.

— А ты, разве, не голоден?

— Очень, — честно сказал я. — Даже слишком. Поэтому, давай не так сразу. Давай выпьем.

С грацией хищной кошки Алёна скользнула к моим ногам, положила голову мне на колени, провела розовым маникюром по ширинке.

— Ты специально меня томишь, да? Готовишь? Ты же повар.

— Ну, не совсем повар, я...

— Майку сними.

Я оскорбился и послушно стянул футболку. На самом деле я был рад это сделать, я горжусь своим телом. Не анаболический качок, но мышцы присутствуют в полном твёрдом объеме. В институте к мне даже гомики приставали из соседней художественной школы, просили писать с меня "Человека Будущего". Если бы просили девушки, я бы не отказался.

Алёна провела узкой ладонью по моему животу, потом вдруг потянулась и влажно облизнула пупок. Мелодично засмеялась. Я погладил её волосы.

— Знаешь, — призналась она, — а я так и фантазировала. Думала, по-быстрому первую страсть утолим и станем вот так вот ужинать: ты с голым торсом, я с голой грудью. На тебе только джинсы, на мне только цепочка, — она провела рукой по шее с изящным золотым украшением, заканчивающимся ультрамариновой капелькой. — А потом пойдём в спальню. И уже задумчиво, среди рассыпанного тобой сюрприза...

Дрожащей рукой я разлил вино:

— Извини.

— Ты красив, как бог, ты это знаешь?... Ты зна-аешь.

Прикоснувшись языком своего живота прямо над пряжкой ремня и проведя тонкую влажную линию, Алена медленно поднялась, после чего прошла прохладным мягким декольте по моему лицу, но тут же отдернулась, как только я проявил закономерную активность.

— Позже так позже.

С загадочной улыбкой она села напротив и поднесла к рту кусочек рыбы на вилке. Заходящее солнце золотило ее завитые волосы, бросало на полчеки тени ресниц, ласково оглаживало волшебный бюст, просвечивало сквозь волнующуюся голубую юбку. Я жадно пил вино.

— Вкусная рыба. Только не ты ее готовил. Ей уже несколько часов.

— Ну да, — смущаясь, признался я.

Вот что сволочи. «Сорок минут! Она же еще живая!»

— Я не успевал. Извини.

— Даже не знаю... Иди сюда.

Я поспешно глотнул вина и подошел. Алена осталась сидеть.

— Ближе.

Я подошел вплотную, почти коснувшись выдающейся далеко вперед груди. Девушка снова нежно провела рукой по моим мышцам и взялась за пряжку ремня. Если бы она хоть на секунду подняла на меня глаза, я бы... Нет, после ее слов ничего тянуть я бы не стал. Не встанет — отработаю губами и пальцами.

И вдруг, успокоившись этими мыслями, я почувствовал, как член откликается на прикосновения к ширинке женских рук. Неловкими рывками расстегнув ремень, Алена уверенно спустила молнию и, замерев на секунду, хмыкнула при виде лобковых волос. Мой второй сюрприз удался. Разведя отвороты брюк, она нежно извлекла наружу мой пробуждающийся пенис и стала ласкать его легкими движениями кисти, придирчиво разглядывая, наклоняя голову то к одному плечу, то к другому. Ей нравилось увиденное — дыхание ее стало чаще, приоткрылись губы, мелькнул язычок, чтобы увлажнить их. Член мой наливался и рос в ее руке, в нескольких сантиметрах от ее ресниц и полных алых губ, а под ним бурно вздымалось фантастическое декольте.

— Вот и всё, теперь ты от меня никуда не денешься, — произнесла Алёна и потянулась к головке вытянутыми влажными губами. Член потянулся ей навстречу. Но она остановилась, почти коснувшись, и тонко подула на него. Член дернулся, как ретивый конь. Алёна улыбнулась ему:

— Все будет, мой хороший. Все у тебя будет...

Ага, будет! Планировщик паршивый. Предусмотрительный такой!

— Ален, — хрипло пробормотал я. — Мне нужно... На секунду.

Не отпуская пениса, Алёна послала мне недовольный взгляд и вновь улыбнулась члену.

— У тебя секунда.

Я метнулся в спальню и выудил из щели между матрасом и спинкой кровати заныканные презервативы. Оторвал один. Дрожащими руками надрывал оболочку упаковки, чтобы не забуксовать в нужный момент. Бегом вернулся на лоджию, раскачиваясь, словно стволом, так и торчавшим из ширинки пенисом.

Моя королева ждала меня на покрывале, томно подперев щёчку кулачком в перчатке-паутинке. Я ждал увидеть её нагой, но платье по-прежнему обтекало синим шелком крутое бедро, лиф туго сдерживал пытавшийся вывалиться в декольте бюст. Изысканно протянула руку — не члену, мне. Нежно улыбнулась. Не в силах сдержать дрожь возбуждения, я лег к ней. Алёна перекатилась на спину, я оказался сверху. Де-жавю: её жадный рот влажно поедает мои губы, мои руки мнут покорные ягодицы. Только сейчас я готов.

Я потянул платье вверх, Алёна приподняла ...

попку, пропуская юбку, потом присела, шепнула:

— Молния на спине.

Я уже тянул собачку вниз. Сопя, мешая друг другу, мы стягивали застрявшее на бюсте платье. Упакованная в белые кружева грудь обрушилась на меня. Платье слетело вместе с заколкой, рассыпав медовые волосы по загорелым плечам. Девушка обвила руками мою шею, прижалась всем телом, раздавив груди о мою грудную клетку, и впилась в губы. Мои руки шарили по её телу, дрожащему, гладкому, прохладному. Скользнул ладонками меж послушно разведённых бёдер. Даже сквозь ткань трусиков ощущалось, как там жарко и мокро.

Тяжело дыша, я поднялся над Аленой и освободил ее плечи от лямок бюстгальтера. Укусив нижнюю губу, девушка изогнула спину, разрешая мне расстегнуть застежку. С облегчением она позволила снять себя эту кружевную прелесть. Грудь расслабленно разбросалась в стороны, но не обвисла: упругие, наполненные желанием и молодостью, они стремительно вздымались вперед и вверх. Ауреолы расплывчато разлились, предлагая себя глазам, пальцам и губам; соски торчали словно пули. Ведь видел их уже, а все как в первый раз! Захлебываясь слюной и восхищением, я прильнул к этому потрясающему бюсту и скрылся лицом в прохладном, мягко-упругом, шелковистом нежности. Терся щеками, глазами, носом; целовал каждый сантиметр; посасывал и покусывал сосочки; медленно проводил языком по границе ауреолов, изучая их вкус и нежность, сравнивая со вкусом и нежностью кожи рядом; скользил по бугоркам ауреоловых выпуклостей, лаская каждую из них... Аленушка тяжело дышала, стонала откуда-то сверху и мять обеими руками мои волосы.

Наконец оставил груди, стал целовать ароматную гладкую шею. Нашел место, где шея перетекает в плечо, и поцелуй туда вызвал дрожь и громкий стон Аленушки. Запомним... Запустил руку междрожащих бедер её, потер впадинку в самой серединке, там, где сквозь трусики проступила сопливенькая влага. Улыбнувшись Алене в плывущие от страсти глаза, слизнул её с пальцев. Потек по её телу вниз; огладывая грудь, но целуя между; огладывая талию, но лаская пупок; огладывая бедра, но цепляя зубами краешек белоснежных стрингов. Она задрала попу. Помогая рту руками, снял стринги по омокшим чулками ногам и отбросил в сторону; оказавшись сидеть на пятках у самых её ступней. Тяжело дыша, обессиленная, Алена туманно смотрела на меня, лицо её виднелось между грудей, которые она как-то поддерживала руками с обеих сторон. Чтобы не болтались, наверное — ждала фрикций. Не-ет, до фрикций ещё далеко, золотая моя. Кто тут королева? Ты, конечно. Но кто теперь властвует?

Нe oтпускaя взглядoм eё глaз, пoднял eё нoгу и пoцeлoвaл тыльную пoвeрхнoсть стoпы. Тaк цeлуют дaмe ручку. Oчeнь хoтeлoсь пoлизaть высoкий кaблучoк, нo я удeржaлся — eщё нe врeмя для фeтишизмa. Рaсстeгнул рeмeшки и oтстaвил в стoрoну туфeльку. Скoльзнул языкoм к пaльцaм с худoжeствeнным пeдикюрoм и oблизaл кaждый. Прoдeлaл тo жe сo втoрoй нoгoй. Пoлoжил нoгу сeбe нa плeчo и сквoзь бeлый чулoк стaл цeлoвaть внутрeннюю пoвeрхнoсть гoлeни, лизнул пoд кoлeнoчкoй, скoльзнул к бeдру, лёг мeж eё рaзвeдённых нoг, цeлуя и пoлизывaя в oбe стoрoны, дoбрaлся дo oбнaжённoй кoжи, a тaм и дo святaя святых. Зaмeр и тихoнькo пoдул нa пoдрaгивaющиe мятыe губки, выглядывaющиe из-пoд нaлитых бoльших.

— Дaжe нe знaю, кaк тeбя тудa пускaть, — выдoхнулa Aлёнa, — пoслe твoих рaсскaзoв.

Я шлёпнул лaдoнью пo губкaм (дeвушкa игривo aхнулa, признaвaя свoё мeстo), пoтoм прикрыл их, влaжныe и гoрячиe, пaльцaми, a сaм мeдлeннo и влaжнo прoшёлся языкoм пo пaхoвым склaдкaм, тут жe — пoдул тaк жe. Aлёнa слaдoстнo вскрикнулa.

— Кaкaя у тeбя крaсивaя пиздёшкa, — прoшeптaл, нaтирaя губки лaдoнью.

— Кaк ты eё нaзвaл? — удивлённo пeрeспрoсилa Aлёнa.

Я зaсмущaлся. A вдруг oскoрбил?

— Пoвтoри!

— Пиздёшкa.

— Кaк милo, — хoхoтнулa oнa. — Лaднo, мoжeшь eё пoцeлoвaть.

Вмeстo этoгo я eщё рaз шлёпнул лaдoшкoй пo губкaм. Нeскoлькo рaз пoцeлoвaл дeвствeннo-гoлый лoбoчeк, и тoлькo зaтeм с тoмитeльнoй нeтoрoпливoстью зaвилял языкoм к щёлoчкe, пoстeпeннo oттягивaя пaльцы вниз. Вoт язык кoснулся сaмoгo крaя рaсщeлины, зaдeржaлся тaм, пoигрывaя... a пoд пaльцaми плoть рaсступилaсь, oбдaв тeплoм мoкрoй пустoты, и я зaкружил ими, лaскaя вхoд. Aлёнушкa зaдрoжaлa и пoтянулaсь бёдрaми, жeлaя бoлee плoтнoгo кoнтaктa. специально для fotobab.ru Я скoльзнул языкoм нижe, нaщупaв кoнчикoм плoтнeнькую гoлoвку нaлившeгoся клитoрa, высунувшeгoся из склaдoчeк зa пoрциeй лaски. Пoтрeпaл eгo кoнчикoм языкa, пoтoм пoщeкoтaл oкружeниe, нeжнo пoдул нa всё oблизaннoe, и тoлькo зaтeм, пoзвoлив сeбe стoн-урчaниe, нaкрыл вeрх пиздёшки ртoм. Пoсaсывaл, пoкусывaл, oблизывaл кaждую склaдoчку, вдыхaл влaжный, oстрo пaхнущий жeнщинoй кислoрoд. Мoи пaльцы прoвaлились вo влaжнoe, мякoтнoe нутрo. Изoгнув их, я нaщупaл шeршaвeнький oстрoвoк тoчки J и стaл eгo быстрo пoтирaть. Aлёнa чaстo, высoкo стoнaлa, вцeпившись oднoй рукoй мнe в вoлoсы, другoй бeзжaлoстнo тeрeбя сoсoк.

- Подожди! - внезапно оттолкнула мою голову. - Остановись! Рано.

Я сел перед ней.

Тяжело дыша, счастливые, раскрасневшиеся, смотрели друг на друга и улыбались.

- Ты меня только что чуть не кончил, ты это знаешь? Ты зна-аешь, - она провела пальчиками по моей руке. - Ложись.

Я мгновенно улегся. Алёнушка села в моих ногах - нагая, смущённо улыбающаяся, окутанная распущенными волосами. Её груди скромно смотрели в стороны и чуть вниз, так трогательно. Пробежала руками по моим ногам, потянулась к животу, прогнулась, и вот уже груди её, нежные, прохладные, раскачивающиеся, очень большие груди её заскользили, лаская мои ноги: то обнимая мякостью, то щекоча сосками. Её руки на моих плечах, шальные, распутные глаза её смотрели в мои глаза, щёки алели от собственной смелости, соблазнительные губы приоткрылись в полуулыбке, спина прогнулась, а груди качались в моем паху, играя с вздыбившимся, воющим от желания членом. Слева, справа мягко билась и проходилась по нему королевская плоть, сосочки остро писали круги по бедрам и животу, и вдруг она опустилась, и член оказался в жарком сладком плену, так томительно и чудесно, немного потершись о него, девушка вновь приподнялась, чтоб груди провисли и, качаясь, обвевали меня прохладой, время от времени легко касаясь напряженными сосочками моей жаждущей плоти..

Томно облизнув губы (и продемонстрировала меж ними и языком пузырьки слюны), Алёна скользнула вниз, снова грудями по моим ногам, но неотрывно глядя мне в глаза. Переполненный страстью, я бешено смотрел на её прекрасное лицо, на укрывшее мои ноги воздушное полотно её волос цвета тёмного мёда, на её тонкую руку в белой перчатке, умело обнявшую пальцами мой ствол.

— Тсс, — попросила она, чувственно выпятив влажные губы. — Просто не порви меня.

И поцеловала головку. Прикосновение ее губ было нежным и непревзойденным. Как будто ангел прикоснулся. Отстранившись и с любовью глядя на него, Алена немного погладила себя, а потом снова поцеловала, на этот раз дольше. Положила мне голову на бедро (волосы ее окутали мою ногу легким облаком) и начала лизать ствол по всей длине, щекоча ноготками яички. Затем широко и очень влажно облизнула до головки и медленно отстранилась, оставив жемчужную нитку слюны висеть между отверстием члена и полной нижней губой. Полюбовалась и со стоном насадилась на член ртом, почти до самого основания. Тут же выпрямилась, игриво улыбнулась мне и, свесив волосы, стала обмахивать и гладить ими мой влажный член. Я задохнулся от наслаждения, я даже не знал, что существует такое изысканное ласковое действие.

Алена хихикнула и играла волосами с членом, грудь ее тоже болталась и била меня по коленям, а член отчаянно тянулся к её губам. Движением бедер я попытался помочь ему. Алена слегка отпрянула и остановилась. Сжав ствол рукой, строго покачала его:

— Ты куда? Тебе сказано: ждать! — настоятельно погрозила члену пальцем. — Девочка лучше знает, когда и как тебя ласкать, ты меня понял?

И тут же ответила ...

 

сама себе, «киваю» головкой: «Да, да. Понял. Девочка лучше знает», — голос у моего члена оказался хрипловатым, низковатым, но капризно-детским. Заложив руки за голову, я с улыбкой наблюдал ее игру. Забавно, интимно, и возбуждение отступает от пределов. Потому что, если бы она сразу начала сосать, как я пытался сделать, я кончил бы минуты через полторы. Действительно, девочка лучше знает.

Девушка, сжав пенис в кулаке, облегчила его грудью и, качаясь из стороны в сторону, нежно гладила. Затем она обильно облизала ложбинку, сдавила груди обеими руками и, страстно уставившись на меня глазами и сосками, начала ласкать член грудью. Моя любимая ласка, но она сжимала груди чересчур сильно - плохо ощущалась их нежность и то хаотическое движение глубоких массажей, которое порождает необыкновенные ощущения. А так - просто массаж средней жесткости, почти мастурбация. Ну и ладно, а то от ласк грудью я кончаю на раз-два-три. Мы это удовольствие прибережем на потом. Я погладил Алену по нежной щеке, зарылся пальцами в её волосы и попытался наклонить к члену. Она усмехнулась и качнула головой: торопыга.

- Даже не знаю... - пропела капризно. - Чего ты хочешь? Не знаю...

Скользнула ниже, устраиваясь удобнее именно для того, чего я хочу. Коснулась губами головки. Отстранилась:

- Ты это, что ли, хочешь?

Снова коснулась губами, произнесла, не отрываясь, лаская член каждым звуком:

- Этого хочешь, да? А то я даже не знаю...

Подняла лицо, вытянула губы уточкой, продемонстрировав, какие они полные, алые и влажные, наклонилась и положила получившуюся ямку на головку, слегка поводила губами из стороны в сторону и, наконец, зарычала, медленно скользнула вниз, как бы скатывая губы по стволу.

Я громко застонал, вцепился напряженными руками ей в волосы, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не начать задавать движения, потому что Алена творила в моем паху волшебство. Сначала медленно и нежно, она все ускоряла темп и жесткость. Вращалась, скользила вверх-вниз восьмеркой, щекотала язычком уздечку под головкой (наяривая при этом снизу ладонью, с которой незаметно исчезла тактильно неприятная перчатка), забрав в рот максимально, щекотала кончиком языка яички. Попробовала взять глубже, но закашлялась и скользнула.

— Не получается, — сказала она своим обычным голосом. — Очень большой. Это на самом деле хорошо для глубокого минета, что такой большой, иначе до входа в пищевод не дотянется. Но он очень напряжен, не сгибается. Потом, немного обмякнет, я возьму его глубоко. Тебе понравится.

И засмеявшись, снова склонилась к члену, стала лизать ствол, при этом похотливо поглядывая на меня.

— Такой толстый... Ты знаешь, сейчас большая редкость — толстый член. Да-да-да. Девчонки говорят.

— Иди уже сюда, — велел я, изнемогая.

Она протянула руку:

— Защиту.

Я вложил в ладонь презерватив. Алена раскатала его по моему члену, неторопливо выпрямилась, не отпуская пенис, и полезла на меня, соблазнительно раскачивая огромными грудями. Я был просто покорен её блудливой откровенной улыбкой, подкрепленной прямым взглядом в глаза. Привстав надо мной, она на ощупь пристроила член, погрузила головку в нежное-влажное, уперлась мне в грудь обеими руками, стиснув меж ними свои грудки, и, закрыв глаза, со страстным стоном наделась на меня. Член провалился в нежное мокрое пространство, уперся там во что-то так, что чуть согнул головку. Глухо постанывая, Алена принялась двигаться взад вперед, вращая бедрами, чтоб стимулировать клитор о мой волосатый лобок. Член мялся и крутился в её вагине, очень приятно, но как-то приглушенно. Правду говорят: трахаться в презервативе — всё равно, что мыться в пиджаке. Я и так беру ультратонкие: в них хоть что-то чувствую. Зато мой половой акт может длиться сколь угодно долго, если, конечно, у девочки сиськи большие (потому что иначе другище ляжет в спячку — потому как зачем вообще трудиться, если радости ни ему, ни глазам?), и закончится только тогда, когда я сниму резинку и между ними, большими, заправлю.

Молодая женщина поскакивала на мне, ее грудь подпрыгивала, волосы сверкали на солнце. В открытом окне лоджии было тепло и свежо благодаря вечерней речной прохладе; слышались птичьи трели и радостные детские крики. Прекрасная полногрудая девушка предавалась мне перед прозрачными стеклами, страстно двигая бедрами, а я прижимался к ее прекрасным грудям. Иногда она начинала ласкать своими волосами мою грудь, и это было просто божественно. Уставший, она падала на меня, и тогда я уже двигал бедрами, а она скользила по моей груди на своих упругих шарах. Потом я приподнимал её так, чтобы грудь немного оставалась лежать на мне, и продолжал с силой проникать, немного болезненно задевая головкой вход влагалища; Алена стонала и двигала попой, пытаясь смягчить мои толчки, зато груди её качались у основания и возбуждающе волнились там, где лежали на моем теле. Потом я еще приподнимал её, чтобы раскачивающаяся грудь легонько, изысканно обводила по мне только острыми сосками...

- Давай сменим позу, - милостиво предложил я, давно поняв, что партнерша совсем измучилась.

Алена тут же перекатилась на бок и мгновенно оказалась подо мной. Обхватила бедрами мой зад. Я пытался, но входа не нашел - ничего не чувствую, - и Алена вновь ловко заправила меня своей рукой. Сначала я придавил её всем своим весом и завалил рот поцелуем, а ноздри прижал щекой, при этом качественно, с оттяжечкой, двигая бедрами. Из-за нехватки кислорода ей должно было стать безумно хорошо. Может и стало, потому что она не вырывалась, но вдруг со стоном изогнулась, ускользнув от меня, чтобы отдышаться. Тогда я принялся накачивать её, приподнявшись на руках, чтобы любоваться качающейся от фрикций грудью. Алена тут же собрала их в кучу и подняла, сделав мне очень красиво. Зарывшись лицом, я обслюнявил их все, особенное внимание уделив пуговкам сосочков. Нежные, пахнущие свежестью, мягкие, податливые... Как я их люблю! В экстазе, я выпрямился на пятках, не останавливая глубоких проникновений с ритмом и скоростью отбойного молотка. Из этого положения мне открывался прекрасный вид на входящий в мясистую дырочку толстый член. Каждый раз, выходя, он тянул за собой белесую смазку, и маленькие губки цеплялись за ствол, словно не желая выпускать, и каждый раз входя, он увлекал их за собой внутрь. Я держал девушку за скрещенные руки, которыми стягивал и выкатывал на себя её восхитительные буфера. Закрыв глаза, Алена охала в такт толчкам, щеки алели, полные губы были приоткрыты, в углах рта поблескивала слюнка, тонкие ноздри трепетали, волосы разлетелись на полпокрова... такая всё нежная и юная, в этот момент она была необыкновенно прекрасна.

— Он немного ослаб, — внезапно сказала Алена. — Хочешь, я его возбужу, как обещала?

— Да, — согласился я с восторгом. — Сейчас.

Потому что мне вдруг стало очень приятно. Похоже, она меня так возбудила, что я готов "утолить первую страсть", перекусить и двигать на второй этап. Но не только внешний вид - вдруг очень приятно стало члену. Такое ощущение, что головка растянула мешочек для спермы и влезла в него, приятно сдавив кольцом шейку.

Внезапно Алена выгнула бедра.

— Ох как хорошо, — изумленно выдохнула она, и я увидел, что ее глаза опять "плавают". — Что же мне так хорошо, а? Не понимаю... А ну-ка выйди!

И сама соскочила с моего члена, готового эякулировать головкой. Прямо под ней болтались лоскутки порвавшегося презерватива.

— Блядь! — сказал я.

— А я-то думаю, чего это мне так хорошо?... — мурлыкнула она. — Бегом подмываться.

Смущенно похихатывая, мы наперегонки бросились в ванную и вместе залезли под душ.

— Дай я сама, — Алена стала снимать с меня резинку. — А ты меня помой, — она вновь послала мне свой фирменный лукавый взгляд. — Пиздёшку.

Мой член дернулся на любимое слово, Алена игриво сжала его, присела на корточки и тщательно, но нежно вымыла его, особое внимание уделив основанию, лобку и паху...

 

в целом. Потом чмокнула головку и встала, поставила ногу на бортик ванны. Я присел у раскрытой киски и любовно занялся ею. Знаем мы эти нежности и тщательность. "Давай я тебя сама помою", ага. Рассматривала она меня насчет заразы, а в паху щупала лимфоузлы. Я-то ей лимфоузлы - и паховые, и подколенные - ещё во время предварительных ласк проверил, да и губки насчет язвочек... а внутрь с фонариком же не полезешь. В общем, сейчас я просто наслаждался игрой с очень миленькой киской.

Мы вернулись на балкон, молчаливые и немного отстраненные. Алена взяла свой стакан и уселась на подушку у стены — возбуждение спало, вернулась скромность. Я сел рядом с ней, поцеловал круглое плечо. Хотелось — грудь, но она закрыла ее от меня локтем.

— Аленушка, я чистый, — шепнул ей в ушко. — Мы две недели назад медосмотр проходили. Я хирург, меня на всю заразу протестировали.

Она косо посмотрела на меня, размышляя поверить ли. Потом расслабилась:

— Я тоже проверялась недавно. Так получилось. Пришлось, — повернула голову и очень серьезно посмотрела на меня. — У меня вообще по жизни был только один половой партнер.

От неожиданности я вздрогнул и улыбнулся:

— Гонишь!

— Фу как вульгарно, — она прикрыла глаза и отвернулась.

— Но... Ты так легко со мной пошла... И там, в сквере...

— Ты так смотрел, — произнесла она, не глядя. — Видел бы ты, как ты смотрел... Я решила, что если кому их (усмехнулась) и доверить, то лучше тебе. Скажем так, ты встретил меня в очень странный период моей жизни. Если бы не ты, я сегодня