Закрылись в комнате

Я лежал на диване, рядом с Настей — дочка одной моей тети, которая приехала к нам из Москвы, вместе со старым другом моего папы — они все были за дверью, сидели в нашей маленькой кухоньке и говорили за жизнь, выпивали. Насте уже было восемнадцать и пили мы вместе, но сигареты нам не давали — я потому что курил чужие — денег у меня на сигареты не было, Насте же просто не разрешали курить, пусть и курила она с двенадцати лет, о чем я узнал позже, но не суть.

Так вот, были мы на диване и Настя попросила меня, чтобы я ей скрутил — у папы была машинка для этого, он курил папиросы. Настя пообещала, что бросит завтра же, но я не хотел крутить, вернее хотел, просто предки были за дверью, но она все упрашивала, что было очень необычно, ведь мы цацкались, я подшучивал над ней и ей это не нравилось, она пыталась выглядеть взрослой, что бы с ней не вели себя как с ребенком, но даже чисто внешне, так и не скажешь, что ей уже восемнадцать — мы были почти ровесниками и мне позволяли больше чем ей, я досиживался допоздна и пил сколько хотел и тогда, в этот день я был немного пьяный.

А она ничего — жёлтые волосы до плеч, маленькие щёчки, ямочка на подбородке, облегающая кофта, без жира на боках, проскальзывающая линия лифчика, размер, наверно, второй. В принципе ничего особенного, но голос — мне нравилось когда она упрашивала меня, тогда она преображалась до неузнаваемости, казалось она заигрывает со мной, и где ее такому научили? Но она не была шлюхой

, она это делала только тогда, когда мы оставались наедине, вдвоем, и всегда получала то, чего хотела.

Мы уже курили вместе — она попросила, когда я пошел выгуливать пса, пошла со мной. Я сказал ей, что теперь она мне должна, что когда я ее о чем-то попрошу, она должна будет это сделать, также как и я.

И теперь я попросил ее, но когда мы уже скрутили и закрылись у меня в комнате. Я зажёг ей сигарету, невольно коснулся ее кисти, задел рукава, и положил руку рядом с ее второй рукой — мы стояли около стола, в конце комнаты.

— Помнишь, ты обещала, что сделаешь, то что я попрошу?

— И чего ты хочешь? — сказала она не долго думая, затягиваясь.

Я не мог это так сказать, как бы это прозвучало? Немного потупившись, я неуклюже потянулся к ней и поцеловал. Настя дернулась, но губ своих не убрала. Я коснулся ее руки лежавшей на столе, поднялся вверх и погладил ей плечо. Она убрала лицо и мы вновь закурили, сели на кровать и продолжили целоваться, легли. Она почти не двигалась, я начал скользить вниз, поглаживая ее, коснулся ее бедер, сжал правую ягодицу, сквозь поцелуй она улыбнулась мне. Я потянул ее ножку к себе, просунул колено между своими ногами и прижал. Мы лежали на боку, и я все не мог придумать, что с ней делать дальше, она почти не шевелилась, работала лишь губками, наверно боялась, может это был ее первый раз — но все ещё впереди. Я решил действовать и уже налился краской от смущения, предвкушая, что сейчас будет. Я освободил ее колено, приподнял его — такое лёгкое и податливое, оставил стоять, а сам рукой полез туда. Было так жарко. Почему ты надела штаны, а не платье? Теперь снимать их, копаться в них двумя пальцами

пробираясь под нижнее белье — неудобно. Сначала я был возле и лишь изредка касался ее клитора — я пока не решился стягивать штаны или лезть к ней в ширинку. Насте нравилось, я слышал как она прерывисто дышала. Мы прервали поцелуи лежали тихо, будто ничего не происходит, может минуту, может чуть больше, затем она начала дышать громче, всхлипывая, — наигранно, не наигранно, было ли в ней, хоть что-то настоящее? — Незнаю, но она позволяла ей себя трогать там, где я хочу, там, кому ещё никогда не позволяла, я был уверен — она была девственицей, и хотела сбросить это как можно скорей. И я ей нравился — поэтому я продвинулся дальше и, чтоб как-то разбавить обстановку сказал:

— Насть, у нас там сигареты потухли… Нет? давай одну на двоих… вторую после.

— Хм.

Она прикусывала губы, мне это нравилось, ее заячьи зубки. Когда она затянулась я поцеловал ее и она вдохнула в меня свой дым. Я растянул ширинку.

— Стой, этого не будет — сказала она серьезно, но улыбнулась.

— Это мое желание, я этого хочу — ответил я продолжая давить ее.

Чтобы она не сползла, я начал целовать ей шею, плечи уши, второй рукой держал ее волосы — девушкам это нравилось. Она все курила, а я продолжал свое дело. Нервы уже были на пределе, я уже не мог терпеть. Я потянул у себя развязку и спустил, сам не ожидая, высунул его.

— Нет, стой, давай не будем.

Я взял ее руку и потянул, она схватилась за него. Осталось меньше половины.

— Дай сигу — сказал я.

Она дала. Одной рукой она все ещё держала мой член иногда подрачивая его, неуверенно.

— Попробуй.

Я наклонил ее голову — такая же лёгкая и податливая. Она схватила — не сразу, одно время она держала его обеими руками, щекотала волосами, смотря на него, потом опустилась и взяла в рот, только тогда я закурил и облокотился о стенку. Ещё были слышны разговоры на кухне, громкие и перекрикивающие друг друга голоса, я слышал каждое слово.

— Вот помнишь Иру, жила у нас, мы гуляли ещё вместе, она недавно нашла себе нового, говорю же, это была она.

— Да не может же этого быть, она же в Германию уехала, после школы, уже давно.

Настя остановилась, подтянула волосы, набрала дыхания и продолжила. Конечно, сосала она не очень, часто задевала головку своими передними заячьими зубками, но мне нравилась как она причмокивала, чавкала, когда работала ртом. Я подтянул к себе ее кофту, засунул руки под лифчик, согрел ее немного. Она опять остановилась, приблизилась, чтоб мне было удобнее дотянуться до нее.

— Ну как? Нравиться? — спросила она.

И я поцеловал ее титьки и тоже начал сосать их, одной рукой я нашарил ее манду и начал пробираться двумя пальцами вовнутрь, разрабатывая ее, расширяя. Она стонала когда я это делал. Сейчас я сниму с себя и с нее штаны, попробуем ширину, впустит не впустит.

— Снимай штаны.

— А предки?

— Скоро поедут в отель обратно, у нас мало времени.

Я помог ей снять штаны. Трусы не снимал, оттянул их влево и где-то с третьего раза всунул.

— Ай — вскрикнула она.

Меня это завело, я чуть было сразу не кончил в нее. Мы забыли про презики, но уже было поздно — я в ней. Мы лежали на боку делая это. Через время она начала двигать своей жопой, сама насаживаясь на хуй. Я схватил ее за волосы и потянул к себе ее шею. Я укусил ее туда, потом она меня — за губы, когда мы поцеловались.

— Хочешь сверху, я буду держать тебя?

— Ну давай.

Она села очень медленно, прижала рот руками, чтоб не кричать. Я держал ее за сиськи, соски были твердые, напряжены до предела, а тело холодное. От ее тела прокатилась дрожь, от этой судороги я чуть было опять не кончил, но вдруг в комнату постучались.

— Настя надо уходить.

Настя быстро слезла с меня и бегом начала одеваться.

— Зачем вы закрылись? Вы, что курите там!?

— Обувайтесь, я сейчас приду.

— Тебе повезло, что Альберт выпил, ну все, давай, ещё собираться, завтра уезжаем, помнишь?

Настя уже напялила свои штаны и схватилась за кофту. Я не мог ее просто так отпустить.

— Стой — прошептал я — мы не закончили.

— Мне идти надо — мама ждет — тихо ответила она и схватила меня за член. Мы стояли около двери, трогая друг друга.

— По быстрому — шепнул я и наклонил ее.

И она, уже в который раз, поддалась мне.

Я не отпускал ее, моя рука все ещё была на ней.

— Сейчас кончу — сказал я и через пять секунд я дернувшись излил все, что было во мне, я ударился плечом о дверь, у которой мы стояли, когда это произошло, инстинктивно я засунул в нее глубже, так, насколько позволяла ее глотка. С губ потекла сперма, прямо на пол. Она сглотнула, затем ещё, все, что было. Она продолжала работать руками и ртом, пока там ничего не осталось, хорошая девочка.

Я дал ей последнюю сигу. Как только она вышла, Альберт подошёл к ней и сказал:

— Настя открой-ка ротик, дыхни, чем пахнет? Я же просил не курить, Настя, потом не бросишь!

— Я уже завтра брошу.

— Надоела, стрелять и трынкать, скоро всем уже будешь должна!