Болотная ведьма

Лучи заходящего солнца едва освещали мрачную, зеленовато-коричневую поверхность болота. Вокруг, где только глаза глядели, простиралась голая, разорванная лишь редкими островками травы, непонятно на чем растущей трясиной. Мертвый мир безмолвия, в котором нет места живому. И все же...

По едва заметной, обозначенной темными полупрозрачными от старости ветками тропинке неспешно шел, почти бежал парень лет восемнадцати. Он устал, мокрая челка прилипла к лбу, ноги то и дело оскользывались на мокрых, неровных кочках. Но парень упрямо спешил вперед, то и дело тревожно поглядывая через плечо на кроваво-красное светило быстро скатывающееся за горизонт. Скоро, совсем скоро оно зайдет, птицей прольются короткие сумерки, тьма вступит в свои права, скрывая и без того еле видимый безопасный проход, и тогда конец. Болото возьмет свою жертву. Один шаг мимо узенькой тропки и, «никто не узнает, где могилка твоя». Парень, тяжело дыша, остановился на секунду, мельком глянул на, уже почти наполовину срезанный багровый диск, почти безнадежно всмотрелся в болотину перед собой. Показалось?! Нет! Среди чахлой, выцветшей, полумертвой равнины открылся кусочек настоящей, живой, яркой зели. Остров! Собрав последние силы, парень рванулся к нему. Последний луч уходящего солнца канул в поднявшемся выше колен гнилом, болотном тумане. Неверный сумеречный свет быстро уступал место надвигающейся тьме, но парень уже одолевал последние метры. Выбравшись на твердую землю он пробежал с разгону несколько шагов остановился и растопырил руки рухнул лицом в траву.

Пришло время. Мрак плотно обволакивал маленький островок, но это уже не имело значения. Пришло время. Теперь можно лежать, давая отдых усталым и гудящим ногам. Скоро выглянет из-за облаков луна, и придется снова вставать и идти. Но пока... пока можно лежать. Дмитрий перевернулся на спину, закрыл глаза. Губы привычно прошептали знакомое имя.

Екатерина! Еще полтора месяца назад Дмитрий о ней не знал, да и не узнал бы, наверное, если бы его мать не предложила ему съездить на каникулы к бабушке. "Давай, сынок. Пока студенческая жизнь свободное лето дает. На старших курсах практика, потом диплом. Так и не соберешься, а бабушка-то не вечная. Езжай, проведай, отдохни. Деревня там большая, молодежи много, да и сама бабка штучка такая ещё. Колдунья. Так что скучно не будет, не бойся." Вот уж насолила мать, скуки нет и в помине.

Екатерина! Увидев в толпе сверстников черноволосую красавицу, Дмитрий, как говорится, "попал". Да так, что на других девчонок и не глядел больше. И Екатерина тоже "повелась" на познакомившегося с ней парня. Уже на следующий вечер они, прощаясь возле окон её дома, узнали вкус губ друг друга. А через несколько дней, сбежав от остальных, забрались в старый, заброшенный сад и до звона в ушах, до распухших губ целовались. А потом Дмитриевы губы коснулись Екатерининой шеи, спускаясь всё ниже, сколько позволяли расстегнутые верхние пуговицы рубашки. Девочка стояла, замерев, и только часто со всхлипом дыша, прижимала к себе голову парня. Дмитриевы руки скользили по её спине, спускались по округлой попке, снова поднимались, находя скрытые одеждой остренькие груди. Екатерина пыталась осторожно отодвигать, облегающие её холмики, ладони парня, но они упорно возвращались, были настойчивы, ласковы. Девочка постепенно проигрывала эту борьбу. Вот одна пуговка поддалась настику пальцев парня, другая. Губы Дмитрия немедленно расширили "захваченную территорию" сдвигая ткань рубашки, гуляя по открывающимся плечам, по свободным от объятий лифчика частям Екатерининых упруго-податливых полушарий. Когда поцелуй парня лег в ложбинку между девичьих грудей, Екатерина, вздрогнув, шепнула:

— Нет нужды.

Но руки, охватившие Димкины руки, уже не отталкивали их, а просто лежали сверху, не мешая парню. Рубашка расстегнулась до конца, и ладони Димки, скользя по телу девушки, медленно поднялись к плечам. Оксана послушно завела руки за спину, позволяя парню раздеть её. Теперь она стояла перед парнем в одном полупрозрачном, узеньком лифчике, практически не скрывающем белеющей в темноте, возбужденной поднимающейся в такт дыханию груди. Димкины пальцы осторожно коснулись гладкой кожи её нежных холмиков, "заглянули" под тончайшее кружево, нашли маленькие, затвердевшие "кнопочки" сосков.

— Ой. — Тихо пискнула Оксанка. — Димочка, хватит, не надо.

Но губы её продолжали искать Димкиных поцелуев, а руки не остановили скользнувших по спине к застежке бюстгальтера ладоней парня. Девочка лишь вздрогнула и чуть сжалась, когда лифчик расстегнулся, но покорно позволила обнажить себя, и сама потянула вверх Димкину футболку. Полуроздетые, они прижались друг к другу. Димка не смог бы сказать, сколько это длилось, мгновение или вечность. Прижавшиеся к его телу мягкие и, вместе с тем, напряженно устремленные вперед башенки Оксанкиной груди, её влажные, припухшие губы, прохладная кожа плеч лишили всякого рассудка, способности что-то ещё понимать и чувствовать. В штанах же у парня проблесками разума и вовсе не пахло. Давно взлетевший вверх стержень торчал, как Александрийский столп посреди Дворцовой площади. Одетые, по случаю жары, вместо джинсов просторные шорты ничуть не стесняли его свободы, и ствол парня, упираясь в живот девочки, наглядно демонстрировал то своё неуемное желание. Девушка слегка вздрогивала от его прикосновений, но не отстранялась. Рука Димки, покинув спину Оксаны, устремилась вниз. Пробежав по гладкой, аппетитной попке, опустилась ниже, легла на гладкую кожу бедра. Пальцы нежно и ласково заскользили по стройной ножке, медленно продвигаясь вверх. Переместились с бока назад, приподнимая юбочку, пошли выше. Осторожно попытались проникнуть сзади на внутреннюю сторону бедра, но плотно сжатые ноги девочки не пустили. Ещё чуть-чуть наверх. Вот место, где ножка, заканчиваясь, плавно переходит в круглую попку. А вот уже и скрывающие "девичью тайну" трусики. Димкина ладонь прошла под тонкую ткань, обхватывая упругие ягодицы.

— Нет! — Одновременно с горячим шепотом рука Оксанки решительно опустилась ниже Димкиной лапы.

Дима снова приподнялся вверх, но уже глядя на девичью попку поверх трусиков. С этим Оксана не стала бороться. Но когда, вторая рука Димки тоже добралась до стройных, загорелых ножек и двинулась вверх, скользя уже спереди, Оксанка, поймав её, переместила на увенчанный заострившимся, твёрдым сосочком, холмик своей груди.

— Не надо там...

Димка, наклонившись, поймал губами оставшуюся неохваченной остренькую вершину другого холмика. Девочка вздрогнула, прижимаясь к нему.

— Ну, пожалуйста, Дим! Я и так слишком много тебе разрешила.

Голос Оксанки прерывался. Тело девушки рвалось навстречу ласке. Обнимающие руки торопливо гладили волосы, плечи и спину парня. Ждущие, податливые выпуклости грудей охотно исчезали в его ладонях. Плоский животик, прижимаясь, тёрся об упирающийся в него сквозь шорты, напряжённый член. Просящие остановиться губы продолжали искать поцелуев, но... было понятно: большего Оксана не позволит. И Димка продолжал пользоваться тем, что досталось.

Добравшаяся до Оксанкиной попки рука все сильнее тискала её, прижимая низ живота девочки к бёдрам парня. Трусики под пальцами сбились, позволяя ладоням ощутить гладкость девичьих ягодиц. Оксана не спорила. Прижавшись друг к другу, они раскачивались, словно занимались любовью. Низ живота, чуть расставившей ноги, девочки скользил по бедру Димы. Юбочка на ней задралась, а Димкины шорты, наоборот, потихоньку ползли вниз к радости рвущегося из штанов члена. Вытянувшийся вверх, вздрогивающий от возбуждения ствол стремился выглянуть наружу. Димка понял, что скользкая от смазки головка, сдвинув резинку, уже выползла из модных узких плавок, а шорты продолжали сползать. Ещё немного и его стержень живьём коснется Оксаниной кожи. Только избежать этого, прекратить у Димона сил не было. Девочка негромко ойкнула, когда влажная, горячая головка прочертила на её животике первую клейкую дорожку, но только сильнее прижалась...

Дима и Оксана продолжали двигаться вверх-вниз, освобождая игрушку парня. Димка стонал. Сжатый в объятии двух тел живой стержень скользил почти так же, как внутри киски, наполнялся соком, заставляя ягодицы парня сжиматься и дрожать. Кстати, с Оксанкой происходило что-то похожее. Ее попка, удерживаемая рукой парня, напрягалась и словно окаменела. Низ живота все сильнее и быстрее двигался вперед-назад, бесстыдно прижимаясь к ноге Димки. Остановиться они уже не могли.

— Уй-мм.

Оксана, тихо пискнув, вдруг замерла, чуть присев и сжав бедрами ногу Димки. Ее ножки и попка под Диминой рукой часто дергались. Димка, придерживая девушку, обхватил ее свободной рукой за талию. Оксана, тяжело дыша, откинулась назад. А затем медленно выпрямилась, чуть отодвинувшись от Диминой "игрушки". Димка мягко положил на нее руку девушки.

— Помоги!

Оксана нерешительно обхватила его стержень.

— Как?

Накрыв Оксанкин кулачок своей ладонью, Димка торопливо затягивал рукой.

— Та-а-а-ак!

— О-о-о!

Оксана как-то догадалась сдвинуться в сторону, чтобы не попасть под фонтан, вылетевших из содрогающегося ствола, белых брызг. Веер капель распылялся по траве светлыми жемчужинами. Когда фонтан стих, Оксана осторожно освободила руку.

— Хорошо?

— Очень. — Димка поцеловал ее маленькую, вымазанную клейкой смазкой ладонь. — Спасибо.

— И тебе. Ой!

Оксана вдруг торопливо сжала ноги, плотно сдвигая колени, и даже слегка присела, словно боясь описаться.

— Ой! — Она, пытаясь ладошками плотнее стиснуть бедра, растерянно, почти испуганно, глянула на Димку. — Отвернись. Пожалуйста!

Димитрий, не споря, повернулся и отошел чуть в сторону. Он не очень понял, что произошло с Оксаной, но раз она попросила... Дима честно ждал, не пытаясь оглянуться, пока ладонь девушки не коснулась его плеча.

— Проводи меня домой прямо сейчас, пожалуйста.

Оксана была уже одета и что-то сжимала в кулаке.

— А почему сейчас? Я чем-то обидел тебя? — Встревожился Димитрий.

— Нет, Дим. Совсем не поэтому. Только не спрашивай, ладно? Мне... неловко.

— Как скажешь. Идем. — Дима обнял девушку пониже талии, с удивлением ощутив, что под легкой тканью юбочки нет ничего, кроме девичьей попки.

— Обнимай меня сегодня повыше. — Оксана поспешно сдвинула руку парня.

Даже в неверном лунном свете было заметно, как она покраснела. Тут только до Димы дошло, из-за чего минуту назад так сжалась Оксана и, что светлый комочек, который, пряча, тискает в кулачке Оксана, это ее мокрые, политые протекшим из киски соком трусики. Мысленно ахнув и обозвав себя дураком, он торопливо, пытаясь отвлечь девчонку, заговорил о чем-то постороннем и якобы интересном. Получилось достаточно фальшиво, но Оксана преувеличенно охотно подхватила разговор, и, постепенно, они действительно успокоились и к дому подошли уже болтая, как ни в чем не бывало. Прощаясь, не прятали глаз друг от друга, улыбались в предвкушении завтрашнего дня и новой встречи. Правда, встретились не так, как собирались.

Не только Диме нравилась Оксана. Деревенские парни за нею табуном ходили. Вот этот табун Димку на соседней улице и остановил. Долго не разговаривали. Дима драться умел, и немало соперников поотлетало в стороны от его ног и кулаков, но толпа есть толпа. Свалили и лежачего били так, что если бы не шедшие мимо припозднившиеся мужики, забили бы насмерть, как минимум до инвалидности. Домой Диму принесли, сам идти не мог. Вот когда бабка себя знатной травницей показала. За какие-то два дня голова звенеть перестала, и руки-ноги слушаться начали, и кожа, поначалу от побоев черная, посветлела. А все эти два дня у кровати Димкиной с утра и до поздней ночи сидела, не поверите, Оксана. И спроси, не сразу бы Дима сказал, что его лучше на ноги поставило: припарки бабкины или Оксанкины ласковые руки, да губы. И, когда на третий день он, с трудом поднявшись, упрямо пошел с ней гулять, хоть и не надеялся на своих ногах домой вернуться, именно из-за нее не тронули его деревенские. Что ж она им там накануне сказала? Значит, ведь был он ей нужен. Был!

Oксaнa! Три нeдeли oни были нeрaзлучны, кaк ниткa с игoлoчкoй. Тeнь густых сaдoв жaрким днём, чeрнoтa пoзднeгo вeчeрa нa бeрeгу рeки, влaжныe Oксaнкины губы, скoльзящиe пo Димкинoму лицу и тeлу, вoсхититeльнaя мягкoсть дeвичьих грудeй в Димкиных лaдoнях, упругиe, нeт, нe рaздвинутыe, этoгo Oксaнa нe пoзвoлялa, лeжaщиe нa рукaх бёдрa, кoгдa oн нa рукaх вынoсил дeвчoнку из рeчки... Скaзкa! Былa... И рaзoм, слoвнo стрaницу зaкрыли, кoнчилaсь. Oксaнкa вдруг пoтeрялa к Димкe интeрeс, oтмaхивaлaсь oт eгo ухaживaний, снoвa зaвeртeлaсь в хoрoвoдe oкружaвших eё пaрнeй, a нa Димкины слoвa и упрёки лишь плeчaми пoжимaлa, будтo и нe былo у нeё с ним этих днeй вoлшeбных. Димoн бeсился, oбижaлся, рeвнoвaл, нo ничeгo нe мoг сдeлaть. Дaжe плюнуть и, гoрдo пoвeрнувшись, уйти. Чувствoвaл сeбя плeтущeйся зa хoзяинoм пoбитoй сoбaчoнкoй, зaрeкaлся пoслaть и зaбыть, a нa слeдующий дeнь шёл к нeй снoвa. Eщё хужe стaлo, кoгдa у Oксaны пoявился oчeрeднoй фaвoрит. Вoзврaщaться дoмoй и знaть, чтo сeйчaс эти жeлaнныe губы цeлуeт другoй, чтo эти тoчёныe плeчи, упругиe, увeнчaнныe oстрeнькими рoзoвыми пикaми нaбухaющих сoскoв, груди лaскaют чужиe руки... Димкa нoчaми пoдушку грыз, чтoбы в гoлoс нe oрaть, дo утрa нa крoвaти бeз снa мeтaлся, днём кaк пьяный хoдил, ничeгo вoкруг нe видя. A нa умe тoлькo oнa...

Димкa приoткрыл глaзa. В нoчнoм нeбe сквoзь рeдeющиe oблaкa прoглядывaли звёзды. синeвaтo-жёлтый диск луны, слoвнo пoдмигивaя, выглядывaл в прoсвeты туч. Пoрa. Рeзкo oттoлкнувшись oт зeмли, oн рывкoм пoднялся нa нoги, прoшёл нa другую стoрoну мaлeнькoгo, мeтрoв двaдцaть eсли eсть, oстрoвкa и снoвa сeл нa влaжную oт рoсы трaву. Пoшaрив в кaрмaнe, дoстaл тусклo блeстящую, стaрую, пoлуистёртую мoнeтку, чуть рaзмaхнулся и брoсил eё прямo в вязкую жижу. Пoсмoтрeл, кaк скрывaeтся в жaднoм чрeвe тoнeнький диск, и зaстыл, в oжидaнии глядя нa oбмaнчивo зaстывшую, кaжущуюся грязнo-сeрoй пoвeрхнoсть бoлoтa. Пoднявшийся вдруг, рeзкий, нeoжидaннo хoлoдный вeтeр сгрёб бoлтaвшиeся пo нeбу oстaтки туч и пoгнaл их кудa-тo зa спину, гдe в нoчнoй тиши исчeзaлa, рaствoрялaсь вo вчeрaшнeм днe дeрeвня.

Вечером... Вчера он до поздней ночи монотонно нажимал клавиши ноутбука, лишь бы чем-то занять себя, отвлечься от момента, когда нужно будет уснуть и до рассвета лежать уткнувшись в подушку, то сдерживая яростное рычание, то отталкивая обратно вырывающиеся наружу слезы. А когда лег и закрыл глаза, впереди заранее бессмысленной попытке заснуть тихо скрипнула дверь, и в комнату, прижимая палец к губам, скользнула Оксана.

— Окса... — Предостерегающий жест девушки заставил Димона задержать вскрик.

Одним прыжком он соскочил с постели, чтобы броситься к ней, коснуться, обнять, но торопливо вскинутые перед собой ладони Оксаны удерживали его на месте.

— Нет. — Тихо шепнула она. — Не вставай. Шагнешь ко мне — сразу исчезну, не догонишь.

Дима покорно вернулся на свое, обрыдшее за последние ночи, ложе.

— Зачем ты пришла? — Так же тихо спросил он.

Убедившись, что Димон послушен, Оксана сделала несколько шагов вперед.

— Ты скучал. Хотел меня видеть. Вот я и пришла показать себя тебе.

Димон, и правда, с жадностью голодного смотрел на Оксану. Те же, уже ставшие привычными, глаза, те же падающие на плечи густой, черной волной волосы, любимая Димоном коротенькая, едва до третьего бедра, клетчатая юбочка и такая же рубашка с застегнутыми до локтя рукавами, как всегда застегнутая на одну кнопку ниже дозволенного "приличной девушке" уровня.

Оксана, тем временем, одной рукой удерживая рубашку на груди, другой расстегнула одну за другой оставшиеся кнопки.

— Руками не трогать. Только смотреть. Обещаешь?

Димон молча кивнул.

Оксана медленно, практически по сантиметру, развела на груди рубашку. Лифчика на ней сегодня не было, и взгляду Димы открылись заостренные башенки ее грудей. Оксанка все так же медленно, заводя руки за спину, стянула рубашку с плеч, оставшись в одной юбке. Димон не сводил с девочки глаз. То ли луна так удачно светила, то ли еще почему, но ему, несмотря на ночь, было видно все до мельчайших подробностей. Он так Оксанку и не видел никогда. Места, где они тискались и целовались, выбирались по принципу «темнота друг молодежи», поэтому Димон знал выпуклости и впадинки Оксанки скорее на ощупь, чем глазами. Оксанка, видимо понимая это, играла, тянула время, разжигая парня.

Сбросив рубашку, она снова прикрыла грудь ладонями и плавными круговыми движениями начала ласкать себя. Ее упругие холмики, ненадолго показываясь, снова исчезали в ладошках. Острынькие, темные «кнопочки» сосков выглядывали меж раздвинутых пальцев и опять исчезали из виду. Наконец, Оксана опустила руки, дразня одними лишь указательными пальцами напрягшиеся, затвердевшие сосочки. Дима уже заставлял себя помнить об обещании не вставать. Колом вставший член выпирал из трусов, пытаясь вырваться на свободу, и Оксанка это, конечно, прекрасно видела. Улыбнувшись, она, уперев ладони в бёдра, наклонилась вперед, чтобы грудь выглядела соблазнительней и даже слегка повела плечами, заставляя эти нежные грозди раскачиваться. Размер Оксанкиного бюста, правда, не позволил достичь большого эффекта, да и стриптизершей она была не ахти, но Дима ведь не профессионализм оценивал. Девчонкой любовался. В трусах стало становиться мокро. Оксана, выпрямившись, потихоньку потянула вверх юбочку, открывая стройные загорелые ножки. Выше, выше. Вот уже показались трусики. Выше. Вот уже видна большая их часть с чуть заметной вертикальной складочкой между ножек. И кажется... Да, трусики в этом месте влажные.

Мальчик кусает губу от недоумения. Почему ему не разрешено хотя бы прикоснуться к ней? Оксана, словно наказывая его за непристойные мысли, резко опускает юбку. Несколько секунд она наслаждается разочарованием в глазах Димона, а затем беззаботно проводит рукой по боку. Гладкая ткань скользит к ее ногам. Теперь на девочке остались только узенькие, беленькие трусики. Может быть те самые, что скомкала в кулаке тогда...

Оксана, глядя на Димку, проводит пальцем по той же складочке, слегка вдавливая ткань внутрь. Затем еще. Складочка стала заметнее.

— А почему ты не раздеваешься? Я тоже хочу на тебя посмотреть.

Димка, спешно снимая трусы, бросает их на пол. Венчающий его рвущийся в потолок ствол, головка засветилась красным блестящим от смазки факелом. Оксана сильно оттягивает резинку трусиков вниз, показывая Димке темный треугольник волос.

— Ласкай себя. Я хочу видеть, что нравлюсь тебе.

Димон послушно обхватывает член ладонью и двигает по нему взад и вперед.

— Я тебе нравлюсь? — Оксана опускает трусики еще ниже.

— Да!

— А моя попка? — Девочка, повернувшись спиной, снимает трусики до бедер.

— Да!

— А так? — Она, как в фильмах, наклоняется на прямых ногах, опуская трусики до колен.

Ее влажная мерцающая киска во всей красе открывается глазам парня.

— Очень! — Кулак Димона уже не ездит, летит по сладко дрожащему стержню.

— Тогда смотри на меня и продолжай.

Оксана опускается на колени, разводит ноги почти под прямым углом и, опираясь на руку, откидывается назад, открыто предъявляя Димону вход в свою сокровищницу.

— А-а-а-а... — Димкин фонтан выбрался наружу, покрывая простыню белыми брызгами. — А-а-а-а...

— Не останавливайся. — Оксана направила руку между ног и, прижимая ладонь к клитору, скользнула пальцами вдоль своей "складочки". — Теперь будем вместе.

Димка, обхватив свой стержень липкой от смазки ладонью, снова прокатился по нему, не сводя глаз с Оксанки. А та, явно, нарочно ласкала пальцами свою киску. Постепенно её ладонь начала двигаться быстрее. Димка, сам того не замечая, тоже увеличил темп. Дыхание Оксанки участилось. Глаза стали влажными и глубокими. Правая рука быстро и безостановочно двигалась по чуть приоткрывшимся створкам пещерки. Низ живота тошнотворными судорогами дергался навстречу прижимающейся к клитору ладони. Упругие мячики грудей подпрыгивали с каждым новым толчком. Взгляды Димки и Оксаны не встречались. Оба ласкали себя, глядя, как это делает второй.

— Ты скоро? — Голос девчонки был больше похож на всхлип.

— Да. Ещё чуть-чуть.

— Догоняй, я уже.

Оксанка, закусив губу и запрокинув назад голову, замерла, конвульсивно дергая бедрами. Потом, выпрямившись, нашла взглядами Димку.

— Ну же! Я хочу видеть.

— Во-о-от! — Ствол парня ещё раз выпустил очередь белых брызг.

Димка разжал кулак. Оксанка глядела на его опускающуюся игрушку, медленно водя пальчиком по киске.

— Ой. — Вдруг улыбнулась она и, проведя между ног ладошкой, размазала вытекший наружу сок по маленькому холмику лобка. — Совсем как тогда. Помнишь?

— Конечно!

Оксанка, прихватив одежду, поднялась. Её маленький, тёмный треугольничек волос призывно и влажно блестел перед Димкой.

— Тебе понравилось так смотреть на меня и ласкаться? — Оксана, не одеваясь, отступила к двери.

— Да. Только лучше ласкать друг друга.

Девушка, открывая дверь, дерзко и высокомерно усмехнулась.

— Это ещё нужно заслужить. Доказывай, что я тебе нравлюсь. Ласкай себя. Если десять раз за день сделаешь так, снова приду тебя навестить.

— Оксана!

Прозвучавший в ответ девчоночий смех, вместо привычного переливчатого, вдруг, оказался резким и грубым, мужским. Ударил по ушам, разрушая сладкую грезу. Димон очнулся. Комната была пуста, а он лежал абсолютно голый на постели. Правая рука яростно терзала рвущийся в потолок ствол, выкачивая уже не первую, судя по перепачканным ногам, порцию Димкиного сока.

— У-о-охх...

Рванувшийся из Димкиных глубин фонтан, уже нельзя было остановить. Веер густых, белых капель вновь рассыпался по простыне и ногам парня.

— Чёрт!

Димка, сгребая в комок простыню, кое-как стер с себя липкую жидкость и бестолково заметался по комнате. Что это было? Сон, явь, морок? Да, плевать! Оксанка! Пойти к ней, в окно постучать, хоть слово услышать, хоть в глаза заглянуть... Торопливо нашарил валявшиеся на полу трусы, путаясь в штанинах и рукавах, натянул джинсы с рубашкой и ломанулся к дверям. Оп-па. Бабка, словно и не заваливалась спать ещё до полуночи, возилась на кухне, отрезав путь к незаметному выходу.

— К ней собрался? — Глянув на внука, поинтересовалась она.

— К ней. — Упрямо вздернул подбородок Димон.

Он справедливо ожидал недовольства, запретов, даже ругани в свой адрес и не собирался сдаваться. Всё равно уйдет, никто его не удержит, но бабка неожиданно спокойно кивнула.

— Иди сюда. Подожди немного. Чайник скоро закипит, нальем на дорожку напитка. А то ночи уже холодные стали, не застудиться бы тебе.

Димка, ожидавший куда более серьезных проблем, без спора опустился на стул. Лучше всего подождать пятнадцать минут, чем... Бабушка ловко шевелилась по кухне, смешивая на дне большого чайного стакана разнообразное содержимое разных видов баночек. Забурликал наливаемый кипяток, по кухне распространился свежий, слегка резковатый аромат незнакомых трав.

— Готово, внучек. Держи.

Димка не задумываясь вцепился в ручку старинного серебряного подстаканника, торопливо выпил и обжегся.

— Не спеши. До утра времени много. — Бабушка без улыбки взглянула на Димона. — Это надо понемногу пить. Иначе толку не будет.

Кивнув, Димка стал медленно потягивать горячий напиток. Вкус был непривычный, но не противный, а по телу действительно стало разливаться ласковое и какое-то умиротворяющее тепло. Оно странным образом успокаивало, отодвигало вглубь изматывающую дерготню последних дней, и уже нормальным казалось не бежать куда-то неизвестно зачем, а просто лечь и забыться, дать хоть на несколько часов отдых измученным нервам... Осененный внезапной догадкой, Димон вскинул на бабку глаза.

— Притупилось ...

шило в заднице? — Слегка улыбнулась та.

— Ну, вроде. — Пожал плечами Димон. — Это отвар, да? Значит верно, про тебя мамка говорила? Колдунья ты?

— Нет, Димушка. — Бабка покачала головой. — В травах понимаю — это правда. В других людях настоящую Силу чувствую. Знаю, как пользоваться ей. Много знаю. А сама не могу. Мать моя могла, да. А с меня колдунья, как из детского совочка лопата. Вроде и похожи они, да много ли совком-то нароешь? Так и я: травки заварить, пошептать маленько чего. А чтобы всерьез — нет.

— Это несчастно. — Грустно улыбнулся Димон. — Помогла бы мне Оксанку вернуть.

— Тебе сейчас нужно помогать другому. — Серьезно посмотрела на него бабушка. — Дай-ка свою посудину, посмотрю, что травинки покажут.

— Вот, допивай. — Бабка, повертев перед глазами стакан, поставила его перед Димкой. — Вот видь. И не присушивала ничем, а как держит!

— Чего-о? — Не понял Димон.

— Уезжать тебе надо, парень, вот чего. — Вздохнула бабушка. — Хорошего здесь уже не жди. Не нужен ты ей. Дома тебе легче станет. Не буду врать, не сразу. Полгода ещё, может год, сниться будет, да только это после того, как тебя здесь крутит, семечки. Перетерпишь, а там все на место и встанет.

— Не уеду! — Упрямо покачал головой Димка.

— Чуяла, что так ответишь. — Старуха тяжело поднялась со стула, покопалась в буфете, извлекла оттуда пачку папирос, прикурила от спички. — И сказала бы тебе «утро вечера мудреней», да знаю, утром только хуже будет.

Димка удивленно посмотрел на неё.

— Бабушка, ты разве куришь?

— Бывает, когда на душе муторно. Эх, угораздило тебя, Димка. Да и я хороша, дура старая. Видела же за кем бегаешь.

— Она хорошая девчонка, бабушка. — Кинулся вступиться за Оксанку Димон.

— Да, какая разница: хорошая, плохая. — Отмахнулась бабка. — Не на счастье другим она рождена. А может и себе тоже. Вот дело-то в чём. Такого человека просто встретить и то хорошего мало, а полюбить и вовсе беда.

— Почему так говоришь? — Тихо, почти шепотом, спросил Димка.

Старуха медленно и глубоко затянулась, выпустила дым в сторону от парня.

— Это старая история, Димка. В тридцатых годах она началась, когда Марии-то, бабке Оксаниной года не было. Репрессировали семью их. Всех в одну ночь увезли. А назад только Мария одна с годовалой девчушкой на руках и вернулась. В конце пятидесятых уже. Осталась в деревне жить. Только где была все эти годы, что с родней сталось, от кого дитё прижила — молчок. А с год спустя, приехал к ней человек. Возраст не разобрать, одет весь в черное, словно монах. Мы поначалу подумали, ребенку отец объявился, да видим, нет. И лицом не схож, и Мария ему не обрадовалась. Даже в дом не сразу пустила. Мы молодые были тогда, интересно нам что, да как. Вот дед твой будущий под самые окна и пробрался разговор подслушать. Ругались они.

Мария ему:

— Ты за мою жизнь от мамки свое взял, да и с меня тоже. Только будет с тебя. Её не получишь! И не думай даже.

А гость в ответ:

— Ты с кем торговаться вздумала, тля? Раздавлю, и пятна не останется. А что мне положено все равно заберу. Запомни.

Тут Мария на голос поднялась:

— Попробуй, возьми! Мне кроме дочки терять нечего. Тронешь её, жизни не пожалею, уйду по "черной дорожке" вглубь, укажу на тебя ведьме болотной. Что тогда запоешь? Убирайся туда, откуда выполз!

Вскорости "черный" со двора вышел. Остановился у калитки и тихо вроде сказал, да все вокруг услышали:

— Я вернусь. Тут твоя жизнь и кончится.

И ушел. А до меня на следующий день только дошло, что не так мне в человеке этом показалось. Сила большая в том человеке чувствовалась. Только,- бабка чуть понизила голос,-темная это Сила, Димка, была. Страшная. С такой повязаться — сожжет тебя изнутри и золы не оставит. Ну, да ведь ушел уже. Значит скатертью дорога. Посудачили о нем, конечно, день другой, да и забыли. Жизнь дальше пошла. Людмилка, мать Оксанкина, выросла, вышла замуж. И за жили они хорошо. Только детей никак завести не могли. Ездили по больницам разным, да все зря. А время-то родить вышло, считай. Тридцать шестой Людмиле пошел. Она уж к бабкам, к знахарям кинулась. И один ей как-то помог. Забеременела, родила Оксанку в положенный срок. Радость большая для них всех была. Вот посреди этой радости и объявился в их двор знахарь, что рождению способствовал. Мария-то, как увидела его, словно мертвая стала . Поняла, кто ребенку родиться помог, и у кого теперь власть над её внучкой. "Черный" это был, Димка. И вот ведь: тридцать лет с лишком прошло, а он и не постарел. Всё такой же. Словно вчера из деревни уходил. Мария-то после того и месяца не прожила. Сгорела как свечка. А Оксанка... Ну, ты сам видишь.

— Подожди, бабушка. — Захватился за голову Димон. — Я что-то ничего не понимаю.

— Головой думать не пробовал? — Неожиданно рассмеялась бабка. — Вместо...

Она чуть кивнула головой в сторону Димкиных ног.

— Ой! — Заливаясь краской, Димка поспешно развернул ноги под стол и сложил руки на хозяйстве.

Мысли Димкины и правда больше о другом были. Эрекция, вдруг возникшая у него во время разговора, мучила уже последние полчаса. Да так, как никогда в жизни. Джинсы едва не рвались, смазка, похоже, как с худого крана капала. Фиг с ним. Не до того сейчас.

— Нет, правда. — Димон не отстал от бабки. — Кто этот «темный»? Колдун? Какая на Оксанкой власть? Она что не по своей воле так с пацанами? И я не по своей воле к ней прилип?

— Не по своей, конечно. То и худо. — Вздохнула бабка. Поднялась, швырнула в помойное ведро погашенный окурок. — Вот что, Димка. Надо мне сегодняшнюю ночь одной в доме побыть. Ступай-ка сейчас к Надюхе, стукни в окошко. Она с мужем в разводе, одна живет, место есть. Скажи, Егоровна просила внука до утра приютить по соседски.

— Я может лучше на чердаке или в сарае? — Запереться Димон.

Идти к соседке совсем не хотелось. Надя, молодая бабенка лет двадцати пяти, постоянно поддразнивала Димку. Причем шутки её обычно были на известную тему и лишней скромностью не отличались. Была бы она ровесница, ещё бы кто кого, а тут взрослая женщина. Димон, не зная как себя вести и что ответить, мялся, а Надька, знай себе, скапывала зубы. И это днем. А что будет, когда он к ней ночью под окно припрется? Со свету сживет своими подначками.

— Делай, как велено. — Старуха сердито посмотрела на него. — Бабка плохого не присоветует. А что не понял из слов моих, завтра разтолкую. Сейчас на то времени нет. Ночь, гляди, уже на утро поворачивает.

На утро, не на утро, а на улице темень была, хоть глаза выколи. Пройти к Надькиному дому улицей, где хоть издали, но худо-бедно подсвечивал фонарь, Димка не рискнул. Ну, на фиг, еще увидит кто. Поперся тропкой через дыру в заборе. На соседском участке, не разглядев впотьмах дренажной канавки, запнулся и, взмахнув руками, улетел в заросли ядовитой крапивы. Взвыл так, что собаки отозвались, бабушку добрым словом помянул. Выбрался как-как на тропку и, тряся обожженными руками прослепал к дому. Стучать как оказалось нужды уже не было. В распахнутое окно, прижимая к груди простыню, выглядывала Надежда.

— Ой, какой гостюшка пожаловал. — Певуче протянула она. — Давне-енько ко мне такие молодые, да красивые ночью под окошко не бегали. Что ж заранее-то не сказался? Я бы свет в окошке оставила, а может и сама под сиреневый кустик встречать вышла.

Ну, началось! Теперь пока ноги вдоль и поперек не вытрет, не успокоится. Димон, глядя под ноги, сердито молчал. Вывернуться, ответив подколом на подкол, срезать языкастую бабенку опять не получилось. Не хамить же, в самом деле, человеку у которого ночлега просишь.

— Да ты хоть ближе подойди, не съем я тебя. Вот ведь кавалер пришел: ни слова сказать, ни к окну подойти. — Звонко расхохоталась Надежда. И уже серьезней спросила. — Случилось чего?

— Нет. — Покачал головой Димка. — Просто бабушке сегодня ночью одной в доме нужно побыть. Ну, а ...

я без крыши над головой остался. Вот она меня сюда и послала. Попроситься.

— Вон что. Егоровна, говоришь, послала. Хм-м... Ладно, заходи. Такому хорошенькому разве откажешь? — Надька, явно дразнясь, лукаво глянула на парнишку. — Тебе дверь открыть, как гостю дорогому или через окно, сразу в спальню?

— Да мне все равно. — Смущенно пожал плечами Димка.

— Раз все равно — забирайся. — Надюха чуть отступила назад. — Чего зря туда-сюда топать?

Крепко вцепившись в высокий подоконник, Димон подтянулся, опираясь ногой.

— Давай. — Надежда ухватила его за плечо, помогая залезть. — Эй! Держись!

На полпути нога предательски скользнула, и, не успев получить ударом от Надьки второй рукой, лететь бы ему с подоконника на бетонную отмостку. Но удержались, и, после короткой возни, удерживаемый Надей за плечи, Димка ввалился внутрь.

— Спас... — Слово застряло у парня в горле.

Простыня, которую Надежде во время «спасательной операции» было некем держать, скользнула с нее и молодая женщина явилась перед ним в первозданной, ничем не прикрытой красе. Выглядевшая днем, в одежде чуть полноватой, она, как оказалось, обладала просто плотной, тугой, что называется не ущипнешь, на удивление, ладной фигуркой. Тесно сдвинутые, упругие мячики грудей рвались вперед, возносясь над ровным, без капли жира животиком. Бёдра, подчеркивая женственность тела, крутыми волнами расходились от тонкой талии. Небольшой темный треугольничек волос призывно маячил над входом в святая святых, указывая точно между крепких, сильных ног. Это была не беззащитно-хрупкая, едва раскрывшаяся красота девушки, но настоящая, зовущая, зрелая красота молодой, сильной женщины.

Несколько мгновений Димон, неуклюже вдыхая воздух, смотрел на нее. Потом, сообразивший, поспешно отвернулся, ощущая, как пылают огнем уши и щеки.

— Мог бы и получше быть, если уже к девкам в окна по ночам лазить настроился. — Надежда, усмехаясь, убрала руки с Димкиных плеч, не особо торопясь подобрала лежащее на полу полотно, не особенно старательно, однако им прикрылась и прошла вглубь комнаты.

— Что ж, раздевайся, ночуй. — Надюха, усевшись на постели, кивнула на место рядом с собой. — Устраивайся.

— А... а... как... а... — Растерялся Димон, не предполагавший такого поворота событий.

— Кровать у меня, извини, одна. — Пожала плечами Надежда. — Пока с мужем жила — хватало, а теперь так и вовсе просторно.

Димка растерянно глядел, как она, расставшись с простыней, ловко скользнула под одеяло. Ложиться спать вместе? Вот так, запросто? На Надьке же даже рубашки нет! Да еще собственный член, «прослышав» про близлежащие женские прелести, так и рвется наружу. И нет никакой возможности его обуздать. Блин!

— Я, может, как-то на пол или на диван... — Под насмешливым, явно издевательским взглядом Наденьки, Димка оцепенел.

Ну и ладно. Черт с ней! До утра как-нибудь перекантуюсь. Димон, повернувшись к кровати спиной, быстро снял рубашку и джинсы. Не оглядываясь, нашарил рукой постель и, по-прежнему держась к Надьке спиной, забрался под одеяло.

— Поближе бы хоть придвинулся, согрел, а то заморозил всю у окна раскрытого.

Димка почувствовал, как упругие Надины ягодицы прижались к его заду. Прикосновение отозвалось новым толчком, превратившимся в кость «мужской гордости» и ноющей болью в переполненных яйцах. Димка, еле сдержав стон, замер, вытянувшись в струнку.

— Вот это да. Наконец-то удача улыбнулась парню, и видимо, он уже не дождется, чтобы все показать. — Прозвучало насмешливое фырканье Надежды. — Дай хоть потрогать, что там прячешь.

Надюха, не поворачиваясь, шутливо толкнула парня локтем в бок, а затем ее маленькая, крепкая ладонь быстро пробежала по Димкиной ноге, словно играя, скользнула вниз, туда, где с гордостью выпрямившись стремилась сорвать паруса Димкиных трусов.

— Ох ты! Какое тут богатство! — Ловкие пальцы цепко ухватились за Димкин стержень, проворно нащупав под тканью головку. — А каким тихоней лежал!

Димон с глубоким вдохом судорожно вытянулся и прикусил губу, чтобы не заплакать в голос. Надежда, не отпуская захваченной игрушки, нарочито медленно повернулась к нему лицом и, так же медленно встав на колени, скинула одеяло на пол.

— Ну-ка. — Пальцами другой руки она провела вдоль всей спрятанной в трусах штуки, а затем надавила ладонью на бедро, понуждая Димку повернуться со спины на бок. — Дай к твоему скакуну поближе подобраться.

Крепкая округлая коленка решительно раздвинула Димкины бедра. Устроившись между ног парня, Надя пальцами одной руки начала играть с головкой его дрожащего от прикосновений ствола, а ладонью другой снова медленно провела сверху вниз до самых "корней ствола".

— Горячий какой, прямо с привязи рвется. А тут у нас что?

Маленькая рука скользнула вдоль ноги под тонкую ткань, и Димкины переполненные, звенящие от "накопленного боезапаса" яйца оказались в ее ладони.

— О-о-о, здесь все так прекрасно!

Нежные пальцы Нади ласкали Димкины "колокольчики", левая рука, слегка сжимаясь и разжимаясь, продолжала скользить по трепещущему от нетерпения стволу. Димка, кусая губы и сжимая кулаки, извивался перед ней на постели. Смазка уже не капала - бежала ручьем, на трусах расплывалось влажное пятно.

— Мокрый какой. — Надежда, наклонившись, с силой провела языком по обтянутой ткани головке, Димка дернулся. Надежда, приподняв голову, взглянула на Димку, облизнула губы кончиком языка, а затем снова повторила движение.

— А-а-а... — Не выдержал Димка.

Надя пальцем оттянула резинку и, впервые ощущая пальцем головку живьем, начала медленно по кругу гладить её, разглядывая игрушку. Потом наклонилась, коснувшись губами, и Димка почувствовал, как его разгоряченный поршень скользнул к ней в рот.

— У-а-у-аа... — Димка конвульсивно выгнулся, на мгновение превратившись в нечто подобие мостика, рухнул назад и, обхватив руками, прижал к себе голову Надежды.

— А-а-а...

— А-а-а...

Нежные, горячие губки обнимали, скользили по стволу вверх и вниз, высасывая наверх бурлящий в "корнях" Димкиного сока. Ещё немного... Но тут резинка, звонко щелкнув Димону по животу, вернула под одежду дрожащий от желания напряженный стержень, а Надя, выпрямившись, снова принялась дразнить пальчиками головку. Прекрасно разобравшись в состоянии парня и поняв, что его "ружье" выстрелит практически сразу, она, не желая напрасно дразнить себя, просто играла с ним, доводя до конца. Причем явно, ждала, чтобы он сделал это прямо в трусы.

И черт с ним. Дима напрягся в безуспешной попытке сдержать рвущийся из глубин поток и, проиграв борьбу, безвольно откинулся назад, чувствуя, как горячая струя, сметая все преграды, вырывается наружу, заливая ствол, ноги и Надину ладошку.

— О-о-о... У-о-ох-х...

Дима, слегка вздрогивая и тяжело дыша, распластался на постели. Надя, положив руку поверх разряженного оружия, несколькими круговыми движениями размазала выплеснувшийся сок по Димкиному стволу и ловко стянула трусы на бедра парня. Взяв влажный, блестящий и всё ещё твердый стержень, она поцеловала его, слизнув застывшую на головке белую капельку, а затем прижилась к животу, пропуская скользкую игрушку между своих упругих половых губ.

— Люблю, когда там мокренький ездит.

Она подалась вперёд, и Дима накрыл ладонями, зовущие, ждущие ласки, податливые груди. Оказавшийся в тесных объятиях спелых, налитых желанием плодов, Димкин стебель передумал клониться к земле и рванулся вверх, скользя в такт движениям парня по восхитительной ложбинке между очаровательно белеющих в темноте холмов. Надя, слегка застонав, прижалась к парню. Дима быстрее задвигал задом, прижимая её груди к своему поршню.

— М-м-м... О-ум-м... М-м... — Надя, коротко и бессвязно постанывая, терлась ...

о Димку, её губы торопливо прыгали по его груди, измазанная Димкиной спермой ладонь то и дело скрывалась между слегка разведенными бедрами.

Наконец, Надя рванулась вперёд и вытянулась на Диму, впиваясь в него жадным поцелуем.

— О-о-о-а... — Вздрагивая всем телом, она одним ловким движением переместилась на низ живота и, направив рукой, с размаху оседлала рвущийся в бой ствол. Димон выпрямился навстречу, поршень, с ходу пройдя всю глубину пещерки, головкой уперся в матку.

— А-а-а! — Надька выгнулась дугой и начала резко и размашисто двигаться на заполнившем её глубину стержне.

Димон рванулся навстречу. Надька, садясь, как можно глубже, и вращая задом, скакала на нём, словно на настоящем жеребце. Волосы её спутались, прилипли ко лбу. Груди, не успевая за хозяйкой, прыгали вверх и вниз. Димка почувствовал их и, тиская, нашарил большими пальцами застывшие кнопочки сосков. Надькины ногти впились ему в плечи.

— А-а-а-а... — Теперь их крики слились в один.

Надя, вдруг, с силой сдавила коленями Димкины бёдра, замерла на мгновение и мелкими, частыми движениями задёргалась на сидящей по самые яйца внутри игрушке.

— О-о-о-й-й. — Тихо и протяжно не то завыла, не то заскулила она.

Димон ощутил хлынувший на его стебель поток сока из переполненного Надиного хранилища. Надежда, задыхаясь, опустилась Димке на грудь, прижалась головой к плечу. Димка, обхватив руками Надины ягодицы, стал потихоньку, нежно и ласково двигаться в ней. Сначала Надежда никак не отвечала ему, потом, повернув голову, прихватила губами мочку уха, потянулась, покрывая Димкины губы и лицо мелкими, частыми поцелуями. Дыхание Надежды стало вновь учащаться. Наконец, упершись в плечи парня, она снова выпрямилась и начала ровно и сильно скользить взад-вперёд по твёрдому, живому стволу.

Партнеры одновременно и сильно колебались навстречу друг другу, руки Димона прижимались к аппетитной заднице Надежды, пересохшие губы обоих жаждали отклика в виде поцелуев. Димка ощутил первые признаки начинающегося движения сока удовлетворенного желания, но Надежда была первой, кто дал отпор. Внезапно, без каких-либо предварительных признаков приближения, она резко дернулась и замерла.

Короткие всхлипывающие звуки вырывались из ее губ, словно она задыхалась. Острые ногти в очередной раз впились Димке в плечи, оставляя новые кровавые следы. Затем Надя тихо наклонилась к Димке, соскальзывая с его члена. Они лежали объятиями и поцелуями, и маленькие липкие капельки ее сока медленно стекали из ее раскрытой пещерки на живот Димона. Потом Надя сползла с парня и, оставшись лежать лицом вниз, слегка приподняла попку, открывая Димону доступ к своей влажной, горячей раковине.

Димон не заставил себя долго умолять и, пристроившись сзади, с полным пылом молодости проник в Надеждину сокровищницу. Надюха вскрикнула и заскребла по простыне сжатыми кулаками, затихая лишь иногда под толчками Димона. Димка, наклонившись над Надеждой, активно работал поршнем. Момент желанного разряда, несколько нарушенный усталостью Надежды, наступал медленно. Надя еще два раза дрожала и всхлипывала под Димкой, а парень не останавливался. Его разогретый поршень громко шлепал в Надиной киске, живот стучал по округлой и заводной попке. Надя расплывалась по постели и лишь тихо и сладостно стонала в ответ.

Вот оно! Димон в судороге наступающего оргазма изогнулся дугой, подчиняясь какому-то импульсу вытащил наружу свой "брэндсбойд" и, раздвинув пальцами упругие ягодицы Надьки, выплеснул вырывающуюся наружу струю прямо во вторую Надькину дырочку. Густая белая жидкость заполнила отверстие, мелкими брызгами разлетевшись по спине и пышным Надькиным булочкам.

— О-ох, как ты меня залил! — Певуче пробормотала Надежда, сладко извиваясь под скользящим по её попке членом. — Эй! Паршивец! Стой! Ты куда?!

Головка Димкиного орудия уперлась в спрятанную между ягодицами, щедро политую спермой "мишень" и начала упрямо и решительно пробиваться внутрь, расширяя отверстие. Димка каким-то образом чувствовал, что его игрушка и на этот раз не успокоится.

— У-у-а-у-уй. — Взвизгнула Надька. — Аккуратнее. Больно!

Но Димонов ствол был уже наполовину внутри. Дело, считай, сделано. Димка, стараясь быть осторожным, короткими плавными движениями продвинулся вперёд на всю длину и равномерно, не спеша стал гонять свой поршень в узкой Надькиной дырочке. Дыхание Надежды, сперва просто лежавшей ничком, постепенно начало учащаться, стало прерывистым. Попка, вздрогивая, приподнялась навстречу движениям парня, рука скользнула меж мокрых от сока ляжек, ладонь заскользила по киске.

— А-а-а-а! — Надежда отчаянно задергала задом, пальцы ходуном входили в пещерку. — А-а-а-а! А-а-а-а!

В последний раз вскрикнув, Надька снова расплылась по кровати, не в силах помочь Димону, но тот уже и сам вышел на финишную прямую. Тесные объятия Надькиной попки вздрогнули под напором ударившей из ствола порции спермы.

— Ууух... — Дима устало присел на Надю, слабо двигаясь в ее вторых воротцах. Игрушка медленно выскользнула наружу. С легким приглушенным звуком, Димон полностью снялся и лег сверху, прижимаясь к мокрой попке Нади.

— Ох, слезь. Нет сил тебя держать полностью. — Тихо простонала под ним Надя.

Дима покорно сполз с нее и, тяжело дыша, рухнул рядом.

— Плохой мальчик. — Надя притворно сердито ударила его головой в плечо. — Куда залез? Меня, между прочим, даже муж в задницу не трахал.

— Тебе же понравилось. — Лениво прищурился в ответ Димон. — Я же вижу: ты кончила.

— Всё равно плохой мальчик. — Наденька снова ударила Димку. — Спину со затылком спермой залил, из всех мест течет, лежу в луже и подняться не могу. Помоги хоть, ублюдок.

Дима, перебравшись через Надю, помог той сесть и встать. Ноги у Надюхи заметно дрожали. Впрочем, Димон стоял ничуть не увереннее. Кроме дрожи в ногах, у него еще и голова слегка кружилась.

— Хорошо! — Усмехнулась Наденька. — Пойдем мыться, герой.

У Надежды, в отличие от бабкиных примитивных вариантов, оказался вполне приличный душ с горячей водой. Мылись вместе.

— Угомонился твой шалун, наконец? — Надежда ласково провела пальцем по, теперь уже глядящей вниз, Димкиной игрушке. — Ну, ты, парень, жеребчик! Надо же! Во все дырки поимел, можно сказать, без перерыва, попочку мою бедную, можно сказать, лишил невинности. Как теперь сидеть буду?

Наденька привычно посмеивалась, но глядела на Димку с явным уважением. Димон и сам не верил, что кто-то способен осилить такое количество заходов без отдыха. А если еще вспомнить, что он до того, как к Наде пойти, уже дважды кончил, то и вовсе офигеть. Дима, не без основания, предполагал, что причина появления его необычной мужской силы крылась в явившемся к нему ночью видении Оксанки и появившейся следующим днем не пройденной эрекции, но говорить об этом Надежде благоразумно не спешил.

— Мы ещё не исследовали все возможности, — произнес он, с улыбкой взглянув на Надю.

— Как так? — Искренне удивилась она. — Что ещё ты не успел попробовать?

— В роте.

— Но я же брала у тебя! — Возмутилась Надюха.

— Но я туда не кончал.

— Ну, ни фига себе! — Надька восторженно-насмешливо покачала головой. — Ты что, правда ещё хочешь?

— От одного разика, пожалуй бы, не отказался. — Димон, конечно успокоившийся после столь длинного марафона, всё же чувствовал легкое волнение внизу живота.

— И зачем ради этого мылись? — Вздохнула Надюха. — Ладно, сделаю. Пусть уже по полной программе. Только ты сперва меня приласкай, чтобы бедной женщине обиженной не остаться.

В комнате Надюха села на кровать.

— Ну, иди ко мне.

Димка шагнул вперёд, и, через мгновение, его член исчез у Нади во рту. Не потребовалось много времени, чтобы стержень парня, отозвавшись на ласку, выпрямился во всей красе. Надежда, не изобретая сложных вариантов, просто легла ...

на спину и широко распахнула перед Димкой ноги, приглашая его в сокровищницу. Димон не заставил себя ждать.

— А-о-о-а-а... — Их голоса слились в один. И Димка помчался в атаку.

Надя вскрикивала под ним, рвалась к нему навстречу. Горячий Димкин поршень с размаху влетал в её пещерку, мощным экспрессом мчался до конечной остановки у матки, упираясь в неё, на мгновение замирал, снова выскользывал и снова влетал, нанося удар за ударом. Надя, обхватив Димку ногами изо всей силы прижимала его к себе.

— А-а!

— А-а!

— А-а!

Надя резко выгнулась под Димкой, едва не сбросив парня. Ногти вновь оцарапали многопролетную Димонову спину. Надю трясло. В пещерке бил, выплескиваясь наружу, неиссякаемый, казалось, фонтан. Димка замер, прижавшись к Надежде.

— О-о-ой. — Тихо прошептала она. — Волшебник! Освободи. Теперь моя очередь.

Теперь Димон лежал на спине, а Надя, стоя на коленях, наклонилась над ним. Ее губы ласково обняли Димонов член и скользили по нему вверх-вниз. Ловкие пальчики играли с яйцами парня. Димон лежал, закрыв глаза и сжимая кулаки, время от времени дрожа. Губы и язык Нади создавали необычное удовольствие для его игрушки. Стоящий стержень начал дрожать от прикосновений и теперь бился в рту Нади, наполняя ее живот сладкой и тяжелой пустотой.

— А-а-а-а-х... — Димон «раскрылся» от удовольствия на кровати.

Горячий фонтан выплеснулся в рот Нади. Она приняла основную порцию и чуть отодвинулась, продолжая держать ствол в руке. Тягучие брызги Димонового "дождя" покрыли ее лицо. Белые капли стекали по подбородку на грудь. Надя выпрямилась, продолжая играть рукой с Димоновым "оружием", затем наклонилась к его губам.

— Поделимся. — Надя, целуя парня, ловко отправила ему в рот часть "собранного урожая". — Будем засыпать с одним вкусом на губах.

— Согласен. — Димон, не споря, проглотил собственную сперму. — Мне хорошо!

— И мне! — Надя еще раз крепко поцеловала Димона и повернулась к нему спиной. — Только ты меня совсем утомил.

Димон прижался к ней. Его ствол, все еще живой, нашел вход в Надины лоно. Без разрешения Димон толкнул его внутрь.

— М-м-м-м... — Сладенько мурлыкнула Надя и плотнее прижалась к парню, чтобы игрушка не выскользнула. — Может еще и обнимешь?

Димон обнял ее, закрыв рукой грудь. И это было последнее, что он ещё осознавал. Сон плотной, черной волной накрыл его мгновенно. Димон словно провалился в бездну. Сон...

Сон?! Димон, резко встрепенувшись, потряс головой. Неподвижная, серая в темноте гладь трясины убаюкивала своим однообразием. Не хватало ещё посреди болота засыпаться. Ветер, прогнавший тучи, почти разогнал и, повисший над гнилостно-сырой, обманчиво ровной поверхностью топи, туман. На выцветшем, тусклом полотне раскинувшейся перед Димоном картины мертвенно-синим мазком пролегла полоска лунного света. Лунного? Откуда? Луна-то, чёрт возьми, вобще сбоку! Полоска между тем начала темнеть, всё ярче выделяясь на тоскливо-сером фоне. Резко обозначились размытые поначалу контуры, словно из глубины всплывало, материализовывалось, обретая форму, нечто похожее на ведущую через болото, вымощенную толстыми, почерневшими от старости брёвнами дорогу.

Чёрная тропинка! Вчера Димон о ней узнал. Спал он крепко, без снов, но пробуждение мгновенно вернуло воспоминания. Ударило жгучей, тянущей, заставляющей скручиваться в комок внутренности болью. Оксана! Димон, подтягивая колени к животу, скорчился на кровати.

— Проснулся? — Надя, словно услышав, вошла в спальню. — Тогда вставай, я тебя чаем напою. Творожников напекла.

Она присела на кровать, быстро поцеловала Димона и, прежде чем он успел хотя бы повернуться, легко вскочив, выпорхнула из комнаты. Димон вылез из-под одеяла. На стуле, поверх джинсов, лежали его аккуратно сложенные трусы. Уже сухие и чистые. Мысленно поблагодарив Надю, Димон оделся и потопал на кухню. Они сидели, болтая обо всем и ни о чём. И, странное дело, Димкина боль отступала. Не уходила совсем, нет. Просто с Надей ему было легче. Опустевшую чашку Димон отодвинул почти с сожалением.

— Пойду.

— Егоровне привет передай и спасибо скажи за такого постояльца. — Лукаво улыбнулась Надежда, выдержала недолгую паузу и, глядя на все-таки покрасневшего Димона, звонко расхохоталась. — Пусть ещё присылает.

— Ты вот что, — добавила она уже серьезно, провожая Димку к дверям, — перед тем как куда-то ещё топать, домой заходи, Егоровну послушай. В дерьмо-то впрыгнуть, не будешь опоздать.

Молча кивнув, Димка спустился с крыльца. Обходить дом, вылезая на вчерашнюю тропинку, не стал. Пошел улицей. Возле своей калитки задержался. Ум подсказывал зайти, а ноги упрямо тащили к Оксанкиному дому.

— Привет.

Мимо топал Вовка, один из деревенских парней. Убедившись, что после драки Димон никого «не сдал» не раз заглядывавшему участковому, местные прониклись к Димке определенным уважением и, хоть и не считали за своего, все же стали здороваться. А когда Димон вылетел из Оксанкиных фаворитов, даже и общаться.

— Привет. — Димка пожал протянутую руку. — Откуда рулишь?

— За сигаретами ходил. — Вован показал только что распечатанную пачку. — Будешь?

Некурящий Димка мотнул головой. Вован, достав сигарету, чиркнул зажигалкой.

— К Оксанке под окна топаешь?

— Да, нет. — Кивнул на калитку Димка. — Домой. Туда может после. А сам-то чего не там? Ты же, вроде, тоже... в соискателях.

— Нет уж. — Криво усмехнулся Вован. — Хватит с меня. С этой девкой только черт сладит.

— Кстати о чертях. — Нежданно вспомнил Димка. — Ты про болотную ведьму слышал?

— Ну, ты, Питерский, спрос! — Вован аж дымом поперхнулся. — У нас детишки сопливые знают, что об этом вслух говорить нельзя. Накликать хочешь?

— Откуда же знают-то тогда, раз вслух нельзя?

— Да ладно его... — Пожал плечами Вован. — Откуда-то.

— Так расскажи.

— У бабки бы своей спросил. — Хмуро пробурчал Вован, но, встретив Димкин упрямый взгляд, сдался. — Ну, короче, лет сто назад приперлась на болото девка одна. Какая-то там несчастная любовь у неё приключилась. То ли выдать замуж за другого собрались, то ли кавалер получил с неё, что парням хочется, да сбежал... По-разному брешут. В общем, девица топиться пошла. Да по дороге на колдовское сборище наткнулась. Не знаю уже кто там кого уболтал: не то она их, не то они её. Только сделалась та девица ведьмой и осталась жить на болоте. В самой трясине, куда по нормальному никому хода нет. А вот на кого она глаз положит или кто её сам за большой нуждой искать начнет, тому ведьма дорожку к себе показывает. Только дальше уже как кому повезет. Кто ей по нраву придется, тому и помочь может. Ну, а если не по нутру кто — болото большое, места в трясине всем хватит.

— Что вот так просто можно взять и пойти? — Недоверчиво сощурился Димон.

— Да ты, парень, никак, туда собрался? Ехал бы лучше в свой Питер. Там, поди, таких девок, как наша Оксанка, пруд пруди. Чего тебя на ней зациклило? — Вован как-то странно поглядел на Димона. — А пойти необходимо сложность. С бабкой в лес, на бугры ходил? Ведьмин камень в болотине видел? Валун здоровый, серый такой? Ну, вот. К нему тропка есть. Днем она не видна, а когда солнце садится, травка на тропе росой покрывается, серебром отливать начинает, словно нить блестящая. До самого камня доведет, а там ночи жди. Как выйдет луна в полную силу, поднимется из болота черная дорожка. Вроде бы как настил из бревен. Она тебя до места и доведет. Только не факт, что обратно выведет. Многие, говорят, ходили, да мало кто возвращался. — Вован щелчком отбросил окурок. — Вот так-то, Питерский. Ну, пока.

— До свидания, — произнес Димон, открывая калитку.

В доме царил сильный запах незнакомых трав и свечей. На полу кухни можно было увидеть следы плохо затертой мелкой восковой капли. Бабка сидела за столом и пила что-то из огромной кружки. Казалось, что за эту ночь она очень постарела: ее глаза потускнели, а на лице появились глубокие морщины.

— Подходи сюда, — сказала бабка, не поднимаясь со стула, и подвинула Димону чашку с уже знакомым отваром. — Надолго хватит, но хоть сколько-то в своем уме будешь. О чем вы с Вовкой у ворот разговаривали?

Димон рассказал ей.

— Так значит? — Вздохнула бабка, когда он замолчал, поднялась и подошла к буфету. Второй раз за время присутствия Димона она закурила. — Вот и ещё один камешек на свое место лег.

— Какой камешек? О чем ты? — Не понял Димон.

— Черному слуги нужны. Вот Оксанка вас для него и собирает.

— Как так? Она что, служит ему добровольно? — Возмутился Димон.

— Ага, он спрашивает ее. — Отмахнулась старуха. — Ты щуку на живца ловишь, много рыбакам объясняешь чего, да зачем? Его дело на крючке трепыхаться, чешуйками сверкать, подстрекая настоящую рыбу. Так и она. Не ведает, что творит. Играет людьми, словно ребенок кубиками. Новый дадут, старый рядом бросит, другим не отдаст. А черный то «кубики» берет и рассматривает, куда какой пристроить. Тебя вот он в жертву выбрал.

— Как это в жертву?! — Ошеломился Димон. — Зачем?

— Слуги «черному» нужны особые. Такие, чтобы напоминали тени. Это... как тебе объяснить... Ну вот возьми этого колдуна, в клетку на цепь посади, смотри, на цепи-то слуга, а сам колдун где-то неведомо. Или послать тень, куда самому хода нет. Одна забота — тени жизнь коротка, новых искать приходится. — Бабка виновато пожала плечами. — Я, Димон, об этом сама наслышке. Больно уж ворожба темная да страшная. Говорят, не любого человека колдун тенью сделать может. Груз тяжелый на душе должен быть: жизнь другому поломал, последнее отнял, убил. Тех только. Вот черный и старается своими «кубиками» камень на шею повесить. Тогда в драке чудом не покалечили тебя или даже убить мимо мужикам пройти могли. Теперь Вовка вот. Ты ведь ещё и не понял, что он тебя на смерть послал.

— Как это на конец повезло? — Потеряв рассудок, удивился Димон.

— Травка, о которой он тебе говорил, у нас обманом называется. Корешки у нее ветвистые, зацепляются друг за друга и получается как тропинка в болоте. Только на нее раз наступить и дальше шагнуть можно — выдержит, а вот стоять или назад вернуться — нет. Корешки разойдутся. Простирается такая дорожка вглубь шагов на тридцать, сорок, не больше и ни к какому валуну не ведет, конечно. Вот и получится тебе билет в один конец. — Бабка, задумчиво затянувшись последний раз, ткнула окурком в старую, ещё видать от деда оставшуюся металлическую пепельницу, посмотрела на внука. — Такие дела, Димка. Сам ты уехать не сможешь, на прочный поводок тебя чёрный взял. И я помочь не могу. Травка, что пьешь, ещё раз может два тебе облегчение даст, а после ты никого и слушать не станешь. Будешь дураком ходить, пока не прикончит кто-то из «кубиков Оксанкиных». Один для тебя выход вижу: на болото к ведьме идти. Сколько смогла понять про неё: кто чёрному враг, тот ей друг. Может и...

— Охренеть! — Димка потряс головой. — Ведьмы, колдуны. В жизни не думал, что такое и правда есть. Свихнуться можно! Погоди, а как идти-то? Сама же сказала: к камню пути нет.

— Да, зачем тебе камень этот? — Ворчливо отозвалась бабка. — Головой, разве, биться? В болото обычная, человеческая тропа ведет, вешками обозначенная. Помнишь, к ручью спускались? Там ей и начало. Только мы утром были, вехи туман скрывал. А к полудню его раздует. Как раз, пока доберешься, все и видно станет. Тропа тебя до острова в болоте доведет. Он там один, не спутаешь. Дальше людской дороги нет. Дождешься луны, бросишь в болото вот эту монетку. — Бабка протянула Димону желтоватый, стёртый множеством рук, тонкий кругляшок. — Она еще матерью моей наговоренная, вызовет для тебя «чёрную тропу». По ней до ведьмы и дойдешь, а там уже сам смотри. Чего не знаю, тому научить не умею.

— Мне сейчас идти, да? — Встал Димка.

— Куртку только возьми, ночью холодно. Да, вот ещё. — Бабка как-то хитро посмотрела на Димона. — Соседка-то мне ничего не передавала?

— Ну, это... — Слегка смутился Димка. — Спасибо велела передать. Сказала, ещё присылать можно.

— Ага. Видать в грязь лицом не ударил. — Удовлетворенно усмехнулась бабка.

— Бабушка! — Догадка в Димкином мозгу вспыхнула вместе с его щеками. — Ты знала, что у меня там... ну... будет. Специально послала. Зачем?

— Затем, чтобы на болоте головой, а не х*ем думал. — Прямым текстом выдала бабка. У Димона и челюсть отпала. — Подразни тебя вчера морок Оксанкиными сиськами, куда б ты за ним пойти мог? А так может и вспомнишь, что русалки в болоте не водятся.

— Бабушка, — мстительно прищурился Димка, — а ты в молодости-то, наверное, горячая штучка была?

— А чего ты от ведьминой дочки ждал? — Егоровна, вдруг, озорно глянула на Димку. — Я тут у Надьки запись смотрела. Эту, — она замедлилась, произнося длинное слово, — порно-графическую. Попадись нам с дедом те артисты лет сорок назад — на коленках бы уползи. Вот это была б порнография. Ладно, внучок, о том как бабка чудила тишок, да молчок. Пора тебе. К острову до темноты выйти надо, не то тропу потеряешь, а конец не маленький.

Сложенный из темных, чуть подгнивших бревен настил прочно лег у самых ног Димки. Парень осторожно встал на него ногой, аккуратно сделал пару шагов. Держит. Ну, была или не была. Димка решительно двинулся вперёд. Идти пришлось долго. Наконец, скользкий, пружинящий под ногами мост уперся в заросший высоким, плотным кустарником берег. Если среди кустов и был проход, то обозначить его для Димки не позаботились. Хорошо хоть ключек нет. Кое-как проломившись сквозь заросли, Димон остановился, оглядываясь. Ведьминого жилья ничем примечательным не выделялось. Обычный деревенский дом. Крепкий, добротный. Рядом постройки какие-то попроще. За домом, вроде, огород, хотя впотьмах плохо видно. Парень подошёл поближе. Непохоже, чтобы его здесь ждали. В окнах темно, на порог никто не вышел. Стучаться среди ночи, будить хозяйку Димка не рискнул. Приметил сложенные в кучу бревна, уселся на них, закутался поплотнее в куртку. Утро наступать не спешило. Димон несколько раз соскакивал с бревен, приседал, согреваясь, махал руками. Хорошо хоть комары, от которых пришлось отмахиваться всю дорогу, здесь, странным образом, куда-то исчезли. Первым, погладившим теплом по щеке, лучам солнца продрогший Димка обрадовался, как родным. Но, вместе с солнышком, проснулся и полез из болота густой, плотный туман. Вымочил все вокруг, покрыл мелкими, липкими капельками лицо и волосы, пробрался, захватывая остатки тепла, под одежду. Окончательно замерзший Димон дрожал, скорчившись на своем "насесте" и матерился про себя, поминая болото, Оксанкину мать и всех колдунов и ведьму вместе взятых.

Наконец, когда он уже решил забить на все и пойти постучаться, распахнулась дверь и на пороге появилась невысокая женщина в платке, замотанной до самых бровей, похожая на плащ-дождевик. Не обращая внимания на Димку, она прошла за угол дома. Откуда-то, словно из тумана соткавшись, рядом с ней возник большой серый пес. Повертелся возле хозяйки и серой, растекшейся тенью подлетел к Димону. Остановился рядом, шумно втянул воздух и задев боком Димкину руку, бесшумно скользнул обратно. Будто язычок тумана коснулся, а может просто мокрая собачья шерсть...

Хозяйка, между тем вернулась назад, потрепала пса по большущей голове и, дойдя до дверей повернулась к Димке:

— Идем в дом. Хватит там топтаться.

— Сюда проходи. — Женщина указала Димке на дверь слева. — К плите садись. Вижу, что замерз. Сейчас горяченьким напою, а ты пока говори, с чем пожаловал.

Чай у ведьмы оказался настоящий, безо всяких травяных штучек, ароматный и вкусный. Продрогший Димон, рассказывая, выдул две...

больших кружки, между делом умяв чуть не половину ватрушки с брусничным вареньем.

— Вылез на свет все ж таки. — Непонятно усмехнулась ведьма, когда Димка, наконец, выдохся и умолк. И перевела взгляд на парня. — Бабушка у тебя толковая. Многое правильно поняла. Ну, а ты-то сам от меня чего хочешь?

— Так... Это... — Даже растерялся Димон. — Чтобы вы мне помогли, Оксанке. Освободили нас от «черного».

— А после того, как освобожу, Оксану к тебе присушить, чтоб на других и не глядела? — Понимающе усмехнулась колдунья.

Димон опустил голову.

— Нет. — Тихо произнес он и медленно покачал головой. — Нет. Какая же это свобода? Пусть сама...

— А если сама, то не быть тебе с ней. Разные у вас по жизни дороги. — Безжалостно резала ведьма. — Так что выбираешь?

— Всё равно. — Ещё тише отозвался Димон и судорожно глотнул, заталкивая подальше подступивший к горлу, предательский комок. — Пусть сама. А то сначала «чёрный» у неё счастье крал, теперь я буду. А она как же?

Димон взглянул на колдунью и снова нагнул голову, чтобы той не были видны блестящие на глазах парня слёзы.

— Ты правильно решил. — Ведьма, одобрительно потрепав его по плечу, поднялась и куда-то вышла из кухни.

Лежавший в углу пёс, поднялся и, подойдя к Димону, сочувственно ткнулся мордой к нему в колени. Димон, не меняя позы, погладил мокрую собачью спину. Хлопнувшая дверь возвестила о возвращении хозяйки. Димон неохотно поднял голову, да так и замер с открытым ртом.

Кудесница, наконец, избавилась от скрывавшего почти всё лицо платка, сбросила бесформенную накидку, и теперь перед обалдевшим Димоном стояла молодая, на вид даже моложе Надежды, женщина. Упругая, непокорная, блестящая волна рыжих волос сыпалась по её плечам, и спине, спускаясь до середины округлой попки, обтянутой расклешённой светлой юбкой. Босые, загорелые ноги призывно манили открытыми коленками. Тонкая, чуть топорщащаяся на сосках, почти прозрачная блузка облегала высокую, не нуждающуюся в поддержке лифчиком грудь. Яркие глаза красавицы-чародейки, вопреки бытующему мнению, оказались не зелёные, а светло-серые.

— Перекрой рот. — Ведьма добродушно улыбнулась. — Ты, малыш, давно ждал увидеть старую каргу. Так мне до того далеко, для нас время течет по-другому.

Волшебница, подойдя ближе, села на стул, свободно перекинув ногу на ногу. Легкая юбка чуть съехала вниз. Димка неосознанно шарил глазами по обнажившемуся гладкому бедру, почувствовал на себе насмешливый взгляд рыжеволосой волшебницы и, покраснев, поспешно повернулся в сторону не сексуального блюда с ватрушкой.

— Итак так. — Волшебница задумчиво побарабанила пальцами по столу. — Мне теперь хорошо подумать и много чего сделать надо. Ты в комнату иди, ложись, отдыхай пока можно. А то ночью не спал и сегодня, может быть, не доведется. Проснешься, в доме не сиди, поброди вокруг. Серый тебя проводит, приглядит, чтобы сдуру в трясину не сунулся. Ешь, если захочешь, бери смело, что найдешь. Колдовского тут не держу. На закате возвращайся. Меня не будет — в комнате подожди. На другую половину дома не суйся, нельзя тебе.

Спал Димка долго. Солнце давно за полдень перевалило, когда проснулся. Щурясь, выполз на кухню, умылся здесь же над раковиной. На столе заметил накрытую марлей банку. Принюхался, вроде квас. Налил большую кружку. Пошарив в буфете, достал сыр и батон. Слопал здоровенный бутерброд и кусок полюбившейся ватрушки. Убрал за собой и, позвав Серого, пошел на улицу. В сених, возле ведущей на запретную половину двери, на секунду остановился, прислушиваясь. Серый бесцеремонно толкнул Димку боком, мол, не задерживайся.

— Да, помню я, помню. — Димка, чуть пригнувшись в дверях, вышел наружу.

Небольшой островок, где обитала волшебница, оказался недостаточно разнообразным по ландшафту. Здесь были только высокая трава, скрывающая серо-зеленую мертвую топь, и кустарник. Скучно. Но хорошо, что воспоминания о Оксанке здесь не так сильно давили. Видимо, на острове "черный" парадом не командовал. Бездельничая, Димон положился на траву и лениво смотрел на медленно плывущие в небе бело-розовые, пушистые облака. Солнце, хотя и клонилось к горизонту, явно не спешило на боковую. Ещё подождешь.

— Говорят, — неожиданно подумалось Димке, — ведьмы свои обряды обязательно голыми творят. Она сейчас там тоже совсем голая?

Видение обнаженной длинноволосой красавицы мгновенно возникло в его воображении.

— Интересно, а там она тоже рыженькая?

— Может, ещё под окошко придешь поглядеть?! — Раздался, вдруг, прямо у Димки в мозгу возмущенно-насмешливый голос. — Или мне показаться выйти? Вот посажу голышом на кочку посреди болота, пусть комары посмотрят какого у тебя там цвета. Не смей обо мне думать! Мешаешь!

Голос резко оборвался, словно форточка в голове захлопнулась. Димка даже поморщился.

— Ё мое! Она еще и мысли мои слышит.

Димон, радуясь, что вокруг никого, ожесточенно потер ладонями вспыхнувшие щеки. Блин! Восемнадцать лет, а краснеть все так и не разучился.

Изгнать непристойные мысли прочь оказалось не так уж просто. Воображение твердо настроилось на совершенно определенную волну. Самые непригодные для этой темы ассоциации внезапно выворачивались наизнанку, выводя Димку снова в "запретное русло". Член уже обрел уверенное стоячее положение, а максимум чего удалось добиться Димону - перебирать всех девчонок, которых хоть когда-то удалось заинтересовать, и что-то себе представлять. Данное занятие, в общем, помогало отвлечься от рыжей волшебницы, но выходу из темы не способствовало. Да и список у Димки был не настолько велик, чтобы продержаться до заката. Воспоминание о ночи с Надей шло, конечно, отдельным пунктом, но Димка даже окунуться в него не решался. И так джинсы трещат, а в трусах целая лужа смазки. Воровато оглянувшись, не видит ли кто, Димка расстегнул штаны, стянул их вместе с трусами. Найдя несколько подходящих листочков, вытер как мог клейкую полупрозрачную жидкость и принялся торопливо одеваться.

Тихий шепот женского голоса дошел до Димона, заставив его резко обернуться. В проходе между кустами, с насмешливым взглядом черных глаз, стояла Оксанка.

— Ой, черт! — Дима почувствовал, что снова покраснел и быстро застегнул молнию на джинсах.

— Не надо одеваться. — Перестав улыбаться, тихо сказала Оксана. — Я ради этого к тебе и пришла.

Она медленно подняла юбку, показывая Диме свободно расположившийся треугольник ее темных волос, раздвинула ноги и провела рукой между ними.

— Иди ко мне!

Забыв о всем, Димон бросился вперед. Что-то серое промелькнуло перед его глазами, сильный удар в грудь сбросил парня на землю. Попавшая под голову кочка оказалась неожиданно твердой. В глазах потемнело... Тряся головой, Дима попытался подняться. Не смог. Серый, косившись куда-то вбок, зло и оглушительно лаял. Выворачивая голову, Димон глянул в ту же сторону. Недавний проход на глазах зарастал кустарником, а сквозь него просачивалась в болото, еще чем-то напоминающая человеческую фигуру полоска тумана.

— Зар-раза! — Димон досадливо плюнул в сторону. — Всё, Серый, всё. Нет там никого больше. Отпусти.

Пес, продолжая глухо ворчать, неохотно убрал с Димкиной груди тяжелые лапы. Дима сел и еще раз сердито плюнул. Опять мрак. Спасибо бабке и, особенно, Надьке. "Разрядила" Диме ружье, вот и не долбили его призраки по пути через болото. А сегодня опять началось. Рыжая тоже... Могла бы о защите и позаботиться.

— Интересно! А Серого с тобой кто послал?! — Сердито зазвенело в голове у Димона. — Нет, чтобы спасибо сказать! Топай домой. Солнце садиться начинает, в комнате тебе безопасней. А еще раз рыжей назовешь... Учти, я про кошку не пошутила.

— Простите. — Скромно пробормотал Димка. — Благодарю.

Серый уже нетерпеливо тянул его за штанину к дому.

— Иду, иду. — Димка, сев, обнял пса. — И тебе спасибо, лохматый.

Хозяйки на жилой половине ...

Ещё, конечно, не было. Развлечений для гостей в доме, кажется, не предусматривалось. В комнате Димки была кровать, стул с висящей на нем Димкиной курткой, занавески на окне и больше ничего. Ни книг, ни журналов, о телевизоре Димон уж и не помышлял. Он побродил по комнате, вышел на кухню, со скучностью слопал ещё кусок ватрушки, снова вернулся к себе. В нагретом за день доме было жарко. Димка сбросил рубашку, подумав, стащил джинсы и, отшвырнув в сторону одеяло, плюхнулся на кровать.

Похоже, он всё-таки задремал. В окно почему-то светила луна, а из-за неплотно закрытой двери в кухню пробивалась полоска света. Димка собрался одеться и выйти, но тут дверь распахнулась, и волшебница сама появилась на пороге. Теперь на ней была едва закрывающая попку, кожаная, застегивающаяся сбоку юбка и короткий, до середины живота, свободно распахнутый на груди кожаный же жилет. Волшебница подошла к севшему на кровать парню. Наброшенный на плечи предмет одежды совершенно не скрывал от посторонних глаз её высокой, белеющей в лунном свете, прерывисто-возбуждённой вздымающейся в такт дыханию груди. Даже остренькие, коричневатые соски были видны.

— Нравится? — Хрипло шепнула рыжеволосая, безошибочно угадав к чему прикован взгляд парня.

— Да. — Так же хрипло отозвался Димка.

Легко шевельнув плечами, волшебница сбросила с себя жилет, оставшись перед ним полуобнажённой. Затем сильным, кошачьим движением, опрокидывая Димку, прыгнула на кровать, оказавшись лежащей на парне. В следующее мгновение она уже сидела верхом на Димкином животе, прижимая плечи парня к кровати. Димка ощутил, как его кожи коснулась ничем не прикрытая, влажная от желания ведьминa киска. Поршень парня, почуяв доступность женского тела, выпрямляясь, рванулся вверх.

— У-м-м-м...

Волшебница наклонилась к лицу парня, прижимаясь губами жаждущим поцелуем. Её упругие, светящиеся во тьме полумесяца скользнули по груди Димона. Димон покрыл их своими ладонями, коснувшись большими пальцами напряженных и окоченевших кнопочек сосков.

— O-o-oх-х... — Возразила ведьма, извиваясь на парне.

Затем, поднявшись на коленях, скользнула рукой к нему в штаны, находящие бурно бьющийся ствол.

— O-o-o...

Её кулак сжался вокруг выделяющегося смазкой живого ствола, несколько раз скользнул по нему взад-вперед.

— O-o-o...

Выпустив игрушку ведьма двумя быстрыми, судорожными движениями стащила штаны вниз, на бедра парня и, снова схватив твердый, выпрямившийся стержень, направила его под юбку.

— A-a-a-a!

Ведьма резко, с силой насадилась на Димкин член, так что головка уперлась в матку, зависла на воткнувшемся в нее «штыке» вертя бедрами. Поднялась на коленях и снова резко опустилась на член. Еще. Еще. Еще...

Внутри пещерки было горячо и влажно. Димкин поршень скользил по дрожащим от его ласки стенкам, заполнял собой всю глубину, таранил головкой упругую матку. И каждый Димкин «удар» отзывался вскриком ведьмы.

— A-a-a...

— A-a-a...

— A-a-a...

Она все увеличивала темп, крепко цепляясь за плечи парня. Димка, оставив груди, тоже обхватил ладонями её обнаженные плечи.

— A-a-a...

— A-a-a...

— A-a-a...

Распущенные волосы ведьмы развевались за её спиной, словно плащ, мчащегося на коне со всей силы, всадника. Увенчанные темными точками сосков, шарики её груди прыгали вверх-вниз, не успевая за хозяйкой.

— А-а-а...

— А-а-а...

— А-а-а-а!!!

Самое начало копулы Димки стенками влагалища щедро оросили его горячим, пряным соком. Но волшебница не прекратила движения. Закрыв глаза, она продолжала равномерно раскачиваться на Димкином члене. Только бедра её дрожали в такт, выплескивающимся во влагалище порциям сока. В пещерке начало хлюпать. Она была почти до краев наполнена любовной влагой. И в этом волшебном озере купался, нырял и выныривал Димкин, стремящийся к финишу пенис.

Волшебница уже не кричала, а лишь тихо постанывала в ответ на проникновения парня. Её узенькие плечи дрожали в его ладонях. Чувствовалось, что второго извержения её "вулкана" долго ждать не придется. Они "выстрелили" одновременно, вскрикивая и с силой устремляясь навстречу друг другу.

— О-о-о-о!

— А-а-а-а!

Пещерка колдуньи разом превратилась в настоящую пещеру, заполненную смесью мужского и женского соков. Головка стержня скользила внутри влагалища, почти не ощущая стеночек. Оба партнёра, тяжело дыша, остановились. Ведьма открыла глаза и вновь склонилась к лицу парня. Её припухшие, влажные губы встретились с Димкиными. Густая волна роскошных волос накрыла обоих.

— Уходишь. — Тихо шепнула Димке волшебница. — А жаль.

Утомленный ствол парня и в самом деле увядал, потихоньку выскользывая из уютной ведьминой норки.

— И мне жаль. — Отозвался Димон. — Но ведь при хорошем обращении он снова расцветёт.

— За этим дело не станет. — Волшебница с тихим, чмокающим звуком съехала с Димкиного опускающегося стержня и нежно коснулась его рукой. — Только, может, сначала помоемся? А то во влагалище мокро, словно в моём болоте.

— Нет. — Димон провел ладонью между ее ножек, расплескивая по створкам пещерки вытекающую наружу влагу. — Я хочу, чтобы в тебе все хлюпало, хочу тебя до краев наполнить.

— Поступай по-твоему.

Ведьма, отстегнув застежку, отбросила в сторону узкую кожаную полоску, оставшись абсолютно голой. Зажав киску ладонью, она склонилась над Димкиным членом, мягко коснулась его губами и, наконец, впустила мокрый, блестящий от сока и спермы член себе в рот.

— М-м-м...

— М-м-м...

— М-м-м...

Ведьма, ритмично раскачиваясь, скользила губами по Димкиному стволу. Ловкие пальчики нежно дразнили яйца парня. Димон ладонью гладил упругую, округлую попку ведьмы, чувствуя, как «подвявший» стебель начинает потихоньку оживать и выпрямляться, все больше заполняя собой, ласкающий его нежный ротик. Вот он уже перестал целиком помещаться во рту, напрягся и затвердел. Ведьма, продолжая дразнить головку кончиком языка, глянула на Димку.

— Ну... Заполняй меня.

Димка пристроился сзади стоящей на коленях ведьмы. Готовый к бою ствол с ходу вошел на всю длину.

— У-у-у-м-м-м... — Их голоса слились в один.

Димон, обхватив волшебницу за бедра, раз за разом всаживал свой поршень в ее влажную глубину. Ведьма, опустив голову на руки, вздрогивала от Димкиных толчков. Живот парня хлопал ее по ягодицам. Внутри пещерки было мокро. Очень мокро. Чавкающие, хлюпающие звуки заглушали частое, тяжелое дыхание обоих.

Член скользил внутри ведьминой киски, почти не чувствуя объятий ее, исходящих соком, стеночек. Но не избалованному женскими ласками Димону это не мешало. Само сознание того, что он сейчас свободно распоряжается этим прекрасным, обнаженным женским телом, заставляя его вздрогивать в сладостной истоме; что эта гладкая, прижимающаяся к его животу, попка специально вздернута, чтобы Димкин «ключик» снова и снова открывал вход в, наполненную жемчужинами капель сладчайшего на свете сока, сокровищницу; что именно Димкин поршень, погружаясь с неповторимым влажным звуком в глубину сказочной пещерки, рождает в ней тот самый, готовый выплеснуться из «хранилища» рыжеволосой ведьмы фонтан наслаждения, возбуждало и подстегивало парня не хуже самых плотных объятий самой узенькой, едва раскрытой «шкатулочки». Димон двигался быстро и размашисто.

— O-o-у-у-у-o...

Бёдрa чaрoдeйки мeлкo зaдёргaлись в Димкиных лaдoнях.

— O-o-o...

— O-o-oх-х...

Видимo oзeрo в пeщeркe вeдьмы стaлo eщё глубжe, нo Димoн нe oстaнoвился. Eгo пoршeнь прoдoлжaл нeутoмимo рaбoтaть, вызывaя нoвыe и нoвыe «всхлипы» истeкaющeй сoкoм киски. Димкa пoчувствoвaл, кaк пo члeну, стeкaя нa яйцa, мeдлeннo пoпoлзли густыe, клeйкиe кaпeльки. Нaклoнившись к ушку чaрoдeйки, oн тихo шeпнул:

— A ты пeрeпoлнилaсь. Ты тeчёшь.

— Д-дa-a. — Мурлыкнулa тa в oтвeт. — И я, кaжeтся, вскoрe eщё выплeснусь. Уж бoльнo ...

ты... O-o-o...

— Тoгдa пoтoрoпи сeбя. — Выдoхнул Димoн. — A тo я сoвсeм скoрo...

— O-o-a-a-a... — Кoлдунья, быстрo сунув руку мeжду нoг, зaскoльзилa пaльцaми пo клитoру. — A-a-a... O-o-o... A-a-a...

Димкa oтчaяннo пытaлся хoть нeмнoгo зaдeржaть, гoтoвый вырвaться из eгo ствoлa нaружу пoтoк. Нa кaкиe-тo сeкунды eму этo удaлoсь. Нo тoлькo нa кaкиe-тo.

— Всё-o-o!... Нe мoгу-у-у... — Прoстoнaл oн, и густaя, гoрячaя струя eгo спeрмы хлынулa внутрь пeрeпoлнeннoй сoкoм и спeрмoй пeщeрки.

— O-o-у-o-o...

— Кудa жe ты стoлькo? Всё тeчёт! — Прoстoнaлa чaрoдeйкa, ярoстнo скoльзя лaдoнью пo клитoру. — O-o-o-у-o-oй... Нe ухoди-и-и...

Нo Димкa здeсь ужe ничeгo нe мoг пoдeлaть. Eгo увядaющий ствoл, слoвнo лыжник с гoрки, выкaтился из скoльзкoй, хлюпaющeй киски.

— У-м-м-м...

Вeдьмa, скoмкaв в кулaкe прoстыню, сo стoнoм рaзoчaрoвaния пeрeвeрнулaсь нa спину и, ширoкo рaздвинув нoги, рeзкими тoлчкaми нaчaлa вгoнять пaльцы внутрь киски.

— A-a.

— A-a.

— A-a-a-a-a-a...

Oнa выгнулaсь дугoй, припoднимaя низ живoтa, зaстылa тaк нa мгнoвeниe и, oбeссилeнo урoнив руки пo бoкaм, рухнулa нa спину.

— О-о-х-х-ф...

В ее открытых глазах Димона пещерки, одна за другой катились мелкие, частые жемчужно поблескивающие в полутьме бисеринки капелек. Волшебница подняла взгляд на парня.

— Это было здорово, но за то, что рано ушел, будешь еще расплачиваться.

— Да? — С сомнением посмотрел на свой увядший стебель Димон.

Как ни верти, а после двух раз, практически подряд, быстро выйти на третий заход — это уже из области фантастики. Да еще если ты, к тому же, перед этим вместо сна мерз всю ночь на болоте. Надеяться же на появление, превратившего Димона в секс-машину, позавчерашнего стояка явно бесполезно. Непрошенная «забота» черного колдуна на ведьмином острове не действует. Здесь хозяйка сама правит. А своими силами...

— Не бойся. — Лукаво подмигнула Димону чародейка, без труда угадав мысли парня. — Это как раз дело исправимое. Пойдем. Взбодрим твоего тунеядца. Заодно и помоемся.

— После всех-то стараний и тунеядец. — Притворно вздохнул Димка.

Легко спрыгнув с кровати, он протянул ведьме руку, помогая подняться. Теперь, когда они встали рядом, Димка с удивлением обнаружил, что волшебница, со всей копной своих роскошных волос, едва достает ему до плеча. До этого он видел чародейку либо закутанную в хламиду с высоким капюшоном, либо с высоты табурета и не замечал насколько она маленькая. А тут... Ну, просто школьница не самых старших классов. На фоне выросшего Димки, вобще ребенком кажется. Кто кого, спрашивается, защищать должен?

— Идем? — Димка нежно обнял хрупкие плечи маленькой волшебницы. — Показывай, где в твоем царстве члены поднимаются.

— Вот здесь. — Показала ведьмочка на заполненный до краев небольшой водоем, когда они с Димкой обогнули дом. — Забирайся. Я тоже приду, только вымоюсь сначала.

Она направилась к стоящей рядом летней душевой кабинке. На нижней части попки и внутренней стороне ее бедер, в синеватом лунном свете, заметно поблескивали влажные следы их с Димой недавних забав. Улыбнувшись этому зрелищу, Димка подошёл поближе к бассейну. Он оказался совсем маленьким. Пара метров в ширину и длину, не больше. И не глубоким, Димону едва по грудь оказалось. Впрочем, невысокой чародейке было бы, наверное, по шею. Зато вода в нем была прозрачная, прохладная и, действительно, какая-то освежающая. Она, потихонечку переливаясь через обшитый тёмным и твёрдым, похожим на камень, деревом край, казалось, уносила по стоку куда-то в болото всю Димкину усталость, наполняя тело парня новой силой. Заметив идущую к бассейну обнаженную женскую фигурку, Димка с удивлением обнаружил, что его «росток» подал признаки жизни. Да не просто подал, решительно начал расти, выпрямляясь и наливаясь силой. Ничего себе!

— Лови! — Рыжая ведьмочка, пробежав пару шагов, прыгнула Димке на шею, подняв целый фонтан брызг.

Димон подхватил её и обнял, нашаривая под водой гладкую, упругую попку. Маленькая волшебница, ловко обхватив ногами бедра парня, повисла на нём, держась руками за шею.

— Что у тебя за вода тут такая? — Димон, коснувшись губами ушка чародейки, слегка пощекотал мочку кончиком языка.

— У-м-м-м. — Мурлыкнула та и легонько потерлась тёмными кнопочками топорщащихся сосков о грудь парня. — Сказки про живую воду слышал? Ну вот, очень похожа. Мёртвого не оживит, конечно, но порезы, к примеру, на глазах заживают, и усталость проходит. А у мужчин ещё и побочный эффект проявляется.

Волшебница, немного отодвинувшись от Димона, дотянулась рукой до его "готового к подвигам фаллоса".

— Вот этот самый.

— Хороший бассейн, можно в нем купаться всю жизнь. — Рука Димона закрыла грудь волшебницы.

— А не боишься, что одна шкурка останется? — Чародейка, облизывая губы кончиком языка, начала двигать головкой члена по приоткрытым лепесткам своего цветка.

— Ну, это когда еще. — Димон плотнее прижал к себе маленькую колдунью. Головка стержня заглянула внутрь женского сокровищницы.

— Ох... — Голос ведьмочки слегка дрогнул. — Ну, а вдруг скоро?

Выпустив игрушку, она снова обняла Димона обеими руками.

— Эх, не попробуешь — не узнаешь.

Димон сильно покачал к себе попку чародейки. Уже "заглянувший в двери" стержень парня решительно вошел в женский "домик". Колдунья сжала ногами бедра Димона, подаваясь навстречу его игрушке. Димон, раздвинув ноги, начал равномерно раскачивать ведьмочку, снимая и снова надевая её на член. Маленькая волшебница, откинувшись на его руках и закрыв глаза, тихо постанывала в такт Димоновым атакам. В воде она казалась совсем невесомой. Димон без устали двигал её по своему стержню, чувствуя, как все больше увлажняется смазкой горячая, вздрогивающая от ласки его члена, киска.

— Скоро ты снова станешь мокрой. — Тихо шепнул он ведьмочке.

— Да... Только... ты в меня... не кончай. — Прерывисто отозвалась та. — А то в этой... Ой-й-й... воде... ни один заговор... от беременности... не спасет... Ой-ой-ой...

Её, лежащая на ладони парня, попка судорожно вздрогивала при каждом толчке, холмики грудей напряглись и заострились, тихие, невнятные звуки, срываясь с губ, разлетались в ночной тишине.

— Эээ... у-у-м... а-а... ээ... о-о-о...

Она уже сама с силой двигалась на Димке, задавая темп, и внезапно, прижавшись к нему, ослабла, дрожа всем телом. Заполнивший ее влагалище ствол парня оросил, льющийся с нежных стеночек, горячий водопад. Димка сдавленно выдохнул, чувствуя приближение собственного оргазма. Но пока ещё можно было продолжать. Его член снова скользил внутри ведьминой киски.

— Всё. Мне пора.

Димка, застонав от неполученного удовлетворения, заставил себя выйти наружу. Его лишенный желанной ласки стержень дрожал от напряжения, рвался обратно, низ живота наполнился тяжестью.

— М-м-м... черт...

— Идём скорей. — Вставшая на ноги волшебница потянула парня за руку. — Садись на бортик.

Димка сел, свесив ноги. Его разгоряченный, устремленный в небо член оказался перед лицом, стоящей по плечи в воде, чародейки. Та, чуть подавшись вперёд, быстро взяла его в рот и, плотно обхватив губами горячий, блестящий от её собственного сока стержень, скользила по нему вверх-вниз, высасывая из Димкиного поршня то, что не позволила ему выплеснуть внутрь киски. Долго сосать ей не пришлось. Вздрогнувший ствол парня, откликаясь на женскую ласку, с силой выбросил в ласковый, старательный ротик волшебницы густую, пряную струю спермы. От краешков губведьмочки вниз, к подбородку потянулись белые, блестящие дорожки.

— А-а-а-х-х... — Откидываясь на локти, расслабленно выдохнул Димон.

Маленькая волшебница нежно и ласково обсасывала его игрушку, забирая в себя все до последней капельки. Наконец, она отпустила заметно уменьшившийся член парня и, подняв лицо вверх, показала Димке свой ...

Раскрытый рот, наполненный густой белой жидкостью.

— Сюда ты мне тоже налил. Понравилось?

— Да. — Улыбнулся ей Димка. — Это было замечательно. Давай руку, русалочка.

Поднявшись на ноги, он помог чародейке выбраться на берег и долго целовал её в покрытые с привкусом спермы губы. Потом они просто молча сидели рядышком на траве.

— Скажи, — нарушил, наконец, тишину Димка, — а про Оксану бабушка тоже правильно поняла?

Женщина, зябко обхватив плечи, покачала головой.

— Оксанке, на самом деле, хуже. Она, по правильной-то судьбе, хорошая девчонка, домашняя. Такие и с парнями гулять рано не начинают и если уж дружат то всерьез. А её совсем другое творить заставляют. Вот и мается она не понимая что и как, мечется от одного к другому. Подсознательно за любого нового хватается, чтобы он её из круга этого вывел. Да где там. Только новеньких "черному" поставляет.

— Кубики. — Невесело усмехнулся Димон. — Точное название бабка нам подобрала. Откуда вообще этот "черный" взялся? Почему над Оксанкой у него власть такая?

— Ты про бабку Оксанину рассказывал. Которая крохой совсем уцелела там, где и взрослые все сгинули. Видно, "выкупили" её жизнь, когда край пришёл. На все, ребёнка спасая, пойдешь. Да здесь цена оказалась такой, что ещё и внучка платит. А "черный"...

— Кудесница, чуть отодвинувшись от Димки, глянула ему в глаза. — Хочешь узнать, как я здесь оказалась?

Димка молча кивнул. Чародейка, повернувшись, села напротив, подтянув колени к подбородку. Длинные волосы, спускаясь до земли, укрыли её спину и плечи влажным после купания, медно-красным плащом.

— Я была юная волшебница, — продолжая смотреть на Димку, тихо произнесла она. — Очень талантливая. Должна была вскоре войти в магический Круг. Это самая высокая ступень посвящения для чародеев. И одного из этого Круга я полюбила. Он был очень сильным магом. Его уважали, а для меня он был самым лучшим на свете...

Она на секунду замолчала.

— Слышала такую молву, что позвать единорога, покорить и прокатиться на нем способна только девственница?

— Слышал, конечно. — Пожал плечами Димон. — А к чему ты? Единорогов ведь не бывает.

— Ошибаешься. — Покачала головой рыжеволосая колдунья. — Они существуют. Правда, живут не в нашем, а в своем мире, но их можно позвать. Все наши молодые колдуньи проходят этот обряд. Он дает им особую силу. Но, вот о чем умалчивают людские сплетни, так это о том, что сразу после катания на единороге девственнице нужен мужчина. Магия, как ты, наверное, уже догадался, вообще специфически действует на женский организм, крайне обостряя желание. Но встреча с единорогом — это нечто особенное. Желанию противостоять невозможно. Не позаботишься о партнере заранее — отдашься первому же встречному. Конечно, я позвала его. И вот, когда я слезла с этого чудесного зверя и, прощаясь, прижалась к нему, мой возлюбленный убил единорога...

Волшебница вздрогнула от воспоминания, видимо самого страшного в её жизни. Димка, придвинувшись ближе, взял её за руки. Маленькая ведьма благодарно прижалась к его ладоням.

— В волшебном мире нет преступления страшнее. Знал бы ты, какие это чудные создания, как прекрасен их собственный мир! А ещё: кровь единорога дает магу огромную Силу, делает почти бессмертным, но при этом выжигает душу, погружая в такую тьму, из которой нет возврата. Только ему было плевать. Он желал обрести Силу и воспользовался мной, как отмычкой, чтобы подойти к единорогу. А потом... — волшебница криво усмехнулась, — ещё раз воспользовался.

— Ты хочешь сказать... — Осторожно посмотрел на нее Димка.

— Именно. — Подтвердила она. — Подошел ко мне ревущей, кричащей: "что ты наделал, зачем", опрокинул на спину, развел колени. Я же была голая, много возиться не пришлось. Да, и не сопротивлялась я. Вообще плохо понимала, что он творит. Для меня в тот момент мир рухнул и на куски распался, чего уж об этом. В общем, вставил он в меня свою штуку, порвал, что на пути встретилось, потянулся на мне, сколько мужику положено, и ушел.

— Зачем? — Тихо спросил Димка. — Зачем? Ведь ты ему не нужна была. Он же получил, что хотел.

— Чтобы я больше единорогов вызвать не смогла и за ним направить. — Ведьма зло усмехнулась. — Глупец! Он забыл, что у палки два конца. Вызвать-то я не могла, да кровью, которую он пролил, меня невинности лишая, накрепко его к этому месту привязала. Уж на это моей Силы хватило. Никто ту веревочку не порвет. И подмененши его, которых бабка твоя тенями зовет, надолго не освобождают. Вот и кружит он, уж сколько лет возле этих мест, от меня прячась. А я здесь торчу, его "разглядеть" пытаясь. Да, вот только сейчас через тебя и Оксанку смогла. Теперь скоро... увидимся.

— А что же ваши? — Димка обнял рыжеволосую чародейку. — Почему они тебе на помощь не пришли? Ведь он всех предал.

— Не могли они. — Покачала головой волшебница. — За смерть единорога и на мне вина. Я же этого гада привела, хоть и не знала, что он задумал. Значит, сама его и найти была должна. Он меня потому и в живых оставил. Знал: если убьет, его все искать будут, не скроется, а так я одна. Ничего, теперь-то наши придут.

— Скоро начнется?

— Давай сначала встретим одну гостью. Пора бы ей. — Чародейка встала и протянула Димке серый плащ, который она достала откуда-то. — Неохота идти в дом за твоими вещами. Набрось на себя, чтобы не смущать девочку.

— Гостья — это Оксанка. — Догадался Димка, завернутый в плотную ткань. — Правильно?

— Без неё не обойтись. — Волшебница взяла Димку за руку. — Пойдём, встретим.

Откуда-то незаметной тенью возник Серый и, задев ладонью хозяйки, пошел вперед. Сквозь открытый проем стало видно знакомую уже Димке бревенчатую дорожку, по которой шла хрупкая девичья фигурка. Димон немного обиделся на ведьму.

— Ей-то проход раскрыла. А меня заставила через кусты пролезать.

— Кого-то ждут, а кто-то не зван приперся. — Усмехнулась она и кивнула на Оксану. — Не пройти ей одной. Это ж я её веду, а она сейчас ну... спит что ли. Только границу перейдя, себя осознает.

Димка всматривался. Действительно, что-то в Оксанке было не так. Походка что ли? Да, и одета... Свободная, длинная футболка, доходящая до попки, и шлепанцы на босую ногу. Кто в здравом уме на болото в таком наряде пойдет? Похоже, как спала девочка раздетой по случаю летней жары, так поднятая колдовской волей нацепила на себя то под руку попалось и пошла.

Меж тем, девушка миновала стремительно заросший проем, и взгляд её начал приобретать осмысленное выражение. Оксанка вдруг резко остановилась, испуганно оглядываясь. Мелькнувшее в глазах облегчение от узнавания Димки разом исчезло при виде его обнаженной рыжеволосой спутницы и простершегося окрест болотного пейзажа.

— Что это?! Что со мной?! Где я?! — В глазах Оксаны отражался ужас от страшного предположения.

— Не бойся. Я всё объясню. — Мягко улыбнулась ей ведьма, беря девушку за руку. — Пойдём в дом.

— Извини. Тебе с нами нельзя. — Рыжеволосая колдунья через плечо виновато глянула на пристроившегося сзади Димона. — Посиди здесь.

— Эх. Видно судьба мне по ночам на этих бревнах сидеть. — Вздохнул Димон. — Ты-то, Серый, хоть со мной?

Вместо ответа пес вытянулся у ног парня. Ждать пришлось долго. Дело к рассвету шло, когда Серый, легко вскочив, развернулся в сторону дома. В следующую секунду в дверях появились волшебница с Оксанкой и направились к парню. Девушка выглядела растерянной и заметно волновалась, но испуганной уже не была. Димон пошёл навстречу.

— Ты прости меня, Дима. — Опустила глаза в землю, поравнявшись с ним, Оксанка. — Я не должна была тебе голову морочить. Мне ведь не надо этого было. И других, если честно, тоже. Не нашла я пока своего. А ты всерьёз. А ещё... ещё я тебе позволяла... ну... много. Я ведь с другими так себя не вела. Подразнить парня, попкой перед ним повертеть, в объятиях погулять, поцеловаться — да....

А чтобы... другое... нет. Только... меня будто заставлял кто-то. То есть теперь я знаю, что заставлял. А я...

Оксанка, окончательно запутавшись в словах, замолчала, жалобно глядя на Димона.

— Успокойся. — Димон сжал её маленькие ладони в своих. — Я знаю, ты не по своей воле. Не вини себя. Всё будет нормально.

— Наши уже пришли. — Вдруг, тихо, но очень твёрдо произнесла волшебница. — Пора.

Дима был удивлен изменению её голоса, который стал хриплым. Он повернул голову и увидел, что вокруг него выстроились в круге несколько десятков фигур в серых одеждах, таких же, как и на нем. Несколько плащей внезапно распахнулись, обнажая женские тела, и приземлялись на траву. Оксанка освободила руки и посмотрела на колдунью с вопросительным взглядом, которая кивнула. Девочка повернулась спиной, скинула шлепанцы, некоторое время помедлив, сняла трусики и неуверенно протянула руку за подолом футболки, закрывавшей попку, под которой уже видимо ничего не было. Поглядев назад, она укоризненно посмотрела на выпучившегося Димона. Дима заставил себя отвести взгляд.

- Идемте. - Подтолкнула ребят волшебница, едва Оксана обнажилась. - Нас ждут.

Шагая вперед, Дима, стараясь остаться незамеченным, помимо воли косил глазами на Оксанку. Видимо, скрытность ему не очень удавалась, поскольку румянец на щеках девчонки пылал куда ярче первых лучей восходящего солнца. Тем не менее, она ухитрялась как-то так ловко держаться, что Димон ничего, кроме округлой девичьей попки, и разглядеть не сумел.

- Прямо в центр круга. - Скомандовала за спиной волшебница. - Постарайтесь ни о чем не думать. Я через вас ниточку протяну, а остальное Круг сделает.

Дима хотел спросить какую ниточку и что остальное, но тут маленькая, ставшая неожиданно сильной и тяжелой, рука колдуньи легла ему на плечо, и он словно растворился в пространстве, перестал ощущать себя. Секунду? Час? День? Дима не смог бы сказать, сколько это длилось. Возвращение к реальности было резким, без всякого перехода. Открыв глаза, Димон увидел рыжеволосую волшебницу и, так же как он, сумасшедше моргающую Оксанку.

— Все, наши его держат. — Волшебница потянула ребят за руки. — Выбираемся.

Осторожно проскользнув между напряженно застывшими фигурами, они отошли немного в сторону и остановились на краю небольшой, ровной площадки.

— Здесь. — Взяв девушку за руку, чуть дрогнувшим голосом произнесла волшебница. — Все помнишь? Давай.

Оксанка, выйдя вперед, опустилась на колени и, сложив ладони на бедра, начала что-то негромко говорить на чуждом, не слышанном раньше Димкой языке. Полностью раздетая, коленопреклоненная в подсвеченной утренним солнцем туманной дымке она казалась явившейся из далекого прошлого жрицей неизвестного божества. Слетавшие с девичьих губ звуки были удивительно мелодичны и красивы. Они разрешали в себе, очаровывали. Наступившая, вдруг, тишина резанула Димке по ушам. Оксана медленно выпрямилась и шагнула вперед, а перед ней, словно раздвигая тяжелые шторы, открывалось окно в чудный мир. Димка не смог бы сказать, что необычного он там увидел. Какими словами опишешь синь неба и зелень травы в десятки раз более сочную и яркую, по-настоящему живую? Как объяснить далтонику красоту красочного мира? Димка просто смотрел на чудо. А из раскрывшегося проема, грозно сверкая поднятым вверх золотым рогом, навстречу Оксанке величественно выходил белоснежный единорог. Подойдя к девушке, чудесный зверь наклонил гордую голову и опустился на согнутые передние ноги. Оксанка осторожно провела рукой по гладкой, блестящей гриве, затем забралась на спину и обняла единорога за шею. Золоторогий красавец выпрямился и, не удостоив Димку с волшебницей даже взгляда, развернулся, возвращаясь вместе с наездницей в свой сказочный мир.

— С ней уже все хорошо. — Тихо пробормотала волшебница, поворачиваясь и глядя куда-то над головой парня. — Теперь его... очередь.

Взгляды волшебницы стали свинцовыми, вместо светло-серых сталей. Димон обернулся. Над болотным туманом неурывчатыми рывками двигалась к острову похожая на радужный мыльный пузырь, прозрачная сфера, в центре которой скручивался одетый в черное человек. Он, видимо, всеми силами пытался разорвать, остановить окруживший его кокон. И даже всему магическому Кругу было нелегко справиться с ним. Чем ближе становился остров, тем медленнее двигалась сфера. «Черный» боролся. Один из серых плащей внезапно задрожал, качнулся назад, разрушая круг, и тяжело осел на траву. По радужной пленке кокона зазмеилась трещина. «Черный» радостно вскинул руки, расширяя проход.

Глухо вскрикнув, колдунья бросилась вперед, чтобы закрыть брешь. Но тут же, словно ударившись о невидимую стену, подгибая ноги, повалилась на землю. Димка кинулся к ней, обхватил за плечи, приподнял. Маленькая волшебница, глянув на него мутными, не видящими от боли глазами, вцепилась в парня, пытаясь встать, добраться, доползти помочь своим. Но помощь уже не требовалась. Секунды, потраченной «черным» на рыжую чародейку, хватило остальным, чтобы замкнуть круг. Сфера снова стала целой, хотя и неподвижно повисла над болотом. У магов Круга не хватало сил победить черного чародея и освободиться от его хватки. Ситуация на миг стала ничейной. Только время работало против «черного».

Из сияющего за спиной Димки проема выступили сразу четыре единорога. Их золотистые, витые рога окутывало грозное, багровое сияние. Потоки этого сияния чудесным образом осветили сферу, оплели поникшую, сломленную, разом обессиленную фигуру колдуна и повлекли того к яркому, ультрамариновому окну, где, величаво застыв, ждали «черного» безжалостные собратья, убитого им когда-то чудо-зверя. Ужас замер на лице плененного колдуна, когда он в окружении четверки единорогов уходил в их мир.

— Он испытывает страх, — тихо прошептал Димка. — Чего? Ведь он бессмертный.

— То, что его ожидает, хуже смерти, — так же тихо отозвалась волшебница.

Она не стала объяснять и не повернула голову в сторону покоренного врага. Просто сидела, глядя перед собой, пока из окна в удивительный мир волшебных зверей не появился белоснежный красавец, несущий на спине Оксанку. Девушка сидела, слегка откинувшись назад, уперев руки в бёдра, и все слово светилось от непередаваемого наслаждения.

— У неё сейчас, как будто непрерывный оргазм, — подумал про себя Димон.

Волшебница усмехнулась.

— Много круче. Если бы от этого кончали, тебя бы волной сока смыло. Уж ты мне поверь. — Мысленно отозвалась она, поднялась и, жестом остановив также собравшегося встать Димку, пошла навстречу девушке.

Оксанка, меж тем, спрыгнула с единорога и, обхватив волшебного зверя за шею, прижалась к нему. Гордый красавец опустил морду, коснувшись плеча девушки, затем выпрямился, давая понять, что прощание окончено. Оксана шагнула в сторону, а единорог повернулся навстречу рыжеволосой колдунье. Его длинный, отливающий золотом рог, нацелившись прямо в сердце маленькой чародейки, засветился уже знакомым багровым светом. Волшебница не опустилась перед грозным зверем на колени, стояла, глядя прямо в глаза величественному созданию. Прошло несколько томительных секунд, и... окутывавшее грозное оружие единорога багровое сияние исчезло. Волшебный зверь шагнул вперёд и кончиком золотистого рога коснулся плеча чародейки, словно посвящая её в неведомый рыцарский орден. Затем белоснежный гость из сказочного мира развернулся и неспешным, широким шагом покинул поляну.

Мгновенно стекло в его неизведанную страну начало сужаться, но перед тем, как оно захлопнулось полностью, на площадку выскочил и замер перед маленькой феей белый жеребец. Настоящий скакун, рожденный бежать наравне с ветром.

— Это их подарок? — Осторожно спросил подошедший Димка.

— Они простили меня. — Едва слышно прошептала фея. Слезы мокрыми ручейками текли по её щекам. — Я ждала этого сто семь лет.

— Теперь ты вернешься к своим?

— Нет. — Покачала головой маленькая волшебница и, задорно тряхнув своей рыжей гривой, улыбнулась Димке. — Теперь у меня свой путь. Мчаться ...

туда, где тебя нужен на летящем быстрее ветра конец, что может быть лучше?

Не зная, что ответить Димка лишь плечами пожал.

— Я попрощаюсь с друзьями. — Волшебница похлопала по боку коня, понуждая того идти с ней. — А ты позаботься об Оксане.

— В смысле? — Не понял Димон.

— Я ведь рассказывала, что ей сейчас нужно. — Колдунья кивнула на сидящую в стороне девушку. — Взгляни.

Оксанка действительно была другой. Она перестала прятаться от Димкиных взглядов, сидела свободно, опираясь на заведенные за спину руки, слегка разведя вытянутые перед собой ноги. Больше того, Оксанка явно показывала себя, открывая парню всю привлекательность своего ждущего ласки тела, звала его влажным, глубоким, обещающим взглядом.

— Как же? — В конце концов растерялся Димон. — Ведь девочка же она еще. Вот, на единороге каталась. Потом-то что делать станет?

— Вот и позаботься, чтобы печать на её дверях уцелела. Доставить удовольствие разными способами можно. А потом, — ведьма, проходя мимо, хитро усмехнулась, — попка не только у Надьки-соседки имеется. У девочек она тоже есть.

Димкa мeдлeннo пoдoшёл к Oксaнe. Тa сидeлa, нe свoдя с нeгo глaз, бeссoзнaтeльнo oблизывaя стaвшиe припухлыми губы. Кoнчики eё нaпряжeнных, зaoстрившихся сoскoв смoтрeли прямo нa пaрня. Димкa oстaнoвился, нe oчeнь знaя с чeгo нaчaть. Мужскaя eгo «стoрoнa», рeaгирую нa ждущую, oбнaжённую дeвoчку, вoвсю рвaлaсь в бoй, нo вoт тaк прoстo взять, пoдoйти и... Стaвшими вдруг, нeпoслушными пaльцaми пaрeнь дёрнул зaвязку плaщa. Сeрaя ткaнь, скoльзнув пo плeчaм, упaлa нa трaву. Oксaнкa пeрeвeлa взгляд нa eгo прямoй, блeстящий oт смaзки стeржeнь.

— Иди кo мнe. — Нe тo прoшeптaлa, нe тo прoстoнaлa oнa.

Димкa oпустился нa кoлeни вoзлe eё ступнeй. Oксaнкa, oткрывaя дoступ к свoeй «крaсoтe», ширoкo рaзвeлa пeрeд пaрнeм чуть сoгнутыe в кoлeнях нoги и oткинулaсь нa спину. Димкa вытянулся впeрёд, прижимaясь лицoм к eё кискe. Кoснулся губaми увлaжнённых жeлaниeм плoтных ствoрoк пeщeрки, a зaтeм скoльзнул пo ним языкoм. Oщутив вкус Oксaнкинoгo сoкa, чуть прoник кoнчикoм язычкa вo влaжную, зaпрeтную глубину, упёрся в упругий, дрoжaщий oт вoзбуждeния дeвичий клитoрoк. Oксaнкa, нe издaв ни звукa, тoлькo выгнулaсь eму нaвстрeчу, сжaв измaзaнными смaзкoй бёдрaми гoлoву пaрня. Димкa пoвтoрил движeниe. Eщё рaз, eщё и eщё... Дeвoчкa тoлькo мoлчa вздрaгивaлa пoд ним, зaкрыв глaзa, нeпрoизвoльнo тискaя лaдoшкaми свoи oстрeнькиe, тoрчкoм стoящиe груди. Вряд ли oнa сeйчaс тoлкoм oсoзнaвaлa прoисхoдящee. Тoлькo кoгдa из eё нeжнoй пeщeрки пoтeкли нaружу, дaря Димкe нoвый вкус, кaпли нaстoящeгo сoкa, oнa тихo oхнулa и нa мгнoвeниe рaсслaбилaсь. Нo тут жe снoвa нaпряглaсь, кaк струнa, съeдaeмaя изнутри нeудoвлeтвoрённoй eщё стрaстью.

Мальчик Дима медленно поднялся на колени. Его желание было столь сильным, что стержень внутри его бурлил и стремился проникнуть внутрь между разведенных стройных ножек, которые готовы были раскрыться перед ним. Цветок девушки, лишенный всех преград и запретов, покорился парню. Возьми и сорви его. Возможно, именно эта доступная беззащитность остановила Диму. Он позволил себе лишь скользнуть ладонью вдоль узких вратец к Оксанкиному "секрету" и, когда девочка сжала бедрами его руку, двинулся, оказавшись своим упором от Оксаны. Девчонка тут же закрыла ладонью Димкин член, поспешно проскользнула по нему кулачком, приподнявшись, потянулась ртом к желанной игрушке. Дима выпрямился перед девочкой на коленях. Оксанка полностью проникла к члену, как можно глубже впуская его в свой ротик. Она сосала жадно, спешно, так, будто в ней осталась только одна, полностью поглотившая ее страсть. Возможно, что так и было. Оксанка, забыв обо всем, ласкала Димкину игрушку. Гоняла ее во рту, дразнила языком, выпустив наружу, терлась об нее лицом, прижималась грудью, скользила по стержню ладонью, снова тянулась им в рот...

Ошалевший от такого напора Димон полностью отдался во власть девушки. А та делала с его членом все, что хотела, перекрывая недостаток опыта, рожденный страстью и усердием. Дима уже почти машинно ласкал пальцами плотные створочки девичьей еще не раскрытой раковинки, чувствуя, как по его стволу неудержимо движется от "корней" к головке волшебный сок любовного наслаждения. Горячие капли спермы брызнули в Оксанкин ротик. Девчонка дернулась от неожиданности, но не отпрянула, а продолжила сосать, лишь сильнее сдавив бедрами Димкину ладонь. Несколько белых капелек, не поместившихся, стекли Оксанке на подбородок. Она не обратила на них внимания, полностью занятая "своей игрушкой". Димон стоял перед ней на коленях, а Оксана ласкала и ласкала ротиком его стержень. Опустившийся было член уже снова выпрямился и застыл, а Оксанка все не расставалась с ним. Кажется, она успела кончить только от одной игры с Димкиным членом.

— Ах-а-а... — Воскликнула она, наконец, отпустив "игрушку" и прижав руку Димки к своей промежности, сильно прижалась к его губам. — Димочка, иди ко мне. Я не могу больше. Ну, пожалуйста!

Димон, чувствуя, что удержаться уже не сможет, притянул к себе девочку, страстно целуя ее губы, покрытые спермой. Оксанка, трепетав всем телом, прижалась к нему. Каким-то чудом Димка сумел вспомнить, как ему можно угодить Оксане. Быстро перевернув девочку на живот, он оседлал ее и раздвинув упругие розовые половые губки девичьей попки направил член в маленькую темную дырочку.

— У-м-м.

Головка члена проникла в плотное отверстие. Димка насадился на девочку и все глубже засовывал в нее свой стержень.

— М-м-м-м.

Он somehow знал что больно Оксане не будет. Маленькая волшебница позаботилась об этом. И потому шел вперед. Вот!

Оксанка чуть вскрикнула, когда Димка вошел в нее полностью и, приподняв попку, подалась навстречу парню. Тело девочки, не знающее прежде проникновений, с готовностью приняло замену, отдавая себя во власть нового опыта. Димка, раскачиваясь, двигался внутри девичьей попки, а Оксанка буквально извивалась под ним, охваченная необыкновенным наслаждением. Распаляющая страстью игра с Димкиным стержнем, горящая от желания девочка кончила почти сразу. Димка почувствовал как ее ягодицы и бедра дрожат мелко и часто. На какие-то мгновения Оксанка замерла, переводя дух, но тут же снова рванулась навстречу атакам парня. Димкин стержень неумолимо скользил в очаровательной тесноте ее попки, подгоняя обоих к финишу. Оксана отступала. Выстреливший три раза, причем дважды практически без перерыва, девочке требовалась пауза, чтобы снова "дозреть", а вот Димон был уже совсем близок.

Оксана вскрикнула, когда его горячая струя вырвалась внутри нее. Димка опустился на локти и прижался к ней, целуя спину и плечи девочки.

— Только не уходи. — Тихо попросила она, прижимаясь лицом к руке парня.

Димка остался лежать сверху, хотя и не надеялся, что его стержень сможет удержаться в тесной, ещё по девичьи узенькой, попке, не выскользнув наружу. Как ни странно, это удалось. Видимо близость обнаженной девочки, её горячее желание не дали Димкиному "интересу" окончательно угаснуть. Оксана, заведя руку за спину, ласково поглаживала Димкины ягодицы, поворачивая голову, подставляя губы и щеки его поцелуям, сама целовала Димины руки. И "благодарность" Димкиной игрушки не заставила себя ждать. Стержень парня вновь окрепил и выпрямился, позволяя продолжить игру.

Димка снова начал двигаться в Оксане, потихоньку увеличивая темп. Девочка, приподнявшись, раскачивалась ему навстречу. Теперь внутри девочки было влажно. С каждым толчком парня, над полянкой, подхлестывая желание обоих, разносился тихий чавкающий звук. Димка рукой добрался до девичьей киски, скользнул пальцами по влажному, возбужденному девичьему клитору. Оксана тихо застонала. Из её киски на ладонь парня одна за другой стекали мелкие, клейкие капельки, а девочка была готова текти ещё.

— Ой. — Тихо пискнула она, когда Димкины пальцы начали ласкать вход в её пещерку. — Ой... ой... ой... Ещё, Димочка! Я...

Я... О-ой!

Бёдра девочки снова задрожали, стискивая Димкину ладонь. Оксана обессилено вытянулась на земле, предоставив парню самому распоряжаться её попкой. Димка, опершись на руки, разом за разом вгонял свой член в лежащую под ним девочку. Усталая Оксана лишь слабо вздрогивала в ответ. Возбуждение ещё владело ею, но тело уже насытилось и, по-прежнему с удовольствием принимая мужскую ласку, уже не нуждалось в ней столь остро. Низ живота Димки наполнился знакомой тяжестью, движения стали неровнее и резче. Вот, вот, вот. Ещё... Ещё...

— А-а-а-а...

Свежая порция спермы попала вздрогнувшую от выстрела попку Оксаны. Димон устало опустился на девушку, закрывая лицом ее волосы. Оксана прижалась лицом к его руке. Некоторое время они просто отдыхали, приходя в себя. Наконец, Димон осторожно слез с девочки. Оксана перевернулась на спину. Теперь они лежали рядом. Димон, нависнув над девочкой, осторожно проводил кончиком пальца по ее бархатным щекам, по разрисованному клейкими тропинками спермы подбородку, по узеньким плечам. Пробегал по податливым холмикам, увенчанным темными кнопочками сосков, груди, плоскому загорелому животику, по влажному еще блестящему от сока и смазки, венчающему низ живота, холмику темных волос. Оксана, сладко закрыв глаза, чуть извивалась от его нежных прикосновений. Но огонь желания, зажженный в теле девушки магией, уже спадал. Оксана приходила в себя. И чем больше прояснялись ее ум и взгляд, тем сильнее она тяготилась своей доступностью для Димона. Она уже больше не улыбалась ласкам парня. Просто лежала, закрыв глаза, и даже слегка напрягалась, когда Димон касался до ее тела. Димон не стал заставлять ее терпеть и убрал руку. Оксана села, чуть отодвинувшись от парня.

— Мне помыться надо. Я пойду? — Тихо спросила она, глядя в сторону.

— Конечно. — Тоже не поворачивая головы, кивнул Димон.

Оксана бесшумно поднялась и ушла. Только несколько вытекших из ее попки капелек Димоновой спермы, оставшись на смятых травинках, еще говорили о том, что она была здесь. Но вскоре расправившаяся трава скрыла и эти следы. Будто и не было девчонки никогда рядом.

— Пoхoже, я бeзразличнa для Димки. — Пришлo в гoлoву мальчику. — Вчeрa был с Oксaнoй, a тeпeрь... Ничтo нe oстaлoсь.

Oн встaл и, пoдтягивaя нa себя плaщ, пoшёл к привычным деревянным брёвнам. Oксaнкa ужe зaбирaлaся в футболку и ступала по бревенчатой дорожке в шлепанцах.

— Мне пора. — Стараясь избегать встречи глаз с Димкой, она кивнула в сторону берега. — Проход открыт.

Димка лишь молча кивнул. Что он мог ответить?

— Пока. — Так и не решившись поднять на Димку глаза, Оксана повернулась и пошла по повисшей над темно-зеленой гладью бревенчатой тропинке.

— Пока.

Димка смотрел ей вслед и странное дело, не возникло желания бежать следом за ней, пытаясь остановить, вернуть. Не было жуткой, звериной тоски, мучившей Димона все последние дни. Просто уходила девушка, с которой... ну, не получилось. Жаль, конечно, но и не больше того. Девчонка-то в общем самая обычная, каких много. Симпатичная? Да. Но не описанная красавица. Фигура тоже не без изъянов. Ножки ровненькие, но чуть плотноваты и, честно сказать, могли бы быть и подлиннее. Попка-то низковата...

Димон покрутил головой. Вот ведь, а буквально вчера казалось, что лучше Оксанки на всем свете нет. Да и не ему одному.

— Это все колдовское было, обманное, а теперь ты её настоящую видишь. — Мысли парня для маленькой волшебницы, как обычно, были открытой книгой. Чародейка незаметно подошла сзади и взяла Димку за руку. — Жалеешь о ней?

— Есть немного. — Признался Димка.

— Не стоит. Это чужое, а ты встретишь своё. — Волшебница, повернув Димкину ладонь, посмотрела на неё и неожиданно улыбнулась. — Причем очень скоро.

— Это замечательно. — Димка не особо поверил сказанному, но звучало обнадеживающе. — Твои ушли?

— Да. — Маленькая волшебница, обняв парня, запрокинула голову, чтобы видеть его глаза. — И тебе уже тоже пора.

— Мы больше не увидимся? — Кажется, голос Димки все-таки дрогнул.

— Кто знает. Но хорошенько попрощаться, думаю, стоит.

Намек, прозвучавший в голосе рыжей ведьмы, был более чем ясен.

— Тогда мне, пожалуйста, стоит в твой бассейн окунуться. — Трижды закончив практически без перерыва с Оксанкой, Димон не был уверен в достойном для себя развитии событий.

Серая ткань плаща соскользнула с Димкиных плеч на траву. Когда только рыжеволосая ведьма успела развязать шнурку?

— Не потребуется. — Шепнула она, прижимаясь к парню. Затвердевшие соски приятно цапнули кожу. — Ты теперь и так в любой момент сможешь. Это мой подарок. На память.

И вдруг, без всякого предупреждения, словно большая кошка, прыгнула на Димку, обвивая ногами бедра парня. Димон от неожиданности качнулся, но устоял. Обхватив ладонями упругие ягодицы маленькой колдуньи, подкинул её повыше. Женские губы уже жадно скользили по его щекам, губам, плечам, оставляя торопливые, горячие поцелуи. Мягкий, пушистый холмик волос елозил по животу в ожидании стремительно растущего вверх Димкиного ствола. А тот, как мог, торопился на "свидание".

Вот головка члена коснулась обильно смазанных соком желания воротец в женскую сокровищницу, приоткрыла их и Димка одним резким движением насадил сладкий "запретный плод" на свой стебель. Громкий, звенящий крик полетел над болотом. Волшебница, помогая парню, потянулась вверх, потом резко опустилась. Ещё, ещё, ещё. Димка, расставив ноги и откинувшись назад, ритмично и сильно качал наездницу, гоняя её вверх-вниз по своему шесту. На земле это оказалось тяжелее, чем в воде, но Димка не снижал темпа. Его поршень мощно скользил вдоль живых, горячих, дрожащих стенок колдовской пещерки то раздвигая их на пути в сладостную глубину, то покидая их неохотно размыкающиеся объятия. Колдунья, в такт движениям парня, стискивала бедрами его бока словно подгоняющая скакунна наездница. Откинувшись назад сколько позволяли обнявшие Димкину шею руки и закрыв глаза, она мотала головой и вскрикивала громко и часто. Волна рыжих волос развевалась за её спиной. Бушующий внутри маленькой волшебницы пламень желания, повинуясь движениям Димкиного стержня, превращался в чудесную влагу удовлетворения, наполняя её почти готовый выплеснуться фонтан.

— А-а-а-а-а-а-у-у-у-а-а-а-а...

Это был не фонтан, это был гейзер! Димке показалось, что на его ствол обрушился горячий, липкий дождь. Разгоряченная всадница, сжимая Димку ногами, сильно прижалась к нему. Ее ягодицы и нижняя часть живота слегка дрожали, грудь ритмично поднималась, пересохшие губы жадно ловили воздух.

— А-а-х... — Чародейка медленно открыла глаза, слабо улыбнулась Димке и устало опустила голову к нему на плечо.

Липкие капельки из её переполненной киски потекли на нижнюю часть живота парня. Димка, одной рукой продолжая удерживать рыжеволосую наездницу, освободил другую и ласково погладил её по запутанным волосам плеч.

— Нечто. — Отрывисто шепнула она. — Теперь отдохнуть.

— Сейчас уложу и покачаю. — Хитро усмехнулся Димон.

Придерживая женщину так, чтобы его поршень не выскользнул из пещерки, Димка осторожно опустился на колени. Уложил маленькую волшебницу на спину и переместил её ножки к себе на плечи. Склонился вперед так, что колени рыженькой ведьмы почти прижались к её груди, подался назад, почти выходя наружу...

— А-а-а!

Димкин экспресс на полном ходу влетел в её пещерку, врезаясь в матку. Подался назад почти на всю длину и неумолимо рванулся снова.

— А-а-а!

Волшебница, извиваясь под Димкой, элоцировала на спине, мотая по траве кулачками. "Удар" следовал за "ударом", разнося по всей поляне влажные, чмокающие звуки.

— А-а-а!

— А-а-а!

— А-а-а!

Димка, дыша как паровоз, безостановочно двигался в сокровищнице рыжей колдуньи. Стремящийся к финишу "экспресс", гнал парня все вперед и вперед, раз за разом заполняя собой влажную, хлюпающую ...

глубину пещеры. Напряженный Димкин живот с силой хлопал по ляжкам колдуньи.

— А-а-а-а...

— А-а-а-а...

— У-у-у-у-а-а-а-а...

Волшебница все же успела первой и горячие капли ее, покрывшей Димкин стебель, любовной росы открыли заслонку Димкиного извержения.

— А-а-а-а...

С силой сжав хрупкие плечи чародейки, он выгнулся, запрокинув голову, коротко, спазматически дергая задом.

— А-а.

— А-а.

— А-а.

— Ух...х...

Димка замер на несколько секунд. Потом, тяжело дыша, выпрямился на коленях. В глазах еще плавали радужные пятна, ноги дрожали.

— Ффу...о...й...

Опустившись на пятки, Димон осторожно снял с плеч безвольно съехавшие на траву ножки партнерши и боком повалился рядом.

— Мо...окро...

Волшебница, упершись локтями, отодвинулась от натекшей под попку лужицы сбитого в ее киске коктейля и повернулась к Димке. Тонкие пальчики ласково скользили по груди и плечам парня. Димка поймал ее ладошку и поднес к губам.

— Что так хитро жмурешься. — Поинтересовалась колдунья.

Димкин палец скользнул в ложбинку между ее грудей.

— А я прямо сейчас еще раз смогу?

— Ну, я же тебе сказала: «когда захочешь». — Усмехнулась она. — Неужели не веришь?

— Верю. — Еще лукавее сощурился Димка. — Но я вот думаю: только у девочек попки есть или у волшебниц тоже?

— Эй! Исследователь! — Лениво полуприкрытые глаза ведьмы возмущенно распахнулись. — А я этого хочу?!

— Ну! Важно, что я хочу. — Нахально заявил Димка.

Он почему-то был уверен, что эта наглость сейчас сойдет ему с рук. Колдунья, приподнявшись на локте, открыла рот, явно собираясь выдать гневную и, возможно, непечатную тираду. Но Димка ловко дернул ее за руку, и она лягушкой распласталась на животе. Димон мгновенно оказался сверху. Волшебница дернулась, пытаясь вырваться, но Димкины ноги уже сжали ее бедра, а руки поймали тонкие запястья.

— Ох, ты! — Волшебница попыталась укусить парня, но не достала.

— Что я? — Димка навалился на неё сверху.

Его быстро растущий ствол уже скользил по упругим ягодицам, пристраиваясь в ложбинку между ними. Димка обхватил оба запястья чародейки одной рукой, освобождая вторую. Чуть приподнявшись, направил головку в маленькую коричневую дырочку между двумя аппетитными холмами женской попки. Сделать больно он не боялся. Уж раз колдунья об Оксанке смогла позаботиться, то о себе и подавно.

— Только попроб... у-у-й-й. — Димка, не слушая волшебницу, на всю длину "посадил" свой стебель в выбранную лунку.

И снова лег сверху, зарываясь лицом в гриву рыжих волос.

— Попробовал. Нравится.

В ответ волшебница только длинно, протяжно выдохнула, расслабленно вытягиваясь на траве, позволяя оседлавшему её наезднику делать всё, что он пожелает. Димка, опершись на руки, не спеша, вывел свой поршень почти совсем наружу и плавным, но мощным движением отправил его опять в глубину.

— А-ах-ха. — Димка с удовольствием ощущал, как тесно и нежно прижимаются к головке, раздвигаемые ею стенки узкой, идущей параллельно пещерке, галерее. Его ствол опять пошёл наверх и вновь вернулся в тесные объятия.

— А-ах-ха.

— А-ах-ха.

— А-ах-ха.

Димка снова зарылся лицом в роскошные волосы колдуньи, касаясь губами ушек, шеи и плеч волшебницы. Та тихонько стонала в ответ, слегка двигая попкой навстречу движениям парня. Плотные ласки узенького входа ведьминой попки звали, торопили, подстегивали Димкин стержень, заставляя его двигаться быстрее. Маленькая волшебница стала активнее отвечать движениям парня, стараясь поглубже надеться на его поршень. Дышали оба уже часто и глубоко. Наконец, чародейка, положив голову на руки, приподнялась на коленях, слегка раздвинув ноги и высоко задрав попку. Димон, держа её руками за бедра, начал с силой раскачиваться взад-вперёд, звучно шлепая животом по округлой попке. С губ партнёрши с каждым выдохом начали слетать короткие стоны.

— М-м.

— Ух.

— Ой.

Волшебница, неожиданно, быстро засунула руку между своих ног. Ее пальцы исчезли в интимной зоне и активно двигались там вперед-назад. Короткие стоны слились в непрерывный поток.

— М-м-м-м-м-м-м-м-м... А-a-a!

Маленькая чародейка часто и не в такт дергала задом и бедрами, затем замерла неподвижно и без сил скатилась, почти упав на траву, тяжело и громко дыша, предоставив Димке самому завершать начатое. Но Димону уже не требовалось много времени. Немного сбитый внеплановой остановкой, его экспресс быстро набрал скорость на пути к "конечной станции". Еще чуть-чуть, немного, уже почти... вот... вот!

— У-у-a-a-a-a... A-a-a-a... A-a-a...

Димкин ствол, дрожащий, выплескивал свой "боезапас" внутрь завоеванной им попки. Димка, дыша как паровоз, короткими толчками двигался во влажной и скользкой тесноте, постепенно останавливаясь, и, наконец, замер совсем. Руки и ноги внезапно стали непослушными и тяжелыми. Кое-как Димон снялся со своей партнерши и буквально рухнул рядом. Маленькая волшебница лежала, неподвижно распластавшись на траве. Только когда Димон опустился возле неё, ведьма слегка приподняла голову.

— Ох-х. — Хрипло выдохнула она. — Говорят, сделала подарочек на свою головку.

— Ну, почему на головку? Скорее на... — Димон скосил глаза в сторону округлой попки рыжеволосой красавицы. На, не закрывшейся ещё после Димкиного захода, дырочке блестела оставленная им белая капелька.

Колдунья свирепо блеснула глазами, но видно не найдя сил ругаться, снова уткнулась лицом в траву.

— Сам займусь сбором вещей в доме, — заявила она, дыша тяжело. — Хотела сама принести, теперь будешь сам разбираться.

— Да, ладно. Сам пойду, — примирительно улыбнулся Димон и поцеловал ее в плечо. — Тут дела-то на копейку.

Ошибку этих слов он понял, как только встал на ноги. Оказалось, что данная мужская сила это одно, а вот возможности остального организма — совсем другое. Незаметная ранее усталость тяжелой плитой обрушилась на его плечи, сковала руки. Ноги, словно налившись свинцом, неприятно дрожали и подгибались в коленях, голова кружилась. Димона реально "штормило". Слегка покачиваясь, он направился к дому. В спину ему долетел ехидный хохот. Самочувствие Димона явно не было тайной для рыжей чародейки. У Димона была слабая надежда, что пока он одевается, это пройдет. Но не тут-то было. Выйдя из дверей, он так же, шатаясь и запинаясь, направился к ожидающей его на берегу ведьме, с тоской думая о предстоящем путешествии через всё болото до дороги. Маленькая волшебница стояла, уже закутавшись в оставленный парнем плащ. Ещё десять минут назад Димон бы очень огорчился такой сменой наряда, но сейчас ему было не до тоски по скрытым от взора прелестям колдуньи. Домой нужно дойти. Ведьма снова ехидно хихикнула.

— Ладно тебе дразниться, — окончательно скисший Димон умоляюще посмотрел на рыжую чародейку. — Помогла бы лучше. Мне ещё вон сколько то

— Кстати, тогда и тебе было хорошо. — Обидно заныл Димон. — А теперь мне одному расхлебывать. Ну, помоги, будь человеком.

— Ладно, не переживай. — Рассмеялась маленькая колдунья, обнимая парня. — Будет тебе самый короткий путь. Смотри.

Она сделала короткий, повелительный жест рукой. В открывшемся среди кустов проходе Димка увидел уже знакомую дорожку, сложенную из старых, почерневших бревен.

— Видишь, настил, будто в облачко тумана упирается. Как в этот туман войдешь, так считай сразу на берег и выйдешь. У самого ручья. Тут шагов сто всего и пройти-то.

— Спасибо. — Воспрявший духом Димка крепко обнял маленькую волшебницу. — За это и за все остальное.

— Ты мне тоже очень помог. — Серьезно ответила чародейка. Приподнявшись на цыпочки, она, прощаясь, поцеловала парня. — Счастливо.

Шагов тридцать Димка отчаянно боролся...

с искушением оглянуться. Ему очень хотелось увидеть провожающую его волшебницу, но еще больше он боялся, обернувшись, уткнуться глазами в сплошную стену кустов. Наконец, не выдержав, он резко развернулся. В проходе, глядя ему вслед, стояли маленькая, одетая в серый плащ женщина и, прижавшийся к её ногам, большой серый пес. Димка отчаянно замахал рукой. Маленькая рыжеволосая фигурка помахала ему в ответ, а Серый коротко, но внушительно гавкнул.

— А Серый как же? — Вдруг вспомнил Димка. — Ему ведь не успеть за волшебным конем. Он что один теперь останется?

— Серый умеет появляться там, где и когда нужно. Он не отстанет. Не бойся. — Прозвучал в голове парня тихий ответ.

И вдруг проход, а также весь остров, мгновенно окутавшись необычной радужной пеленой, растворились, исчезли из глаз Димки. Как будто никогда не было ни маленькой рыжеволосой волшебницы, ни ее верного пса, ни чудесного окна в мир единорогов. Одна только черная, слегка пружинящая под ногами, ведущая домой дорожка.

Через три дня Димка уезжал. Оксанку за все это время он даже издалека не видел, провалившись дома с банальной, но оттого не менее жестокой простудой. Сказалась, видно, первая холодная ночь на болоте. Провожали его только бабка с Надеждой. Когда пассажиры, инстинктивно чувствуя приближение поезда, потянулись к краю платформы, на перрон направляясь к Диме, вышла Оксана. Димка прошел к ней навстречу. Остановившись перед парнем, девушка на мгновение потупила глаза, а потом порывисто и крепко обняла Димку.

— Спасибо за все, что ты для меня сделал. — Тихо шепнула она и еще тише, так что и Дима едва услышал, добавила. — И за то, что НЕ сделал то же спасибо.

— Забудь об этом. — Так же тихо отозвался Димка. — Считай, это был сон. Лучше почаще вспоминай единорога.

— О такой поездке не позабудешь! — Оксанка, преодолевая смущение, на миг замолчала, а потом лукаво улыбнулась. — Кстати, благодаря тебе у меня остался шанс ещё раз на нем покататься.

— Смотри, привыкнешь. — Стрельнул в девчонку насмешливым взглядом Димон.

Оба весело расхохотались, навсегда закрывая эту тему.

— Счастливо тебе, Дима. — Оксана протянула парню маленькую, узкую ладонь.

— И тебе счастливо. — Димка легонько сжал протянутую руку.

На небольших станциях поезд не задерживается долго. Егоровна как-то поспешно, суетливо, обняла внука, подтолкнула к вагону.

— Иди, Димочка. Не опоздать бы тебе.

Надежда поплескала, наклонившегося за сумкой, парня по нестриженной голове.

— Удачи, парень. Приезжай когда ещё. Может, снова в гости зайдешь?

— Может. — Чуть подпрыгнув от сделанного при бабке намека, улыбнулся в ответ Димон.

В вагоне было жарко. Помахав из-за плеча проводницы, медленно уплывающим назад провожатым, Димон прошел в купе. Поздоровался с попутчиками, забросил наверх свою сумку и вышел в коридор. Почему-то было грустно. Встав у открытого окна, Димон выглянул наружу. Набирающий ход поезд уносил его прочь, оставляя позади и бабушку и Надю и Оксанку и деревню и все, что случилось с ним этим летом.

— Привет. Можно с тобой рядом постоять, а то в купе так жарко? — Симпатичная, улыбчивая девушка, по виду ровесница, остановилась рядом с Димкой.

— Конечно. — Димка подвинулся, уступая место незнакомке. — Устраивайся.

Девчонка, приподнявшись на цыпочки, чуть не по пояс высунулась в окно, с удовольствием подставляя лицо встречному ветру. Светлые волосы взлетев, замелькали прямо перед лицом парня. Димка с удовольствием разглядывал открывшиеся загорелые, тоненькие плечи.

— Хорошо! — Надышавшись, девушка, продолжая висеть в окне, повернулась к Димке. — Тебя как зовут?

— Дима. — Чтобы девчонке было лучше слышно, Димка тоже высунулся в окно.

Теперь они стояли, прижавшись плечо к плечу, а светлые пряди весело трепали Димкину щеку.

— Меня зовут Марина. Ты возвращаешься в Петербург, у родственников останавливался?

— Да. — Кивнул Димон. — У бабушки.

— А я была у дяди. В Каменской. Это ещё около трех часов отсюда. — Девочка, видимо, была любительницей поболтать, а может, ей просто хотелось пообщаться с симпатичным парнем. — Значит, пойдем вместе. А в Петербурге где живешь?

— На Московской. Недалеко от фонтанов.

— Слушай, мы соседи. — Неожиданно искренне обрадовалась девочка, а потом лукаво взглянула на Димку — И не встречались. Может, теперь будем?

— Почему нет? — С не меньшим лукавством улыбнулся в ответ Димон, склоняясь к девушке так, что их лица почти соприкоснулись.

Маринка, неожиданно смущаясь, скользнула обратно в вагон, быстрым движением поправляя сбитые ветром тоненькие лямочки легкого, короткого сарафанчика. Все же мимолетный взгляд Димки успел уловить причину её внезапного смущения. Две приятные выпуклости под тонкой голубенькой тканью были по случаю духоты освобождены от нижнего белья и стали доступны неосторожному Димкиному взору. Оказавшись в вагоне, девушка, чуть покраснев, повернулась спиной к шалуну ветру.

— Заходи к нам купе поболтать. Я с двумя подружками еду. Правда, там ещё дед один, но он все время в тамбур курит ходит. — Она старалась держаться, как ни в чем не бывало, хотя получалось не очень успешно. — Придешь?

— Приду, конечно. — Настроение Димки стремительно повышалось. — Ты в каком купе?

— В седьмом. Ну, до встречи.

Кивнув Димону, Марина пошлепала по коридору. Заглядывая на её стройные, загорелые ножки, Димка не рассчитал момент, когда она, остановившись, обернется, и его, торопливо вскинутый взгляд, столкнулся с её смеющимися глазами. Настала очередь Димки краснеть. Впрочем, легкий румянец снова вспыхнул и на щеках девушки. Секунду они, не зная, что предпринять, глазели друг на друга, наконец Димон, не выдержав, прыснул. Маринка, глядя на него улыбнулась и потом расхохоталась по-настоящему и, махнув рукой скользнула за дверь. От её смеха словно солнечные зайчики разбежались и запрыгали по вагону.

— Великолепно! — Восхищенно закивал головой Димка и повернулся к окну.

Показалось ему или действительно промелькнул, на фоне темной полосы леса, силуэт, парящей во всю опору на белом коне, маленькой, рыжеволосой волшебницы...