Десять букв. Часть 5. Эпилог

Егор предполагал, что обиженная Машка уедет к своим родителям, но ошибся: она аккуратно уложила его вещи и выставила за дверь. Единственным утешением было то, что Валика точно пошьют. У Егора был отличный левый хук.

На тот момент он много кричал, громко и неосмотрительно, с разбитым до хрипоты голосом.

«Знаешь почему ты это сделала?» - орал он. - «Да какая нафиг любовь! Просто ты - отстой и у тебя жизнь такая же! Ты никто, кому безразлично, если кто-то живет своей жизнью! Мир должен крутиться вокруг твоей пятой точки, да понял?! Да?!»

Он орал, вырывался из чужих рук и видимо не убил Валика только чудом. Машка плакала, зрители требовали развлечений и еды, а охрана клуба согласилась промолчать об инциденте. В этом проклятом клубе приветствовали только одну вещь - если у них были трусы с липучкой.

Почти месяц Егор провел в каком-то странном оцепенении. Он делал то, что всегда делал, жил у друга с работы и даже не мог найти квартиру - для этого нужно было сконцентрироваться и задействовать мозг.

Егор замедлялся, как будто надеясь, что это все шутка, что эта волна уляжется и Машка примет его, глупого и раскаявшегося, обратно к себе. Казалось, что еще немного и все будет как прежде.

А потом слух о Валике донесся на работу - Машка разговаривала с Аленой - и Егор понял, что больше ничего не будет таким же.

В американских сериалах все относятся мирно и дружелюбно к гомосексуалистам. Реальность не такая щедра - даже если ты не признаешь свою нетрадиционную ориентацию, даже если ты не выставляешь свою пятую точку на показ, даже если ты хороший человек как щенок Лайки, все равно на тебя положат крест.

Жизнь остановилась, словно Большой Парень на небесах отлучился за попкорном и поставил видео на паузу. Это был кошмарный сон, который длился, длился и длился до бесконечности.

А потом Егор увидел Валика. Тот стоял на третьем этаже торгового центра — гладкий и гибкий, с мощным разворотом плеч и подбритым затылком, — и трепался с каким-то мужиком. Мужик улыбался Валику, а потом медленно и тягуче, как делают только любовники, провел ладонью по его спине. Руку убрал почти сразу, но Егор укусил себя за щеку так сильно, что мягкая слизистая подалась под зубами, и рот заполнился кровью.

«Потому что я тебя люблю» — слабое оправдание, которое почти месяц держало Егора на плаву, — теперь перестало быть оправданием вовсе. Валик расхреначил ему жизнь просто так.

Принцип из «Бесприданницы»: «Так не доставайся же ты никому».

Мир замедлился, подернувшись рябью, как заливное из рыбы.

А потом стрелки дрогнули, и время рванулось вперед. Егор вытащил из кармана мобильник, долго и мучительно перебирал в памяти контакты, а затем, найдя нужный, без малейших сомнений нажал кнопку вызова.

— Тоха, здорово.

Тоха его узнал. Даже странно — они бухали без просыху больше недели, и Егор запомнил только подворотню, в которой чуть не выблевал кишки. Сам бы он про Тоху не вспомнил, если бы не...

— Меня тут один пидор опрокинул. Как насчет рассчитаться?•  •  •

есть такие знакомые. Или знакомые знакомых. Или дальние знакомые знакомых троюродной тетки твоей бывшей девушки. Они по-быдляцки просты, грубы и неотесанны, но при этом опасны, как бывает опасна любая дворовая сила. С ними лучше не связываться, но они могут всё — правда всё, даже то, на что ты сам никогда не решился бы.

— И где же работает твой приятель? — Тоха громко фыркнул и плюнул на дорожное полотно. — Неплохой райончик.

Работа у Валика была спокойной и чистой, больше похожей на секретарскую. Егор знал три вещи: во-первых, бесполезно спрашивать у Валика о его обязанностях, он все равно не расскажет. Во-вторых, он не пьет кофе на работе, «потому что у них отвратительная кофемашина». В-третьих, никто и никогда не видел его на рабочем месте до двенадцати часов дня, зато он часто задерживается после работы. Говорит — проще разбираться с бумагами в тишине. «Никто не мешает».

Тоха и компания подстерегли Валика прямо возле выхода из офиса. Егор наблюдал издалека, закуривая одну из бесчисленных сигарет, которые он уже успел выкурить сегодня. Руки его тряслись. Бездумность и жестокость этого решения напомнили ему о Валике: тот тоже действовал бездумно и жестоко.

Он заслужил.

— ... так вот, парень говорит, что ты испортил ему жизнь. Это нехорошо, это не по-пацански. Ну что скажешь? Испортил или нет?

— А что с того? — фыркнул Валик, прижавшись спиной к холодной стене. — Собираетесь меня избивать? Егор, а сам не мог выручить? Зачем эти понтовые выходки?

Егор молча задавил окурок и извлек следующую сигарету из пачки.

— Нет, Егорка решил сделать тебе доброе дело, — заверил Тоха. — Он говорит, что ты предпочитаешь подставлять свою задницу и получать удовольствие от этого. Так или нет?

Валик нахмурился. Убежать ему было некуда — с Тохой было около пяти человек, и даже если не учитывать Егора, который не принимал участия в этой расправе, они точно смогли бы надавить Валику.

— Пойдем, рядом есть уютное местечко, — предложил Тоха. — Если ты обслужишь нас, то свободен. Волки будут сыты, а овцы... хе-хе... не пострадают.

Валик уставился на Егора и ощутил ледяной холод от головы до пят. Он понимал, что сейчас все решится: Валик выдаст информацию о том, как Егор узнал о его скрытых желаниях, и возможно, им обоим придется заплатить за это.

Это будет справедливо, подумал Егор.

Справедливо и правильно. Он сам такой же негодяй и заслуживает наказания. Но Валик разрушил его жизнь, и ничто в этом мире не может это исправить.

А потом Валик отвернулся и сказал:

— А почему бы тебе...

Егор задержал дыхание.

— ... не причинить боль своим друзьям? — Валик засмеялся, рискуя таким образом, какой бы не рискнул нормальный человек в сложной ситуации. — Я вижу, у вас тут классные типы... Эй, геи, никто не хочет удовлетворить меня?• • •

площадка, которую местные власти считали детской. Теперь это место больше походило на кладбище или свалку. Внушительную атмосферу кладбища создавала запущенная песочница, в которой закопаны, кажется, половина местных кошек и хомячков.

Валика перебросили через старый стол и начали избивать его до тех пор, пока он перестал смеяться и не согласился высказать все, что знал. Егор наблюдал за этим и осознавал: как бы умным, дерзким и отважным ты ни был, ты всегда оказываешься не готовым к такому испытанию. Невозможно представить себе, что будут бить не в чистой светлой комнате и не в безопасности полной толпы. Невозможно представить себе такое унижение. Невозможно представить себе, что это может случиться с тобой где-то за пределами эротических фантазий.

Егор был уверен, что у Валика была такая откровенная фантазия. И он даже не вспомнил о ней.

— Двигайся, придурок. Парни говорят, что шлюхи подмахивают, а ты здесь лежишь и притворяешься мертвым.

— Может, он умер от страха?

— Ну и хуй с ним. Посмотри какой...

— Если укусишь — выломаю все зубы по одному, понял?

Кто-то сжимал Валика за руки, притискивая его к столу; кто-то снимал с него тесные идеально разглаженные деловые брюки. Егор сел на вращающуюся детскую карусель, подняв колени высоко - сиденье было маленькое и неудобное - и зажег сигарету. Он некоторое время следил за Тохой, который грустно задыхался сзади и брал Валика сзади; какой-то другой человек тыкал ему в лицо вялым членом. Валик опять рассмеялся - злобно и обидно - и получил по лицу.

"Нравится, как девушка", - так сказал про него отец. Его сейчас и рассматривали, как девушку, наслаждаясь властью над наглым мажористским гомосексуалистом. Но он не вел себя женственно - не пытался разорвать драму на три акта, не кричал и не умолял. Может быть, он знал, что это бесполезно; или может быть, считал мольбы чем-то менее достойным его.

Егор понял, что больше не может смотреть и отвернулся, стискивая губами сигарету. В его голове звучало: он заслужил, заслужил, заслужил. Но вдруг это не так? Вдруг разрушить ему жизнь - не самый равноценный вариант мести? Вдруг он тоже жертва - в отношениях с Володей, в отношениях с Егором, в отношениях со всем этим проклятым миром? Он был дерзким и научился принимать удары с достоинством, но все-таки жертвой?

Егор закрыл глаза и попытался отвлечься от происходящего, но стало только хуже - теперь он слышал. Или лучше сказать, не слышал - Валик больше не смеялся, вообще не издавал ни звука. Он не стонал от боли, не ругался, не угрожал, не просил. Его использовали два парня поочередно, а он молча и безразлично относился к Тохе и его друзьям, которые считали себя хозяевами его судьбы. Он был свободен даже тогда, когда его трахали в рот грязным членом, когда били по затылку и плечам, спеша закончить.

Они издевались над Валиком, прижигая его гладкую спину окурками и перекручивая его руки до хруста. Егор с трудом сдерживался, чтобы не броситься на помощь ему, только промычал что-то надрывным голосом после первой сигареты и укусил себя за пальцы.

Он заслужил это, - повторял он себе, пытаясь успокоиться.

Он разрушил мою жизнь. Он заслужил. Ожоги от сигарет не убивают. Он заслужил. Заслужил. Он заслужил. Он...

Егор оглянулся, не выдержав. Двое мучили Валика - задницу и рот, издавая хрюки от наслаждения; еще один самозабвенно мастурбировал рядом, пытаясь кончить ему на лицо. Остальные смеялись, распаковывали банки пива и держали Валика за руки. Похоже, им не хотелось ограничиваться только одной развлекательной процедурой. Было что-то отвратительное в том, как эти типы с презрением бросались на геев - ведь каждый из них с одинаковым удовольствием займется задницей как девушки, так и парня, когда предоставится возможность. Это нечто подобное педерастии?

Нет. Это нет. Они - самцы, а Валик - жалкая и подавленная шлюха.

Валик сейчас был закрытыми глазами - он выглядел уставшим и безразличным, словно сломанная кукла, его кулаки были сжаты, а штаны сползали по земле. Такой Валик - безвольный и безучастный, словно мертвец с облипшим спермой лицом и кровяными синяками на бедрах - испугал Егора больше, чем мысль о том, чтобы предать его этим ублюдкам. Он слез со качелей, запутался ногами в перекладинах и едва не упал лицом в песок.

- Хватит! - громко прошипел он.

Тоха засмеялся и похлопал Валика по заду.

- Надоело?

- Я не хочу, чтобы вы его полностью сломали, - пробормотал Егор. - Руки, ноги... Потом разберемся с ментами.

— Ага, а то разобьем — и кто потом поможет этому старикашке восстановиться?

Грубые ребята засмеялись. Валик лежал, прижавшись щекой к луже на грязном столе, и молча сжимал его пальцы.

— Ладно, парни, оставьте этого парня в покое, — неожиданно сказал Тоха. — Пусть он с Егоркой разбирается.

— Да ну, еще немного подождем, — проговорил кто-то из ребят. — От моей спермы он точно не умрет.

— Я сказал отпустить его, — перебил Тоха. Может быть, почувствовал, что пора заканчивать иначе будут проблемы. — Ну Валик, будь здоров. Может оставить тебе номерок? Вдруг захочешь еще чего-нибудь...

Валик плюнул в его сторону комбинацией спермы и крови, и грубияны расхохотались.

— Наглый тип.

— И зачем ты держишься так к нему? Мы же были вполне дружелюбными.

— С таким инструментом, как у тебя, и дружелюбно?

— Не говори ерунды, у самого жопа тряслась, когда он приблизился.

— А вдруг это его тип? Не хочется потом проблем из-за какой-то шлюхи...

Егор стоял и наблюдал, как Валик пытается подняться на дрожащих руках. Сигареты кончились, и было нечем занять пальцы. И тут Валик поднял лицо, и Егора охватил ужас. В его глазах было безжизненное равнодушие; единственное, что сказал бы человек с таким взглядом — «Зачем?», и этот вопрос уже заранее жг кожу Егора.

Впрочем, Валик никогда не следовал правилам даже в мелочах. Он сполз на лавку задницей и помолчал перед тем как спросить:

— Зачем?

"Зачем?", а не "за что?". Эти вопросы имели совершенно разный смысл.

— Я решил сделать тебе подарок и осуществить твою скрытую фантазию, — ответил Егор.

Это был заранее приготовленный ответ.

Валик провел рукавом по разбитым губам и повторил:

— Для чего?

— Хотел подкинуть ребятам развлечение. Ты не против?

— Зачем?

— Это неприлично для твоего отца. Надеюсь, женщина, которую он использовал, больше не будет его интересовать.

— Зачем? — выдохнул Валик, глядя на него, как завороженный.

— Потому что, — заорал Егор. — Потому что я тебя ненавижу! Потому что ты меня предал! Потому что я не могу с этим смириться!

Валик молчал, и его глаза были темными и безжизненными, словно кусок асфальта. И Егор понял: так выглядит сломленный человек. Не со сломанными руками и ногами, а со душой, разрушенной на части, как яйцо о сковородку.

— Я...

Все его предположения, все сомнения, вся уверенность в том, что Валик — придурок, внезапно рассыпались где-то очень глубоко. Егор остался один на один с раскаянием, лицом к лицу с человеком, которого он искалечил. Валик смотрел на него так долго, что Егор начал задыхаться — минуту, или две, или целых десять.

А потом улыбнулся.

— Я бы аплодировал, — сказал он. — Но от резкого движения могу извергнуться.

Егор застыл, и волоски на его затылке шевельнулись от ужаса. Именно ужаса — никаких других чувств внезапная перемена в Валике не вызывала.

Тот медленно и неуклюже подтянул штаны, пытаясь прикрыться. Пальцы его не слушались, но Валику этот факт, кажется, нисколько не нарушал равновесие.

— Вот это, — сказал он, — истинная власть. А не деньги и не одежда.

Егор молчал.

— Возможность контролировать человека и испортить ему всю жизнь, — объяснил Валик. — Ты бросил меня, и я ударил. А ты не ослабился и ответил тем же. Знаешь что? Я удивлен. Я думал, ты слабак и будешь смотреть на меня с завистью до конца жизни.

Егор сжал зубы, ощущая, как кулаки автоматически сжимаются.

— Тупица.

— Ты знаешь, кто я такой, — ухмыльнулся Валик, застегивая штаны. Ткань моментально пропиталась спермой и кровью.

— Знаю. Ты тупица, — повторил Егор.

— Нет, — засмеялся Валик. — Скажи это.

— Ты манипулятор, — медленно произнес Егор, наклонив голову.

«Тебе нравится это? Нравится то, что тебя видят, представляют себе, как ты меня унижаешь, подставляешься, стонешь от полученного желаемого?»

«Нравится. Нравится. Мне нравится...»

Ему нравилось не быть на коленях перед кем-то и получать желаемое сразу по требованию.

— Ты был манипулятором с самого начала, — сказал Егор. — Эти следы от побоев... Я вернулся только потому что ты... потому что...

— Дама в беде, — сказал Валик. Лицо его опухло, но разбитые губы и порванный уголок рта больше не кровоточили. — Сценарий, перед которым ни один мужчина не устоит.

Егор чувствовал, как что-то меняется внутри него. Растет, словно пузырь из жевательной резинки, наполняя грудную клетку изнутри.

— Признайся, — потребовал Валик. — Ты же думал: а что, если ты ошибся? Что, если ты не прав и я всего лишь бездельник, преследующий Володю? Что, если меня действительно бьют до смерти и тебе следует проявлять сочувствие, гладить по спине и защищать?

— Я до сих пор не уверен, что ты не жертва, — произнес Егор. — Ты выглядишь как человек, которого судьба наказала по полной программе. Как... человек,

который научился быть подлецом, чтобы его не унижали еще больше.

— Или нет, — сказал Валик. — Может быть я просто тупица.

Он замолчал и сказал:

— Может быть и так, а может и нет.

Егор поддержал его, помогая ему встать.

— Нам нужно вызвать такси...

— Да я живу рядом, — ухмыльнулся Валик, и Егор посмотрел на него с наигранной глупостью в глазах.

— А Володя живет...

— Пока-пока, Володя, — Валик опирался на его руку и поднимался, волоча ноги. — Я устал. Знаешь, психологи рекомендуют менять хобби раз в несколько лет...

— Ты сам придумал это?

Валик закачался, боль скривила его губы, а по щекам прошлись слезы. Из всех эмоций только боль была настоящей.

— Так что, когда ты говорил, что не можешь оставить его...

— Я не хотел уходить, — легкомысленно сказал Валик, и в этот момент его лицо было избитым и одушевленным. Егор почему-то вспомнил "Бойцовский клуб" и положил руку Валика на свое плечо. Так было проще его поддерживать. — Тогда я не хотел, сейчас передумал... Это всего лишь игра, парень. Я поиграл с твоей жизнью, а ты - с моей.

Что-то в Егоре лопнуло - с глухим звуком струны баса - и он почувствовал облегчение.

— Игра значит, — сказал он. — Просто игра...

— Просто игра.

Ночь вокруг них наполнилась запахами увядших листьев и кошачьей мочи. Звезды были яркими.

— Теперь твоя очередь, — сказал Егор.

— О да. Я отомщу тебе, как только возможно, — обещал Валик, опуская голову и расслабляясь, полностью полагаясь на Егора своим телом. — Когда-нибудь... когда все встанет на свои места.• • •

Ты связывал меня, — признался Валик. — А это просто...

— Сумасшедший извращенец! — презрительно фыркнул Егор. — Может быть, тебе понравилось быть с Тохиной компанией?

— Может быть...

— Лжешь.

— Ты лжешь.

У Валика были теплые плечи и мягкие, рассеченные губы. Когда Егор целовал его, он издавал звук и смеялся, отталкивая его руками.

— Ты действительно любишь меня? — спрашивал Егор.

— Да.

— Настоящим образом или как игру?

— А мне нравится играть?

— Говоришь, что да, но кто знает. Может быть да, а может и нет... — Егор задумался. — Кажется, я понимаю твою мысль.

— И?

— Неважно какой будет твой ответ, я не узнаю его.

Валик был странным, но прекрасным в своей странности. Казалось, что сам дьявол влюблен в него.

— Все это время... мы просто разыгрывали друг друга.

— Было забавно.

— Отношений на этом не построишь.

— Не узнаем, пока не попробуем.

Жизнь с Машей казалась такой дальней и бесполезной, что Егор засмеялся. Зачем ему все это волновало? Почему ему было важно, что его считают гомосексуалистом? Любой, кто бы попытался подколоть его, мог бы получить от него левый хук прямо в горло.

Все это мелочи, важен был только Валик. Его руки, его рассеченные губы и ночь, которая покрыла их тяжелым одеялом.

Егор засыпал.

— ... ты не убьешь меня во сне?

— Не убью. Хотя если бы я был женщиной, я бы засунул тебе раскаленную плойку в задницу. Просто для мести.

— Тебя останавливает только то, что ты не женщина?

— Меня останавливает отсутствие плойки.

Все было правильно. Володя и его квартира, родители и ужин с приглашением гостей, секс в "Голубом коте" и ссора с Машей... Даже Тоха.

Все было так, как должно быть.

Егор взял чужое лицо в свои ладони и спокойно спросил:

— Ты сумасшедший психопат, мазохист или просто научился переносить удары?

— Удары укрепляют нас, — улыбнулся Валик.

— Итак...

— Хз. Решай сам, — его глаза сверкали во тьме. — Я сумасшедший? Мазохист? Бессмертный пони?

Егор задумался несколько минут и ответил:

— Ты тот, кого я обожаю. Остальное не имеет значения.• • •

вверх, перекинув ногу через живот любовника. Подержал его половой орган и надавил головкой между ягодиц, с громким вздохом опускаясь и принимая в себя. Егор вскрикнул, стиснув пальцами его колено и чувствуя, как уже твердый член становится еще тверже - прямо внутри другого человека, приобретая слабо заметное, но ощутимое изгибание. Он прикусил губы и нетерпеливо пошевелил бедрами, но сдержался, позволяя Валику делать все так, как хочется ему самому. Не спешить - это хорошо. Это даже приятно - ощущать, как горячее чужое тело, такое нежное, слегка дрожащее от предвкушения, обхватывает половой орган и постепенно двигается по нему.

Валик оперся на его грудь ладонями и пошевелился, но Егор не ответил на провокацию - и черт знает, какие эмоциональные и физические усилия ему стоила такая неподвижность. Он опустил ладони на чужие бедра и с удовольствием погладил, ощущая под пальцами упругие мышцы, чувствуя, как Валик качается на члене - еле заметно, соблазнительно, до безумия прекрасно. Валик усмехнулся и поднялся вверх, почти снявшись с члена - а потом опустился обратно, поглощая его полностью, и снова и снова. Егор вздрогнул от возбуждения - из-за чужих движений хотелось выть и кусать себя за запястье. Или развернуться спиной к Валику на еще гладкие простыни и двигаться самому, входя между идеальными ягодицами. Но вместо этого Егор подхватил ритм Валика, согнул ноги в коленях и опирался на постель - так, чтобы можно было на мгновение оторвать задницу от простыней и двигаться навстречу.

Волна адреналина прокатилась по Валику, когда он быстро скользнул вниз, словно на американских горках. Егор сжал губы и стонал в такт его движениям. Он не скрывал своего восторга и откровенно наслаждался каждым мгновением, ощущая приближение оргазма. Закрыв глаза, он почувствовал приятное пульсирование внизу живота, заставляя его вскрикивать и сжимать пальцами и колени. Валик ответил мгновенно - издав звук удовольствия, он начал двигаться задницей и резко догонять Егора, кончая на его живот.

Их оргазм был сладким и насыщенным, как струйка меда со спущенной ложки.

Егор продолжал стонать и держать Валика у себя, крепко обхватывая его руками и дрожа от удовольствия. Ни лишних звуков - только тяжелое дыхание, сладкие стоны и звук шлепка ягодиц о обнаженную кожу. После некоторой паузы Егор выдохнул и схватил руку Валика, укладывая его на себя и обнимая его плечи, которые тряслись от оргазма. Валик не возражал - он просто лег сверху, прижавшись к влажной от пота груди, улыбнулся и провел губами по губам.

- Прекрасно. Не хочешь повторить после чашечки кофе?

Егор задумался, наслаждаясь слабостью после оргазма, и оттолкнул Валика.

- Нет. Пойдем принимать душ и готовиться.

- Это я должен уезжать, а не ты, - зевнул Валик. Он был слишком расслабленным и мягким, чтобы двигаться в душ. - Тебе все равно?

- Что ж, кто-то из нас должен использовать мозги вместо задницы.

- Это правда...

Валик соскользнул с него и уселся на кровати, спокойно и лениво протягивая всем телом.

- Как твоя девушка?

- Мы живем спокойно... - ••• усмехнулся Егор. Он положил руки за голову и закрыл глаза. - Она хочет завести кота.

Валик внезапно сорвался с постели и активно приступил к действиям: он быстро снял одежду со всей квартиры и, вместо аккуратного складывания, бросал все вещи в чемодан.

— Не злоупотребляй, — строго предостерег Валик. — У меня расписание. После нескольких твоих женщин и дюжины любовниц я закончу контракт в Петербурге, вернусь назад и отомщу тебе.

— Чтобы мы жили долго и счастливо? — насмешливо хмыкнул Егор.

— Чтобы мы жили долго и счастливо, — повторил Валик механически, забрав полотенце и отправившись в душ.

Когда он вернулся, Егор уже перепаковал его чемодан и аккуратно сложил одежду стопками.

— Согласно твоему расписанию, мне уже пора подавать на развод, — сказал он, наматывая на кулак оставшийся без пары полосатый носок.

— Хочешь, я отправлю твоей будущей бывшей видео, где ты меня обедал на столе? — охотно предложил Валик. — Там хороший ракурс. Она испугается и ты получишь развод быстрее, чем скажешь "Дорогая!"

— Ну ты же дурак, — ласково сказал Егор, притягивая Валика к себе и поцеловывая его губы. — Ты приедешь в феврале?

— Да.

— Хочешь что-нибудь на день святого Валентина?

— М-м-м... будешь стоять раком для меня?

Егор засмеялся и похлопал его по заднице, ускоряясь.

— Дурак. Одевайся, я вызову такси.

Иногда он думал, что отпускать Валика каждый раз было невыносимо. Но у него была своя жизнь, а у Валика - своя. И то, что их жизни не пересекались в одной точке времени и пространства... Это было печально, но они хотя бы не успевали надоесть друг другу.

— Передавай привет Алиске.

— Обязательно, — кивнул Егор. — Скажу: привет от того дурака, который на нашей свадьбе продал твой букет за сто долларов и триста двенадцать рублей подружке невесты.

— Эта сделка оказалась весьма выгодной!

Снег продолжал падать непрерывно. Когда Валик спустился по лестнице, Егор решил открыть окно, пропустив в комнату холод мороза и крупицы снега. Он боялся, что сквозь замерзшее стекло не увидит, как Валик садится в такси.

Тот обернулся, приложил ладонь к меховой шапке и затем сложил руки в виде рупора, прокричав:

— Четырнадцатое февраля!

Егор подтвердил своим большим пальцем свое одобрение этой идеи, но Валик не был удовлетворен.

— Я тебя научу! Понял?

... «Я тебя научу» — это не то же самое, что «Я тебя люблю», но в этих десяти буквах тоже было что-то особенное и завораживающее.

Егор показал ему средний палец и усмехнулся.