Светлая Пашня

Пролог

Степан Королев открыл глаза и посмотрел в окно. Ослепительное солнце освещало какую-то заброшенную деревню. В воздухе пахло необычайно. Все вокруг сбросило покровы ночи, готовясь к новому дню.

Кошка, разомлев на солнце, лежала на заборе и жмурилась так, что кожа, лопнув на затылке, стянулась к почерневшей пипочке отвалившегося носа.

В конуре, белея ребрами, полуистлевшая собака радостно вцепилась беззубой пастью в собственную ногу, приняв эту кость за лакомство.

Три свиньи, мирно разложившись в затхлой луже полусгнившими внутренностями, кормили отслоившимися сосками раздувшихся синих поросят.

Жирный нахохлившийся индюк издох на вялого гуся, порвавшего клюв в последнем кряке.

Куры, влипнув головами в раскисшие коровьи «лепешки», грязно-серыми могильными холмиками тлели на солнце.

Петух разорванным горлом повис на плетне, вцепившись вывихнутыми лапами с отвалившимися когтями в кроваво-красный гребешок лежащий неподалеку.

Иссохшая корова окаменела на постаменте из собственных испражнений, покосившись на треснувших ногах и задавив отвалившимся выменем проползающего мимо лысого ёжика.

В затхлом пруду захлебнулась стайка уток. Их перышки, отделившись от осклизлых тел, вереницей «осенних листьев» медленно плыли мимо покачивающихся кверху брюхом снулых карасей.

Щука в последней агонии вывернувшись наизнанку валялась на берегу, задохнувшись собственной чешуей.

В засохших камышах раскинув сломанные крылья навзничь лежал седой журавль, подавившись жабой. Она густо сочилась ему в горло через лопнувшие глаза.

— Мир ебнулся, — прошелестело радио за спиной Степана и отключилось.

Степа вздрогнул и закрыл глаза в плотную коробочку, убрав их с подоконника. Нос завернул во влажную тряпочку и сунул в карман. «Мир сдвинулся», поправил он репродуктор и его мысль сухими струпьями медленно отделилась от ржавой головы, которая забыто покачивалась на полу и тихо шурша полетела за дверь, гонимая вперед синим ветром. Побарахтавшись, Степан всунул ноги в протезы, подхватил неприметную голову и побрел в сторону треугольного горизонта, опираясь на костыли.

Странник не помнил, как оказался в этой мертвой деревне, но знал, что нужно делать. Его путь лежал к средоточию всех миров — месту, которое называлось Светлая Пашня. Лишь только там можно было повернуть время вспять и дать мирам лучшую долю. Степан свято верил, что, когда он доберется до цели своего пути, ему откроется его предназначение. А пока что он шел вперед, освященный надеждой и провидением.

Глава первая

Артас

Степан взобрался на небольшой холм и посмотрел вдаль. С его телом происходили постоянные метаморфозы, но он уже стал к этому привыкать. Только когда вместо ног, которые отваливались обычно некстати, вылезал акулий хвост или ласты моржа, ему приходилось лежать в сторонке и пережидать трансформации. Сейчас он выглядел вполне сносно, если не считать неприличного нароста на лбу, который вставал всякий раз, когда мимо проходили редкие особи женского пола.

На горизонте показался всадник в доспехах, сидящий на странном скакуне с большими рогами, разведенными в стороны. Рыцарь достал из ножен внушительных размеров меч и держал его перед собой, как палку для селфи. Приблизившись к Страннику на опасное расстояние, всадник ткнул Степана в нарост и спросил глухим голосом:

— Кто ты есть в этом мире?

— Степан-странник, — ответил Степан. А ты чьих холоп будешь?

— Да я Минетил Артас! — проревел рыцарь и поднял меч над головой.

— Да мне все равно, кого ты там минетил, — ответил Степан, отступая на шаг, — звать-то тебя как, железный человек?

— Я принц Лордерона и рыцарь Серебряной Длани, сын короля Теренаса Менетила II и наследник трона! — всадник приподнялся в седле и изготовился к нападению. — Я Минетил Артас и меня сам Утер Светоносный обучал искусствам паладина!

— Ну, если тебя сам Светоносный утер, — пробормотал Степан, не совсем понимая, о чем говорит громыхающий всадник. — Не знаешь, случайно, короткий путь к Светлой Пашне? — добавил он, возвысив голос.

— Нет, о Азерот! Не произноси этого вслух! — вдруг взмолился всадник, и его доспехи враз потускнели.

— Какой рот?! Я говорю, не знаешь, как добраться до Светлой Пашни? — изумился Степан, глядя, как оседает рыцарь на своей странной коняге.

— Прощай, моя Джайна! Прощай, моя Праудмур! — завыл Артас и свалился на землю.

Он скатился вниз, громыхая доспехами и стал биться в агонии у подножия холма. Металлические сочленения рыцарского боевого костюма с громким чавканьем отделялись от трясущегося тела вместе с мясистым содержимым. Фонтанчики крови постепенно сошли на нет, и останки всадника затихли, дымясь ручейками крови из вырванных с мясом конечностей.

— Херасе, — пробормотал Степан, подходя к рыцарскому фаршу. — Безмолвно он лежит, во прахе и крови скользят его колена, — бездумно добавил он.

Странник нагнулся и поднял с кровавого месива, которое когда-то было шеей несчастного рыцаря, серебристый кулон. По украшению струилась искусная гравировка в виде двух переплетенных букв «БИ». Степан бережно повесил добычу себе на шею и брезгливо пнул волосатые яйца Артаса, вывалившиеся из доспеха. Брызги крови сложились на земле в причудливую карту местности.

— Вот он путь, куда мне следует двигаться дальше! — воскликнул Степан, водя возникшим щупальцем, покрытым хитиновой кожурой, по кровавым ручейкам, вытекающим из остывающего мяса.

Затем он пополз вперед, смешно выгибая членистоногое тело под противоестественным углом.

Глава вторая

Харрис

Вдалеке показалась дивная поляна: ее границы обрамляли деревья, увитые густым плющом. Посередине на аккуратно подстриженной траве стоял изысканный стол, инкрустированный черепами и драконами. На столе, заставленном кастрюльками и тарелками, что-то аппетитно дымилось. Подле него сидел небольшого роста лысоватый человек с седеющей бородой и что-то с аппетитом уплетал, черпая половником прямо из кастрюли. Степан выглядел вполне сносно, несмотря на испуганный глаз позади волосатого хвоста, поэтому он смело приблизился к трапезнику и с шумом втянул носом воздух. Человек перестал есть и тревожно взглянул на путника.

— Хочешь присоединиться? — спросил добрый человек и нехотя протянул Степану деревянную ложку, на которой древним искусным мастером была вырезана морда лица.

— Не откажусь, — ответил Степан, усаживаясь за стол и не обращая внимание на недружелюбный прием. — Степан Королев, — добавил он и зачерпнул ложкой из общей кастрюли.

— Томас Харрис, — представился хозяин стола и нахмурился, наблюдая за действиями странника.

Степан ошалело уставился на глазное яблоко, который он выудил при первом же погружении ложки в странное варево. Глаз смотрел на Степана немигающим взглядом. Мигать было нечем.

— Чей это? — внезапно севшим голосом спросил Степан.

— Лектера, — в тон Степе ответил Томас и сглотнул.

— Плохо читал лекции? — пошутил Степан, но никто не рассмеялся. Он осторожно утопил глаз обратно в кастрюле и поинтересовался, — а здесь что?

Степан ткнул пальцем в ломти дивного мяса, уложенные на тарелке аппетитной горкой. Они шипели, словно только что были сняты со сковороды.

— Это шкворчание ягнят, — после долгого молчания ответил Харрис и вдруг вцепился в край стола: она заметил на шее странника серебряный кулон.

— А тут что? — продолжал Степан, махнув ложкой в сторону какой-то синей жижи, размазанной по глубокой щербатой тарелке.

— Это Красный дракон, — прохрипел хозяин странных блюд и вдруг резко выбросил руку в направлении Степана, — откуда у тебя это?!

— Кулон-то? — Степан быстро убрал его на всякий случай за отворот косоворотки, — мне мама подарила, — соврал он. — Я полагаю, что когда доберусь до Светлой Пашни...

На этих словах Томас Харрис взвыл, дернулся и сверзился на землю ...