Одеяло

— Думаешь, это нормально?

— Что именно?

— Ну то, что нам выделили одну кровать на двоих?

— А что, есть варианты?

— Нет. Просто мы парни.

— И что? У тебя какие-то комплексы?

— Нет. Просто... забей в общем.

— Давай ложиться, за окном уже светлеет.

Парень сбросил с себя футболку, стряхнул джинсы и, оставив одежду на полу, плюхнулся спиной на кровать. Не рассчитав силу, он тут же несколько раз отпружинил вверх, отчего его трусы чуть сползли, оголив копну черных волос.

Я тут же отвел глаза в сторону. Выключил в комнате свет. Быстро побросал свою одежду с другой стороны кровати, чтобы утром далеко не ходить, и лег рядом с другом.

— Такой облом, когда на вечеринку все девчонки приходят со своими парнями.

— Да уж.

— И как в такой обстановке вообще можно выжить?

— Надейся на универ.

— Да... говорят там такое в общагах творится. У моего брата друг работает кем-то вроде завхоза при университете. Так он говорит, что минимум пару кроватей в неделю обязательно приходится чинить. У них там в одном здании и телки, и парни. Ты прикинь! Уборщица ведрами презики выбрасывает.

— Да не гони.

— Я тебе говорю. Это как мешок сосисок отправить на пончиковую фабрику. Только резину меняй и все у тебя будет в шоколаде.

— Ага, Вилли Вонка прям.

— Что?

— Ничего. Давай уже спать.

— Спи. А я еще помечтаю.

— Иди мечтай в другое место. В туалет, например.

— Да пошел ты. Не собирался я ничего такого делать.

— Я надеюсь.

Хотя от этих разговоров мне самому становилось не по себе. Трудно контролировать свои эмоции, особенно если они живут своей жизнью, в строго отведенном контейнере из кожи и мышц.

Сколько бы мой друг не говорил о девочках, но в реале я ни разу не видел, чтобы он хоть с кем-нибудь встречался, или хотя бы даже просто гулял. В классе все его считали немного чудиком. Из-за вечно дурацких подобранных нарядов и длинной челки. А еще из-за узких джинсов с дико длинными ремнями с металлическими наконечниками, которые безвкусно болтаются между ног, символизируя... да черт, ничего они не символизируют. Ремень болтается, как член между ног, отчего многие чаще обычного смотрят на его пах. Тоже мне, «стиль».

Пару минут мы лежали молча, пялясь в потолок. Никто из нас не хотел поворачивать набок. Я-то уж точно не собирался подставлять свою задницу или еще хуже, уткнуться носом в его волосы. Была бы моя воля, я подстриг бы этого парня налысо.

Кстати, все это время мой друг так и лежал на кровати в одних трусах. Я же в свою очередь укутался в одеяло. Вернее, в ту его часть, что не была придавлена спиной моего друга. Не понимаю, как он так не стесняется своей наготы? Я, конечно, на него не смотрю. Я же не педик какой-нибудь.

Пружины под парнем прогнулись, издав скрип. Потом еще.

— Что ты делаешь?

— Прости. Она такая упругая.

— Кто упругая?

— Кровать, придурок.

— Ты •••

сраный дрочер, спи уже!

Парень опять начал елозить, но на этот раз чуть привстав на руках, вытаскивая из-под себя одеяло. После чего начал заворачиваться в него, как в кокон. При этом он так близко придвинулся ко мне, что наши ноги на какое-то время соприкоснулись.

— Не нарушай границы, чувак. Это не круто.

— Я знаю, но под одеялом так тепло. Потрогай мою руку, она ледяная.

Его ладонь так неожиданно прикоснулась к моей ноге, чуть ниже трусов, от чего я тут же дернулся в другую сторону, еле удержавшись на краю кровати.

— Придурок, не лапай меня.

Рука у него и правда была ледяная.

— Что ты так дергаешься? Если бы я тебя не знал, подумал, что ты гей.

— Это я-то гей? На себя посмотри. Отрастил бабскую челку и выпендриваешься.

— Я не выпендриваюсь. Это часть моего имиджа.

— Парней твой имидж будет клеить.

— Да пошел ты.

— Сам пошел.

— Я думал мы друзья.

— Мы и есть друзья.

— Тогда не говори плохого про мою челку.

— А ты не лапай меня под одеялом.

— Больно хотелось.

Повисла мертвая тишина. Казалось, что никто из нас даже не дышит. Через пару минут мой друг развернулся ко мне спиной. Я сделал тоже самое. И мы уснули.

Проснулся я от какого-то дурацкого звука, доносившегося с улицы. Кто-то долбил мячом по стене дома, а через открытое окно слышимость была на максималке. Как-будто мяч отбивает чечетку о мою голову. Но про это я быстро забыл, поняв, что лежу, повернувшись лицом к своему другу, при этом одной рукой крепко прижимая его к себе.

Парень все так же лежал ко мне спиной.

А я его обнимал.

Я...

У меня началась паника. Сердце бешено забилось. При этом я боялся пошевелится и, не дай бог, разбудить своего друга.

В итоге я еще несколько минут лежал, обнимая его, пока отрезвляющий голос не разредил обстановку.

— Может, уже отпустишь меня? Я же знаю, что ты проснулся.

Я оттолкнул парня от себя, как будто он лез ко мне целоваться, а я сопротивлялся этому.

— Что, черт возьми, это было?

— Лучше ты мне ответь. Схватил меня среди ночи, стал обниматься. Потом тыкал меня в ногу, я боюсь даже говорить, чем. Я пытался тебя сбросить, но ты такой тяжелый. Я сопротивлялся сколько мог, а когда понял, что ты это делаешь во сне, то просто сдался.

— Сдался? Может тебя во сне еще трахать начнут, и ты тоже сдашься?

— Неее... я же не гей.

— Так какого хрена ты меня не разбудил?

— Слушай, что ты на меня орешь? Я не виноват, что ты к парням пристаешь. Ори лучше на себя.

— Я не пристаю!

— Ну да, как же. Ложишься с парнем под одно одеяло и у тебя при этом стоит. Педик.

— Сам ты педик. И челка твоя гейская.

— Что ты к челке моей привязался? Ничего страшного не случилось. К тому же ночью было холодно, а так мы хоть согревали друг друга.

— Более гейской •••

чуши я еще не слышал.

— Ну спасибо. Я хоть как-то пытаюсь сгладить случившееся. А ты что предложил?

— А нечего тут предлагать. Это ты из нас двоих педик. И больше я говорить об этом не собираюсь.

— Как пожелаешь.

— То и желаю. И не стоить говорить об этом пацанам. Они вряд ли поймут. Начнут говорить всякое. Нам сплетни не нужны.

— Уже «нам»? Я думал это полностью твой косяк.

— Еще слово, и я, богом клянусь, отрежу твою дурацкую челку и заставлю ее сожрать.

— Ага, тебе только дай волю, мои губки чем-нибудь раздвинуть. Педик!

От этих слов я стал пинать друга ногами, выталкивая его из кровати. Парень с грохотом упал на пол, задев стул, который тоже упал.

— Придурок, мне больно.

К моему удивлению, трусы у парня топорщились, а выпирающая часть была такой заметной, что скрыть это было никак нельзя.

— Я же сказал: педик!

— На себя посмотри!

Мой друг с такой скоростью подлетел к кровати и начал тянуть на себя одеяло, что я не успел даже схватится за его край. Одеяло оказалось на полу, полностью обнажив мое тело, от чего я тут же стал прикрывать руками область трусов, перевернувшись тут же на живот.

— Какого хрена ты там прячешь?

Его руки уже тянули за резинку трусов, от чего я как бешенный вцепился в них что есть силу, пытаясь удержать. Ткань за одну секунду была растянута на полметра, а характерный звук говорил о скорой победе моего друга.

В момент, когда мои трусы порвались и оставили меня с голой жопой, дверь в комнату открылась и в ней показался наш общий друг и по совместительству владелец данной квартиры.

— Что вы тут разорались с утра пораньше?

Мы машинально уставились на владельца голоса, при этом мой друг стал прикрывать моими трусами свой топорщившийся член, что вызвало еще больше недоумения у незваного гостя. Правда он больше ничего не сказал. Просто окинул нас смущенным взглядом и вышел из комнаты.

— Придурок.

В меня полетели мои же трусы.

Мы начали очень быстро одеваться, не смотря друг на друга. Заправили кровать. Подняли на свое место стул. Рваные трусы пришлось выкинуть в окно. Это была дурацкая идея, я знаю. Потому что после того, как я это сделал, на улице перестали долбить о стену мяч и послышалось:

— Эй... какого... фууууу...

Но никто из нас не обратил на это внимания.

— Челку поправь, а то выглядишь, как будто мы пол ночи трахались.

— А тебе только этого и надо. Да?

У меня опять засосало под ложечкой, но на этот раз я решил промолчать.