Парк культуры

Посвящается тому, чего не было И тому, что могло бы быть. Итак, милые друзья, именно Алеша Пешков, а вовсе не Максим Горький. Вот настоящее имя того матерого писателя. Те, кто это знал, пусть сочувствующе качнут мне головой. Те, кто не знал — удивятся. А если найдутся такие, кто мне не поверит — добро пожаловать, приезжайте на станцию «Парк культуры» и подойдите табличке в конце зала. Там все написано. И это, кстати, не случайно: ведь именно у таблички я сейчас стою и отсюда же начинаю свое трагическое повествование.

Знаете ли вы, какой сегодня день? Стыдно, братцы, стыдно: Так вот напомню — сегодня пятница. А какое число, помните? Нет? Ну и не стыдитесь. Я сам тоже не помню. Но где-то середина октября. Но все это суета. Главное же — в парке культуры сегодня последняя дискотека. Последняя — и все. Больше дискотек не будет, будет зима. Что-то должно сегодня случится. Должно по всем законам социологии, математического анализа и теории вероятностей. А потому решительность наша сегодня предельно взведена, взоры остры и отточены.

— Чья это «наша» — спросите вы?

— Как это, чья — удивлюсь я — со мной едет лучший друг Саша.

: И под любопытные взгляды читателей два приятных молодых человека вальяжно проследуют к эскалатору.

— Напрасно они покрасили свод блестящей краской — с надеждой спрошу я у Саши.

— Да, Сергей, напрасно — с неподдельной вежливостью и учтивостью ответит он мне.

На улице холодно. Холодно настолько, что даже невинная идея выйти на балкон кажется большой ошибкой. Подумали ли мы с Сашей одни и тоже, или я был одинок в своих сопоставлениях — сказать честно, не знаю. Привычным шагом мы подойдем к знакомой палатке.

— Нет уж, мой друг, «девятки» я сегодня не буду. Настрой, понимаешь, не тот:

И Саша с радостью купит два «Бочкарева».

Крымский мост встречает нас радостными огнями, а могучий Петр I сверлит сердитым взглядом, стоя по колено на своем бронзовом паруснике. Мы идем в парк культуры — и я немыслимо счастлив от того, что все только начинается. Пусть зияют своей чернотой осенние лужи, пусть негостеприимно смотрят ворота: Сегодня пятница — а значит, я забуду об этом.

Кстати, о воротах я заговорил не случайно. Ведь именно у них мы заметили одинокую парочку, утопающую в урагане осенних листьев. Четкая и ритмичная походка, которая о многом сказала бы деревенскому парню, классическая поза «под ручку» — все говорило о том, что мы на правильном пути. Заговорил Саша:

— Девушки!

Девушки обернулись и прострелили нас своими испуганными взглядами.

— Девушки: э: вы тут одни гуляете?

«Нашел, чего спросить» — тихо подумал я. Судя по выражению лиц девушек, они подумали то же самое.

— Ну да — наградили они нас ответом.

— Можно мы с вами прогуляемся? Нет, ну если вы не хотите:

— Прогуляйтесь.

Начало было положено, и оттого стало радостнее. Свободно вздохнув и скинув с души камень, я открыл рот. И закрыл его. Саша тем временем продолжал:

— Вы работаете или учитесь?

— А что?

— Нет, ну просто интересно:

— Учимся.

— А где?

Сия пластинка знакома до боли всякому, а потому оставим Сашу и пользуясь моментом, опишем наших подруг. Видел ли читатель осеннюю улицу с ее манящими огоньками, корявыми деревьями и мокрыми дорогами? Видел. Прекрасно. Так вот частичка этой самой унылой улицы сейчас шагала рядом с нами.

— Сколько им было лет? — спросит читатель.

— Не знаю, сколько. Наверное столько, сколько и должно быть.

— А во что они одеты?

— И это сказать сложно. Но точно, не голые:

— Сергей! — Сашин окрик приостановит наши мысли. Повернусь лицом к нашим подругам:

— Учитесь, значит: Ну и как, интересно?

— Что интересно?

— Учиться.

Учиться им было интересно. А еще они любили готовить и любили есть персики. А вот кого они совершенно не любили, так это нерусских. Проблемы семьи их не волновали, а на станции «Чкаловская» они не были.

— Ну что ж — уже говорил я — Приятно было погулять. Может, еще увидимся:

Быстрой и стыдливой походкой мы пойдем на другую аллею.

— Как они тебе — спросит Саша.

— Да так: — отвечу я.

Вот, кстати, и дискотека. Прямо на улице, под открытым небом. На асфальтированном пятачке дергалось несколько фигурок, преимущественно девичьих. Широкоплечие тени стояли с краю, курили, отхлебывали пиво и всем видом показывали, что оказались здесь случайно. Увядающая осень, холодная улица и бесперспективная, чужая танцплощадка — все это смешалось во мне в невиданную жгучую смесь. Она прогрызала всю душу и сочилась наружу, заставляя развернуться и уйти прочь. «Ничего» — успокаивал я себя — «Ничего, просто время нужно: Сейчас погуляем, привыкнем и все будет:» Саша стоял рядом и грустно смотрел на танцующих. Я понимал его хорошо, как никто другой.

— Тебе чего? — спрашивал меня милый друг, стоя у палатки.

— Давай «Девятку»:

Саша подошел к окошку:

— Пожалуйста, «Девятку» и «Невское светлое».

— Вам открыть?

— Да.

И вот уже желтая горечь растекается по моему желудку, деликатно постукивая по голове. Мы сидим на скамейке. Сейчас все заладится:

И вот тут то они прошли мимо. Четко прошли, классически.

И такие взрослые. Точно, взрослые. Наверное, старше нас. Саша приподнялся и посмотрел на меня:

— Сэм сайт, иллевн оклок! — проговорил он, подражая виртуальному летчику из компьютерной игры.

— Таргит ин рейндж! — с развязанной американской простотой ответил я, уподобляясь уже штурману.

На сей раз была моя очередь выступать.

— Здравствуйте!

Два презрительных взгляда проскользили по нашим курткам.

— Здрасьте!

— Можно мы с вами прогуляемся? А то нам одним скучно:

— А: Ну, попробуйте.

Две круглых луны с нарисованными губами и утопющими в черной туши пустыми глазами посмотрели на нас.

— А где же ваши девушки? — спросили они, сражая нас своей свистящей простотой.

— Одни гуляем:

— А вы всегда одни?

Видел ли читатель людей, которые бы гуляли всегда одни? Думаю, что не видел. Однако вопрос сей был задан безо всякого намека на шутку или иронию.

— Да нет: То есть, ну в общем:

Я еще не допил свою бутылку и понятное дело, чувствовал себя ровно. Однако чуть начав разговор, я застал себя смертельно пьяным. Было ли тому причиной пиво, или что-то еще — на знаю. Я замолчал.

Пустоликие нимфетки с видом сосали сигареты и скучно поддерживали Сашин рассказ о том, как он отдыхал на море.

— Были ли твои подруги красивыми? — спросит читатель.

— Безусловно!

— Но отчего же ты скучен и нем, Сережа?

— Как бы вам сказать, друзья: Я просто не видел себя рядом с ними. Всем своим нутром я не мог нащупать хоть ниточку, которая бы нас связывала.

— Как тебе они? — спустя восемнадцать минут спрашивал Саша.

— Ничего, красивые:

Мы опять шли к танцплощадке.

И вновь разноцветные огни заскользили по черным теням одежд. Вновь засверкала и задвигалась яркая кучка тех, кто рискнул выйти на танцпол.

— Как тебе вон те, в красном? — теребил мой рукав Саша.

— Которые?

— Да вон: Ты куда сморишь!