Непреодолимое желание. Сексуальные желания и фантазии

— Думаю, вам надо выпить и потрахаться.

— Надо сказать, психотерапевт вы действительно неплохой...

— Ленка, ну что ты как маленькая! Давай еще посидим! Смотри, и закуска еще осталась!

— Нет, девочки, не хочу больше, я домой... устала...

Сегодня пятница, да еще и пришла неплохая зарплата, с премией, и коллеги предложили отметить это, а заодно и конец невмочь тяжелой рабочей недели в кафе. Лена согласилась лишь с условием прогуляться до места пешком.

Погода... шептала! Посреди суровой зимы вдруг случилась оттепель. Небо, правда, было низким и серым, и снежинки второй день танцевали не очень стройный хоровод, под ногами было сыровато, но зато можно было сбросить ненавистные тяжелые шубы, накинуть пуховичок полегче и трикотажную шапку, а уж про варежки и вовсе позабыть.

Вычищенные тротуары были довольно скользкими, и девчонки, пока шли, успели не по одному разу поскользнуться, поиграть в снежки и порядком изваляться в снегу. Так что на пороге выбранного ими заведения они появились взлохмаченными, растрепанными и чересчур веселыми, чем привлекли внимание охранника.

— Молодой человек, все в порядке! — мило улыбнувшись, сказала ему Аня, успевшая раньше других причесаться и привести себя в порядок.

Уселись за выбранный столик, и вот — вожделенное меню в руках! По традиции, заказали курицу с картохой, на закуску — салат из морепродуктов, нарезки из фруктов, бекона и красной рыбы, лимончик, сок и... да, да, какой русский не любит стрессоснимающей водки?

Алкоголь приятно расслабил душу и тело, и разговоры потекли рекой. Шеф, коллеги, общие знакомые, дети, мужья — под раздачу попали все и икали, наверное, не по одному разу.

Марина и Таня уже пошли танцевать, Аня, как всегда, удалилась на перекур, Аленка без конца травила пошлые анекдоты, коих она знала в безмерном количестве. Слушающие задорно смеялись... только Лену ничего не радовало. Рабочая неделя вымотала все силы, да и настроения не было. А пойти на пирушку она согласилась всего лишь за компанию.

Сбежав от коллег, Лена с облегчением вышла на улицу. Стемнело. И падающие снежинки в свете фонарей были похожи на искорки, летящие от взмаха волшебной палочки феи. «Вот явилась бы сюда и натрахтибидохала бы мне счастья» — с сарказмом подумала Лена, но закончить мысль не успела. За спиной она услышала звук притормозившего авто.

— Добрый вечер, прелестное создание, которое не боится гулять по ночам! — голос был приятным и даже как будто знакомым. Лена обернулась, чтобы посмотреть на смельчака-водителя, и остолбенела. Тот тоже не мог отвести от нее взгляда.

— Сомов, ты следишь за мной? — возмущенным тоном спросила она, и тут же добавила: «Ах да, я наверно много на себя беру. Попробую угадать... ты вышел на «охоту»?!

— Котенок, неужели ты... ты мне снишься? — почти выдохнул Антон.

— Сомов, вот только не надо разыгрывать несчастного, говорить, что ты несказанно рад меня видеть, что ты скучал, тосковал, — поддевала его Лена. А что она должна была говорить после того, как сама его отшила, как ей казалось, раз и навсегда?

— Малышка, ты даже не представляешь, как я скучал... я... меня тоска одолела... я...

Лена не дослушала, развернулась и стала неспешно удаляться от машины. Сердце готово было выпрыгнуть из груди от радости... Ведь сколько, сколько раз после разрыва она думала о нем, мечтала вновь оказаться рядом с ним, в его «лапах», ощутить пряный вкус этих мягких, бесконечно нежных пухлых губ, раствориться в нем и существовать только там, где он будет прикасаться.

«Я хочу его... о, нет, я не должна... но... это влечение нельзя контролировать...

... ооооо, физиология... это сущий демон, и сегодня этот демон меня точно погубит, если я стану думать не головой, а центром удовольствия...

... с другой стороны, как часто люди боятся признаться в том, что их друг к другу тянет... ведь жизнь — короткая цитата, и мы просто обязаны прочесть ее всю, не упустив ни одной буквы...»

Поразмышлять ей не дали — это же Сомов! — темно-вишневый «Форд» догнал Лену и преградил путь. Антон вышел из машины и предстал перед Леной с выражением лица побитой собаки.

— Леночка, давай поговорим, пожалуйста! Больше ни о чем не прошу... ну хочешь, я на колени встану? — и он наклонился, уже почти коснувшись одним коленом земли.

— Сомов, прекрати паясничать! — она подняла его за локоть. — Давай так сделаем — довезешь меня домой, ну и, может быть, удастся... поговорить... приятной беседы не обещаю!

— Согласен! — и он с легкостью и прытью мальчишки обежал машину и открыл дверцу перед женщиной, которую так жаждал увидеть.

Он ловил каждое ее движение, каждый вдох.

Сначала ехали молча. Каждый думал о своем. Сомов машинально положил руки на руль и так же машинально, почти ватными ногами, нажимал педали. Он был возбужден. Уже. Слишком. От одного ее присутствия. «Бл*ть, как у собаки Павлова: лампочка зажглась — слюни потекли», — ругнулся он про себя.

Лена молча корила себя за то, что согласилась сесть к нему в машину. Если б не алкоголь, она бы этого не допустила. Ах, если бы да кабы... теперь поздно каяться...

Ведь все было хорошо, вечер так беззаботно начался. Плохо только, что ЭТОТ ЧЕЛОВЕК теперь так близко: он сидит на соседнем кресле, и она ощущает его энергию даже на расстоянии, и ей это нравится; она вдыхает запах его одеколона — и это ей тоже нравится; она, оказывается... ждала его?!!! Вот это да! Вот это признание самой себе!

... долгие месяцы она боялась признаться себе в том, что скучает по этим черным лукавым глазам, по этому приятному голосу и — черт! — по его сильным и умелым рукам, которые, когда прикасались к ней, заставляли забывать обо всем и ощущать себя только в местах прикосновений.

На нее нахлынули воспоминания. «Пусть, пусть, пусть!!! Пусть он эгоист, пусть он слишком честолюбив, но — он умел заводить меня одним лишь голосом, а когда прикасался, словно проникал под кожу... господи, как это было сладко... полностью раствориться в нем... ведь в нем так уютно... он как будто все пространство занимал собою, своим биополем, мысли улетучивались, и было лишь удовольствие».

Антон первым нарушил тишину:

— Котенок, я готов выслушать твои претензии.

— В смысле?

— Твои претензии в мой адрес. Ты считаешь, что я тебя чем-то обидел или... я не умею красиво выражаться, ты же знаешь. Я что-то сделал не так?

— Оооо, Сомов, ты даже не представляешь, сколько всего «не так»! Мало того, что ты нескончаемый эгоист и живешь только ради себя, нимало не заботясь о других, в том числе и об окружающих тебя женщинах, так ты ещё правду не научился говорить в глаза! Убегаешь в кусты, поджав хвост как позорная собака! — Лена рассердилась, глаза блестели и, казалось, накипевшая ярость готова была выжечь все вокруг.

— Девочка, ты о чем? — Сомов не на шутку испугался и говорил тихо.

— Не придуривайся!

— Я действительно не понял, почему ты так решительно меня отшила, — сказал он и мягко остановил автомобиль.

— Ты... ты издеваешься? Ты за дуру меня принимаешь? — кричала Лена, не в силах сдерживать возмущения. — Ты... с другой... у меня на глазах... — тут она перешла на шепот, потому что не могла говорить об этом громко. Она обернулась к нему: — Почему? Зачем ты так сделал? Ведь я тебе доверяла, — слезы уже вовсю бежали по щекам. — А ты... Ты!!! Ты не имел права так поступать со мной!!! Ты!!! Ты прекрасно знал, что я... как ребенок... Никак не могу понять, за что ты так со мною? Хотел оттолкнуть? Можно было просто сказать словами, что не хочешь встреч, — эмоции переполняли, да Лена и не сдерживала их.

— Малышка, да это... совсем не то, что ты подумала...

— Заткнись, заткнись!!! Я пришибу тебя тут же на месте! — и она уже молотила кулачками по его груди. Куртка Антона была расстегнута. На нем была одета бордовая рубашка. Боже, как этот цвет шел ему! Да еще и верхняя ...