Наслаждение

На самом деле я не очень интересуюсь политикой. Я не демократ и не республиканец. Я не либерал и не консерватор. Я просто... ну, где-то между Независимым и "Мне насрать". Поэтому некоторые могут счесть это очень странным — я знаю, что мои родители так и сделали,  — что в начале июля 2011 года я взял академический отпуск в колледже, чтобы работать в предвыборной президентской кампании сенатора-республиканца от штата Колорадо Джун Джепсон. Причина в том, что я был очарован ею.

Думаю, мне нужно немного рассказать о себе. Может быть, я немного выше и мускулистее среднего человека, но, конечно, ничего особенного. Возможно, я выгляжу немного лучше обычного, но если и так, то ненамного. Я был достаточно умён, чтобы поступить в колледж низкого уровня, но даже там я был в нижней трети своего класса. В общем, я, по сути, обычный парень, за исключением двух вещей. По какой-то причине — вероятно, это заболевание, от которого я в конечном итоге рано умру — я не смягчаюсь между эякуляциями (независимо от того, достигается ли это моей рукой или киской), и обычно я могу эякулировать четыре раза в час; и мой член значительно толще и длиннее, чем, как мне сказали, в среднем у американских мужчин.

Вышесказанное описывает мои в основном физические и умственные качества. Однако я совсем не нормален в своих сексуальных вкусах. Хотя мне двадцать один, я предпочитаю женщин постарше. Я никогда не трахал женщину моего возраста или моложе; самая молодая была женщина примерно на пять лет старше меня. Мне повезло, что в Айове, откуда я родом, много похотливых 30—60-летних женщин, так что я был довольно хорошо сексуально удовлетворён с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать.

Как бы нелепо это ни звучало, я убедил себя, что если я буду рядом с Джун Джепсон, она захочет трахнуть меня, несмотря на то, что она была замужем, имела двоих детей, всегда публично поддерживала "семейные ценности" и была известна на всю страну. На момент моего увлечения ей было около 50 лет, у неё были поразительные каштановые волосы (я не знаю, красила она их или нет), красивое лицо и огромные сиськи (были споры о том, были ли они естественными или подкаченными). Она стала бы моим самым красивым и сексуальным завоеванием, по крайней мере, я так думал!

Хотя я действительно познакомился с Джун во время работы над её предвыборной кампанией в Айове и был взволнован, когда она несколько раз прикоснулась ко мне, к моему большому разочарованию, она не проявила никакого интереса к тому, чтобы переспать со мной. Несмотря на то, что на ней было многовато макияжа, тем не менее, лично я нашёл её даже более желанной, чем то, что я знал о ней по средствам массовой информации.

Я счастливо работал, сражённый Джун, но достаточно контролировал себя, чтобы не выставить себя дураком, когда сопровождал её на ярмарку штата Айова в августе 2011 года.  

Там она купила корн-дог длиной в фут и вставила его в свои полные розовые губы. У меня мгновенно встал и облизнулся в штанах без какой-либо физической стимуляции, такое случилось со мной первый и единственный раз. К счастью, один из моих коллег сделал её фотографию. Я попросил его отправить мне фотографию по электронной почте для личного пользования, но только убедившись, что она не попадет в национальные СМИ, так как её недоброжелатели могут посмеяться над ней.

После эпизода с корн-догом я перешёл от увлечения Джун к одержимости ею. К счастью, над её кампанией работало несколько пожилых женщин, которые были восприимчивы к ухаживаниям молодого парня, поэтому я мог фантазировать, что трахаю Джун, колотя их киски. Однако ни одна из них не была особенно хороша собой, так что мне действительно нужно было напрячь воображение, но, по крайней мере, это было лучше, чем дрочить на фотографию Джун с корн-догом.

К сожалению, Джун рано выбыла из гонки, так что мне не удалось долго общаться с ней, и поскольку ни мне, ни многим другим сотрудникам её предвыборной кампании в Айове не заплатили, мне нужно было найти настоящую работу по крайней мере на семестр, прежде чем вернуться в колледж.

В итоге я получил работу в районе нефтяного бума в Северной Дакоте вместе с одним из моих приятелей по кампании, парнем по имени Джастин. Несмотря на то, что работа была тяжёлой и большую часть времени мы были изолированы от нормального общества, в ней было две вещи, которые делали её терпимой и фактически заставляли меня оставаться там до Рождества 2012 года.

Первое, что сделало это терпимым, было то, что мы заработали кучу денег, достаточных для того, чтобы легко оплатить оставшуюся часть моего колледжа, когда я решил вернуться, новую машину и многое другое, в дополнение к значительной сумме сбережений.

Во-вторых, там была дружелюбная замужняя женщина лет на двадцать старше меня, которая жила в том же трейлерном парке, что и мы с Джастином, и чей муж работал ровно в те же часы, что и я. У неё было невзрачное лицо, но — по крайней мере, на мой взгляд — её тело было очень похоже на тело Джун, включая очень большие сиськи, и она была сексуально ненасытна. Я трахал её в среднем два раза в день всё время, пока был в Северной Дакоте. Ей особенно нравилось, когда её руки были скованы, когда я трахал её собачкой, массируя натуральные большие сиськи и фантазируя, что я с Джун.

Джастин покинул нефтяные месторождения Северной Дакоты примерно в то же время, что и я, и мы вместе сняли квартиру. Мне нравилось общество Джастина, и он стал хорошим другом, но у него была одна черта характера, которая могла раздражать. Если кто-то обижал его, он был зациклен на том, чтобы отомстить. Обычно его месть была чем-то незначительным или только в его собственном воображении, например, публикация чего-то на 

интернет-сайте. Иногда месть была серьёзнее, включая аварию с машиной одного парня. К счастью, не так уж много людей причинили ему зло.

Хотя я часто думал о Джун, особенно всякий раз, когда в прессе появлялась история о ней, и хотя фотография с корн-догом была моей заставкой, я забыл о том, что мне, по сути, не оплатили работу в её кампании в Айове. Джастин не забыл.

В начале 2013 года в национальной прессе появилась история о том, что Джун не заплатила своим сотрудникам в Айове. Эта история действительно взволновала Джастина. Далее появилась история о том, что она собиралась отправиться в Айову, чтобы встретиться с сотрудниками, извиниться перед ними и посмотреть, может ли она как-то помочь им. Джастин пришёл в бешенство.

— Давай похитим её, когда она приедет, и подержим несколько дней, чтобы преподать ей урок,  — сказал он мне со всей серьёзностью.

— Мы не можем этого сделать, у нас могут быть большие неприятности — похищение людей, как ты знаешь, является серьёзным преступлением.

— Мы не станем требовать выкуп или что-то в этом роде, просто подержим её несколько дней, а потом отпустили; мы можем это сделать.

— Боже, Джастин, ты сумасшедший,  — ответил я.

— Давай, не будь слабаком, Дейл. Плюс я знаю, как ты ею очарован, и, возможно, если вы будете вместе несколько дней, она захочет тебя трахнуть; или, по крайней мере, взять твой член как "корн-дог",  — сказал Джастин, явно не сдаваясь.

Я подумал о фотографии корн-дога; "Если бы был хоть какой-то шанс заменить корн-дог моим членом, это было бы здорово",  — промелькнуло в моём дурном мозгу.

— Хорошо, если мы можем сделать это правильно, чтобы исключить хоть малейший шанс быть пойманными,  — сказал я, даже не веря, что я думал об этом, не говоря уже о том, чтобы согласиться.

Джун совершала поездку, чтобы поговорить с сотрудниками в Де-Мойне. У моего дедушки был пустой маленький дом в сельской местности недалеко от озера Окободжи, примерно в двухстах милях отсюда. Это было идеальное место, чтобы держать её, и было достаточно далеко, чтобы, если мы всё сделаем чисто, никому не пришло в голову заглянуть туда.

Я поговорил с дедушкой и сказал ему, что хочу воспользоваться пустующим домом на несколько недель; он был рад мне позволить. Он позвонил, чтобы в доме включили электричество.

Мы с Джастином отправились в дом моего дедушки, отремонтировали его, в том числе сделали одну из двух спален полностью изолированной и защищённой от побега, привезли новую мебель специально для безопасной спальни и украсили её. Кроме того, я прочитал автобиографию Джун и почти всё что мог найти о ней в Интернете, купил продукты и аксессуары, и спланировал похищение "без доказательств".

Возможно, мне следует упомянуть кое-что о Джастине. Он, пожалуй, самый сильный парень, которого я когда-либо встречал в своей жизни. Когда мы были в Северной Дакоте, он работал разнорабочим, работа, которая требовала огромной силы, и, по словам бригадира, он был самым эффективным 

во всём штате. Он получал за это премиальную плату.

Чтобы подготовиться к нашим праздникам, мы поставили просроченные номерные знаки соседнего штата, которые мы купили на блошином рынке, поверх номерных знаков на моей машине. Мы сделали несколько пластиковых автомобильных деталей, которые приклеили к моей машине, чтобы она выглядела как другое транспортное средство, заменили логотипы другими и нанесли на неё ленточные гоночные полосы. Поскольку мы сами были бывшими сотрудниками, мы узнали всё о встрече бывших сотрудников предвыборной кампании.

Оказалось, что на самом деле захватить Джун было на удивление легко; Я действительно думал, что сенатор США будет лучше защищена. Джун отправилась на встречу в Де-Мойн только с одним сопровождающим, и он был полным лохом. Джастин усыпил его, пока он ждал Джун в машине за пределами собрания. Как только оно закончилось, когда Джун подошла к машине в темноте, мы просто схватили её сзади, усыпили хлороформом, и Джастин отнёс её к моей машине примерно в двух кварталах отсюда в таком месте, где не было дорожных камер.

Поскольку мы ожидали, что хлороформ вырубит Джун всего на десять минут, мы завязали ей глаза, заткнули рот кляпом и сковали руки наручниками за спиной. В перчатках — всё, что мы делали, было в перчатках — я достал её мобильные телефоны (у неё было два) и косметику из сумочки и бросил всё в машину с сопровождающим. Мы посадили её на заднее сиденье моей машины, и я сидел там с ней, пока Джастин вёл машину, стараясь соблюдать все правила дорожного движения.

Извращенец, которым я являюсь, я задрал платье Джун выше колен, чтобы видеть её бёдра, когда мы ехали; они выглядели великолепно.

Джун действительно пришла в сознание примерно через десять минут. По приглушённым звукам, которые она издавала, я понял, что ей было не по себе.

— Джун, меня зовут Зан. Я хочу, чтобы ты знала, что тебе не причинят вреда. Хотя я ещё не могу объяснить, почему мы пригласили тебя сопровождать нас, я не хочу, чтобы тебе было неудобно. Если ты согласишься не кричать, не пытаться снять повязку с глаз или не пытаться открыть дверцу машины, я сниму с тебя кляп и прикую тебя наручниками ко мне, а не буду сковывать твои руки за спиной.

Она немного поколебалась, а затем кивнула головой "да". Я вынул кляп, затем переместил её, снял наручники с левой руки и пристегнул правую руку к моей левой. Дьявол, какой я есть, я почесал её груди, когда менял её положение; это было довольно легко сделать, учитывая, как далеко они торчали. Моё лёгкое касание кистью заставила меня поверить, что они естественные, но я умирал от желания узнать наверняка.

Её первый вопрос был:  — Как долго я была в отключке?

Поскольку мы не хотели, чтобы она поняла, как далеко от Де-Мойна мы её везём, я ответил:  — Около двух с половиной часов.

Она начала тихонько всхлипывать, сидя в машине, и умоляла нас не причинять ей 

вреда. Она также пробормотала, что семья не может позволить себе выкупить её. Видя её страх, я решил, что её нужно подбодрить.

Я уверял её, что у нас нет намерения причинять вред и что мы освободим её без какого-либо выкупа. Я положил руку ей на колено и сказал:

— Пожалуйста, расслабься, мне, как и моему коллеге Зину было бы очень грустно, если бы ты почувствовала угрозу, Зин, пожалуйста, скажи Джун, что мы не причиним ей вреда.

Джастин ответил:  — Нет, Джун, тебе не причинят вреда, пока ты наша гостья.

Затем я начал говорить с Джун о спорте, моде, законодательстве, которое она будет спонсировать в Сенате в следующем году, о том, какие, по её мнению, основные проблемы стоят перед страной, каковы её взгляды на некоторые социальные проблемы дня (как будто я не знал) и т. д. К тому времени, когда мы прибыли в домик, чуть более чем через три часа после похищения, она, казалось, несколько расслабилась.

Когда мы вошли в дом, мы отпустили Джун в отдельную ванную комнату в защищённой спальне, проинструктировав не снимать повязку с глаз, накормили, а затем заперли в её комнате на ночь. Мы сказали ей, что в шкафу есть ночная рубашка и кое-какая другая одежда (которую мы купили в комиссионном магазине на противоположной стороне Де-Мойна от озера Окоджоби), и надеемся, что ей будет удобно.

Надев перчатки, на следующее утро Джастин снял пластиковые надстройки и гоночные полосы с моей машины, убедившись, что снял весь клей, снял поддельные пластины, разрезал всё, принёс разрезанные материалы в местный центр утилизации, а машину отвёз на автомойку.

Надев капюшон, я открыл дверь в спальню Джун около 8:30 утра, завязал ей глаза и повёл на кухню завтракать, приковав левую руку к подлокотнику кресла. Она ещё была в ночной рубашке, которая, вероятно, была немного более откровенной, чем думала Джун. Я начинал заводиться.

Пока Джастина не было, я решил осуществить свой личный план.

— Джун, теперь, когда я надеюсь, что ты знаешь, что мы не собираемся причинять тебе вреда, я хочу рассказать тебе о цели нашего приглашения.

— Зан, почему ты продолжаешь притворяться, что я в гостях; ты похитил меня.

— Похищение — это такое негативное слово. Я предпочитаю называть тебя нашей гостьей, потому что мы верим, что тебе понравится пребывание здесь.

— Действительно?  — саркастически ответила Джун.

— Да. Увидишь, что с нами заключил контракт кто-то очень близкий тебе, чтобы помочь избавиться от твоей сексуальной подавленности.

Джун напряглась, а затем сказала:  — У меня нет сексуальной подавленности.

— О да, у тебя это есть. У вас с мужем не было секса много месяцев, ты знаешь или подозреваешь, что муж скрытый гомосексуалист, и когда ты остаёшься наедине со своими мыслями посреди ночи, ты хотела бы, чтобы корн-дог с ярмарки штата был хорошим твёрдым членом.

Конечно, не было никакого способа узнать, было ли это правдой, но я это заподозрил при контактах, который у нас были во время кампании, плюс 

сплетни, которые я прочитал в интернете. Я был доволен её реакцией.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь. Всё это неправда. Я сексуально удовлетворена.

То, как она сказала это, было признаком лжи, согласно занятиям по психологии, которые я посещал.

— Джун, ты должна быть честна с собой, потому что чем скорее ты это сделаешь, тем скорее вернёшься в Сенат. Наш работодатель хорошо знает ситуацию, так что ты не сможешь обмануть ни нас, ни себя.

— Нет, нет, нет,  — неубедительно простонала она.

Учитывая её реакцию, я решил ускорить дело.

— Хорошо, Джун, почему бы тебе сейчас не одеться, а потом мы ещё немного поговорим.

С этими словами я снял наручник со стула и повел её в комнату.

— Сядь на кровать, Джун.

Я приковал её левую руку наручником к очень прочной металлической спинке кровати. Я молча подошёл к другой стороне кровати, застегнул наручник с правой стороны изголовья, а затем осторожно подвинул её правую руку к наручнику и защёлкнул его на запястье. Она понятия не имела о том, что должно произойти.

Я вернулся к левой стороне кровати, положил её ноги на матрас и приковал левую лодыжку наручником к перекладине для ног, прежде чем она поняла, что происходит. Хотя затем она начала кричать и брыкаться правой ногой, всё равно вскоре я смог пристегнуть и её правую лодыжку.

Я просто сидел рядом с ней на матрасе, пока она не успокоилась. Затем я небрежно сказал:

— Джун, чтобы помочь тебе преодолеть своё подавление, я хочу, чтобы ты отсосала у меня, как сосала корн-дог. Ты сможешь это сделать?

Она начала плакать и умолять, но я оставался тихим и неподвижным, пока она снова не успокоилась. Затем я сказал:

— Если ты не готова к этому, может быть, я смогу привести тебя в нужное расположение духа. Ты уверена, что не хочешь отсосать мне прямо сейчас?

Она снова начала всхлипывать и умолять, поэтому я задрал ночную рубашку и ножницами срезал трусики. Мне нравился вид киски, хотя кустарник частично скрывал её.

— Первое, что нам нужно сделать, это побрить тебя, Джун,  — усмехнулся я.

Я подложил ей под промежность полотенце, чтобы не намочить постель, взял крем для бритья, воду в миске, бритву из ванной, а затем заговорил с ней как можно более успокаивающим голосом.

— Джун, пожалуйста, не двигайся, пока я тебя брею; Я буду чувствовать себя ужасно, если каким-либо образом причиню боль.

Хотя она продолжала приглушённо всхлипывать, она оставалась в основном неподвижной, пока я тщательно намыливал и брил промежность. Я получил от этого огромное удовольствие, хотя на самом деле не касался половых губ больше, чем было необходимо для обеспечения надлежащего удаления волос. Когда я закончил, киска выглядела фантастически, красивые полные губы и выступающий клитор с капюшоном. Губки блестели даже после того, как я вытер всё полотенцем; я улыбнулся — она была мокрой от возбуждения.

Как только я закончил брить её, я снова спросил:

— Джун, ты уверена, что не хочешь сейчас 

"корн-дог" моего члена?

Она просто покачала головой "нет" и захныкала.

— Может быть, ты передумаешь после небольшой стимуляции.

Я опустился на колени рядом с её промежностью. Затем я начал осторожно трогать всеми пальцами киску и клитор. Сначала она попыталась взбрыкнуть и покачать бёдрами, чтобы оттолкнуть мои пальцы. Когда она поняла, что это просто привело к дальнейшему проникновению, она перестала вертеться. Я также помассировал её массивные молочные железы и был очень рад, что они настоящие.

Я энергично стимулировал клитор, глубоко проник в киску в поисках точки G, а затем начал лизать и жевать половые губы. Вскоре она кончила. Рыдания сменились стонами удовольствия и криками, и всё тело неудержимо затряслось.

По её реакции я был уверен, что у неё очень давно не было оргазма. Я усмехнулся про себя, что, возможно, мои предположения о её сексуальной ситуации были верны. Я ждал, пока оргазм утихнет, просто держа одну руку на её бедре, а другую просто нежно кладя на киску, но не двигаясь. Как только она успокоилась, я снова стимулировал её, на этот раз ещё более энергично.

Конечно, к этому времени мой член был таким твёрдым, что это причиняло боль, но я решил, что мой член сейчас не войдёт ни в одно из её отверстий, если она не попросит об этом. Как только она перестала стонать от своего второго оргазма и бессознательно облизнула губы, я снова сказал.

— Джун, тебе действительно поможет, если ты возьмёшь мой член в рот и сделаешь из него "корн-дог".

К моему приятному удивлению, она пробормотала — Хорошо.

— Никаких зубов, Джун, только губы и язык, хорошо?

Она кивнула.

Я снял одежду, оседлал её и приложил шлем своего большого члена к её губам. Она открыла рот, и я осторожно вставил член. Она была явно удивлена размером, но широко раскрылась, а затем начала лизать и сосать. Несмотря на то, что она явно не была экспертом в этом, я был так взволнован исполнением фантазии, что она быстро подготовила меня к удару.

— Джун,  — сказал я,  — я готов спустить; ты когда-нибудь глотала?

Она отрицательно покачала головой, поэтому я вынул член и, даже не мастурбируя, брызнул ей на шею и грудь. Это было так чертовски приятно, что я не мог в это поверить! Лучшее, что я когда-либо испытывал от орального секса, не из-за того, насколько талантлива была моя партнёрша, а из-за того, насколько она меня возбуждала. Я отошёл от Джун, сделал ей комплимент, нежно поговорил с ней, втирая сперму в её кожу, особенно в большие спелые дыни, и, учитывая мой особый талант/состояние, я был готов снова примерно через десять минут, так и не смягчившись.

— Джун, ты была такой замечательной, и это так помогло тебе, что мы сделаем это снова,  — сказал я, оседлав её и поднеся шлем к её губам.

Я кончил на неё ещё три раза. С каждым разом она становилась всё более восторженной в своих ласках языком и сосании,  

а я становился всё более благодарным в своих комментариях. Однако к последнему разу, несмотря на её возросший энтузиазм, она явно выбивалась из сил. В последний раз я пустил первую струю ей в рот, прежде чем вытащить свой член, надеясь, что это не задушит её. Я был рад, когда этого не произошло, и после того, как она некоторое время подержала всё во рту, она проглотила.

После четвертого отсоса я, наконец, размяк.

— Джун, ты так здорово начала преодолевать свою сексуальную тревогу и получать сексуальное удовлетворение, что мой работодатель гордился бы тобой. Сейчас я сниму с тебя наручники. Почему бы тебе не принять душ и не одеться. Не снимай повязку с глаз, пока я не выйду из комнаты, но постучи в дверь, когда захочешь выйти.

Я сделал всё, как сказал, и когда я вышел и запер её в спальне, я рухнул на стул и на меня нахлынула чудесная безмятежность. "Святое дерьмо, часть сбывшейся мечты",  — сказал я себе.

Джастин приехал до того, как Джун постучала в дверь. К тому времени я почти пришёл в норму. Я рассказал ему, что произошло, и его глаза стали размером с теннисный мяч.

— Эй, Джастин, не волнуйся, если ты захочешь получить отсос до конца завтрашнего дня, Джун будет рада сделать тебе это.

Я видел, как его штаны натянулись.

Убедившись, что Джун успела принять душ и одеться, я постучал в дверь.

— Джун, ты здесь?

— Я не хочу выходить.

— Но мы с Зином приготовили для тебя обед.

После минуты молчания мы с Джастином надели капюшоны, и я открыл дверь. Джун сидела на стуле в своей комнате, уставившись в стену.

— Давай, Джун, тебе нужно поесть.

Я привёл её на кухню; мы приготовили её любимый сэндвич, индейку и сыр на ржаном хлебе с майонезом, а также немного сельдерея.

— Как ты узнал, что это моё любимое, или это была счастливая догадка?

— Джун, наш работодатель рассказал нам о тебе всё, это не догадка.

Она выглядела озадаченной, но села и поела; мы с Джастином присоединились к ней, немного трудно было сделать это в капюшонах. Наш разговор за обедом был лёгким, а затем мы спросили, не хочет ли она сыграть в Сердца с тремя руками.

— Нам сказали, что ты это любишь.

— Хорошо, но если я выиграю, ты сообщишь моей семье, что со мной всё в порядке, и скажешь им, когда меня освободят.

Очевидно, теперь она была убеждена, что мы не причиним ей вреда.

— Мы не знаем точно, когда освободим тебя, но мы скажем им, что это не займёт слишком много времени. Но что, если ты проиграешь, Джун?

— Чего ты хочешь?  — скептически спросила она.

— Тому, кто выиграет, ты сделаешь минет, и тебя не придётся заставлять.

Её глаза расширились, она некоторое время не отвечала, но, наконец, пробормотала:

— Хорошо.

Она выиграла — пока она вела себя хорошо, я немного подыгрывал ей, и мы всё равно планировали рассказать её семье. После того, как 

она выиграла, я спросил её, по какому номеру она хочет, чтобы мы позвонили, и на какой вопрос она хотела, чтобы мы ответили, чтобы доказать ей, что мы звонили. Конечно, мы не были настолько глупы, чтобы звонить откуда-нибудь поблизости от того места, где мы находились; мы спланировали всё заранее. Джастин позвонил своему другу, который раньше работал с нами в Северной Дакоте, который был канадским индейцем, сейчас живущим недалеко от Калгари. Друг Джастина позвонил ей домой в Колорадо с телефона-автомата примерно в пятидесяти милях от того места, где он жил, и получил ответ на вопрос Джун.

Остаток дня я подробно болтал с Джун обо всех вещах, включая Сенат, особенно законодательство, или о чем-нибудь ещё, чтобы отвлечь её от мыслей о своей несвободе. Я также не надевал на неё наручники и не удерживал её каким-либо иным образом.

Мы получили ответ на её вопрос, доказывающий, что мы связались с её семьёй ранним вечером. Она заплакала, когда мы сказали ей об этом, и сказала — Спасибо.

Джастину наскучило торчать дома, и он отправился в Окободжи поиграть в боулинг и бильярд.

Вскоре после того, как Джастин ушёл, у Джун возникла проблема.

— Зан, здесь нет косметики, я бы очень хотела немного накраситься, без неё мне неловко.

— Извини, Джун, без этого ты выглядишь ещё лучше, и мы ни за что не станем покупать женскую косметику — это вызовет подозрения.

После паузы она сказала:  — Может, мы хотя бы сыграем в карты?

После долгой паузы я сказал:

— Я не знаю, Джун, это не то, к чему мы готовились.

— Пожалуйста, такая же сделка, как и в прошлый раз,  — взмолилась она.

— Ну, хорошо, мы сыграем в джин-рамми. Если ты выиграешь, запиши всё, что хочешь получить, и Зин купит это завтра. Если ты проиграешь, тебе придётся сделать мне минет прямо сейчас и сделать ещё один, когда он вернётся; и ты должна сделать это топлесс на коленях и безо всяких ограничений.

— Я не знаю...  — начала она говорить.

— Как насчёт того, если я обыграю тебя в трёх играх подряд, мы получим минет, ну а тебе просто нужно выиграть два из трёх, чтобы получить макияж?

— Хорошо.

Я эксперт по джин-рамми. Я хорошенько её выпорол. Она не жаловалась, когда проигрывала. Я надел ей повязку на глаза, отвёл в спальню, запер дверь, сел на кровать без штанов, заставил её снять топ и опуститься на колени, и отпустил её.

Теперь, когда она могла пользоваться руками, всё было намного лучше, чем когда она была связана. Я играл с потрясающими голыми сиськами, пока она сосала меня; ласки сисек заставили меня кончить намного быстрее, чем обычно. Я предупредил её когда был готов взорваться, но она не вытащила меня изо рта, а проглотила первые два залпа, прежде чем прикончила меня рукой. Это было здорово. Я приподнял её, усадил рядом с собой, рассказал, как это было замечательно, и спросил, понравилось ли ей.

— Конечно, нет,  — 

сказала она совершенно неубедительно.

Учитывая моё состояние, я оставался твёрдым и попросил повторить.

— Сделка была заключена на один раз,  — ответила она, хотя и не резко.

— Как насчёт того, чтобы я сделал для тебя что-нибудь приятное?

— Например?  — скептически спросила она.

— Как насчёт массажа спины?

— Я напряжена,  — ответила она, затем после короткой паузы:  — Хорошо.

На этот раз она сделала три глотка, прежде чем вытолкнуть меня изо рта. Я заставил её дать мне ещё два раза с обещаниями часового массажа спины, и на четвёртый раз, несмотря на то, что у неё болел рот, она всё проглотила.

— Хорошо, Джун, ты была великолепна. Сейчас самое время потереть тебе спину. Но у тебя вся грудь в сперме. Давай вместе примем душ.

— Это не было частью сделки,  — отрезала она.

— Я не хочу, чтобы ты испачкала спермой все свои простыни. Я обещаю только вымыть тебя, а не трахать, и, пожалуйста, помни, что я здесь главный.

Она больше ничего не сказала, когда я раздел её, повёл в душ или когда я омывал её, хотя я мог поклясться, что слышал несколько стонов удовольствия, когда я скрёб её грудь и промежность.

Я уложил её голой на кровать лицом вниз, оседлал и сделал ей лучший часовой массаж, какой только мог, хотя я не ограничивался спиной, но также включил ягодицы и бёдра. Она слегка вздрогнула, когда я впервые коснулся ягодиц, но в остальном только выказала удовлетворение.

Глядя на её обнажённое тело, включая половые губки, выглядывающие между бёдер, я знал, что завтра я буду трахать её так или иначе.

После массажа я оделся и сказал:

— Надеюсь, тебе понравилось. Зин, вероятно, скоро вернётся домой, и я попрошу его зайти и получить свой минет, когда он придёт.

— Хорошо,  — это было всё, что она сказала, очевидно, в полусне.

Когда Джастин вернулся домой, он сказал мне, что исчезновение Джун стало большой новостью не только в Айове и Колорадо, но и по всей стране. К счастью, в новостях не было никаких зацепок.

— Пока мы ведём себя осторожно и умно, так и будет,  — ответил я; он кивнул в знак согласия.

Затем я сказал Джастину, что договорился о минете, который обещал. Джастину определённо не нравились женщины постарше, и он не был зациклен на Джун, как я, но, будучи чистокровным натуралом, он не отказался, поэтому, когда мы оба были в капюшонах, я отпер дверь Джун, и мы вошли. Я включил только слабый свет. Джун спала, но я её разбудил.

— Джун, время для минета Зину.

— О, я действительно устала, могу я сделать это завтра?

— Сделка была на сегодня, Джун. Зин действительно готов, он быстро кончит.

Я знал, что это правда, учитывая палатку в штанах Джастина и тот факт, что Джун лежала голая под одеялом.

Джун встала с постели, я вышел из комнаты, и не прошло и трёх минут, как я услышал, как Джастин хрюкает, как свинья. Примерно через пять минут он вышел из 

комнаты, и я снова запер дверь.

— Тебе понравилось?  — спросил я, улыбаясь.

— Да, это было здорово, у неё потрясающие сиськи.

— Она проглотила?

— Да, и это меня немного удивило.

Я просто рассмеялся.

В ту ночь я был так взволнован, что почти не мог заснуть, зная, что на следующий день собираюсь трахнуть Джун.

Я приготовил Джун её любимый завтрак, и мы с Джастином ели в капюшонах, чтобы она могла есть без повязки на глазах. После завтрака я спросил, не хочет ли она прогуляться, так как у неё было мало физической нагрузки. Я купил для неё пару кроссовок, и после того, как она их надела, я завязал ей глаза и повёл на прогулку, держа за руку.

Поскольку мы были полностью изолированы от всех остальных и шли медленно, у нас не было проблем. Мы болтали, пока она шла, и ей, казалось, это действительно нравилось. Когда мы вернулись, Джастин уехал в город, и я усадил её.

— Джун, как ты знаешь, наш работодатель нанял нас, чтобы попытаться сексуально расслабить тебя. Для этого мне придётся заняться с тобой сексом.

На её лице появилось выражение, которое я истолковал как нечто среднее между испугом, смирением и тревогой.

— Нет, пожалуйста, не делай этого. Мой муж — единственный, с кем у меня был секс, и это было бы неправильно. Я не аморальна.

— Послушай, Джун, у тебя нет выбора, так что твоя мораль не имеет к этому никакого отношения. Тебе будет легче, если я тебя свяжу?

С этими словами я быстро защёлкнул на ней пару наручников.

У неё на глазах появилась маленькая слезинка, а затем она сказала:

— Если ты собираешься это сделать, то свяжи меня.

Я проводил её в спальню в наручниках, пока снимал нижнюю часть одежды, и освободил от наручников только для того, чтобы снять верхнюю часть одежды. Затем я уложил её на спину и приковал каждую руку наручниками к металлическому изголовью кровати.

Хотя я не мог видеть её завязанных глаз, она выглядела встревоженной, но определённо не испуганной. Её киска выглядела возбуждённой, губки блестели гораздо сильнее, чем накануне.

Я ублажал её орально и пальцами в течение примерно пятнадцати минут, чтобы разогреть её, заставив испытать два небольших оргазма. Затем я встал между бёдер, положил пятки себе на плечи и медленно вставил свой возбуждённый твёрдый член во влажную пизду. Она стонала всё громче с каждым медленным сантиметром проникновения. Пизда ощущалась очень уютно для женщины, у которой было двое детей. После того, как она полностью приняла меня, я двигался гладко, красиво и медленно, прерываясь время от времени двумя или тремя быстрыми ударами, в то же время разминая пышные сиськи.

Я не думал, что продержусь долго, и оказался прав, особенно когда она начала визжать и раскачиваться на ягодицах. Когда я ударил, она закричала и забилась в конвульсиях, пока я полностью не спустил и не перестал ласкать её.

Когда я отстранился и лёг рядом с ней, я почувствовал себя так 

хорошо, как никогда в жизни. Мало того, что мой мозг был переполнен, так как я больше года фантазировал о том, чтобы трахнуть Джун, но реальность соответствовала фантазии, и я был полностью физически удовлетворён.

И снова я остался твёрдым и снова трахнул её в той же позе и с тем же результатом, хотя и продержался немного дольше, и она, казалось, спазмировала ещё сильнее, чем раньше. Когда я начал третий раунд, она заговорила разумно впервые с тех пор, как я начал лизать пизду.

— Зан, сними с меня наручники и попробуй соблазнить меня в другой позе.

— Обещаешь не пытаться сбежать?  — спросил я со смехом.

— Я не смогла бы, даже если бы попыталась.

Я освободил её, перевернул на четвереньки и трахнул раком. Примерно на полпути она начала колотить меня в ответ, я ускорил темп, и она издала непрерывный стон удовольствия. Когда я влетел в неё, она закричала и рухнула на кровать.

Я был уверен, что никогда не чувствовал себя лучше. Во мне был ещё один трах, поэтому после того, как я пришёл в себя, когда Джун лежала безудержно распластавшись на животе, я оседлал её, раздвинул пальцами половые губы и засунул свой всё ещё твёрдый стальной член.

В этой позе она была невероятно тугой. Также в этом положении её морщинистое отверстие подмигивало мне, поэтому я смазал большой палец соком киски и засунул его в попу, а затем начал дрочить. Джун издала почти непрерывный крик, когда я колотил её изо всех сил и время от времени крутил большим пальцем в анусе.

После моего четвёртого оргазма и её, по крайней мере, шестого, я собрал свою одежду, вышел из комнаты и запер дверь. Я оставил её практически в коме на кровати. После душа я немного отдохнул, пока моё сексуальное послевкусие не прошло примерно через час.

После обеда мы провели обычный день, разговаривая, обсуждая возможные законы и играя в игры. После ужина, хотя было уже темно, я повёл её ещё на одну прогулку. Когда мы вернулись, я ещё раз поговорил с ней о сексе.

— Джун, ты мой лучший трах на свете. Мы можем провести ещё один раунд сегодня вечером?

— Пожалуйста, нет, Зан. Моё влагалище действительно болит, и это причинит боль и никоим образом не поможет тому, что ты называешь моим "сексуальным освобождением".

— Я понимаю,  — сказал я, целуя её в щёку.  — Однако, прежде чем ты ляжешь спать, я помажу твои интимные места специальной мазью, так как тебе обязательно нужен ещё один сеанс завтра.

Она не ответила словесно, но, клянусь, я увидел лёгкую улыбку.

В ту ночь я действительно применил специальную мазь, которую часто использовал, когда изматывал сексуальных партнёрш своим никогда не смягчающимся членом. Я ничего не мог с собой поделать и сосал её сиськи минут пять после этого.

От Джун не было никаких жалоб. Прежде чем покинуть её комнату, я поцеловал её в лоб, надел капюшон, снял с её 

глаз повязку и сказал:  — Увидимся завтра.

На следующий день после завтрака и прогулки она не жаловалась и никак не сопротивлялась, когда я сказал ей, что пришло время для полового акта.

— Нужны ли наручники, Джун?

— Пожалуйста, не соблазняй меня снова,  — ответила она очень неубедительно.

— Это произойдет, это не то, что ты можешь контролировать, и это не твоя вина, за исключением того, что ты была сексуально подавлена большую часть своей жизни, и я поражён тем, насколько ты сексуальна. Так нужны наручники или нет?

— Поскольку у меня всё равно нет выбора, я думаю, что нет причин для ограничений.

Я повёл её в комнату, языком довёл до небольшого оргазма, но, зная, как здорово будет чувствовать себя мой член, когда я войду в киску, я поставил её на четвереньки и выебал до полусмерти по-собачьи. Я снова трахнул её сзади, когда она стояла с раздвинутыми ногами и руками на стене, в то время как я одновременно трогал пальцами её сморщенную дырочку. Потом я сел, а она ко мне на колени, и схватил её за большие сиськи.

Во время четвёртого секса с Джун она обхватила бёдрами мой торс и покачивала тазом всё время, пока мы трахались, так что это был первый раз, когда она трахала меня так же сильно, как я трахал её. Её последующий оргазм был самым мощным из всех, которые у неё были, и она была мёртвым грузом в моих руках, когда мы закончили.

Она недвижимо лежала на спине, и я снова помазал мазью киску.

Вечером Джастин сказал, что нам нужно отпустить Джун, так как история получала всё большую огласку, и в деле были буквально сотни сотрудников правоохранительных органов. Как ни жалко, но я знал, что он был прав, и вынужден был согласиться.

— Послушай, Джастин, если её киска достаточно хороша, чтобы я мог снова трахнуть сегодня вечером, тогда мы завтра её отпустим.

— Знаешь, Дейл, я, возможно, тоже захочу трахнуться, прежде чем она уйдёт.

— Я думал, тебе не нравятся женщины постарше?

— Я не знаю, но я продолжаю думать о том, как она мне отсосала, и о её потрясающих сиськах, которые больше похожи на сиськи 25-летней женщины, чем 50-летней. Потом, у меня давно не было секса,  — ответил он.

— Хорошо, вот что я тебе скажу, если киска готова, я просто трахну её три раза, а ты сможешь сделать четвёртый, и к тому времени она не заметит разницы.

Я покривил душой, так как к тому времени я уже не думал, что ей будет всё равно.

После разговора с Джастином я вошёл в комнату Джун в капюшоне. Она не спала и читала несколько журналов, которые Джастин купил для неё.

Я начал разговор с — Джун, мы, скорее всего, отпустим тебя завтра.

— Так ты думаешь, что теперь я сексуально раскрепощена?  — был её неожиданный ответ.

— Ты добилась отличного прогресса. Тем не менее, я думаю, что нам нужен ещё один сеанс, и 

я надеюсь, что мы могли бы провести его сегодня вечером. Готова ли твоя вагина к этому?

— Ты знаешь, что я никогда не соглашалась на то, чтобы ты занимался со мной сексом, не так ли, Зан?

— Я знаю, Джун, но я был с тобой откровенен и хочу, чтобы ты честно ответила на мой вопрос.

С этими словами я взял её за руку и погладил.

— С моей вагиной всё в порядке.

— Тебя нужно зафиксировать?

— Нет.

Джун была настолько активной участницей, насколько позволяли её усталость и возраст. Я трахал её по-миссионерски, сзади, склонившись над мягким креслом, и по-собачьи. Это было потрясающе. Мы оба были очень слабы после третьего траха, но я собрался достаточно, чтобы улизнуть и подойти к очень встревоженному Джастину.

— Проснись, чувак,  — сказал я ему.  — Не забудь надеть капюшон и запри её комнату, когда закончишь.

С этими словами я, спотыкаясь, вошёл в нашу спальню, упал в свою кровать и быстро заснул под звуки стонов в соседней спальне.

Когда я проснулся на следующее утро, Джастин ещё спал. Я посмотрел на часы, было поздновато. Мне нужно было приготовить завтрак для Джун и точно решить, когда мы её отпустим.

Мне показалось, что я что-то учуял, и когда я открыл дверь, то чуть не упал в обморок. На кухне Джун готовила завтрак. Она повернулась, посмотрела на меня и сказала:

— Я надеюсь, что ты любишь омлеты и тосты, так как, похоже, это единственная оставшаяся еда на завтрак.

Я был так ошеломлён, что мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что на мне не было капюшона и она могла видеть моё лицо. Когда я осознал это, я быстро вернулся в свою комнату, надел капюшон и вернулся на кухню.

— Как ты выбралась из своей комнаты, Джун?  — Заикнулся я.

— Когда Зин уходил прошлой ночью, он, очевидно, не запер её.

Я решил не спрашивать её, почему она не сбежала, так как ключи от машины были видны на вешалке возле входной двери, или как она узнала, что это был Зин.

Когда она сказала:  — Всё будет готово через две минуты, почему бы тебе не поднять своего приятеля,  — я вернулся в нашу спальню.

Я разбудил Джастина, велел ему надеть капюшон и сказал, что он облажался, не заперев дверь в комнату Джун, но, к счастью, она не убежала. Он сказал с явным огорчением:

— Извини, но я чувствовал себя очень здорово после того, как трахнул её, и совсем забыл об этом.

Зная, что я чувствовал после того, как трахнул Джун, я мог ему только посочувствовать.

Джун любезно согласилась, чтобы ей завязали глаза, чтобы съесть завтрак, который она приготовила, чтобы мы с Джастином могли снять капюшоны. Еда была великолепной на вкус, как и то, насколько умело она была приготовлена. Когда всё закончилось, пока Джастин мыл посуду, я ещё раз поговорил с Джун.

— Мы собираемся освободить тебя сегодня, Джун, хотя нам нужно довольно долго возить тебя, прежде чем мы это 

сделаем, чтобы у тебя не было надлежащей ориентации. Что мы планируем сделать, так это высадить тебя в каком-нибудь безопасном, но сельском месте, положить одноразовый мобильный телефон, который мы купили давным-давно в другом городе, в коробку с таймером, и после того, как мы уйдём, через час она откроется, и ты сможешь позвонить.

Её ответ был не таким, какого я ожидал.

— Какой сегодня день?

— Сегодня четверг, 17-е.

— На самом деле мне не нужно возвращаться в Сенат до понедельника, так что вы вполне можете освободить меня завтра.

Джастин уронил стакан, который мыл, когда услышал это. У меня отвисла челюсть, и мой мгновенный стояк сбил салфетку с моих колен.

Очевидно, Джун стала сексуально раскрепощённой, потому что в тот день у нас был праздник траха. Я трахал её семь раз, да и Джастин трахал её дважды. Во второй раз, когда Джастин трахнул её раком, она сделала мне минет, самый эротичный в моей жизни. После нашего полного дня по её просьбе я спал, обнимая её всю ночь, после того как попросил её пообещать, что она не будет смотреть на меня утром, пока я не надену капюшон.

В качестве последней удивительной вещи она попросила меня снова побрить ей промежность в пятницу утром, после того как мы позавтракали, а Джастин пошёл заправлять машину. После того, как я побрил её, мы трахнулись ещё раз. Она скакала на мне с безграничным энтузиазмом и 90 % траха — её заслуга!

Высадили её в сельской местности Иллинойса, всё по плану, за исключением того, что я страстно поцеловал её на прощание, взяв с неё обещание не снимать повязку в течение трёх минут.

Многомесячный цикл новостей об исчезновении Джун был длиннее, чем мы ожидали, и каждый раз, когда я слышал её имя, я вспоминал о чудесных трахах и становился задумчивым — и твёрдым.

Все были поражены и озадачены тем, что Джун не только не пострадала, но и выглядела по-новому, лучше, почти без макияжа, и что у неё не было никаких психологических травм после похищения.

Публичная история Джун, которую она рассказала полиции и своей семье, заключалась в том, что её похитила группа либеральных активистов. Согласно её рассказу, активисты тем самым просто сделали заявление против её консервативного послужного списка и повестки дня, и что они были совершенно ненасильственными типами, которые не причинили ей никакого вреда, и что она никогда не чувствовала опасности. Она сказала, что ничего не могла узнать о них, так как всё это время у неё были завязаны глаза.

Несмотря на то, что мы не думали, что она знала достаточно, чтобы нас выследили, мы с Джастином испытали большое облегчение от её рассказа, тем более что она мельком видела моё лицо.

Кроме всего прочего, был создан фонд для спасения Джун, когда она пропала без вести. Фонд собрал сотни тысяч долларов. Джун решила, с одобрения суда, заплатить своим сотрудникам в Айове, а затем пожертвовать остальное благотворительным организациям, занимающимся 

пропавшими без вести.

Примерно через три месяца после того, как мы выпустили Джун, мне позвонили мои родители. У них было письмо из предвыборной кампании Джепсон, которое было отправлено им домой, по адресу, который я использовал, когда работал там. Я поехал к ним на следующий день.

Когда я вскрыл конверт, там был чек, покрывающий всю зарплату, на которую я имел право за работу в июньской кампании, плюс 5 процентов. Более захватывающей — и пугающей — была записка, написанная от руки:

«Эй, Дейл, мне одиноко в Вашингтоне, округ Колумбия, особенно по вечерам в среду и четверг. Может быть, ты мог бы навестить меня... Если ты когда-нибудь сможешь это сделать, позвони мне по номеру... и оставь сообщение "Зан может это сделать" с датой. Целую, Джун».

Я мгновенно напрягся и понял, что в среду вечером буду либо идти к своей кончине, либо на небеса.