Где Бастер. Часть 1

Адвокат Оливия Тейлор была одной из первых, кто встретился с Дагласом Чапелом. Её представил глава административных офисов GE Schenectady. При первом взгляде на высокого, очень красивого управленца Оливия почувствовала межличностное влечение, которое ей пришлось подавлять всем своим профессиональным самообладанием. В конце концов, ей придется с ним работать, а она была не из тех женщин, кто восхищается мужчиной или открыто флиртуют с ним.

Даглас Чапел был новым начальником отдела налогообложения недвижимости компании GE Schenectady. Оливия была старшим помощником адвоката в офисе корпоративного юриста. Группа по недвижимости была отдельным, но связанным с GE Schenectady офисом.

Даг не был начальником Оливии, и не был выше нее в корпоративной структуре. Однако он был восходящей звездой, явно предназначенной для скорого продвижения. А также он был удивительно красив и обладал тем уникальным набором личных качеств, что определяются как «харизма». Его приход вызвал шок среди женского персонала GE Schenectady — от женщин на производственных предприятиях до женщин в кабинетах руководителей. В юридическом отделе работали в основном женщины, причем, как на уровне канцелярии, так и на профессиональном, и это сказалось особенно сильно.

Поначалу Оливия не обращала внимания на перешептывания и домыслы среди своих коллег-женщин. Дело не в том, что её это не касалось, просто она не позволяла себе идти по такому пути. По мере того как ширились слухи об умении Дага работать в спальне и его необыкновенном достоинстве, она становилась все более заинтересованной, несмотря на свою решимость не делать этого. Она наблюдала, как её коллеги-женщины и даже её собственная секретарша Джули Стивенсон бесстыдно флиртовали с Дагом Чапелом, но Оливия сопротивлялась такому глупому женскому поведению. В конце концов, она — адвокат, да ещё и замужняя. Она достаточно продвинулась в своей карьере, чтобы приобрести симпатичный дом в колониальном стиле в Делмаре, недалеко от начальной школы. Это была прелюдия к обзаведению детьми, что они с мужем Дэвидом обсуждали.

В своей типичной манере, на случай появления детей Оливия отложила приличную сумму. Она была планировщицей и тщательно готовилась к каждому из определенных этапов своей жизни. Кому-то её брак с Дэвидом по окончании колледжа и перед поступлением в юридический колледж мог показаться скоропалительным, но на самом деле он был частью тщательно продуманной стратегии. Пока она училась на юридическом факультете, Дэвид начал преподавать физику в средней школе, отложив свою карьерную амбицию стать морским биологом. Он представлял себя живущим на яхте в более южном климате. Это была этакая романтическая мечта, к которой Дэвид был склонен, и в значительной степени то, что привлекло его к своей более практичной жене.

Как показала их семейная жизнь, Дэвиду нравилось преподавать, а в последние два года он вернулся в аспирантуру по вечерам и летом. Однако, имея два дохода, супруги были хорошо подготовлены к тому, чтобы стать родителями. Мечта Дэвида так и останется мечтой... мечтой, выброшенной на берег в верховьях реки Гудзон.

Их собака, Бастер, появилась как единственная неожиданность в упорядоченном существовании Оливии. Бастер 

был из приюта. Муж Оливии, Дэвид, взял свой класс на школьную экскурсию в приют для животных. В приюте Дэвид обнаружил маленького несчастного щенка, на вид слишком уродливого, чтобы его можно было легко усыновить. Но Давид, будучи романтиком, попал под чары двух больших карих глаз. Он не обратил внимания на неуклюжую и уродливую морду помеси ирландского волкодава и сенбернара и привез новоиспеченного Бастера домой, чтобы познакомить с Оливией. С первого взгляда она с сомнением отнеслась к такому пополнению в их маленьком семействе, но это казалось невеликой компенсацией за потерю большой мечты.

Щенок вырос в чудовищно большую уродливую собаку, пугавшую гостей, но лишь одно мгновение. Бастер был ласковым гигантом, единственной угрозой от которого было то, что он мог зализать вас насмерть. Оливия поняла, что любит этого огромного зверя почти так же сильно, как своего мужа. Это были два больших и милых существа, выглядевших странно и свирепо, но внутри бывших любящими и прекрасными.

У Оливии был дом, собака и счастливый, довольный брак с обещанием будущих детей. По крайней мере, так было до тех пор, пока её не начал добиваться Даг Чапел. Она была как раз в его вкусе, красивая девушка, превратившаяся в ещё более красивую женщину. Она ещё не утратила застенчивости и трепетности своей юности, и в её облике по-прежнему была невинность, столь привлекательная для молодой жены. Но больше всего — то, что она сторонилась его. Для мужчины, пользовавшегося легким успехом у женщин, те, которых ему приходилось добиваться, всегда были более желанными.

Войдя однажды днем в кабинет Оливии, Даг сказал:

— Нужно что-то делать с этими арендами с тройной ценой в городе Колони.

Он двигался вокруг стола Оливии, пока не остановился, почти касаясь её. Одной рукой он облокотился на спинку её стула, а другой указал на электронную таблицу, которую развернул на рабочем столе её коспьютера. Отдел недвижимости GE имел значительный опыт успешной борьбы с налогами на недвижимость. Однако город Колони был грозным противником. В городе произошла значительная коммерческая экспансия, начавшаяся в 1960-х годах, и он активно защищал свои налоги.

— Что вы предлагаете?  — спросила Оливия у Дага.

При этих словах она повернулась в кресле, оказавшись практически между его рук. Она была достаточно близко, чтобы ощущать тепло его тела, и чувствовала его почти магнетическое притяжение.

— Я подумал, что, поскольку, согласно договору аренды, мы обладаем правами собственников, то подадим иск об оценке имущества.

— Всего?

Он посмотрел ей прямо в глаза, отвечая:

— Да, всего, не люблю оставлять что-либо незавершенным.

Она почувствовала, что он говорит не только об аренде, и это вызвало в ней возбуждение, одновременно волнующее и пугающее.

— Это большое дело. Увидите, там сильная защита.

— Я считаю, что энергичное нападение всегда может преодолеть защиту.

•  •  •

Оливия начала работать над налоговыми делами вместе с Дагом. Он нанял независимых оценщиков и провел первоначальное опротестование налогов, а Оливия стала готовить ходатайства по делу «против собственности» («недвижимого имущества»; никакого иска против ответчика,  

только просьба к суду пересмотреть оценку).

Город не изменил свою оценку, практически везде составлявшую стандартные сто пятьдесят процентов от стоимости, а не реальную стоимость, как того требовал закон. Тем не менее, Оливии пришлось проделать большую работу по подготовке этих дел для суда. Даг держал эту работу под личным контролем, что требовало от него много общаться с Оливией.

Он не шутил, серьезно нападая как в налоговых делах, так и в сопротивлении Оливии его сексуальным ухаживаниям. Она боролась изо всех сил, хотя ничего так не хотела, как капитулировать при первой же его атаке. Она была нормальной женщиной со всеми желаниями, какие только могут быть у женщины, но к её проблемам добавлялась собственная неопытность.

В сексуальном плане Оливия не знала ни одного мужчины, кроме своего мужа. Он был для нее первым, как и она для него. В её планах было хранить верность друг другу, пока смерть не разлучит их, но она не могла не задаваться вопросом, каким будет другой мужчина. Она не сомневалась, что в постели Даг необыкновенен. В её собственном офисе было несколько женщин, которые якобы согревали его простыни, включая секретаршу Оливии, Джули, у которой с Дагом был двухмесячный роман.

Джули хвасталась своими похождениями с ним и прекратила связь только тогда, когда её муж начал что-то подозревать. Муж Джули был не из терпеливых или понимающих. Оливия — не Джули, и хотя муж Оливии, Дэвид, не был ревнивцем, его доверие и безусловная любовь не позволяли Оливии предать его. Она не была изменщицей. Оливия не стала бы действовать за спиной мужа, но сопротивляться Дагу было трудно, и в глубине души она осознавала, что не хочет сопротивляться.

Нельзя сказать, что Дэвид был в спальне слабаком, но он был обычным. Рост выше среднего, внешность ниже среднего, и средне одаренный там, где это имело значение. Если судить о мужчинах по характеру, Дэвид был принцем. Он определенно был принцем Оливии, и она знала это с их первой встречи, когда они сидели рядом друг с другом на первом курсе биологии. Они просто подходили друг другу по многим параметрам. Она любила Дэвида, но в Даге было нечто такое, что делало его неотразимым.

Верный своему слову, Даг решительно пошел в наступление. Он бесстыдно флиртовал. Хвалил её прическу, туфли, платье, все ювелирные украшения и бижутерию, которые она надевала. Если бы была честна с собой, Оливия признала бы, что почти с первого появления Дага в офисе GE она стала одеваться по-другому. Она перестала носить на работу брюки. Пиджаки в полоску от её адвокатского костюма дополнялись юбками, с каждым разом становившимися все короче и короче. Все в Оливии стало меняться, начиная с того, как она укладывала волосы (вниз, а не вверх) и запаха (Сhаnеl, а не Guеrlаin), и заканчивая кружевными верхушками чулок, заменивших ей колготки.

Внешне Оливия — затянутая в корсет внешних приличий адвокат — сопротивлялась, но чувственная женщина внутри нее пробивалась наружу. Даг 

Чапел знал, как разрезать женские корсеты. Он предложил устроить рабочий обед, но за пределами кампуса, где они могли бы поработать без помех, а после обеда выпить по стаканчику.

— Всего лишь одному,  — сказал он.  — Вы это заслужили.

Выпивка привела бы к позднему возвращению домой. Поначалу дома её ждал Дэвид вместе с Бастером, но когда лето перешло в осень, Дэвида часто дома не было. Он говорил, что работает над своей лодкой. В первое лето преподавания он приобрел маленькую лодку и научился плавать по озеру Джордж. В конце концов, в летний отпуск Дэвид стал работать в яхт-клубе Олбани, зарабатывая чуть больше минимальной зарплаты. Оливия полагала, что это помогает ему реализовать хоть какую-то часть своей мечты. Это пополняло средства, которые они откладывали на детей, своего рода детский фонд.

Оливия не могла возражать, что Дэвида нет дома, поскольку сама так часто задерживалась, но рядом всегда был Бастер, чтобы встретить её вопросительным или обвиняющим взглядом? Знал ли Бастер о её внутреннем конфликте и о том, как опасно она идет к краю, он сказать не мог. Дэвид, если и подозревал, то делал вид, что не замечает. Все явно шло к крещендо, когда наступила долгая нью-йоркская зима с октябрьским ледяным штормом.

•  •  •

У Дэвида был день, который он бы назвал нерабочим. Дело не в том, что он ненавидел преподавание. На самом деле, это занятие ему нравилось. Это гораздо более сложная профессия, чем думают люди. В ней очень много политики с маленькой буквы «п». Приходится выслушивать чушь, которую несут школьные администраторы, а затем придумывать, как выполнять работу вопреки ей. Приходится иметь дело с махинациями коллег-учителей, выслушивать их жалобы и избегать вовлечения в их личную жизнь и профессиональные обиды. А тут ещё и родители, либо слишком вовлеченные в жизнь своих детей, либо чересчур равнодушные, поскольку золотой середины никогда не бывает.

Наконец, и сама работа. В девятом классе Дэвид вел три класса общей физики, в среднем по двадцать шесть человек в классе, всего семьдесят восемь учеников. Из года в год они проходили через его класс, не понимая физического мира вокруг себя и заботясь лишь о том, с кем они встречаются, что делает их любимая поп-звезда или рэпер, а больше всего о том, как они выглядят и как их воспринимают их товарищи-девятиклассники.

Он бы первым признал, что ему легче, чем учителям английского языка, математики или... не дай Бог... обществознания. Физика была предметом, способным привлечь внимание учеников. Особенно если устроить в начале урока небольшой взрыв. Привлечь их внимание легко, труднее его удержать, и в этом смысле у него была самая трудная работа — найти способ донести правила Вселенной до будущих строителей и формирователей нашего общества. Он понимал, насколько опасным для общества может быть незнание физики.

Его ответственность осложняли администраторы, родители, политики, религиозные лидеры и вопиюще невежественное общество, рассматривавшее его работу как простую подготовку учеников к сдаче серии стандартных тестов, разработанных глупцами 

для невежд. У Дэвида была работа, которую можно было легко возненавидеть, но которую он принял с радостью. Тем не менее, он достиг той точки, когда начал бояться будущего, связанного с классной комнатой. Он тосковал по своим утраченным мечтам и когда позволяла погода плавал на своей маленькой лодке по холодному Гудзону.

К сожалению, в тот октябрьский день погода была ужасной. Накладывающиеся друг на друга слои холода и влаги в атмосфере не приносили ни дождя, ни снега, но покрывали дороги, деревья и линии электропередач слоем льда. К полудню из-за объявления о чрезвычайной ситуации были закрыты школы и большинство предприятий. Он знал, что Audi Оливии не подходит для такой погоды. Поэтому поехал за женой на своем старом дизельном пикапе Ford. Её Audi мог остаться на ночь на стоянке компании, а он бы отвез её в целости и сохранности домой и обратно на работу на следующий день.

Дэвид приехал в кампус GE в Скенектади в середине дня. Он ожидал, что ему придется вытаскивать Оливию из офиса раньше времени, но обнаружил, что большая часть территории GE уже пуста, и удивился, увидев Оливию, идущую от своего здания. Однако она была не одна. Рядом с ней шел высокий парень, держа в одной руке зонтик, а другая его рука обхватывала Оливию за талию. То, как они двигались вместе, говорило о знакомстве и отношениях, которые были больше, чем у двух коллег, делящих один зонтик.

Бывают случаи, когда вы наблюдаете, как студент испытывает трудности в изучении предмета. Он выполняет работу, но смысл урока от него ускользает. В один момент он испытывают трудности и находится в неведении, и вдруг его глаза загораются, и он понимает, в чем дело. Возможно, это было из-за чего-то, что продемонстрировали или сказали вы, но чаще всего, озарение просто приходит само собой. Момент, когда все разрозненные нити собираются вместе и приходит понимание.

У Дэвида случился такой момент, но учителем был не он, а его жена, Оливия. Перейдя обледенелый тротуар, Оливия прислонилась к незнакомому мужчине, с которым шла, положив голову ему на грудь и крепко обняв его. Возможно, это был благоразумный поступок женщины, пытающейся избежать падения, но её действия были слишком привычными. Не было никаких колебаний. Она, замужняя женщина, прижимается к мужчине, который не был её мужем, но не проявляет неловкости или беспокойства.

В этот момент Дэвид понял значение всех маленьких знаков, которые видел, но не осознавал до этого момента. То, как она одевалась на работу, непонятная рассеянность, которую она демонстрировала дома в течение нескольких месяцев, и то, что она серьезно и постоянно опаздывала домой. Это должно было стать очевидным и раньше, но он ничего не подозревал. Он был наивен и ослеплен любовью. Его первым побуждением было уехать, но он был не таким. Он развернул свой грузовик и плавно надавил на педаль газа, в результате чего его грузовик оказался между парой под зонтиком 

и въездом на парковку.

Оливия и Даг посмотрели вверх, когда грузовик остановился, преградив им путь. Даг выглядел так, словно собирался наорать на Дэвида, но не успел, Дэвид опустил окно и высунулся наружу.

— Подумал, что не мешало бы подвезти домой свою жену,  — сказал Дэвид.

Он увидел, что мужчина, державший зонтик, проглотил все слова, которые собирался произнести. Оливия же просто стояла, застыв с открытым ртом. Дэвид высунулся из окна грузовика под ледяной дождь. Он посмотрел жене в глаза и сказал:

— Залезай.

В его голосе звучали угрожающие нотки. Оливия отстранилась от Дага и обошла грузовик, чтобы открыть пассажирскую дверь и забраться внутрь. Пока она это делала, Дэвид пристально смотрел на Дага, пытавшегося улыбнуться в ответ. Когда Оливия оказалась в машине, Дэвид кивнул мужчине, державшему зонтик, и перевел грузовик в режим движения.

•  •  •

Обычно дорога до их дома в Делмаре занимала около тридцати минут, но из-за непогоды поездка затянулась более чем на час. Обитателям кабины грузовика это показалось намного дольше. Они ехали в тишине, пока не свернули на объездную дорогу в городе Вифлеем. В нескольких мгновениях от дома Дэвид ткнул пальцем в улей.

— Ты когда-нибудь собиралась рассказать мне о нем?  — спросил Дэвид, его голос был едва слышен, как шепот.

Оливия смотрела в пассажирское окно и не повернулась, чтобы посмотреть на него. Она подумывала все отрицать, но потом решила, что отрицать-то и нечего.

— Нет, потому что рассказывать нечего,  — сказала она.  — Даг — мой коллега. Он мне нравится, и я нравлюсь ему.

— Ты со всеми своими друзьями по работе общаешься так же близко?

— Нет, конечно, нет,  — сказала Оливия и сделала небольшую паузу, прежде чем продолжить.  — Даг — это для меня нечто особенное. Мы с ним близки в чем-то большем, нежели простая дружба.

Когда его «Форд» свернул на Делавэр-авеню, направляясь к Делмар-плейс и их маленькому колониальному дому с тремя спальнями, Дэвид обдумывал заявление жены.

— Насколько далеко зашла эта дружба с мистером Зонтик?

— Его зовут Даг — Даглас Чапел, он работает в отделе недвижимости.

— Значит, он — просто коллега,  — сказал Дэвид, произнося слова с таким сарказмом в голосе, что было понятно, что он в них не верит.

К этому времени они уже доехали до подъездной дорожки и боковой двери своего дома. Не отвечая на обвинения Дэвида, Оливия выскочила из машины и бросилась в дом. Дэвид завел грузовик в гараж, прежде чем войти внутрь. К тому времени, когда он вошел через дверь на кухню, Оливия была наверху, в главной спальне. Прямо за дверью кухни Бастер ждал своей прогулки. Несмотря на ненастную погоду, мужчина и его собака отправились на улицу. Они шли к начальной школе и её открытым игровым полям, пустующим под ледяным дождем.

Бастера погода не беспокоила. Он казался животным, созданным для испытаний. К тому времени, когда они вернулись, оба промокли насквозь. Они спустились через боковую дверь в подвал, где Дэвид бросил свои мокрые вещи в стирку и достал чистые из сушилки.  

Бастер отряхнулся, чтобы обсохнуть, но Дэвид помог ему старым пляжным полотенцем, хранимое в подвале для этой цели. Поднявшись обратно на кухню, они застали там Оливию, ожидавшую их в махровом халате и сидящую за кухонным столом с открытой бутылкой вина.

— Нам нужно поговорить,  — объявила она, разливая вино по двум бокалам.

Дэвид занял место за столом, но сел не напротив нее. Он сел в конце, так, что ей пришлось повернуться, чтобы посмотреть на него. Это также позволило ему повернуться так, что она не могла смотреть ему прямо в глаза.

Тон Оливии был ласковым, но непреклонным:

— Я хочу, чтобы ты знал, что я люблю тебя и очень счастлива в нашем браке,  — начала она.  — Но хотя с Дагом не было ничего романтического, можно сказать, что мы испытываем сильное влечение друг к другу.

— И что это должно означать?

Дэвид почувствовал, как нарастает его гнев. Его обуревала не только ревность. В нем чувствовалась глубокая обида и чувство, что его предали. Оливия была его единственной любовью. По правде говоря, это были его первые и единственные отношения. Она была его первой девушкой, и с ней он обрел чувство удовлетворения и единения, заполнивших пустоту в его жизни.

Она снова заговорила, и что-то в том, как тщательно она формулировала свои слова, напомнило ему, что его жена — адвокат. Женщина любящая и заботливая, но чья профессия заключается в том, чтобы подбирать слова для достижения цели.

— Это значит, что у нас крепкий брак, и я полностью ему предана,  — заявила Оливия.  — Я люблю тебя, но не в большей степени чем ты, способна контролировать каждое своё желание. Я — женщина со всеми физическими ограничениями моего пола. Мы ничего не можем поделать с тем, к кому нас влечет. Я не знала другого мужчины, кроме тебя. То, что меня соблазняет Даг — это факт. Я не могу этого отрицать.

— И?  — сказал он.  — Потому что есть что-то большее, так скажи это.

Она вздохнула.

— Это нелегко. Я много об этом думала, и мне требуется выкинуть Дага Чапела из головы. Слишком тяжело работать с ним каждый день и не знать, на что это может быть похоже.

— Похоже, ЧТО?  — уточнил он.

— Ты — единственный мужчина, с которым я когда-либо была в постели. Он должен быть впечатляющим. Я не могу сдержать любопытства, а он дал мне понять, что хочет меня. Но я даже не поцеловала его, и не буду, ЕСЛИ ТОЛЬКО...

Она позволила последнему слову повиснуть в воздухе, но Дэвид отвернулся, пока она говорила, и с её последним словом встал и сказал:

— Нужно покормить Бастера.

Оливия оставила этот вопрос. Она была зажата между любовью, которую испытывала к своему мужу, и желанием, которое испытывала как женщина.

•  •  •

После ледяного шторма прошло три недели. Погода изменилась, и наступил необычно теплый ноябрь. Казалось, с каждым годом погода становится все более непредсказуемой. В конце сезона на Карибах бушевали ураганы, но между Оливией и Дэвидом стоял крепкий мороз. После 

того разговора, вернее, монолога Оливии за кухонным столом, они почти не общались.

Когда Оливия вернулась на работу после урагана, Даг захотел узнать, что у нее было с Дэвидом.

Он не был агрессивным?  — спросил Даг.  — Или?

— Нет, думаю, он был шокирован, и, конечно, ранен,  — ответила она.  — Он не жестокий.

— Ну, мне показалось, что я видел в его глазах убийство,  — утверждал Даг.

— Нет, он просто обижен. Я причинила ему боль,  — уходя, сказала Оливия.

Даг не был физически мужественным человеком, а внешность Дэвида противоречила его мягкому характеру. Это было непохоже на мужа Джули Стивенсон, Луиса, чей невысокий рост и хрупкое телосложение скрывали вспыльчивый характер.

День благодарения прошел, и вскоре наступило Рождество, а вместе с ним и праздничная вечеринка в офисе. Мероприятие было небольшим, только в одном здании и без алкогольной стимуляции. Тем не менее, все появилось, пусть и ненадолго. К тому декабрю Даг уже успел переспать с большинством наиболее привлекательных женщин в GE Schenectady. Никто из женщин не жаловался. Лишь завоевание Оливии не увенчалось успехом, но борьба ещё не был окончена. С тех пор как в тот ледяной октябрьский день появился её муж, Оливия держалась от него на расстоянии. Но с течением времени ситуация снова стала выглядеть многообещающей.

Дагу удалось подловить Оливию возле её офиса, когда вечеринка начала расходиться. В следующее мгновение они оказались в её кабинете с закрытой дверью и стали целоваться.

— Я не могу,  — сказала она, отстраняясь.

— Почему? Ты говорила, что твой муж не доставит нам проблем.

— Это все равно измена. Я обязана Дэвиду большим, чем это.

— А чем ты обязана себе?  — сказал он.  — Ты ведь знаешь, чего хочешь. Ты не можешь этого отрицать.

Он притянул её в крепкие объятия и поцеловал. Как ни старалась удержаться, она ответила и вложила в поцелуй весь жар своей едва сдерживаемой страсти. Ей потребовалась вся её воля, чтобы вырваться.

— Прости,  — всхлипнула она.

— И у нас почти нет времени,  — сказал расстроенный Даг.

— Что?

— Меня переводят в штаб-квартиру в Нью-Йорке. В конце января я уйду.

— Об этом ещё не объявили.

— Официально и не объявят до первого числа нового года, но мне сказали готовиться к переводу.

С этими словами он снова поцеловал её, но Оливия продолжала отказывать ему.

•  •  •

По дороге домой Оливия обдумывала свою ситуацию. Она хотела Дага, но не навсегда. Его уход был хорошим событием, но она чувствовала, что упускает нечто такое, чего больше не будет. Она любила своего мужа, Дэвида, и хотела иметь с ним дом и детей. Однако внезапно материнство стало казаться ей ловушкой, которая захлопнется, прежде чем она успевает почувствовать жизнь. Даг спросил, что она должна самой себе? Разве она не должна получить какой-то опыт, до того как состарится? Неужели она упустит шанс быть с таким мужчиной как Даг Чапел? Если он уедет, она упустит свою возможность, и она понимала, что такого шанса больше не представится.

К тому времени, когда въехала на свою подъездную 

дорожку, она убедила себя, что ей необходимо побыть с Дагом хотя бы раз, до того как он уедет в Нью-Йорк, но не собиралась обманывать мужа. Она поговорит с Дэвидом и объяснит, что ей необходима эта единственная возможность испытать что-то другое. В некотором смысле, скорый отъезд Дага облегчает задачу. Это будет всего лишь один раз, а потом он уедет, и они с Дэвидом смогут вернуться к той комфортной жизни, что у них была, но у нее останется этот опыт.

Требовалось найти подходящий момент, чтобы затронуть эту тему с Дэвидом. Она не хотела говорить об этом как о свершившемся факте. Это должно возникнуть в дискуссии, в которой они могли бы достичь взаимопонимания, отправной точкой, чтобы сделать именно то, чего она хотела. Конечно, она воспринимала это не совсем так. Обычно они разговаривали, и она добивалась своего. Немногие браки становятся по-настоящему равными. В большинстве из них одна из сторон доминирует. Степень доминирования как раз и является причиной трений, но в случае Оливии и Дэвида доминировала она, а трений между ними почти не было.

До сих пор по каждому вопросу в их браке Дэвид полностью соглашался. Тем не менее, к сожалению, именно поэтому нынешнее желание Оливии вот-вот должно было вылиться в нарастающее землетрясение. Она решила, что лучшее время, чтобы поразить Дэвида фактом своих желаний, будет сразу после ужина и до того, как они удалятся в спальню для секса.

•  •  •

Оливия выбрала воскресный вечер после праздничной вечеринки в офисе. На ужин она приготовила любимое жаркое Дэвида. После ужина постаралась привести себя в порядок, пока Дэвид лежал на диване и смотрел одну из своих передач о природе. Около девяти часов она скользнула рядом с ним на диван. Он повернулся к ней, уловив слабый запах её духов Сhаnеl.

Прежде чем он успел заговорить, она поцеловала его в губы, а затем сказала:

— Я хочу поговорить о проблеме между нами.

— Проблеме?

— О моем влечении к Дагу Чапелу.

— Этот Даг — мистер Зонтик?

— Да, мужчина на парковке,  — сказала она.  — Меня к нему влечет.

— Что это значит?

— Он хочет меня сексуально,  — сказала она и сделала паузу.  — А я хочу его.

Она почувствовала, как напряглось его тело рядом с ней, а затем он отстранился. Не желая принимать его отказа, она прижалась к нему всем телом. Положила голову ему на грудь и взяла его руки в свои.

— Это не изменит моих чувств к тебе,  — сказала она.  — Я буду хотеть тебя всегда. Просто сейчас, в данный момент, я хочу его, и то лишь физически.

Дэвиду это было не по душе. Он мягко оттолкнул её и держал на расстоянии вытянутой руки. В ответ он заставил её посмотреть ему в глаза:

— Что ты пытаешься мне сказать? Ты с ним спала? Потому что так жена не говорит своему мужу, если только не признается в чем-то.

Она улыбнулась и снова посмотрела ему в глаза:

— Я бы никогда не 

стала спать с ним,  — начала она,  — не сказав сначала тебе.

— Так, что ты сейчас мне говоришь?  — спросил он.

— Я говорю, что хочу завести эту интрижку, до того, как у нас появятся дети. Мы отложили достаточно, чтобы завести детей, но колебались. Ждали. Я ждала, и теперь понимаю, почему.

— И почему же?

— Я никогда не была с другим мужчиной. Не знала, что это такое. В молодости меня слишком контролировали. Я не испытала жизни. Была слишком занята учебой, чтобы наслаждаться колледжем или юридической школой. Просто хочу этой единственной интрижки перед тем, как мы начнем жить хорошей жизнью, прекрасным браком и с детьми. Я хочу только одной короткой встречи.

— Ты хочешь завести роман с мистером Зонтик!  — почти прокричал он.

— Нет,  — ответила она,  — только одну встречу. Он получает повышение и переходит в главный офис в Нью-Йорке. Уезжает после Нового года. Я хочу провести с ним всего пару дней до его отъезда. Выходные и ничего больше.

— А если я откажусь?  — спросил Дэвид, хотя уже знал ответ.

— Я надеялась, что ты поймешь, что мне необходим этот опыт.

Она не дала Дэвиду шанса ответить, но поцеловала его и прижалась к нему. Её рука потянулась к его твердеющему члену и нашла его.

Все будет хорошо,  — подумала она, когда они начали свой обычный танец любви.

С его стороны занятие любовью имело горько-сладкий оттенок. Что-то было потеряно. Это была единственная женщина, которую он когда-либо знал, и ещё несколько минут назад она была единственной женщиной, которую он ожидал узнать в интимном плане.

Оливия решила, что вопрос решен, и сказала Дагу, что её первые выходные в январе будут принадлежать ему.

•  •  •

Дом Дага находился на тихой улочке в Нискаюне. Для этого района дом был скромным, разноуровневым с тремя спальнями, в районе, где предпочитали колониальные дома с пятью спальнями и залом в центре. Как и договаривались, его пристроенный гараж был открыт в ожидании. Оливия поставила свою «Ауди» рядом с «Порше» Дага.

Он ждал её в гостиной с открытой бутылкой вина. На мгновение он оказался под ней в гостиной, когда она спускалась из гаража в главный этаж. Он получил полный вид от короткого черного платья, облегавшего её тело, подчеркивая полноту груди и соблазнительный изгиб бедер.

Она увидела в его глазах смесь вожделения и предвкушения. Это так отличалось от того взгляда, которым смотрел на нее муж, когда она уходила от него всего двадцать минут назад. Глаза Дэвида были печальными. В них была боль, которую она хотела бы унять, если бы могла, но она ведь сказала ему, что это будет всего один раз, а потом она навсегда станет его. У них будут общие дети. Если благодаря любви их брак сумеет пережить небольшую интрижку, то будет надежным. Их брак можно будет признать крепким.

Она говорила об этом своему мужу, потому что сама искренне в это верила. То, что она собиралась сделать,  — приключение и не более того. Она 

хотела укрепить их брак и, надеялась, свою любовь к мужу. Что-то в ней верило, что последнее она уже сделала. Её тело покалывало от предвкушения — от кончиков пальцев до подошв ног. Её мозг гудел от испытываемого ею возбуждения.

Их тела двинулись одновременно, словно притянутые невидимой силой, и встретились в объятиях в центре его гостиной. Даг поцеловал её, обхватив руками, но отстранился и сказал:

— Один бокал вина, а потом сходим поужинать. У меня есть билеты на шоу «Визит группы» в мюзик-холле Проктора.

Даг знал, как выразить признательность своему завоеванию. Напоить её вином, угостить ужином и показать, как можно хорошо провести время. Он наслаждался своим триумфом и уверял себя, что отдает столько же, сколько и берет.

— В эти выходные я вся твоя,  — заверила его Оливия.

Они поужинали в романтическом итальянском ресторане в центре Скенектади и насладились представлением в переделанном и реконструированном театре водевилей. Выпили совсем немного, но когда он привез её к себе домой, то открыл бутылку шампанского. Они выпили за совместные выходные, а затем отправились в спальню и приступили к удовлетворению влечения, которое свело их вместе.

Он раздевал её, будто разворачивая бесценное произведение искусства, и говорил, насколько она прекрасна. Она видела, что он наслаждается её телом. Он ценил её так, как она никогда раньше не испытывала. Она чувствовала себя такой красивой, какой он её описывал, здесь, с этим самым красивым из мужчин.

Его руки танцевали по её телу, до предела разгоняя её желание. Она сдвинула рубашку с его груди и обнажила темные светлые волосы, покрывавшие его грудь. Это так отличалось от почти голой груди её мужа. Но она быстро вытеснила из своего сознания мысли о Дэвиде. Позже она сможет подумать о нем. Этот момент был предназначен для нее и её любовника.

Они легли в его двуспальную кровать, атласные простыни которой были созданы для секса. Он начал снимать кружевное белье, купленное её мужем, но до сих пор ни разу не надеванное. Она расстегнула молнию на его брюках, и он отбросил их в сторону. Он оставил на ней пояс с подвязками и чулки. Она просунула руку под пояс его трусов и коснулась кончиками пальцев объекта своих сексуальных фантазий. Он застонал, когда она двинулась дальше.

Он был именно длинным и толстым, как она представляла. Боксеры задрались, и наружу выскочил его член, длинный и твердый. Она взяла его в руки, погладила и наклонилась, чтобы прижаться губами к его стволу. Взяла его в обе руки, и все равно оставались свободные сантиметры. Она провела языком по его пылающей плоти, возбуждая себя не меньше, чем его.

— Возьми меня в рот,  — приказал он.

Не колеблясь, она взяла в рот его большую грибовидную головку. Та едва в нем поместилась. Она сняла одну руку с его ствола и начала вводить его внутрь. Другая рука была все ещё на его стволе, когда он достиг задней части её горла. Позже она сделает 

глубокую глотку или хотя бы попытается. Но сейчас она наслаждалась им. Поклонялась этому великолепному мужскому придатку.

Он вдруг отстранился и толкнул её вниз. Он раздвинул её ноги, и она слегка нервно взвизгнула. Но он не собирался брать её таким образом. Он опустился вниз, атакуя её киску, которую она так аккуратно подстригла несколько часов назад. Подстригла для него. Для того, чтобы быть соблазненной этим мужчиной. Он провел языком по её вульве, обжигая её плоть их взаимным желанием. Когда кончик его языка лизнул её клитор, она уже была готова. Она услышала женский стон и поняла, что это — она, и начала умолять:

— Пожалуйста, пожалуйста, введи его.

Он ничего не ответил, только приподнял её и подложил под попку атласную подушку. Кончик его члена коснулся её вульвы. Её нижние губы начали раздвигаться, и она подумала, что сейчас кончит. Он начал медленно входить в нее. Она думала, что там может быть больно, но все, что она чувствовала, это его невероятную толщину. Он проталкивался все дальше и дальше. Так медленно, пока она не смогла больше терпеть. Она двинулась к нему и почувствовала слегка неприятный толчок, когда он ударился о шейку матки, войдя в нее до упора.

Даг сам издал стон и начал входить и выходить, сначала медленно, но потом все быстрее и быстрее. Для нее это оказалось чересчур, и она испытала оргазм. Он не останавливался, в то время как она дрожала и сотрясалась на его инструменте. Он наращивал темп, отправляя её все дальше и дальше вверх по оргазмической лестнице. Казалось, это продолжалось очень долго, но, возможно, то были лишь мгновения...

И вот он кончил, извергнув в нее своё семя. Только тут она вспомнила, что они не приняли никаких дополнительных мер предосторожности. Она все ещё принимала таблетки, но не была уверена, рада этому или нет. Это был самый совершенный секс в её жизни, но это был ещё далеко не конец. У них были выходные, ещё два блаженных дня.

•  •  •

Воскресенье наступило слишком рано. Большую часть выходных они провели в постели. Секс был великолепным, и он, помимо всего прочего, был ещё и изобретательным. Её брали, как ей казалось, всеми возможными способами. Было очень здорово, но она уже была готова вернуться домой и помириться с Дэвидом.

В воскресенье поздно вечером они заказали китайскую еду на вынос, и после того как поели, занялись сексом в последний раз, прежде чем она приняла душ, собрала вещи и переоделась в короткое черное платье, бывшее на ней в пятницу вечером.

Она вышла из дома тем же путем, что и вошла, через его гараж. Села в машину и выехала через открытую дверь гаража, скрывшись таким образом от любопытных соседей. Никто бы не сказал, что она провела выходные с Дагласом. Самое большее, в чем её могли обвинить, это в том, что в пятницу вечером она была с ним на людях. Скоро он уедет на повышение 

в Нью-Йорк, а она вместе с мужем станет работать над рождением ребенка. Она была очень довольна своей жизнью.

Двадцать минут спустя Оливия припарковала свой «Ауди» на подъездной дорожке. В доме было странно темно. Фонари на крыльце были погашены, и она не увидела грузовика Дэвида. Решила, что Дэвид перегнал грузовик в гараж. Открыв боковую дверь, она поискала Бастера, который должен был приветствовать её возвращение, но на пороге его не было.

Она крикнула:

— Я — дома.

Ожидала, что прибежит Бастер, но собака не появилась. Она прошла на кухню, затем в гостиную. И там, и там было пусто.

Она опять крикнула:

— Дэвид, я — дома.

Ответа не последовало, только тишина.

Наверное, ушли на позднюю прогулку,  — сказала она себе.  — Должно быть, у Дэвида плохое настроение. Он всегда гуляет с Бастером допоздна, когда у него плохое настроение.

Она пошла к холодильнику за льдом, а потом налила себе стакан виски. Проверила бутылку, не пил ли Дэвид, но та была почти полной.

Она села на диван в гостиной и, вытянув ноги, устроилась в удобном углу. Она очень устала, но знала, что должна дождаться возвращения Дэвида, чтобы показать ему, что ничего не изменилось, за исключением, возможно, того, что её любовь к нему стала ещё сильнее. С этого момента к нему будут относиться как к принцу, каковым он и является.

•  •  •

Несмотря на благие намерения, Оливия заснула. Проснулась от звонка в парадную дверь. Прихожая находится рядом с гостиной, и звонок в парадную дверь может быть реально громким. Оливия с удивлением увидела, что через окна льется свет дня. Наверное, она заснула.

Когда она подошла к входной двери, разум подсказал ей, что что-то не так. Бастер. Он не прыгал вверх и вниз возле двери.

— Где же Бастер?  — сонно подумала она.

Открыв дверь, она увидела высокую женщину, чьи волосы были убраны назад. На ней был дешевый темный брючный костюм.

— Оливия Тейлор?  — спросила женщина.

— Да, как могу вам помочь?  — ответила Оливия.

— Миссис Дэвид Тейлор?

— Да, в чем дело?

— Я — детектив Сильвия Маркс,  — объявила женщина, сверкнув золотым значком.  — Можно войти? Мне требуется задать вам несколько вопросов.

Оливия инстинктивно отступила назад, чтобы дать детективу войти, но тут её осенило.

— О, нет!  — воскликнула Оливия.  — Неужели что-то с Дэвидом?!

Детектив Маркс прошла в гостиную, где повернулась и осмотрела Оливию с ног до головы. На Оливии все ещё была одежда, в которой она вернулась домой предыдущим вечером, короткое черное платье, надетое на ужин с Дагом. Оливия поняла, насколько неподходящим было её платье для раннего утра, и почувствовала себя выставленной напоказ и смущенной.

— Насколько знаю, нет,  — ответил детектив.  — Я здесь по поводу Дагласа Чапела.

— Дага?! Ну, то есть, мистера Чапела? А что с ним?

Оливия чувствовала себя не в своей тарелке и растерянной, чего, видимо, и добивался детектив.

— Вчера вечером на него напали, когда он выносил мусор перед своим домом,  — начала детектив, доставая из кармана небольшой блокнот.  — Он утверждает, что на него напал человек в лыжной 

маске и с небольшой дубинкой.

— О, Боже мой! Вы здесь, потому что подозреваете Дэвида?

— Вообще-то нет,  — сказала детектив Маркс с улыбкой, которую не смогла подавить.

Уголки её рта приподнялись, когда она сказала:

— Дэвид Тейлор исключен из числа подозреваемых. Хотя, признаюсь, в данных обстоятельствах он был нашей первой мыслью. Особенно после того, как мистер Чапел так быстро сообщил нам, что провел выходные с вами.

Улыбка детектива Маркса превратилась в легкую ухмылку. Оливии стало плохо, и она хотела сесть на диван, но в итоге просто рухнула на него. Детектив Маркс последовала её примеру и села на край кресла с мягкой спинкой напротив Оливии.

— Вы сказали, что мой муж не является подозреваемым?  — спросила Оливия, её голос немного дрожал.

— Нет, менеджер и персонал яхт-клуба в Олбани говорят, что вчера днем он спустил на воду свою лодку «Амор» и поплыл на юг. Учитывая время года, они решили, что лучше будет проследить за ним по его УКВ-радиостанции, и смогли определить, что в момент нападения он находился на Гудзоне в районе Покипси.

— Лодка?  — спросила Оливия, начав возвращать себе часть профессионального самообладания.  — Он вышел на своей маленькой парусной лодке на реку в январе?  — недоверчиво закончила Оливия.

Детектив Маркс обратилась к своему блокноту. Перевернув страницу, она сказала:

— Двенадцатиметровая «Каталина» — по словам менеджера яхт-клуба. Очевидно, он купил её в декабре и готовил весь последний месяц. Говорят, ему повезло, что этой зимой на реке так мало льда. Считают, что он направляется на юг.

Оливия вскочила и побежала вверх по лестнице. В спальне все было на своих местах, пока она не присмотрелась и не поняла, что некоторые вещи Дэвида исчезли. Из его шкафа, заполненного рабочей одеждой, взято было мало что, но ящики комода оказались практически пустыми. Однако именно на комоде она нашла его записку, точнее, поздравительную открытку, красиво запечатанную в конверт.

Внешняя сторона открытки гласила:

— Не могу выразить, насколько мне жаль?

Внутри было небольшое стихотворение, но она взглянула на него лишь мельком, потому что он оставил записку, написанную от руки:

Дорогая Оливия:

Я согласился на работу во Флориде в небольшом морском исследовательском институте. Должность всего лишь начального уровня, но это — уже начало. Мне жаль уезжать, но не могу больше оставаться в этом браке, и думаю, что ты была права, сказав: «мы должны все испытать в жизни, прежде чем по-настоящему остепениться». Буду по тебе скучать, но не уверен, что все ещё тебя люблю.

Я взял деньги, отложенные в наш детский фонд, и купил лодку, на которой смогу уплыть на юг и жить там, когда доберусь до Флориды. С домом и разводом делай что хочешь. Надеюсь, ты не будешь сердишься и у тебя все наладится с тем парнем с зонтиком.

Прощай,

Дэвид

Детектив Маркс услышала тоскливый крик Оливии и пошла наверх, чтобы узнать в чем дело. Обнаружив Оливию, стоящую на коленях на полу в спальне, она помогла женщине подняться и сесть на кровать. Сильвия чувствовала легкую 

вину, усаживая Оливию и спрашивая, нельзя ли принести горюющей женщине выпить. Сильвия не очень любила адвокатов. Кроме того, Сильвия сама потеряла мужа из-за другой женщины и не очень-то сочувствовала тем, кто изменяет супругу. Однако сейчас она реагировала как одна брошенная женщина в отношении другой.

— Давайте я сделаю вам чай,  — предложила Сильвия.

— Нет-нет, я справлюсь,  — ответила Оливия.  — Давайте вернемся в гостиную, и я отвечу на ваши вопросы.

— Вообще-то у меня лишь один — видели ли вы хоть раз Луиса Стивенсона в течение этих последних нескольких дней, которые вы провели с мистером Чапелом.

— Имеете в виду мужа моей секретарши Джули?

— Да.

— Но я никогда его не встречала, и понятия не имею, как он выглядит.

— У меня есть его фотография,  — сказала детектив и протянула Оливии фотографию грубого мужчины.

Взглянув на фотографию, Оливия вздрогнула и сказала:

— Простите. Никогда не видела его раньше.

— Ну, что ж, это была всего лишь вероятность. Жертва не смогла его опознать, но я подумала, что если он следил за вами обоими в эти выходные, то вы могли мельком его заметить.

— Я не видела, чтобы он следил за нами. Думаете, это он напал на Дага?

— Да, он — вероятный подозреваемый,  — начала Сильвия холодным профессиональным голосом.  — У него есть судимость за нападение и история ревности. Как только исключили вашего мужа, очевидным выбором стал он. У него, конечно, имеется алиби, предоставленное группой друзей. Я надеялась, что вы сможете совместить его с местом преступления, чтобы я смогла разбить его алиби.

— Простите, но не могу вам помочь. С Дагом все будет в порядке?

— Его избили довольно сильно, особенно по гениталиям. Он — в больнице, но я бы подождала несколько дней, прежде чем навещать его.

Оливия кивнула, когда они спускались по лестнице.

— Я не смогу увидеть его в течение дня или двух,  — сказала Оливия.  — Мне придется последовать за мужем и просить у него прощения.

— Это может быть непросто,  — сказала Сильвия.  — Возможно, сейчас он проплывает под мостом Джорджа Вашингтона.

С этим последним комментарием детектив Маркс покинула дом Тейлоров.

•  •  •

В одном детектив Маркс ошиблась. К тому времени, когда она покинула его бывший дом, Дэвид Тейлор и его собака Бастер на борту 12-метровой яхты «Амор» миновали Статую Свободы и вышли из гавани Нью-Йорка. Затем Дэвид повернул на правый борт и направился на юго-восток, оставив Нью-Йорк за кормой, а свой брак — в прошлом.