Джекпот. Глава 14

Быть хозяином – это большая ответственность. Это становится очевидным, как только видишь, какое воздействие доминирование оказывает на человека.

Мириам – такая уверенная и веселая на камеру – после шоу возвращалась к образу застенчивого подростка. Когда мы сблизились, она рассказала мне, что не раз обжигалась при знакомстве. Ее предавали, разоблачали, перешептывались за спиной. Незнакомые люди пялились на нее. Она шокировала, пугала, вызывала притворное сочувствие, нездоровый интерес. Парни искали в ней экзотики. И отношение к ней было соответствующее:

- Ты же парень. Знаешь, чего я хочу, а ломаешься, как баба.

Она, как магнит, притягивала к себе извращенцев. Чувствовала себя уродом, фриком, таким же извращенцем, которого за деньги показывают в интернете, которого богатые используют для своих утех. Она так привыкла к этой роли, смирилась с ней, что не представляла жизнь иначе. Она не умела зарабатывать деньги, могла только выставлять свое тело напоказ и продавать его. Она бы давно отрезала себе это вымя, если бы не страх остаться никому не нужной без средств к существованию. И еще она боялась, что перестанет испытывать оргазм. Этот замкнутый круг загонял ее в тупик одиночества.

Со мной она почувствовала себя женщиной. Желанной, красивой. Я, сам того не замечая, оказывал ей мелкие знаки внимания: пропускал вперед, вызывался поднести сумку, если возникала такая необходимость, помогал снять куртку, иногда дарил ни к чему не обязывающие подарочки, говорил комплименты, флиртовал, шутил – в общем инстинктивно делал все то, что сам не воспринимал как ухаживания.

Она искала во мне защитника, который бы оградил ее от жестокости мира, Хозяина, который бы позаботился о ней, принял бы решения, которых она так боялась, человека, который бы взял на себя вину и ответственность за то, что с ней происходит.

Когда этот тяжкий груз свалился с плеч Миры, она словно расцвела. В это трудно поверить, но она становилась собой, только когда входила в роль Рабыни. Именно в этот момент она по-настоящему освобождалась от оков страха и вины. Ее фальшивая жизнь заканчивалась, как только она надевала ошейник, ее настоящая жизнь полная свободы и безумной страсти начиналась, как только она становилась на колени перед Хозяином.

Всё это я осознал не сразу. Мира ничего не скрывала, только выражала опасения, что я брошу ее, как только мне надоест с ней возиться. Я же, напротив, волновался, что не справлюсь с поставленной задачей. Я не умел причинять боль, унижать. С раннего детства я сам часто становился предметом насмешек и издевательств. Мне была противна сама мысль глумиться над кем-либо, тем более над Мирой.

Но, как оказалось, даже унижать можно испытывая любовь и уважение.

***

Через пару недель после болезни, которую Мира подцепила в кинотеатре, произошел замечательный случай, запустивший череду событий, навсегда изменивших нашу вялотекущую жизнь.

В то воскресенье перед шоу Мира сразу вошла в роль Рабыни. Она хотела, чтобы я повелевал. Просто стимуляция трех-машиной, подключенной к интернету, не заводила ее так сильно, как мысль о том, что я сижу в соседней комнате и руковожу процессом. Что это я управляю трех-машиной, разгоняя анальный стимулятор до десяти проникновений в секунду, я решаю, когда наступит оргазм.

— Мужчина хочет, чтобы я закончила сегодня? — Мириам стоит в позе на коленях и локтях, разогретая, готовая к путешествию в одну сторону.

Родни ушел, я сам пристегиваю тренажер.

— Да. Не сразу, минут через пять до конца, — рассеянно подправляю ремешки, стягивающие округлую попу, убеждаясь, что они хорошо сидят.

— Ровно пять?

С сомнением смотрю на неё:

— А ты что, можешь точно?

— Если прикажете.

Усмехаюсь:

— Ну хорошо. Давай ровно пять.

Возвращаюсь в операторскую, включаю камеры.

«Ровно пять!» — тихо смеюсь про себя, сдерживаясь, чтобы не заржать как осел.

Всё как обычно: разогрев, знакомство с игроками, веселое общение, первые признаки наступления оргазма — Мириам открывает рот, обнажая белоснежные зубы, морщится. Затем я постепенно отключаю фаллостимулятор, входим в анальный режим. Расслабленный полет на высоте двух проникновений в секунду. Цена детская — всего 30 токенов за проникновение. В чате каждую минуту автоматически выводится оставшееся время. Игроки знают, что Мириам не спешит расставаться с оргазмом. Все ждут последних двух-трех минут, когда все и решится. Скорость с недавних пор привязана к оставшемуся времени — чем меньше времени, тем скорость выше. От меня мало что зависит, я следую только за безопасностью и соблюдением правил. Если Мириам не кончит, то весь призовой фонд перейдет на следующий раз. Джекпот как в настоящей лотерее. Собственно, сегодня третий такой случай. В прошлый раз Мириам не кончила, потому что я ей, видите ли, приказал. Тогда она меня точно так же спросила:

— Уважаемый господин, что желаете?

— Нет, не хочу, — раздраженно буркнул я, думая, что от меня все равно ничего не зависит.

И она действительно не закончила, как народ ни старался. И я ходил всю неделю в раздумьи: может быть, она действительно не закончила, потому что я ей приказал? Две недели Мириам оставалась голодной, и в последние дни возбуждалась от любого прикосновения так, что я даже попросил её снимать одежду во время наших игр, чтобы она не кричала, как мартовский кот.

Поэтому 300 тысяч токенов осталось с прошлого раза. Плюс 350 с этого, плюс ставки, плюс билеты, проданные после начала шоу. Итого почти миллион. Делим на десять — сто тысяч евро. Это и есть сумма выигрыша, которую сегодня заберёт счастливчик, угадавший момент наступления оргазма. Родни заработает тысяч сто — сто пятьдесят, владельцы сайта тысяч двадцать, Мириам десятку, ну и я свои шестьдесят. Не тысяч, конечно, и даже не евро.

Но Мириам не торопится. Трех-проникновений-в-секунду машина повышает градус, а ей хоть бы хны. Улыбается, весело щебечет, временами закатывает глаза, судорожно глотая. За шесть минут до конца шоу наступает затишье перед бурей. Редкие токены вызывают 10—15 анальных стимуляций. Потом пауза секунд пять, и снова кто-нибудь вкинет сотню токенов. Все ждут момента, когда машина увеличит скорость проникновения. Тогда и шансы больше. Но тогда и максимальная ставка меньше.

Истекает двадцать четвертая минута. Трех-проникновений-в-секунду машина застыла в ожидании новых токенов. Пять секунд тишины, десять, пятнадцать. В чате появляется сообщение: «5 minutes left».

В данный момент Мириам закрывает глаза, ее рот приоткрыт, она двигает губами, словно шепчет мантру или молится, и внезапно происходит взрыв в презервативе, сопровождаемый громким стоном, настолько сильным, что микрофон замирает.

Мешочек наполняется таинственной жидкостью и тяжело свисает, как намытое золото старателя. Народ находится в шоке, а я прячусь под столом.

Мириам достигла оргазма без какой-либо стимуляции, просто лежа на пуфике и предаваясь самой себе и своей фантастической фантазии. И только последние тридцать секунд были для нее. И внезапно она взорвалась, словно замедленный эффект минного поля. Фитиль догорел и она разорвалась.

Трудно поверить в это, но такое возможно. Если долго не достигать оргазма, а потом довести себя до точки невозврата, когда ты находишься на самом краю, качаешься отчаянно, размахиваешь руками, выгибаешь тело, чтобы не упасть, делаешь это бесконечно долго, но потом все-таки медленно, теперь уже безнадежно, обреченно, заглядываешь в бездну, чтобы уверенно оттолкнуться и все же погрузиться туда - это такое блаженство больше чем возможно. Зрители осознают это, я тоже. Мы все стояли на этом обрыве не раз. Мы знаем, как приятно оттягивать момент падения и какое блаженство испытываешь, погружаясь в пропасть. Из-за этого падения Мириам кажется фантастикой. Она стояла у самого края так долго размахивая руками, не делая шагу назад, но и не решаясь оттолкнуться для прыжка,...

Мы даже не могли догадываться об этом. Ведь она ничего не говорила! Ее лицо только периодически искажалось в гримасе блаженства. Но теперь мы точно знаем в каком отчаянии она находилась как минимум полминуты.

Я активирую процедуру завершения шоу по протоколу "Джекпот". Опять начинается истерика в чате, слова благодарности, слезные просьбы о быстрой публикации записи шоу для загрузки.

А у меня в голове возникает одна мысль: Мириам закончила ровно за пять минут до конца шоу, как и договаривались. Неужели она действительно контролирует наступление оргазма. Но как такое возможно?

Вспомнился наш первый разговор на эту тему, ее неудобное признание.

Когда шоу закончилось, я выключил камеры и направился в студию. Мириам уже снимала с себя секс-машину. Я начал помогать ей.

— Ты сегодня всех очень удивила.

Она коварно улыбается, качая задом.

— Господин доволен?

Я не мог хвалить ее. В нашей игре Господин должен вести себя сдержанно. Поэтому я просто ухмыляюсь. Потом говорю притворно строгим тоном:

— Так о чем ты думала сегодня во время шоу?

— О вас, Господин.

— Обо мне?

— Да, Господин.

— Что обо мне?

Она молчит, с опаской косится на меня.

— Не знаю.

— Что "не знаю"?

— Думала о вас.

Мы закончили с секс-машиной, и Мириам все вся запачканная смазкой только в красных туфлях на каблуке сидит передо мной, вызывающе откинувшись назад, свесив раздвинутые ноги с кровати. Ослабевшая грудь неоправданно сжалась, груди ритмично колыхаются.

Собираю черные волосы в хвостик, наматываю на кулак и оттягиваю назад. Ее лицо поднимается вверх, бесстыжие глаза все так же улыбаются, смотрят на меня нахально, не моргая.

— Что думала? — произношу почти по слогам.

Ее ротик приоткрывается, брови поднимаются, она нервно глотает, наконец-то моргает.

— Что Господин целует меня.

— Вот так? — осторожно поцеловал ее.

— Нет.

— А как?

— Там, — она указывает вниз, облизывая губы.

У меня нет слов. Мириам получает оргазм от мысли, что я сосу ее член? Неужели ей мало того, что я прикасаюсь к нему?

Рука сама выпускает хвост волос. Хмурюсь, рассматривая сморщенную грудь. Она свернулась в кожаный мешок и напоминает летучую мышь, спящую вверх ногами, сложив крылья.

— Надень презерватив, быстро.

Мириам озадачена. После оргазма от презерватива мало толку. Она не спеша извлекает его из сумочки и упаковывает в него член, передает мне ключик.

— Ложись.

Ложится на спину и женственно раздвигает ноги передо мной, воткнув шпильки в покрывало. Ёж бесчувственно свисает к анусу. Груди Мириам похожи на две дыни, положенные снизу вместо подушки. Дыни перекатываются, напрягаются. Мириам волнуется — что я задумал? Сочная щель между дынями разбита секс-машиной, залита смазкой. Сухой член без труда проскальзывает в горячее лоно, которое тут же обхватывает его и начинает сосать. Трахать Мириам после шоу — одно удовольствие. Она как разогретый пластилин, который мяли тысячи рук, готовили к работе, она — как глина в руках мастера, гипс, из которого мне предстоит слепить прекрасное творение.

Я не спешу вылеплять. Шпильки взлетают за спиной и цепляются в замок. Мириам расслабляется, получая удовольствие. Ёж трется изнанкой, защемленный между нашими лобками. Розовая мышь мирно посапывает внутри.

Пора ее разбудить!

Достаю член, вытираю салфеткой и сажусь верхом на лицо Мириам. Мой член смотрит в пупок, задирается по дуге после интенсивной работы, мне приходится выгнуть спину в пояснице, чтобы безболезненно войти в жадный ротик Мириам. Она засасывает меня, забывая про опасность.

Передо мной лежит еж. Мышь до сих пор спокойно покоится внутри. Тропинка нежных поцелуев, которую я начинаю пролегать по животику, явно указывает на пункт назначения. Мой взгляд прикован к мыши. Она удивленно открывает глаза, разворачивает крылья. Мириам стонет, замирает с членом во рту. Теперь она знает, какую пытку я ей приготовил. Но я беспощаден. Мои поцелуи вокруг ежа заставляют его дрожать. Мышь внутри проснулась, с ужасом осознает безвыходность положения в закрытом пространстве. Её некуда деваться, места в камере пытки становится все меньше, ёж жадно раскрыл зубастую пасть. Я приближаюсь всё ближе, мой язык уже скользит по лобку, возле самого хомута, сковывающего вымя в клетке. Мириам гладко выбрита, но двухдневная щетинка даёт о себе знать. Шершавый мокрый язык встречается с наждачкой лобка. Мышь в отчаянии кидается на решетку с шипами, нанося себе увечья. Мириам жалостно мычит, оплакивая мышку. Ёж вгрызается в розовое мясо, дергается, чавкая. Теперь наполненные ужасом глаза мыши приникли к решетке, выдавливаются из неё. Ёж распял её розовое тело по всей камере, растянул по стенкам, прибив тысячами гвоздей к решетке. Мой язык скользит по решетке, напоминая мышке о сыре. Она судорожно дергается внутри, бесполезно пытаясь вырваться. Мириам сочувственно рыдает. Наконец, мой язык достигает места, где голова мыши насадилась на острые шипы ради одного свидания с моим языком. Кончиком языка я нащупываю очертания глаз, носа, губ — мышка нежно попискивает сквозь железные прутья.

— Придется успокоиться и взять себя в руки! — тихо говорю я ей. — Нельзя все время страдать из-за любви.

Она завизжала, вскидываясь и только усиливая свою боль.

— Посмотри, как ты мучаешься из-за одного поцелуя! — беру клетку в обе руки, поглаживаю распятое тельце мышки сквозь прутья.

Мириам согласно мычит: мышь не должна страдать из-за своих ошибок. Дыни ходят ходунком подо мной, мой член превратился в обмылок, весь покрытый скользкими выделениями.

Кажется, призывы Хозяйки трезвят мышь, и она послушно отступает от решетки. Я пытаюсь заманить ее вперед, соблазнительно целую мягкую ткань вокруг клетки, вылизываю ее. Но это не помогает. Мышь стала послушной. Она слушается Хозяйку. В следующий раз она послушно выползет только когда еж будет не рядом. Мириам благодарно сосет, торжествуя в душе. Мышь, наконец-то, послушалась ее.

Я поднимаюсь. Моя работа здесь завершена: мышь приручена. Она больше не посмеет высунуть свой нос из клетки ради одного поцелуя. Она снова сложила крылья и уснула, болтаясь на прутьях вверх ногами.

Мириам садится на край кровати, я становлюсь напротив. Она умиротворенно работает головой, безучастно, но со всей отдачей. Так доят корову: нежно, но целенаправленно, отточенными движениями сдаивая молоко. Гнедая кобыла забыла про свои желания, полностью подчинена моей воле. Ее рот расслаблен, глаза закрыты.

Я беру ее за подбородок:

— Смотри на меня.

Она открывает глаза и покорно смотрит вверх. В этом взгляде нет и намека на неповиновение. Я фиксирую ее голову и дальше двигаю бедрами самостоятельно. Наши взгляды прикованы друг к другу.

— Ты начнешь думать обо мне, только когда я разрешу. Понятно тебе?

Она соглашается, ее рот наполняется семенем. Я кончаю тихо, мягкими движениями, удерживая рот, чтобы ничего не вылилось.

— Не глотать!

Она сдерживается, выше подбрасывает голову. Заставляю ее открыть рот и смотреть на меня сверху. Наши глаза вновь встречаются.

— Будешь глотать, только когда я прикажу. Понятно?

Она кивает. Я поглаживаю ее пальцем по губам, долго разглаживаю волосы, вытираю щеки от слюны. Другой рукой гладлю горло, следя за тем, чтобы она не глотала.

Наконец, закрываю ей рот.

— Глотай.

Горло напрягается, дергается, подпрыгивает вверх и вниз. Два, три раза. В следующий момент Мириам открывает рот и высовывает язык.

Я одобрительно улыбаюсь красавице губами и киваю.

— Теперь отдыхай.