Кто на новенького?

Часть 1

Пролог.

Школа была недавно открывшейся. Новая школа в новом районе нового города. Впрочем, можно ли считать новым город, которому уже тридцать лет? По сравнению с тысячелетней историей других городов он был ещё младенец. Но для нарядных учеников, чинно идущих с родителями на первый в своей жизни урок, город был стар, как мир.

Школа была красивой. Большое трёхэтажное светлое здание с огромными окнами вызывало зависть к тем, кто будет бежать в него каждое утро, и жалость к тем, кто будет покидать его после уроков днём.

Школа была современной. Спонсоры не поскупились, мэрия не пожалела средств, и школу обустроили по самым строгим требованиям своего времени: она была с компьютерами, с кабинетами химии, физики, английского и немецкого языков, с двумя спортзалами, большим и малым. В ней хотели даже выстроить бассейн, но что-то не сложилось.

Строители постарались на славу. Они сдали работу аккурат перед началом учебного года, в августе, и полмесяца после этого учителя, родители и директор самолично устраняли мелкие, незначительные недоработки, которые всегда остаются новосёлам. Они что-то подкрашивали, подбеливали, подпиливали, подкручивали, подвинчивали... И первого сентября учителя, усталые, но довольные, принимали учеников.

После длинной и скучной речи директора, после торжественных речей гостей и спонсоров, учащиеся разошлись по классам, оставив родителей переживать за них на улице. Занятия потекли неспешно, превращаясь постепенно для всех в обычную рутину...

Прошёл месяц с начала занятий. Ученики ещё не успели крепко подружиться, лишь только-только перезнакомились.

Понедельник.

Класс откровенно скучал. Математичка распиналась у доски, объясняя жутко занудную теорему, мало обращая внимания на то, слушают её или нет. Ученики занимались своими делами. Кто увлечённо списывал сочинение, которое через урок надо было сдавать; кто-то перелистывал глянцевые страницы каталога с одеждой (этот кто-то был наверняка девицей); на задней парте шёпотом рассказывали друг другу жутко пошлые анекдоты; кто-то глядел на часы и телепатировал уборщице нажать, наконец-то, на звонок. В общем, шёл обычный урок.

Вдруг дверь уверенно распахнули настежь, и вошёл директор. За ним, отстав на пару шагов, столь же уверенно шагнул в класс и незнакомый пацан. Класс недружно стал подниматься, но директор махнул рукой, мол, не нужно церемоний.

- Извините, Алевтина Сергеевна, за вторжение. Я хочу представить нового ученика. Знакомьтесь, это ваш новый товарищ. Он немного задержался, но, думаю, нагонит учебу. Его зовут Дмитрий Войзин. Ну, принимайте в коллектив.

С этими словами директор дружелюбно кивнул школьникам и покинул кабинет, оставив парнишку под обстрелом тридцати пар глаз. Будущие друзья и товарищи настороженно и с любопытством разглядывали новичка с ног до головы. А посмотреть было на что.

Паренёк был невысокий, стройный, очень худощавый. Иссиня-чёрные короткие волосы были аккуратно зачёсаны на пробор, только на лоб спадала светлая прядка. Школьную форму, как известно, отменили, и новичок одет был в стильную светло-коричневую куртку, под армейский фасон, того же цвета брюки и кремовые туфли на липучках. Но класс поразила не шикарная одежда - что они, шмоток не видели, что ли, не в деревне живут. Удивление вызвало маленькое блестящее колечко в ухе парнишки. В правом ухе. Не все знали в классе, что это значит, но большинство было в курсе, и сдержанный гул пронёсся по кабинету. А когда новичок вынул руки из карманов, то тут уже раздались возмущённые одиночные возгласы: "На фиг он нам нужен! Пусть валит туда, откуда пришёл!"

Сквозь кожу на узких кистях отчётливо просвечивали синие прожилки. Наверное, отсюда и появилась метафора "голубая кровь, белая кость". А ухоженные ногти покрывал ярко-красный лак, словно парнишка обмакнул кончики пальцев в свежую кровь. И уж совсем добивал его взгляд. Тёмно-зелёные кошачьи глаза смотрели на всех насмешливо, без малейшей тени смущения и страха перед незнакомым коллективом. Кончиками губ он пытался подавить лёгкую усмешку. Как ему удалось пройти фейс-контроль у очень строгого директора школы, отставного военного, который даже девчонок заставлял снимать все побрякушки и смывать косметику с лица и лак с ногтей, было большой загадкой.

Учительница внимательно осмотрела класс в поисках свободного места.

- Садись к Гончаренко, - сказала математичка и отвернулась к доске, с намерением продолжить урок, но не тут-то было.

- А чё это ко мне? Нужен мне он здесь! - грузный Толян Гончаренко резво обхватил здоровенными руками парту за края и уселся на оба стула сразу.

- Гончаренко! - попыталась урезонить его Алевтина Сергеевна. - Как ты себя ведёшь?! Твоё счастье, что нет времени. Как тебя, Войзин? Садись за четвертую парту, к Бардину. Или ты тоже возражаешь? - обратилась она к Сашке Бардину.

Тот вскочил.

- Пусть этот гомик в другой класс идёт, не нужен он нам такой!

Так прозвучало это слово, и новичок ухмыльнулся уже открыто. Улыбнулся нахально, весело, во весь рот, сверкнув белоснежными зубами.

- Иди, ко мне садись, - раздался тихий, чуть слышный голос из середины третьего ряда.

Все, словно по команде, повернули головы. Денис Тихорецкий был весь под стать своей фамилии: самый маленький, самый незаметный в классе. Его не били, не обижали, его просто не замечали. За весь сентябрь он подавал голос лишь у доски, когда его спрашивали учителя. И вот поди ж ты, выделился!

Не дожидаясь повторного приглашения, Дима подхватил сумку, небрежно поставленную на пол, прошагал через полкласса, гордо глядя перед собой, и сел рядом с Денисом. А тот был несказанно удивлён сам себе, ему бы и в страшном сне не приснилось, что можно идти против всех. Стас Решетило, сидевший впереди, обернулся, демонстративно зажал нос рукой и на весь класс протянул гнусаво:

- Фу-у-у.

А новичок вжикнул молнией, достал учебник, тетрадь, положил их на парту, и, как оказалось, напрасно: в то же мгновение оглушительно прозвенел звонок. Все вскочили, но математичка громко крикнула:

- Куда? Урок ещё не закончен! Это для учителя звонок, не для вас! Сами виноваты с вашими "хочу, не хочу". Впрочем, пусть с вами разбирается Надежда Николаевна. Она ваш классный руководитель, пусть и объясняет правила поведения на уроке. Запишите домашнее задание.

Наконец она, продиктовав параграфы и задачи, взяла журнал и оставила класс один на один с новичком. Толян так прыгнул к Диме, что опрокинул стул.

- Ты, урод, собирай шмотки и вали на хер, понял? У нас пидору не место!

Девчонки сделали робкую попытку урезонить его, но их вежливо попросили освободить класс. Полное лицо Толяна раскраснелось, он весь был на нервах, ещё мгновение - и он врежет новичку в челюсть. Дима посмотрел на Тольку, поджал губы.

- Я не собираюсь никуда переходить. Записали в ваш класс, здесь и буду учиться. Мне у вас нравится, - добавил он с улыбкой камикадзе.

- А ну, пошли выйдем, разберёмся! - Толян схватил Димку за плечо, но тяжёлая ладонь была брезгливо сброшена.

- Пошли, - равнодушно сказал Дима. - Где у вас тут... разбираются?

Разбирались обычно на улице, за теплицами, но накал страстей был столь велик, что все отправились на разборки поближе, в туалет. Серёжка Аверченко встал у дверей. Если честно сказать, то не все пацаны в классе столь рьяно возненавидели новичка, как Толян. Большинство просто собиралось развлечься, и все возбуждённо переговаривались в предвкушении весёлого спектакля. Диму пропустили к закрашенному белой краской окну. Не все пацаны вместились в маленькую комнатушку, лишь пять-шесть столпились у стены, рядом с кабинками. Толян, словно танк, стал надвигаться на щуплого Войзина.

И тут Димка в очередной раз удивил присутствующих. Он нагнулся, с треском расстегнул липучки, снял туфли и остался в стерильно-белоснежных носках. Потом он развернулся боком, согнул руки в локтях и поставил прямые ладошки у лица. Получилась типичная защитная стойка, которую не раз видели пацаны в фильмах с Джеки Чаном и Брюсом Ли.

Разговорчики стихли, а Толян был уже от противника в трёх шагах. Димка, не меняя выражения лица, сделал неуловимое движение, крутнулся на пятке и ногой толкнул Толика в грудь, чуть повыше солнечного сплетения. Не ударил, а именно толкнул, и здоровенный парень стремительно полетел спиной вперед, сшиб Серёжку, не успевшего увернуться, и вылетел за дверь. Он грузно повалился на пол, заставив вздрогнуть здание, полежал, хлопая обалдело глазами, и тут же вскочил.

- Ты чё! - а дальше последовал такой мат, что стены покраснели бы, если б смогли это сделать.

Девчонки испуганно позажимали рты, хотя зажимать надо было бы уши. Димка не спеша одел туфли, пропуская мимо ушей мутный словесный поток. Но одна фраза, в сердцах брошенная Толяном, заинтересовала его. Он встал напротив красного, словно помидор, Гончаренко, сунул ладони в карманы и спросил:

- Скажи, ты пацан?

Толян заткнулся от такой наглости.

-Чё?

- Я спрашиваю: ты настоящий пацан?

- Ну? - тупо бормотнул Толян.

- Значит, ты должен отвечать за свои слова?

- Ну?

Толик не мог понять, куда ведёт новичок, да ещё таким спокойным, чуть небрежным тоном.

- Ты только что сказал, что меня выебешь, все свидетели. Жду тебя возле школы после уроков, пойдём ко мне домой. А если не сдержишь слово, я тебе лично завтра куплю платье. Будешь у нас девчонкой, - и Димка вышел из туалета, задев плечом Тольку, лишь открывавшего рот, как пойманный карась.

Дениска восхищённо наблюдал за всем происходящим. Ещё никто в классе не решался перечить Толяну, а тут какой-то новенький!

Остаток дня к Димке никто больше не лез. Кое-кто из девчонок даже загадочно стрелял в него глазками. Лицо у Толяна пошло пятнами, он смотрел перед собой, ни на кого не обращая внимания, и только шевелил губами.

Предпоследним уроком была физика, а вела её Надежда Николаевна, классная. В смысле "классный руководитель". Она изобразила на лице улыбку и сказала:

- Ну как, Дима, тебе нравится у нас? Как тебя приняли, не обижают?

Димка поднялся и ответил:

- Всё в порядке, Надежда Николаевна, мне очень понравилось в классе. И ребята тут замечательные. Думаю, мы подружимся.

Кто-то тихонько хмыкнул, но о-очень тихонько.

- Да, вот что, - добавила сухо классная. - Ты завтра сними, пожалуйста, этот лак. У нас так не принято. Может, у вас там, в столице, и можно так в школу приходить, но у нас нет.

- Ладно, - покладисто согласился Дима, потом сел, придвинул к себе учебник и погрузился в чтение.

После уроков никто домой не спешил, все ждали, чем же закончится этот занимательный день. Быстро расхватав в раздевалке куртки и пальто, ученики столпились у подъезда школы. Из здания неспешно вышел Толян. Он уже почти пришёл в себя, но ноги у него ещё заплетались. Ему навстречу направился Димка, с широкой дружелюбной улыбкой.

- Ну что, пошли? А то я уже заждался.

Толян угрюмо кивнул и поплёлся вслед за Димкой, словно Робеспьер к гильотине. Нестройной толпой одноклассники шагали поодаль. У подъезда Толян затравленно оглянулся, тщетно ища сочувствия, и шагнул вслед за Димой внутрь подъезда. Когда тяжёлые двери захлопнулись за спинами этих двоих, стайка пацанов растворилась.

Часть 2

Вторник.

Куда подевалось вчерашнее приветливое солнышко? На рассвете небо затянули тяжёлые тёмные тучи, где-то далеко уже начинало потихоньку грохотать и поблёскивать. Дождь начался почти по будильнику, в четверть восьмого утра, словно он тоже торопился в школу, и к девяти он уже обещал стать затяжным, на весь день.

Димка вошёл в класс одним из первых. Хотя раздевалки и закрывались, но оставлять зонт там никто не рисковал, чтобы не утащили. Вот и Дима тоже аккуратно прислонил сложенный чёрный зонт к стене у своей парты. Едва он сел, подошёл Денис, приветливо улыбнувшись. Димка пожал холодную мокрую ладошку, протянутую ему навстречу.

- Ты физику сделал? Покажи, как решал, у меня с ответом не сошлось, - сказал Димка.

Денис с готовностью быстренько вытащил тетрадь.

- Можно, я скатаю? Всё равно не успею решить.

- Конечно!

Димка стал переписывать формулы в свою тетрадку и, увлёкшись процессом, перестал замечать окружающее пространство.

А в класс в этот момент вошёл Толян. Старательно глядя перед собой, он сел на своё место. У всех на лице было написано лишь одно чувство - любопытство. Наконец, не выдержал шустрый, вертлявый Серёжка Веснин.

- Толян, ну что? Ты его вчера... ну... это самое?

- Отвали, - сумрачно ответил Гончаренко.

Серёжка обиженно замолчал, но желание узнать подробности взяло верх, и он подкрался к Димке.

- Дим, а что вчера было, а? - вкрадчиво спросил он, стоя на безопасном расстоянии.

Димка поднял голову, взглянул на Серёжку.

- Было, не было, лишь бы ты учился хорошо, - с усмешкой сказал он фразу из анекдота.

Так ни с чем и вернулся Серый за парту.

Первое, что сделала Надежда Николаевна, войдя в класс, - подошла к Диме и посмотрела на его руки. Красного лака не было, он был бледно-розовым, почти незаметным. Если только приглядеться.

- Я же просила! На перемене зайдёшь в медпункт, попросишь ацетон и снимешь лак, иначе у тебя будут неприятности.

Классная шутить не любила. Димка хотел было начать отстаивать свои права, но серое сумрачное утро не настраивало на воинственный лад.

- Хорошо, - ответил он себе под нос еле слышно.

День потёк своим чередом - скучно, тягуче. За окнами серый бесконечный дождь стучал по плитам двора. По всей школе включили лампы "дневного света". Ученики бродили по коридорам, словно сонные мухи. Не хотелось ни бегать, ни развлекаться. Только на первом этаже, у малышни, стояли гвалт и беготня - первоклашкам всегда весело.

Димку не цепляли, но он остро отовсюду чувствовал сдержанную презрительность, однако был спокоен и невозмутим. Как все, списывал с доски задачи, упражнения, срисовывал графики, ни с кем не разговаривал, лишь изредка бросал пару малозначащих фраз Дениске, да и то строго по учёбе. В друзья-товарищи он никому не набивался.

На большой перемене, сразу после химии, класс повели в столовую. Большое помещение было уставлено длинными рядами столов. Дежурный по столовой - сегодня это был историк Игорь Геннадьевич - рассадил учеников, пожелал им приятного аппетита и отошёл к своему классу. Димка решительно отставил гороховый суп, он его терпеть не мог, и начал сразу со второго. Вермишель с котлетой на вкус были весьма неплохими.

И не стоило бы даже рассказывать об этом незначительном эпизоде, если бы за соседним столом не оказались выпускные классы. Долговязый парень, слава и гордость школьного баскетбола, по имени Сашка, нахально разглядывал Димку. Он жевал кусок котлеты. Уж лучше бы он и дальше её жевал. Но, проглотив кусок, он громко сказал, обращаясь к одноклассникам Димки:

- Мужики, вам не западло за одним столом с этим пидором сидеть? Отправьте его лучше в угол подальше. А ещё лучше пусть из нашей школы убирается, не позорит её.

Гул, стоявший в столовой, мгновенно стих. Ответить никто не решился. А Димка придвинул к себе полную тарелку несъеденного супа, попробовал пальцем, не горячий ли, встал, взял тарелку и, стараясь не расплескать содержимое, обошёл стол. Он шёл в абсолютной тишине, которую прерывал лишь звон посуды в посудомоечной. Димка подошёл к Сашке и молча выплеснул суп ему прямо в застывшее лицо. Сашка вскочил, стряхивая с пиджака склизкие капли.

- Ну, ты ваще охуел! - заорал он и перепрыгнул через стол, сбив с него пару стаканов с компотом.

Димка не стал на этот раз пижонить и снимать туфли, да он и не смог бы это сделать. Сзади его схватили за руки Сашкины дружки, а сам Сашка размахнулся и отвесил парню сильный удар прямо в челюсть. Димка лязгнул зубами, покачнулся, но его удержали. К ним уже спешил историк с криком:

- Прекратить немедленно! Отпустите его! Что вы себе позволяете! Немедленно к директору!

Но пока он мчался через весь зал, дислокация участников потасовки в корне поменялась. Неуловимым движением Димка выскользнул из цепких рук, которые его держали, потом упруго подпрыгнул и впечатал туфлю прямо в Сашкин длинный нос, тут же развернулся и двумя точными ударами повалил на пол помощников. И когда историк подбежал, разнимать было уже некого, пришлось останавливать кровь, что капала на паркет вишневыми каплями из сашкиного носа. А потом всех четверых повели к директору на ковёр.

Выслушав краткое изложение событий, Александр Афанасьевич немного помолчал, разглядывая учеников, потом спросил:

- Собственно, мне интересно знать только две вещи: кто начал и из-за чего?

Ответа не было. Димка исследовал языком трещину на разбитой губе, Сашка запрокинул голову вверх и старательно прикладывал к носу уже полусухой платок, двое его помощников вообще делали вид, что заглянули случайно на огонёк.

- Понятно. Тогда что, будем вызывать родителей? Вы этого добиваетесь?

Сашка "проснулся" и начал уныло доказывать, что драку начал совсем даже не он, пусть новенький объясняет, почему напал на беззащитного.

- Что же это получается у нас? Второй день в школе, и уже драку затеял? А дальше что будет?

Димка пожал плечами. Оправдывается тот, кто виновен, а он себя виновным уж никак не считал.

- Так и будешь в молчанку играть? - директор начинал уже сердиться. - Отвечай, когда тебя спрашивают!

- Я первый ударил, меня и наказывайте. А причину пусть вот он скажет, если захочет, - наконец ответил Дима, немного устав от расспросов, но Сашка посчитал ниже своего достоинства объясняться.

Так ничего и не добившись, директор хлопнул ладонями по столу и поднялся.

- Я не буду вас наказывать, вы оба уже получили по заслугам. Дмитрий в школе всего второй день, ещё не успел влиться в коллектив. А тебе, Александр, должно быть стыдно - гордость школы, можно сказать, а ведёшь себя отвратительно. Если такое повторится, поблажек не ждите оба. Всё, отправляйтесь на занятия. Хотя сначала зайдите всё-таки в медпункт. Игорь Геннадьевич, проводите их, пожалуйста. Как бы они снова не сцепились! - и он отвернулся к полке с книгами, дав понять, что аудиенция завершена.

***

"Первой ласточкой" был его собственный зонт. Вернувшись в класс, Дима обнаружил его в своей сумке. Вода залила учебники, а обложки тетрадей совсем размокли. Димка помянул чёрта, вынул зонтик, снова приставил его к стене и лишь тогда оглядел класс в поисках "шутника". Первым кандидатом был, естественно, Толян. Он ухмылялся, не отводя от парня ехидных маленьких глаз. Но интуиция подсказывала Димке, что подобная мелкая пакость была не в его манере. Толян обычно действовал прямо, а не исподтишка. Так никого и не вычислив, Димка стал приводить в порядок содержимое сумки, что давалось ему с большим трудом. В класс вернулся задержавшийся в коридоре Денис, очень расстроился, увидев произошедшее, и стал помогать Димке сушить книги.

Последними в этот день были два урока труда, и там тоже не обошлось без приключений. Стоило Диме отвлечься лишь на пару минут - отнести к трудовику в подсобку инструмент - а в сумку ему уже кто-то сыпанул пару горстей стружки. Хоть носи сумку с собой! И опять не нашлось виновника.

А после школы Дениска, не спрашивая особого разрешения, пошагал рядом с Димкой. Они молча шлёпали по лужам. Дима хмуро смотрел себе под ноги, прокручивая в голове все события дня, а Денис изредка поглядывал на Димку, и взгляд его был полон восхищения и восторга. "Вот бы с кем подружиться! - думал он. - Смелый, сильный, не боится против всего класса пойти. А как он здорово с тем здоровым парнем разделался!"

- Ну, до завтра, - сказал вдруг Дима и быстро зашагал вперёд, к своему дому.

Денис лишь растерянно проводил его взглядом.

Часть 3

Далёкое прошлое.

До поступления в среднюю школу у Димы всё было хорошо. Была семья, в которой его любили, друзья, детсад. Была школа, в которой он только-только начал учиться. В один день, в один миг всё изменилось. Банальная история - автомобильная авария. Каждый день в авариях гибнут сотни человек. Но далеко не каждый день гибнут твои собственные папа и мама.

Взять пацана к себе никто из родственников не решился. По разным причинам. И каждого из них можно было понять. Но Димке-то от этого было не легче. Загремел он в детдом, откуда благополучно смылся к концу первой же недели пребывания, так как не выдержал тамошних порядков, битья да издевательств друзей-товарищей. А куда бегут беспризорники испокон веку? В столицу. И Димку не миновала чаша сия.

Приглянулся пацанёнок-красавчик столице, пригрели его, приютили, а потом совратили и продали. Из рук в руки продавали-передавали, целовали да ласкали. Прошёл Димка такую школу жизни, таким стал опытным, что сам кого угодно купит-продаст, разведёт да соблазнит.

Но пришло однажды для него время нелёгкое. Очередной любовник из ревности жгучей избил Димку до полусмерти и приказал подручным своим выбросить пацана подальше от его светлых глаз. Избили Димку, а потом занесли его тело бесчувственное за старый пакгауз и бросили у вагонов списанных, всеми забытых.

Очнулся Димка на секундочку, увидел, что лежит на рельсах холодных, поднатужился, прополз немного, влез в вагон, втиснулся в щель дверную, забился в угол и лёг на пол деревянный, на пыль угольную. И так ему было паршиво, так всё его тело болью исходило, что стал Димка звать добрую бабушку с длинной косой, чтобы забрала его поскорей туда, где нет ни боли, ни страданий.

Может, так и случилось бы, но, на Димкино счастье, шёл мимо человек. Зачем шёл, куда? Какая теперь разница. Главное то, что услыхал он краем уха: скулит кто-то. Щенок, котёнок - живое существо. Пошёл человек на звук, заглянул в вагон и увидел... Не скажу, что увидел, чтобы не приснилось это излишне впечатлительным. Набросил он на Димку плащ, завернул в него измученное тельце, поднял его на руки и понёс домой.

То ли нерастраченные отцовские чувства проснулись в его душе, то ли ещё что, но, потратив несколько недель и приличную сумму денег, Игорь Максимович стал опекуном Дмитрия. Потом были больницы, санаторий... Год прожили они в мире и согласии. Дядя Игорь не был слишком строг, но и особых вольностей пареньку не позволял. И вот совсем недавно уговорил его институтский приятель переехать в этот маленький городок, предложив ему должность очень даже приличную: главный инженер в отделе сбыта завода.

***

Монотонный стук капель за окном навевал сон, и Дима не стал противиться природе. Он, сбросив с себя лишь обувь и куртку, лёг ничком на свою кровать, прямо на цветное покрывало, и так и продремал до прихода дяди Игоря. Услышав шум в коридоре, Димка открыл глаза. Пошевелиться было лень, всё его тело словно налилось тяжестью, но, пересилив себя, он всё же выглянул из комнаты.

- Привет, - сказал он. - Ну, как там, на работе?

- А что на работе, там всё нормально. Отметили, как положено, начало трудовой деятельности, так что ты не сердись, что я немного того, этого самого... Ну, ты понял.

Димка понятливый. Да и нельзя было не заметить весёлый блеск в глазах дяди и его неловкие движения. А уж запах-то и подавно нельзя было не почувствовать - сразу на всю квартиру разнеслось. Дело житейское, первый рабочий день. Дима помог дяде добраться до дивана, заботливо уложил его и стянул с него ботинки.

Едва коснувшись подушки головой, дядя Игорь уснул. Да оно и к лучшему, не было у Димки ни малейшего желания рассказывать ему про свои школьные похождения. Он вынул из портфеля всё ещё влажные учебники и разложил их на газете у радиатора. К утру подсохнут. А чтобы не покорёжило обложки, прижал их сверху толстыми томами БСЭ. Хоть не зря такую тяжесть тащили с собой из Питера, вот и пригодились.

"Английский, что ли, сделать? Да ну его, завтра у Дениски спишу," - подумал парень, и в груди у него разлилось непривычное тепло. Денис. Странное дело, ведь он не замечал его в школе, а вот теперь, лишь пронеслось это имя в голове, вроде и не таким сумрачным оказался вечер. И горло сжало. Может, грипп подхватил? Или другая причина? Но и копаться в глубинах своей души у него тоже не было настроения. Спать. Спать. Спать.

Среда.

На следующий день о новичке говорила уже вся школа. И не только говорила. Приходили поглядеть на него чуть ли не целыми классами, словно на загадочного зверёныша в зоопарке. Близко подходить опасались, так как наслышаны были о его вчерашних похождениях. А сам Дима старательно делал вид, что ему пофиг всеобщее внимание. Он на переменах читал учебники. А чем ещё ему было заняться, если одноклассники объявили парню негласный бойкот. Никто не желал с ним не то что разговаривать, а даже стоять рядом. Все, кроме Дениса.

Дениска постоянно крутился рядышком, не навязчиво, а словно совершенно случайно, но тоже не решался заговорить. Ведь на уроке ответить на вопрос или подсказать чего - это совсем другое дело. Стеснялся он, наверное.

Мелкие неприятности продолжали преследовать Димку. На биологии ему на дневник опрокинули тюбик с клеем ПВА, да ещё и прижали сверху, чтоб получше взялось. Пришлось целых четыре листа вырывать. Ещё через урок сумку вообще спрятали, да так, что он искал её всю перемену. Закинули за стеллажи, удалось достать только с помощью швабры. Другой бы на его месте давно сдался бы и в другую школу перешёл, но Димка лишь равнодушно улыбался в ответ. Пусть развлекаются. Скоро им самим надоест, и они от него отстанут.

После пятого урока на перемене к Диме, скромно стоявшему в уголке у окна, подошёл парень. Совсем уже взрослый, заканчивающий школу. Он огляделся вокруг с таинственным видом, наклонился к Димкиному уху и что-то прошептал. Дима растерянно улыбнулся и что-то негромко ему ответил. Они пошептались ещё с минуту, а потом, переговариваясь, словно лучшие друзья, отправились на третий этаж, где находились выпускные классы. Денис заподозрил подвох и пошёл следом за ними, прячась за широкие проёмы окон, за перила лестниц, останавливаясь и приседая, чтобы его не заметили.

Парень дружелюбно распахнул перед Димкой двери лабораторной комнаты у кабинета химии, и Дима вошёл. Когда дверь за ним закрылась, Денис забеспокоился не на шутку. Мало ли что взбредёт в голову этим акселератам!

Коридор был пуст, так как почти все на этаже уже разошлись, у них сегодня всего пять уроков и было-то, не то что у Димкиного класса: ещё два урока мучиться. Как несправедливо устроен мир! Денис подкрался к двери, прислушался. То ли там говорили слишком тихо, то ли вообще молчали. Присев на корточки, Денис заглянул в замочную скважину. Изнутри торчал ключ и полностью заслонял ему видимость. И тогда Денис набрался смелости и осторожно поскрёбся. Дверь приоткрылась, и в щель высунул нос ещё один парнишка-выпускник.

- Тебе чего? - с досадой в голосе спросил он.

- Пусти, мне надо туда.

- Ага, сейчас, размечтался. Вали давай отсюда, пока не получил по шее.

- Ну пусти, тебе жалко, что ли? - Денис вынул из кармана сотенную бумажку.

Глаза парня заблестели.

- Чё, тоже "спектаклю" позырить хочешь? - ухмыльнулся он, взял деньги и пропустил Дениса внутрь.

"Зрителей" было всего четверо. Они, неловко переглядываясь, отпускали шуточки, хмыкали, смеялись. А в главных ролях был тот, первый, длинноволосый парень и Димка. Его Димка.

Дима стоял, упершись руками в широкий подоконник, а к его спине прижался длинноволосый. Он стоял со спущенными штанами, сверкая белыми полушариями ягодиц, и, крепко сжав Димкины локти, ритмично двигал телом взад-вперёд, при этом постанывая, словно в дешёвой порнушке. Должно быть, фильмов насмотрелся.

У Дениса просто потемнело в глазах от этой картины. Он рванулся вперёд, перепрыгнул через опрокинутый кем-то стул и набросился на длинноволосого. Он молотил его кулаками, потом повис на его спине, вцепившись тому в волосы, потом пустил в ход кроссовки. Зрители попытались его оттащить, но Денис не давался. Длинноволосый уже подтянул штаны и недоумённо отбивался от этой неожиданной напасти.

- Ты что, спятил? Заберите этого идиота! Откуда он такой взялся?!

А Димка сидел в углу комнатушки, широко раскрыв глаза, не догадываясь одеться. Вот уж чего он не ожидал, так не ожидал!

Наконец, всем вместе удалось с Денисом совладать. Ему скрутили руки и насильно усадили возле стола.

- Ну, чего ты развоевался? - добродушно спросил полноватый парень. - Он же сам согласился на это, даже забесплатно. Мы ему предлагали бабки, он отказался. Ему же нравится. Ну, нравится же, скажи? - обратился он уже к Димке.

- Нравится, - хмуро подтвердил Димка, приводя себя в порядок.

- Видишь, всё добровольно. А ты залетел тут, кулаками махать начал. Сорвал нам весь кайф, понимаешь?

- Ладно, пацаны, отложим до другого раза. Денис, пошли отсюда.

Дима чуть ли не силой вытолкал Дениску за дверь и потащил его в класс, в который они и так уже на пятнадцать минут опоздали.

Остаток дня Денис был словно в отключке. Он всё делал машинально. Хорошо ещё, что последним уроком была литература. У Раисы Сергеевны был грипп, и в школу она не приходила вот уже неделю. С восьмиклассниками оставили посидеть практикантку, которая задала им читать самостоятельно пару глав, что-то из Пушкина. Но кому это надо на последнем уроке! Еле дождавшись звонка, школьники рванули к раздевалкам и разбежались по домам.

Часть 4

Теперь их роли поменялись. Денис шёл так быстро, что брызги мутновато-серой дождевой воды разлетались у него из-под ног. Он не обращал внимания ни на глубину луж, в которые проваливался по щиколотки, ни на грязь, рискуя потерять свои кроссовки, ни на крупные тяжёлые капли, падающие ему прямо на макушку - ветер то и дело сносил в сторону зонт, который Димка заботливо раскрыл над ним, забыв про себя.

Теперь Дима искоса поглядывал на товарища с беспокойством и тревогой и так этим увлёкся, что привёл Дениса в свой собственный подъезд, даже не заметив этого. Он очнулся и с удивлением заметил ключ в своей ладони, открыл дверь, сложил зонт, поставил его в угол у вешалки. Потом завёл в квартиру Дениса, усадил его на кухне. О чём говорить, Димка пока не знал и поставил чайник, чтобы хоть чем-то заполнить тишину.

Дениска сидел на невысоком пластиковом стуле, безвольно свесив руки. Его глаза угасли, в них исчезла жизнь. С брюк на пол стекали струйки воды, куртка тоже была не в лучшем виде. Поглядев на эту безрадостную картину, Димка решительно расстегнул на куртке молнию и стянул её, потом расшнуровал кроссовки парня, отметив при этом без особого удивления, что не по сезону обувка, и повёл Дениску в комнату. Тот двигался, словно манекен, на негнущихся ногах. Хозяин квартиры уронил его без особых церемоний в кресло и вернулся на кухню, где уже закипал чайник.

Толку с него было, с чая этого. Поставил Димка дымящуюся белую кружку на журнальный столик, прямо перед Дениской, а тот хоть бы глянул. Дима присел на корточки перед креслом, взял вялые холодные ладони Дениса в свои и спросил:

- Дэн, ну, ты чего? Расстроился, что ли? Дэн! Да очнись ты!

Димка вскочил, тряхнул пацана как следует за плечи, у того только голова мотнулась на тонкой шее. Но это сработало - Денис поднял глаза и сказал чуть слышно:

- Зачем ты это сделал? Зачем? Я думал, ты такой... А ты... Значит, всё правда, что о тебе говорят? Значит...

- Да ничего не "значит"! - резко ответил Дима, отвернувшись. - Как ты можешь что-то понять, если ни черта про это не знаешь? Дурацкие пацанские ваши законы, от зэков нахватались! Что школа, что зона - один хрен! Того нельзя, этого нельзя, скоро дышать нельзя будет! А ты хоть знаешь, как это приятно? Да откуда тебе знать!

Димка прижался лбом к холодному стеклу окна. Глаза его стали мокрыми, и солёная прозрачная слеза упала на подоконник. А снаружи ей в унисон ударилась в жесть дождевая капля.

- Дим, - осторожно протянул Дениска. - Не сердись. Я ведь и правда ничего про это не знаю. Только то, что пацаны болтают да по телеку говорят. А там только плохое.

У Димки застыло сердце - а что, если... Он повернулся, вытер рукавом глаза, а заодно и нос, улыбнулся загадочно.

- А хочешь узнать?

В предчувствии чего-то невероятного, Денис кивнул. Димка подошёл поближе, склонился над ним, взял парня за руку и потянул на себя. Когда Денис поднялся, Димка положил ладони ему на плечи и заглянул в глаза. Зелень в его глазах потемнела ещё больше, практически слившись со зрачками. Он медленно, словно нехотя, приблизил лицо к лицу своего собеседника, склонил голову чуть набок и прикоснулся губами к губам Дениски. Их дыхание слилось, а потом исчезло совсем - ненадолго, на полминуты, но и этого хватило, чтобы закружились головы у обоих.

Денис покачнулся. Если б Димка его не удержал, то он свалился бы на пол.

- И это только начало, - шепнул Димка, поворачивая Дениску спиной к себе, может, чтобы не смотреть в глаза?

Он прижался грудью к худенькой спине паренька, обнял его, расстегнул пуговицу на воротнике его рубашки. Потом он глубоко вдохнул пряный дождевой запах Денискиных волос, поцеловал его в ямку на затылке и расстегнул вторую пуговку. Денис "поплыл". Ноги стали даже не ватными, а словно из пуха. На них не стоять, а летать надо.

Третья пуговка, четвёртая - да сколько же их! Последняя. Наконец-то! Рифлёная вельветовая ткань сползла с плеч Дениса. Димка по очереди поцеловал эти тонкие птичьи плечи. И вдруг отпрыгнул в сторону, а снятая уже рубашка полетела Дениске в лицо.

- Вали домой! Убирайся! Я не хочу, чтобы ты лез во всё это! - заорал вдруг Димка, забился в угол и закрыл лицо руками.

А Денис испуганно сжал рубашку, стоя посреди комнаты, и не знал, что ему делать. Потом спохватился, кинулся к Димке и неловко, рывками, нервными движениями стал гладить парня по голове, по плечам, по рукам.

- Отстань, убирайся, - отталкивал его Димка, повторяя одно и то же. - Я урод, урод, урод! - словно заевшая пластинка.

И теперь уже Денис поднял его с силой. Хотя какая там у него сила! Воробей на диете.

Как долго длился этот поцелуй? Час, день, год, век? Вечность. Они не услышали шорох ключа в замке, щелчок этого замка, тихие шаги в коридоре, скрип двери.

Дядя Игорь постоял на пороге комнаты, поглядел на двух парнишек, тихонько развернулся и ушёл обратно, на улицу. Там он просидел целых два часа под дырявой беседочной крышей, глядя на двери подъезда, пока оттуда не выбежал Дениска, смешно вжав голову в плечи, поеживаясь от дождя. И лишь когда паренёк скрылся в переулке, дядя Игорь вернулся домой. Дима с отрешённой улыбкой сидел в кресле и читал книгу невидящими глазами. Дядя Игорь молча перевернул её, как положено, погладил племянника по голове и ушёл на кухню готовить ужин.

Зачем слова, если и так всё понятно.

Четверг.

Дождя не было, да и тучи стали не такие тяжёлые. Вот ещё немного, и наконец-то появится слабое осеннее солнце. А пока что, в ожидании тепла, Денис, сунув руки в карманы, ждал Димку возле его подъезда. Специально забежал, хоть и не по дороге. Очень захотелось ему пойти в школу вместе с ним.

Подняться в квартиру он не решался, странное смущение заставляло полыхать его щёки. Такой румянец выступил, как у девушки на первом свидании. К чему бы это? Вроде и не было вчера ничего особенного между ними. Ну, целовались, ну, обнимались, ну, гладили друг дружку... с кем не бывает? Но вспоминать об этом так сладко, но продолжения так хочется!

Денис так замечтался, что чуть Димку не пропустил. Тот сам его окликнул, подошёл, улыбаясь, сумку свою у ног кинул, на мокрый асфальт, крепко прижал к себе Дениску и поцеловал его. Утро, взрослые на работу спешат, ученики в школу, а они стоят посреди двора и целуются, и пофиг им вся эта долбанная планета с её дикими "цивилизованными" законами! Кто-то свистнул, засмеялся, увидев их. Кто-то строго их окрикнул. Старушка рядом чуть ли не крестится. И Денис с Димкой, взявшись за руки, словно первоклашки, помчались в школу.

***

Ладошка, будто маленькая ящерка, спокойно лежала на полированной поверхности парты, грелась в лучах проснувшегося наконец-то солнца и, казалось, совершенно не обращала внимания на злого охотника за ящерками. Димкина ладонь приближалась к ней медленно, по миллиметру. Вот сейчас, вот уже зависла в полёте над жертвой, но шустрая ящерка стремительно ускользает, а сам Дениска, её хозяин и дрессировщик, закусил губу, чтобы не рассмеяться прямо на контрольной. Охота продолжилась.

Оп! Есть, поймал! Зазевался Денис, пытаясь добить уравнение с многоэтажными дробями, и вот уже сплелись пальцы и нырнули под парту. И пусть весь мир подождёт! Успеют ещё всё решить, вон Димка вторую задачку заканчивает, осталось лишь ответ дописать.

Алевтина Сергеевна начинает подгонять:

- Осталось пять минут, заканчивайте.

Игрушки кончились, Димка торопливо дописывает последние строчки, а Денис зашивается: то ли его вариант оказался слишком сложным, то ли голова не тем занята, но последние два примера ну никак не поддаются. Он оборачивается назад, к Светке Соловьёвой. Отличница на контрольной - подарок судьбы, да ещё и не вредная к тому же, передала ему свою тетрадь на пару минут. Денису больше и не надо, застрочил ручкой и до звонка управился.

Наконец-то все свободны! Дежурные собирают тетради, с трудом отбирая их у неуспевших всё написать. Математичка в который раз оглядывает класс в поисках шпаргалок. Но перемена уже в сердцах и умах учеников. По одному они выходят из класса.

Димка с Денисом вышли, держась за руки, возле кабинета физики встали у окна, отвернулись от всех, смотрят лишь друг на друга. Смотрели-смотрели, да и целоваться начали. В школе! У всех на глазах! Они не видят насмешливых взглядов, не слышат ехидных шуточек, не замечают директора, который быстро шагает по коридору. К ним. И что ему не сидится в кабинете своём? Ходит, проверки устраивает.

- Немедленно оба за мной, - с присвистом прошипел он сквозь зубы, резко развернулся и пошёл в обратную сторону, не оглядываясь, в полной уверенности, что его приказ будет выполнен.

Школьники разлетались с его пути, словно бабочки из-под лап тигра. А наши герои, не чувствуя за собой ни малейшей вины, шли вслед за директором почти безмятежно, короткими перебежками, ибо невозможно было поспеть за директорским быстрым шагом.

Идти им пришлось чуть ли не через всю школу, кабинет директора был на первом этаже, в самом дальнем коридоре, между столовой и медпунктом. Секретарша покачала головой, но промолчала, как обычно. Лезть в дела начальства - себе дороже. Станислав Васильевич вошёл в кабинет, подождал, пока туда же войдут оба нарушителя спокойствия, и плотно прикрыл за ними дверь, обитую коричневым дерматином. Потом он отошёл к окну и стал разглядывать голубей, что беззаботно паслись во дворе, пока дикий школьный народ не вылетел на перемену.

- Не слишком ли часто мы стали встречаться, Дмитрий? - не оборачиваясь, спросил он. - Вчера безобразная драка, сегодня ещё более безобразное поведение. Я не верил слухам, которые распространяются по школе, но теперь вижу, что всё подтверждается. Единственная причина, почему я закрыл глаза на твой внешний вид и твоё поведение, - это то, что ты потерял родителей. Но всему же есть границы?! Что ты устроил только что? Я бы ещё понял, если бы с одноклассницей и не при всех, а где-нибудь в уголке. Но вот так нагло, на глазах у всех целоваться с одноклассником?! Ты хоть понимаешь, что творишь?

Станислав Васильевич обернулся. Его лицо было серым, губы плотно сжались. Казалось, что он изо всех сил старается сдержаться и не наговорить лишнего.

Димка безмятежно взглянул ему в бесцветные глаза.

- Извините, Станислав Васильевич, но я совершенно не могу понять, в чём заключается моя вина? За драку я готов отвечать, наказывайте. Но я не пойму, почему нам запрещено целоваться? Девчонки по утрам каждый раз целуются, когда приходят в школу, и на переменах по сто раз, и никто им слова не говорит. А нам вы запрещаете? Это несправедливо!

- Вот только не надо сейчас изображать из себя оскорблённую невинность! Ты прекрасно понимаешь, что это совершенно разные вещи! В общем, так. Или ты мне сейчас пообещаешь, что подобное больше не повторится, или завтра я буду вынужден пригласить в школу твоего дядю для беседы.

- Станислав Васильевич, извините. Можете делать со мной, что хотите, хоть из школы выгоняйте. Я буду стараться держать себя в руках, но я не могу ничего вам обещать.

Не хотелось директору раздувать скандал, очень не хотелось, но и позволить этому нахальному парню вытворять в школе чёрт знает что Станислав Васильевич не собирался.

- Идите в класс. И запомни, Дмитрий, это было последнее предупреждение. Больше прощать я не намерен. Всё, идите.

С Дениской директор даже не пытался разговаривать, он прекрасно знал, кто зачинщик происшествия.

А у Дениса в душе творилось неизвестно что. Он перестал понимать, что с ним происходит. Понятие "любовь" он воспринимал только по отношению к девчонкам и даже на секунду не мог представить себе, что можно полюбить пацана. Не любовь это, нет! А тогда что? Димка был для него абсолютным идеалом друга - смелым, решительным, независимым, да, он немножко нестандартный, ну и что? А то...

Смутная мыслишка закралась Дениске в голову: ведь теперь его тоже могут назвать голубым, педиком и прочее. В старой школе, где раньше учился Денис, был один такой пацан. Его силой заставили отсосать у кого-то, так вся школа с ним не общалась, и издевались над ним по-всякому, били чуть ли не каждый день. Не хотел Денис для себя такой участи. А ещё больше он не хотел, чтобы такое произошло с Димкой.

- Дим, слушай, - сказал он тихо, когда пацаны вышли в коридор, - давай больше не будем в школе ничего такого делать. Ну, ты понимаешь...

- Испугался? - спросил Дима, разглядывая собственный мизинец, словно видел его впервые. - Как хочешь, я не навязываюсь. Я думал, что мы... Ладно, забыли. Пошли в класс.

И Димка отправился наверх, да так стремительно, словно он снова спешил вслед за директором. Денис уныло поплёлся за ним. Как же скверно было у него на сердце! Не хотел он этого, не хотел.

И остался Димка один. Хоть и сидел с ним рядом Дениска, но словно встала между ними невидимая, но очень прочная, прочней стекла бронированного стена. Один на один против всего класса. Против всей школы. Против всего мира. Держись, Димка, это ведь только начало. То ли ещё будет!

Часть 5

Пятница.

На следующий день ничего особенного не случилось. Димка всё ещё был один. С Денисом он не разговаривал, ни с кем не разговаривал. Учителя его не спрашивали. Так и просидел он молчком все пять уроков. А вот на последнем уроке...

Последним уроком в этот день была физкультура, в просторечии физра. Недружной стайкой направились ученики в спортзал: пацаны налево, девчонки направо - по раздевалкам. И вновь новичок всех удивил, уже в который раз.

У пацанов спортивная форма была одета ещё дома, под брюки да рубашки, и теперь им оставалось только снять их. А Димка... Сел на скамейку, рубашку снял, за ней штаны, сложил их аккуратно, уложил рядом и остался только в трусиках, тонких да белых, чистых до невозможности. Потом поднялся, глянул на пацанов застенчиво-бесстыже, усмехнулся чуть заметно да и стянул с себя эти самые трусики.

Никто этого не ожидал. Дениска сразу отвёл взгляд, покраснел, смутившись, потом и вовсе отвернулся. Кто-то хихикнул, не сдержав эмоций, кто-то сказал шёпотом:

- Ну, придурок!

Дима же тем временем достал из сумки спортивные трусы - шикарные, синие, шёлковые. И футболку достал - белую, с эмблемой неизвестного футбольного клуба. А одевать не спешит, растягивает удовольствие. Нашёл на коленке царапину еле заметную, пальцем её трёт. Нравится Димке, что все на него пялятся. А Денис не пялится. Он уже переоделся и из раздевалки выбежал.

Физрук заглянул. Подгонять пацанов собрался, воздуху в грудь набрал, чтобы крикнуть: "Долго возитесь! На построение, живо!" - да Димку увидал, изумлённо приподнял брови, закашлялся. Димка ему в ответ улыбнулся ласково и трусы надевать стал, не спеша, медленно, словно стриптиз наоборот устроил. Ничего физрук не сказал, лишь покачал головой, повернулся и вышел из раздевалки.

После привычного построения, пробежки по залу и короткой разминки физрук раздал девчатам скакалки, штук пять-шесть, сказал, чтобы они готовились к сдаче нормативов, да и забыл про них. А пацанов он выстроил в шеренгу, оглядел их строго и сказал:

- Сегодня урок построим так: полчаса прыжки через коня, а потом, если время останется, позанимаетесь на турничке.

В шеренге заскулили:

- А в баскет?

- А в баскетбол в следующий раз. Всё, прекратили разговоры. Степанцов, Дмитриев, Рогожин, Гончаренко - принесите из подсобки коня. Остальные - таскать маты. Всё, разбежались, да не тяните время!

Физрук хлопнул в ладоши, и строй рассыпался.

- А нафига нам конь, у нас уже козёл есть! - крикнул кто-то весело, и все рассмеялись удачной шутке, лишь Димка зубами скрипнул, поискал шутника глазами, но не нашёл.

Пацаны шустро разложили маты, от стены подальше, установили коня, рядом подкидную доску. Физрук на страховке встал, командует, кому прыгать. Пацаны разбегаются, толчок, прыжок, полёт, приземление. Конечно, получается далеко не у всех - и на коня шлёпаются, и падают неудачно, но в целом неплохо, физрук даже похваливает их иногда.

Всем интересно, как новичок прыгнет, или он только на словах герой? Нет, не только. У новичка прыжок получился отменный, словно мастер спорта на урок заглянул - класс показать. И снова физрук головой покачал, удивился.

Прыгнул Димка, отошёл в уголок, присел на скамейку. Смотрит, как другие норматив сдают, но не это его интересует. Всё чаще Димкин взгляд на физруке останавливается. Странное дело! Вроде и строгий он, и прикрикнет, и двойку влепит, не раздумывая, но Димку-то ведь не обманешь. Глаза у физрука слишком ему знакомые - масляные глаза. Много таких глаз на своём веку Димка повидал. Примечает он: одного пацана физрук по плечу похлопает, другого по спине погладит, третьему затылок взъерошит, а четвёртого и вовсе под попку полминуты поддержит, хоть тот вовсе в этом и не нуждается. Неспроста это, ох неспроста!

Как отпрыгали все пацаны, то направились к турничку, что у окна закреплён стальными тросами. Поставил физрук старшим самого спортивного в классе - Игоря Рогожина (он и по росту всех выше, и подготовка у него есть, и ядро метает чуть ли не с рождения), а сам на скамейку сел, журнал положил на колени, пишет там чего-то, поглядывает одним глазом на то, как ученики на турник карабкаются. И ведь вот что занятно: сел физрук совсем рядышком с Димкой, так близко, что прямо колени друг дружки касаются.

Весело Димке стало, и в сомнениях своих поставил он большую точку. Скосил глаза чуть в сторону, бросил взгляд быстрый - ого, как штаны спортивные на физруке топорщатся, даже журнал приподняли. Полностью диагноз подтверждён: "неровное дыхание к отрокам, острая фаза". И Димка так ненавязчиво, спокойно-расслабленно, руку с колена вниз сбросил, прямо на большую спортивную ладонь, потом голову повернул к физруку, улыбнулся ему ослепительно и сказал:

- Извините! - а руку не убрал.

И физрук свою не убирает, так и пишет правой, и страницу листает правой, и нос чешет правой. А левая, извините, занята, парализована, отнялась, отсохла, потому как Димкина ладошка на ней отдыхает.

Пацанам пофигу, они на турничке упражняются, кто больше подтянется: пять, семь, десять раз. Дениску подкинули к перекладине, он уцепился за неё, ногами задрыгал, но раза три подтянулся всё-таки, да и свалился на мат. Лежит под турничком, а взгляд на Димке застыл. Кто-то ему пинок дал несильный - не спи, мол, замёрзнешь. Дениска в сторону отполз, а взгляд от парня не отводит. Не нравится ему что-то, а что именно, он не поймёт.

Звонок! Вот неожиданность-то! Физрук аж вздрогнул. Совсем про время забыл. Он подскочил, быстренько класс построил, оценки зачитал, да и отправил всех переодеваться, а сам в свою комнату отправился, домой собираться, наверное. Или ещё какие дела у него там были намечены, кто знает.

Пока пацаны переодевались, Дениска всё на Диму поглядывал. До жути, до дрожи в коленках хочется ему помириться с ним, заговорить, чтобы всё стало по-старому, чтобы домой вместе, чтобы утром встретились у подъезда. Но не решается Денис. А Димке вроде как и безразлично всё, посмеивается, снова трусы стянул с себя спортивные, а белые одел. Словно он один в раздевалке, ноль внимания на остальных. Впрочем, им тоже всё сейчас параллельно, они ведь домой спешат, сколько же можно в этой школе торчать.

Денис, переодевшись, направился к общей раздевалке, курточку свою взял, надел, вышел на улицу и присел на бордюр у выхода. Димку ждать. Пять минут, десять, четверть часа ждёт. Не идёт Димка. А может, он прошёл уже, а Дениска проглядел его, не заметил? Нет, не может такого быть, не сводил Денис глаз с дверей, всех примечал. Не выходил Дима. Поднялся тогда Денис на затекших ногах, растёр себе колени застывшие и пошёл обратно, в школу, Диму искать.

Школа пустая почти, все разбежались. Учителя только по классам да в учительской задерживаются. Скоро вторая смена прибежит, снова весело будет. Но пока тишина.

Идёт Денис по коридорам, думает, где искать Димку, а ноги сами его ведут и в спортзал почему-то заворачивают. Заглянул он туда тихонько, крашеной дверью скрипнув. Пустой зал, маты в беспорядке валяются, вторую смену дожидаются. Скакалки у стены змейками-кобрами свернулись, жертву караулят. Зачем Денис зашёл сюда? Разве здесь Димка? Что ему тут делать?

А ноги не сдаются, вперёд шагают. К комнатке физрука подошли. Прислонил Денис к двери ухо и услышал тихие, приглушённые полустоны-полувскрики. Забилось у него сердце. Бухнулся он на коленки перед дверью, к замочной скважине припал глазом и увидел.

Стоит физрук, задницей на стол опершись и штаны приспустив, а перед ним Димка стоит на коленях, без рубашки. Тяжёлая ладонь физрука лежит на Димкиной макушке, прижимает его голову к себе, руководит ею, ритм держит, а в губах Димкиных мелькает толстый фиолетово-розово-багровый член. Дениску аж передёрнуло всего. От отвращения.

Но Димка никакого отвращения почему-то не чувствует. Наоборот, нравится ему это дело. Лижет-целует член с азартом, с удовольствием, одной рукой по столбу толстенному водит, ласкает его, а второй тяжёлые яйца поддерживает, мнёт их, тискает. Физрук глаза закатил, кайф неземной ловит. Бёдрами толкает, глубоко член в рот парню всовывает, чуть не до затылка Димкиного, словно насквозь пронзить его желает.

Денис словно примагничен к двери, оторваться не может, глядит и глядит. И противно ему, и сладко. И в брючках у него всё затяжелело, напряглось.

Минуты три прошло от силы, и вдруг дёрнулся физрук, захрипел, втянул в себя воздух сквозь зубы. И брызнула на лицо Димкино струя - белёсая, скользкая, горячая. На волосы, на чёлку светлую, на ресницы пушистые, на губы приоткрытые, на шею, на плечо. Схватил Димка, не глядя, рубашку свою и лицо ею вытирать себе стал.

А что было дальше, Денис уже не видел. Не выдержал он, отшатнулся от двери и на цыпочках из спортзала вышел. В голове у него "царь-колокол" бил громко: "Бомм! Бомм! Бомм!" Ему в унисон маленький колокольчик звенел в висках: "Дряннь! Дряннь! Дряннь!" И рванул Дениска по гулким школьным коридорам, сшибив зазевавшегося дежурного. Рванул на улицу, чтоб не дышать больше этим закаменевшим школьным воздухом, которым физрук дышит и Димка-предатель. Помчался парнишка по мокрым улицам куда глаза глядят, слезами наполненные.

Часть 6 (последняя)

В каждом городе есть дети. Это аксиома. Есть города без детей, но это неживые города, неправильные, ненастоящие. И в этом городе тоже было множество детей. Про девчонок говорить не будем, это отдельный народ. Поговорим про парнишек.

Когда в городе много пацанов, они сбиваются в стаи, как бродячие собаки. Нет, не так. Не так грубо. Как брошенные щенята. И они выбирают себе лидера, от которого зависит, какой эта стайка окажется. Злобной, дикой, что пьяных "чистит", у старушек последние гроши сшибает, из других стай пацанов метелит, с сигареткой в зубах да со стаканом в руке прохаживающейся. Или наоборот, по музеям да библиотекам, по походам да турбазам, по лесу с палатками, по реке на байдарках продвигающейся. Всё зависит от лидера.

Была такая стайка и в микрорайоне, где Дениска с Димкой жили, где их школа стояла. Называли себя пацаны в той стайке не шоблой, не кодлой, не бандой, а по-взрослому - бригадой. Бригадиром назначил себя великовозрастный переросток, ожидающий призыва. А уж как соседи этого призыва ждали, родители как на военкома молились! Но пока что Сергей Войтенко, Серёга, Серый, формально числился в ПТУ, даже иногда туда наведывался, чтобы помнили, и целыми днями шатался по району в поисках приключений.

По вечерам он с "бригадой" собирались в подвальчике старой пятиэтажки, построенной в числе первых домов в районе, ещё при Советском Союзе, тридцать лет назад. Подвальчик им удалось оборудовать как спортзал-качалку, помогли связи его, бригадира, родителей. Пусть сынок хоть спортом займётся, лишь бы в колонию не отправился. В "бригаде" было ровно двенадцать человек, и он, тринадцатый. У наиболее образованных читателей могут возникнуть определённые ассоциации, но ничего похожего на библейские отношения в "бригаде", естественно, не было.

У Серёги было накачано всё: руки, ноги, шея, плечи - всё, кроме мозга. Мозг у него был маленький, словно теннисный шарик, но соображал он быстро. На его, Серёгином, счету было два банка, шесть магазинов, двадцать девять ларьков, без счёта легковушек. По крайней мере, так выходило по его рассказам. И пацаны слушали его, раскрыв рты и развесив уши. Они шатались по улицам родного микрорайона, забредали иногда на чужую территорию, сшибали мелочь у зазевавшихся пацанов.

Вот такая компания и встретила Дениску, когда он, не разбирая дороги, мчался подальше от Димки-предателя.

***

Денис вбежал в узкий переулок между домами и впечатался головой прямо в мягкий живот Гущи. Гуща, толстый неуклюжий увалень, хрюкнул от неожиданности и придержал Дениса здоровенной ленивой лапой.

- Это что за чудо? - прищурился по-ленински Серый. - Ты кто, сучонок?

Денис шмыгнул носом, непонимающе огляделся, но промолчал.

- Тебя спрашивают, ну! Чего ты на людей нападаешь? С ног сбиваешь мирное население.

- Это Денис, из нашей школы, я его знаю, - услужливо доложил бригадиру Гарик, щуплый очкарик.

Он в "бригаде" присутствовал лишь по недоразумению. Серому было лень от него избавиться.

- Он с новеньким дружит, с гомиком, - продолжил отчёт Гарик и глуповато хихикнул.

- С гомиком? Это интересно, - оживился Серый, назревало приключение. - Ну-ка, подробней!

Ему начали взахлёб рассказывать эту историю, о которой многие были наслышаны, так как многие учились в той же школе. Лицо у Серого всё больше расплывалось в улыбке по мере изложения событий.

- Так, получается, что и ты у нас пидорёнок? А давайте-ка с ним поиграем. Тащите его на стройку, развлечёмся!

Какое дело было "бригаде" до Денискиных проблем! Он был для них игрушкой, куклой тряпичной, да к тому же педиком, то есть недочеловеком, вне пацанских законов. Дениса подхватили под локти и, не обращая внимания на его слабое сопротивление, потащили парня на бывший пустырь, где недавно выстроили два этажа девятиэтажного дома. Вот на второй-то этаж и втащили будущую жертву.

Серый задумался, изобретая для Дениса самое подходящее наказание. А чего тут изобретать-то?! Всё давно придумано. Пидара надо трахнуть, и все дела!

- Раздевайся, урод, - тихо сказал Серый. - Да поживей, шевели граблями.

- Пошёл ты... - нежданно-негаданно сорвалось у Дениски с губ.

- Чё? - ошалело переспросил его Серый; такой подрыв авторитета на глазах у почитателей! - Не хочешь сам, мы тебе поможем! Раздеть его!

Приказ кинулось выполнять сразу несколько человек. В минуту с Дениски стянули всё до нитки. Он стоял босиком на цементном неровном полу на фоне незаделанного оконного проёма на сквозняке. Прикрыв руками "стыдное место", втянув голову в плечи, покрываясь потихоньку "гусиной кожей", не вытирая ни носа, ни глаз, Денис посмотрел не мигая на толпу скалящихся шакалят и теперь уже вполне осознанно громко сказал лишь одно слово:

- Гнида.

Кровь стукнула Серому в стриженую башку. Он разбежался, подпрыгнул и ударил Дениску ногой в грудь, как Димка Толяна тогда, давно, в прошлой жизни. После такого удара человеку положено улететь на десяток шагов. Щуплый Денис улетел бы и на двадцать. Все этого и ждали, но...

Дениска сделал лишь маленький шажок назад. И замер. Глаза его стали большими, удивлёнными, губы у него вытянулись в трубочку, словно он собирался присвистнуть, а под правым ребром у паренька заалело маленькое пятнышко. И Денис остался стоять, свесив безвольно руки. Глаза его закрылись.

Никто ни черта не понял. Почему не он не улетел, почему не падает? Мистика какая-то. Самый мелкий в компании, Санька по кличке Бяшка, осторожно подошёл к Дениске, оглядел пацана, заглянул ему за спину, увидев что-то, испуганно попятился и кубарем скатился по ступенькам на первый этаж, на улицу, только его и видели. По одному подходили к Денису пацаны, смотрели на него и убегали из этого места, как чертенята от кадила.

Последним подошёл Серый. Полутораметровый арматурный штырь, торчавший в расколотой цементной плите, вошёл в жертву у позвоночника, прошил её тело насквозь и вылез под нижним правым ребром, словно шампур. Плохо стало Серому, замутило его, затрясло. Арматурина раздвоилась в его глазах, а затем многократно умножилась, превратилась в решетку тюремную. А ещё всплыло вдруг в мозгу его маленьком, что именно в пятницу был распят тот, другой. И помчался Серый вслед за своими корешками подальше от этого места, чтобы даже не узнал никто, что они здесь были.

И остался Дениска один на пустой стройке. Вечер обволакивал его темнотой, ветер охлаждал его и без того остывающее тело, кровь его по капле на цемент стекала, в лужицу собиралась, струйкой неширокой вниз, на первый этаж капала.

***

Димка вышел из школы в приподнятом настроении. Всё получилось как нельзя лучше. Физрук долго не ломался, лишь только сунул Димка ему ладошку в треники, тот так и потёк. В переносном смысле. В прямом-то он потёк гораздо позже, через полчаса. Довёл его Димка, мастерски довёл. Весь свой класс показал, всё умение, и физрук доволен остался, и наверняка продолжение будет. Сколько всего интересного можно ещё с ним устроить!

Вот такие весёлые мысли в голове Димкиной прыгали, когда увидал он бегущего навстречу ему Бяшку. Конечно, не был с ним Димка знаком, но вот Бяшка его узнал, подскочил к нему, за рукав схватил и крикнул испуганно:

- Там дружок твой. Беги скорей. Врача надо, - и дальше побежал, дома отсиживаться.

Не въехал Димка поначалу, что дружок-то у него один-единственный, головой покачал непонимающе и пошёл спокойно дальше. И тут ему навстречу по одному вся "бригада" попадаться стала. Все бегут, у всех глаза на макушку лезут, все перепуганы до полусмерти. Забеспокоился Димка. Последнего за грудки схватил, кричит:

- Где он?!

Пацан только рукой махнул да сказал невнятно:

- На стройке.

Отшвырнул его Димка и на стройку побежал. Одна в этом районе стройка, издалека кран видно. Серый ему тоже повстречался, они разминулись, мельком взглядами скрестившись.

Зашёл Димка в коробку недостроенную, постоял, прислушался. На щёку ему капля горячая упала. Пальцем тронул, кончиком языка коснулся - капля солёная и красная. Помчался он наверх и увидел Дениску, на арматурину надетого. И захолонуло у Димки внутри. Захотелось ему упасть у ног Денискиных, у пальцев его босых, носом ткнуться в лужицу чёрную, остывающую, и скулить, скулить всю ночь, до утра, пока солнце вновь не поднимется. Не спас он друга, не уберёг. На нём вся вина, смерть эта дикая, никому не нужная.

Но пересилил себя Димка, переломил, кинулся сторожа искать, как будто можно найти сторожа на стройке в пятницу вечером.

***

Суббота.

Спит Димка, прямо в одежде, в ботинках грязных, в куртке мокрой. На чистой белой простыне спит, на кушетке. Ничего во сне не видит и не слышит. Провал чёрный. Ан нет, в провале картинки ему показывают - цветные, яркие. Крутит ему неизвестный киномеханик воспоминания о дне вчерашнем, и вспоминает Димка...

Денису повезло. Повезло невероятно: сторож нашёлся. Почти трезвый, с мобильником. Почти трезвый сторож с мобильником в пятницу вечером - это ли не везение? Выхватил у него Димка мобильник из рук (объяснять долго), позвонил сам, но адрес не знает, всё равно сторожу мобилу отдать пришлось. Назвал сторож адрес и только потом смотреть пошёл, что же стряслось на его объекте.

Повезло парню просто сказочно: "скорая" приехала через три минуты. Очевидно, где-то рядом вызов был, вот они и примчались. Ещё десять минут автоген искали, включали его да арматурину резали. Не решился врач "скорой" прут на месте вынимать. Так с железкой и загрузили марнишку в машину. Вслед за ним Димка втиснулся, братом назвавшись. С языка само это слово сорвалось, от головы отдельно. Брат и брат, сиди только тихо, не мешай.

Димка тихо сидел, дышал через раз, только в Денискино бледное лицо смотрел, не отрываясь. Вот она какая - смерть!

Впрочем, что это мы заладили: "смерть, смерть". Никто и не собирался умирать. Ведь Дениске повезло просто фантастически: прут прошил его тело так, словно это сделал хирург высочайшей квалификации, который сам себе готовил пациента, чтобы потом с ним было меньше возни. Ржавый металлический штырь вошёл в тело так аккуратно, что не задел ни почку, ни печень, ни лёгкое. Не задел позвоночник, не повредил ничего жизненно важного. Правда, потерял Дениска много крови, давление упало до критического, но попал он в реанимацию сравнительно быстро, и взялись за него замечательные врачи.

Семь часов шла операция. Димка медсестре телефон Денискин сказал, и она вызвала его родителей. Потом он с автомата дяде Игорю позвонил. Так и сидели всю ночь рядышком, на кушетке, Денискины папа с мамой, дядя Игорь и Димка, ждали, чем дело закончится. Мимо них медсёстры бегали, врачи ходили, тележки возили. На них никто не обращал особого внимания, но никто их из больницы и не гнал.

Наконец, часов в одинадцать подошёл к ним врач в халате тёмно-зелёном, успокоил их, сказал, что всё обошлось, что спит сейчас Дениска под наркозом. Отлегло у Димки от сердца, он даже куснул бутерброд, что дядя Игорь на скорую руку сделал перед тем, как в больницу отправиться. А потом что-то щёлкнуло в его голове, и он отключился. Слишком много волнений он пережил, не выдержал...

Проснулся Димка только утром в небольшой белой комнатке на кушетке. Рядом на стуле дядя Игорь спит. Не стал его Димка будить, встал потихоньку и к выходу прокрался. Вышел в коридор. Там стены светло-зелёные, крашеные. Пусто, тихо. На часах больших круглых, что под потолком, пять часов. Утра или вечера, не знает Димка. Наверное, утро всё же.

Ходит он по коридору, на дежурную медсестру наткнулся, она его строго отчитала. В грязной одежде по больнице бродить не положено. Он рассказал ей в двух словах про Дениску. Смягчилось у медсестры молоденькой лицо, отвела она Димку в ординаторскую, куртку с него сняла и халат ему дала. Хоть и не положено, но уж очень Димка просит её дать ему на Дениса посмотреть, хоть в щёлочку.

- Пойдём, что с тобой делать, - говорит она.

Идут они прямо по коридору, к двери металлической плотной. Приоткрыла медсестра дверь:

- Вот он, гляди.

Серое на белом. Серое безжизненное лицо на белой подушке. И разноцветные провода да шланги по всему телу. И приборы всякие лампочками мигают, переливаются, гудят тихонько. Картина такая, что хоть сейчас в Третьяковку или Эрмитаж.

И так Димке тоскливо стало, так захотелось ему вместо Дениса на кровати этой оказаться, что и стоять у него сил не осталось, ноги подкосились. Если б медсестричка за локоть парня не придерживала, упал бы он прямо тут, у двери. Увидела она, как побледнел Димка, потащила его прочь отсюда, в комнатку к дяде Игорю, дала нашатыря на ватке, под нос, и сразу в голове его наступило прояснение.

Дядя Игорь его обнял, прижал к себе не очень крепко, вот тут-то Димка и разревелся, словно малыш-несмыслёныш. Со слезами горе из души смывается.

Ведь как не поверни, а всё обошлось. Мимо беда прошла на этот раз. Поправится Дениска. И снова будут они вместе. И никогда больше в жизни не поссорятся. А там, глядишь, и любовь к ним придёт. Потому как без неё, без любви, человек жить не может. Не должен.

Эпилог.

Бросились родители Серого перед военкомом на колени, сунули ему под томик Устава конверт толстый, и ушёл Серый не в колонию, как надо было бы, а в стройбат свинарники да коровники возводить.

страницы [1] . . . [4] [5] [6]