Цена / The Cost © qhml1

Цена / The Cost © qhml1

**************************

Когда я только открыл для себя этот сайт, я ознакомился со многими авторами. Одним из самых запоминающихся рассказов, который я когда-либо читал, был "Scenes From A Marriage" ("Сцены из брака") от Ohio. Ни секса, ни насилия, только боль от брака, рухнувшего из-за измены жены. Прочитайте его, если еще не читали.

Это моя версия обнаружения измены и ее последствий, включая "месть" обиженного мужа.

Это для тебя, Ohio.

*********************

Она была дома к 21:30.

По четвергам она всегда была дома к этому времени, иногда чуть раньше. Нельзя было быть "слишком" осторожной.

Когда он возвращался домой с собрания ложи, всегда было 22:15. По нему можно было часы ставить. Ее отец втянул его в это дело, а он пошел на это только для того, чтобы удовлетворить их обоих. Но после вступления он обнаружил, что ему нравится аспект гражданской службы. У него так хорошо получалось организовывать благотворительные и общественные мероприятия, что был номинирован и избран в совет управляющих. Как председатель комитета по стипендиям, он долго и упорно работал, чтобы заручиться поддержкой и собрать деньги на проект. Благодаря его усилиям, они смогли финансировать две стипендии в год для достойных молодых людей в муниципальных колледжах.

Она следила за тем, чтобы к его приходу домой она была чистой и презентабельной. Иногда она ложилась в постель, но чаще ждала его, и они разговаривали о прошедшем дне, о том, как продвигается работа над стипендиальным фондом, об обыденных вещах, о которых болтают перед сном люди, состоящие в браке. Иногда они занимались любовью, но обычно просто обнимались, пока не засыпали.

Первый проблеск того, что что-то может быть не так, появился, когда она заехала на подъездную дорожку. Она не могла попасть в гараж, его машина была припаркована под углом, блокируя обе двери. Чувство тревоги охватило ее, когда она вышла из машины. Он разговаривал с ней всего несколько минут назад, и она сказала ему, что находится дома.

Черт возьми, она любила этот дом. Твердо веря в то, что лучше жить в квартире, она позволила ему уговорить ее на этот дом, когда срок аренды подошел к концу.

Это был довольно новый дом с тремя спальнями, расположенный на небольшом участке. Главным достоинством было крыльцо, полностью опоясывающее дом. Впереди под потолочными вентиляторами стояли качели. Они часто сидели под ними, слегка покачиваясь, наслаждаясь теплыми летними вечерами.

Она была достаточно сообразительна, чтобы понять, что он задумал. Это был семейный дом. Мысленно она даже могла представить себе качели и детский бассейн на закрытом заднем дворе.

Один из самых счастливых моментов в ее жизни до этого момента произошел в прошлом месяце, когда они сажали новую клумбу. Чтобы привлечь его внимание, она бросила в него немного почвы.

— Эй, ты!

— И тебе привет. Я что-то пропустил?

— Нет. Мне просто нужно было сказать тебе, что я готова.

— Нет, не готова. Мы еще не внесли удобрения и известь. Мы должны смешать их перед посадкой.

— Не в этом смысле готова. Я готова к рождению ребенка.

Хорошо, что клумбы мягкие, подумала она, когда он бросился на нее и прижал к себе.

Последующее занятие любовью было медленным, нежным, больше похожим на обмен душами, а не телесными жидкостями. Она никогда не чувствовала себя такой любимой. Самым удивительным были слезы, которые он проливал. Он всегда был так спокоен, так контролировал себя.

Она вышла на крыльцо и направилась к входной двери, стараясь ступать как можно тише.

— Привет, Лес.

Она подпрыгнула. Он сидел в качелях. Фонарь на крыльце не горел, и она не заметила его.

— Господи, Кенни. Ты напугал меня. Давай зайдем в дом.

— Нет, посиди немного рядом со мной. Давай несколько минут насладимся ветерком.

Он похлопал по месту рядом с собой на качелях.

— Где ты была? Ты сказала, что ты здесь, но тебя не было, когда я вернулся домой.

Она неловко заерзала на качелях.

— О, я не хотела спать. Я вспомнила, что у меня почти закончился бензин, и не хотела пытаться заправиться утром, поэтому съездила на заправку на углу.

В машине было всего четверть бака, и она надеялась, что он не станет проверять.

Он потянулся и взял ее за руку.

— Серьезно? Я мог бы поклясться, что ты только что вернулась из мотеля Hideaway на Пятой. Номер 69, забавно, да? Это тот самый номер, не так ли? Джерри довольно суеверно относится к подобным вещам. Разве не там вы обычно встречаетесь каждый четверг с 18:30 до 21:00?

Она ахнула и попыталась отдернуть руку, но он крепко вцепился в нее и не отпускал.

— Расслабься, Лес. Я не собираюсь причинять тебе боль. Но я хочу, чтобы ты пообещала выслушать, не перебивая. Я обещаю, что когда мы закончим, будет твоя очередь говорить, а моя - слушать. Ты сделаешь это для меня? Хорошо.

Она сгорбилась, сжалась в комочек и громко всхлипывала. Он продолжил говорить тихим, лишенным интонаций голосом.

— Когда я впервые узнал об этом, я отказывался в это верить. Тебя видела одна из твоих подруг, нет, я не знаю, какая именно, она прислала мне письмо с публичного аккаунта.

— Сначала я проигнорировал его. Но семя было посеяно, и оно прорастало, проникая в щели моего мозга, пока мне, наконец, не пришлось избавиться от него, опровергнув его. Тогда я проверил.

— Я попросил друга присмотреть за домом вместо меня. Ты хоть представляешь, как это унизительно - просить кого-то об этом? Особенно, если он друг нам обоим.

— Эта услуга, возможно, положила конец моей дружбе с ним. Было ужасно наблюдать, как он боролся со своими эмоциями, когда излагал мне суть дела. У него даже были фотографии того, как вы с Джерри входили и выходили из номера мотеля, включая поцелуи "привет" и "прощай". К счастью для нас, он не знает, что это был за человек. Теперь он старается избегать меня, я думаю, что боль, которую он увидел в тот день на моем лице - это то, что он видит теперь каждый раз, когда смотрит на меня.

Из ее уст вырывались мелкие всхлипывания. Она попыталась заговорить, но он нежно приложил пальцы к ее губам.

— Тише, ты обещала сначала выслушать.

Он прижимал пальцы к ее губам, пока не почувствовал легкий кивок.

— Хорошо. Я постараюсь не затягивать слишком долго.

Свет на крыльце не горел, единственным освещением сцены был свет, проникавший сквозь портьеры гостиной. Несмотря на то что он продолжал говорить спокойным ровным тоном, его лицо было маской боли и страдания. Но в темноте она не могла этого разглядеть.

— Когда он показал мне фотографии, клянусь, звук разбивающегося сердца чуть не оглушил меня. Буквально, у меня зазвенело в ушах. Но, подумав об этом, я почувствовал, что должен знать, почему. Почему вы двое могли так поступить с нами?

Впервые за все время его спокойствие нарушилось, и вырвалось содрогающееся рыдание. Минуту он глубоко дышал, борясь за контроль над собой.

— Твоя родная сестра, Лесли, как ты могла? Когда твоя мама умерла, она взяла тебя на себя и, практически, вырастила. Ты должна знать, что в пятнадцать лет последнее, чего бы она хотела - это ответственность за девятилетнего ребенка. Но она справилась. Пропускала свидания, танцы, школьные мероприятия, чтобы быть рядом с тобой. Твой папа рассказывал мне, что в один год с деньгами было так туго, что она отказалась от Рождества, чтобы у тебя было что-то под елкой. Она любила тебя скорее как дочь, чем как сестру. Ты знаешь, что, в конце концов, она все узнает.

— Даже если она заслуживает правды, я никогда ей не скажу. Я слишком сильно люблю ее, чтобы причинять такую боль. Возможно, она сможет простить Джерри, она лучшая женщина из всех, кого я знаю. Но простить тебя, Лес - я не знаю, настолько ли велико ее сердце.

Слезы катились по ее щекам, набирая скорость и объем по мере того, как она впервые осознала последствия своих поступков. Она помнила, как испытывала восторг и самодовольство от обладания секретом, от того, что что-то сошло ей с рук. Теперь это казалось ей таким ребячеством.

Ее разум уже искал пути исправления ситуации, отчаянно надеясь, что она сможет все исправить. Как она могла быть такой глупой? Но в глубине души она знала, что он любит ее так сильно, что простит ей все. Это был ее якорь, ее рациональное обоснование того, что даже если ее поймают, он никогда не бросит ее. Впервые в ее душу закрались сомнения.

— Я должен был знать, Лес. Почему? Это поглощало меня. Поэтому я поставил жучок в твоей сумочке.

— Помнишь тот симпатичный маленький фонарик, который я купил для тебя? Это был еще и диктофон с голосовой активацией. Удивительно, что можно найти в сети в наши дни.

— Знаешь, что меня поразило? Между вами не было никакой искры. Это было похоже на то, что - мы здесь, давай трахнемся, чтобы вернуться домой к своим семьям.

— Однажды он даже назвал это "быстренько оторвать кусочек", а ты хихикала и соглашалась.

— Если это так мало значило для вас обоих, зачем вы это делали?

— Как ни странно, это дало мне надежду. Если это так мало значило, то, возможно, скоро все закончится. Если бы это случилось, я бы унес свои знания о твоем романе в могилу.

— У меня был план. Я собирался изменить свои привычки, сделать так, чтобы тебе было трудно продолжать свои встречи. Я думал, что если это так мало значит, и я затрудняю ваши встречи, бросаю достаточно намеков, чтобы напугать вас, вы двое просто сдадитесь.

— Я даже убрал диктофон из твоей сумочки. Но потом я сделал глупость. Я его прослушал. Хочешь знать, почему я плакал, когда ты сказала, что готова родить нашего ребенка? Именно из-за этого, и для меня это означало, что ваш роман исчерпал себя.

Он остановился и немного помолчал. Он взял ее за руку и немного покачал, шикая на нее, когда она пыталась что-то сказать, и напоминая, что у нее будет шанс позже. Через некоторое время он начал снова.

— Потом я прослушал эту чертову кассету. Это было твоей гибелью, Лес.

— Я слышал, как ты сказала ему, что это в последний раз. Когда он сказал "навсегда?", клянусь, я услышал ангелов. Но это были демоны, скрежещущие зубами от ликования.

— Если ты не помнишь свой ответ, у меня осталась пленка.

Он нажал кнопку на кассете, и она услышала, как ее мир рухнул от ее же собственных слов.

"Конечно, нет, Джерри. Ровно настолько, чтобы забеременеть. Я люблю его и хочу быть уверена, что это его ребенок. Через две недели после того, как врач подтвердит, что я беременна, ты снова будешь в седле. Возможно, нам придется встречаться чаще - все мои подруги говорят, что беременность постоянно возбуждает. Просто радуйся, что Кенни будет рядом, чтобы взять на себя ответственность".

Даже в темноте Кенни заметил, как побледнело ее лицо. Учащенное, неглубокое дыхание свидетельствовало о начале гипервентиляции. Он подождал, пока ее дыхание придет в норму.

— Ты понятия не имеешь, что творилось у меня в голове, Лес. Ужасные вещи, настолько порочные и мерзкие, что мне стыдно, что они пришли мне в голову. Я собирался уничтожить тебя. Может быть, убить Джерри. Медленная жалкая, мучительная смерть.

— Наконец, я успокоился и обдумал все рационально. Последние две недели я размышлял над тем, что делать. Мне потребовалось время, но я придумал идеальную месть. Держу пари, ты умираешь от желания узнать, не так ли, Лес?

Она была в ужасе.

— Ну, милая, вот оно. Это было так просто, что я не знаю, почему это не пришло мне в голову раньше.

— Ты больше не сможешь любить меня. Это никогда больше не будет Кенни и Лес. Отныне это просто Кенни, просто Лесли. Мы больше не одно целое.

— У нас никогда не будет детей. Двух девочек, которых я хотел, потому что думал, что в мире должно быть больше таких, как ты, никогда не будет. Маленький мальчик с твоей грацией и моим ростом? Его никогда не будет.

— Мы никогда не пойдем вместе на занятия по Ламазу (техника подготовки к родам), я никогда не буду натирать твой животик лосьоном, чтобы уменьшить растяжки, я никогда не буду держать тебя за руку и перерезать пуповину в родильном зале. Детские болезни, проводы в детский сад, среднюю школу, выпускной в школе, колледж - этого никогда не будет.

— Никаких разговоров о птицах и пчелах, никаких празднований спортивных побед и утешений при поражениях, никаких уроков вождения. Никакой потери сна, когда они только начинают встречаться. Никаких внуков.

— Когда твои руки будут дрожать так сильно, что ты не сможешь разрезать торт в честь своего золотого юбилея, я не буду помогать тебе держаться. Ты никогда не будешь горевать обо мне, а я о тебе, когда один из нас, наконец, уйдет.

— Этот дом, который мы оба так любим? Я отказался от предложения о покупке. Мы никогда не будем владеть им вместе. Он никогда не будет хранить воспоминания о нас.

Наконец, у него навернулись слезы.

— Ты убила нас, Лес, так же уверенно, как если бы приставила пистолет к нашим головам и нажала на курок. Я много думал об этом. Я устал думать, устал плакать, устал чувствовать себя потерянным и одиноким.

— Должна быть хорошая женщина, которая ищет парня, чей единственный талант - любить ее до конца, зная, что его любовь и доверие никогда не будут преданы.

— Не на следующей неделе, не в следующем месяце, но скоро, Лес, скоро я начну искать.

— Она должна быть где-то здесь.

Он отпустил ее руку и встал, рассеянно отряхивая брюки.

— Я ухожу, Лес. Я уже взял то, что хотел. Это было очень мало, я хотел, чтобы ничто не напоминало мне о тебе. Я не взял ни одной фотографии тебя или нас вместе. У меня достаточно мысленных образов, чтобы хватило до конца жизни.

Он дошел до конца крыльца и повернулся.

— Надеюсь, ты найдешь кого-нибудь, Лес. Помни об этом, когда найдешь. Я не собираюсь уезжать из города или менять работу, так что, время от времени, мы будем видеться. Пожалуйста, не ставь нас в неловкое положение, пытаясь поговорить. Я уйду. Тихо, если смогу, громко и грубо, если придется.

— Еще кое-что, и я уйду. Тебе решать, что сказать своей семье. Ты заварила эту кашу, разгребай ее как хочешь, только не делай меня плохим парнем. Просто скажи, что у нас ничего не вышло, и я тебя поддержу.

— О, я забыл. И еще одно. Скажи Джерри, чтобы держался от меня подальше. Если я буду в баре, ресторане или любом другом общественном месте и он увидит меня, пусть уходит. Я бы никогда не причинил тебе физического вреда, но он ничего не заслуживает, и, честно говоря, я даже не знаю, захочу ли я контролировать свой гнев.

Он уже собирался сесть в машину, когда шок начал проходить. Подбежав к нему, она схватила его за руку.

— Подожди, пожалуйста, подожди. Ты сказал, что я смогу говорить, когда ты закончишь. Пожалуйста, сядь обратно. Позволь мне объяснить, умолять, если понадобится. Я клянусь, что больше никогда не прикоснусь к другому.

Он осторожно убрал ее руку.

— Лес, никогда, и я имею в виду НИКОГДА, не прикасайся ко мне снова. Я только что сделал то, что поклялся, что никогда не сделаю с тобой. Я солгал. Я не хочу с тобой разговаривать, не хочу слышать твоих объяснений и оправданий, не хочу слышать твоих обещаний. Между нами все кончено, Лес. Ты не представляешь, как мне жаль.

Он не сказал больше ни слова, просто сел в машину и уехал. Она сидела на ступеньках и безудержно плакала, когда он отъехал.