То что вы желаете. Часть 2

Было почти два часа ночи, когда я въехал на своей арендованной машине в Грант-Сити. Поскольку папа не отвечал дома, я поехал прямо в больницу.

Папа, Бенни и жена Бенни, Морин, были в приемной.

Увидев меня, они поднялись, и мы все по очереди обнялись.

— Это инсульт,  — сказал Бенни, когда мы обнялись.

— Насколько серьезный?

— Пока не знаем,  — сказал папа.  — Сейчас они проводят кучу тестов. Мы не узнаем ещё какое-то время.

Я кивнул, затем повернулся к Бенни и Морин.

— Где дети?

— Они у моей сестры,  — сказала Морин.  — Она оставит их у себя, пока мы не узнаем, что происходит.

И это было все. Я не мог придумать, что ещё сказать, и никто другой тоже. Мы все, были просто напуганы, и никто не хотел озвучивать свои страхи.

•  •  •

Чуть позже четырех, в приемную вошел врач. Он был молод, может быть, на несколько лет старше меня, но выглядел по-собачьи усталым.

— Как она? сказал папа, поднимаясь на ноги с приливом энергии.

Вид у доктора был мрачный.

— Это был инсульт,  — сказал он.  — Серьезный.

— Что это значит?  — сказал Бенни.  — С ней все будет в порядке?

Доктор посмотрел на всех нас. Он вздохнул.

— Она будет жить. Но это будет долгий, тяжелый путь.

— Мне все равно,  — сказал папа.

Доктор посмотрел на него.

— У нее будут серьезные физические нарушения. Паралич правой стороны тела. И речь. Ей понадобится много терапии, как речевой, так и физической.

— Но ведь, это все исправит, правда?  — сказал папа, со страхом в глазах.

Доктор покачал головой.

— Не полностью. Я боюсь, что многое из этого, останется навсегда.

Папа был похож на воздушный шар, который укололи булавкой. Он медленно опустился обратно в кресло.

— Не поймите меня неправильно,  — поспешил вмешаться доктор.  — Она все ещё остра, как орешек. И она восстановит свою речь со временем, хотя это будет не так быстро, как раньше. И она снова сможет ходить. Только хромать.

Отец поднял на него глаза, в которых была мольба.

Бенни положил руку на папино колено.

— Ей станет лучше, папа.

Я положил руку ему на плечо.

— Она борец.

Папа попытался рассмеяться, сквозь боль и страх.

— Она такая и есть,  — согласился он.  — Ей станет лучше. Просто наблюдайте.

По лицу доктора было видно, что он сомневается в этом, но у него хватило ума и сострадания, просто кивнуть.

•  •  •

Два дня спустя, Бенни, Морин и я сидели за столом в столовой и пили утренний кофе. Папа уже был в больнице, договариваясь о том, чтобы мама отправилась в лечебное учреждение для начальной — и, как нам сказали, очень интенсивной — физической терапии.

Я поймал взгляды Бенни и Морин на мне, потом друг на друге, Морин подняла брови и кивнула головой в мою сторону.

— Что?  — сказал я, глядя на нее.  — Говори уже.

Бенни прочистил горло.

— Э-э... ну... Тай...

— Кому-то придется остаться здесь, на некоторое время,  — сказала Морин, взволнованная попыткой Бенни заявить очевидное, которое висело над нашими головами последние два дня.

Я кивнул.

— Я знаю.

— Папа не может сам о себе позаботиться,  — добавил 

Бенни.

— Ни черта не умеет готовить,  — согласился я.

— И, вероятно, не знает, как запустить стиральную машину или сушилку,  — добавила Морин.

— И он будет очень занят, ходя в терапевтический центр и обратно, и все такое,  — добавил Бенни.

— Ребята,  — сказал я,  — вам не нужно меня убеждать. Я знаю.

— Ну,  — начал Бенни, потом остановился, не зная, как продолжить.

— У меня, скоро будет много свободного времени,  — сказал я.

На его лице отразилось облегчение.

— Не волнуйтесь,  — продолжал я.  — Я останусь здесь на некоторое время.

— Ты всегда был намного лучше в мастерской,  — сказала Морин.

— В мастерской?  — сказал я.

— Да,  — объяснил Бенни.  — Кто-то же должен выполнять заказы, верно? Не похоже, что папа может просто все бросить. По крайней мере, я не думаю, что у них так много накоплено.

Я не задумывался об этом. Хотя это имело смысл. Кто-то должен был сделать шкафы, столы и стулья, комоды и книжные шкафы на заказ. И они были правы. Бенни потерял бы пальцы в течение недели. Совсем неуклюжий.

— Вы правы,  — сказал я.

•  •  •

Когда отец вернулся домой тем вечером, мы пошли в сарай, который служил ему мастерской — и остальной частью столярного и деревообрабатывающего бизнеса, если уж на то пошло.

— Тебе нужно будет постоянно выполнять заказы,  — объяснил я по дороге.

— Да,  — вздохнул он, не особо заботясь об этом.

— Так почему бы тебе не показать мне, что есть в бункере, и я начну завтра первым делом?

Он остановился, повернулся и пристально посмотрел на меня. Я привлек его внимание, это точно.

— Ты вообще помнишь, как все это делать? Как работать руками?

— Это вернется,  — пообещал я.

Он пошевелил губами, скрипя зубами, пока обдумывал это.

— Завтра я останусь дома,  — сказал он.  — Просмотрю все и присмотрю за тобой. Посмотрим, может быть, у тебя все ещё есть это.

Я улыбнулся.

— Справедливо.

— Бенни и Мо, могут побыть с твоей мамой.

— Ей это понравится. Ты, на некоторое время, избавишься, от необходимости быть с ней.

Он кивнул.

И мы отправились в мастерскую и занялись заказами, которые нужно было выполнить, планами, которые нужно было закончить, счетами, которые нужно было выставить, и всем остальным, что необходимо для ведения собственного маленького бизнеса.

После более чем шести лет работы, с гораздо более крупными организациями, деловая сторона дела меня не очень-то пугала.

Однако, глядя на некоторые изделия, находящиеся на разных стадиях завершения, я испытывал благоговейный трепет. От плотной столярки и скульптурной текучести мебели, меня бросало в пот, а ручные "ласточкины хвосты" на ящиках и корпусах, пугали меня до смерти.

Я не делал ручного соединения "ласточкин хвост" уже более семи лет, но я помнил, сколько времени мне потребовалось, чтобы овладеть этим искусством.

Может, просто нанять кого-нибудь?  — Подумал я.

•  •  •

— Сэм,  — сказал я в трубку,  — мне нужен серьезный отпуск.

— Что?

Он был в шоке, как я и предполагал. Сэм Руньон был старшим вице-президентом по облигациям в "McDaniels Smyth", и мысль об отгуле, противоречила самой сути его существа.

— Это моя мама,  — объяснил я.  — У 

нее был инсульт.

— Она в порядке?  — спросил он, все ещё хрипловато.

— Нет, Сэм, она не в порядке. Ей очень хреново.

— Она ведь, не собирается умирать или что-то в этом роде?

— Нет, она не умрет,  — сказал я.

— Тогда в чем проблема?

— Мой отец,  — объяснил я.  — Ему нужен кто-то рядом на некоторое время, пока она не выйдет из стационара.

— И как долго?

— Около месяца.

— Месяц,  — прорычал он, наполовину скорбя, наполовину не веря.

— Может быть, больше,  — сказал я.

— Больше месяца,  — сокрушался он.

— Это не похоже на...

— Я не знаю, Коллинз. Правда. Ты многого просишь.

Это меня разозлило. Я отдал все своё этим придуркам, а теперь они злятся, что мне нужно позаботиться о своих предках? Ты, блядь, издеваешься, да?

— Извини,  — сказал я, прикусив язык.  — Я не могу выбраться из этого.

— Мне придется обсудить это с высшим руководством,  — сказал он.  — Это не так просто. Я имею в виду, тебе нужна неделя, конечно. У тебя она есть. Две недели? Да, мы должны быть в состоянии покрыть. Но месяц? Я имею в виду...

— Я не спрашиваю тебя, Сэм,  — сказал я, мой голос стал твердым, так как я изо всех сил, старался не взорваться.  — Я сообщаю тебе, ясно?

Он сделал паузу, несомненно, удивленный тем, что кто-то так открыто оспаривает его авторитет.

— Ты понимаешь, что ты говоришь?  — сказал он.  — Что, возможно, ты отказываешься от своей нынешней должности? Ты хочешь этого?

— На самом деле, у меня нет выбора,  — сказал я.  — "Речь идет о моих родителях, а не о какой-то чертовой больной собаке.

— И что мы должны делать, пока тебя нет? Кто должен тебя прикрывать?

— Это не моя проблема.

— Это точно, черт возьми, твоя проблема, Коллинз. Это твой отдел. Ты за него отвечаешь.

— И что я должен?  — взорвался я.  — Просто сказать: "Эй, извините, мама и папа. Ничем не могу помочь. Надеюсь, вы не потеряете все и вся. Обязательно напишите на Рождество". Да, и маме? "Выздоравливай, милая". А? Это то, что, по-твоему, я должен сделать?

— Мне совершенно наплевать, что ты сделаешь, Коллинз,  — огрызнулся он, его голос стал жестче.  — Я просто говорю, что это не моя проблема. Не проблема "McDaniels Smyth". Понял?

— Громко и чертовски ясно, Сэм,  — сказал я, даже не успев подумать об этом.  — И облигации сейчас, тоже не моя проблема.

— Что это значит?  — потребовал он.

Я задумался на мгновение, прежде чем ответить. Эти ублюдки, уже проделали долгий путь к разрушению моего брака — с большой помощью Кристин и меня. Они требовали часы, за которые рабы взбунтовались бы, в погоне за всемогущим долларом. Теперь они хотели, чтобы я просто бросил единственную семью, которая у меня осталась?

— Это означает две вещи, Сэм,  — сказал я.  — Во-первых, это значит, что я ухожу в отставку. Немедленно.

Я услышал, как он затаил дыхание, а затем взял себя в руки.

— Ты сказал — две вещи,  — медленно произнес он.

— Вторая вещь — это моё выходное пособие,  — 

сказал я.  — Я хочу два пятьдесят.

— Ты спятил,  — взорвался он в трубку.  — Ты хочешь уволиться за наш счет? Мы тебя не уволим. И ты делаешь это, без предупреждения. И мы должны тебе за это платить?

— Прочитай мой трудовой договор, Сэм,  — сказал я.  — Мы уже девять месяцев в финансовом году. И у меня накопилось шестьдесят дней отпуска, в котором вы не можете мне отказать. Поэтому ты заплатишь мне за отпуск, который я заработал, и ещё четверть миллиона сверху. В качестве выходного пособия.

— А если мы откажемся?  — спросил он, зная, что лучше не загонять себя в угол, без полной угрозы.

— Тогда два пункта. Во-первых, я просто возьму свой шестидесятидневный отпуск, и вы ни хрена не сможете с этим поделать. Затем я вернусь на последние тридцать дней и уйду в отставку, как только закончится финансовый год. В этом случае, вы все ещё будете должны мне мою премию. Во-вторых, я позвоню Карлу Степфорду в "Мidlаnds Finаnсiаl". Я расскажу ему все о том, почему вы расстались, и я найду для них, кого-нибудь другого.

— Ты не посмеешь,  — вздохнул он, искренне удивляясь моей полной бесцеремонности.

— Ещё как посмею,  — сказал я.  — Ты должен мне как минимум девяносто за премию, и ты будешь делать деньги на Мидлендсе, ещё долго после того, как я уйду.

— Давай я тебе перезвоню,  — сказал он.

Через двадцать минут, зазвонил мой мобильный.

— Это не заняло слишком много времени, Сэм,  — сказал я.

— Это не Сэм,  — сказал размеренный баритональный голос, в громкую связь на другом конце.  — Это Бертрам МакРейнольдс.

— О, мистер МакРейнольдс,  — сказал я, удивленный тем, что звонит сам глава "McDaniels Smyth".

— Похоже, произошло досадное недоразумение, Тайлер,  — сказал он.

— Что именно, сэр?

— Я думаю, мистер Руньон, возможно, немного поспешил с ответом, Тайлер. Возможно, он был слишком резок.

Я улыбнулся, решив ничего не говорить в ответ.

— Ты все ещё там?

"Все ещё здесь, сэр".

— Я хочу сказать, Тайлер, что у тебя впереди шестьдесят дней отпуска. Шестьдесят дней, которые ты заработал, сломав спину. И если тебе нужно взять это время, чтобы побыть с семьей, то мы только за. Твоя работа будет ждать тебя, когда ты вернешься, хорошо?

— Я не знаю, мистер МакРейнольдс,  — сказал я, зная, как я собираюсь это разыграть.  — Я имею в виду, он казался ужасно уверенным в позиции фирмы.

— Я говорю от имени этой фирмы, мистер Коллинз,  — прогремел МакРейнольдс.

Наступила пауза, и когда он заговорил дальше, его голос был более мягким.

— Нам очень жаль слышать о твоей матери, сынок. И мы не отворачиваемся — я не отворачиваюсь — от наших ценных сотрудников в трудную минуту. Так что если тебе нужно время, то, пожалуйста, возьми его.

— Извините, сэр,  — сказал я.  — Я не вернусь.

Я представил себе бедного Сэма Раньона, сидящего напротив МакРейнольдса в этот самый момент, сжавшегося от взгляда, который, несомненно, обжигал его кожу.

— Но вот что я готов сделать, сэр,  — продолжал я.  — Вы утвердите 

выходное пособие, о котором я просил, и я позабочусь о том, чтобы вы сохранили Мидлендс, в течение всего переходного периода.

Скажем прямо, друзья, Бертраму МакРейнольдсу было наплевать на меня и мою маму. Он хотел сохранить Мидлендс.

— Хорошо, Тайлер,  — сказал он настороженно,  — мы слушаем.

— Вы назначаете мне замену. Затем вы пошлете его — или ее — и Сэма за мной в Чикаго. Я поеду с ними в Мидлендс и представлю всех окружающим. Я буду придерживаться душещипательной истории о том, почему я уезжаю, несмотря на все ваши усилия помочь мне. И я облегчу им переход. Я сделаю так, чтобы они думали, что вы, ребята, все ещё золотые.

На другом конце, раздался какой-то шипящий шепот, затем МакРейнольдс заговорил снова.

— Я не уверен, что мистер Руньон — подходящий человек, чтобы сопровождать тебя,  — сказал он.  — Мы боимся, что будет...

Я знал, что он собирался сказать, и решил отпустить Руньона с крючка. Он всегда был добр ко мне. Даже если он изматывал меня до полусмерти, в течение шести лет. Он выполнял свою часть сделки, но он был человеком компании. Я знал, как он отреагирует на моё желание отдохнуть. Я просто не знал, что это станет для меня пинком под зад, чтобы навсегда расстаться с жизнью.

— Мистер МакРейнольдс,  — перебил я,  — Сэм Руньон — самый лучший босс, который только может быть у человека. Я не сержусь на него и не держу на него зла. Он отлично справляется со своей работой, и наши прежние... э... разногласия, не имеют никакого отношения к тому, почему я ухожу.

МакРейнольдс прочистил горло.

— О... ну... Тайлер.

— Сэр?

— Ты уверен, что не передумаешь по этому поводу?

— Уверен, сэр.

На другом конце, раздался ещё один тихий шепот.

— Мы переведем отпускные на твой счет, до конца рабочего дня,  — сказал он.  — И мы вышлем тебе по электронной почте, соглашение о выходном пособии для ознакомления. Если ты его одобришь, мы выплатим тебе две пятьдесят в конце поездки в Мидлендс, хорошо?

— Половину сейчас, половину в конце,  — сказал я.  — И гарантия, что поездка будет запланирована, в течение сорока пяти дней.

— Умный мальчик,  — усмехнулся он.  — А теперь по рукам. Договорились?

— Договорились, сэр,  — сказал я.

— И, Тайлер?

— Сэр?

— Нам действительно жаль. И по поводу твоей матери, и по поводу того, что ты уходишь.

— Спасибо, сэр.

Две недели спустя, я провел четверг и половину пятницы в Миннеаполисе, обеспечивая работу счета в Мидлендсе, для моих бывших работодателей.

К следующему понедельнику, остаток моего выходного пособия, был на моем банковском счету.

•  •  •

Так что же, черт возьми, я собирался делать? Ни малейшего понятия.

Этот телефонный звонок, застраховал меня от того, что в ближайшее время мне не придется беспокоиться о деньгах. С моими сбережениями, опционами на акции и — даже после уплаты налогов — выходным пособием и отпускными, у меня было небольшое аккуратное гнездышко, почти в семьсот тысяч. Может быть, этого и недостаточно для шикарной жизни в Уэст-Палм-Бич, штат Флорида, но более чем достаточно 

в Грант-Сити, штат Иллинойс.

В стране слепых, одноглазый — король. И в Грант-Сити, все было намного дешевле, чем в Уэст-Палме.

Так что у меня было достаточно времени, чтобы решить, что делать со своей жизнью. И как доставить свои вещи из Вест Палма в Грант Сити.

•  •  •

— Сьюзан?  — сказал я, позвонив единственному человеку, которого я действительно знал во Флориде.

Помогло и то, что у нее был ключ от моей квартиры.

— Как твоя мама?  — спросила она.

— Лучше,  — сказал я.  — Инсульт. Довольно тяжелый. Но сейчас ей уже лучше, спасибо, что спросила.

Я сделал выдох — это сказало мне, что ей не наплевать на мать мужчины, с которым она провела всего две ночи.

— Я хотел спросить, не могла бы ты оказать мне услугу?

— Книга?  — сказала она.

Я сделал паузу, забыв о ней.

— Нет. Это немного важнее, чем...

— Я не думаю, что есть что-то более важное, чем публикация книги,  — сказала она, её голос стал взволнованным.  — Господи, Тайлер, это чертовски блестяще.

— Ты читала ее?

— Конечно, я прочитала,  — сказала Сьюзан.  — Ты думаешь, я просто отдам её в печать, не убедившись, что она хороша?

Я захихикал, довольный собой.

— И тебе понравилось?

— Понравилось,  — сказала она.  — И я уже отправила его своей подруге. Она должна получить его сегодня или завтра.

— Ну... э... спасибо,  — сказал я.

И похвала, и то, что она сдержала обещание, о котором я совсем забыл, было больше, чем я ожидал. Если бы я вообще помнил о книге, то есть.

— Итак,  — сказала она,  — ты звонил.

— Да. Слушай, я собираюсь переехать сюда, на некоторое время.

Сьюзан молчала. Разочарована? Я не знаю.

— Мама в реабилитационном центре,  — сказал я через минуту.  — У папы свой бизнес, и ему сейчас нужна помощь в его ведении.

— А как насчет твоего брата? Бобби или как там его зовут.

— Бенни,  — поправил я.  — Он женат. Дети. Живет в четырех часах езды на машине.

Она снова замолчала.

— И мне нужна помощь, чтобы доставить мои вещи сюда,  — продолжил я.  — У тебя есть мой ключ и все такое. Просто я подумал...

— Конечно, Тайлер,  — сказала она, её голос был мягким.  — Ты знаешь это. Что мне нужно сделать?

— Дай мне сделать несколько звонков,  — ответил я.  — Посмотрим, кого я могу нанять. Как только я найду кого-нибудь, я позвоню тебе. Возможно, ты сможешь просто передать им ключи или что-то в этом роде.

— Конечно,  — сказала она, пытаясь изобразить бодрое настроение.  — Без проблем. Что угодно.

— Что случилось?  — сказал я.

— Ничего.

— Да ладно, я могу сказать. Ты... Я не знаю... Я имею в виду...

— Да,  — вздохнула она.

Только это. "Да". Сказала все. Она была заинтересована во мне. Заботилась обо мне. Возможно, она хотела попробовать встречаться со мной.

— Прости,  — сказал я.

Что ещё я мог сказать?

— Не стоит.  — Она попыталась рассмеяться, но не смогла.  — Дерьмо случается, верно?

— Наверное, да,  — согласился я.

— И это было всего несколько дней, верно?

— Может быть, в первый раз,  — сказал я, грусть переполняла меня.  — Но не во второй 

раз.

— Значит, могло быть и больше?

— Я же говорил тебе. Ты особенная. Умная, хорошая, красивая.

— С карьерой.

— И за тысячу миль отсюда,  — добавил я.

— Так ты уволился?  — спросила она.  — Со своей работы?

— Ага.

Молчание затянулось. Десять секунд. Двадцать.

— Дашь мне его номер,  — сказала она.  — Кого бы ты ни нанял. Я позабочусь о том, чтобы все это вернулось к тебе, хорошо?

— Спасибо, Сьюзан.

— И жди звонка от агента, хорошо? Её зовут Натали.

"Обязательно".

— И, Тайлер?  — сказала она.

Я слышала, как она фыркала, как будто собиралась заплакать, если уже не заплакала.

— Да, детка.

— Береги себя, хорошо?

— И ты тоже.

Она повесила трубку.

•  •  •

Через две недели, в середине июня, моя машина, мебель и все личные вещи были благополучно доставлены из Флориды. Все, кроме машины, моей одежды и компьютера, было помещено в гараж на хранение, пока я не найду собственное жилье, что произойдет только после того, как мама вернется домой после реабилитации.

Быстрый поиск в Интернете, позволил мне найти адрес работодателя Сьюзан — я так и не узнал её домашний адрес — и я послал ей бриллиантовые серьги за всю её помощь. Она позвонила, чтобы выразить протест, но я и слышать об этом не хотел. Она была рядом, когда я в ней нуждался, что было гораздо больше, чем я вправе был ожидать.

Я работал в мастерской по двенадцать часов в день, иногда с папой, но обычно один. Мои навыки работы с деревом вернулись — почти все. С периодической помощью отца, я успевал выполнять заказы и выпускать мебель и шкафы высокого качества. Папе приходилось исправлять лишь несколько вопиющих промахов, но — чего он ожидал? Если уж на то пошло, он получал гораздо лучшее качество, чем платил мне, то есть ноль.

Была середина утра, и я решил сделать перерыв в работе над "ласточкиными хвостами", в наборе ящиков для комода "Quееn Аnn", который я делал из стеганого клена. Потягивая кофе, я достал свой мобильный телефон и увидел сообщение голосовой почты.

— Мистер Коллинз,  — сказал хриплый женский голос,  — это Натали Ягодзински. Наш общий друг, передал кое-что из того, что вы написали. Я прочитала это и хотела бы встретиться с вами, чтобы обсудить некоторые вещи. Пожалуйста, позвоните мне при первой же возможности.

Она дала номер, и я перезвонил ей.

— "Талант Южного пляжа",  — ответил бодрый голос.

— Я отвечаю на звонок мисс Ягодзински,  — сказал я.

— Могу я сказать ей, кто звонит?

— Тайлер Коллинз.

— Одну минуту.

Через тридцать секунд, хриплый голос вернулся на линию.

— Тайлер,  — сказала она, её голос был громким и веселым.

— Да, мэм.

— Натали,  — сказала она.  — Зови меня Натали.

— Хорошо,  — ответил я.  — Натали. Ты звонила? Хотела встретиться со мной?

— Ещё вчера.

— Так ты прочитала "Давно прошедшее"?

— Прочитала и в восторге,  — промурлыкала она.  — Это было замечательно.

Она растянула букву "м" в слове "замечательно". Получилось "заммечательно".

— Спасибо. Так ты думаешь... может кто-то... Думаешь, я смогу её опубликовать?

Она засмеялась. Гнусавый, кашляющий смех. Смех, пропитанный сигаретами и виски.

— Нет, дорогой,  — 

сказала она.  — Ты не сможешь её опубликовать. Но я могу.

Я улыбнулся.

— Хорошо. Тогда что мы будем делать?

— Ну, первое, что мы сделаем, это запишем тебя. В наше агентство.

— И как мы это сделаем?

— У тебя есть факс? Интернет?

— И то, и другое,  — сказал я.

— Дай мне свой е-mаil. Я пришлю стандартное агентское соглашение. Ты посмотришь его, убедишься, что все кошерно, потом подпишешь и отправишь мне до полуночи Хорошо?

Я думал об этом. В моем исследовании говорилось о том, что взимают агенты, но я не был юристом. Я бы не знал, что написано в половине этих проклятых вещей.

— Ты можешь дать копию Сьюзан?  — спросил я.  — По электронной почте?

— Сьюзан Караповой? Конечно, дорогой,  — сказала она.  — Хорошая идея. Она будет представлять тебя дальше?

— Не знаю. Надо будет спросить у нее.

— Считай, что это сделано,  — сказала она.

По крайней мере, она, похоже, не собиралась меня трахать. Если бы это было так, она, вероятно, попыталась бы отговорить меня от всей этой истории с адвокатом, но её согласие, было немедленным и формальным.

— Ты уже встречался с другими агентами?  — продолжала она.

— Нет.

— Хорошо,  — воскликнула она, облегчение было очевидным в её энтузиазме.  — Тогда, если ты не возражаешь, я начну продавать это некоторым издательствам.

— До того, как подпишем контракт?  — сказал я.

— Ты собираешься трахнуть меня, Тайлер?  — спросила она.

— Нет.

— Тогда я не собираюсь тебя трахать, ясно? И нам нужно поторопиться с этим. Мы можем закончить его к Рождеству, и это прекрасно.

— Так ты думаешь, что это хорошо?  — спросил я снова.

— Нет, Тайлер. Я думаю, что это абсолютно, на сто процентов блестяще. Я думаю, что это будет бестселлер. Может быть, даже получит несколько наград. Так что, чем скорее это будет опубликовано, тем лучше.

Я был поражен. Конечно, я убил себя, когда писал её. Но все же, это была моя первая книга.

— Конечно,  — сказала Натали, прерывая мои мысли,  — тебе понадобится редактор. Есть места, которые нужно немного доработать и все такое. Но это обычное дело. Редактор будет знать, где и что нужно сделать.

— Редактор?

— Издательство обычно назначает его,  — сказала она.  — Они всегда так делают.

Я об этом не подумал. Очевидно, даже блестящие первые книги, все ещё нуждаются в работе, работе более профессионального взгляда.

— Ну,  — сказал я,  — полагаю, как ты считаешь, так и будет. Я имею в виду, что я новичок в этом деле и все такое.

— Хорошо,  — сказала она, сделав паузу, прежде чем продолжить.

— Что?  — сказал я.  — Что ты...

— Ну,  — сказала она, затягиваясь,  — есть один внештатный редактор недалеко от тебя. В Чикаго. Мы могли бы нанять её, а потом получить компенсацию.

— Это кошерно?

— Есть шанс, что они не согласятся возместить расходы, в этом случае, тебе придется заплатить из своей доли гонорара. Может быть, даже десять или пятнадцать тысяч.

— Но ведь, тогда книга выйдет раньше?

— К Рождеству,  — сказала она.

— Тогда, это будет того стоить, верно?

— Возможно.

— Тогда 

сделай это.

— Я займусь этим,  — вздохнула она.  — Хорошо, открой и распечатай это письмо. Обсуди его со Сьюзен или с тем, кого ты наймешь. Подпиши его и верни мне. Я приступлю к работе, чтобы это было опубликовано, хорошо?

— Хорошо,  — сказал я, затем снова задумался над сообщением.  — Нам нужно встретиться?

Но она уже повесила трубку. Видимо, встреча со мной, не была запланирована. Что было прекрасно.

Я не хотел, пока, возвращаться во Флориду.

•  •  •

На следующий день, рано утром позвонила Сьюзан. По её словам, предложенное агентское соглашение было в порядке.

И я подписал его.

Я почувствовал себя настоящим писателем. Ведь у меня был агент, верно?

•  •  •

Четвертое июля, в том году, выпало на пятницу. Поэтому в четверг вечером, в баре было много старых одноклассников, друзей и родственников, которые прилетели из другого города, чтобы увидеть своих давно потерянных близких.

И я устал от писательских вечеров, хотя новый набросок шел полным ходом и был почти готов. Хотя первоначально, он создавался быстрее, чем первый рассказ, теперь я делал его более сложным, добавляя дополнительные слои в историю.

Так что, я решил, какого черта. Папа был в гостях у мамы, и по дороге домой, он решил заскочить перекусить. Было почти семь тридцать, и я был настроен на общение. Несколько кружек пива в "Bar&Grill" звучали идеально. Так что к восьми я принял душ, побрился, оделся в чистые шорты и рубашку для гольфа, и въехал на переполненную парковку "Bar&Grill".

В Грант-Сити, есть три типа людей. Те, кто ходит в "Bar&Grill"; те, кто ходит в "The Hitching Rail"; и те, кто ходит в другие бары. Но если объединить все остальные бары, то они не делают такого бизнеса, как "Bar&Grill" или "The Hitching Rail". В основном, это связано с едой в этих двух заведениях. В "Bar&Grill", еда определенно лучше. Все это знают и практически согласны с этим. Тем не менее, иногда хочется съесть хороший, жирный бургер с соленой картошкой фри, и тогда на помощь приходит "The Hitching Rail". Кроме того в "The Hitching Rail", пару раз в месяц выступают живые группы, и вы все ещё можете увидеть некоторых парней из "General Beauregard", заглядывающих сюда, когда они не гастролируют или не работают в студии. Так что, как я уже сказал, у обоих есть свои приверженцы.

Я предпочитаю "Bar&Grill". Мне нравится эта еда, потому что она более легкая и... ладно, немного более изысканная. Определенно, это не обычная еда из паба. Но в основном, я предпочитаю атмосферу. Здесь, конечно, есть музыкальный автомат, но он редко звучит слишком громко, а столики расставлены достаточно далеко, чтобы у вас было место. Я предпочитаю более тихие заведения, где бармен оставляет меня в покое, если я хочу, чтобы меня оставили в покое.

Тем не менее, сегодня здесь было забито до отказа. Как я и предполагал, здесь было множество одноклассников разных лет, которые стояли за столиками, делили кувшины пива, рассказывали о своих семьях и 

карьере или просто болтали о старых временах. Столовая тоже была полна, и я быстро занял очередь на свободный столик.

— Нужна компания на ужин?  — сказал голос позади меня.

— Элли,  — сказал я, не оборачиваясь.

— Все та же,  — сказала она, наклонившись ко мне через плечо и чмокнув мочку уха, своими мягкими губами.

Я повернулся и взял её под руку.

Эллисин Палмер, двоюродная сестра Кристин. Самая красивая из девушек Палмеров, а их было много. Все в Грант-Сити годами твердили, что старого дедушку Палмера, следовало бы вывести в жеребцы, потому что все женское потомство по его линии, были такими невероятно красивыми образцами женской формы.

— Ты выглядишь великолепно,  — сказал я, глядя на её улыбающееся лицо и сверкающие ореховые глаза.

— Ты тоже, красавчик,  — сказала она, делая глоток из своей бутылки "Короны", но все время не сводя с меня глаз.

— Все ещё не замужем?

— Ага,  — сказала она.  — И ловлю рыбу для свидания за ужином.

Я улыбнулся.

— Если бы это было так, здесь была бы чертова очередь длиной в милю.

— Я даю тебе первый шанс,  — сказала она, приподняв бровь, в ответ на это предположение.

Я продолжал улыбаться, но мои мысли начали проноситься со скоростью мили в минуту. Прошло пару месяцев, и я столкнулся с кузиной моей бывшей жены, которая пытается меня заполучить. Не поймите меня неправильно, она была просто великолепна, но это не казалось мне хорошей идеей.

— Ты не женат,  — сказала она, надавив на нее.  — Она бросила тебя, а не наоборот. Это значит, что ты свободен и можешь встречаться с кем хочешь.

— Да, но твой отец. Её отец.

Она рассмеялась, сверкнув ровными, невероятно яркими зубами. И я заметил — у нее были ямочки Кристин, когда она улыбалась.

И взгляд Кристин... Взгляд девочки Палмер. Взгляд сексуального приглашения, перед которым было трудно устоять.

— Я не приглашаю тебя на семейную встречу, Тайлер,  — сказала она, протягивая мне своё пиво.

Я сделал глоток, закрыв глаза и наслаждаясь ледяным пивом с лаймовым оттенком, пока оно текло по моему горлу. Это была не очень хорошая идея.

— Конечно,  — сказал я.  — Я с удовольствием поужинаю с тобой, Элли.

Мы легко болтали, как во время ожидания столика, так и во время ужина.

Это было легко. В конце концов, мы знали друг друга почти всю жизнь. Почти десять лет, мы были на одних и тех же рождественских вечеринках, ужинах на День благодарения, пикниках, семейных встречах и посиделках. Она училась всего на год позже меня в школе, и мы практически бегали с одной и той же компанией. Так что, нам было о чем поговорить.

Слава Богу, она подождала до конца ужина — пока мы делили миску вишни "Юбилейная" с ванильным мороженым — чтобы затронуть тему бывшей.

— Она несчастна, ты знаешь.

— Кто?  — сказал я.

— Кристин.

Я ничего не сказал.

— Они застряли в этой дрянной маленькой квартире, с двумя спальнями, на Адамс,  — продолжила она.  — Это ещё его квартира до того, как они поженились. Она маленькая и дрянная,  

и она сидит дома одна с ребенком целый день, и ей нечего делать. Денег не хватает и все такое.

— Это её проблема,  — сказал я.  — Она застелила свою постель.

— Она сказала, что ты игнорировал её,  — подтолкнула Эллисин.  — Тебя все время не было. По делам. Работал вечно. А она всегда была дома одна, без друзей и без дела.

— Тогда ей следовало оторвать свою задницу и найти работу,  — сказала я, пытаясь сдержать свой гнев.

— Ты прав,  — согласилась Эллисин.

Затем она пососала вишенку, которая была на кончике её ложки, и все это время смотрела на меня.

— Я бы предпочел не говорить о ней,  — сказал я, завороженный тем, как её пухлые губы сосут эту бедную, невинную маленькую вишенку.

Хорошо, эту счастливую чертову вишенку.

— Просто подумала, что ты захочешь узнать,  — сказала она, засосав вишенку в рот и пожевав её.  — Она облажалась, и она чертовски хорошо это знает.

— Хорошо.

— Итак,  — сказала она, зачерпнув ещё одну вишенку на ложку и посмотрев на нее, прежде чем посмотреть на меня,  — теперь, когда ты вернулся и все такое. Теперь, когда у тебя нет этой работы под высоким давлением, за тысячу миль отсюда.

— Да?  — сказал я, призывая её закончить мысль или начать сосать вишню.

Подойдет и то, и другое.

Она провела кончиком языка по вишенке и вокруг нее, её глаза говорили мне, что она наслаждается моим пристальным вниманием.

— Ну,  — сказала она,  — ты думаешь о том, чтобы попытаться вернуть ее?

—Ты шутишь, да?

Она подняла правую бровь, в смеси удивления и радости.

— Ни единого шанса в аду,  — сказал я.  — Она сейчас замужем. С его ребенком. Так что, как я и сказал — она застелила свою постель.

— Так если бы она была замужем, но это был бы твой ребенок?

Я уставился на нее.

— В чем разница? Никакой. И она уже нашла своего рыцаря, в сияющих доспехах. Они могут получить друг друга.

Она снова начала сосать вишню, и я так же быстро забыл о разговоре.

Быстрым движением языка, она перекатила вишенку в рот и стала жевать её. Медленно.

— У меня есть идея,  — сказала она.

— Я весь во внимании.

— Что если мы пройдем в бар. Может, выпьем ещё немного.

— Звучит отлично,  — сказал я, прикидывая, сколько бармен возьмет с меня за тарелку вишни "Мараскино".

Теперь я хотел знать, сможет ли она завязать плодоножку языком.

— Тогда,  — сказала она, наклоняясь ближе,  — мы можем ненадолго вернуться ко мне.

Вот оно. Момент принятия решения. Секунда, когда я могу либо поступить умно, либо принять её приглашение.

— Звучит как план,  — прошептал я.

— Ты уверен?  — спросила она.  — Потому что ты не выглядишь уверенным, Тайлер.

Я улыбнулся.

— Положительно.

Что я могу сказать? Я мужчина, верно? Плоть и кровь.

•  •  •

У Элли был небольшой дом на Полк-стрит, в северной части города. Она преподавала английский в средней школе Грант-Сити, поэтому зарабатывала не очень много. С другой стороны, она никогда не была замужем и не имела детей, так что тратить деньги, ей приходилось только 

на себя и свой дом.

Дом был аккуратным, со вкусом оформленным, и увешанным фотографиями многих поколений и ветвей клана Палмеров. От одного взгляда на фотографии всех этих красивых кузин-женщин, покойнику стало бы тяжело.

Но что меня завело, так это действия Элли, как только мы вошли в дверь.

Она шла впереди, а я следовал за ней, пока не столкнулся с ней в темной гостиной.

— Я давно этого хотела,  — сказала она, обхватив меня руками за шею и притянув к себе для поцелуя.

Это был долгий, проникновенный поцелуй. Такой, когда говорят, что у нас вся ночь впереди, так что давай не будем торопиться. Вы знаете такие — губы соприкасаются, затем прижимаются, кончик языка проводит по губам, затем медленно ищет другой язык, головы наклоняются вперед и назад, когда страсть накаляется. Жгучий поцелуй, такой, который превращает полутвердый член, в полноценный алмазный резец.

Мы целовались целую вечность. Это могло быть десять минут, а могло быть десять часов. Я был потерян в её страсти и своей потребности. Она была так похожа на Кристин, но я не обращал на это внимания. Это была Эллисин, милая маленькая Эллисин, и она хотела меня всегда. Она сама так говорила. Это казалось достаточно хорошим, и это сильно отличалось от тех, с кем я проводил анонимные вечера за последний год или больше. Все, кроме Сьюзен, но я выкинул её из головы и сосредоточился на возбуждении настоящего момента.

Руки Элли двигались по моей спине, кончики её пальцев были твердыми и чувственными, а её бедра слились с моими, прижавшись к ним. Прижимались и медленно терлись.

Затем одна её рука оказалась на моей заднице, а другая взяла моё запястье и провела мою руку от её плеча к груди. Её грудь была больше, чем у Кристин, более упругой, и я чувствовал её напряженный сосок, сквозь тонкую ткань хлопчатобумажной рубашки. Когда я сжал сосок, она застонала мне в рот, и её бедра ускорили темп движения навстречу моим.

— Так долго,  — прошептала она.

Я поцеловал её в шею, моя рука сжимала всю её грудь, а другая легла на её задницу и сжала, ещё сильнее прижимая её к моему члену.

— Я хочу тебя,  — пробормотала она, когда я лизал и нежно посасывал впадинку возле её ключицы.

— Как?  — неуверенно спросил я, как всегда в первый раз.

— Как хочешь,  — прошептала она мне на ухо, открывая мир возможностей.

— Я хочу, чтобы ты сказала мне, чего ты хочешь,  — сумел сказать я, когда мой рот переместился к её декольте, а моя рука расстегнула три верхние пуговицы её блузки.

— Просто делай, что хочешь,  — сказала она.  — Все, что угодно.

Элли дышала, задыхаясь, пока я сильно сосал внутреннюю сторону её груди, целуя, затем посасывая.

— Спальня,  — пробормотал я ей в грудь.  — Пойдем туда.

Ее стон сказал мне, что она не хочет, чтобы я останавливался, но ей нужно было быстро перейти на следующий уровень.

Затем она оттолкнулась и схватила меня за руку, увлекая за 

собой по коридору к двери в конце. Я вошел следом за ней, когда она включила свет.

Оглядев комнату, я широко улыбнулся.

— Кто-то "непослушная маленькая девочка",  — сказал я, переводя взгляд с её лица на тумбочку.

Она повернулась вместе с моими глазами, увидела игрушки и маленький флакончик со смазкой, и покраснела. Когда она снова повернулась ко мне, она боролась, чтобы встретиться с моими глазами.

— Ты говорила что-то, да?

Она кивнула, пытаясь побороть смущение.

— Хорошо,  — сказал я, притянул её к себе и снова поцеловал.

Пока мы целовались, я вел её к кровати, пока её ноги не уперлись в матрас. Она замерла, но я осторожно опустил её на матрас.

— Это изголовье кажется идеальным для того, что я задумал,  — сказал я, разрывая поцелуй и оглядывая комнату.

Найдя то, что мне нужно, я оторвался от нее и подошел к креслу в углу.

— Ты собираешься...

Я обернулся и увидел, что волнение смешалось с трепетом.

— Ты что-то сказала?  — бросил я вызов.

Она замолчала, в ответ на мою поднятую бровь и поясок халата в моей руке.

Видя её согласие, я улыбнулся и вернулся к кровати. Я мягко толкнул Элли назад и поднял её руки над головой. Затем я связал её руки поясом и привязал другой конец к изголовью кровати.

— Я никогда...  — начала она.

— Тебе понравится,  — сказал я, наклоняясь и целуя её.  — Я обещаю.

Она кивнула, облизывая губы, и в её глазах вспыхнуло возбуждение.

Я наклонился и расстегнул пуговицы на её рубашке, целуя её живот и спускаясь к верхней части её шорт. При этом я расстегнул застегнутый спереди лифчик, затем просунул руку под него и провел ладонями по её чудесным грудям, сжимая соски и, время от времени, разминая её полные груди.

— О Боже,  — стонала она, после четырех или пяти минут моих ласк.  — Тайлер, я сейчас такая горячая.

— Просто подожди,  — сказал я, глубоко целуя её, пока мои руки двигались вниз, и расстегивали пуговицы и молнию на её шортах.

— Пожалуйста,  — сказала она.

— Что ты хочешь?

— Потрогай меня там.

— Посмотрим,  — сказал я, засасывая её соски в рот и нежно покусывая.

Ее руки напряглись, прижавшись к поясу, привязывающему её к изголовью, а бедра приподнялись и попытались оттолкнуть мою руку от её бугра.

— Кто-то немного волнуется,  — поддразнил я.

— Пожалуйста,  — сказала она, её глаза были голодными и возбужденными.

— А как же я?  — сказал я.

— Все, что угодно,  — сказала она.  — Только, пожалуйста, потрогай меня там.

Я встал и быстро сбросил с себя одежду, стоя рядом с кроватью и наблюдая за ней. Как только я разделся, её глаза не отрывались от моего члена.

— Сначала, ты должна сделать кое-что для меня,  — сказал я, сел на кровать и расположился на её груди, кончик моего члена был в паре сантиметров от её губ.  — Оближи его, Элли.

Ее глаза впились в мои, когда она наклонила голову вперед и провела языком между губами, касаясь кончика моего члена. Затем, не сводя с меня глаз, она начала долгое,  

медленное, дразнящее путешествие вокруг головки, затем вниз по бокам, а затем снова поднялась вдоль основания.

Я прикусил губу от покалывающих ощущений, пробегающих по моему телу, меня заводил взгляд её глаз, когда она медленно раздвинула губы, обхватила головку и начала сосать. Не покачиваясь и не двигая губами. Просто мощное сосание, к которому вскоре присоединилось, медленное вращение её головы по кругу, вокруг головки моего члена.

Не сводя с нее глаз, я протянул руку за собой и провел кончиками пальцев по трусикам, нащупывая стык её ног. Когда я провел пальцами по верхней части её щели, я увидел, как она закрыла глаза и почувствовал медленный стон вокруг моего ствола. Её бедра приподнялись, чтобы присоединиться к моим пальцам, пытаясь усилить давление. Затем её глаза открылись, и они умоляли о большем.

Я улыбнулся и отстранился от её рта, чтобы не взорваться слишком рано.

— Хорошо,  — сказал я,  — пора поиграть.

— Что ты собираешься делать?  — спросила она, глядя на меня большими глазами, когда я взял вибратор и тюбик со смазкой.

— Тебе понравится,  — пообещал я, разбрызгивая немного смазки на вибратор и тщательно смазывая его ладонью.

Я наклонился и поцеловал её, и она вернула поцелуй в тысячекратном размере.

— Кто-то начинает волноваться,  — поддразнил я.

Она ничего не ответила, но её встревоженное лицо и умоляющие глаза, говорили о многом.

Предвкушение. Это ключевое слово, парни. Не надо просто делать "бац-бац, спасибо, мэм". Дайте ему развиться. Создайте сексуальное напряжение и предвкушение. Цыпочкам это нравится. Поверьте мне.

Я подошел к изножью кровати и уставился на её обнаженное, беспомощное тело. У меня перехватило дыхание.

Я наклонился и медленно стянул трусики, с её длинных стройных ног. Они были мокрыми, и я чувствовал запах её возбуждения.

— Так чего же ты хочешь?  — сказал я, поворачивая основание вибратора, пока не почувствовал низкий гул.

Я провел вибратором по внутренним поверхностям обеих ног, каждый раз останавливаясь в миллиметрах от её мокрого секса. Её попытки надавить и создать необходимый контакт, были сведены на нет стяжкой, привязывающей её к изголовью кровати.

— Пожалуйста,  — наконец взмолилась она.

— Скажи это,  — сказал я.  — Чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты потрогал меня там,  — сказала она, её глаза теперь горели, а ноздри раздувались от возбуждения.  — Поцелуй меня туда.

— Поцеловать?  — сказал я.

Я наклонился ближе, пробираясь между её ног, пока не оказался лицом к лицу, с её идеально подстриженной киской.

— Вот так?  — сказал я.

Я наклонился и поцеловал её прямо в клитор.

— Ты знаешь,  — сказала она, расстроенная моим поддразниванием.

— Может быть, вот так?

Я провел дорожку поцелуев, по внутренней стороне её бедер и по набухшим губам её вульвы.

Ее бедра начали медленно двигаться, пытаясь приблизить её к моему лицу.

— Или может быть, вот так?  — сказал я.

Я провел несколько минут — судя по реакции, для нее это было безумием — проводя языком по её киске и клитору, маленькими белыми горячими струйками.

Ее дыхание сопровождалось низкими, горловыми стонами, сопровождаемыми резкими вскриками и задыхающимися вздохами. Она была почти у цели.

Чувствуя,  

что её возбуждение достигло максимального уровня, я придвинул вибратор ближе. Затем, как раз в тот момент, когда её возбуждение было готово снова вырваться наружу, я прикоснулся вибратором к её киске, к самым губам, и слегка подтолкнул. В то же время, я провел языком по её клитору, который был твердым, как маленький камешек.

— О, да,  — задыхалась она.  — О, да, Тайлер, вот так.

Я продолжал свои оральные ласки, вставляя и вынимая вибратор, с каждым проникновением немного глубже. Элли сходила с ума, и её бедра бешено вращались.

Как только я подумал, что её возбуждение слишком велико для моего лица, чтобы поддерживать контакт, мне грубо напомнили, что её ноги не связаны. Об этом я, конечно, узнал, когда её ноги сомкнулись за моей головой и удерживали меня на месте.

Ладно, друзья, теперь мы можем просто согласиться с этим: есть гораздо худшие способы умереть, чем задохнуться между ног, бьющейся в оргазме женщины. По крайней мере, ты уходишь, зная, что твоим последним делом, было обеспечение оргазмического блаженства, понимаете, о чем я?

Когда оргазм Эллисин утих, её замок на моей голове тоже ослаб. Задыхаясь, моё лицо было покрыто её соками, я медленно вытащил вибратор из её киски.

Она лежала, закрыв глаза, с огромной улыбкой на лице.

— Охуенно, Тайлер Коллинз,  — сказала она.

— Все было хорошо?

— Хорошо?  — Она засмеялась, затем подняла голову и посмотрела на меня.  — Это было больше, чем хорошо. Намного больше.

Я улыбнулся, встав на колени между её ног. Затем я спрыгнул с кровати, достал из кармана презерватив и надел его.

— Я в безопасности,  — сказала она.

— Я тоже,  — сказал я.  — И все же, это хорошая идея, ты так не думаешь?

— Лишь бы ты ввел в меня эту штуку, мне все равно, даже если она будет завернута в алюминиевую фольгу.

Я медленно провел головкой вверх и вниз, по её щели.

— Так как ты хочешь?  — сказал я.

— В меня. Сейчас.

— Куда?  — сказал я, нажимая чуть ниже.

Она подняла голову, сначала испуганно. Затем, на её лице появилась медленная улыбка.

— Тебе нужен весь извращенный опыт, не так ли?  — сказала она.

Я пожал плечами.

— Ты вставляешь его везде, где...

Ее последнее слово было оборвано, когда я приподнялся и одним медленным, уверенным толчком, вошел в её расплавленное ядро. Голова Алли откинулась назад, и низкий стон вырвался из её губ, когда я погрузился до дна и остался там, прижимаясь к ней тазом, для дополнительного трения о её клитор.

Она была вся мокрая и пылала, влажный жар был заметен даже сквозь тонкий латекс "Трояна". И её бедра бились об меня, пытаясь усилить трение.

Я потянулся вниз и взял её за ноги, поднял их и поставил перед своей грудью.

— Тебе приятно?  — сказал я, глядя на нее.

Она кивнула, прикусив нижнюю губу и наблюдая, как я отстраняюсь и толкаюсь обратно с большей силой, вскоре установив устойчивый ритм.

— Ты такой... такой... такой... Ты заполняешь меня,  — стонала она, повернув голову в сторону и 

сжимая ремешок, связывающий её запястья.

Я продолжал увеличивать скорость, зная, что долго не протяну, но желая, чтобы она достигла пика хотя бы ещё один раз, прежде чем я это сделаю.

Она не заставила меня долго ждать. Чуть больше чем через минуту, её задница оторвалась от матраса, а тело напряглось, когда она задыхалась от очередного оргазма.

Когда она кончила, я потянулся вверх и освободил её руки. Она судорожно пыталась помочь мне и справиться со своими ощущениями, и нам удалось освободить её, когда её оргазм утих.

Ее руки тут же переместились на мою задницу и попытались втянуть меня глубже с каждым толчком, и через несколько мгновений, она кончила снова.

Это было то, что привело меня в действие, и я почувствовал, как мой позвоночник плавится, от моей собственной, невероятно продолжительной разрядки.

Затем мы погрузились друг в друга, целуясь и бормоча, поглаживая и обнимая.

— О чем, черт возьми, она думала?  — прошептала Элли мне на ухо.

— Давай не будем сейчас о ней говорить,  — сказал я, наслаждаясь ощущением биения её сердца в потных грудях.

— Я никогда...  — начала она, потом начала снова.  — Никто и никогда, не доводил меня до такого состояния, Тайлер. Никто.

— Давно не виделись,  — сказал я.  — Я хотел, чтобы это длилось долго. Чтобы тебе было хорошо. Потому что я знал, что долго не протяну.

Она схватила горсть моих волос и оттянула мою голову назад, пока мы не стали смотреть друг на друга.

— Так ты, наверное, сгодишься, по крайней мере, ещё на один раунд?

Выражение её лица, было смесью чистого ликования и сырого голода.

— По крайней мере,  — пообещал я.

— Тогда посмотрим, сколько времени мне понадобится, чтобы снова разбудить этого маленького солдатика,  — сказала она, сползая с кровати и окружая моего мягкого солдатика, своим теплым, влажным, бархатистым ртом.

Это не заняло у нее много времени.

•  •  •

Я провел ночь в её доме, устроившись рядом в её постели и наслаждаясь ощущением теплого мягкого тела, с которым можно проснуться утром. И она встала раньше меня, что было для меня переворотом ролей. Обычно я встаю с солнцем, которое в июле встает довольно рано.

— Завтрак?  — спросила она с порога.

Я уже проснулся, когда она выскользнула из постели, но мне хотелось задержаться ещё на несколько минут.

— Яичница? Блинчики?

Я улыбнулся, открыв глаза и увидев, что она стоит — в короткой футболке и больше ничего — в дверном проеме.

— О, нет,  — сказала она.  — Только не это, Тайлер.

— Ну же,  — умолял я.  — А я был рядом с тобой, когда...

— Мне и так будет трудно ходить,  — сказала она.  — Прошлой ночью ты изрядно потрудился.

Я надулся, на что она улыбнулась. Затем её улыбка превратилась в ухмылку. Затем правая бровь поднялась вверх, и она сбросила рубашку, направляясь к кровати и подхватывая бутылочку со смазкой.

— Хорошо,  — сказала она.  — Но нам придется исследовать другое отверстие, если ты не против.

Я сел прямо и выхватил смазку из её рук.

— Думал, ты никогда не попросишь,  — сказал я.

Мне пришлось использовать 

много смазки, сначала на пальцах, а затем на вибраторе, чтобы расслабить её. Однако после этого, мы уже были в ударе.

А через полчаса, я познакомился с лучшим в мире способом начать свой день.

•  •  •

Два дня спустя, я был в "Piggly Wiggly", смотрел на арбузы, когда услышал позади себя её голос.

— Трахаться с моей кузиной, должно было быть каким-то больным, извращенным способом отомстить мне?

Я не потрудился обернуться.

— Я разговариваю с тобой,  — сказала Кристин.

— А я здесь делаю покупки,  — сказал я, выбирая арбуз и кладя его в тележку.  — Рад тебя видеть. Хорошего дня.

С ней был маленький мальчик, которому не было и года. Он был симпатичным и пухлым, со светлыми волосами и удивительными голубыми глазами. Он смотрел на меня с недоумением, и я улыбнулся ему в ответ. Улыбка расплылась по его лицу, и из уголков его рта, потекла струйка слюны.

— Привет, красавчик,  — мягко сказал я.

Он взмахнул руками в ответ, и улыбка стала ещё шире.

Кристин перевела взгляд с меня на сына, потом пару раз туда-сюда между нами.

— Ну?  — настаивала она.

— Я не знаю, о чем ты говоришь,  — ответил я, помахал на прощание малышу, а затем повернулся к своей тележке и направил её в сторону булочной.

Она последовала за мной.

— Она не могла дождаться, чтобы рассказать мне,  — сказала Кристин.  — И Цилле, если уж на то пошло.

— И? В чем моя вина?

— Господи, Тайлер, она же моя кузина,  — сказала она, пока я перебирал буханки французского хлеба, ища хоть одну слегка черствую.

В этом году, помидоры поспели раньше, и я хотел приготовить на ужин салат из помидоров, базилика и хлеба, политый фруктовым оливковым маслом. Он прекрасно сочетается с курицей в пиве на гриле.

— И что?  — сказал я, положив в тележку буханку хлеба двухдневной давности и покатившись к мясному отделу.

Она все ещё следовала за мной, раздраженная моей беззаботностью.

— Держись от нее подальше,  — сказала Кристин.  — Для тебя в Грант-Сити, полно одиноких женщин. Я думаю, ты можешь держаться подальше от моей семьи, ради всего святого.

— Нет,  — сказал я, глядя на цыплят.

— Что?

Я выбрал цыпленка, положил его в тележку и повернулся к ней лицом.

— Я сказал "нет".

Она посмотрела на меня, но я сохранил бесстрастное выражение лица.

— Ты отказалась от права указывать мне, с кем встречаться,  — сказал я ровно. "Это не твое дело, так что не лезь в это.

— Но Элли, сделала это моим делом,  — проворчала Кристин.  — Так что теперь, это открыто.

Я пожал плечами.

— Рано или поздно, это должно было случиться, я думаю.

— И ты думаешь, что это мило? Тыкать мне в нос вот так?

— Я ничего не тычу тебе в нос, Кристин,  — сказал я, положил руки на тележку и покатил к кассам.

— Тайлер,  — сказала она, позади меня.

Но я проигнорировал её.

Мне нужно было приготовить курицу на гриле и салат из помидоров с хлебом.

И Элли собиралась прийти на ужин.