В любой из дней. Часть 2

Вчера я был 35-летним мужчиной, смотревшим на мир сквозь розовые очки. Я верил в любовь и преданность, я дал обеты оставаться верным и намеревался их сдержать. Я жил в мире грез, где между влюбленными не было ни лжи, ни секретов. Доверие было абсолютным, а брак — на всю жизнь.

Ну, а кто я сегодня такой? Я больше не тот парень, это точно, черт возьми, мое сердце вырвали из груди и заменили покрытым шрамами покрытым коркой органом, который служит только для прокачки ледяной воды по моим венам. Человек, которым вчера был Дэн, был убит так же точно, как если бы ему выстрелили между глаз пулей 45-го калибра.

Моя жена Трина нажала на этот гребаный курок. Она положила конец всему, что я считал священным. В течение нескольких месяцев у нее был шанс вылечить меня от болезни, которую она мне причинила. Черт возьми, она же врач, она могла бы как-нибудь помочь мне. Но она решила убить меня своим обманом и ложью, в какой-то момент она почти вылечила меня, но еще одна ее ложь вызвала окончательный рецидив и, наконец, смерть бедного Дэна.

Я уверен, что вы все знаете мою историю, похоже, я единственный, кто этого не сделал. Позвольте мне подвести для вас итог: моя прекрасная жена, доктор Трина, была застигнута вашим покорным слугой в очень компрометирующей ситуации. Я решил не говорить этой суке того, что знал. Мой план был прост, пусть она сама во всем разберется. Она стала причиной разрыва в нашем браке, и я собирался позволить ей это исправить.

Что ж, со временем она даже близко не приблизилась к успеху в исцелении нашего разбитого брака. Через несколько месяцев она остановилась на плане, который включал в себя ее наследство от дедушки, которое недавно мы получили. Я начал не видеть ясного решения нашего бедственного положения и в минуту слабости простил ее. Как и следовало ожидать, моя вечно разговорчивая жена попыталась объяснить свою оплошность и призналась в другом романе. Да, похоже, что их было больше, чем один. Теперь я знал по крайней мере о двух ее романах, но она об этом не знает.

Я не из тех людей, которыми движет жадность, или, может быть, мне следовало бы сказать, что я не был таким типом. На самом деле, даже сейчас богатство не является истинной проблемой. Тот факт, что Трина поставила его на кон, чтобы заверить меня, что она останется мне верна,  — вот в чем суть. Я так много дал ей до этого момента, что не намерен давать больше. Она забрала всю мою любовь и оставила меня пустым.

По прошествии нескольких дней с тех пор, как я узнал о делах моей любящей жены, я впал в уныние. Жизнь больше не имеет ценности, и я остаюсь с ней только по привычке. Я катился с горки, и Трина заметила это.

— Дорогой, в чем дело, ты плохо себя 

чувствуешь?  — спросила она, ощупывая мою температуру рукой у моей щеки.

— Я в порядке, Трина, весь этот гребаный беспорядок в браке —э то тошнотворно.

— Дэн, Милый? Я думала, что у нас все в порядке. Что случилось, Детка, я подумала... ну, ты сказал, что простил меня. Ты передумал?

— Да, Трина, многое изменилось. Когда-то я думал, что ты любишь меня, но теперь я вижу, что был неправ, совершенно неправ.

— Но я действительно люблю тебя...

— Оставь это, Трина, это больше не сработает. Ты держала меня за дурака, что ты получаешь, обращаясь со мной таким образом, это какая-то больная игра, в которую ты играешь? Тебе нравится причинять мне боль? Почему, Трина, у тебя есть то, что ты хочешь, деньги, карьера, почему бы просто не оставить меня, если ты меня не любишь?

— Итак, ты знаешь об остальных, я гадала, сколько времени тебе потребуется, чтобы это выяснить — холодно ответила она.

— Да, Трина, ты говорила мне, но это не объясняет мне, почему. Скажи хоть раз честно, почему ты это сделала, почему просто не оставила меня. Почему для тебя было важно играть с моими чувствами?

Трина встала и сделала несколько шагов, прежде чем повернуться:

— Ты такой придурок, Дэн — она повернулась и вышла из комнаты.

Как я уже говорил, Трина была умна, возможно, даже слишком умна. Во всем этом дерьме было что-то большее, чем я мог понять в данный момент. Мне нужно было найти развлечение, чтобы отвлечься от мыслей о Трине и о том, что она сделала со мной, хотя бы на несколько часов. Я взял куртку и направился к двери, когда Трина устроила мне засаду, она действительно включила отопление.

Трина бросилась ко мне и уткнулась лицом мне в шею, ее губы целовали, когда она говорила:

— Послушай, Дэн, я сожалею о том, что сказала раньше, ты же знаешь, я не это имела в виду. Это было просто в пылу момента, пожалуйста, прости меня, этого больше не повторится. Разве мы не можем забыть все это и вернуться к тому, как все было раньше?

— Как ты собираешься это сделать, Трина, скажи мне, как, черт возьми, ты собираешься это сделать? Ты не можешь забыть то, что случилось, что сделано, то сделано. Ты взяла что-то ценное для меня и обосрала все это, ты забрала это у меня, Трина, и запятнала это. Нет, Трина, мы никогда не будем прежними, ни сейчас, ни когда-либо.  — Я отошел и вышел за дверь. Я стоял на своем крыльце и смотрел на мир, куда я шел и как я собирался добраться отсюда? Я решил идти пешком, а не ехать, черт возьми, я мог бы сбить кого-нибудь и даже не знать об этом в том мрачном настроении, в котором я был.

— О, отлично, Джордж, какого хрена ему теперь нужно?  — Подумал я, когда он повернул через улицу ко мне. Я продолжал смотреть вперед, но было 

неизбежно, что мы столкнемся. Я знал, что если он подойдет достаточно близко, я изменю его внешность.

Я поднял руку, чтобы отмахнуться от него, но он продолжил идти ко мне:  — Джордж, я дам тебе один шанс уйти — сказал я, но он продолжил.

— Еще один гребаный шаг, и я клянусь богом, я надеру тебе задницу — снова предупредил я.

— Послушай, парень, не нужно становиться таким враждебным. Я просто хочу...

Я врезал ему так, как только мог, насколько хватило сил. Это сбило Джорджа с ног и отправило его в полет на тротуар. Мой кулак ужасно болел, но эта боль была ничто по сравнению с тем удовлетворением, которое я испытывал.

— Какого хрена ты это сделал?  — он застонал.

— Джордж, ты что, долбаный дебил, что ли?  — выплюнул я.  — Ты трахаешь мою жену и думаешь, я не сойду с ума?

— Эй, она сказала, что ты не против. Она была той, кто давил на меня, чувак...

Это все, что он смог сказать, прежде чем я пнул его прямо по яйцам. Он согнулся пополам, баюкая свои разбитые причендалы, и пытался отдышаться.

— Скажи мне, придурок, ты бы не возражал, если бы я трахнул Лиссу? Как насчет этого, чувак, с тобой все будет в порядке?  — сказал я на своем лучшем сленге серфера.

— Эй, чувак, просто оставь Лиссу в покое...

— Ты гребаный придурок, она же не знает, не так ли? Ну, приятель, она так и сделает, я расскажу ей все подробности про то, что ты сделал, и давай посмотрим, согласна ли она с этим тоже.

Я начал уходить, когда услышал, как Джордж пробормотал:  — Чертова пизда, если бы ты не стрелял холостыми, может быть, ей не пришлось бы трахаться со мной.

Я вернулся и поднял его за длинные растрепанные волосы, мой кулак так сильно ударил его по яйцам, что, клянусь, костяшки моих пальцев защекотали его почки. Джордж упал на колени, и его вырвало, когда я шел по улице.

Я немного посмеялся при мысли о том, что Мелисса получит опеку над досками для серфинга Джорджа. Мелисса устроит ему фейерверк когда я расскажу... Эй, подожди минутку, черт возьми, что, черт возьми, Джордж только что сказал о том, что я стреляю холостыми? Что, черт возьми, это должно было означать? Мне не делали вазэктомию, не было никакого способа, никакого чертова способа.

На следующий день после обеда я сидел в кабинете своего уролога и ждал, когда мне сделают анализ спермы. Это больше ничего не значило для нас с Триной, но я хотел знать, о чем, черт возьми, говорит Джордж. Мы решили, Трина и я, отложить рождение детей до тех пор, пока ее карьера не будет прочно налажена, что означало бы поздних детей, но мы были в порядке с этим.

Медсестра позвала меня вернуться в смотровую, я узнал в ней медсестру, которая когда-то работала на Трину. Мы прошли обычную процедуру: рост, вес, кровяное давление и температура. Донна, медсестра,  

дала мне один из этих бумажных халатов и сказала, что скоро придет доктор.

Когда док наконец добрался до меня, я стоял там, высунув задницу, полчаса или больше. Это немного нервирует мужчину, когда кто-то утыкается лицом прямо на конец твоего члена. Тем более, когда он надевает резиновые перчатки и начинает обрабатывать вашу посылку. Донна не облегчала ситуацию, она облизывала губы, глядя мне прямо в глаза после каждого взгляда на мой член.

Док отодвинул свой маленький табурет после осмотра и попросил Донну позаботиться об образце. Образец, черт, я даже не подумал об этом. Я знаю, это звучит глупо, но я действительно не думал о том, как они проводят тест. Она протянула мне чашку и сказала, что ей понадобится образец спермы. Было немного неловко стоять там, держа в руках эту маленькую чашечку, и знать, что Донна, которую я знал несколько лет, будет рядом с полным осознанием того, что я мастурбировал по другую сторону двери.

Донна повернулась и подошла к шкафу, вместо того чтобы присесть, как леди, она согнулась в талии, раздвинув ноги больше, чем нужно. Когда она наклонилась к шкафу, я получил отличный вид на ее задницу. Она повернулась, протягивая мне журнал:  — Я думаю, что этот произведет желаемый эффект — она ухмыльнулась.

После того как она ушла, я подумал, что мне следовало пойти к другому врачу, где меня никто не знал, возможно, я не был бы так смущен. Я действительно был не в настроении для этого, мысли о том, что Трина трахается с другими мужчинами, не помогали мне возбудиться.

Я долго находился в смотровой, когда дверь слегка приоткрылась:  — Дэн, ты в порядке, у нас небольшая проблема?  — спросила Донна.

— Да, вроде того — смущенно ответил я.

Донна вошла в комнату и закрыла дверь, заперев ее за собой.

— Донна,  — сказал я с удивлением,  — я не думаю... что, если бы кто-нибудь... это неправильно...

Я все еще бормотал, когда она сняла топ и расстегнула лифчик. Она пододвинула маленький табурет под свою задницу и придвинулась поближе, как это сделал доктор. На этот раз у меня не было этого странного чувства, ощущение было совсем другим и совсем не неприятным. Донна делала то, чего не мог сделать секс-журнал, мой член набухал, и теперь я был тверд.

Теперь, когда ее руки гладили мой твердый член, я уже не мог протестовать. Я наблюдал, как ее покачивающиеся сиськи подпрыгивают при каждом волнующем ударе, ее соски напряглись от возбуждения. Донна накачивала мой твердый член, и через пару минут у нее был образец.

Я думал, что буду чувствовать стыд или вину, но я этого не сделал. Я совсем не испытывал угрызений совести, я знаю, что поступил неправильно, но в тот момент мне было насрать. Все еще наполовину раздетая, Донна подошла и села рядом со мной на смотровой стол. Она взяла меня за руку, и некоторое время мы сидели молча.

Я заговорил первым.  — Это было довольно удивительно, я 

надеюсь, что это не входит в ваши должностные обязанности. Что, если бы кто-нибудь вошел?

— Они все ушли, мы единственные, кто остался в здании.

— Так ты просто пыталась избавиться от меня, да?  — пошутил я.

— И да, и нет, я вроде как надеялась на это...

— Донна, я бы действительно очень хотел бы большего, но сначала мне нужно решить некоторые проблемы.

— Ну, тогда давай уберемся отсюда к черту, и ты сможешь угостить меня выпивкой, я думаю, что ручная работа мирового класса заслуживает хотя бы одного пива, и я хороший слушатель.

— Если ты вывернешь мне руку — съязвил я.

Она сунула руку под мою накидку и схватила меня за яйца:  — Так нормально?  — хихикнула она.

Оказалось, что Донна была чертовски хорошим слушателем, и она терпеливо сидела, пока я рассказывал свою историю об измене и обмане. Одно пиво превратилось в два, и я настоял, чтобы она присоединилась ко мне за ужином. Я почувствовал, как тяжесть мира спала с моих плеч, оказалось, что мне действительно нужно разгрузиться.

Часы пролетели слишком быстро, и вскоре я оказался на пороге Донны, желая побольше времени. Я нежно поцеловал ее и почувствовал, как она ответила, но, я опомнился первым. Я поблагодарил Донну за чудесный вечер и пообещал позвонить, у меня не было никаких сомнений в том, что когда-нибудь я выполню это обещание.

Трина ждала меня, когда я вернулся домой. Когда я шел к своему кабинету, она включила полное обояние:  — Дэн, милый, не могли бы мы присесть и немного поговорить?  — ее голос был сладким, как сироп.

— Черт возьми, Трина, в чем смысл, разве мы уже не забили это до смерти? Пока ты не будешь готова назвать мне настоящую причину, по которой ты сочла необходимым выйти за пределы нашего брака ради эгоистичного удовольствия, мне больше нечего тебе сказать.

— Но, Дэнни — захныкала она,  — Я... я... не...  — она запнулась, а потом навернулись слезы.

Я пошел на кухню, оторвал кусок бумажного полотенца и бросил ей на обратном пути. Я чувствовал, что ее слезы были так же реальны, как и моя жалость к ней, не нужно пачкать один из моих носовых платков в дерьме, которое она извергала. Я прошел мимо в свою берлогу.

Она крикнула:  — Я люблю тебя, Дэнни — с ударением в конце, чтобы я мог услышать ее через хлопнувшую дверь.

Как я ни старался, сон не шел. Многие вещи крутились и крутились в моей голове, что я когда-либо делал, чтобы заслужить все это? Возможно, Трина устала от меня, но для меня это не имело никакого смысла. Она очень четко сказала мне свои последние слова:  — Я люблю тебя, Дэнни.  — Я рад, что она не ненавидела меня, если бы она могла так поступить со мной, когда любила меня, представьте, какую боль она могла бы причинить, если бы ненавидела меня.

А как насчет того, что Джордж сказал мне о стрельбе холостыми, к чему такая секретность и спешка с рождением 

ребенка сейчас? Если она делала это только для того, чтобы забеременеть, ах, черт возьми, все это нелепо. Угрюмо она говорила со мной об этом, и откуда Джордж мог знать. Я, должно быть, слишком много смотрю телевизор, как мог простой старина Дэн оказаться замешанным в большом заговоре? Эта мысль была безумной, она обманывала меня, чисто и просто, это должно было быть ответом. Однако все еще остается вопрос: почему?

Все, что я получил от своего ночного замешательства, были налитые кровью глаза. У меня все еще не было четкого представления о том, что происходит, и не было реального направления, в котором двигалась моя жизнь. Я думал о том, чтобы просто уйти, оставить все это дерьмо позади и посмотреть, когда жизнь заберет меня, но это был не я. Я должен был знать, что пошло не так, и, черт возьми, вот что стало моей целью.

Однако эта ночь не была полной потерей. Я понял, по крайней мере, одну вещь: некоторые люди не могли заткнуться. Если вы позволите им говорить достаточно, они скажут вам, чего вы хотите, несмотря ни на что. Слабость, я полагаю, слабость, которую я бы попытался использовать, будь у меня хоть малейший шанс.

Я бы хотел, чтобы Билл все еще был рядом, хотя я думал, что его последний совет был чистым дерьмом, у него действительно было много здравого смысла. Здравый смысл говорил, что в последнее время вокруг меня происходило много всего странного. Я вспомнил, что вчера в кабинете врача, когда я развлекался, это было не самое умное, что я мог сделать. Я мог бы, должен был остановить Донну, но я этого не сделал.

В тот день я регулярно совершал обход на круиз-контроле. Последний звонок в этот день был бы с моим старым приятелем Майком, ты его помнишь, с этого и начался весь этот гребаный кошмар.

— Привет, Дэн, как дела?  — Майк поприветствовал меня.

— Да так себе, я просто заскочил, чтобы узнать, готовы ли вы избавиться от всего этого ненужного оборудования и, наконец, купить какое-нибудь настоящее снаряжение.

— Ты хочешь, и если я правильно помню, это ты продал мне все это барахло.

— Хорошо, ты меня поймал. Скажи, Майк, ты все еще подсматриваешь за своими клиентами? Тот последний DVD был довольно горячим, ты больше не хочешь поделиться?  — Я навел справки.

Его уши навострились:  — Да, у меня есть еще несколько.

— Послушай, Майк, я буду с тобой откровенен, мы довольно давно знаем друг друга, помнишь ту горячую штуку, которую ты показал мне в прошлый раз, когда я был здесь?

— Да, кто мог ее забыть.

— Да, не могу забыть этого, это точно. Майк, я не знаю точно, как это сказать, но на том видео была моя жена, и мне было интересно, есть ли у тебя какие-нибудь более свежие данные о ней?

— Черт! Ты шутишь надо мной, чувак, прости, приятель... Я...

— Эй, это не твоя вина.  

Я просто ищу еще немного кадров, чтобы встретиться с ней лицом к лицу.

— Ты же знаешь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь, и, похоже, она становится завсегдатаем.

Я оставил Майку новую камеру очень высокого класса, он обещал дать мне знать, если поймает Трину на месте преступления. Я действительно надеялся, что это был единственный раз, я хотел ошибиться, я действительно хотел.

Когда я вернулся домой, я нашел записку, которую оставила мне Трина. Мысль о том, что она сбежала от меня, промелькнула у меня в голове прежде, чем я успел ее прочитать. В записке говорилось, что она уезжает домой на несколько дней повидаться с родителями, она хотела дать мне немного пространства. Сегодня вторник, и она будет дома в воскресенье.

На следующий день я остался в офисе, чтобы ознакомиться с некоторыми отчетами. Это была напряженная работа, и она не требовала большой концентрации с моей стороны. В тот день мне позвонили пару раз, в первый раз мой уролог попросил меня прийти за результатами анализов. Другое оказалось более интересным, оно было от бабушки Трины.

После небольшой беседы она сразу перешла к причине, по которой позвонила:  — Дэниел, что происходит между вами двумя. Не трудись отрицать это, я знаю, что что-то не так.

— Бесс, ты сразу переходишь к делу, не так ли? Послушай, если ты хочешь знать, тебе придется спросить Трину.

— Ты не думаешь, что я этого не сделала, но Дэниел, она лжет мне. Если бы я поверила ей, то между вами двумя все было бы просто прекрасно, но я знаю лучше.

— Мне жаль, Бесс, но все так сложно, тебе придется спросить Трину. Я больше ничего не могу сказать.

— Молодой человек, теперь, когда Билла нет, я глава этой семьи. Я не просила об этом, но это моя ответственность. Здесь многое поставлено на карту, и я должна убедиться, что условия завещания Билла будут выполнены в точности. На кону стоит куча денег.

— Бесс, эти девять миллионов, я имею в виду, здесь не главное. Господи, если все это значит для нее только деньги, то она может оставить их себе.

— Ты, конечно, шутишь, девять миллионов — это всего лишь капля в море. Условия трастового фонда очень конкретны, теперь ты являешьсь частью этой семьи, и ты должен выполнить свою задачу.

Я был в еще большем замешательстве, чем когда-либо, трастовый фонд? Какой целевой фонд? Я держал Бесс на расстоянии, мне нужно было понять, о чем, черт возьми, она говорит, прежде чем я засуну ногу в рот, как все остальные. Мне нужно было достать копию последней воли и завещания Билла.

Я ушел с работы чуть позже четырех и зашел, чтобы получить результаты анализов. Исследование состоялось, и результаты говорят, что моих маленьких пловцов почти не существовало. Врач добавил, что мои последние результаты анализов были примерно такими же. Ты это уловил? Последний тест, какой последний тест? Что-то в этом показалось 

мне отвратительным на вкус. У меня не было времени горевать о маленьких парнях, я сомневался, что они мне когда-нибудь понадобятся в любом случае. Зачем Трине понадобилось проверять мою сперму?

Я должен был найти ответы, но вопросы приходили быстрее. Я поболтал с Донной перед тем, как покинуть офис, и напомнил ей, что действительно скоро позвоню. Дом был в моем полном распоряжении, поэтому я открыл банку супа и поджарил пару сэндвичей с сыром на гриле на ужин. После пары укусов я решил вместо этого выпить пиво.

Когда дом опустел, я обыскал все очевидные места в поисках завещания Билла, а затем стал немного более систематичным, ничего не обнаружив. Комнату за комнатой я осматривал, комнату за комнатой я возвращался с пустыми руками. Единственное, что я нашел,  — это ключ от нашей банковской ячейки, теперь мне нужно было вспомнить, в каком банке эта ячейка.

На следующий день за обедом я оказался в вестибюле банка. Если бы я открыл коробку и получил еще несколько вопросов, они бы отправили меня в психушку. Что ж, сюрприз, сюрприз, завещание было там вместе с несколькими другими интересными документами. Завещание было размером с Библию, и мне понадобилась бы помощь эксперта, чтобы разобраться в этом.

Мне посчастливилось найти юридическую практику, которая занималась как наследственным правом, так и разводами. Я хотел, чтобы мне объяснили, потому что не видел способа спасти наш некогда идеальный брак. Я обсудил факты, которые знал, и ответил на все вопросы, которые мог.

В тот вечер после очередного сытного ужина из "Будвайзера", за которым последовал прекрасный "Миллер Лайт", я откинулся на спинку кресла и начал читать старые дневники Трины, которые нашел в сейфе. Просмотрев несколько страниц бессмысленной болтовни, я попал на страницу, которая определила бы наши с Триной отношения как мошенничество. Все это было здесь черным по белому, и мне не терпелось передать это своему адвокату. Я нашел то, с чем, как я подозревал, он столкнется, просмотрев завещание.

Суббота была печальным днем для меня, так как я упаковал все вещи, которые накопил за последние двенадцать лет. Я оставил все, что могло бы напомнить мне о Трине, эта часть моей жизни закончилась. Это было не что иное, как собрание лжи и обмана. Я потратил двенадцать лет, вкладывая все, что у меня было, в брак, который был создан демоном, движимым жадностью и неумолимой жаждой денег.

Трина с самого начала знала о трастовом фонде, о котором на днях говорила ее бабушка. Сумма была неясной и зависела от накопленной суммы на момент смерти Билла, но она наверняка исчислялась сотнями миллионов. Девять миллионов были не более чем стипендией, потраченными деньгами, пока доверие не будет восстановлено. Трина унаследует этот кусок, когда будут выполнены все условия.

В завещании условия были бы изложены более четко, но суть заключалась в том, что Билл, хотя и любил Трину, ей тоже не доверял. Он убедился, что она "сделает что-то из 

себя", прежде чем получит приз на дне коробки с крекерами. Долгий и счастливый брак, карьера и ребенок были его условиями. Ее дневник раскрыл темную сторону моей прекрасной жены, она намеревалась забрать деньги, а я войду в историю. План начался еще до нашей встречи, и, судя по тому, что происходило в последнее время, она планировала следовать своему коварному плану до конца.

Как я и ожидал, в воскресенье днем начался поток телефонных звонков. Я выключил свой мобильный телефон, там не было ничего, что я хотел бы услышать. Я не оставил записки, у меня был бы целый день для себя, чтобы покончить со своими слезами. Я действительно плакал, мне было больно, я какое-то время чувствовал приближение конца, но я был далеко не так готов, как думал.

На множество вопросов были даны ответы, чрезмерная потребность Трины забеременеть объяснила все дела. Очевидно, когда она не смогла забеременеть от меня, она завела команду любовников. Почему я был таким везучим придурком? Я просто оказался в нужном месте в нужное время. Я случайно оказался рядом, и Трине нужен был муж, она также должна была оставаться замужем, чтобы воля была удовлетворена, теперь я мог понять, почему она настаивала на том, что любит меня, и пыталась остаться вместе, деньги. Все это ради денег.

Я подумывал о том, чтобы заболеть на следующий день, но с меня было достаточно рутины жалости к себе. Я договорился о встрече со своим адвокатом и буду в его офисе после обеда. Я потратил большую часть утра впустую, наполовину ожидая увидеть Трину, но появилась не она. Отец Трины Фрэнк был избран для первого контакта.

Фрэнк напомнил мне лист фанеры: тонкий, жесткий и сделанный бог знает из чего. Сегодня я был не в настроении мириться с каким-либо дерьмом, поэтому я положил ноги на свой стол и убедился, что он знает, что ему не разрешают сидеть.

— Что привело тебя сегодня, Фрэнк? Ты хочешь улучшить безопасность вокруг своего дома, или это социальный визит?

— Дэн, я думаю, мы оба знаем, почему я здесь, Трина хотела бы встретиться с тобой, прежде чем ты совершишь какую-нибудь глупость.

— Слишком поздно, Фрэнк, я уже сделал кое-что глупое, около двенадцати лет назад.

— Дэн, ты здесь не в своей тарелке, в твоих интересах было бы сотрудничать.

— Могу я быть откровенным, Фрэнк? Нет, я думаю, ты уже опередил меня в этом.

— Трина была права, ты идиот.

— Это второй раз за период чуть больше недели, когда кто-то так меня называет, я думаю, тебе лучше уйти, пока ты еще можешь ходить. Ты скажи Трине, что я скажу ей, когда захочу поговорить, мы поговорим, когда я скажу, это больше не ее шоу.

Фрэнк раздраженно потопал прочь, я думаю, он понял сообщение, но держу пари, что Трина этого не понимает.

Я прибыл в офис своего адвоката в час дня с дневником Трины под мышкой. Поскольку это превращалось в 

настоящее чудовище, присутствовали три адвоката. Парень, занимающийся завещанием, начал с объяснения условий траста. Трина должна была выйти замуж к своему двадцать четвертому дню рождения, и это должно было продлиться по крайней мере один день после ее тридцать шестого, примерно через восемнадцать месяцев. Во время брака должен был родиться один ребенок, об отце не сообщалось никаких подробностей. Последний пункт касался успешной карьеры с доходом, достаточным для поддержания семьи.

Мой адвокат по разводам деловито читал дневник Трины, пока мы обсуждали завещание. Другой важной вещью была сумма траста, плюс или минус, в зависимости от ежедневных процентных ставок, четыреста пятьдесят миллионов долларов. Билл, старый пердун неплохо справился со своим бизнесом, тебе не кажется? В тот день обсуждалось много идей и вариантов, было уже далеко за семь вечера, когда я вышел за дверь, качая головой.

Трина была настойчива в течение следующих двух месяцев, она уговаривала и умоляла меня увидеть общую картину. Я видел гораздо больше, чем она думала, она понятия не имела, что с ней делает ее жадность, но скоро она это сделает. Ее день расплаты был на горизонте.

Я не сидел на своей мертвой заднице все это время, просто большую его часть. Мой приятель Майк прислал мне несколько очень компрометирующих видеозаписей Трины, чтобы использовать их в гражданском деле против нее. Я собирался нажать на вопрос о деньгах, которые предложила Трина, чтобы заверить меня, что она никогда больше не будет лгать или обманывать, видео четко подтвердят мои претензии.

Я чувствовал себя уверенно, идя на встречу с Триной, я уверен, что она чувствовала то же самое. Мы должны были встретиться на моей территории, вернее, с моими адвокатами. Они были со мной, но за последние шестьдесят дней все они были убеждены, что я сумасшедший. Я не слишком уверен, что это не так, но мне нужно было кое-что доказать, по крайней мере, самому себе.

Это была моя встреча, я определил условия и время. Я сидел во главе стола со своей командой юристов вокруг меня, готовый убить дракона. Первыми вошли адвокаты Трины, за ними ее родители и, наконец, она сама. Она явно была беременна, этот факт не прошел для меня даром. Это только укрепило мою решимость и подтвердило, какой коварной сукой была моя будущая бывшая жена.

Один из адвокатов Трины взял инициативу в свои руки:  — У нас есть то, что мы считаем очень щедрым предложением, если вы отложите бракоразводный процесс, который мы здесь обсуждаем.

Я встал и направился к двери, было решено, что это встреча между Триной и мной. Я ни за что не стал бы слушать чей-либо голос на другом конце стола, кроме ее. Инструкции на этот счет были очень конкретными. Когда я выходил из здания, мои адвокаты изложили им все правила для следующей встречи. Единственное отличие в том, что человек, который заговорил и нарушил принцип, не был приглашен обратно. Задержка на самом деле ничего 

не значила, мы все этого ожидали. И все же это высокомерие выводило меня из себя.

У меня было хорошее предчувствие, что все пойдет гладко, когда мы займем свои места за столом. Команда Трины вошла, как и прежде, за одним исключением. Хорошо, теперь они обратили внимание, может быть, мы могли бы вынести этот беспорядок на стол и покончить с ним.

На этот раз Трина начала:  — Дэн, я надеюсь, что ты передумаешь оставлять меня. Как ты можешь видеть, у нас будет ребенок...

— Хорошая попытка, Трина, что еще у тебя есть?

— Ну, если ты все еще полон решимости продолжить развод, я готова сделать тебе предложение, если ты отложишь его на некоторое время.

— Ты имеешь в виду около шестнадцати месяцев?

— Я вижу, ты понимаешь серьезность ситуации, мы, вернее, я готова предложить три миллиона долларов за каждый год нашего брака. Это было бы четырнадцать лет на момент разлуки.

— Нет, я имел в виду что-то другое, больше похоже на «пятьдесят на пятьдесят».

— Ты не можешь быть серьезным...

— Ладно, будь по-твоему, шестьдесят на сорок.

— Нет никакого способа...

— Хорошо, последнее предложение, восемьдесят на двадцать, принимай его или оставь.

— Я могла бы дать тебе двадцать...

— Нет, милая, восемьдесят для меня и двадцать для тебя — сказал я с невозмутимым лицом.

У Трины чуть не пошла пена изо рта:  — Ты гребаный придурок, будь по-твоему. Получи свой гребаный развод, мои адвокаты будут связывать тебя в суде так долго, что это не будет иметь никакого значения. Я старалась быть милой, теперь ты ничего не получишь,  — прошипела она мне.

— Нет, я не хочу развода, это даже лучше — сказал я, пододвигая аннулирование через стол.  — Это говорит о том, что мы никогда не были женаты...

Ее другой адвокат встал, его лицо покраснело:  — Вы не можете тянуть это дерьмо...

— Я уже сделал это с помощью Трины и ее дневников. Означает ли для вас что-нибудь слово "мошенничество"? Это много значило для судьи, который признал аннулирование.

Все посмотрели на Трину, когда она опустилась в свое кресло. Интересно, многие ли из вас когда-либо видели, как человек потерял четыреста пятьдесят миллионов, извините, четыреста пятьдесят ДЕВЯТЬ миллионов долларов в мгновение ока. Большинству из вас это показалось бы очень печальным зрелищем, но для идиота, такого как я, это было мило.

Ты хочешь знать самое лучшее? Нет, черт возьми, дело было не в деньгах; в любом случае, после уплаты налогов и гонораров адвокатов я все равно остался бы практически ни с чем. Что делало все это стоящим, так это то, что мне не нужно было тосковать по тому, что когда-то было, его никогда не существовало. Теперь я был свободен от своих свадебных обетов, брак никогда не заключался в глазах закона.

Кстати, у кого-нибудь есть под рукой номер телефона Донны, я бы хотел ей позвонить.