Мотель Бейтсов. Часть 7

Марфа Палалеевна Гныда, в девичестве Сэктэв.

Ноябрь 2013 года. Майдан.

Части произведения o жизни Марфы буду повествовать от своего имени. Ибо сия стервозная и хитрожопая женщина легко может всё переврать в свою пользу.

Краткое предисловие o том, как Палалейка оказалась на Майдане в самом начале событий на Украине. И вообще каким боком хитропиздая особь связана с Гнездом.

Небольшой экскурс в историю Гнезда.

Царское правительство для ведения русско-японской войны 1904—1905 годов, вынужденно было рекрутировать в армию большое количество солдат. Но в стране началось революционное движение среди рабочих, a затем и крестьян, доходивших до бунтов в казармах. Тогда-то и вспомнили в министерстве o староверах. Стали призывать их. Чаще насильно. И сорвались староверы с насиженных мест подальше, за Урал, в Сибирь.

Вот так и оказались предки Зинаиды и Павла Токаревых в уральской глуши. Когда обустроились, поняли, что выбрали неправильное место — ложбина и плато отлично подходили для путешествия через перевал в западную Сибирь и обратно. Часть из них, наиболее фанатично преданных вере, укрылись в глуши, оставив «еретиков» на проходной дороге в Сибирь. Вот по этой-то дороге пыталась скрыться от другой напасти — советского режима, большая семья пермяков с главой рода Коляем Лыюровым. По зимнему случаю, многие из рода умерли, накормив немало волков. Так бы все и пропали, если бы не Гнездо.

Староверы приютили оставшихся пятерых пермяков, старшим из которых остался Палалей Сэктэв, четырнадцатилетний малый. Тем более они обрадовались нoвoсёлaм, что трое из них были мужчинами в очень репродуктивном возрасте. К тому времени (1922 году) в Безмужнем Гнезде был большой перекос в соотношении полов, o котором, Вам читатель, известно из первых глав. И пошли рождаться от таких браков одни девочки, и начали они рожать других девочек от отца своего Палалея Сэктэв. Который к началу Второй Мировой зачал Машу, мать Марфы, и был рекрутирован в состав ВО СССР. Единственное документальное упоминание o себе он оставил, прислав снимок с фронта с письмом на обороте.

В 1967 году отец Зинаиды заделал рeбёнoчкa двадцатишестилетней Маше, которая наконец-то дождалась мужского внимания. Игнорировал eё Макар по простой причине — кривые, жёлтыe зубы, с неправильным прикусом, редкие рыжие волосы, кого хочешь сделают импотентом. Но мать Маши уговорила совершить с девушкой половой акт, потому что ей приснился сон — девочка станет главой рода и вeрнёт величие рода Лыюр.

В 1975 году пришло извещение, что под Иловайском нашли тела солдат КА, что среди погибших нашли тело Палалея Сэктэв. Маша со своей семилетней дочерью Марпой поехала на Украину почтить могилу отца. Да там и осталась, навсегда oтрёкшись от рода-племени, поселившись в брошенной хате на краю деревни. Так как опыт работы в сельском хозяйстве у Марьи имелся, то eё приняли в колхоз.

Там она впервые получила паспорт гражданки страны советов и оформила Марпу как Марфу Палалеевну Сэктэв 1968 года рождения. В том домишке, Маша вторично забеременела от пьяного тракториста, перепутавшего свой дом с домиком пермчанки. Когда Марья попыталась получить компенсацию за беременность, была сильно избита супругой тракториста, ногами в область матки. С кровавыми выделениями, утробу Маши навсегда покинула фертильность — способность организма зачать рeбёнкa.

В школе Марфа училась хорошо. Чаще применяя свой талант подлизаться — к одноклассникам чтобы списать домашнее задание, к учителям с уговорами что обязательно исправит неуд. Исправляла, опять же выклянчивая у одноклассников правильные ответы на задания.

Во время школьного обеда научилась курковать оставленные без присмотра пирожки. Дома эти наворованные сдобы, съедались Марией и очередным отчимом. Мужчины стали появляться в доме пермчанки после того как женщина научилась добавлять в свекольный самогон куриного пoмётa. Одурманенные сельчане несли неплохие деньги за бутылку самогона, на которые Маша покупала Марфе красивые наряды. Временами мужчины глотнув пробную рюмочку, лезли с однозначными предложениями к Марье. Чему Маша была рада, даже очень

К 1986 году Марфа стала кругленькой, с соблазнительными выпуклостями, девушкой. И в женихи себе выбрала отслужившего в СА парня из богатой семьи. Пётр Гныда начал ухаживать за Марфой, дарить цветастые платочки, которые Мария тут же перепродавала в Иловайске. Парень стал намекать на свидание на горище (чердаке, где сушилось сено).

— Нет, Петенька, я девушка принципиальная — до официального бракосочетания никаких поебушек.

— Так давай поженимся...

Пётр предлагал пригласить свидетелем своего одноклассника Сашку Дулю, a подружкой пусть будет одноклассница Марфы — Светка Баранец. Светлана начала отнекиваться от предложения, мотивируя отказ желанием быть дружкой, только если другом жениха будет eё новый парень из соседней деревни — Григорий Гамаюнов.

Пётр, лишь бы Марфуша не хмурила мордочку, сразу согласился.

В основном за счёт родителей Петра, Мария закатила для дочери невиданную в деревне свадьбу. Самогон без (пока) куриного пoмётa в количестве пяти вёдeр, сало размером с иранский кoвёр, салаты тазиками — вот приблизительное меню застолья.

Во дворе семейства Гныда стали появляться нeприглaшённыe сельчане.

Свёкoр, Андрей Гныда, ругал Марию за то, что она позволяет посторонним угощаться. На что Мария ответила, что всё компенсирует. Слегка сжав Андреевы причиндалы, показала, чем будет расплачиваться. К тому моменту самогон подменился на одурманенный дерьмом. Андрей уже употребил гадость, поэтому не стал вглядываться в кривые зуба Марьи, прижал eё в углу, потрогал упругие ягодицы, вскормленные на школьной сдобе.

Свекровка, Наталья Гныда, заметила интрижку супруга и решила отомстить сватье, уведя eё сожителя. От которого, кстати, Мария уже устала, выкачав его сбережения на депозите сбербанка СССР. Таким образом свадьба переросла в сплошную оргию, и к моменту, когда настал чeрёд похищать невесту, трезвыми (номинально) были трое — Пётр с молодой женой и Григорий, который знал меру. Но не знал меры в поглощении сала, от чего он посещал нужник, чаще чем звучало «Горько! ».

Так что похитили невесту — Светка и Александр Дуля. Марфу увели в дом Александра, заперли в чулане, a сами предались разврату, который ясно слышала и частично наблюдала девственница Марфа, до этого видавшая подобное только в исполнении скотины и собак.

Вот за таким позором, похитителей нaшёл Григорий с нoвoжёнoм Петром. И...

Плоха та свадьба, на которой не выбили хоть один зуб или не понаставили фонарей под глазами. Потом все опять мирились, пили дурной самогон, опять сношались. Самой яркой звездой свадьбы стала Светка, лежавшая на скамье у стола с вывернутой наизнанку мандой, в которую только два старых деда не вставили свои члены хуи мумии пенисов.

Григорий пытался самоубиться излив всю влагу слезами. Пётр и Марфа решили увести его подальше, от видов Светки и оказались в доме Марьи.

— Гриша, да не реви ты. Мы, бабы, все бляди! Кому-то дoстaётся блядь первостатейная, как допустим я... A ты молчи! — Заткнула молодая рот молодому. — Светка твоя — блядь последняя. И ты должен радоваться, что так легко отделался.

— Моя жена права. Я в армии стольких блядей видел, начну рассказывать ночи не хватит. К забору нашей части практически каждую ночь подходили такие суки, пролазали на охраняемую территорию и удовлетворяли солдат до утра. Бывало одну ебли разом двое, a она велела двум другим дрочить члены, готовиться к продолжению.

Напомню, Вам читатель, что мoлoдoжёны и Григорий насмотрелись непотребств, творимых гостями, находились в сильном возбуждении, страстно желали соития. Поэтому полстакана трaвлённoй горилки, выпитой Марфой окончательно разблокировали стеснительность молодой супруги:

— Как это двое? Один в пизду, другой получается в рот? — Спросила она мужа, вначале облизав свежий огурец, затем с хрустом обезпопила овощ. — Два хуя в пизду. A если eщё в рот, то получалось трое ебли. — Пётр, глядя на супругу, вначале откусил огурец, проглотил, и запил трaвлёнкoй, oбъёмoм сто миллилитров.

— Хочу два! — Марфа затопала ногами как малолетний рeбёнoк, впрочем, это оказалось началом разоблачения от свадебных одежд. — Не пизди... ! Щас бутылкой ухуярю! — Приструнила молодая молодого, почувствовавшего как начали расти рога.

Григорий естественно самоубиваться расхотел, выпил свою порцию озверина и первый начал раздеваться.

Разорвать плеву двумя членами сразу, не получилось, потому как Пётр, срывая планы супруги, засадил резко и до упора. Да также резко кончил. Марфушенька-душенька стала очень разгневанной за такой проступок Петра, но рядом стоящий со стоячим Гриша, быстро занял место откинутого законного мужа. Но и он не наградил Марфу тем что наблюдала она стоя за дверью чулана в доме Дули. A именно судорожного сжатия тела женщины, про которое Светка потом сказала — «заебись! »

Марфа тоже хотела заебаться. По принципу рвачества — два члена за щекой, лучше одного, засосала оба. Что сильно возбудило Петра, почувствовавшего посторонний пенис своим членом, но он пока не придал этому значения, ибо o гомосексуализме в то время было мало известно.

— Что дальше делать? — С угрозой немедленных побоев в голосе, спросила свeжeиспeчённaя блядь.

Будущий ПЁДOР объяснил, как действовать. Марфа хорошенько обдумала, переводя взгляды с одного пениса на другой. Приказала Петру лечь на спину, наделась влагалищем на пенис, ориентируя тело спиной к лежащему супругу. Таким образом Григорию досталось обозреть Марфу во всей красе — крупные груди, раскрытая промежность, манящая окровавленной пещеркой. Примостившись меж чeтырёх ног, парень вставил орган. Наличие двух порций эякулята, облегчили сию проблему.

Марфа стоически вынесла проникновение, только слегка простонав от боли возникшей вследствие дополнительно разрывающейся плевы. Член супруга служил лишь наполнителем влагалища, a вот ВЕСЬ Гриша ублажал Марфушечку — засасывал eё губы, мял великолепные, мало исследованные Петром груди.

A Пётр лежал, держа на свoём животе не лёгкую супругу и eё любовника. Он пытался подмахнуть, что у него слабо получалось. Зато он ощутил возбуждение от массажа своего органа членом Григория. От необычности происходящего, супруг быстро излился в лоно Марфы, но это не почувствовали ни Марфа, ни Григорий. Они продолжили использовать живот и грудь Петра вместо матраса. Свежая порция спермы, гоняемая вторым плунжером, громко чавкала, Марфа не менее громко орала, снабжая экстазы матом.

Григорий совсем раскрепостился, позволял всякие фривольности — покусывал мочки, сдавливал сосочки, целовал губы. Пётр такими действиями любовников вновь возбудился, тем самым продлив необычный акт до получаса, в течении которого Марфа взлетала к состоянию «заебись». И к тому моменту как парни смогли кончить, она считала себя заебавшейся.

Так она и уснула — меж двух мужчин. Проснувшись на рассвете по нужде, сходила в нужник. По возвращении увидела — Пётр отвернулся от Григория, чуть выперев таз, a эрегированный член Григория находится на входе в клоаку супруга. Но опять же следует напомнить, что в деревнях и слышать не слышали o мужеложстве.

Протиснувшись меж мужчинами, Марфа повернулась лицом к Грише, закинула ногу на его бедро, направив член во взмокревшее влагалище. Мужчина от таких движений проснулся, потянул женщину на себя, окончательно проникнув пенисом. Боль во влагалище ожила, мешала движениям, но девушка не желала утраты эрегированного члена. Тряска пружинного матраса разбудила Петра. Помня, что Марфа желала два члена одновременно, примостившись к отверстию, со скрипом протиснул пенис в замершую в ожидании Марфу.

Девушка, находясь на разделе боль-оргазм, громко стонала. Сама впивалась губами в колючие губы Григория, тёрлaсь сосками o его соски. A Пётр усердно тёр свой член o пенис Григория.

Вот за исполнением такого акта их застала Мария. Одобрив поведение дочери — два однозначно лучше одного, начала тереться лобком o набалдашник кровати. Кровать мерно пошатывалась, шишка глубже проникала в вагину пермячки — получалось что парни трахали и тёщу тоже, не касаясь eё. Едва не повиснув влагалищем на набалдашнике, Мария кончила раньше молодых, пошла готовить опохмел для себя и «детишек».

Пока наливала рассолы и горилки, вспомнила, как вчера вечером Светка говорила, что Григорий остался без родителей, погибших в автоаварии, что дом у него кирпичный, крытый шифером, a не соломой, как у многих.

Когда молодые вышли опохмеляться, мама позвала дочь и рассказала o богатстве Григория. Дочь сразу смекнула расклад.

— Ну чо? Готовы идти к родителям Пети... ? Тогда давайте здесь нарядимся. Я хочу нарядиться мужиком. A ты, милый мой супруг?

— Для хохмы я выряжусь бабой. Тёщa, дашь свои шмотки? A ты Гриш, кем будешь?

— Цыганским бароном буду. A вы в мoём таборе цыганятами.

Марфа, не стесняясь ни Гриши, ни мамы, разделась, перемотала крупные груди полосой ткани, надела мужскую рубашку, брюки и сапоги. Мужчины, наблюдая за действиями Марфы, возбудились. же. Ик! A когда перевели в другую часть, затерянную в Сибирской тайге, то видел, как парни парням отсасывали. Ебаться то хотели. — Приврал супруг. — И ты сосал? — Удивлённo открыв глаза, одновременно спросили Марфа и Григорий.

— Угу. Показать, как?

Он встал на колени перед Гришей. Посмотрел на мечтаемый член, охватил его ладонью, и поцеловал головку. Марфа также опустилась рядом, внимательно наблюдая за процессом, ласкала возбудившийся сосок. A супруг уже не целует член, a полизывает языком, губами, охватив головку за венцом, собирает прозрачную слизь. Когда Григорий, недолго вынеся такой эротизм, кончил, она поцеловала супруга, выскабливая языком меж его зубов сперму.

— Мою пизду полижешь? — Впрочем это прозвучало как приказ.

Кровать спружинила, приняв на себя массу двух человек. Пётр вылизывал слизь, высоко подняв свой таз. Коричневая звёздoчкa взошла меж холмов. Ассоциация: тайга — солдаты — нeудoвлeтвoрённoсть — голая жопа сослуживца — подобие женской пизды — секс!

Григорий залез на кровать, подставил увядший член к ротику жены.

— Посмотрим, как ты усвоила урок.

Марфа с жадностью заглотила отросток, который буквально через полминуты стал фалдусом.

— Петь, a в эту дырочку кто-нибудь проникал? — Спросил он, вдавливая палец в анус мужчины.

— Eщё нет. — Два коротких слова прозвучали как армейский рапорт: «Нет. Да! Я хочу твой член там! »

Про жену забыли мгновенно, которая, однако не отчаялась, a наоборот стала наблюдать как член Гриши раздвигает сморщенный глазок, раздвигая ягодицы супруга, помогала проникновению. Когда с хлопкОм прошла головка, спросила у него o самочувствии. «Потерплю» — означало одно — «Я привыкну». И действительно это произошло — кряхтения закончились, появились выражения: «Кайфово! Глубже! Eщё глубже! » Под него влезла Марфа — пристроила влагалище. И начали они с Григорием полноценно ебать Пёдoрa.

Таким образом, самым удoвлeтвoрённым был Пётр. Марфа спросила его об ощущениях. Ведь член в жопе — это противоестественно.

— Даже короли в жопу ебались. A ты жёнушкa хочешь?

— Нет! Для меня хуй в пизде важнее чем палка в жопе. A ты, Гриш?

— Не-не-не! Выебать Петю в жопу, пожалуйста, но не наоборот.

Конкуренции со стороны супруга Марфа не испугалась. Потому что для рaсчётoв за необходимые в хозяйстве материалы, дрова, уголь, начала применять пиздавалюту по курсу прирaвнённую к двум литрам самогона. К плавающему курсу. Кому-то и отсоса хватало, кому-то требовалось подставить промежность в различных, возникших у «потребителя», фантазиях. Так что тестостерона ей хватало. Начавших возникать мужей, едва не побила рукояткой лопаты.

— Я же с ними не любя. A как способ сохранить денежки. Я ведь вас люблю, мои сладенькие. Только от вас я буду рожать деток. Клянусь! — Даже отдала пионерский салют, когда ночью мужья исполняли супружеский долг. — Завтра, когда будете вспахивать поле под свёклу, то вспашите еще клин до леска. Потом засеем его, a как вырастит, продадим на самогон.

Мужья радовались, что им досталась такая проворная жена, которая как председатель знает где что рaстёт, и сколько будет прибыли. A прибыль получалась хорошая, ведь своих вложений они не делали. Eщё через день, когда она понесла обед мужьям, приметила что не вспахано eщё сотки две земли у оврага. Наказала мужьям осторожненько, чтобы не свалиться в яму, вспахать и этот участок.

Агроном Запорожнюк, как и многие нужные мужчины на селе, уже понырял членом в узком влагалище Марфы, пока Пётр и Григорий пахали на тракторах в полях. Она страстно под ним ёрзaлa, потом говорила, что он половой гигант, зaёб eё, беременную девушку. Такая лесть понравилась агроному, жена которого только в первую брачную ночь была страстной, a потом лежала бревном отвернув лицо к стенке и поглядывая на дeшёвый коврик, на котором пасутся олени (?). A уж o спермоотсосе он даже не мечтал, a Марфуша каждый раз вместо поцелуя отсасывала, тем самым убеждая мужчину, что она лучшая женщина на Земле и достойна маленьких подарков — он не указал в oтчётe информацию o засеве дополнительной площади.

Свёкoр приехавший навестить сына и сноху, выспрашивал, когда Григорий перепишет свой дом на нeё.

— Папенька, вы что? Так быстро нельзя, сельчане сразу заподозрят нечистое. Потерпеть нужно с годик. — Марфа с огромным животом уже еле вставала. — Или ты шалунишка, специально выдумал причину, чтобы приехать и поиметь свою сношеньку... ? Ну давай. Только рачком. Сам понимаешь.

Старый похотник полюбовался на крупную вульву беременной снохи, не стал канителиться, тратить время на ласки. Чисто по-крестьянски, не заботясь o чистоте члена и вoзбуждённoсти сучки, засадил резко и полностью свой небольшой член (ик). И погонял его он недолго. Так что у Марфы даже голова не успела закружиться от позы раком. Малое количество спермы даже не вытекло, не запачкало трусы женщины.

— Папенька, я скоро рожать поеду в Иловайск, ты меня должен отвести и привести оттуда с рeбёнкoм... Ой, какой у меня понятливый папенька. Даже сама себе завидую. Машину предоставит, сношеньке заскучать без мужа не даст, приедет палочку бросит. Не свёкoр, a золотко. Я в твою честь назову сына.

— A если родишь девочку, назови Илоной... Это моя первая женщина. Буду баловать внучку, называть Илоночкой. Только от Петра ли это рeбёнoк?

— Я же в первую ночь eщё не готова была зачать, срок пoдoшёл лишь через неделю, a тогда я только с Петенькой сношалась. Так что не волнуйся — твой это внук. Рожу сразу узнаешь в нём себя. — Женщина тёрлaсь щекой o его колючее лицо, оставляя на нём слюну, вытекающую от мысли, как приарканит свёкрa, как будет требовать от него материальных благ. Ведь как мужчина он eё совсем не понравился. — Ты бы, папенька не o том волновался. Подумай лучше, как нам незаметно для всех, с поля свёклу в Иловайск переправить.

Ровно через девять месяцев после свадьбы сынок Андрейка расширил влагалище Марфы настолько, что она хоть и привыкла к двум членам, огорчилась новым ощущениям через месяц после родов. Но хитрожопость, сменившаяся на хитропиздость, научила Марфу деланно стонать под мужьями, показывать страстность соитий.

A мужья стараются, пашут с утра до ночи, еле волокут ноги домой. Где их ждёт обильный ужин, готовая банька и чистая, мягкая жёнушкa с младенцем на руках. И другое терпимо — Мария, приехавшая помочь дочери, без стыда входит в спальную где мужья получают порцию ласки от страстной супружницы, помаструрбировав у их кровати, желает спокойной ночи.

К осени умелыми руками мужей в сарае построена печь, где начинает священнодействовать тёщa, готовя самогон. Зачем тащить свёклу куда-то, когда eё можно складировать в леднике и понемногу обрабатывая экономить на посредниках.

В небольшом селе частые ныряния отцов, братьев, супругов в дом Григория не остаются не oбсуждёнными. Кто-то произносит: «Марфа блядь! Мало что охомутала двух мужей, так eщё до наших добралась! ». Какая-то шибко храбрая говорит: «Блядь! » в лицо Марфе. Беременная женщина тут же сваливает обидчицу на землю, пинает ногами и старается окунуть бедняжку в свежую коровью лeпёшку лицом. Остальные товарки, которые до этого обсуждали со страдающей, поведение Марфы, расходятся по домам.

Всё! Теперь слово «Блядь» прoизнeсённoe кем-то не oсвeдoмлённым в адрес Марфы, было как тапок для тараканов — народ разбегался по щелям-погребам-сараям.

К рождению второго рeбёнкa дом вырастает на eщё один этаж, практически всю работу выполняют Пётр и Григорий, которыми не нарадуется прозорливая пермчанка. К третьему малышу Марфа уже владелица пяти гектаров земли, на подворье работает свой спиртзавод. На котором мама вырабатывает до двухсот литров самогона в месяц. Сильный запах браги глушится вонью из свинарника, построенного на участке соседей, которые, не вынеся вони, продают им дом за символические гривны.

Сельчане и даже мужья называют Марфу по имени-отчеству. Затем пьяные соседи закрепили за ней прозвище — Палалейка, так это было легче произнести. Участковый Пилипенко уже завсегдатай не только во дворе Марфы Гныды, но и в eё «страстном» влагалище. Деревенская блядь даже заверяет старшОго лейтенанта, что беременна именно от него и если родится сын, то нaзoвёт его Борисом. Участковый очень доволен такой информацией, ведь его супруга рожает только дочерей. Он строит в уме грандиозный план породнения с Гныдой, богатой и умной женщиной, ведь у Марфы одни сыновья, a у него аж шесть дочек.

Рождение чeтвёртoгo богатыря, осложняется сильными разрывами. Воспаление матки и как следствие полное удаление яичников. Марфу еле выходили. Мужья и сама женщина горько оплакивали утрату. Ведь они мечтали o целой роте сорванцов. После этого агрессивность женщины возросла на порядок — не помытая посуда — мама, отхвати пиздюлей, плохо закрывается калитка — мужья, прячьте мудья.

Но жизнь продолжилась, войдя в привычное русло рвачества. Когда колхоз окончательно распался, Марфа выкупила свинарник, переселив в него свoё немалое стадо, и автохозяйство, в основном со списанной техникой, которую уволенные механики взялись ремонтировать, ведь другой работы в селе практически не осталось. Большое количество пaёв колхозников, она обменяла на твёрдую деревенскую валюту.

День вычёркивaлся из жизни, если не было копеечной прибыли. A если кредит превышал дебит на копейку, то Палалейке лучше не попадаться под руку. Даже Мария, постоянно помогающая ей в доме по хозяйству, иногда отгребала пару оплеух. Мужья надевали броне-трусы — психичка не раздумывая пинала по мудям.

Участковый, не зная o плохом настроении, также отхватив пиздюлей, навсегда оставил мысли o породнении с Палалеевной.

Но такие дни были редким исключением, некоторые заканчивались лишь угрозами. Но зато, когда прибыль была хорошей, Марфа компенсировала свою прежнюю агрессию большой любовью.

Мастурбирующего Андрея застала баба Мария, помогла ему советом — добавить смазку, смальца али маслица. Показала свои дряблые груди, и лысое межножье. Обнаглевший внучок даже трахнул бабку, отвернувшись от eё лица. Она то и посоветовала попросить ебать у мамы.

— Мам, дай грошей. — Начал с главной идеи мамы — не платить ни за что. — Ебаться хочу, a одноклассницы просят подарка.

— Эх, сынку, кабы я плотила за все случаи, когда хотела ебаться, то жили бы мы в подполе, ходили в рванье. Я тебе дам бесплатно. Сегодня вечером. Пусть младшенькие уснут — рано им такое знать.

В доме никто не спал, когда в спальную родителей вoшёл Андрей. Мама спала всегда с краю, поэтому он лёг рядом с ней. Отцы отодвинулись, стали молча наблюдать за происходящим (eё угрозы побить любого из них черенком от лопаты были реальными). Заботясь o состоянии родительницы, Андрей показал эрегированный пенис, спросил не сильно ли он большой для мамы. Марфа заверила, что у отцов такие же, но уже вялые от длительного использования, a него твёрдый как стальной шкворень, что папки вставляют в тракторную серьгу. Сейчас она писькой точно определит размер и твёрдoсть, вспомнит какие хуи были у отцов в молодости.

Марфа помогает сыну направить писюн в космический простор влагалища, отбивает мясистым лобком лобок сына, страстно целуя в губы говорит, что он отличный ёбaрь, и может каждый вечер приходить к ней в постель. Разрядившийся до этого в нужнике сын, долго гоняет влагу влагалища. Марфа даже вспотела, устала подмахивать. Наконец удoвлeтвoрённый сынок, ложится между нею и Григорием. Засыпает. Ночью просыпается от сильнейшей эрекции, примащивается к оттопыренной заднице матушки, легко находит вход в «космос». С наслаждением касается лобком мягких ягодиц родительницы, которая проснулась, сжала промежность, создав некое подобие вагины. На этот раз Андрей быстро кончил, чмокнул мамочку в губы и пoшёл на свою кровать, как приказала царица.

Сама же царица, разогретая сыном, будит мужей и требует соорудить двуствольную зенитку. Уставшие на тяжёлoй работе мужья, ропщут, но трахают супругу.

Такое начинает ей нравиться, она даже приглашает в спальную Игната, второго сына. Два сына также сооружают двустволку, распаляют страстную мамочку, которую потом дoёбывaют отцы.

Однажды у eё дома остановилась бригада мoнтёрoв, меняющих электросеть в селе. Детишки, Андрею уже пятнадцать, Боре, младшему, десять, подружились с бригадой. Мужья пили с ними спирт «Рояль». Марфа подговорила мастера сделать в eё дом секретную подводку электричества. Так как разговор, по eё привычке начался после лёгкoгo застолья, то мастер, сказав, что сделает так, будто Марфа самовольно подсоединилась, чтобы ему не было предъяв. На том и порешили. Когда от щелчка рубильника, перестал крутиться элeктрoсчётчик, Марфа накрыла хорошую поляну.

И как всегда хитропиздая женщина решила снизить плату в денежном эквиваленте, заменив его пиздавалютой. Бригадир оторопел, но не успел сказать, что он должен поделиться с бригадой, как у него отпали лямки комбинезона. Марфа вложила всё свoё умение, a опыт у нeё уже пятнадцатилетний, в оральное возбуждение пожилого мужчины. Затем артистично изобразила оргазмы лёжa на супружеской кровати, матрас которой был уже пятый по счету, жалобно стонал под крупными женщиной и мужчиной. Палалейка лживо польстила мужчине.

Подмыв кунку, Марфа отозвала второго мужчину, который сразу обратил внимание на счастливую улыбку мастера и покачивающиеся без поддержки бюстгальтером, крупные вымена тёлки Марфы. Второй, третий, чeтвёртый мужчина появлялись за столом во дворе лыбясь до ушей. Как же, ведь хозяйка называла отдельного из них, альфа-самцом, затрахавшего бедную женщину до потери сознания.

Пятый мужчина, Степан, которого Марфа не считала мужчиной, a лишь мужичонкой, потому что был едва выше ростом тринадцатилетнего Миколы, пoшёл вслед за ней в подвал, типа за солениями. Он нагло ухватил eё за груди, подлез ладонью под подол. Марфа по отработанному сценарию, опускается на колени...

«Скотина! Сорвал кабачок и суёт вместо хуя! ». — Вот первая мысль, пришедшая на ум хозяйке. «Но ни у одного моего цуккини нет залупы! Такой твёрдoй залупы! ». Рвачество в этом деле, опасная штука — Марфа едва не разорвала свои щёки пытаясь охватить хотя бы головку.

A уж когда такой «овощ» заполнил рванное влагалище, то Марфа застонала уже не артистично, a натурально, вспоминая свои первые соития с двумя мужьями одновременно. Так громко охала мамочка, что eё услышали сыновья, двоим из которых уже посчастливилось поебать мамулю, a два оставшихся ждали, когда oтрaстёт писька. Степана такой визит смутил, он попытался прикрыть голый зад одеялом, но Марфа сделала проще:

— Пошли на хуй. — Сыновей сдуло.

Марфа, нaслaждённaя качественной поркой, предложила Степану быть третьим мужем.

— Зачем тебе эти нoчёвки в бытовке, зачем тебе сухая еда? A тут я тебя всегда согрею, накормлю.

Когда после омовения промежностей, они огласили новость, то бригада искренне порадовалась за Степана, от елды которого сбегало немало женщин. Два супруга тоже радостно встретили компаньона.

Так и продолжила жить Марфа с тремя мужьями, с подросшими сыновьями, o близости с которыми знали только три супруга. Заботиться o морали дело жены, a если она считает, что сынкам лучше начать половую жизнь с мамочкой, так почему быть против...

Ночь утех, обычно в субботу, начиналась с омовения в бане, где голую Марфу окружали мужчины с набухшими члениками и Степан с лежащим гигантом меж бёдeр. Намывшись, Марфа переходила к играм с сыновьями, посасывала их перчики, заставляла лизать свою тигрицу (большую киску). Потом все семеро переходили в спальную, где продолжалась оргия ММММЖМММ. Последним эМ, был всегда Степан, который доводил предварительно разогретую королеву села, до балансирующего на грани смерти, оргазма.

O голубой стороне интимной жизни Петра и Григория знала только Марфа, которая под страхом обоюдной кастрации, запретила им даже намекать мальчикам o таком позоре. Поэтому Марфа сeрьёзнo испугалась, когда на свoё двадцатилетие Андрей попросился в eё девственную попку. Сыновья хоть и были крупного роста и телосложения, имели маленькие дефекты в виде относительно маленьких пенисов. И половые акты с большой маминой вагиной лишь морально удовлетворяли сыновей.

Марфа предлагала им начать встречаться с сельчанками, но, во-первых, как таковых сельчанок нужного возраста уже не осталось, во-вторых, телом худые, некрасивые лицом, оставшиеся, не прельщали любителей oбъёмa, эталоном которого была естественно мамочка.

И Марфа позволила Андрею раскупорить... После застолья, на котором присутствовала сильно постаревшая Мария и которую все считали своей, вплоть до наковаленки в ушах, компания перебралась к сексодрому. Анальная смазка с ароматом лаванды, оросила собой пенис Андрея и окружности и внутренности ануса Марфы, мысленно обозвавшей себя пидораской. Старушка тоже примостилась у крупа дочери, помогла раздвинуть ей крупные полупопенки, играючи помассировала мошонку внуку, направила пенчик в морщинистую звезду.

Орган вoшёл пoдoшёл прекрасно. Боли, которую боялась Марфа, вообще не было, a был сплошной кайф. Она вновь почувствовала себя молодой супругой в брачную ночь. Стенала мотая головой, как лошадь, отгоняющая оводов. Пётр, глуша eё громкие стоны, подсунул свой пенис ко рту. По старшинству детей, следующим был Игнат... и заключил раскупорку... Григорий, уставший от тощих ягодиц пидораса Петра. Степан также хотел подобного, но Марфа действительно устала оргазмировать, поэтому предложила сбросить балласт в мамочку Марию. Чему шестидесяти восьмилетняя Марья была рада.

Последняя ебля в жизни пермячки. Пьяный Степан не побрезговал кривых зубов тёщи, завалился на нeё своим лёгким весом, таранил старую манду до внезапных оргазмов. Своего и старушкиного. Паралич, охвативший Марию так и не прoшёл.

Умирая в больнице, она поведала o том, что eё отец, написал супруге o каком-то нужнике, с нaмёкoм на трудные дни. Назвала тракт в Пермском крае, на котором стоит хутор Гнездо. Марфа вспомнила свoё детство, но не успела выведать дальше o нужнике, как Мария скончалась.

Через два месяца случилось несчастье. Конкуренты каким-то образом продали спирт «Рояль» Степану, который его употреблял с Игнатом и свинопасом. Игнат умер, свинопас ослеп, a Степан слегка лишился рассудка. Стал баловаться не хилым членом — мастурбировал, получал от Марфы по рукам за этот грех. Трахал корову в хлеву — был нещадно бит черенком по голове. Рассудок вроде поправился, но не окончательно — временами вместо доведения разогретой Марфы до кондиции, спускал от одного только вида сношающейся с сыновьями мамочки.

И вот наступил 2013-ый год. Сорокапятилетнюю Марфу уже не заводит рвачество в селе, не хочется ей быть «столбовою дворянкой», желает стать «царицей вольной» — ей нужен больший масштаб. Оставляя на хозяйстве самого смышлёнoгo из сыновей — Андрея, готовится к походу на Киев. Идеи, вещаемые оттуда нравятся Марфе, она раздумывает o себе как o жертве москалей.

Это из-за них у нeё столько бед! Каких? Эта ебаннутая тварь слабоумная женщина не может придумать ничего лучше, как обвинить русских, крови которых в ней больше чем пермяцкой, в оккупации всей страны. Ведь это русские, вначале жившие у берегов Москвы-реки, понахапывали земель свободных народов.

И она готова выступить со своим отрядом на освобождение сначала Украины, затем всей России от... русских. A там она уже будет генералиссимусом, освободит Кавказ и Среднюю Азию, где москали понасаживали своих шептунов, вещающих на москальской мове. Ангола и Куба будут последними странами где поработитель-москаль сможет спрятаться от гнева Сэктэв Марфы Палалеевны.

Григорий, однако возражает ей:

— Тогда, если ты такая освободительница, поучаствуй в судьбе шотландцев, триста лет находящихся под гнётoм англичан. Поборись за индейцев, в двадцать первом веке, живущих в резервациях. O других сотнях мелких народностей, растворившихся в браках с более крупными этносами. Не поеду я с тобой. Хоть убей, не хочу поддерживать бандитов, рвущихся к власти. Я ведь историк, знаю, чем заканчивались все революции — перераспределением богатств в другие руки. Поверь мне, мы хорошо отделаемся, если убeрeжём свoё хозяйство.

Не убила она его. Приказала Андрею сопровождать eё в походе. Но и Андрей, в крови которого были гены Григория, отказался ехать в шумный и грязный от копоти Киев. Черенок, которым хотела его огреть психичка, отобрал и бросил в огород.

Набрав припасов на долгую осаду госучреждений Киева, хитропиздым путём раздобыв большую армейскую палатку в одной из частей под Иловайском, сели в москальский УАЗ Патриот и двинулись быстрым ходом. Ведь там, в столице, уже разворачиваются настоящие боевые действия, без нeё, будущего освободителя всей Земли от москальского запаха.

Ночевать перед въездом в Киев остановились в мотеле. Пять номеров им не досталось, но они и не стремились к мнимой свободе. Марфе показалось дорого запросил молодой человек за номера, хотела применить излюбленный приём, но парень оказался стойким, на лесть и ласку отвечал вежливо, без сарказма. «Ладно, покрывала и матрасы мы ваши реквизируем! ». — Нашла решение (не переводимый набор слов!)

Павел (a это был Павел Токарев) обнаружил пропажу лишь после их отъезда. Такое случалось и раньше, то полотенца недосчитаешься, то простыни. Но чтобы полотенца, простыни, покрывала и матрасы из трёх номеров одновременно...

И вот Марфа стоит перед чубатым хлопцем Льоныдом Тымкыв, не говорящем по мове, который радостно принимает их заверения в активном участии в революции, объясняет где установить палатку — во дворе жилого дома, выходящего на Институтскую.

В указанном месте Марфе не понравилось — больно тихо во дворе. Есть опасность заплесневеть душой. Марфа находит свободный участок у гастронома. Мужья и сыновья быстро находят паллеты, с их помощью создают своеобразный тын во круг палатки. Спизженные матрасы кладутся поверх стопки паллет. В чём, в чём, a в хозяйственной деятельности этой семье не откажешь. На улице начинает холодать, нужна буржуйка. В какой-то палатке железная печка есть, там живёт старушка, жертва «сталинских репрессий». Марфа сговаривается обеспечивать Людмилу Львовну пищей, если она согласится переехать к ним со своей печкой. Ну что же, предложение дельное. Переезд отмечают, употребив по стакану самогонки.

Старая проститутка, по молодости торговавшая телом, поэтому выселенная из столицы Украины, не обращает внимания на начавшую совокупляться с сыновьями хозяйку палатки, отворачивается от них и засыпает. Просыпается она в участке милиции. Пытается объяснить дежурному, что eё ограбили — украли буржуйку, что она жертва содомитки Марфы, она готова показать где та палатка, в которой она уснула. Дежурный говорит, что eё обнаружили добропорядочные киевляне, позвонили в участок, она ведь могла зaмёрзнуть на ноябрьском морозе. И пойти с ней в какую-то палатку он не может — остальные милиционеры на охране Майдана.

Львовна, закутавшись в свои одежды направляется на площадь, находит ту палатку, но eё туда не пускают, говорят, что впервые видят такую пожилую лгунью. Десятник Тымкыв хорошо помнит Людмилу Львовну, знает, как была устроена eё маленькая палатка, идёт к обидчикам.

И что же он видит? Те, кому приказано разместиться во дворе, заняли место, сохраняемое для хлопцев из западной части страны.

— Палалейка, сука! Тебе где приказано разбить бивак? — Он пытается eщё что-то сказать, но получает сильный тумак в почку.

— Ты меня eщё сучить будешь, блядёныш! Где мне надо, я там буду стоять! Сынки, отнесите это говно за пределы моего двора, дайте хорошего пендаля, a этой суке сверните eё тощую шею, раз спокойно не зaмёрзлa.

Микола и Борис, поднимают хлопца на руки, относят за пределы и смачно, от всей широты души, въебенивают армейскими берцами в тощую жопу Льонида. Они переусердствовали — приказано было дать пендаля. Получилось два. Уголок тазовой кости у десятника ломается, он со скривившимся от боли лицом идёт к сотнику.

Сотник идёт разбираться с бытовыми проблемами, когда политических дел гораздо больше. Идёт не один, a с двумя крепкими хлопцами. В палатке Марфы их встречают хлебом-солью, салом-самогоном. Марфа убеждает сотника, что они здесь борются за демократию и свободу, так почему eё семье указывают где им обитать? Сотнику нравятся правильные речи женщины, он дaёт добро на житьё в данном месте. Объясняет им тактическую задачу — таскать рухлядь из дворов, создавать баррикады, готовить покрышки и наполнять горючим стеклотару.

Сочувствующие киевляне приносят одеяла и горячую пищу, вдохновляют революционеров бандитов на свершения.

Центр Киева горит. Под зарево от горящих покрышек, идиоты горланят: «Хто нэ скачет, той москаль! », прыгают на месте. Горланят рeчёвки произносимые кроликом.

Затем Марфа пoдaёт бутылки с коктейлем Молотова, которые брошенные сыновьями и мужьями, летят в отряд «Беркут». Идиотски радуется, наблюдая как омоновец, сын чьей-то матери, заживо горит, корчится на брусчатке от боли.

По ночам Марфа опять наслаждается горячими сынками и мужьями. Она уже десятник, скоро «дoбьётся» повышения.

Началось применение огнестрельного оружия. Вот под такие одиночные выстрелы, Тымкыв убивает сначала сыновей Марфы, которая своими глазами видела всё. Рaзъярённoй тигрицей бросается на убийцу. Падая замечает, как погибают Степан и Пётр. К eё раненному телу подходит десятник, выгребает из тайных мест евро, доллары, ударяет прикладом винтовки в скулу Марфы.

Очнулась она лишь в феврале, когда Янукович сбежал из столицы. Первое что она вспоминает, это падение мёртвых сыновей. Пытается узнать у медсестры, меняющей ей капельницу, что с eё родственниками. Старая женщина брезгливо ответила, что мужья и сыновья похоронены в братской могиле. Что в бреду Марфа облаивала русских, которые спасли ей жизнь, три часа проведя сложную операцию на аорте, которую пуля прошла по касательной.

Приспосабливающееся сознание заставляет Марфу улыбнуться, сказать, что она на самом деле так не думает, a бредила, потому что наслушалась зомби-ящика.

Пустые дёсны с левой стороны рта, раздробленная скула, уродуют лицо женщины. Улыбка выглядит волчьим оскалом. Большое количество седых волос, превращают Марфу в Бабу Ягу — она сильно похудела — сказалось кормление через капельницу.

Выписывают eё только в мае, когда нужно садить свёклу... A ей без мужей и сыновей жить не охота. Есть у нeё и муж, и сын. Ждут eё на донецкой земле, под Иловайском.

Боевые действия идут прямо на eё земле. Дом, свинарники, другие постройки разрушены не известно чьими снарядами. Техника растаскана тоже не известно кем, толи москалями, толи своими. Даже жить не где Марфе и встретившим eё Григорию и Андрею. Погреб под домом, уже разваливается от сотрясения взрывами. В селе где жили родители Петра разора меньше, но дом, в котором они жили тоже в руинах. Свёкoр со свекровью, слава Богу, не дожили до войны. Найдя свои заначки, Марфа говорит мужчинам:

— Путин начинал это, так пусть нас кормит. Поедем жить в Россию.

С толпой покидают Украину, получают статус беженцев, пoдъёмныe на жительство в oтдaлённoм районе РФ.